Текст книги "В боях рожденная..."

Автор книги: Иван Руссиянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Превращая Вену в крупный узел сопротивления, гитлеровцы не задумывались над тем, что будет разрушен замечательный город и бои приведут к многочисленным жертвам среди его населения. Немецко-фашистское командование обратилось к жителям Вены с призывом обороняться до последней возможности. Однако многие из них не только не хотели оказывать сопротивление Красной Армии, но принимали участие в борьбе против гитлеровских оккупантов.

Начальником обороны Вены был назначен командующий 6-й танковой армией СС, все тот же пресловутый Зепп Дитрих.

В Вене свирепствовал фашистский террор, рассчитанный на подавление движения Сопротивления, которое с приближением советских войск заметно активизировалось.

Однако до Вены еще предстояло дойти, предстояло овладеть несколькими австрийскими городами, превращенными неприятелем в сильные узлы обороны. Предстояло напрячь все силы, чтобы овладеть Веной не позднее 12–15 апреля, как это было запланировано командованием 3-го Украинского фронта. Силы же наши в ходе кровопролитных боев в Венгрии заметно уменьшились. Достаточно сказать, что к началу апреля в составе 1-го гвардейского механизированного корпуса имелось только 85 исправных танков и САУ. Личный состав бригад, полков и батальонов далеко не соответствовал штатным расписаниям.

В эти апрельские дни я чувствовал себя прескверно. После сырой зимы дали о себе знать все старые болезни, ранения и контузии. Я пытался не поддаваться хвори, но все же слег. О моей болезни доложили маршалу Толбухину, а он в свою очередь сообщил товарищу Сталину. По поручению Верховного Главнокомандующего меня посетил главный невропатолог Красной Армии полковник Тихомиров. Он внимательно осмотрел, выслушал меня и сказал:

– Надо отдохнуть и полечиться. Это предложение не только мое – врача, но и Верховного.

– Передайте большую благодарность товарищу Сталину, – ответил я, – но от предложения отдохнуть должен отказаться. Под Минском дал себе клятву дойти с однополчанами до победы и отступить от этого слова не могу. Тем более теперь, когда мы с вами находимся уже в Австрии.

Несколько дней командовал лежа на КП, а потом снова сел в «виллис» и вместе с неизменным своим адъютантом Лясковским мы покатили по военным дорогам – на этот раз эти дороги были австрийскими.

В один из этих немногих «лежачих» дней принесли из штаба корпуса наградной лист, подписанный гвардии полковником Затулеем. Командир 1-й гвардейской мехбригады ходатайствовал о присвоении звания Героя Советского Союза командиру 1-го мотострелкового батальона В. А. Баранову. В наградном листе говорилось: «В наступательных боях в районе юго-западнее озера Балатон на территории Венгрии исключительные образцы мужества и отваги показал командир мотострелкового батальона гвардии капитан Баранов В. А.

Мотострелковый батальон под командованием гвардии капитана Баранова 22.03.45 г. успешно форсировал водную преграду – канал Шарвиз и совместно с другими подразделениями перешел в наступление, нанося сокрушительные удары по врагу. Своими решительными и дерзкими ударами батальон не давал ни на одном рубеже закрепиться противнику, стремительно продвигался вперед, уничтожая живую силу и технику врага. Командир батальона гвардии капитан Баранов всегда находился в боевых порядках наступающих подразделений и своим героизмом воодушевлял личный состав на героические подвиги.

28.03.45 г. батальон под командованием гвардии капитана Баранова, действуя в подвижном отряде танковым десантом, форсировал реку Раба и стремительным ударом первым ворвался в г. Чорно и овладел им. Атака батальона на г. Чорно была настолько неожиданной для немцев, что они не успели вывезти автомашины, орудия и военные склады. Таким образом, крупный железнодорожный узел и сильный опорный пункт обороны немцев, прикрывающий пути к границе Австрии, был взят гвардейцами батальона тов. Баранова.

В боях за г. Чорно батальон уничтожил пять танков противника, 22 автомашины, более 300 немецких солдат и офицеров, взял в плен 400 немецких солдат и офицеров, захватил шесть складов военного имущества.

Продолжая успешно наступать, исключительно малочисленный батальон тов. Баранова, нанося удар за ударом по противнику, 1.04.45 г. совместно с другими подразделениями бригады овладел г. Шопрон – крупным железнодорожным узлом и важным пунктом обороны немцев на подступах к Вене.

В боях за г. Шопрон батальон уничтожил около 200 немецких солдат и офицеров, 14 автомашин, два бронетранспортера и захватил в плен более 600 немецких солдат и офицеров.

2.04.45 г. батальон гвардии капитана Баранова первым перешел австрийскую границу и, развисая наступление, овладел населенным пунктом Хирм, где захватил авиазавод с большим количеством моторов и 50 автомашин.

За время наступательных боев батальон под командованием гвардии капитана Баранова прошел с боями более 200 км. Все эти успехи достигнуты благодаря личному героизму и отваге тов. Баранова, его умению управлять боевыми действиями батальона»[17]17
  ЦАМО СССР, ф, 33, оп. 793756, д. 4, л. 200–201.


[Закрыть].

Когда в штаб корпуса поступило это представление, мотострелковый батальон гвардии капитана Василия Баранова вышел на окраину небольшого австрийского городка Хирм. Здесь враг сосредоточил крупные силы пехоты и артиллерии. Под сильным огнем правофланговая рота залегла.

Батальон в наступлении поддерживали артиллеристы. Баранов связался с командиром батареи по телефону, указал ему новые цели перед фронтом правофланговой роты.

Капитан принял решение: как только батарея подавит немецкие огневые точки, поднять лежавшую под огнем роту и увлечь ее вперед.

Двинулись в роту неглубокой лощиной. Вокруг рвались мины, над головой пролетали невидимые осколки, и, когда до цепи роты осталось каких-нибудь сто метров, ординарец, чуть отставший от бежавшего впереди комбата, увидел, как гвардии капитан Баранов, остановившись на мгновение, упал.

Не обращая внимания на рвущиеся мины, ординарец бросился к командиру батальона, наклонился, доставая из кармана индивидуальный перевязочный пакет.

Ноги у капитана были в крови.

– Плащ-палатку. И автоматчиков, – не открывая глаз, сквозь зубы сказал Баранов.

Ординарец побежал обратно, принес плащ-палатку, привел трех автоматчиков; Перебитые ноги командира батальона перетянули жгутами, положили раненого на плащ-палатку, чуть приподняв над землей, понесли в тыл на передовой медицинский пункт.

– Отставить! – приказал капитан. – Давайте связь…

Бой за Хирм закончился через несколько часов. Все это время гвардии капитан Баранов, бледный от потери крови, лежал около рации и руководил действиями подразделений. Ординарец и три автоматчика внесли его на плащ-палатке в освобожденный от врага город Хирм. Комбата по телефону связали со штабом бригады, и он лично доложил командиру бригады о выполнении задания.

29 июня 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии капитану Василию Андреевичу Баранову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Капитан Баранов умер от ран в медсанбате, когда Вена была уже взята, а до конца войны оставалось меньше месяца.

* * *

Трудно забыть, с каким восторгом встречали советских гвардейцев на австрийской земле недавние узники фашистских концлагерей – русские, украинцы, белорусы, латыши, французы, поляки, литовцы, чехи, югославы, болгары, словаки, угнанные гитлеровцами с родной земли. Под огнем, не страшась рвущихся мин и снарядов, ломая ворота и ограду лагерей, бросались они навстречу нашим воинам, обнимали их, целовали, искали и находили среди бойцов своих земляков, знакомых и родных. Длинные колонны измученных, изможденных, но радостных и уже навсегда свободных людей с самодельными флажками своих стран шли в те дни навстречу стремительному наступлению Красной Армии…

Ночью 3 апреля 1945 года я получил устный боевой приказ командующего 4-й гвардейской армией генерал-лейтенанта Н. Д. Захватаева (корпус находился у него в оперативном подчинении): «С 8 часов 30 минут 3 апреля корпусу продолжать решительное наступление, ворваться в Вену и приступить к энергичному очищению города от противника».

Поразмыслив над картой и посоветовавшись со штабом, я решил выдвинуть в качестве передового отряда 3-ю гвардейскую мехбригаду и 53-й мотоциклетный полк и стремительными атаками овладеть переправами через реки Швехат и Вербах в районе Ланцендорфа, с тем чтобы к вечеру 3 апреля ворваться в восточную и юго-восточную часть Вены.

Однако выполнить эту задачу удалось только 5 апреля. Все переправы через ручьи и реки, преграждавшие продвижение корпуса к столице Австрии, были взорваны противником, поэтому приходилось менять направление наступления, искать броды.

5 апреля разведкой 9-й гвардейской танковой бригады был обнаружен брод через реку Швехат в районе Ланцендорфа. С рассветом части корпуса, воспользовавшись этим бродом, возобновили наступление.

Последний важный рубеж перед Веной – реку Лизинг противник оборонял с особым упорством. Для этой цели фашисты поставили близ берега зенитный дивизион, используя его как противотанковый; по северному берегу Лизинг в районе Унтер Лаа было сосредоточено до батальона автоматчиков, десять танков, семь самоходных орудий, до дивизиона артиллерии, большое количество минометов. Кроме того, переправы в этом районе прикрывались огнем артиллерии и минометов, установленных на высотах и южной окраине Вены.

Ведя тяжелые наступательные бои, 3-я механизированная и 9-я танковые бригады перенравились через реку Лизинг. Пытаясь восстановить положение, враг предпринял пять контратак танками и пехотой, поддержанных сильным артиллерийско-минометным огнем и истребительной авиацией. Гвардейцы удержали захваченный плацдарм.

С наблюдательных пунктов командиров механизированных бригад и танковых полков уже без бинокля в сиреневой туманной дымке были видны южные пригороды Вены, заводские трубы Зиммеринга и Швехата, высокая стрельчатая башня Старого Стефеля – Стефанскирхе в центре города, в кольце по-весеннему зеленеющих бульваров Ринга.

Наступал ответственный момент подготовки к последнему штурму. Я сам, политработники и офицеры штаба отправились в части и подразделения корпуса, чтобы довести до каждого гвардейца всю ответственность момента.

В 20-й гвардейский Запорожский танковый полк я приехал к концу дня 5 апреля. Танкисты и автоматчики десанта отдыхали после трудного форсирования реки Лизинг, во время которого было потеряно несколько танков, погибло немало боевых товарищей.

Речь моя была очень короткой.

– Товарищи солдаты! Дорогие мои боевые друзья! Я всех вас называю солдатами, потому что в этих боях каждый из вас – красноармеец, сержант, офицер – сражается, как подобает сражаться солдату-гвардейцу… Не дадим опомниться врагу, не дадим ему возможности организовать оборону, стремительно и смело пойдем вперед. Это приблизит долгожданный час победы. За Родину! За Победу! На Вену, боевые друзья! Вперед!

Утром 6 апреля был получен приказ командующего 4-й гвардейской армией продолжать наступление, ворваться в Вену и в течение дня овладеть Зиммерингом и Арсеналом.

Вену приказано было взять быстро и решительно, не позволить врагу превратить бои за этот город в кровопролитное, затяжное, а значит, и разрушительное побоище.

Вена! Немного знали о ней советские воины, пришедшие сюда в центр Европы, с Волги, из донских степей, от предгорий Кавказа. На коротких привалах, ночами, когда стихал бой, в передовых частях, в подразделениях второго эшелона работники политотделов, замполиты батальонов и полков, агитаторы собирали вокруг себя солдат, рассказывали им об Австрии и ее прекрасной столице, об исторических памятниках Вены, вновь напоминали, что советские люди пришли на австрийскую землю как освободители, выполняя свой интернациональный долг. Из рук в руки переходили экземпляры корпусной многотиражки «В бой за Родину!», агитаторы читали обращение Военного совета 3-го Украинского фронта к войскам.

«Товарищи красноармейцы, сержанты, офицеры и генералы! – говорилось в нем. – В жестоких боях на территории Венгрии вы измотали и обескровили противника, разгромили его и остатки отбросили в пределы Австрии…

Выполняя приказ Верховного Главнокомандования, вы вступили в пределы Австрии не с целью захвата австрийской территории, а исключительно с целью разгрома вражеских немецко-фашистских войск и освобождения Австрии от немецкой зависимости…

Боевые друзья! Сокрушительными ударами прокладывайте дорогу к логову фашистского зверя, обрушивайтесь на врага, разгадывайте и срывайте вражеские замыслы, действуйте в горно-лесистой местности Австрии так же умело и отважно, как действовали в победоносных боях в Югославии и Венгрии. Смело применяйте маневр, окружайте сопротивляющиеся гарнизоны врага и беспощадно громите их… Напряжем свои силы, соберем всю свою волю, чтобы приблизить час окончательного разгрома проклятого гитлеризма, час грозной мести за все его кровавые злодеяния на нашей земле. Огнем и сталью разите фашистских извергов! Удвой, удесятери свой богатырский шаг, воин!»

Стремясь предотвратить ненужные жертвы и сохранить Вену, ее исторические памятники культуры и искусства от разрушения, командующий 3-м Украинским фронтом маршал Ф. И. Толбухин 6 апреля обратился к жителям австрийской столицы со специальным воззванием. В нем говорилось:

«Жители города Вены! Красная Армия, громя немецко-фашистские войска, подошла к Вене…

Час освобождения столицы Австрии – Вены от немецкого господства настал, но отступающие немецкие войска хотят превратить и Вену в поле боя, как это они сделали в Будапеште. Это грозит Вене и ее жителям такими же разрушениями и ужасами войны, которые были причинены немцами Будапешту и его населению»[18]18
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Документы и материалы. М., 1947, т. 3, с. 172–173.


[Закрыть].

Маршал Толбухин от имени Советского правительства призвал австрийцев не покидать город, чтобы помешать фашистам минировать его. Обращение заканчивалось словами:

«Граждане Вены! Помогайте Красной Армии в освобождении столицы Австрии – Вены, вкладывайте свою долю в дело освобождения Австрии от немецко-фашистского ига»[19]19
  Там же, с. 173.


[Закрыть].

Это воззвание было необходимо, потому что противник, как уже говорилось выше, собирался всеми силами оборонять Вену. Начальник обороны приказал удерживать город остаткам своей танковой армии, которой чудом удалось выскользнуть из мешка у Балатона, а также резервам, подошедшим к этому времени. Все мужское население Вены – от 16 до 60 лет – эсэсовцы согнали в отряды фольксштурма и вооружили в основном фаустпатронами.

Понимая, что враг окажет отчаянное сопротивление, я принял решение пробивать оборону противника с ходу, собрав все части корпуса в единый кулак. Замысел полностью был выполнен, и уже к исходу дня 6 апреля мехбригады и танковые полки ворвались на окраину Вены, захватив городскую радиостанцию.

Действия обороняющихся частей противника поддерживались мощным огнем артиллерии и минометов, установленных на берегу Дуная. Танки и самоходные орудия противник поставил в засадах и укрытиях, поддерживая отдельные очаги сопротивления.

Основным приемом действий противника были сдерживающие уличные бои. Особенно упорными бои были на подступах к центру города.

Как мы и ожидали, противник отчаянно сопротивлялся, бросая в контратаку пехоту и танки, действуя мелкими группами, просачиваясь в наши тылы. Бои на окраинах города осложнялись наличием многочисленных мелких населенных пунктов, густой сети железных и шоссейных дорог, различных естественных препятствий.

Первыми на окраины Вены после тяжелых боев у ее предместий ворвались гвардейцы-танкисты 9-й гвардейской Запорожской танковой бригады, 18-го и 19-го гвардейских танковых полков. В танковом десанте с ними были мотострелковые батальоны гвардии майора Козубенко, гвардии капитанов Пичугина и Соколовского.

Картина предстала глазам гвардейцев необычная. Из окон зданий на окраинах Вены свисали белые флаги – полотенца, наволочки, платки, а с чердаков по танкам и пехоте били вражеские пулеметчики, летели фаустпатроны.

Штурмовые группы мотострелковых батальонов пробивались от здания к зданию, забрасывали гранатами вражеские огневые точки, находили и уничтожали фаустников, обезвреживали противотанковые и противопехотные мины. 62 вражеские мины обезвредил в первый день уличного боя красноармеец сапер Клочков, несколько огневых точек противника подавили гвардейцы-автоматчики сержант Мазур и рядовой Джанджгарадзе.

Танк гвардии младшего лейтенанта Караичева, вырвавшись на одну из главных улиц южной части Вены – Фаворитенштрассе, столкнулся с вражеской самоходной пушкой. Караичев воспользовался замешательством противника, двумя орудийными выстрелами вывел самоходку из строя и бросился преследовать отступавшую пехоту. На одном из перекрестков Караичев разбил штабной автобус врага, уничтожив большую группу гитлеровских офицеров.

На площади, где сходилось несколько улиц, Караичев заметил дальнобойную батарею, которая вела интенсивный огонь по нашим наступающим частям. Караичев принял решение уничтожить батарею. Танк гвардейцев ринулся на шесть тяжелых орудий противника. Экипаж открыл огонь из пушки и пулеметов, уничтожая прислугу, автомашины, орудия. Через полчаса на площади от батареи остались обломки 15 разбитых автомашин, до сотни трупов гитлеровцев и шесть поврежденных дальнобойных орудий.

Вслед за танкистами на Фаворитенштрассе ворвался бронетранспортер гвардии старшины Огурцова. Над городом стелился черный, удушливый дым. Горели здания, подожженные отступавшим противником, окрестности плохо просматривались. Второй номер пулеметного расчета гвардии рядовой Юрий Гольцев высунулся из бронетранспортера, осмотрелся. Гвардейцы только полчаса назад вышли из боя, в котором Гольцев уничтожил из своего пулемета несколько десятков фашистов. Неожиданно, метрах в 40 от остановившейся машины, разорвался тяжелый снаряд… Трое красноармейцев в бронетранспортере были тяжело ранены. Присмотревшись, Гольцев увидел в глубине улицы перебегающих гитлеровцев, которые намеревались обойти машину с тыла и взять в плен ее экипаж. Гвардеец прильнул к пулемету и, направляя его то в одну, то в другую сторону, поражал солдат противника длинными, меткими очередями.

Более двух часов отважный разведчик отбивал атаки большой группы вражеской пехоты. Стойко и мужественно сражаясь с врагом, он не отошел ни на шаг, не бросил машины и спас жизнь раненым товарищам.

Три года подряд Гольцев воевал в разведке. В боях за Вену был награжден двумя орденами Красной Звезды. Легко раненный, Гольцев пробыл в медсанбате три дня и снова, не долечившись, вернулся в роту. «Надоело по своим тылам ходить, – сказал он командиру, – хочу опять по немецким…»

У венского предместья Кайзерэбердсдорф дрались с противником гвардейцы-танкисты другого подразделения. Враг отступал. Преследуя его, танковая рота гвардии старшего лейтенанта Вахрушева ворвалась на взлетную площадку немецкого аэродрома.

Гитлеровские летчики, возившиеся у машин, пустились бежать, но попадали под меткий огонь танковых пулеметов. Расчеты зенитной батареи, не успев повернуть орудия против советских танков, были перебиты и передавлены гусеницами. Четыре зенитных пушки врага были уничтожены. Все 30 самолетов, стоявшие на аэродроме, превратились в груду обломков.

Отвагу и мужество проявляли в уличных боях за Вену и боевые товарищи танкистов – саперы, пехотинцы, артиллеристы.

Гвардии старшина Василий Степаненко и сапер гвардии сержант Панфилов получили задание разведать передний край вражеской обороны. На перекрестке двух улиц они попали под огонь противника и залегли. Мина разорвалась почти рядом с ними, ударив осколками в стену трехэтажного каменного здания. Кругом никого не было. Впереди – тяжелой темной громадой на фоне неба, озаренного заревом пожара, чернел знаменитый венский Арсенал, к которому пробирались разведчики. Прислушиваясь к вою мин, поминутно прижимаясь к земле, они добежали до углового дома и быстро свернули на соседнюю улицу.

Степаненко перевел дыхание и осторожно выглянул из подъезда. По улице двигалось до двух десятков вражеских солдат.

Оглядевшись, Степаненко увидел на тротуаре брошенный кем-то длинный черный клеенчатый плащ. Быстро надев его на себя, он пошел навстречу группе и, подойдя на верный выстрел, направил автомат в лицо офицера, возглавлявшего группу фашистов.

Гитлеровцы, ошарашенные таким оборотом дела, подняли руки вверх. Они по плащу приняли вначале Степаненко за своего.

Подбежавший Панфилов помог старшине собрать сложенное в кучу оружие и отконвоировать пленных в штаб.

На следующую ночь, когда бой немного затих, командир роты послал старшину Степаненко проверить боевое охранение, расположившееся в соседнем здании. Возвращаясь, старшина решил заглянуть в один подвал, который днем, в суматохе боя, не был как следует осмотрен. Минут двадцать, освещая дорогу карманным фонариком, ходил он под сырыми каменными сводами, пока наконец не наткнулся на маленькую, едва заметную дверь. Он распахнул ее и в ярком электрическом свете увидел сидевшего за столом вражеского радиста.

Двадцать пять пленных доставил в штаб части гвардии старшина Василий Степаненко за первые два дня венских боев…

Рядовой Илья Бумаков, посланный в разведку к Арсеналу на другую ночь, вместе с напарником осторожно проник в расположение противника и, воспользовавшись тем, что гитлеровцы начинали ужинать, вытащил у них из-под носа пулемет. Бесшумно отнеся его метров на 20, он повернул ствол в сторону противника и открыл огонь. Перепуганные фашисты, оставив автоматы и котелки, кинулись врассыпную, но меткие очереди Бумакова укладывали их на землю.

Смелость и инициативу в боях за Арсенал проявил командир стрелковой роты гвардии капитан Шулятьев. Трофейные фаустпатроны он использовал для уничтожения дотов противника, его орудий и пулеметных гнезд.

Большую помощь нашим наступающим частям оказали гвардейцы-саперы 54-го отдельного гвардейского ордена Красной Звезды саперного батальона, которым командовал гвардии майор Смирнов. Они снимали мины, расчищая проходы для танков и пехоты. Только в бою за Арсенал отделение гвардии рядового Клочкова обезвредило 157 мин, 60 из которых разрядил сам командир отделения. Саперы обезвредили на одном важном объекте пять тяжелых фугасов.

Решительным штурмом гвардейцы овладели Арсеналом, который противник превратил в мощный опорный пункт, и подошли к Дунайскому каналу. Здесь они полупили дальнейшую задачу – выйти к самому Дунаю в районе улицы адмирала Шеера.

Дунайский канал был серьезной водной преградой, на которую враг возлагал большие надежды, пытаясь сдержать натиск наступающих советских частей.

Одним из первых бросился в холодную воду канала гвардии рядовой Джанджгарадзе. Противник открыл огонь по отважному гвардейцу, но он смело поплыл вперед, увлекая своим примером товарищей. Следом за ним начал форсирование канала весь батальон. Станковые пулеметчики гвардии сержанты Курилов и Король переправили свои пулеметы на плотиках и, выбравшись на противоположный берег, выбрали удобные огневые позиции и открыли губительный огонь по врагу, поддерживая продвижение своих товарищей.

Ожесточенный бой развернулся у моста через Дунайский канал, ведущего к Прат Штер (Звездной Площади), от которой открывалась дорога к Северному вокзалу и на главную аллею знаменитого Венского леса.

Правобережная часть канала была очищена перед рассветом. Противник отошел на другой берег, окопался и встретил наши передовые отряды шквальным оружейно-пулеметным и минометным огнем. Мост через канал был заминирован и простреливался сильным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем.

Стрелковые роты форсировали канал на подручных средствах. Пехотинцы переправлялись вплавь, по фермам моста, по волнорезам. У самого берега, стоя по колени в воде, они гранатами, автоматным огнем отбивали контратаки противника.

Во что бы то ни стало нужно было захватить плацдарм на противоположном берегу, зацепиться хотя бы за крохотный кусочек земли, чтобы потом могучим броском сокрушить и отбросить врага… Эта нелегкая задача была поставлена перед танкистами гвардии капитана Руденко. Первым на большой скорости попытался проскочить через мост танк гвардии лейтенанта Александра Кудрявцева. И сейчас же по боевой машине ударило несколько противотанковых пушек; по броне хлестали осколки и пули. На самой середине моста снаряд повредил ходовую часть танка. Машина остановилась, но героический экипаж продолжал вести огневой бой, расчищая путь другим боевым машинам. Когда второй вражеский снаряд вывел из строя экипаж, также раненный, лейтенант Кудрявцев один метко поражал вражеские орудийные расчеты, до последнего дыхания выполняя свой долг.

За героизм и высокое воинское мастерство, величайшую готовность к самопожертвованию Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии лейтенанту Кудрявцеву А. С. посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

На помощь Кудрявцеву пошел экипаж гвардии младшего лейтенанта Дмитриева. На максимальной скорости его танк прошел первые 400 метров. Неподалеку от машины Кудрявцева по танку ударил снаряд. Вспыхнуло горючее. Дмитриева обдало жаром, но танк еще двигался, и офицер приказал продолжать бой.

Взревел мотор. Объятый пламенем танк помчался по мосту. Пехотинцы, дравшиеся с противником на левом берегу, пошли в атаку. Грянуло «ура».

Начались бои в задунайских кварталах города. Мужественно и бесстрашно очищали гвардейцы от врага дом за домом, улицу за улицей.

«Взять Вену – приказ Родины», «Смелость города берет» – с такими призывами выходила в эти дни газета соединения «В бой за Родину». Рассказывая о подвигах гвардейцев корпуса, предоставляя им свои страницы для обмена боевым опытом, газета звала воинов с честью выполнить поставленную задачу.

Танк гвардии старшины Павла Воронина занял выгодную позицию и, замаскировавшись в зазеленевшем по-весеннему бульваре, вел бой из засады до подхода остальных экипажей. На предельной скорости врезался в оборону противника танк гвардии лейтенанта Колупина, экипаж которого уничтожил пулеметным огнем до полусотни фашистов. Отважно дрались с врагом в уличных боях экипажи гвардии лейтенанта Шапиро, гвардии лейтенанта Митюхина, самоходчики Парфенов, Васильев, Кормычев.

Умело поддерживала наступление пехоты артиллерийская батарея гвардии старшего лейтенанта Токарева. Расчищая дорогу стрелковым ротам, гвардейцы-артиллеристы за одну ночь подавили семь пулеметных точек противника.

Бои за Вену вступали в последнюю стадию. Уже были взяты районы Зиммеринг с его крупными химическими и механическими заводами, Альтманнсдорф, Лизинг, центральная часть города – старая Вена, Северный, Восточный, Южный вокзалы. Враг отошел на левый берег Дуная, взорвав за собой все мосты, кроме Имперского, который был теперь единственной нашей дорогой для соединения с войсками 2-го Украинского фронта.

Этот мост нужно было спасти. Противник, понимая его важное тактическое значение, заминировал все подходы к нему, на сваях и быках моста укрепил сотни килограммов взрывчатки. Мост мог в любую минуту взлететь на воздух, стоило только гитлеровцам на той стороне нажать кнопку и замкнуть электрическую цепь.

Всю ночь 11 апреля я провел на передовой и вернулся на свой командный пункт только с рассветом. Еле держался на ногах от усталости, но спать было некогда. По радио приказал вызвать на КП командира 11-го гвардейского мотоциклетного батальона гвардии майора Руденко и его замполита гвардии майора Губина. Когда вызванные доложили о прибытии, я пригласил их подойти к большому плану Вены, висевшему на стене.

– Вот он этот мост, Рейхсбргокен. Его надо взять, обезвредив мины и заряды взрывчатки. Значение моста объяснять не буду: понимаете сами. Одно скажу: если противник его взорвет, нам придется форсировать Дунай. А это сотни человеческих жизней, которые можно сохранить, если мост будет цел. Все!

Подойти к Дунаю в районе мосте было почти невозможно. Враг обстреливал прибрежную черту противоположного берега из орудий и шестиствольных минометов, автоматов и пулеметов. Все попытки обезвредить взрывчатку и спасти мост днем результата не дали. Посылали саперов – они уходили и не возвращались; посылали танкистов – вражеская артиллерия била по мосту прямой наводкой с дистанции 200–300 метров, боевые машины пылали.

Спасти единственную переправу поручили разведчикам 2-й гвардейской механизированной бригады: гвардии старшине Федору Минину, гвардии старшему сержанту Андрею Кульневу, гвардии рядовым Григорию Москальчуку и Николаю Борисову, В помощь им дали двух саперов – гвардии старшего сержанта Максима Ластовского и гвардии ефрейтора Андрея Золкина, которые должны были разминировать все подходы к мосту.

Разведчики выслушали боевой приказ. Они понимали всю сложность и ответственность боевой задачи. Гвардии старший сержант Андрей Кульнев, как старший группы, приложил к пилотке руку:

– Есть, спасти мост от взрыва!

Это было в 10 часов вечера 12 апреля. Шесть гвардейцев вышли из подвала штаба и сразу окунулись в тот грохочущий и ревущий хаос, который называется уличным боем.

Они быстро шли к Дунаю, прижимаясь к теневым сторонам домов, падая на землю при разрывах мин и снарядов. На груди у каждого автомат, к ремням прицеплено по три гранаты.

Передний край, который не так-то легко найти в городском бою, проходил где-то посередине большого многоэтажного дома.

Кульнев, а следом и его товарищи залегли в парадном подъезде, прислушиваясь, откуда меньше всего стреляют: надо было искать слабое место в обороне противника, чтобы пройти к мосту.

Справа горело какое-то низкое здание, очень похожее на пакгауз или склад, и, когда снаряд пли мина ударяли в это пожарище, вверх взлетали яркие снопы искр.

Минин ушел вперед разведать обстановку. Он вернулся через полчаса, мокрый от пота, пыльный и грязный.

– Только там, – он указал Кульневу на горящий дом, – там пройти можно… Но сильно обстреливают минами.

В этом здании трудно было найти стену, бревно, подпорку, стропило, которые не были бы охвачены пламенем, в склад то и дело ударяла мина или снаряд. Не желая оставлять здесь для обороны солдат, которые не выдержали бы этой страшной жары, противник держал здание склада под губительным, методическим обстрелом. Но гвардейцы поднялись и вошли в пылающее здание.

В удушливом дыму, через который то и дело пробивались языки пламени, они прошли через склады и выбрались на берег. Посмотрели при свете на себя и не узнали друг друга. Черные, закопченные, со слезящимися красными глазами, разведчики и саперы были больше похожи на кочегаров или трубочистов.

Впереди был враг, позади пылающие, простреливаемые здания, а слева на фоне огромного пожара темнели опоры и стальные переплеты Имперского моста – моста, который им предстояло спасти.