Текст книги "Рыбьи байки"
Автор книги: Иван Храмовник
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
тень отца г.
все это разбор не полётов, а только следов от разбега
тени отцов или просто проекты проекций
концепций и контрацепций, версий и их перверсий
что вы читаете, гамлет? снова – слова, слова?
вам бы давно перестать слагать их, мой милый мальчик
вроде за сорок, а всё вам офелию подавай
а их столько плавает в наших небурных водах
что паролимпийский заплыв по открытой беде
снова наводит на свежую мысль о пулемёте
при чём тут рекорд европы – чапаеву спорт не брат
вы снова у ямы с криками: бедный йогурт!
но право, лаэрт эротичнее во сто крат
и мы попадём – вот тут я не стану спорить –
во все мышеловки, лишь только скажите "чи-и-и-из"
ведь тени преследуют нас неустанно, пока мы под солнцем
а ночью становятся нами – кричи не кричи
девушки
девушки разной степени глубины
масти и мяты темы ванили или
многие их параметры не важны
или мы их забыли
девушки носят разные имена
путать нельзя это вам не границы
часто мне кажется их вообще одна
с разными лицами
девушки любят что-то там с молоком
их не опишешь общим простым законом
ну например им нравится шерлок холмс
бегающий с айфоном
что в нем такого ну-ка пойди спроси
брови наверх что ты он просто душка
девушки-девушки (дальше идет курсив)
тише прослушка
регата где бланк
в ожидании голоса
новый трек-лист осыпается
с тех охладевших небес
что над морем застыли
и чайки пикируют молча
ни слова о рыбах
горящая троя и берег итаки
такой недалекий как будто
по разные стороны
время – вода
мы на острове
воздух недвижен и вечен
а пока у калипсо
опять затекают ладони
держащие мир в полукруге
для объятий двух рук не хватает
свои одиссей простирает
в пустой горизонт
идиот
кадр и пауза
то, о чем мы молчим, просто, как дважды ноль
сбивки календаря, пропуски важных нот
паузы вместо тех, кто перепутал строй
просто шагнув на свет и не попав в зачет
те, о ком мы молчим, нарисованы тишиной
на остывающих улицах в полный рост
праздный фотограф, словно в дурном кино
кадр размоет – фокус куда как прост
выдержки хватит всего лишь на миг с дождем
далее лишь безнадежный полет сквозь дым
все это закончится только когда попадем
туда, где мы не молчим.
где мы не молчим
ам а дэй
смирись, сальери – труд напрасен
ведь гений светел сам собой
стучаться в двери в черной рясе
учи бетховена судьбой
бездарный цельсий бесконечно
рифмует 36 и 6
лишь черный реквием навечно
с тобою остается здесь
пылиться ковриком под дверью
какой трагический сюрприз
рука к перу – а мы не в перьях
рука на клаву – клава вниз
бар/код
ни недели без долгих дождей, размывающих город
что застыл пауком в паутине железных дорог
на пути этих птиц, что летят за своим приговором
по магнитной дуге к полюсам закавыченных строк
дни не делят нас, нет, но на разность умножены корни
с каждой кроны – процент, что с осенним листом упадет
ведь немая зима, что таится за серым забором
монохромных полосок-просветов слизнула штрих-код
белоснежный финал предрешен, и открыты бозоны
и опять на горячие клавиши – пальцы из чистого льда
только город молчит, недоступен застывшим вне зоны
и от этих дождей – никуда, никуда, никуда…
короткою строкой
на остановках строем
по пробковой волне
безглавые герои
стоят спиной к весне
патлатые атланты
им точно не указ
вопросов аксельбанты
повисли мимо касс
лечась эфирным чаем
от местных летозим
мы землю не вращаем
скорее тормозим
и ждем пока в запале
на холостом ходу
проявятся детали
и больше не пройдут
вот так бы и по жизни
короткою строкой
по краешку карниза
чтоб дальше ни ногой
туда где темной силой
застыли в новых снах
все двадцать девять линий
и плюс еще одна
марсианские хроники
на пустынных окраинах легче дышится странникам
начитавшимся бредбери (если бред – то бери)
мы застряли подранками в поредевших подрамниках
где на марсовом поприще виден спас на крови
полустертые надписи полуспертые камешки
и табак понастрелянный на осеннем листе
и от летнего к зимнему по каналам оттаявшим
и от случая к случаю пустота к пустоте
врет венерино зеркало амальгамою тоненькой
мы обвиты орбитами но земля далека
мы с тобой безнадежные марсианские хроники
потерявшие родину у пивного ларька
анатолийское
снотворное, гомер и лодочный мотор
и список половин, прочитанный на четверть
морской закон, неписанная нетвердь
и рыбий всплеск, и птичий тихий хор
отправлены давно данайцы по домам
дары их просто дрянь, и кони деревянны
восход успеет раньше, и завянет
ночной цветок, свидетель волшебства
и мы тогда уйдем, кто рядом, кто поврозь
из летних передряг в запруженную лету
и ветер будет долго ждать ответа
но эхо, видно, тоже не сбылось
аве цезарь
Ахматовской строкой прочерчен путь на север
От Волги до Невы – туманы и дожди
Но Маргарита ждет, и взгляд её рассеян
Дочитанный роман, и вечер впереди
Под новый фотосет – нирвановская песня
И чёрные чулки сползают, словно тень
На город, что затих в промокшем поднебесье
Химический состав меняя в темноте
И ветер будет петь, затягивая коду
Златые купола скрывая синевой
Но падающих звёзд, что снова входят в моду
Никто не подберет монеткой с мостовой
(у) вечности
у вечности – увечные черты
и, пропадая в тесноте момента
ночь делит буквы мы на я и ты
и списывает прошлые проценты
телесный цвет отчаявшихся встреч
сменяет самый элегантный чёрный
и падает весна горою с плеч
и лето быстро катится под горку
но жаркий день предательски хорош
а ветер метит крылья вдохновеньем
и ты идёшь, как запоздалый дождь
не на ура, но с явным оживленьем
фьорды камчатки
на улице, конечно, хорошо
но здесь теплей, и плещется в стеклянном
плену закат, пока что безымянный
цой вроде жив, но снова не зашёл
и сцена в три стены сама собой
и ты на ней как минимум на равных
разбавив белым местный модный траур
и старым боем снова в новый бой
наматывая матовый припев
как порванные струны на запястье
рифмуя вечность, частности и счастье
и под аплодисменты замерев
но быстро отзвучал последний бис
а дождь так точно попадает в коду
и выход у метро не равен входу
и лишь пиит в подпитии завис
байопики
объятия теплее одеял
и сквозь разрез на черном платье ночи
сияет россыпь свежих многоточий
пока будильник соло не сыграл
не выпал туз, в колодках бегуны
в колонках тишина, их темным гнёздам
не пересилить загустевший воздух
нанизанный на лучиках луны
ну а пока она пятнает свет
наивную сестру к утру утратив
поделят горе сорок тысяч братьев
а там финала строгий этикет
к байопикам приклеят хэппи энд
там будем мы светлее чем в итоге
но с этим светом нам не по дороге
ведь из меня неважный пациент
осенняя серия
но день пройдёт впечатав ночь
в сырой асфальт и в грязь газонов
под верещанье телефонов
под кошки-мышкино кино
меж непрокрашенных корней
деревья прячут шорох листьев
твои шаги как будто близко
по новостеленной стерне
и даже чудится ответ
но это глюк (не композитор)
мелькает свет в окне разбитом
и в парке прежний жжет сюжет
старлетки падают в листву
и шебуршат там плавниками
и под жужжанье фотокамер
кого-то взглядами зовут
всех выстрел ставит по местам
кому на старт кому на финиш
на идиш или там на инглиш
одна у лётчика мечта
но вновь молчанием разомкнут
многосерийный анекдот
и демонстрируют восход
в кинотеатре горизонта
где панорамное три дэ
и птичьи читки долбят раунд
наружу вывернуты травы
росу рассыпав в череде
расслабив узел пустоты
на шее галстуком забытой
к вернувшим вовремя кредиты
приходят новые мечты
в полупустые времена
эффект доступен лишь наружно
и ветер вычертил окружность
там, где забывшие о снах
фотографируют навзрыд
красиво тонущий титаник
дрожит полоска белой ткани
и новый клин летит летит
почти
твоих коленей белизна
и бездна между ними нами
края небес размыты снами
и венценосна тишина
химический состав разлук
не реагирует на время
ремень затягивает темень
объятьям не хватает рук
стирая с талого листа
поэзию полураспада
в разъединении моста
искать раскаянья не надо
магнитных дней сонет прочти
а вдруг сойдутся параллели
ведь мы с тобой почти успели
осталось вычеркнуть "почти"
Оглавление
Рисуя
чешую
ножевое
это смерть моя ходит рядом, с чужим ножом
ищет, куда бы ткнуть, и, заглядывая в глаза
спрашивает – когда ты, паскуда, отдашь должок
занятый при рождении тысячу строк назад
это смерть моя ходит, балуется с ножом
только все эти фокусы видел я не в кино
каждый охотник знает, поздно ли пить боржом
вычислив звук шагов за прижатой к щеке стеной
это смерть моя, стук-постук между пальчиками перо
матовой черной пастью лыбится через стол
и раскрывает карты, а там – на нуле зеро
видно, такой расклад даже черту не подошел
это смерть моя ходит, точит другим ножи
слушай, какая разница – карта сдана, играй
что нам теперь делить – только вот эту жизнь
так что давай, не жмись, наливай по последний край
бис
но занавес падает раньше
мы не успеваем
расставить на плоскости вечера
стайки отметин
это должно быть тайной
то как ты двигаешь бровью
(и слова отлетались)
и сколько карманы таят перекрестков
размеры колец
неважны до момента признаний
но об этом знают деревья
особенно немолодые
а пока захмелевшие ветры
все спорят и спорят о цвете
твоих глаз
закрытых ладонью на миг
я просто делаю шаг
только занавес падает раньше
P.S.
В мелкой сеточке из звезд
Неба медный купорос
port vein
черным по серому город гной
вскрою портвейн и зиме конец
выйдут из тьмы говорить со мной
мертвый жилец и живой мертвец
скажет один ты зачем опять
в этих тенетах не твой приход
мы всех кто пишет без буквы ять
знать не хотим нам неведом код
скажет второй я забил давно
место твое подле юных дев
девы теряют контроль весной
им ни к чему твой куплет-припев
юная кровь горяча густа
лучший рецепт охладить взболтать
а у тебя лишь к устам уста
да обещания благодать
я рассмеюсь парни ну вас в март
все я пошел и портвейн со мной
к берегу где на ночную хмарь
лег горизонт золотой каймой
in through
в сумрак из тьмы
жмущихся по углам
видно на раз
пусть их – они слепы
запах и звук
в помощь по вечерам
воздух забит
прутьями гопоты
всполохи слов
выстрелы тишины
паузы жест
длится пока ты ждешь
может быть свет
вспыхнет на этот раз
так и уйдешь
с парой стихов на ночь
ремемба
…ты можешь помнить даже томик,
что с полки на пол невпопад,
и как качнулись многотонно
дома напротив, небо над…
разоблачительные тени
неразличимы в темноте,
и только ритм неизменным
остался навзничь вместо тел…
ты можешь вычислить и этот
невзрачный день несносных лет,
но тех просроченных билетов,
не спасших город, больше нет.
в короткой памяти – ответы,
вопросы – где-то по пути,
но всех, что после смены ветра,
в стихах забытых не найти.
ты можешь выстроить из строчек
подобье лестниц приставных,
потом по ним из зимней ночи
пробраться в дебри тишины,
к той, что ты помнишь (не такую),
продолжить линии судьбы,
но все, что после поцелуя –
забыть, забыть, забыть, забыть…
зависшее
зависшая осень а мы ждали зиму
готовили сани деревья большими
оставили листья в свободном паденьи
а сами не верили в снег
и вот она вроде метелит и вьюжит
но сухость во рту вяжет сырость снаружи
и слово не вылетит шарфик потуже
а там как позволит разбег
и только по птичьи оставив гнездовья
раскрасив подъезды сугробьим бескровьем
попрятав слова за немым изголовьем
боясь прикоснуться ко снам
мы снова по выбору над облаками
и через заборы и даже стихами
пытаемся вылить всю бурю в стаканы
и залпом скорей бы весна
читающий
тот, что всегда читает мне новый текст
днем или ночью, времени нет числа
заповедь это иль просто дешевый тест
сразу не разберешь, голос слишком слаб
тот, что всегда читает мне новый текст
голосом, что сливается с тишиной
даже намека не выдаст из фонотек
ну для чего он опять говорит со мной
тот, что всегда читает мне новый текст
тоже, бывает, бормочет, сбоит, молчит
кашляет вдруг в обвалившейся темноте
и пропадает с последним кивком свечи
дальше – один с недописанным мимо тем
пропуск заполнив утренней влагой встык
если потом кто-то скажет: слова не те
ляжет ответ пробелами под язык
тот, что всегда читает мне новый текст
может, забыл, потерял меня средь вершин
думаю я, ошибаясь по простоте
но снова слышу: хватит. давай пиши
Нео. Фильм третий
ложка да немножко есть
этикету вилы
а напитки просто жесть
самогон с текилой
первым блюдом суп с котом
кушай на здоровье
вот и пачкает бетон
нео новой кровью
там морфеус правит бал
выбивай клон клоном
по тарелочкам стрельба
фишка биатлона
мистер смит аэросмит
в плеере заначит
нео ставит на репит
он хороший мальчик
на десерт благая весть
победит без лома
ложка да немножко есть
есть такое слово
площадная
все завалено белым, все закрашено прошлым
акварели промерзли до расстроенных рам
звезды ищут, где выше, птицы ищут, где крошки
люди – мимо на площадь, там попроще словам
на великом могучем о прекрасном и важном
о придуманном вечном, о бумажном чужом
вдох сжигает запалом, выдох греет пропажей
вроде даже не важно, что опять с падежом
ведь когда ты застрял в этом зимнем бессрочном
ледяном одиночном, то на голос-изгой
что читает сквозь иней, запинаясь на точках,
ты идешь, как в последний и решительный сбой
через темные коды, через выходы, входы
понимая, свободен – это значит один
площадь, мусор на ветер, подзнаменная кода
звезды ищут, где чище, птицы ищут, где клин
масса жи
А.Н. Житинскому
Эта лестница в ноль, финиш, ни чердака, ни подвала
Старый Мебиус жизнь закрутил в подставную спираль
И взлетают слова, исчезая в пустых интервалах
И сливается ночь, оставляя тоску вечерам
Но ответьте, милорд, где тот дом, что казался недвижным
Где синоним глагола украсил расхристанный лифт
Где разбуженный Снюсь, притворяясь киношным и книжным
Попивает чаек, превращая историю в миф
Где от старых подков в соответствие с логикой Брумма
Вечный праздничный ток, и никто не сидит в темноте
Вы молчите, милорд. Проступает в свеченье угрюмом
Полный список потерь на последнем горящем листе
Да, такая фигня – как бы ни был сюжет безупречен
Заливной хэппи-энд и финальный поклонный прогиб
Все дороги, как прежде, приводят на Черную речку
Где Дантес и Данзас увлеченно считают шаги
сценой
утром по хрупкому мутному в неживой
кухонный сонный воспламеняя газ
глаз не открыв и на ощупь как под водой
просто всплываешь вверх или мимо касс
из декораций вывернешь стукнувшись по пути
вслух что-то скажешь повиснет на бельевой
фраза без мазы ведь ты здесь один прости
аплодисменты плод воспаленного твоего
и по деталям картину маслом вчера опять
ведь вроде зарекся но снова поставим крест
радио длинной рекламой потянет вспять
словно суфлер чья назойливость надоест
и вдруг понимаешь тут что-то совсем не так
как было на самом и стоп – почему ты здесь?
а в зрительном небе – тишайшая темнота
и ты не узнаешь сколько свободных мест
двойная
опять между нами двойная сплошная
но выйти на встречную легче всего
куда тяжелей продираться по краю
зиме оставляя поэзию швов
а мимо в отбойники старые звезды
туда же и новые чуть погодя
и памятник снова оставлен бесхозным
и вечер бесцветен как голос вождя
пусть не доберешься до марта трамваем
пусть северный ветер срывает призыв
и путает город кругами кругами
и ангелы греются крылья сложив
и спрятаны за непреложность преамбул
и майские ямбы и летний верлибр
потерянный смайлик танцующий мамбо
а дальше по списку твои корабли
но птицы вернутся и вспенятся вербы
и звезды зажгутся одна за одной
ведь в каждом втором отражается первый
из встречных огней за двойною сплошной
баллада о фляге
вечер был шумным и в центре его на подмостках
автор стихи свои сеял на ветер который под коркой
публика слушала тихо вином запивая
(или каким-нибудь кофе – не все они были поэты)
время стекало в песок или потустраничные танцы
а в промежутках за грохотом аплодисментов
автор все время отхлебывал что-то
из фляги в кармане
голос на время терял облеченные ориентиры
и отрывался взлетая без всякого смысла
ну а потом после рифмы особенно трудной
дверцы и сердца
что из секондхэнда с сезонною скидкой
делая вид что задумался над переводом
автор немедля отхлебывал что-то
из фляги в кармане
(видимо, в данном стихе это будет рефреном)
фляга старинной работы годов этак семидесятых
произведенная лично отцом его ныне покойным
в руку ложилась так прочно как рукопожатье
видно поэтому глядя поверх букв голов рам оконных
меркнущих дальних огней среди мути вечерней
сразу как только они застревали неправильным словом
автор немедля отхлебывал что-то
из заданной фляги
вечер закончился автор спустился со сцены
в руки друзей и поклонниц попали заветные строчки
кто-то из них и бокал протянул угощая
автор в ответ на любезность свою передал ему флягу
все изумились опробовав славный напиток
крепкий однако состав и откуда такое берешь ты?
автор ответил улыбкою внутрь обращаясь
этот рецепт очень стар и нечасто встречается ныне
десять лет выдержки
и половина полыни
Букет Офелии
Держите розмарин – он для воспоминаний
О том, как ивы тень над речкой глубока
Анютиными глазками встречает
Букет мой ночь, которая грядет
Спешите, принц, спешите за приданым
Вот рута, водосбор, украдкою укроп
Вот это богородицы трава
Чтоб Вы ее не путали с моею
Носите Вашу как-нибудь не так
Ну например, в петле или в петлице
А вот ромашка. Счет любой не любят
Все лепестки ее, но всякий раз
Теряются они в догадках чьих-то
А розы или васильки никто не знает прежде
Чем первым криком разразится утро
Фиалки берегла тебе, мое дитя, да все они завяли
В руках у моего умершего отца
Хоть смерть его легка, но тянет за собою
В прохладу меж теней, сходящися крестом
И только малиновки трели
Как прежде зовут в облака
Ударив букетом о воду, я стану легка
Судьба как маяк
Но Робин, мой Робин, мой Робин
Мой Робин – вся радость моя
король болотного гламура
король болотного гламура
любимец замутнённых дев
скрывает сложную фактуру
рубашку чёрную надев
он тоже гений-северянин
он даже именем совпал
и рифмой злой туманно-пряной
под ним поребрик – пьедестал
он и в депрессии развязен
ему гламур не надоест
несёт со сцены темень фразы
и сленгом украшает жест
он новым временем развенчан
с болотных кочек ни ногой
он учит гениев помельче
я образец сверять со мной
но только грянет партитура
откуда неизвестно где
король болотного гламура
опять гуляет по воде
белая гвардия
как тесен мир когда ползет по швам
когда дороги не приводят в киев
и складывают лесенкой слова
семь футов сна под интегральным килем
и белой гвардии зимы следы мертвы
и залп сосулек не достинет цели
и отступленья правил не новы
но не прибавят се ля ви веселья
алтайский эль как вересковый мед
его секрет сокрыт в сакральном схроне
и в берега смоленки впился лед
и по ступеням вверх почти синхронно
как в связке дней всегда всего лишь двух
а дальше тишина лежит верлибром
и в ожиданьи обращенном в слух
пустой бумаги три крыла на выбор
но для полетов явно не сезон
и метроном шинкует ночь как скальпель
и провалился черный горизонт
под тяжестью чужих свинцовых капель
история сто раз стара как страх
и вновь гроза истратит свиток молний
когда отменит встречи на холмах
преемник сна расстроенный приемник
но кончен бал сломались каблуки
мелькает кадр и в нем ты только зритель
остановив чернильные полки
шагает март червонный победитель
весна онлайн
весна онлайн светлеют небеса
ручьи мурчат офелии поплыли
в объятьях принцев ну там или или
на крышах снег давно расправил крылья
и ветер ловит чьи-то голоса
чтоб разнести по весям не на вес
поштучно в руки там где ждут ответа
по сторонам разорванного света
где ясен смысл каждого куплета
в касаньях губ и в простоте чудес
и город горд что все в нем по местам
луна сыреет дыркой в темном фоне
и тает мгла в просветах колоколен
на шпиле ангел неизменно склонен
летать не отрываясь от креста
а мимо парк невидимых скульптур
вот ты вот я вот снова кто-то третий
и тает вечер в вечной круговерти
и на подносе в жостовском сюжете
все то что будет завтра. без купюр
ремиссия
ремиссия зимы с невы не мы
идем в объятьях спрятавшись от ветра
ладонь ладонью мокрою согрета
и в белом шуме затерялся смысл
за фонарем как водится провал
и свет размыт по конусу ночному
но только тот из них приводит к дому
который я еще в утробе знал
но те ли тени не тела летят
а лишь слова записанные наспех
и след от переноса на запястьях
еще найдут нащупав наугад
в подвалах жжет кошачья воркута
но север зло затянет шарф на шее
и ночь опять становится длиннее
пусть ждет весну святая простота
твой календарь исчиркан до конца
но питерский призыв накатит триста
и два стакана полных близнеца
пустеют вместе. тоже оптимисты
