Текст книги "Рыбьи байки"

Автор книги: Иван Храмовник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

другой другой

нет я не брайль я другой

мой алфавит не предназначен

для жирных пятен под рукой

он проявляется иначе

в сети страниц, одним щелчком

взлетающих в ночном недвижном

недогоревшим угольком

где под шипенье пыли книжной

стирает все за тихий час

простой рассказ о лишнем личном

где тьма касается плеча

и отступает так тактично

где смех ее поверг поверх

бессонниц смыслов расстояний

где пробивается рассвет

из окруженья ожиданий

эллинское

и эллин в линию встает

и копья клонятся к закату

и стрел пронзительный полет

за ближним лесом перепрятан

но он найдет не убежишь

фаланга с фланга не прикрыта

уже срубает рубежи

ему служившие защитой

пехоты варварский топор

и скор на выпад воин конный

но летописца приговор

пока еще не стал законом

пусть много раз случится щит

мечу преградой и искрою

чтоб под копытами топить

не смог седок следы героя

приди возьми – ответ в зачет

теперь никто не опровергнет

и эллин в линию встает

история – наука смертных

славянка

но яндекс врет что писем нет

изъяны их хранит бумага

на якорях янтарный след

и город скрыт под тенью флага

где гномы нумеруют день

заявленный для новой встречи

весна гадает на дожде

но время подвигов не лечит

и май на миг сведет мосты

чтобы хоть раз но мы не мимо

пусть снова разность долготы

вросла в сюжет полынным дымом

но я наверняка неправ

когда стихам доверил вето

по чаяньям весенних трав

славянка марширует в лето

а пока ли

расскажи о своих снах

проведи по черте до

пусть обрушится тишина

на застывший во тьме дом

пусть войдет тот кого ждешь

прекращая минут счет

раз вдвоем пополам ложь

пусть врет

но ножи дележи жизнь

заложи чтоб успеть прочь

с этих лестниц страниц вниз

не считать этажи строк

только тих полушаг нот

и в бреду ты не убедишь

тех что сбрасывают ночь

с крыш

ведь важнее всего твой

неразменный на сто раз

золотой отрывной злой

зарифмованный пересказ

где о каждом из нас слог

где прерывистый тих вдох

где на город сплошной смог

из эпох

может быть это будет год

может быть это будет бог

может быть это будет тот

кто придет

два снимка

да, это просто рок-н-ролл

но твой прыжок расколет небо

на потолок и слабый пол

и пиксель к пикселю плацебо

на каждый день на каждый клик

улыбка взгляд с разлетом челки

и строчкой обернется миг

затвором камеры прищелкнут

ну а потом спиной к весне

раскинув руки в такт полету

ты ждешь касания извне

и ветер выдувает соты

но ожиданье тоже спорт

звенят сердечки на запястьях

мичуринский гибридный сорт

к фотоискусству не причастен

попытка романса

в царстве фи-лоло-логии

ходит по корешкам

образом без подобия

библио-девушка

носит берет "а фигли вам?"

сеточкою чулки

и переводит библию

в новые языки

прячась от серо-синего

тьму создают очки

и по мостам по линиям

острову вопреки

та что выводит попросту

дни на просвет строки

взглядом порывом хохотом

легким крылом руки

в пальцах ее растаяли

тысячи тысяч слов

переводными тайнами

тех кому повезло

если бы не погибли мы

я бы просил руки

переводящей библию

в новые языки

этимология

этимология тьмы

правописание снов

шорохи прошлой зимы

корюшки свежий улов

вверх на часы не взглянув

делим эфир на двоих

и с междометием ну

местоимение их

позеленевший солдат

в форме пипец цифровой

амфетаминный салат

горбится город герой

в дебрях разводит мосты

что без воды не растут

местоимение ты

вновь изменило маршрут

вечер вписав в поворот

гонит апрель рок-н-ролл

лишь алкоголь антидот

в месиве радиоволн

только картинку размыв

вновь покидают рассказ

местоимение мы

местоимение нас

явное

и ушла, оставив открытой дверь

и письмо нечитанным на столе

и кота некормленным, и портвейн

и отпетое сердце углем в золе

вычисляя ненужный повод среди причин

замыкая неближним светом далекий круг

чтоб закрыть на замок (и в огонь ключи)

путь, которым уходит из дома звук

мне теперь – ну все, что походу придет на ум

лишь бы не понять по тени, что одному

только этих слов, шлифующих тихий шум

я ведь, и родившись заново, не пойму

что потом? следить за песком в часах

да кричать тем птицам через стекло

комкать стены, стирать и опять писать

и хранить в кулаке оставшееся тепло

от первого

от первого шага до первого тоста – короткий срок,

время, когда еще можно хоть что-то успеть:

понять, как устроен мир и как завязать шнурок,

и даже сломать свой первый велосипед.

а дальше ночь будет мрачнее, враги сильней,

но электрический ток нам в помощь из верхних вольт.

а если вдруг вышибет пробки пустым напряженьем дней,

то тут как тут и он самый – твой брат алкоголь.

вот только и он не поможет, твой новый печальный брат

с такой же проблемой – кончается на ходу.

брать ли его поболее или совсем не брать –

выбор забыт ещё в самом смешном году.

и вот в твоем подпространстве правильный ход игры

зависит от выбора тем, меж тем ты забыл свою.

отныне любые законы действуют до поры,

а после пары стаканов перестают.

дайвинг

ныряя в ночь из радиоэфира

сквозь фильтры слов сквозь звука пелену

остывший город по углам раскинув

и все софиты в сторону свернув

считая этих птиц на черном фоне

и сверху вниз и вверх через разрез

забудешь кто ты где и чем ты болен

глаза в глаза и нет свободных мест

на кухне встык и выше этажами

до самых крыш сегодня просто ночь

и пропадает быстро вместе с нами

горизонталь небес глазное дно

но всем переплетеньям не поверив

будильник утром грубо не балуй

короткий кофе опечатал двери

и метит в лоб контрольный поцелуй

вот такое

вот такое случилось лето

дождь и сырость – на том стоим

перемешаны невским ветром

светло-серое с голубым

ждать тепла – это так привычно

бледной кожей влипая в ночь

и надежда последней спичкой

догорела давным-давно

и за краем растущей тучи

исчезая в чужом строю

мелко дрогнет последний лучик

снова осень – июнь, июль…

электричество

электричество в наших домах

заменяет движенья рук

заменяет и влагу глаз

и зверей обращенных в слух

и дверей затяжную мглу

и чернила на белом дне

и окна предрассветный груз

вновь растаявший в тишине

только тот беспардонный ток

плюс на минус вперед вперед

слово к слову не то не то

время тянется но не ждет

пиктограммы куда кого

взгляд насквозь а теперь иди

переулки нечетных шагов

и рубильник в пустой груди

время мимо книг

но время мимо книг

бумажная вода

не утолит песка

меж ржавых шестерней

а их не провернуть

и голой горстью сна

священная весна

служители поют

но им не до тебя

у них воскрес христос

и бденья и чины

и кастинги на казнь

в эфире на весу

порожних прежних тем

набита пустота

сюжетной тишиной

герои навсегда

а ты пока живешь

художественный флирт

живее всех жж

логин пароль и клик

и ты на рубеже

нетленный биатлон

кругами по кругам

а в книжном тишина

и заливная пыль

и далее всегда

размазыванье букв

по серым простыням

но время мимо книг

звёздные войны. эпизод

и кто-то чёрный, как пиздец

протянет руки

он скажет: люк, я твой отец!

и сгинет в люке

лишь палец высунет – должок!

платить обязан

за всё, что выбросил и сжег

из старых сказок

магистр йода и травы

молчит при детях

он весь в зелёнке с головы

до самых этих

и только робот золотой

парит над нами

а под смертельною звездой

сплошное пламя

достань скорей джедайский меч

брат волобуев

иначе скроемся во тьме

тебя рифмуя

но шоры – шторы, штопор спёрт

опять ударом

об стену донышком, вот чёрт

дурная тара

филологический фастфуд

сосиска в тексте

во глубине сибирских смут

в разделе "вместе"

пусть город вывернет на счёт

фарш миллионов

все это только эпизод

атака клонов

по правилу винта

по правилу винта – направо так направо

химичит архимед песчаные круги

казалось – всё путем, но ржавая держава

как флаер на ветру, и новые враги

тебя по новой ждут, по крайней мере трое

их невысокий суд невыносимо скор

и пусть расклад небес кресты дырявят строем

всего один надрез – и дышится легко

какая нам беда, кем был тот полоз кован

что тянет санный след к последней невесне

и что скрывает лист под текстом полозковой

фанеру или нерв, свинью или свинец

лоб в лоб, лицом к лицу, и далее по курсу

всё те же и финал, все флаги по местам

и пуля, что поёт в пути, дав волю чувствам

вдруг все-таки свернёт по правилу винта

так прорастают крылья

вот так прорастают крылья – скрип через крик и кровь

вкривь и врозь самовольно сквозь эту прозу прочь

вот только поди пойми для чего тут в руке перо

когда сквозь узлы сети на листы заползает ночь

на кромках раскрытых крыш пока ещё тишина

делит стороны света которых всего-то две

собственно свет и тьма вокруг, которая не видна

пока ты не вышел из круга в любую дверь

и трубы вступают не вовремя – полуфинал

бетховен по пятому разу один и тот

заканчивать фразы на вдохе – верный провал

размазан по битым стёклам, снова чего-то ждёт

твой беспокойный внутренний часовой

или минутный даже, кто бы сменил расчёт

уставший до чёртиков, ибо пора домой

где по признаньям разведки зреет переворот

но ветер сбивает с мысли – и вот ты опять в плену

зажатых в тебе пружин непреложной лжи

и новые встречные тянут в просроченную весну

но раз прорастают крылья – на спину не ложись

маленькие трагении

Два гения – Моцартсман и Сальеркин

Любили вместе выпить по одной,

И по второй, конечно, и по третьей,

И дальше вверх, покуда видно дно.

Но жизнь не в жизнь, и ноты не в тапера,

И к топорам зовущий звукоряд

Их настигал всегда нежданно скоро.

Беда легка, пока на якорях.

Кто гениям откажет в кружке пива,

Когда к перу не тянется рука?

Их оперы и гимны терпеливо

Сносила молча публика пока.

Моцартсман был известный порнотрагик,

Сальеркин – комик, колик властелин.

Но их дуэт всегда случался разным –

То водевиль, то драма, клином клин.

И как-то раз, в одну из пьяных пятниц,

Когда дошло веселье до весла,

Случилась в их дуэте неприятность,

Которая к трагедии вела.

Пока Сальеркин завлекал девицу,

Блиставшую за столиком вдали,

Моцартман выпил все, что может литься

(А оба были сильно на мели).

Сальеркин в крик, да так, что аж до пены:

"Ты выпил, падла? Снова без меня?"

И – бац пустой бутылью прямо в темя.

Моцартман пал, его удар приняв.

Но коль ты гений призрачных гниений,

Пустой двойник сквозного гнойника,

То вычурность натужных сочинений

Всем выдаст, что не так тверда рука,

Как череп гения, что истинно прекрасен,

Округл и крепок, славный божий дар

Хранит внутри остатки серой массы,

И лихо держит слабенький удар.

Моцартсман встал, Сальеркин грянул песню

О том, как где-то там шумел камыш.

Ведь гений и злодейство несовместны,

Пока слабы. А ты, брат, говоришь…

пустое

мы прирастаем пустотой

что проникает в нас сквозь щели

а тонкий лучик золотой

опять куда-то мимо цели

и тают в этой пустоте

и синева небесной выси

и неприступность гордых стен

и незаписанные мысли

в защитных линиях судьбы

в броне поверх привычных жестов

запутан след заведом быт

и только дата неизвестна

и только выбором пустот

мы озадачены на время

пытаясь выгадать кто тот

что в наши правила поверит

но не взломав пин-код зимы

весна на нас не повторится

и ветер вынырнув из тьмы

наждачным снегом правит лица

Оглавление

Икра

классики

настоящий панк

нет, здесь ты не пройдёшь, не поцарапав карму

всё слишком заросло кустарной простотой

приходится петлять, чтобы не быть вульгарным

пластмассовая тьма шипит под кислотой

здесь мёртвые в цене, а прочих кроют матом

средь вывернутых слов и выделенных рук

здесь в ночь ползёт трамвай, стуча пи-эр-квадратом

знакомый до соплей волшебно грубый звук

ты точишь мелкий текст о чём-то невесомом

пока вокруг война, пока металл с небес

и порох в небеса, и огненные сонмы

сметают облака, и кто-то ставит крест

выводишь свой финал, но выход перечёркнут

ты знаешь – за тобой словесный перевес

как настоящий панк, ты смог родиться мёртвым

смотри не оживай, не то тебе конец

пикник на обоях

не расслышать слова подавившихся шагом назад

просто сталкер не знает маршрута но ведает путь

и как манна туман только гайки летят и летят

и взрывная волна накрывает кромешную муть

этот город герой анекдотов и сумрачных снов

не ступала нога и рука не достала до дна

только мятые камни все ждут может этой сверхновой весной

кто-то грянет на них непременно на то и весна

этих девушек не проведешь мимо цели которой не ждут

эти делят мужчин на вторичных и на половых

наконечники стрел ищут в сумраке дня разрывную звезду

попадая в тоннель где потом не поднять головы

но прорвавшись сюда в разбездонную зону любви

потерявшийся помнит лишь свет над зеркальной водой

он упав на колени кричит в завернувшийся вихрь

дайте счастья для всех пусть никто не вернется домой

сбитые лётчики

сбитые лётчики пишут свой новый статус

так глубоко внутри, что птицы их не поймут

носят с собой старый компас, бинты и вату

каждый надеется – свет в конце не ему

сбитые лётчики предпочитают поезд

лютую облачность и непроглядный снег

осенью листопад их больше не беспокоит

истину ищут в спирте, а не в вине

сбитые лётчики север не метят в небе

взгляд тяжелеет, если ладонь пуста

так и шагают с ветром в соседних звеньях

пряча под курткой шрам от её винта

сбитые лётчики не соберутся в стаю

каждый один на один с заходящим в хвост

лишь по ночам они вздрагивают, взлетая

и, просыпаясь, падают мимо звёзд

2012

и ангелы взлетят (как водится – двенадцать)

и трубы воспоют (бетховен номер пять)

в исходе партитур не стоит сомневаться

за тактом номер семь – последняя печать

взойдёт звезда полынь, в зените не мигая

разверзнутся в огне гробницы древних лет

и вылезут на свет обдолбанные майя

и свету всё – конец, не будет больше свет

ни рай, ни аделин, ни даже николаев

все просто воспарит, теряя имена

и ветер разнесёт и бросит, не считая

за край, где даже тьма не достигает дна

а дальше – тишина. закрыт медвежий твиттер

на кончике ноля застыл парад планет

и бродит по сети последний посетитель

и ставит грустный смайл. и выключает свет

на фонарь

пришёл декабрь, удвоив темноту,

но ту ли ноту вытянут метели?

фонарь обезображенный потух –

здесь кто-то шёл, и камешки летели

с его руки, как воробьи на хлеб,

на этот свет, мешавший разогнуться.

и над стеклом, хрустящим по земле

теперь рыдает жестяное блюдце.

но тот герой ушел недалеко –

его дождались четверо у сквера.

и вроде с ними был он незнаком,

но сталь тверда совсем не для примера.

и он не встал, как в фильме витя цой.

жизнь – не кино, с экрана не прикуришь.

и снег, как маска, облепил лицо,

и хруст стекла затих в прогонах улиц.

мораль на раз – пока горит фонарь,

не раздувай безвременную темень.

сиди, следи, с какого бодуна

какую ноту вытянут метели.

нас обманули

нас обманули музыка не нужна

вечен лишь ритм банковских переводов

что там поёт тронутая струна

или страна рифма по ходу кода

весь этот город вывернут мимо нот

камерный тон нож да шансон до дури

в небе нева вновь не попала в счёт

в такты катка свежий бетон забурен

фальшь даже в марше газовая труба

снова свистит денег не ждать на ветер

бусы судьбы россыпью на зубах

веером вверх верьте теперь примете

ой да не вечен вечер чужого дня

знай да танцуй по неприкрытым люкам

прямо по гамлету далее тишина

прочие прочь дело теперь не в звуке

поточное

когда на город льёт вечерним темным пивом

попиксельный поток, рисующий шутя

мороженый туман на вафельные крылья

ванильная нева, закаты невзатяг

и танцы на столах под действием пластмассы

и недовернут кран с экрана на экран

и делится поток на касты и подкасты

и в каждом – плоский звук и недозрелый план

но только тот, кто влёт стирает текст в защиту

причастен к тишине, хранимой на листе

ведь всё давно укрыл наш битум двух небитых

и камни мостовых заснули в темноте

а здесь кругом борцы за квадратуру круга

высчитывают ритм, застирывают стиль

и странности страниц, читающих друг друга

никак не прорастут сквозь тесноту сети

сквозь

от плоской истины стены

отскочит смысл

перед стеною все равны

на чистый лист

разложишь прочерки свои

и проще в пропасть

чем хоть кому-то объяснить

при чём тут лопасть

словам в бетонных небесах

совсем не пыльно

вот только ты теперь и сам

стоишь на вылет

разбег толчок и нет стены

но сам как камень

в паденьи крылья не нужны

маши руками

сиквел

по ветру против темноты – назад на базу

и пазлы притирают стык, но смысл смазан

и поцелуи на углу, и ангел в помощь

и город пробует на слух мотив знакомый

финал приберегли на бис, но вышел дубль

кривые не пересеклись – пари на рубль

а дальше – падать, пропадать, следы теряя

чтобы в кольце пути опять – предбанник рая

где в средоточьи тёплых стен и сны, как уголь

где даже время не совсем спешит на убыль

но вместо лент календаря – удар с оттягом

и квёлый сиквел сентября – каток-октябрь

торрентное

за последним из символов

тишина нарочитая

даже без послезвучия

и картинка пуста

уничтоженный занавес

остановлены записи

и мигавшие лампочки

прогорели на днях

и герои попрятались

соскочили в сознательность

всюду гладь непрошитая

механический ритм

может всё-таки есть ещё

тот кто здесь без истории

и политэкономии

может строить аккорд

вложим молодость в музыку

и немедленно выложим

пусть качают на торрентах

или прямо на слух

только вот ещё хохмочка

уши свёрнуты в трубочку

и по трубному вызову

только вечный шансон

извечное

вылетел из-за отсутствия веса

в прежнюю песенку свежий мотив

осень на ощупь выходит из леса

сонные сосны качнув по пути

ветер не вечен но слишком серьёзен

чтобы его больше не замечать

зонтик на вешалке новым вопросом

бремя дождя на небесных плечах

и пролетая поверх паутины

нам оставляя изломанный взмах

птицы растают средь мути картинно

дальше наверное снова зима

садовое

…и в опустевший сад вошла зима,

замазав белым безнадёжность листьев,

а сторож снова не расслышал выстрел,

хоть сад стал тих и бесконечно мал.

контрольный в осень вовсе невпопад.

палитра смыта, чёрный травит белый.

скрещённые дорожки ждут несмело

шагов, что не успели под закат.

сквозь вязанную изморось оград

на вдовий пост оставленных деревьев,

как будто ворох лебединых перьев,

пал подвенечно белый звездопад.

и метит выход охладевший взгляд,

случайный гость теряется и мёрзнет.

и для цветов, конечно, слишком поздно,

и птицы далеко не улетят.

ведь в перелётном небе октября

растаяли прощальные полоски,

и небо стало абсолютно плоским,

бескрылым. о таком не говорят.

трамвайное

лети, трамвай, пустой шестой маршрут

твой нотный стан, сработанный из стали

так многих эти утром здесь достанет

но нефиг спать, когда так сладок труд

и дворники кричат «гипс-гипс-ура!»

и лупят ломом по остывшим рельсам

весь этот лёд, что наморозил цельсий

тебе не страшен, рельсы – лишь игра

лети, трамвай, не тормози разгон

твой пассажир, уткнувшийся в окошко

не замечает, как роскошен космос

заполнивший расхристанный вагон

он лишь перебирает чётки слов

и пусть улов – каких-то пара строчек

он улыбаясь, знак даёт всем прочим

там, за стеклом, что новый день готов

и искры в честь него дают салют

и верхний свет продрал глазницы улиц

пока полки небес не разминулись

лети, трамвай, простой шестой маршрут

они

я не пишу их, это они меня

ищут, находят, входят, выходят, врут

то оставляют в полном неведеньи, то звенят

каждому шагу вменяя звуков чужих игру

я их не прячу, это они во мне

птицы ли, рыбы ли, выпи ли или ещё куда

все разлетаются с кровью, плывут в вине

если не вынуть потом стрелы, то совсем беда

я не играю с ними, это они стучат

в книжные бубны, тамтамы и барабаны драм

и под литавры литер скрипичного ждут ключа

чтобы открыть и опять отправиться по домам

я их не помню даже, если не записал

кто растворится в тёмном, кто запятнает свет

знает лишь их верховный, красящий небеса

утром и вечером в свой негасимый цвет

день курка

и кто-то вновь загонит облака

туда за мкад

и ангелы за ними полетят

пилить откат

но морок воздух метит на лету

как пустоту

всё серый цвет зальет как холодец

весне конец

сурок струхнув не выйдет из норы

сюжет закрыв

тьма кораблей затмит наверняка

свет маяка

и день курка сойдется с днём виска

и всё. пока

Оглавление

© Татьяна Сахарова, 2012

Библиография

Иван Храмовник

Кириллица: Стихотворения. – Санкт-Петербург: «Геликон Плюс», 2004 – 128 с. (hardcover)

ISBN 5-93682-158-7

Храмовник И.

Х89Закрась всё это чёрным. – Спб.: Любавич, 2012 – 176 с. (hardcover)

ISBN 978-5-86983-357-0

Храмовник И.

Закрась всё это чёрным. – Спб.: 2012 – электронная книга в формате ePub (eBook)

UUID: 54DE7ECD-829D-4AB1-9D1F-B7691E56E214

Оглавление

Acknowledgements

Электронная книга подготовлена с любезного разрешения и при участии автора.

Аннотация:

Дизайн обложки: Игорь Кириллов.

Текст: Иван Храмовник.

Иллюстрации: Яна Фейга.

Фотография автора: Татьяна Сахарова.

Оригинал-макет: Игорь Кириллов.

Предисловие: Николай Мурашов.

Редактор: авторская редакция.

Страницы автора в сети:

http://stihi.ru/avtor/exodus

ePubbook UUID: d46b7d5f-25ce-4bf9-9b04-0ebc9683abd7

fb2UUID: 8e269c83-18ae-4fef-9e05-ec4bee376b3e

Издание электронной книги в формате epub (publisher), конвертация в fb2, mobi, azw3:

Николай Мурашов (docking the mad dog)

2013

Оглавление

-=***=-