Текст книги "Лучший приключенческий детектив"

Автор книги: Иван Аврамов

Соавторы: В. О. Ронин,Иван Аврамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава шестнадцатая,
в которой Громова утверждает, что она не лунатик

Данила подкинул ветку в огонь и перемешал рдеющие угли. Раздался короткий треск, высокое жёлтое пламя охватило свежие дрова. «Молодец Граф, укрыл хворост, иначе бы намок и дымил, как проклятый». Он посмотрел вверх: в омытом дождем небе показательно ярко сияли голубые звезды. По спине пробежал холодок. Данила передернул плечами, застегнул замок у куртки и вдохнул запах, исходящий от воротника: камфара – эта медсестра Громова – и духи Алисы. Ему до внутренней дрожи нравился этот горький аромат свежей зелени, где смешиваются нотки ландыша и сирени. Усмехнулся при мысли о нотке: последние два дня он часто стал употреблять музыкальные термины.

Горящая ветка выстрелила и рассыпалась, и в унисон звуку раздался возглас Алисы:

– Подожди, я с тобой!

Данила обернулся на выкрик. У палатки стояла Дашуня, всё одеяние которой состояло из короткой футболки, спущенной с одного плеча. Он заморгал в удивлении, когда полураздетая и босая девица прошла в полуметре от костра.

– Не спится? – Собственный голос показался чужим.

Громова держалась неестественно прямо и даже не повернула головы. Она целеустремленно ломилась через кусты, по всей видимости, намереваясь свалиться с обрыва.

– Ты куда без фонарика? – озадачился он. – Спуск правее.

Никакого ответа, только оглушительный треск сломленных веток.

– Даша, стой! – раздалось позади него.

Алиса держалась за растяжку, торопливо влезая ногами в шлепанцы.

Из соседней палатки выскочил сонный Эдик с битой в руках.

– Что?! – поправляя очки, хрипло выкрикнул он. – Нападают?

Данила подхватил большой фонарь и осветил спину уходящей девицы. Казалось, её совсем не волновал тот бедлам, который она оставила позади себя. Мгновенье, и листва сомкнулась за спиной Даши.

– Куда пошла? – удивился Эдик.

– На озеро, – ответила Алиса. – Зачем-то.

Она выхватила фонарь у Данилы и побежала за подругой.

– Зачем на озеро? Свидание? – растерянно бормотал младший Громов, штурмуя склон в неположенном месте. – Что попало!

Луч фонаря метался из стороны в сторону, беспорядочно выхватывая фрагменты кустов, волны примятой травы и россыпи камней у берега. Наконец, свет упал на виновницу переполоха. Словно автоматически заведённая, Громова целеустремленно шла к воде.

Алиса задохнулась от ужаса.

– Стой! – хрипло выкрикнула она.

– Дашка, чёрт тебя подери! – раздался вопль брата.

Он точно слон с диким рёвом ломился через ивняк. В какой-то момент слон не удержался и покатился кубарем по склону. Лишь у самого подножья Данила сумел перехватить падающего Эдика.

А тем временем Даша вошла по щиколотку в воду, приостановилась и как будто к чему-то прислушалась. После короткого замешательства она, точно сомнамбула, вытянула перед собой руки и продолжила леденящий душу поход.

Ситуация напоминала ночной кошмар: жёлтый свет полной луны, белесая дымка над водой и безмолвная девушка, с каждым шагом погружающаяся в воду. Размахивая фонарём, Алиса металась по берегу, когда внезапно заметила, что на пальце у подруги блеснул перстень-найденыш.

– Кольцо на руке! – Сунула фонарь Эдику. – Свети! – Ускользнув из рук Данилы, она с разбега влетела в воду.

– Лиза! – выкрикнула она. – Елизавета Алексеевна!

Уже, будучи по пояс в воде, Даша медленно разворачивалась в сторону оклика. Упоминание Елизаветы Алексеевны явно заинтересовало потенциальную утопленницу. Думать было некогда, да и опасно. Задыхаясь от страха, Алиса протянула дрожащую руку и сорвала перстень с тоненького Дашиного пальца. Отчаянно размахнувшись, она забросила страшный трофей подальше от берега. Кинув прощальный блик, перстень с едва слышным всплеском погрузился в воду.

– Бери обратно! – выкрикнула Алиса, и обмерла от ужаса: на её руке чуть пониже плеча сомкнулись ледяные трясущиеся пальцы.

– Ш-шуйская, – спросила Громова, явственно выстукивая зубами, – м-мы ч-чего т-тут?

Рядом с ними объявились новые персонажи. Эдик вцепился в сестру, а Данила потянул из воды Алису.

– Что за… – пробовала воспротивиться Громова и заработала тычок в спину.

– Иди уже, лунатик! – разорялся Эдик, выталкивая упирающуюся сестру.

Спотыкаясь и поскальзываясь на камнях, хватаясь друг за друга, все четверо с ругательствами, вопросами и плеском выбрались на берег.

– Ч-что это было, а?

– Продолжение дневного кошмара, – ответила Алиса и присела на корточки. – Больше не могу. Жуть какая! Я точно поседела.

– Ты б-блондинка. Один х-хрен.

– Угу. Блондинка, – обиделась блондинка. – Елизавета Алексеевна, не холодно в одной футболочке?

– Прости господи! – выкрикнула Елизавета Алексеевна, обозревая мокрую задравшуюся футболку. – В т-трусах, слава богу!

– Разве? – засомневалась Алиса. – А со спины и не скажешь?

Громова вцепилась в подол, стремясь натянуть футболку на бедра.

– Пошли к костру, – предложил Данила. – Традиционно переоденемся и поговорим.

Эдик рухнул на колени рядом с Алисой. Опасность миновала, однако приближалась фаза истерики.

– Сокровища, блин! – разорялся студент. – Жизни уже не рад. Ни спать толком не могу, ни есть!

Он в запале мотал фонарем, распугивая затаившуюся водную живность.

– Не кричи, – попросила его Алиса и обратилась к подружке. – Ты говорила, что карту «крутой чел подогнал». Откуда он взялся? И почему именно тебе предложил?

Даша в этот момент боролась с дрожью. Она расслабилась, задержала вдох и, в результате, громко икнула.

– Ик! Какой чел? Ик! Какую карту? – Она проговорила быстро на выдохе. – Слушайте, мне это все не снится? Я, что, ик, п-плавала? Правда?

Ей никак не удавалось совладать с речью и мыслями. Борьба утомляла.

– Правда! – разорялся брат. – И нас с собой прихватила. Это чтоб не утопнуть в одиночестве. Ха-ха ха!

Девицы одновременно накинулись на бушующего юнца.

– Эдик! – призвала к спокойствию Алиса.

– Не ори! – осадила сестрица. – Ик! В табло дам.

– Сама не ори! – не сдавался тот. – Я тоже по шее могу дать. Сейчас барахло перетряхиваем, манатки собираем и с раннего утречка – ту-ту, на автобус, самолет и домой.

Двое из четырёх вздохнули в унисон и переглянулись. Как же! Собирать вещи, когда глаза сами закрываются. И что потом? Сидеть на рюкзаках в ожидании рассвета? Какой-то неумолимый рок преследует их каждую ночь. Теперь уже в облике истеричного Эдика.

– Нет, – высказалась за присутствующих Алиса. – Все устали за день, а потому будем спать. Утром на свежую голову решим, что делать.

– Я дежурю до двух, – напомнил Данила, забирая у Эдика фонарь. – С двух до четырёх можешь перетряхивать…манатки, только не мешай спать другим.

Утро следующего дня наступило ближе к полудню. В палатке стало душно, и это вынудило сонных обитательниц откинуть один полог. Алиса ползала внутри на четвереньках и наводила некое подобие порядка. Сортируя вещи по рюкзакам, она раздумывала об отъезде. Мокрые штаны и футболки, которые десять минут назад валялись комом, были разложены ею на брезентовых крыльях и просыхали буквально на глазах.

– Фигня какая-то. Я – не лунатик, – высказалась Дашуня.

Нахмурив лоб, она полусидела в спальном мешке, вертела в руках зажигалку и рассматривала царапину на плече.

– Конечно, не лунатик. Ты была дочерью кузнеца.

– Купца.

– Разве?

– Говорю тебе, купца! – разозлилась Громова. – Мне лучше знать, чем зарабатывал на жизнь мой папаша. Слушай, такой угар в душе, – утопиться хочется.

– Из-за чего?

Даша зажмурилась и сжала двумя пальцами виски.

– Чья-то внезапная смерть. Да, не помню я! С трудом отошла от Елизаветы.

Алиса с жалостью смотрела на подружку. Та была сама не своя.

– Данила рассказывал, что янтарь может превратить нового хозяина в подобие старого. Похоже, что хозяйка янтаря утонула или утопилась, а перстень теперь…

– Что теперь? – встрепенулась Громова. – Соединился с призраком купчихи и благополучно утоп. Аллес капут! Но я-то хороша! На палец меченую вещицу нацепила и спать улеглась. Ох, и лохушка!

Её душевные терзания были оборваны гулким постукиванием по крылу палатки. Даша выронила зажигалку и приготовилась к обороне.

– Тук-тук, – объявил Эдик, заглядывая внутрь.

– Залезай уже, – сварливо пригласила сестрица.

– Слышу голоса. Думаю, проснулись девчонки…

Голос Эдика звучал нарочито бодро, а в глазах плескалось беспокойство. Улыбка выглядела вымученной. Под глазами у младшего Громова залегли серые тени.

– Дашунь, ты как?

– Трындец! – возмутилась сестрица. – Нормально я! Крыша на месте.

Алиса присела рядом с подругой. В руках она держала большой блокнот в кожаной обложке.

– Садись, – пригласила Эдика и постучала рядом с собой.

– Там чайник скоро закипит, – пробурчал парень, не желая оставаться наедине с двумя Елизаветами Петровнами. – Вас ждут.

– Подождут. Не умывались ещё, – отмахнулась Даша.

Алиса задумчиво листала страницы.

– Перед поездкой я кое-что почитала про заклятые клады. – Она пробежалась пальцем по записям. – Слушайте. Золотой клад всегда охраняет нечистая сила. Напускает сон, умопомрачение и морок на кладоискателей.

– Нечистая! – хлопнула себя по лбу Громова.

Она сунула руку в рюкзак и безошибочно выволокла оттуда знаменитые кожаные шорты с бахромой. Не обращая внимания на присутствующих, выпростала из спального мешка голые ноги, задрала футболку и натянула шорты в присутствии зрителей.

– Крыша, говоришь, на месте? – возмутился Эдик. – А это что за внеочередной показ эротического нижнего белья?

Громова стояла на коленях и гордо оглаживала кожаные бока.

– Бахрома отгоняет нечистую силу! – объявила она огорошенным сотоварищам. – Все байкеры знают об этом.

Ей очень не понравилось выражение скепсиса на лице подруги и брата.

– Расчесалась бы лучше, – посоветовал Эдик. – Баба Яга в миниатюре.

– По-моему, крест надежнее, – пробормотала Шуйская.

Она медленно перелистывала страницы. Волшебных кожаных шорт у неё не было, а потому надо быстро придумать что-то реальное и действенное. Не встретив возражений, продолжила читать вслух.

– Нашла. Чтобы отогнать нечистую силу, нужен крест, страстная свечка и знание воскресной молитвы.

– Супер! – восхитилась Даша. – И где мы возьмем эту страстную свечку?

– Нигде. Но молитву я на всякий случай записала.

Подружка недовольно мотнула головой: она страсть как не любила эти церковные заморочки.

– Из Библии переписала, – уточнила Алиса.

Громовой почудилось, что в палатку потянуло ладаном. Доигрались! Она покосилась на подругу и с подозрением принюхалась. Не дай бог, новообращенная раба божия Шуйская выкопает из рюкзака платочек, скромно повяжется и примется гундосить молитву.

– Какое сегодня число? – не унималась та.

– У меня не спрашивай! – рявкнула Даша. Перед глазами у нее мелькали хоругви, лилась святая вода, а упитанный поп воинственно махал кадилом. – Всякая галиматья из-за тебя в голову лезет.

– Пятое, – вспоминал Эдик, – нет, шестое июля.

– Шестое. Завтра седьмое. Поздравляю вас! Сегодня будет ночь на Ивана Купалу.

Она выжидающе поглядела на друзей. Эдик нахмурился, припоминая, чем может им грозить страшная купальская ночь. На ум приходило сплошь всё праздничное и несерьёзное: босоногие девчонки-плясуньи в венках, хороводы, поцелуи среди берёзок.

– Помню, что через костёр надо прыгать, – выдала первую сентенцию Громова. – Кто сиганет выше и не сгорит, – счастливчик. Кстати, в шортах прыгать в самый раз.

– Волшебная бахрома заточена под высокие костры.

– В ночь на Ивана Купалу парни и девушки плетут венки, прыгают через костер, гадают на жениха и охотятся на ведьм, – перечисляла Алиса.

Последнее из списка Громовым не понравилось. Они одинаково сморщили конопатые носы и переглянулись.

– На ведьм? – переспросил Эдик. – Как в средние века?

– Прямо-таки обязательно на них охотится, – сомневалась сестрица. – Они мне ничего плохого не сделали.

– Сделают. Спать в купальскую ночь нельзя. Из водоёмов, – Алиса махнула рукой в сторону озера, – вылезает всякая нечисть – русалки, оборотни, водяные – и лютует.

– Мутанты лютуют, – подвела итог подружка. – Шуйская, ты сама веришь в этот бред?

– Поехали домой.

И снова Громовы переглянулись. К обеду Эдику уже расхотелось ехать домой. Ночные страхи развеялись вместе с утренним солнцем.

– Вспомнил! – замахал руками он. – Колёса смоляные надо поджигать и скатывать с горы. Обычай древних славян. Удачу привлекает.

Все трое помолчали, не в силах представить подобное чудо.

– Бочки просмоленные видела, – призналась Алиса, – но колёса…

– Наверное, я про бочки читал, – признался Эдик. – Ещё папоротник зацветает на Ивана Купалу. Где цветок, там и клад.

– Ой, не надо! – замахала руками сестрица. – Один уже нашли, с трудом отвязались.

Слово клад в их компании стало нарицательным: никто не бродил с металлоискателем, никто не рвался откапывать Золотого Коня, и никто не жалел о потерянном перстне. Находки, как выяснилось, сопровождают нешуточные опасности.

– Искать не будем, – успокоил Эдик. – Вчера, когда мы отбивались от этих подонков на мотоциклах, я «Аськину» штангу погнул о чью-то голову. Погуляем просто.

Алиса нахмурилась и собралась высказаться насчет последствий «погуляем просто», но в палатку заглянул Графин.

– Девчата, вы проснулись? Выходите чай пить. И поговорить надо.

– Идём! – Эдик избегал встречаться взглядом с Алисой. Он подтолкнул сестрицу к выходу. – Пошли. Пусть Филимон шорты заценит.

Имя байкера прозвучало звуком боевой трубы. Громова глупо захихикала и на карачках подалась к выходу. Этот чел должен одобрить её прикид с бахромой. И футболка у неё зачётная: бордовые вишенки наляпаны на самых пикантных местах. Чёртов клубень заведётся с пол-оборота.

– Сначала умыться и причесаться, – остановила четвероногий выход Алиса. – Держи. – Она подпихнула разочарованной подруге сумку с туалетными принадлежностями. – Зубную щётку свою возьми.

Дашуня наскоро почистила зубы, поплескала себе водой на лицо, после чего убежала назад к палаткам. Алиса же осталась сидеть на мостках: неторопливо расчёсывала волосы, вспоминала янтарный перстень и всматривалась в безмятежную озёрную гладь. При свете дня полуночное купание казалось нереальным. «Было ли? Если и было, то всё закончилось: кольцо лежит на дне и дожидается нового хозяина. Надеюсь, не дождётся. Занесет перстень песком, зарастет илом, и уйдет он в глубину». Настроение сменило тональность с минора на мажор. Напевая нечто бравурное, она легко взобралась по выбитому склону и поздоровалась с сидящим возле костра Данилой.

– Привет, – откликнулся он. – Чаю?

Погромыхивая кружками, из палатки выскочила сияющая Громова и как-то виновато отвела глаза.

Алиса не стала гадать, какую авантюру затевает подружка, а открыто уставилась на Эдика с Графином, таинственно шепчущимися позади палаток. Заметив внимание, заговорщики подтянулась к костру.

– Эвакуация откладывается! – бодро сообщил младший Громов, и перехватил у Данилы дымящуюся кружку. Предупредительно поднес её Алисе.

Та слегка двинула плечом и пригубила душистый чай. В голове блуждали обрывки мыслей: «Очень опасно. Ей нравится здесь! Отчего местный чай такой вкусный? Вернется домой и никакого тебе, – покосилась на Данилу, – чая лесного. Один суррогат, который пахнет дешёвым одеколоном». Она расстроено сжала губы.

– Не злись, Шуйская. Вот Графинчик соблазняет нас прогулкой на Чёртовое озеро.

Громова отступила назад, выпуская вперед упомянутого Графинчика. Тот не замедлил выступить в роли экскурсовода:

– Глупо приехать сюда и не увидеть главную достопримечательность края. Шайтанколь, в переводе Чёртовое озеро, – жемчужина среди местных озёр. С ним связано огромное количество легенд. Увидел озеро и тогда можно уезжать!

Даша восторженно кивала в такт каждому рекламному утверждению, но побитая жизнью Шуйская сомневалась в необходимости дальнейших брожений:

– Металлоискатель починять будешь? – спросила она у Эдика напрямик.

Тот испуганно помотал головой и от этого энергичного действа вспыхнул маковым цветом. Даже веснушки побледнели.

– Клянусь, не буду! Полюбуемся на…жемчужину, сфотографируемся на память и в лагерь.

Из кустов, отделяющих соседствующие лагеря, с негодующим воплем вылетела большая птица. Следом раздался шелест потревоженной листвы, ветви раздвинулись, и на поляну выбрался импозантно-небритый Филимон. Он поднял крепко сжатый кулак и потряс им в воздухе.

– У нас охрана образовалась, – проинформировала Громова. – Этот мужественный клубень будет тусоваться с нами.

Между тем, из кустов вылезла мрачная племянница мужественного клубня. Она с брезгливостью разглядывала свою футболку, потом траву и в заключение присутствующих на поляне. Алиса не могла взять в толк, чем природа ей так не угодила. Роса давно высохла, кузнечики не прыгают…

– …проклятые колючки и пауки, – поздоровалась девица.

– Кристина! – расцвел Эдик, засуетившись над кружками.

– Всего два часа ходу, – отметил Графин. – К семи возвратимся.

Все расселись возле костра. Сияющий Эдик успел подсунуть любезной сердцу колючке матрац из палатки. Девица даже не поблагодарила, зато расположилась со всеми удобствами. Алиса подумала, что любовь – оглупляющая штука. Умные и рассудительные становятся полными болванами. Страшно представить, что же происходит с дураками.

– Чаёк на посошок, – радовался болван, передавая любимой горячую кружку. Кристина подозрительно нюхала чай и кривила губы.

– Я не пойду в горы, – объявила Алиса, рассматривая перекошенную физиономию чужой племянницы. – Останусь в лагере.

Все заговорили разом, уговаривая строптивую туристку не терять шанс.

– Не отлынивай, Шуйская! Последний прогон и точка.

– Никаких отвесных скал, пропастей, смертельных препятствий. Познавательная прогулка, етить-теретить. Дорога практически комфортабельная.

Алиса не смогла представить комфортабельной тропинки и упрямо покачала головой.

– Необычное место, – поддержал Данила родственника. – Сходи, не пожалеешь.

Она понимала, что её упорно вытягивают на место третьего крестика. Как бы опять чего ужасного не приключилось. И за Дашуню с Эдиком тревожно: страшно одних отпускать.

– Я подумаю.

– Не гони, Шуйская! – разъярилась Громова. – Сказали тебе: приятная прогулка и никаких кладов. Миноискатель оставляем в палатке, провались он пропадом!

– Думайте быстрее, – поднимаясь с колоды, распорядился Графин. – Через полчаса выдвигаемся.

Глава семнадцатая,
в которой туристы спускаются в жерло потухшего вулкана

Группа из шести туристов – трое мужчин и три девушки – поднималась всё выше в гору. Светлая берёзовая роща сменилась синеватой мглой соснового бора. Под ногами слегка шелестела опавшая хвоя, юркие солнечные лучики пробивали кроны деревьев, а где-то высоко, в густой тени, лениво постукивал дятел.

Алиса поглядела вверх, заправила под бейсболку волосы и глубоко вдохнула запах нагретой сосновой коры. В скучном городе ей будет не хватать этого терпкого горьковатого аромата. Еще не будет хватать монотонной трескотни кузнечиков, зарослей полевых цветов по лесным опушкам, оранжевого пламени костра и роскошной россыпи звёзд над головой.

Как жарко! Воздух буквально раскалился от зноя. Где же это легендарное озеро?

Узкая тропинка вывела их на небольшой лужок, живописно обрамленный пушистым кустарником. Графин с удовольствием пробороздил душистое разнотравье, роняя рюкзак в тени двух старых раскидистых берёз.

– Привал, – скомандовал он.

Услужливый Эдик подскочил к любимой, отвязал с пояса куртку и расстелил её на траве.

– Присаживайся.

Кристина его порыв не оценила. Она прошла дальше, толкнув ухажёра плечом. Студент расстроенно почесал шевелюру и опустился на куртку сам.

– Держит в тонусе, – оценила Алиса выкрутасы девицы.

Рядом с ней опустилась распаренная Даша. В начале пути подружка выглядела бодрее, но сейчас энтузиазма слегка поубавилось.

– Утром не болела, – кивая на ногу, с досадой заметила Громова.

– Пологий подъем, идём в гору, – констатировала подруга. – Нагрузка.

Графин хлопал себя по карманам в поисках сигарет. Не найдя оных, недовольно пробубнил:

– Етить-теретить, горное озеро. Всего тысяча метров над уровнем моря.

Громова прекратила массировать ногу: единица и три ноля, вымученно скалясь, карабкались по воображаемому склону, причем последний ноль собирался тупо сдохнуть.

– Офигеть, приятная прогулка, – возмутилась она. – Надеюсь, лужица стоит страданий моей ноги.

– Лужица? – возмутился Графин и перестал рыться в рюкзаке. – Жерло потухшего вулкана – вот что такое Шайтанколь. И дно у него двойное!

– Как это? – удивилась Алиса.

Графин выпрямился, щурясь на отблескивающую траву.

– Старожилы рассказывали…

– О-о, местные байки пошли, – Кристина отказывалась сдерживать иронию.

Она лежала в траве и смотрела на крупный цветок ромашки, медленно раскачивающийся у неё перед носом. Она безжалостно оторвала прекрасную головку и принялась ощипывать белые лепестки.

Проводник неодобрительно покосился на ехидну.

– Прагматичный турист нынче едет. Не хотите, не слушайте.

– Заткни уши, Криска! – разозлилась Громова. – Рассказывайте, Евграф Силантьич.

– Красивое это озеро и загадочное. – Проводник специально нагнетал таинственность. – Вокруг него гранитные скалы и чащоба непролазная. Дорогу сюда найдет не каждый, а уйти – вообще, проблема. Чёрт тропинку уводит.

Графин очень доходчиво показал, как балуется чёрт, чудовищными зигзагами заведя руку за спину.

– Супер! – восхитилась Дашуня.

Ободрённый вниманием рассказчик добавил замогильным голосом:

– Там ветер не шумит, птицы не поют, комары не пищат, и рыбы в озере нет. От слова совсем.

Задумавшаяся Алиса растерянно поморгала: неужели третий вал накатывает? Ей хватило кошмара прошлых ночей. Даже в свете дня не хотелось воскрешать воспоминания.

– Люблю, когда страшно, – выдохнула свистящим шепотом Кристина. – Хочу ужастик с кровавыми подробностями.

Даша отмахнулась от чокнутой и вопросительно уставилась на Графина.

– Говорят, что по ночам из озера выходят черти и топят заплутавших путников.

– Хорошая перспектива, – вздохнула Алиса, которую на аркане тащили в «ужастик с кровавыми подробностями».

Жизнь кладоискателей меняла окраску в темпе стаккато: чрезвычайно короткие промежутки. Только была белая полоса и уже на смену ей грядёт чёрная, очень чёрная полоса. Здесь приходится побороться, чтобы зацепиться за белый край.

– Филимончик, спаси меня от чертей! – взмолилась Громова.

Спаситель лежал на траве, вглядываясь в буйство берёзовых листьев. Он протянул руку, выдернул травинку, зажатую в зубах, и лениво успокоил:

– Такая доверчивая.

– Есть другая легенда, – потянулся Графин, вставая с места. Даша не смогла сдержать стона разочарования. – Давным-давно Аллах рассердился на чёрта и утопил его в озере, придавив для верности камнем. – Театральная пауза в полминуты. – Чтоб не вылез.

– Молоток! – возрадовался Филимонов. – Все путём!

Народ пришел в движение. Алиса расправила плечи и потянула рюкзак за брезентовые лямки. Эдик обвязывал куртку на талии. Одна Даша сидела на месте, поглядывая на обременительный груз. Оказаться бы прямо сейчас возле этого чудо-озера, одним глазом оценить его замечательные красоты и…перенестись на корягу, что возле костра. О-хо-хо! Надо было остаться в лагере с Шуйской, надо было. Эдик оценил тоскливый взгляд сестры и подхватил ее лёгкий рюкзак.

– Донесу.

– И меня, дуру, заодно, – пробормотала та.

– Я слышала, что люди здесь гибнут, – упорствовала Кристина. – Всё очень плохо заканчивается.

Графин неопределённо мотнул головой, не желая запугивать впечатлительных горожан. Этой черноволосой ехидне явно не хватало мрачных событий в жизни. Ишь, как упорствует!

– Жуткое место, – пошел на компромисс Эдик, поправляя рюкзаки на плечах. – Пошли уже туда скорей. Всей толпой бояться будем.

Жуткое озеро оказалось маленьким круглым водоемом, всего метров шестьдесят в диаметре. Там, где они стояли, берег плавно сходил к воде. В других местах он обрывался отвесными выщербленными скалами, в щелях которых росли кривоватые молодые деревья. Цветовая гамма скал – зеленовато-серая, тёмно-коричневая и чёрная – чудесным образом гармонировала с высокими, очень стройными, устремлёнными в небо соснами. Но не в этом заключалась его красота.

Очарованные туристы замерли на камнях-плитах, безмолвно уставившись на неправдоподобно синюю воду Чёртового озера.

– Супер! – восхищённо признала Громова, усаживаясь на светло-серый каменный выступ. – Цвет нереальный!

– Кобальтовый, – заявил Эдик, выуживая из памяти названия синего. Он целый год посещал художественную школу, о чём любил гордо вспоминать.

– Сейчас солнечно, а в пасмурную погоду вода коричнево-оранжевая. – У Графина имелась профессиональная привычка: сделать шокирующее заявление и взять паузу, наслаждаясь всеобщим замешательством.

– Почему? – одновременно спросили Алиса и Даша.

Эдик подсуетился и сфотографировал радостные лица девушек.

– Говорят, на дне много упавших деревьев.

– Так есть дно или нет? – не поняла Кристина.

Графин изобразил тихую задумчивость.

– Французы сюда приезжали. Какую-то хрень наподобие батискафа привозили.

И опять замолчал.

– Дно искали? – не выдержал Филимон.

– Никто не знает, что они искали. – Завеса таинственности сгущалась. – Существует легенда, согласно которой на глубине двух или трёх метров есть дно из ила, хвои, каких-то гниющих деревьев. Но это лишь верхний природный настил, а настоящее дно уходит вглубь на несколько километров. Так сказать, в ад, в преисподнюю.

Все опять уставились на озеро. Вода в нем была такая прозрачная, что с берега просматривалась дно. По синей глади пробежала водомерка, устроила лёгкую рябь для зрителей и скрылась под плитой.

– Скалу самую высокую видите? – Графин махнул рукой вдаль. – Сто с лишним лет назад надоели местному епископу местные россказни, и решил он изгнать чертей из озера. О том, как добирались сюда святые люди, отдельная история. Телеги застревали, лошади дохли, а на закуску, они дорогу потеряли и долго плутали по кругу. Когда проходил молебен, началась страшная буря: лес шумел, кустарник по земле стелился, вековые деревья падали. Когда закончили так называемые процедуры, стало до смерти спокойно.

– До смерти, – Алиса передернула плечами, будто ей холодно.

– После изгнания чертей и освящения установили на скале большой каменный крест. На кресте выбили запись: «Во имя Отца и Сына и Святого духа. Благодатью божию осветится озеро сие. Силой креста Господня в бегство да претворится все супротивное бесовское действие. Аминь».

Последние слова Графин произнес басистым речитативом, коим впечатлил слушателей. Эдик третьим глазом разглядел в нем батюшку, вознеся инстинктивно персты ко лбу.

– Вытурили бесов? – Громова подтолкнула брата плечом, и тот потерял желание кланяться в пояс отцу Графину.

– Куда там! Простоял крест некоторое время, а однажды ночью исчез. Одна яма осталась, узкая и глубокая. Вот такая история, дети мои! – Из Графина снова вылез поп.

Алиса сбросила с плеч рюкзак и направилась в сторону скалы, на которую указывал проводник.

– Ты куда? – недовольно протянула подруга, успевшая присесть на плиту.

– Отдыхай, – успокоила ее Алиса и обратилась к Графину. – Крест упал в воду? Можно сверху увидеть? Или его поглотило легендарное двойное дно?

Графин с какой-то странной ухмылкой встрепенулся и пошел вслед за любопытствующей:

– Увидеть, – бормотал он. – Вот сейчас и посмотрим.

– Я с вами, – неожиданно выступила Кристина. – Мне тоже интересно.

– Шуйская, ты бы не рисовалась, – заныла Громова. – Пусть Силантьич первым идет. Он проводник и лучше знает…куда полезла?

Она обернулась, ища поддержки у брата, но Эдик не прислушивался к её сетованиям. Он вглядывался в неправдоподобно-синюю водную толщу и грезил, как бездонная глубина фантастически содрогнется, изогнувшись гигантским дымчато-серым горбом. Из коричневых обломков вынырнет змеиная голова доисторического существа, смахивающего обликом на легендарную Несси, вытянет длинную толстую шею и…это будет бомба!

– …носит некоторых дурёх по скалам! – ворчала Даша, роясь в рюкзачке. – Здесь небо низкое, правда?

Мысли Эдика приняли другое направление: и деревья в этом месте шумят по-особенному, как-то тревожно. Правду сказал Графин: птиц не видно и не слышно. Впору задуматься о вечном.

– Дашка, а ты задумывалась над смыслом жизни? Ты для чего живешь?

Смысл вопроса не достиг душевных глубин сестрицы. Явился отмороженный Филимон, брызнул водой на Громовых и буднично предложил:

– Искупаемся? Дно неплохое.

– Я не хочу! – выкрикнул Эдик.

Его воображение упреждающе преподнесло рогатого динозавра со злобными, красными глазками. Убивец широко зевнул, распахнув пасть размером с хорошую пещеру, и двинулся по направлению к беспечным купальщикам.

– Я вас посторожу, – добавил он с беспечной американской улыбкой и в позе отдыхающего Будды улегся на каменную плиту.

Даша взглянула вверх на побелевшее от зноя солнце и стащила с себя футболку вместе с бейсболкой. Не выворачивая, она отбросила вещи в сторону, следом подпихнула ногой скомканные бриджи. Оставшись в купальнике – невесомая масса бахромы и верёвочек на загорелом теле – девица с удовольствием потянулась и шагнула навстречу динозавру. Эдик практически достиг нирваны, но не хватило времени. Он изменил позу на сидячего Будду и, помня, что «ваше спасение в ваших руках», завертел головой, разыскивая подходящий булыжник. Вооружившись, с преувеличенным спокойствием осмотрел акваторию, подмечая неожиданные круги, завихрения и мелкую рябь.

Филимон разоблачился за пару секунд, уронив одежду на камень. По дороге он подхватил на руки взвизгнувшую Дашуню и вместе с ней прыгнул в озеро. Парочка с головой погрузилась в воду, но через мгновенье оба фигуранта вынырнули, хохоча во всё горло. Даша ринулась к обидчику, возжаждав немедля отомстить. Чего хотел Филимон, не знал никто, но он с готовностью бросился навстречу опасности. Два визжащих и рычащих динозавра с большим знанием дела топили друг друга в легендарном озере.

– Как дети, – завидовал Эдик, отбрасывая камень за спину.

– Вода суперская! – захлебывалась сестрица, рассекая саженками взбаламученную синеву.

– Графин не советовал…

– Побывать на таком озере и не искупаться? Эдик, ты – лох!

Солнце, казалось, пододвинулось ближе к Земле. Его жаркие лучи раскалили камень, на котором сидел послушный лох. Ещё несколько минут душевных терзаний вперемешку с завистью, и Эдик не выдержал искушения. Сорвав одежду, он прямо в шортах присоединился к нарушителям спокойствия, взбившим нереально синюю воду в крутую белую пену.

Алиса отметила про себя, что скалы здесь странные. Выглядели они как нагромождение округлых серо-коричневых плит, сваленных в художественном беспорядке друг на друга. «Один матрас положили на другой матрас», – описал горную складчатость Графин. Высокие сооружения чередовались с более низкими, заставляя путников то карабкаться вверх, то спускаться вниз. Издали эти причудливые скалы выглядели по-стариковски морщинистыми. В особо глубоких морщинах и бороздах нашли прибежище молодые цепкие сосенки.