Текст книги "Стальной лев. За Родину! За Троцкого!"

Автор книги: Иван Евграшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Скорее всего, решение задачи было где-то на стыке этого всего, но вот какое оно, это решение, точно вычислить было, к сожалению, невозможно. Можно было только ждать и готовиться к подобной провокации и приготовить ответные ходы, сделав «домашние заготовки», так сказать.

«Что я могу сделать для подтверждения своей лояльности?» – задав себе этот вопрос, я задумался о том, что наилучший вариант это не простое подтверждение лояльности, а хорошая ловушка, в которую Сталин и Дзержинский влетели бы с разгону, вот тогда уже можно будет думать, как поступить. В моих силах написать статью, например в «Правде». В этой статье можно разобрать ситуацию в Царицыне и признать свои ошибки, указать допущенные Троцким недочеты, рассказать о роли и действиях Иосифа Сталина по выправлению положения.

«Это может стать интересным ходом, – подумалось мне. – Детальный анализ обстановки и ситуации в Царицыне, вместе с объективным анализом ошибок. Статью надо написать, но не для Сталина, а для всех. На примере его, Сталина, работы по выправлению ситуации. Про эшелоны с хлебом. Рассказать в ней о перегибах и необходимости вдумчивого и системного подхода к ситуации в стране, о необходимости перестать вести себя как враги своего народа, о том, что пора вспомнить, для кого и для чего все это вообще затевалось и происходит. О крестьянстве и рабочих, солдатах и чиновниках, мастеровых и кустарях. Писать надо для всей партии, для всех людей, а не только для обсуждения на закрытом заседании ЦК».

Мысль была интересная и стоила того, чтобы ее обдумать. Мне откровенно не нравилось происходящее как в ЦК партии и правительстве, так и ситуация в обеих столицах.

«Вообще, с Петроградом и Москвой надо что-то делать. Слишком много там горлопанов и бездельников, лишних ртов, которые только потребляют продовольствие и кричат на митингах. Надо подумать, куда их пристроить, а то все это начинает напоминать Древний Рим. Там тоже колонии кормили метрополию, в которой, особенно в Риме, обитала куча дармоедов. Раздражать чернь, живущую рядом, императоры побаивались, поэтому кормили ее и развлекали. А жители Рима плодились и размножались, требуя хлеба и зрелищ».

В конце концов, я решил, что предупредить или остановить интригу Сталина и Дзержинского не смогу и остается только возможность нанести контрудар, если соратники подставятся. После этого я некоторое время раздумывал на тему статьи для «Правды». Обдумав основные тезисы, я потушил свет, разделся и лег.

Заснул быстро. На завтра было намечено множество дел.

Глава 8

15 декабря 1918 года.

Бугульма. 10:00.

Я находился в Бугульме и занимался подготовкой будущего наступления. За время, прошедшее после отъезда из Перми, было сделано достаточно много.

Я побывал во многих военных частях и городах. Как в крупных городах – Казани и Самаре, так и во множестве мелких.

Везде, где только было возможно, я и мои агитаторы занимались мобилизацией и агитацией.

Я очень пристально следил как за формированием и экипировкой новых частей, так и за их скорейшей отправкой. Занимался распределением орудий поштучно, а пулеметы считал десятками. Вникал в процесс поставки в войска необходимой зимней экипировки и довольствия. Наладил взаимодействие с Советом обороны и Полевым штабом РВС.

Смог ускорить отправку на Восточный фронт Восьмой стрелковой дивизии, Сводной дивизии из частей Одиннадцатой стрелковой и Четвертой Петроградской дивизий, Второй стрелковой дивизии, Третьей стрелковой дивизии и Пятой стрелковой дивизии. Общая численность этих частей достигала пятидесяти четырех тысяч штыков.

Это решение, как и решение о прекращении наступления на Южном фронте, я продавил сам, своим авторитетом. Мы с Вацетисом достаточно долго ругались по телефону, но после моего заявления о необходимости перехода Красной армии на юге к «активной обороне», обоснования мною этого термина и выданных Главкому четких и ясных указаний по проведению оперативных мероприятий, Иоаким Иоакимович сначала сделал паузу, которая продлилась минуты две, а потом спросил:

– Лев Давидович, откуда у вас такие познания в военном деле? Я вообще перестал что-либо понимать. Вы видите обстановку и даете указание так, как будто точно знаете, что и как будет происходить. С Пермью вы оказались правы, это становится все более очевидным, а я, Главнокомандующий, это проморгал, и весь штаб тоже, как и Совет Обороны. Я считаю необходимым в этой ситуации просить вас принять мою отставку. Чувствую, что не могу угнаться за вашими мыслями и указаниями.

После такого заявления уже задумался я. Поразмыслив, решил не принимать никакой отставки Вацетиса. Иоаким Иоакимович был интереснейшим человеком и хорошим военным. Он родился в семье батрака-латыша. Добровольно вступил в армию, окончил Виленское пехотное юнкерское училище и Академию Генштаба. Всего добивался своим умом и отличной службой. Участвовал в Первой мировой войне в чине полковника. Командуя Пятым латышским Земгальским стрелковым полком, перешел во время Октябрьской революции на сторону Советской власти. В декабре 1917 года был начальником оперативного отдела Революционного полевого штаба при Ставке. Ему можно было доверять, так как именно он в январе 1918-го руководил подавлением мятежа польского корпуса Довбор-Мусницкого. С апреля 1918-го Вацетис командовал Латышской стрелковой дивизией и был одним из военных руководителей подавления левоэсеровского мятежа в июле 1918 года в Москве. С 18 июля по 28 сентября 1918-го Иоаким Иоакимович командовал Восточным фронтом, который был фактически создан им вместе с членами РВС из отдельных отрядов. Главнокомандующим Вооруженными силами Республики Вацетис был назначен 6 сентября 1918 года и уже провел большую работу по ликвидации партизанщины, укреплению дисциплины и организации регулярной Красной армии. Именно на посту Главнокомандующего он был сейчас в самый раз, так как понимал, что дисциплина, организация и снабжение армии – это ее становой хребет. Терять такого специалиста было просто расточительством.

Поэтому я не принял никакой отставки от Иоакима Иоакимовича. Вместо этого спел ему дифирамбы и попросил не складывать с себя полномочия в такой ответственный момент.

– Иоаким Иоакимович, вы же понимаете, что в этот тяжелый час ваши способности как никогда нужны республике. Я убежден, именно убежден, что именно вы находитесь на своем месте, – говорил я Вацетису. – Давайте договоримся так. Я, как Председатель Реввоенсовета, буду давать вам указания и рекомендации, которые вы, как Главнокомандующий, можете оспорить, но только в личном со мной разговоре и аргументированно. В этом случае, я всегда прислушаюсь к вашим словам и предложениям. В том случае, если вы аргументированно отстаиваете вашу позицию, то я снимаю свои предложения. При этом я буду давать вам только письменные указания. Если у вас нет аргументов, то в этом случае вы составляете на основе моих указаний соответствующий план обороны или наступления, а обоснование этого плана перед ЦК партии и правительством я беру на себя, как и всю ответственность по результатам выполнения этих решений и планов. Вы прекрасный специалист, Иоаким Иоакимович, верный и преданный делу. У нас и так громадная напряженка с кадрами, я не могу позволить республике потерять талантливого военного вашего уровня и способностей, которому к тому же действительно можно доверять. Вы согласны, товарищ Вацетис, с таким разделением полномочий?

Вацетис согласился работать таким образом, но я понимал, что четко и не сильно задумываясь выполнять мои распоряжения Главнокомандующий будет только после решительного успеха на Восточном фронте, точнее, только в случае этого успеха. Пока же Иоаким Иоакимович не настолько мне доверял, особенно учитывая тот факт, что сейчас события разворачивались на созданном именно Вацетисом Восточном фронте.

После этого тяжелейшего разговора с Главнокомандующим, заручившись его поддержкой, я продолжил претворять и другие свои идеи в жизнь.

Еще выезжая из Перми, я по памяти составил список из тех, кто, по моему мнению, проявил себя блестящим специалистом, честным и порядочным человеком, и не только в военных вопросах. Тогда, находясь в несколько радужном настроении под впечатлением встречи со Сталиным, я вдруг подумал, что следует позаботиться «о друзьях, которые могут стать врагами», и не только лично мне, но и делу Революции. Кроме того, нельзя так разбрасываться подготовленными, хотя и при царизме, кадрами.

Первым среди таких специалистов, не только с точки зрения профессиональных навыков, но и по человеческим качествам, я вспомнил Бориса Михайловича Шапошникова. Шапошников был великолепным штабистом, при последнем императоре дослужившимся до полковника Генштаба царской армии. За Первую мировую войну был награжден шестью орденами. В октябре 1917 года был командиром полка, в декабре 1917-го был выбран начальником Кавказской гренадерской дивизии. В мае 1918 года добровольно вступил в Красную армию, занимал различные штабные должности в Высшем военном совете и Наркомвоенморе Украины. С августа 1919 года стал начальником Разведывательного отдела РККА, с октября 1919-го начальник Оперативного управления Полевого штаба РВС Республики. Шапошников – человек, который много лет будет возглавлять Генеральный штаб РККА, военный теоретик и практически единственный военный, которого Сталин будет называть по имени-отчеству. А это тоже дорогого стоит. На данный момент Борис Михайлович служил в Военном отделе Высшей военной инспекции РККА.

Для проведения стратегической операции на Востоке такой специалист был необходим. У Вацетиса и так работы непочатый край, все успеть он физически не сможет. Необходимо рассчитать множество переменных – потребность войск в артиллерии, боеприпасах, темпы и направления движения частей, составить детальный план кампании, с определением целей и задач, оперативные планы частей и соединений, скоординировать действия, рассчитать потребное количество запасов и подвижного состава для бесперебойного снабжения ударной группировки и так далее. Как ни крути, и Сталин, и Дзержинский, и сам Лев Давидович, несмотря на все его исторические знания, в военном деле были самоучками, а тут есть честный профессионал высшей пробы.

Еще немного подумав, я вызвал секретаря и продиктовал телеграммы.

10 декабря 1918 года.

Все шифром.

Москва. Полевой Штаб РВСР

Начштаба Костяеву.

Копия зампредседателя РВСР Склянскому.

Приказом РВСР от 10.12.1918 назначить Шапошникова Бориса Михайловича начальником оперативного отдела ПШ РВСР.

Приказываю товарищу Шапошникову архисрочно прибыть в распоряжение ставки РВСР в Казань. Крайний срок – 13 декабря.

Троцкий. Вятка – Казань.

Орел. Штаб Южного фронта.

Членам РВС Южного фронта тов. Мехоношину, Окулову.

Копия командующему Южным фронтом Славену.

Все шифром.

Приказываю:

1. Остановить наступательные действия на Южном фронте. Закрепиться на достигнутых рубежах. Организовать и всемерно усилить оборонительные позиции.

2. Начать формирование Второй Ударной армии как подвижного соединения в виде конного корпуса из сводной кавалерийской дивизии Царицынского фронта, Первой кавалерийской дивизии Ставропольских партизан и отдельных кавбригад, для использования в качестве резерва Фронта.

3. Думаю назначить командующим Второй Ударной армией товарища Буденного. Жду ваши предложения по кандидатурам командира и комиссара такого соединения,

4. Всеми силами воспрепятствовать соединению Донской и Добровольческой армий, направив на усиление войск Каспийско-Кавказского фронта Первую сводную кавалерийскую дивизию Десятой армии.

Троцкий. Вятка – Казань.

Шапошников прибыл в Казань 12 декабря 1918 года, в ночь. 13 декабря, ранним утром, Борис Михайлович ждал прибытия поезда Льва Троцкого на вокзале. Встретились на перроне, где Шапошников, вместе с комендантом вокзала, встречал прибывшего Предреввоенсовета.

Комендант был отпущен после краткого доклада по обстановке, а Бориса Михайловича я пригласил к себе в вагон. На улице было холодно, а в кабинете коменданта неудобно разговаривать.

Шапошников коротко доложил о прибытии. Его высокая худая фигура, в ладно сидящем полушубке и казацкой папахе, открытое лицо производили хорошее впечатление

– Здравствуйте, товарищ Шапошников, рад вас видеть. Как добрались?

Бывший полковник ответил, что добрался нормально, на бронепоезде «Красный Пролетарий». Выслушав ответ, я поинтересовался, завтракал ли его собеседник, после чего решил так:

– Борис Михайлович, устраивайтесь сначала в штабном поезде, комендант уже предупрежден, а потом позавтракаем с вами, я тоже еще не успел, и я обрисую круг ваших задач. Согласны с таким планом кампании? – Я улыбнулся при этих словах.

– Спасибо, товарищ Предреввоенсовета, – ответил будущий маршал. – Согласен. Разрешите выполнять?

– Выполняйте. Через полчаса встретимся. Только попрошу вас наедине называть меня по имени-отчеству. Нам с вами еще работать и работать. Хорошо, Борис Михайлович? – дождавшись утвердительного ответа, я резюмировал: – Ну, вот и прекрасно. Идите, устраивайтесь. Через полчаса вас жду.

После совместного завтрака я предложил:

– Выбирайте, Борис Михайлович, чай или кофе, и поговорим.

Шапошников, поблагодарив, попросил кофе. После того как нам принесли кофе, я решил начать разговор:

– Борис Михайлович, как работник штаба РВСР, вы уже знаете, какая обстановка складывается на Восточном фронте.

Наш замысел таков. Пока Колчак вооружается с помощью Антанты, проводит интенсивную мобилизацию и переформирование своих войск, одновременно атакуя наш левый фланг, мы должны ударить на ослабленном им правом фланге. Удар необходимо наносить по линии Уфа – Челябинск, с выходом в тыл и поворотом наших войск на Екатеринбург.

Цель – окружение и уничтожение ударной армии Колчака в районе Екатеринбурга.

После этих слов я сделал паузу. Борис Михайлович хотя и был удивлен, но молчал и ждал продолжения. Не дождавшись никакой, кроме внимания, реакции, я продолжил:

– Как только мы возьмем Челябинск, войска Третьей армии нанесут ему как фронтальный удар, так и создадут угрозу окружения частей Колчака демонстрацией или атакой из Кунгура. Идея этого плана не просто заставить белогвардейцев отступать, а развалить их фронт, внести полную дезорганизацию и панику в их ряды. Что скажете? Осуществимо?

Шапошников задумчиво выслушал Предреввоенсовета.

– Лев Давидович, как к этому плану отнесся Главнокомандующий?

– Я смог пока его убедить. Однако для того, чтобы товарищ Вацетис полностью осознал и проникся возможностью успеха, мне необходима именно ваша помощь, Борис Михайлович.

Я прекрасно понимал, что в глазах собеседника сейчас выгляжу даже не недоучкой, а полным профаном, который пытается что-то объяснить профессионалу. Здесь возразить было нечего, так как особых военных успехов за бывшим Львом Давидовичем Троцким не наблюдалось, но это как раз было поправимо. Я принялся терпеливо объяснять:

– Необходима ваша помощь для расчета необходимых сил, средств, количества снаряжения, различных припасов, темпов движения частей, сроков кампании. Также необходимо разработать оперативные планы частей и соединений, наладить взаимодействие с Третьей и Пятой армиями, подсчитать количество паровозов и подвижного состава, необходимого для снабжения частей, и так далее и тому подобное. Если коротко, то необходимо разработать оперативные планы развертывания боевых действий и снабжения частей во взаимодействии с другими армиями на все время кампании на Восточном фронте для достижения указанной цели, которая является основной. При этом нужно учесть необходимость занятия Кургана, рассчитать количество частей, необходимых для его удержания до подхода основных сил. Кроме этого, существует настоятельная необходимость просчитать возможность захвата Омска в течение одной этой кампании. Однако эта информация, по Кургану и Омску, сверхсекретная.

Для проведения операции в Перми сосредотачивается до сорока тысяч штыков, а в Бугульме до семидесяти тысяч штыков и сабель. Основной ударной силой будет Ударная армия в десять-пятнадцать тысяч сабель и двадцать-тридцать тысяч штыков, которая должна прорвать оборону белогвардейцев и выйти на оперативный простор. Пехотные дивизии пойдут следом, зачищая территорию от остатков войск Колчака. Это не считая наличных сил Восточного фронта и пополнений для частей, несущих потери.

Будущий Маршал Советского Союза смотрел на Предреввоенсовета сначала с удивлением, а потом со все возрастающим пониманием и уважением. Ему ставили совершенно конкретную задачу, но вопросы были. Тем временем я продолжил:

– Кто, кроме вас, товарищ Шапошников, может это сделать быстро и грамотно? Что скажете? От вашего ответа очень много зависит. Если вы не сможете это сделать, то кто сможет? Мы опять будем нести громадные потери, остановимся посередине и, вполне возможно, провалим всю кампанию. Мои товарищи, так же как и я, если и не профаны в военном деле, то самоучки, а учиться мы начали недавно, на своих же ошибках, – я выжидательно посмотрел на Шапошникова. Тот некоторое время раздумывал о сказанном мною.

– Теперь мне понятно, откуда и зачем взялся приказ о приостановке наступления на Южном фронте и переходе там к обороне, – наконец проговорил Борис Михайлович. – Лев Давидович, вы очень способный ученик, а если задуманное вами удастся, то это нам придется идти к вам в ученики.

Борис Михайлович еще немного подумал и сообщил, что ему необходимо знать наиболее полную информацию по противнику, количество войск, выделяемое для проведения операции. Цели и уровень взаимодействия между армиями.

Я улыбнулся своей маленькой победе и, разложив на столе карту, начал рассказывать:

– На данный момент ситуация выглядит так.

На правом фланге Восточного фронта находится Пятая армия, которая состоит из шести дивизий неполного состава, вместе около восемнадцати тысяч штыков и тысяча сабель при шестидесяти орудиях и двух бронепоездах.

Первая армия – три дивизии и отдельная бригада, двенадцать тысяч штыков и пятьсот сабель при тридцати пяти орудиях.

Также в район сосредоточения перебрасывается Четвертая армия – десять-двенадцать тысяч штыков и сабель, при двадцати орудиях. Задача армии будет состоять в блокировании сил оренбургской армии противника. С этим пока все ясно, Борис Михайлович?

Шапошников ответил утвердительно, и я продолжил рассказ об обстановке:

– У Колчака на направлении нашего предполагаемого главного удара следующие силы.

Уфу защищает корпус Каппеля неполного состава. Казацкие части на Оренбургском направлении и войска Камской и Самарской войсковых групп. Общая численность войск до тридцати тысяч штыков и сабель, около сотни орудий. Однако эти войска находятся как в Уфе и Оренбурге, так и в Челябинске, Екатеринбурге и Омске. Они разбросаны по всему Уралу. Некоторые части – неполного состава, некоторые – на стадии формировании. Все возможные подкрепления посылались белогвардейцами под Пермь.

Шапошников надолго задумался.

– Спасибо, товарищ Троцкий, за подробную информацию, а стоит ли вообще так рисковать, ведь если левый фланг не удержим, то получится обратный эффект?

– Тут я не сомневаюсь. Удержим. Не можем не удержать. Обязаны справиться. Туда ЦК партии, по моей просьбе, направил товарища Сталина для организации обороны. В настоящий момент Третья армия уже получила дополнительно примерно двадцать тысяч штыков, пятьсот сабель, двадцать пять орудий и два бронепоезда. Так же как и боеприпасы, обмундирование, в том числе зимнее, и продовольствие.

– Да, – кивнул головой Шапошников, – тогда удержим.

– Хорошо, Борис Михайлович, сколько времени вам необходимо для первых прикидок? Учтите, что время не терпит, нельзя также забывать, что товарищ Вацетис и Совет Обороны поверят в этот план только тогда, когда увидят его на бумаге. Это будет наглядной демонстрацией того, что план выполним – это тоже немаловажно.

– Товарищ, Предреввоенсовета. – Шапошников встал. – Для выполнения вашего поручения мне необходимо минимум три дня и четыре помощника. Полный доступ к данным и донесениям разведки, а также полный план кампании, изложенный вами на бумаге, с вашими предложениями, аргументами и задумками. Все это необходимо срочно.

– Садитесь, товарищ Шапошников. Вот в этой папке все необходимые сведения, включая и мою записку с подробным обоснованием всего изложенного. Пока почитайте, что я написал, если возникнут вопросы, я отвечу, и пейте кофе, а то он совсем остыл, а я пока отдам необходимые распоряжения.

Шапошников сразу включился в работу. Очень пригодились те четверо военспецов, которые сопровождали поезд Льва Давидовича во всех поездках.

Сейчас я ждал стенографистку, вызвать которую приказал дежурному порученцу. Я прекрасно понимал, что менять полностью привычки товарища Бронштейна не нужно, и не собирался этого делать. Во-первых, такое слишком уж бросается в глаза, а во-вторых – барышни действительно были красивые.

Я улыбнулся, когда пришла миловидная барышня тургеневского облика. Она была в кожаном, подогнанном по фигурке реглане, который прекрасно смотрелся на ней. Девушка присела с блокнотом к столу и приготовилась записывать.

15 декабря 1918 года.

Москва. Штаб РВСР.

Заместителю председателя РВСР Склянскому.

Копия главкому РСФСР Вацетису

Все шифром.

1. Всемерно ускорить формирование и отправку кавалерийских дивизий для усиления войск Восточного фронта.

2. В течение месяца сформировать и отправить минимум одну кавалерийскую дивизию в распоряжение Южного фронта.

3. Немедленно отправить Первую Московскую кавалерийскую дивизию из состава МВО в распоряжение Каменева.

Предреввоенсовета Троцкий. Бугульма.

Закончив диктовать, я задумался.

С одной стороны, Восточный фронт требовал скорейшей организации массированного контрудара, с концентрацией всех сил, чтобы решить раз и навсегда проблему Колчака. Нельзя дать адмиралу развернуться, иначе он за полгода сколотит армию под полмиллиона штыков и сабель. С другой стороны, уже необходимо заниматься концентрацией сил на Юге и подготовкой весенне-летней кампании наступления Южного фронта. Без этого неизбежна катастрофа следующего, 1919 года. Про прорыв Добровольческой армии Деникина почти до Тулы и эвакуацию правительственных учреждений в Вологду я прекрасно помнил.

Опять же, нельзя забывать и про Западный фронт. Пока еще там относительно спокойно, но это спокойствие тоже недолговечно.

«Теперь уже назад пути нет. Длинный и тяжелый путь всегда начинается с первого шага, – подумал я и усмехнулся. – Пора наводить революционный порядок».