355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Евграшин » Стальной лев. За Родину! За Троцкого! » Текст книги (страница 4)
Стальной лев. За Родину! За Троцкого!
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 15:48

Текст книги "Стальной лев. За Родину! За Троцкого!"


Автор книги: Иван Евграшин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Кроме того, зима – самое удачное время для выполнения подобного плана. Зимний характер войны сгруппировал активные действия как наши, так и противника в районе железных дорог и проездных трактов. Это обстоятельство, с одной стороны, позволяет достаточно успешно противостоять атакам в обороне, с другой – не мешает при подавляющем перевесе наступать, что и доказывают действия Колчака в настоящий момент.

Обдумав все это, я запросил справку о наличии сил, расположенных внутри Республики и свободных для использования на Восточном фронте.

Получалось, что готовы к переброске следующие части:

1. Восьмая стрелковая дивизия, силою до 12 тысяч штыков;

2. Сводная дивизия из частей Одиннадцатой стрелковой и Четвертой Петроградской дивизий, 4 полка, силою до 6 тысяч штыков;

3. Вторая стрелковая дивизия, силою до 14 тысяч штыков;

4. Третья стрелковая дивизия, силою до 10 тысяч штыков;

5. Пятая стрелковая дивизия, силою до 13 тысяч штыков.

Итого могут быть перевезены в район сосредоточения пять дивизий или сорок пехотных полков, общей численностью до пятидесяти пяти тысяч штыков.

Кроме того, непосредственно в распоряжение Третьей армии могут быть переброшены два полка, сейчас находящиеся на охране Воткинска и Ижевска, два полка, сформированные из двух запасных батальонов Второй армии, находящихся в Сарапуле и Вятских Полянах. Кроме того, усилить Третью армию можно вооружением тех запасных частей, коими она располагает.

Теперь еще и в Вятке и Вятской губернии можно набрать по мобилизации и добровольцами десять-пятнадцать, а то и все двадцать тысяч штыков для обороны Перми и пополнения обескровленных частей Третьей армии.

«Все равно маловато, – думал я. – Добровольцы – это хорошо, но много их не будет. В лучшем случае пять-десять тысяч. Надо проводить в Вятке мобилизацию и просить центр о срочной переброске в Пермь еще пары полков. Необходимо обязательно удержать Кунгур. Что еще можно сделать?»

Была и еще одна проблема. Лев Давидович Троцкий и военные специалисты его Наркомата существовали в разных плоскостях. Это необходимо было менять. Менять срочно.

Неожиданно мои мысли приняли несколько другое направление.

Я вспомнил о Сталине и обрадовался. В этом мире был человек, о котором было точно известно одно – если нужно, Сталин справится. Лучшей кандидатуры для организации обороны города было не придумать. Также можно и Дзержинского вызвать в Пермь, там есть с кем бороться. Ведь в достаточно большой мере город был сдан именно бывшими офицерами-военспецами, которые подняли мятеж так своевременно, как будто знали, что через два-три часа белогвардейцы будут уже на окраинах города.

Я еще некоторое время раздумывал, а потом принялся диктовать телеграммы.

Депеша.

6 декабря 1918 года.

Все шифром.

Председателю Совнаркома РСФСР В. Ульянову (Ленину). Москва. Кремль.

Восточный фронт в опасности!

Положение складывается пиковое!

Стойко дерутся и гибнут старые добровольческие полки.

Части устали от непрерывных боев.

Дальнейшее продвижение превосходящих сил белогвардейцев на направлении главного удара Екатеринбург – Пермь создает угрозу последней.

Несомненно, что основное направление удара белогвардейцев – Екатеринбург – Пермь – Вятка с целью установить скорейшую связь с десантом Антанты, наступающим со стороны Архангельска.

Пермь в опасном положении!

По оперативным донесениям 3-й армии я заключил, что там полная растерянность верхов, предложил сменить командование. Есть ряд сообщений из-под Перми о катастрофическом состоянии армии и о пьянстве.

Предприняты следующие меры:

1. Вацетису даны указания об энергичном подкреплении Перми и Урала. Не менее двух дивизий для Урала.

Абсолютно необходимо срочно перекинуть из России в распоряжение командарма третьей армии в Пермь, по крайней мере, три совершенно надежных полка. Прошу ЦК поставить этот вопрос на особый контроль.

2. Каменеву даны указания об особом внимании к Кизеловскому району Перми, снабжающему углем заводы и всю железную дорогу. О необходимости посылки туда подкреплений немедленно и оказания помощи третьей армии силами второй армии.

3. Непосредственно в Пермь уже сейчас перебрасываются два полка советской бедноты из Питера, усиленные артиллерией и пулеметами.

4. Командующим третьей армией назначен товарищ Лашевич.

5. Уральский областной комитет партии проводит мобилизацию на фронт лучших коммунистов.

6. Лично занимаюсь подготовкой контрудара силами пятой армии на Уфу и формированием частей для обороны Перми.

Кроме того, из Перми есть сообщения о подпольной офицерской организации, готовящей мятеж.

Это вызывает тревогу, поскольку в настоящее время среди командиров частей более семисот бывших офицеров – военспецов.

В связи с чем необходимо:

1. Срочно перекинуть из России в распоряжение командарма третьей армии, по крайней мере, три совершенно надежных полка.

2. Срочно зимнее обмундирование и продовольствие.

3. Срочно навести порядок в третьей армии. Устранить примазавшиеся классово чуждые элементы.

4. Срочно обязать Всероссийское бюро военных комиссаров довести состояние политико-воспитательной работы в третьей армии до удовлетворительного уровня.

5. Срочно улучшить материальное снабжение армии, явно недостаточное в настоящее время.

6. Усилить работу советских и партийных организаций в ближайшем тылу 3-й армии.

Поэтому настоятельно прошу ЦК:

1. Поставить указанные вопросы на особый контроль.

2. Командировать тов. Сталина в Пермь для организации обороны города, как надежного товарища, не боящегося трудностей практика, прекрасного организатора. Наделив его чрезвычайными полномочиями ЦК партии и Реввоенсовета Республики. Со своей стороны обещаю всемерную поддержку в его, столь нужной в этот грозный для Революции час, работе.

3. Командировать тов. Дзержинского в Пермь для организации проверки сообщений об организованном белогвардейском подполье в Перми и среди командиров третьей армии, с группой работников ВЧК, для пресечения и ликвидация контрреволюции и саботажа.

Предреввоенсовета Троцкий. Вятка.

Глава 4

6 декабря 1918 года.

Москва. Кремль.

Кабинет В. Ульянова-Ленина. 11:00.

Владимир Ильич после очередного прочтения депеши Троцкого о состоянии дел на Восточном фронте пребывал в сильнейшей задумчивости. Он сидел, глядя на лежавший перед ним на столе листок с текстом депеши Троцкого и нервно барабанил пальцами по столу.

Это не значит, что Ленин думал о том, надо или нет принимать во внимание полученную информацию и проводить указанные Троцким мероприятия.

Он уже отдал все необходимые распоряжения для проведения этих мероприятий. Уже довел содержание депеши до сведения всех заинтересованных лиц на срочно проведенном внеочередном заседании ЦК партии. Уже летели телеграммы и курьеры. Срочно назначенные ответственные работники наркоматов уже начали проводить решения ЦК в жизнь. Все уже знали, что вопросы Восточного фронта и особенно Перми взяты на особый контроль ЦК и промедление и недосмотр в этих вопросах автоматически означает близкое знакомство с ВЧК по обвинению в саботаже и контрреволюции. Все это за неполных два с половиной часа.

Ленин всегда быстро работал и думал. Энергии у Ленина хватало на все, и это несмотря на недавнее тяжелое ранение и болезнь. Некоторые товарищи иногда шутили по этому поводу, говорили, что «Ленин работает тем быстрее и лучше, чем хуже положение и чем сильнее цейтнот».

Хотя сейчас это была уже не та энергия, что в семнадцатом. Сейчас он уже иногда заставлял себя быть энергичным и оттого стал еще более нервным и раздражительным, что видели все. Стал более вспыльчивым и подозрительным, чего он старался не показывать. Подозрительность и недоверчивость, так же как и беспринципность, вообще были присущи Владимиру Ильичу, но сейчас, после того как он на некоторое время оставил ЦК и Партию без своего присмотра, особенно.

Товарищи по партии очень резво бросились набирать себе авторитет, один Троцкий чего стоит, а некоторые и делать свой маленький гешефт. Из Ленина фактически уже получилась партийная икона. Его вознесли на пьедестал, где он и продолжил теоретизировать. Практической работой занимались другие товарищи. При этом Ленин старался держать «руку на пульсе» происходящего. Он прекрасно понимал, что стоит ему немного ослабить хватку, и все закончится анархией. Кроме того, Владимир Ильич чувствовал, что серьезно болен и что он уже не успевает сделать все задуманное. Но от этого работы меньше не становилось, склоки в ЦК и в самой партии продолжались, экономика разрушалась не просто стремительно, а катастрофическими темпами. Положение на фронтах продолжало быть угрожающим. Он и так раздал ближайшим товарищам в «кормление» наркоматы, где каждый из наркомов решал все вопросы сам. Над ними председателем ВЦИК поставили Свердлова. Яков Михайлович должен был осуществлять контроль.

Фактически получилось так, что каждый начал «тянуть одеяло на себя» и периодически только вмешательство Ленина спасало от открытых и острых конфликтов между наркомами. Правда, не всегда. Троцкий и Сталин тому пример.

Периодически он думал, что последнее покушение на него устроил кто-то из соратников. Но вот кто из них – было совершенно непонятно. Еще он иногда думал о том, что «товарищи по партии», в случае удачного на него покушения, с большим бы удовольствием сделали бы из него главного мученика за дело революции и, построив для его тела что-то вроде египетской пирамиды, вернулись бы опять к склокам и гешефтам.

Ленин нервно усмехнулся, взял стакан с чаем, но не отпил, а, вернувшись к предмету своих размышлений, вернул стакан на поднос.

Сейчас Владимир Ильич ждал Сталина, которого попросил зайти к себе после совещания в Наркомате по внутренним делам для личной беседы перед поездкой в Пермь.

А подумать действительно было о чем.

Полученная депеша по своему содержанию была настолько нехарактерна для «Трибуна и Льва Революции», что Ленин поначалу заподозрил обман. Настолько, что даже лично позвонил Троцкому. Но тот, ничуть не удивившись, подтвердил факт отправления депеши и попросил всеми силами содействовать скорейшему проведению указанных мероприятий, при этом несколько раз употребив слова «архиважно» и «архисрочно», что заставило Ленина задуматься всерьез.

«Все верно и своевременно, – размышлял Ленин. – По крайней мере, на первый взгляд. И анализ сложившейся обстановки, и замечания по выявленным недочетам, и предлагаемые меры по исправлению положения, но почему он просит прислать именно Сталина?»

Вот это самое «НО» и беспокоило Ленина.

Отношения Сталина и Троцкого в ЦК ни для кого не были каким-то секретом. После царицынского скандала они с трудом переносили друг друга, и только вмешательство Ленина, ценившего и того и другого, предотвратило открытый конфликт. И тут такой пассаж, да еще и обещание полной поддержки со стороны Троцкого.

«Странная депеша, – думал Ленин. – Очень странная. Какая муха укусила Льва? Совсем на него не похоже. Что же он задумал? Опять они там перегрызутся и что тогда делать? Сталин, Дзержинский и Троцкий. Может, они что-то затеяли за моей спиной? Что именно? И почему в этом случае он их в Пермь вызывает, а не сам едет в Москву? Совершенно непонятно».

Вокруг этого и вертелись мысли Ленина последние три часа. Ничего путного придумать он так и не смог. Не то что путного, а хотя бы логичного. Именно это и смущало вождя, который с уверенностью мог сказать, что уж он-то знает товарища Троцкого как облупленного и может предсказать любые его действия. Сейчас это не получалось. Да и сама депеша была скорее похожа на отчет сухого, логичного прагматика Сталина, нежели на обычные реляции Льва Давидовича.

Кроме всего этого сильно разболелась правая рука, а ему еще сегодня писать и писать.

Ленин, болезненно кривясь и чертыхаясь, начал разминать болевшую руку. Боль постепенно уходила, и Владимир Ильич смог вздохнуть с облегчением.

Успокоившись, вождь снова задумался о Сталине и Троцком, невольно начав их сравнивать. Получалось не очень. Сравнить «Сталь» и «Огонь» вообще сложно.

Иосиф и Лев, с одной стороны, кардинально различались, с другой – прекрасно дополняли друг друга.

Невозмутимый, педантичный, исполнительный и суховатый Коба на первый взгляд сильно проигрывал Льву. Тот был истинным «Пламенем Революции» и ее «Трибуном». Горячий, резкий, очень вспыльчивый Троцкий, с его громадной харизмой и мощнейшим даром убеждения, необыкновенной энергетикой, выглядел настоящим революционером, «Робеспьером Русской Революции». На этом фоне Иосиф Виссарионович был незаметным скромным серым пятнышком рядом со «Светилом».

Авторитет и популярность Льва были громадными, особенно в рядах солдат и матросов. Об этом знали все. Сталин тоже набирал себе вес, но не популярность. Не быстро. Он оказался неоценимым помощником Ленину в решении практических задач. В партии открыто поговаривали, что Коба – протеже и человек Ильича.

Такая смесь изо льда и пламени, тандем Троцкого и Сталина, очень беспокоила вождя. Ситуация могла стать взрывоопасной, а Лев еще и Дзержинского просит ему прислать. Юзеф отлично сработался со Сталиным, но его «демоническое» стремление навести везде и всюду революционный порядок, причем в основном карательными мерами, иногда очень напрягало.

Дзержинского панически боялись не только простые люди или саботажники и контрреволюционеры, его опасались и соратники по партии, и достаточно сильно, если учесть участившиеся в последнее время попытки лишить «Рыцаря Революции» и его чекистов чрезвычайных полномочий и права расстреливать на месте по приговору «троек». Фактически без суда и следствия.

Ленин пока противился таким попыткам, не порицал их прямо, но и не давал хода, хотя товарищ Юзеф и сам признавал, что некоторые несознательные чекисты злоупотребляют своим положением. Однако Феликс Эдмундович строго следил за чистотой рядов ЧК и, при наличии доказательств, действовал быстро и жестоко. Чрезвычайные полномочия Дзержинского позволяли контролировать достаточно буйную партийную вольницу, и поэтому лишаться такого рычага воздействия на соратников по партии Владимир Ильич не собирался. Пристрастие Феликса к «балтийскому чаю» и вообще кокаину, особенно с тех времен, когда в 1917 году во всех аптеках Питера был конфискован весь кокаин и спирт, было единственным, что действительно беспокоило Владимира Ильича. Поговаривали, что именно Дзержинский и был автором рецепта «балтийского чая».

Иногда Владимир Ильич опасался, что Феликс Эдмундович в какой-то момент сорвется, как бывало с его чекистами, но Юзеф держался. Он стал очень нервным, дерганым, подозрительным и иногда неадекватным. Эта неадекватность прорывалась только в отношении врагов Революции, при расстрелах и допросах. В абсолютной верности Железного Феликса можно было не сомневаться. Его воля действительно была «железной».

Троцкому необходимо было очень сильно поступиться своими амбициями, чтобы вызвать именно эту пару себе в помощь. Они не дадут ему сесть себе на шею, а с такими полномочиями, как у них, в некоторые моменты смогут отдавать приказы Льву Давидовичу, и он не может этого не понимать.

В том, что эта троица, при условии что Троцкий и Сталин не разругаются, способна решить практически любую проблему и справиться с практически любой ситуацией, вождь не сомневался. Но, зная Льва Троцкого, Владимир Ильич опять начинал сомневаться, и его размышления шли по кругу, что его уже начало раздражать. Поэтому он очень обрадовался возможности перестать мучить себя этими мыслями, когда ему доложили, что на прием пришел товарищ Сталин. Владимир Ильич даже вздохнул с облегчением. Пора раздумий прошла, пришло время действовать.

6 декабря 1918 года.

Москва. Кремль.

Кабинет Ленина. 11:10.

– Разрешите войти, Владимир Ильич? – спросил открывший дверь кабинета Сталин.

Ленин вскочил из-за стола, улыбнулся и, подойдя к вошедшему Иосифу Виссарионовичу, порывисто протянул руку для рукопожатия.

– Проходите, проходите, батенька. Садитесь в кресло, – быстро проговорил Ленин. Затем он крикнул появившейся за спиной у Сталина секретарю:

– Лидия Александровна! Чайку нам с товарищем Сталиным сделайте, голубушка! – Ильич присел в тяжелое кресло напротив Иосифа Виссарионовича. – Как прошла встреча с Дзержинским?

Сталин уже открыл свою папку, поэтому сразу начал докладывать:

– Хорошо прошла, Владимир Ильич. С товарищем Яцеком договорились о взаимодействии, обсудили ситуацию. Дзержинский считает, что в Перми готовится белогвардейское восстание. Поэтому он полагает необходимым взять с собой в Пермь не только чекистов Москвы, в помощь местной чрезвычайной комиссии, но также выслал указания в Нижний Новгород, Тверь, Рязань и Тамбов о необходимости срочно командировать представителей ЧК этих городов. Железнодорожный отдел ВЧК разрабатывает план перевозок. Договорились о том, что Дзержинский выедет в Пермь сегодня ночью, крайний срок – завтра – восемь утра.

– Он успеет подготовиться в срок?

– Обязан справиться, Владимир Ильич.

– Чем еще мы можем помочь пермским товарищам?

– Тридцать пулеметов выделит Московский арсенал. Пулеметные команды сформируем из курсантов московских пулеметных курсов и бойцов формирующегося второго революционного полка, из его же состава Вацетис выделил девятьсот проверенных, подготовленных бойцов, больше нет. Бойцы готовятся к погрузке. С Вацетисом я уже переговорил.

– Какое у него мнение о ситуации?

– Сложно сказать, что он думает. Говорит, что Троцкий позвонил, ругал его за медлительность, грозил расстрелом по обвинению в саботаже, если Вацетис архисрочно не вышлет подкреплений на Восточный фронт и в Пермь особенно и немедленно.

– Даже так?

– Не знаю, что ему Троцкий по телефону сказал, но Вацетис напуган так, что уже отдал все распоряжения о погрузке и отправке в Пермь двух полков советской бедноты из Питера, усиленных орудиями и пулеметами.

Ни Ленин, ни Сталин не могли даже подумать, что Троцкий напугал военспеца Вацетиса именно Сталиным, который был всем известным противником использования военспецов, поэтому Вацетис и не передал Сталину полное содержание разговора.

– Архиинтересно. А вот и чай нам принесли, – Ленин повернулся к двери.

– Спасибо, Лидия Александровна, – Владимир Ильич помог Фотиевой поставить поднос на стол. – Не соединяйте меня пока ни с кем, голубушка. Только с Троцким, если позвонит.

– Хорошо, Владимир Ильич, – ответила секретарь. – Еще будут какие-нибудь распоряжения?

– Пока не будет. Спасибо. – После этих слов Ленин принялся нервно стучать: – Пейте чай, Иосиф Виссарионович, сахар не забудьте положить.

Они некоторое время пили чай. После небольшой паузы Ильич спросил:

– Что еще вы намерены предпринять, батенька?

– Владимир Ильич, все распоряжения отданы. Вечером начнется погрузка войск, припасов, имущества, надо проконтролировать. Надеюсь выехать в ночь вместе с Дзержинским. Крайний срок – завтра – восемь утра.

– А вы успеете, голубчик, задача архисложная? – улыбнулся Ленин.

– Обязан успеть, Владимир Ильич, – без тени улыбки ответил Сталин.

«Это хорошо, что он не улыбнулся. Коба уже в Перми, организует оборону», – про себя подумал Ленин. Вслух же он сказал:

– Хорошо, Иосиф Виссарионович. Я очень надеюсь на вас и на Дзержинского. Особенно на вас. Постарайтесь как можно скорее вникнуть в обстановку. При необходимости телеграфируйте мне лично.

– Конечно, Владимир Ильич. С оперативными донесениями ознакомлюсь в дороге, но думаю так. Если Троцкий действительно угадал замысел Колчака, то у нас будет хороший шанс разгромить белогвардейцев, – Сталин немного подумал. – Разрешите идти? – спросил он, приподнимаясь в кресле, и услышал в ответ:

– Подожди, Коба.

Сталин сел. Начинался серьезный разговор. Причем личный. Ленин, в отличие от других соратников по партии, называл его этим псевдонимом очень редко, только тогда, когда говорил ему то, что должен знать только Сталин.

Владимир Ильич, прищурившись, посмотрел на Сталина и после короткой паузы быстро спросил:

– Коба, тебя не удивила депеша Троцкого?

– Удивила, Владимир Ильич.

– Чем же, голубчик? – Ленин нервно принялся стучать пальцами по столу.

– Не похоже на его депешу, не его стиль. Никогда он так не писал, даже во время провала в Царицыне.

– Это ты, Коба, верно подметил. Совсем не похоже. Что говорят про Льва после заседания ЦК?

Владимир Ильич пристально посмотрел на Сталина. Тот понял, что это один из самых главных вопросов.

– Говорят, что сегодня или завтра будет катастрофа. Троцкий перепугался и в панике не знает, что делать. Иначе как объяснить, что вызывает он именно меня. Он же меня ненавидит и терпеть не может, особенно после Царицына.

– Все верно, и что думаешь об этом ты, Коба? Подходит версия?

– К Троцкому не подходит. Не знаю, что думать. Владимир Ильич, это не похоже на боязнь катастрофы, скорее, это попытка ее избежать. Продуманная попытка. Про то, что он меня терпеть не может, правильно говорят. Про ненависть тоже верно. Странная история.

– Вот так и я думаю, Коба. Странная ситуация, – Ленин встал, прошелся по кабинету. – Ты присмотрись там, голубчик, внимательно присмотрись. Послушай, что он будет тебе говорить. Сам не рвись встречаться с ним, но, когда вызовет, не медли. Скорее всего, он попытается тебя переманить, предложив пост своего заместителя, и таким образом купить тебя и подмять.

Сталин слушал очень внимательно. Убедившись в этом, Ленин продолжил.

– Другой вариант таков. Ситуация действительно катастрофична, и он хочет таким образом свалить на тебя и на Юзефа все будущие неудачи. Это ослабит и твои и мои позиции в партии. Будь очень внимателен, Коба.

Ленин замолчал на какое-то время.

– Мне будет очень неприятно, если ты меня предашь, Коба, – нервно добавил после небольшой паузы.

– Я понял вас, Владимир Ильич. Буду держать вас в курсе происходящего. Можете на меня положиться.

– Отправь ему шифрограмму о проделанной работе и посмотри, что и как он ответит. Копию пришли мне лично.

– Обязательно, Владимир Ильич.

– Вот теперь все, Иосиф Виссарионович. Можете идти. Еще архимного нужно сделать, – улыбнулся Ленин. – Я вас задерживаю, батенька. Это нехорошо. Желаю вам большой удачи, товарищ Сталин.

Сталин встал и пожал протянутую ему руку вождя.

– Спасибо, товарищ Ленин. Удача мне понадобится.

Когда Сталин вышел, Владимир Ильич еще несколько минут задумчиво смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Ему было очень неспокойно, и опять начала болеть рука.

Вошла секретарь, которая сообщила, что пришел Каменев.

«Ну что же, – подумал Ленин. – Надо принять председателя Моссовета. Пора в работу».

– Просите, Лидия Александровна, – сказал он Фотиевой.

Переписка и документы

6 декабря 1918 года

Совет Народных Комиссаров.

Мандат И.В. Сталина:

«Член Совета Народных Комиссаров, Народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем обороны города Перми и Пермской губернии, облеченным чрезвычайными правами. Все силы Третьей армии Восточного фронта, штабы и начальники местных и областных революционных отрядов, местные и областные совнаркомы, реввоенсоветы, совдепы, ревкомы, железнодорожные организации и начальники станций, организации торгового флота, речного и морского, почтово-телеграфные и продовольственные организации, все комиссары и эмиссары обязываются исполнять распоряжения тов. Сталина.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин)

6 декабря 1918 года.

Депеша.

Все шифром.

Вятка или по месту нахождения Троцкого.

Вашу шифрованную депешу получил.

Сознаем ваше положение и степень опасности.

Меры, предпринятые вами, ЦК одобряет.

Меры, указанные для скорейшего исполнения, предпринимаются.

Все вопросы, связанные с обороной Перми, взяты на контроль ЦК.

В ваше распоряжение, для организации обороны города, командируются тов. Сталин и Дзержинский, наделенные чрезвычайными полномочиями ЦК.

Прошу ввести их в курс дела и оказать всемерную поддержку.

Прошу подтвердить полномочия тов. Сталина соответствующим мандатом Реввоенсовета.

Чем еще может помочь Центр?

Какие еще меры предпринимаются?

Прошу держать ЦК и меня лично в курсе происходящего.

Ленин.

6 декабря 1918 года.

Депеша.

Все шифром.

Вятка или по месту нахождения Троцкого.

По поручению ЦК без промедления выезжаю в Пермь сегодня ночью, крайний срок – завтра в восемь утра.

Предпринятые меры:

1. Дзержинский проинформирован. По готовности выедет в Пермь сегодня ночью, крайний срок – завтра – восемь утра.

2. Железнодорожный отдел ЧК разрабатывает план перевозок.

3. Один бронепоезд завтра выходит из Нижнего Новгорода, второй – будет готов через неделю.

Сейчас в ремонте.

4. Пермский автобронеотряд будет сформирован в течение недели.

5. Выделено тридцать пулеметов. Пулеметные команды формируются. Прибудут со мной.

6. Девятьсот бойцов, выделенных Вацетисом, также прибудут со мной.

7. Вацетис уже отдал распоряжения о формировании частей, о немедленной их погрузке по готовности и отправке в Пермь и в Третью армию.

8. Сегодня вечером начнется погрузка войск, припасов, имущества.

9. Ситуация взята на контроль ЦК и лично Лениным.

Прошу:

1. Проинформировать меня о текущем состоянии дел на фронте.

2. Постоянно держать меня в курсе ситуации.

3. Сообщать мне лично обо всех изменениях положения.

4. Оказать поддержку в деле обороны Перми.

Сталин. Москва.

6 декабря 1918 года.

Телеграмма.

Все шифром.

Уполномоченному ЦК и РВС Сталину. Москва.

Прошу до девятого декабря, крайний срок, прибыть в Пермь для обсуждения текущей обстановки и получения соответствующего мандата Реввоенсовета.

Троцкий. Вятка.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю