Текст книги "Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1"

Автор книги: Иван Путилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

IV

Это двойное убийство было совершено в ночь с 15-го на 16 июня 1886 г.

В Лиговском лесу утром 16-го числа был найден голый труп задушенного человека, а через какой-нибудь час в лесу за Пановом найден еще труп также задушенного и также совершенно раздетый.

Первый принадлежал Горностаеву, а второй молодому человеку, студенту Духовной академии, сыну псаломщика Василию Ивановичу Соколову.

Розыск был произведен по свежему следу. Потатуева, как стрелочника, знал в лицо жандарм на Лиговском вокзале, который видел его 15-го вечером вышедшим из вагона с каким-то мужчиною и убитым Горностаевым.

Потатуева арестовали, и он повинился.

Сумарокова же взяли прямо на квартире, где он был прописан.

НЕДОРАЗУМЕНИЕ

I

Это было в апреле 1885 года. На одном из утренних моих докладов в роли начальника сыскной полиции г-ну градоначальнику я вдруг услышал следующее:

– Однако хороша таки ваша полиция... На улице, на самом людном и видном месте, две дамы нападают на двух почтенных и уважаемых дам, выходит целый скандал, и я ничего об этом не знаю... Да, вероятно, и вы ничего не знаете?

– Нет, ровно ничего не знаю! – ответил я, несколько озадаченный.

– Вот то-то и есть. А ведь история случилась уже два дня тому назад... Вчера знакомый мне и почтенный профессор Ф. с возмущением и негодованием жаловался, что его жену и ее знакомую, молодую девушку из очень порядочного семейства, у Гостиного Двора задержали две купчихи, обвиняя их чуть ли не в воровстве и мошенничестве... Вышла целая неприятная история. Вы ничего об этом не знаете от ваших агентов?

– Первый раз слышу. Но сообщены ли фамилии лиц, нанесших неприятности г-же Ф.?

– Да, да... Фамилии записаны... Это жена купца-фабриканта А.Н.Б. и ее дочь, жена почетного гражданина К.Ф.Я.

– Лица эти мне известны. Немедленно расследую все дело и о результатах дознания буду иметь честь доложить вашему превосходительству .

– Да, да!.. Непременно. И необходимо раз навсегда научить этих дам, что нельзя творить неприличия на улице.

– Слушаю-с!..

Результаты моего расследования дали довольно характерную жанровую картинку.

II

8 апреля часов около двенадцати дня в доме по Николаевской улице, где жил фабрикант А.Н.Б., вошли две дамы. Одна высокого роста, средних лет брюнетка, а другая очень красивая, молодая, лет 18—19, блондинка. Обе дамы были весьма прилично и даже шикарно одеты.

– Г-н Б. дома? – спросили они швейцара.

– Никак нет. Они-с уехамши, – ответил тот.

– Ну, все равно... зайдем к его жене, – сказали дамы и поднялись на лестницу.

Позвонив у двери г-на Б., они велели доложить о себе хозяйке.

Та их приняла, и здесь разыгралась следующая сцена.

– Что вам угодно? – спросила хозяйка.

Обе дамы изумленно переглянулись между собой.

– Но мы желали бы видеть А.Н.Б., – сказали они.

– Его нет дома, – сказала хозяйка.

– Ах, какая досада, право! У нас к нему есть очень важное дело...

– Может быть, передадите мне...

– Нет-нет... Это будет бесполезно. Дело личное и требует разговора именно с А.Н. Но ведь мы можем заехать и попозже. Когда он будет дома?

– Между тремя и четырьмя он будет сегодня дома.

– Ну, вот тогда мы и зайдем, а теперь извините, ради Бога...

Мы вас обеспокоили совершенно напрасно.

– Ничего, какое там беспокойство, – сказала добродушная г-жа Б.

– Нет, нет, как же... Все же... – говорили незнакомки, направляясь в переднюю.

Г-жа Б. вышла их провожать.

– Ах, Боже мой! – проговорила вдруг старшая, солидная дама. – Катя, есть у тебя мелочь? – спросила она свою молоденькую спутницу.

– Нет! – ответила та.

– Извините, мне так совестно, но, право... вы так любезны и добры, что я решаюсь вас просить... – сказала солидная дама, обращаясь к хозяйке.

Та недоумевающе смотрела на нее.

– Будьте добры, разменяйте мне на мелочь рубль... – сказала солидная дама.

– С удовольствием!

Г-жа Б. принесла рубль серебряной мелочью.

– Благодарю, благодарю вас! – сказала дама, взяв деньги, и обе посетительницы живо юркнули за дверь.

Г-жа Б. стояла в недоумении.

– Ах, какая я рассеянная, – вдруг послышался голос дамы уже с лестницы. – Ведь я не отдала вам рубль бумажкой! Сейчас пришлю со швейцаром...

Горничная осталась в передней ждать рубля со швейцаром.

Хлопнула внизу выходная дверь. Прошла минута, другая, третья... А швейцар так и не нес рубля.

Барыня начала несколько недоумевать: пришли какие-то незнакомые дамы, взяли рубль, ушли... Она послала прислугу вниз справиться у швейцара.

– Степан, что же ты не несешь рубля?

– Какого такого рубля?

– Да того, что тебе передали две приходившие барыни.

– Никакого рубля они мне не передавали.

– Вот те и на!

Изумлению и негодованию почтеннейшей г-жи Б. не было предела...

III

Полчаса спустя к дому на углу Кабинетской и Ивановской улиц подошли также две дамы.

В этом доме жил зять упомянутого выше Б., почетный гражданин К.Ф.Я.

– Дома К.Ф.? – спросили они у швейцара, молодого высочайшего роста парня с широким добродушным лицом.

– Никак нет.

– А когда он будет дома?

– Не могу знать.

Обе дамы огорченно взглянули друг на друга.

– Что же, спросим об этом у его жены... – сказала младшая.

– Ну да, ну да, – сказала старшая и обратилась к швейцару: – А его жена дома?

– Дома! – ответил тот.

– Ну и прекрасно! Подымемся, узнаем, – сказала более солидная дама средних лет. – Мы старинные знакомые и даже родственницы К.Ф., – пояснила благосклонно швейцару почтенная дама. – Вот приехали и зашли его проведать. Жаль, что нет его. Ну, все равно зайдем, когда будет, сегодня же.

Швейцар почтительно слушал пояснение.

Дамы поднялись наверх. Но здесь навели справки только в передней квартиры К.Ф. Не преминув, однако, попросить у вышедшей молодой г-жи Я. разменять им два рубля.

Та сказала, что у нее нет мелочи, и дамы спустились вниз.

– Послушай, голубчик, – сказала старшая швейцару, – разменяй-ка мне два рубля.

Тот с величайшей готовностью отсчитал ей два рубля мелочью, которую она опустила в карман.

– Катя, – обратилась она к молоденькой, – дай ему два рубля бумажками.

– Ах, тетя, – ответила та, – ведь у меня, вы знаете, все десятирублевки.

– Вот досада! И у меня тоже... Швейцар, голубчик, через полчаса будет К.Ф., и мы приедем тоже... Да, впрочем, еще лучше...

Скажите ему, что были те две родственницы, которых он ждет, что мы будем у него сегодня же, и возьмите, кстати, у него два рубля, которые мы взяли мелочью. Получите еще на чай...

И пока швейцар успел что-либо сообразить, обе «родственницы» живо шмыгнули за дверь.

IV

Часам к трем приехал домой г-н Б. и выслушал от жены повесть, как две каких-то «шарлатанки» надули ее на рубль.

– Не рубля жалко, а досадно на свою глупость, что они так меня обошли, – говорила она. А потом прибавила: – Не верится что-то... Такие элегантные, нарядные... Может, придут.

Но пробило 4 часа, и дамы не пришли.

Тоже часам к трем возвратился домой г-н Я.

– Барин! К вам родственницы заезжали! – объявил ему швейцар.

– Какие родственницы? Что ты путаешь? Теща, что ли?

– Никак нет! Приезжие... Взяли у меня два рубля... Позвольте получить с вас.

– Что, что такое? Каких два рубля?

Началось выяснение дела, и Я., рассерженный и смеющийся вместе, вошел в свою квартиру.

– Вот так родственницы! – хохотали они с женой. – Ну и родственники же в Питере...

– Но какие они из себя? – интересовался Я.

– Очень элегантно и со вкусом одеты, – говорила г-жа Я. – Впрочем, я не рассмотрела хорошо. В нашей передней ведь темно... Непременно расскажу это маме, – прибавила она, – вот-то будет ахать и возмущаться по поводу мошенничества в Петербурге...

Но мама сама горела нетерпением рассказать дочери об истории с рублем и была уже у них на пороге.

Толкам, негодованию, удивлению и предположениям обеих женщин не было конца. Жертвой мошенничества, хотя и на ничтожную сумму, сделались две родственные семьи. Очевидно, кто-то их знал, кто-то за ними следил...

Что бы это значило?

Поахали, поохали мать с дочерью и решили проехать, потолкаться у Гостиного Двора, где, кстати, был и магазин Я., зятя г-жи Б.

Поехали...

V

Только что подъехали они к Гостиному Двору и проехали несколько возле него, как г-жа Б., мать, взволновалась:

– Стой! – крикнула она кучеру, а затем, обратившись к дочери, возбужденно проговорила: – Они!

– Кто такие? – спросила та с удивлением.

– Они, негодяйки, воровки, которые два-три часа тому назад проделали всю эту историю с тремя рублями. Вот я их!..

И почтенная дама указала дочери на двух элегантно одетых женщин. Одна из них была высокая средних лет брюнетка, а другая молоденькая, красивая, 18—19 лет блондинка. Обе женщины не торопясь шли у Гостиного Двора, останавливаясь иногда у витрин магазинов...

– Они! – энергично еще раз сказала г-жа Б. – Пойдем-ка догоним и арестуем их...

– Не ошибаетесь ли вы, мама?

– Ну, нет! Уж я не ошибусь...

И обе женщины пустились догонять воровок.

«Воровки» между тем, по-видимому, чувствовали себя в полной безопасности, нисколько не тревожились и оживленно о чем-то беседовали, опять остановившись возле витрины большого ювелирного магазина.

– Не потрудитесь ли, сударыни, – вдруг грозно и громко обратилась к ним г-жа Б., – не потрудитесь ли немедленно отдать те три рубля, которые вы сегодня обманным образом и мошеннически получили?.. Вот рубль с меня, а два рубля от моей дочери или у швейцара этого дома, но это все равно...

Обе настигнутые дамы остолбенели.

– Вы с ума сошли! Сумасшедшая... – сказала, отступив назад, высокая средних лет дама...

Молоденькая же молчала и бледнела. Это окончательно укрепило г-жу Б. в том, что она «поймала»-таки преступниц.

– Нет, я с ума не сошла и не сумасшедшая я, – еще громче заговорила г-жа Б. – А вот если вы сейчас же не отдадите трех рублей, то я крикну городового и сведу вас в полицию... Это верно! Отдайте по чести, говорю вам. Вас таких учить надо!

Возле этих двух пар женщин начала собираться, конечно, толпа, и г-жа Б. почувствовала себя еще храбрее.

– Но Боже мой! Чего же вы хотите? – спрашивала беспомощно озиравшаяся вокруг высокая дама.

– Чего? Вы отлично знаете чего. Прежде всего трех рублей, которые вы обманом взяли...

– Боже мой! Что это? – проговорила молоденькая «воровка», едва не падая и со слезами на глазах. – Ради Бога, дайте им три рубля...

– Вот то-то и есть! – торжествующе произнесла г-жа Б., жестом приглашая народ полюбоваться на двух уличаемых ею преступниц.

– Но какие три рубля? За что три рубля? В чем, наконец, дело? – проговорила энергично уже пришедшая в себя высокая дама. – Или вы с ума сошли, или здесь недоразумение, которое надо выяснить.

– Что здесь выяснять! – убежденно, но уже не так бойко сказала Б. – Ведь вы прекрасно понимаете, в чем дело.

– Ничего я не понимаю! – вдруг рассердилась высокая дама. – Сударыня! Вы шутите плохие шутки... Собираете народ, делаете скандал... Это, наконец, превосходит всякую меру терпения!

Она взяла под руку свою молодую подругу.

– Здесь, во всяком случае, нам неприлично объясняться, – проговорила она г-же Б., – и если уж вы так настаиваете на чем-то непонятном, то необходимо для объяснений избрать другое место.

Решительный тон высокой дамы несколько повлиял на Б., тем не менее она не желала выпустить из рук таких «отчаянных мошенниц».

– Если вам так неудобно объясняться здесь, при народе, то, пожалуйста, в двух шагах отсюда магазин моей дочери, не угодно ли... – язвительно пригласила она.

И обе пары дам, сопровождаемые толпой смеющихся зевак, торжественно двинулись к магазину Я. на Большой Суровской линии.

VI

В магазине дело приняло несколько другой поворот.

Младшая из «пойманных» дам опустилась беспомощно на стул, а старшая тотчас попросила у г-жи Б. объяснений.

Госпожа Я. подошла к находившемуся уже в магазине мужу и начала объяснять, в чем дело.

– Вот так штука! – проговорил он. – Только не похоже оно что-то...

Между тем разговор между г-жой Б. и высокой дамой начинал приобретать весьма острый и «возвышенный» характер.

– Это, наконец, ни на что не похоже, – кричала высокая дама. – Предупреждаю, вы ответите за свои слова и поступки... Я этого так не оставлю... Мой муж имеет знакомства. Я – жена профессора Ф., мы живем здесь же, недалеко, около Пажеского корпуса...

Г-жа Б. несколько опешила, как говорят, однако пробовала было упомянуть о полиции.

– Вот именно, прошу послать за полицией, – вскипела дама, – что делать! Скандал так скандал, но нужно же покончить такую отвратительную историю.

– Хозяин! – шепнул между тем один из приказчиков г-ну Я. – А ведь это верно. Я признаю, это действительно г-жа Ф. – наша даже покупательница и живет здесь недалеко... Важная дама...

Почетный гражданин Я. увидел, что его дамы попались впросак.

– Какая там полиция!.. Зачем же – с полицией, – произнес он, подходя. – Можно и без полиции... Просто ведь вышло недоразумение. Извините-с...

– Это не недоразумение, а оскорбление средь бела дня на улице... Это скандал! – со слезами в голосе взвизгнула высокая дама.

С молоденькой начала делаться истерика, и приказчик побежал за водой.

Г-жа Б. и ее дочь в недоумении отступили.

– Ну уж и оскорбление! – заговорил г-н Я. – Просто ошиблись дамы. У нас такой случай неприятный вышел, ну и... приняли вас за других...

– Она меня сумасшедшей при всех назвала! – сказала г-жа Б.

– Молчите уж, маменька! – шепнул ей зять.

– Сударыня, – убедительно обратился он к г-же Ф., – вас никто не задерживает. Можете уйти. Тысячу раз извиняюсь. Все глупость женская... Недоразумение... Не стоит делать скандал.

Старшая дама расплакалась.

– Фу! что это такое! – вдруг проговорила она, опускаясь на стул. – Такое безобразие... Просто на улицу нельзя показаться.

– Ах, Боже мой, какое недоразумение! – лепетал г-н Я. – Ах, Боже мой! Сударыня, успокойтесь... Все вы! – шипел он на жену и тещу. – И все из-за трех рублей. Вот так историю затеяли... Тысячи извинений, сударыни! – извивался он перед плачущими женщинами. Да затвори же дверь, болван!.. – отнесся он к мальчику из магазина. – Сударыни...

Старшая «задержанная» дама вдруг отерла глаза, решительно встала и взяла под руку свою спутницу.

– Пойдем, Annette... – сказала она.

Обе дамы вышли.

– Еще хорошо, что так отделались! – широко вздохнул почетный гражданин Я. – Эх, вы! – начал он укорять своих дам.

– Но ведь точь-в-точь те... мошенницы! – пробовала было оправдываться г-жа Б. – И платья, и шляпки, и рост, и походка, и все... Просто ума не приложу.

– Те да не те, видно. Еще хорошо, что так отделались...

VII

Однако отделались они не так-то легко.

Разузнав всю эту историю, я господам Б. и Я. послал повестки с приглашением явиться к 9 часам утра в сыскное отделение. Неприятное впечатление от получения подобных «приглашений» я знал очень хорошо и рассчитывал на это.

В назначенный день и час оба «приглашенные» с беспокойными и встревоженными лицами уже сидели в моей приемной и тихо перешептывались между собой. Мне доложили о них.

– Скажите, что я занят. Пусть подождут! – приказал я.

Прошел час, другой, третий... Так продержал я их чуть ли не до двух часов. Потом приказал просить.

Я. с зятем вошли.

– Дело скверное! – сказал я. – Ваших жен придется выслать из Петербурга.

Лица обоих вытянулись.

– За что же-с, помилуйте!

– Как за что! Захватывать на улице почтенных и уважаемых женщин... Скандалить! Обвинять в воровстве. Разве этого мало? Градоначальник негодует и хочет распорядиться о высылке.

– Ваше превосходительство... – умоляюще начали они. – Недоразумение...

Здесь оба наперебой пустились рассказывать уже мне известную историю. Я едва мог не улыбаться. Тем не менее строго сказал:

– Однако за такие «недоразумения», вы понимаете, наказывают...

– Господи! Да войдите же в наше положение, ваше-ство, – воскликнули оба. – Сжальтесь...

– Не знаю. Я доложу градоначальнику, – ответил я сурово. – Сомневаюсь, чтобы он смягчился... Впрочем, все зависит от него и от г-жи Ф. и ее знакомой, которых вы оскорбили. О результатах... я вас вызову и сообщу.

Оба ушли как в воду опущенные.

VIII

Г-н градоначальник даже рассмеялся, когда я подробно рассказал ему всю историю.

– Да! – сказал он. – Пугнуть их, конечно, следует... Но на этом и покончить.

Дня три я не подавал вести г-дам Б. и Я. Воображаю, как они там пробирали своих жен.

Наконец вызвал. Продержал часа три в приемной и не принял. Просил явиться завтра.

Назавтра, опять достаточно выдержавши их в ожидании, пригласил.

– Благодарите г-жу Ф. и г-на градоначальника, – сказал я. – Они согласны прекратить это дело. Но другой раз таких «недоразумений» не должно быть... Понимаете?

У Б. и Я. просияли лица.

– Покорнейше благодарим, ваше превосходительство!

Открыть настоящих виновниц этой проделки мне так-таки и не удалось, хотя и очень хотелось...

НА СТРУНКЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

I

Редко в Петербурге бывают хорошие майские дни. Однако они все-таки бывают. И в такие дни благодушнее обыкновенного настроен даже угрюмый петербуржец.

В один из таких хороших майских дней, в праздник, сидел дома отец Иоанн П. и благодушествовал. Это был в свое время известный в Петербурге проповедник, славившийся оригинальностью и редкостью своих проповедей, что собирало к нему в церковь всегда массу народа.

Отец Иоанн часа два только назад вернулся из церкви. Он уже пообедал, затем перешел в свой кабинет, почитывал газеты, смотрел в раскрытое окно на ярко блестевшую под лучами солнца красавицу Неву. В передней звякнул звонок.

«Кто бы это мог быть? – думал про себя о. Иоанн, пока прислуга отправлялась отворить дверь. – Знакомые... так не время. Какая-либо треба... Эх! и отдохнуть не дадут».

В кабинете появилась прислуга.

– Батюшка, там человек какой-то вас спрашивает.

– Кто такой? Что ему нужно?

– Да так... не разберешь. Не то господин, не то простой... В черном сюртуке, в пальто летнем сером. Говорит, что личное дело есть. Поговорить, говорит, желаю. Очень важное дело, мол... Нарочно для этого в Петербург приехал.

– Гм... – в раздумье произнес батюшка. – Ну, проси.

Прислуга ушла, и через минуту перед отцом Иоанном стоял среднего роста сухощавый человек с черными, бегающими во все стороны глазами, с черными усами и жиденькой черненькой же бороденкой.

– Благословите, отец! – устремился он, сгибаясь и сложив корзиночкой обе руки, увидя священника.

– Бог благословит... Во имя Отца и Сына, – проговорил батюшка, осеняя пришедшего широким крестом. – Чем могу служить вам?

Новоприбывший поймал руку батюшки и подобострастно ее поцеловал.

– Я по важному делу, батюшка. По очень важному и секретному к вам делу. Дело такое есть, которое хочу вам, как на исповеди, рассказать... как на исповеди, батюшка! Только вам, лично, с глазу на глаз.

– Что ж, если такое важное дело, то рассказывайте. Но почему вы именно ко мне обратились, а не...

– И об этом сейчас расскажу, ваше благословение, только, пожалуйста, глаз на глаз, – проговорил, озираясь, сухощавый человечек.

– Да говорите! Мы одни, – сказал батюшка.

– Нет уж, дверцу, дверцу-то позвольте припереть! – как-то тревожно проговорил незнакомец.

Дверь в кабинет была заперта. Батюшка и неожиданный посетитель уединились. Что говорили они, о чем... Неизвестно. Но беседа их продолжалась добрый час или даже два.

Когда матушка, знавшая, что муж любит, чтобы ему спустя час-другой после обеда подавали стакан чая с лимоном, подошла было к кабинету, то натолкнулась на запертую дверь.

Она постучала. Дверь отворил сам батюшка. Он был, видимо, взволнованным и даже вспотел.

– Прислать тебе чаю? – спросила матушка.

Батюшка замотал рукой.

– После, после! Не мешай... Важное дело!

Он снова захлопнул дверь и заперся на замок.

Наконец дверь отворилась, и таинственный посетитель на цыпочках проследовал из кабинета. Отец Иоанн сам проводил его до передней, и здесь между ними произошел прощальный, вполголоса, разговор.

– Так, значит, до 29-го? – спросил уходивший.

– Да, да... до 29-го! – подтвердил батюшка и захлопнул за гостем дверь.

II

29 мая того же 188... года пристав 1-го участка К-ой части явился ко мне вечером и сказал:

– Какое-то загадочное и интересное дело...

– В чем дело?

– Да вот отец Иоанн П. подал заявление в часть. Кто-то с ним ловкую шутку сыграл... Мы уже составили протокол, словом, все оформили. Теперь уж, видно, вам приняться за розыски.

– А ну, покажите-ка заявление отца Иоганна.

Пристав подал мне бумагу, где я прочел следующее:

«Мая 20-го сего года зашел ко мне какой-то дотоле неизвестный мне человек, лет около 30—40, назвавший себя прибывшим из города Острова (Псковской губ.) тамошним мещанином, торгующим льном, Васильем Николаевым Ельбиновичем, который рассказал мне о различных постигших его несчастных обстоятельствах, прося меня усерднейше спасти его от угрожающей ему опасности одолжением ему на одну неделю 2000 руб. Убежденный его мольбами и клятвами о возвращении долга через одну неделю, я дал ему просимое: 1300 руб. процентными бумагами и 700 руб. кредитными билетами и сериями, без всякой расписки, единственно по христианскому состраданию к его несчастному положению. Но прошло более недели, и мой должник ко мне не является. Предполагая, что в этом случае я обманут в чувствах моего сострадания к такому человеку, которого, может, и не существует в г. Острове под названием В. Н. Ельбиновича, я, вместе с сим, прошу заявить о том и сыскной полиции».

Далее подпись и все как следует по форме. После же всего такой характерный Post-Scriptum. «До времени покорнейше прошу мое звание, имя и фамилию не печатать в «Дневнике приключений».