Текст книги "S-T-I-K-S. Студент (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

А ведь они не над будущей зомбачкой глумились. Некоторые так и поступают, одичав от отсутствия женщин, приезжают на свежий кластер, отлавливают симпатичную женщину и насилуют, пока урчать не начнёт. А здесь ведь несколько дней прошло, они прекрасно знали, что она иммунная, знали и всё равно это сделали, хотя главная заповедь Улья предписывает спасать новичков. Они её нарушили, Улей их накажет, пусть и человеческими руками. Моими.

Обругав себя за непредусмотрительность, я выбежал на улицу, сюда уже приковыляли ещё несколько пустышей, но я их проигнорировал. Схватил рюкзак и побежал обратно. В рюкзаке моём лежала аптечка, был ещё запас бинтов, который тоже пригодится, но главное – спек. В городе делали лучший спек, чистейший, без примесей. Работала большая лаборатория, с отличным современным оборудованием. Я, собираясь в дорогу, прихватил себе несколько порций, мало ли что. Боль, конечно, терпеть можно, да только, если ногу оторвёт, без анестезии никак. А ещё у него есть одно замечательное свойство, он поддерживает жизнь в тяжело раненых людях. Как раз такой случай.

В руках у меня был пузырёк с оранжевой жидкостью и одноразовый шприц на пять кубиков. Взрослым ставят от одного до пяти, ребёнку одного хватит точно. Набрав шприц, я поискал, куда воткнуть. Девочка и раньше была худой, а теперь и вовсе одни кости остались. Наконец, сделал укол в бедро. Теперь хоть болевого шока не будет.

Зато имелось всё остальное. Я снова приоткрыл ей рот и влил туда немного живца, вряд ли сможет проглотить, но и не выплёвывает, в слизистую впитается. Живцом же полил низ живота и промежность. Так. Теперь немного подождать. Кровотечение почти остановилось, возможно, потому, что крови почти не осталось. Тот факт, что она ещё жива, вызывал удивление и страх. Умереть могла в любой момент. Ей бы капельницу, да где её взять.

Спек скоро подействовал, на лице её появилось нечто, похожее на румянец, дыхание стало ровным (впрочем, раньше я его вовсе не слышал), она спала.

В квартире обнаружилась вода, много, полная ванна. Видимо, хозяин, что сейчас лежит в подъезде с проломленной головой, сообразил, что нужно делать во время апокалипсиса, да только самому уже не пригодилось. Зато пригодится мне. Нам.

Лохмотья, оставшиеся от футболки, я снимать не стал, просто разрезал ножом, полностью обнажив её истерзанное тело. Потом, набрав воды в таз, взял полотенце и начал отмывать кровь, стараясь не беспокоить сильно повреждённые места. Девочка вздрагивала, но не просыпалась. Когда кровь получилось смыть, картина стала ещё ужаснее. Тело было сплошным синяком, рёбра, скорее всего, сломаны, а внутренности отбиты. Это, может, и не смертельно, но вот такая совокупность травм, умноженная на кровопотерю, может убить легко.

Снова подлив ей в рот живца, я улыбнулся, она сделала глотательное движение. Если живец принимает, то можно на что-то надеяться. Видя, что она начинает дрожать, я занялся поиском одежды, лучше всего подошла безразмерная тёплая рубаха, которую можно было трижды обернуть вокруг худенького тельца. Взяв её на руки, переложил на диван и накрыл пушистым пледом. Теперь пока всё. Надо бы повязки наложить, да не умею я этого делать, рука или нога, куда ни шло, а здесь как? Буду уповать на живец, глядишь, выкарабкается.

Кроме того, выжить телесно мало, в голове у неё сейчас такое, что мне лучше не знать. Лучше будет, если там просто провал в памяти, тогда есть шансы на восстановление психики. Что делать теперь? Уже понятно, что отсюда я никуда не уйду, разве что, в редкие вылазки за споранами, и то не пойду, есть запас, надолго хватит. Когда девочка хоть немного оклемается, закину её к Марии Степановне, пусть вместе поживут, а чуть позже в город. Теперь надо запасы сделать. Нашлась пятилитровка, в которой я сделал живец, не пожалев горсти споранов. Теперь процедить и лекарства мне хватит надолго.

Ещё нужна еда, тут, как назло, магазина не было, придётся шарить по квартирам. Выходя в подъезд, я встретил трёх пустышей. Увидели меня на улице, смогли открыть дверь в подъезд и поднялись сюда в надежде на добычу.

– Какого беса вам нужно? – зло сказал я. – Валите отсюда, нечего тут стоять!

Они, разумеется, не послушались и попытались атаковать. Пришлось доставать пистолет и устраивать стрельбу в подъезде. Теперь не промахнулся ни разу, я сменил обойму и пошёл по квартирам. Очень скоро в руках у меня было два объёмистых пакета, наполненных всевозможными продуктами. Консервы, шоколад, печенье, сахар, соль, картошка. Отдельно порадовала находка в одной квартире, явно принадлежавшей спортсмену, спортивного питания, в частности, баночки аминокислот на полкилограмма. Это точно пригодится.

Нагруженный, словно верблюд, я вернулся в квартиру. С некоторой опаской пощупал пульс. Бьётся, только едва заметно, там и крови-то нет, качать нечего. Попробовал дать ещё живца, когда она проглотила, едва не вскрикнул от радости. Думаю, жить будет. Ей бы поесть, но как?

Немного подумав, я сделал густой раствор из живца, сахара и аминокислот, который стал вливать ей в рот с ложки. Иногда она проглатывала, иногда всё выливалось, но хоть какую-то пищу её организм получил. Скоро должно было стемнеть, я расстелил на полу два одеяла, подготовив место для себя. Есть мне не хотелось, даже плитку не доставал. Когда я уже засыпал, с удовлетворением слушая посапывание ребёнка, перед глазами стоял тот самый красный джип, что отъезжал тогда от кластера. Я его хорошо запомнил, даже номер его перед глазами стоит. Долго ещё будет стоять.

Глава двадцать первая

Жертва пришла в себя на четвёртый день после происшествия. Она открыла глаза и, осмотревшись, попросила пить. Я протянул ей полкружки живца. Разглядев меня, она вздрогнула, в глазах отразился ужас. Ну, да. А какой реакции я ожидал? Мужчина, да ещё с оружием, образ вызывает вполне понятные ассоциации.

– Не надо меня бояться, – сказал я как можно более спокойным тоном. – Их уже нет, а я не причиню тебе вреда. Выпей. Это питьё и одновременно лекарство. Ты уже выздоравливаешь, а скоро станешь такой, как была прежде.

Не станет, подумал я про себя. Тело её заживёт, а вот голова прежней не станет. Всю долгую жизнь в Улье она будет вспоминать это «крещение». Я ещё раз её рассмотрел, лицо уже выглядело приемлемо, можно назвать красивой, длинные каштановые волосы, плохо расчёсанные мной, собраны в хвостик. Очень худая и бледная.

Но кружку она приняла, видимо, слишком хотела пить. Пила долго, с трудом глотая, но выпила всё, после чего упала на подушку. Глаза её смотрели в потолок, она приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но передумала. Но, если вопрос не задан, это не значит, что на него не нужно отвечать. Я сел поближе и стал рассказывать:

– Меня зовут Студент, я рейдер, тот, кто ходит по руинам и собирает хабар, попутно уничтожаю монстров. Ты, вместе со своим районом провалилась в иной мир и выбраться отсюда уже невозможно, большая часть людей здесь превращается в зомби, но некоторые, вроде меня или тебя, имеют к этому иммунитет. Но для того, чтобы выжить, нам нужно постоянно пить тот напиток, который я тебе дал. Потом расскажу, как его готовить. Рейдеры бывают разные, попадаются среди них и очень плохие люди, вроде тех, что напали на тебя. Когда я пришёл на кластер, они уже отъезжали, только машину разглядел, потом подрался с зомбаками во дворе, а после нашёл тебя.

– Ты их найдёшь? – спросила она вдруг, голос был слабым, но вполне живым.

– Найду, – уверенно кивнул я, – обязательно найду, сколько времени бы не потребовалось Ты есть хочешь?

Она кивнула.

Когда человек несколько дней ничего не ел, давать ему что-то, кроме бульона, нежелательно. А потому я, вывалив в кастрюлю банку тушёнки, поставил её на огонь и через пятнадцать минут уже студил в большой кружке горячий бульон с кружочками жира. Немного подумав, высыпал туда же маленькую пачку кириешек.

Еда пошла на пользу, через полчаса она снова пошевелилась, хотела встать, но не смогла, а потому попросила меня отвести её в туалет. До того я просто подкладывал под неё новые полотенца. Я закинул её руку себе на шею и поднял на ноги. Неуверенно переступая, она всё же смогла преодолеть несколько метров квартиры и присесть на унитаз. Длинная рубаха снимала вопрос приличий, но я всё же отвернулся.

Потом я отвёл её назад, но посадил на кресло и, пользуясь случаем, сменил постельное бельё. Мы почти не разговаривали, я кормил её и давал живец. Со следующего дня стал поднимать, и мы ходили по квартире, потом это стало получаться легче, она восстанавливалась на глазах. С лица ушла бледность, я даже несколько раз видел её улыбку.

Её звали Даша, я пока не стал придумывать новое имя, может быть, чуть позже. По вечерам, вместо сказки, я рассказывал ей про Улей, кто тут живёт, какие монстры встречаются, как с ними можно бороться, какие бывают у людей дары. Свой дар я тоже показывал, тем более, что уже достаточно хорошо умел его контролировать. На днях я проглотил жемчужину, одну из трёх, чёрную, никакого ощутимого изменения пока не заметил, но оно и не сразу приходит, нужно тренироваться, тогда стану непобедим.

Скоро пришло время идти. Я нашёл для неё одежду и обувь, в которых можно долго ходить по пересечённой местности, собрал запасы еды, что ещё оставались. В одной из квартир, где проживал кто-то небогатырской комплекции, я получил интересный подарок. Водолазка из плотной ткани защитного цвета, но плотно облегающая тело. В такой я смогу просовываться сквозь стены, не раздеваясь, что незаменимо для тайных операций. В том, что мне предстоят тайные операции, я уже не сомневался.

В последний день я дал ей имя, теперь её звали Рика. Происхождением имени я не заморачивался, а она не возражала. Рика так Рика.

Утром шестнадцатого дня, когда её состояние улучшилось настолько, что она сама попросилась в путь, мы вышли из кластера. Дорога тут была так себе, куски асфальта перемежались завалом из камней и ямами, отрытыми с помощью экскаватора непонятно зачем. Но она не жаловалась, бодро топая по камням. Кластера, где я оставил Марию Степановну, мы достигли утром следующего дня.

Увиденное заставило меня так выругаться, что Рика даже смутилась. Стаб прошёл перезагрузку, причём совсем недавно, а на улицах была суета и паника, кое-где уже появились развитые твари, вроде лотерейщиков, которые хватали людей на улицах и, чтобы не терять времени, просто проламывали им головы.

Весь этот ужас мы наблюдали с безопасного расстояния в сотню метров, которое, впрочем, тот же лотерейщик пробежит секунд за десять. Для надёжности я даже взял небольшой бинокль, найденный в одной из квартир. Давно хотел заиметь, да всё негде было, в городе они были дефицитом и стоили дорого. Мария Степановна явно выйти не успела, попала под откат, сошла с ума и теперь, наверное, съедена. Увы, жаль старушку, но так уж бывает, не мог я знать период перезагрузки, видел карту когда-то давно, но не запомнил.

– Что, Студентик, уже похоронил меня? – раздался позади весёлый голос.

Я обернулся, передо мной стояла Мария Степановна в полный рост, живая, довольно бодрая и даже с мешком у ног.

– По правде говоря, да, – признался я. – А вы успели выйти?

– Я бы не успела, да там мертвяк приблудный тёрся, ничего не нашёл, но со двора уходить не хотел, я за ним с балкона наблюдала, когда чай пила. А тут он, ни с того, ни с сего, очнулся и чуть не бегом побежал в сторону. Ну, думаю, надо и мне. А как спустилась, уже и кислятиной запахло, только до столба добрела, обернулась, а дома уже как новые, и люди на улице. Я хотела в магазин вернуться, да там сразу паника началась, и бугаи эти прибежали неведомо откуда. Ну и ладно, не пропаду. Мешок-то на такой случай заранее приготовила. Воду, еду, шарики эти зелёные. А одно хорошо запомнила, я в тот раз сидела дома и не высовывалась, только в окно поглядывала. А в этот раз зачем-то на улицу выскочила, мне тогда этот мертвяк здоровенный голову и свернул, как гусыне, а есть чего-то не стал, то ли невкусная, то ли на потом оставил.

Я не сразу сообразил, что она говорит о своём двойнике.

– Можете не переживать, – сказал я. – Это лотерея, а ваш двойник, скорее всего, сделался бы мертвяком.

– Да мне и живую не надо, – сказала она, – нечего, меня и одной хватит.

Я вынужден был согласиться. В кластер мы больше не пошли, я один, может быть, и рискнул бы, но с такой нагрузкой лучше мимо пройти, пока не голодаем. Движение наше замедлилось, старушка, хоть и здорово приободрилась, но идти быстро не могла, поэтому я постоянно держал руку на пистолете, если кто опасный появится, никаких поединков, сразу пулю в лоб.

Но, скажу сразу, не появился, нечего им тут делать, а если кто-то додумается дальше идти, так там стаб с городом, там не то, что пулю, можно и снаряд промеж глаз получить. Видимо, даже тварям хватало ума осознать это.

На ночлег мы остановились в чистом поле, если можно назвать полем каменистую пустошь. Вокруг нас не было никого и ничего, дорога осталась метрах в двухстах справа. Для надёжности мы присели за завалом из камней, плитка – это не костёр, огонёк совсем маленький, но и его желательно спрятать. Всегда есть опасность, что кто-то на этот огонёк забредёт.

На плитке весело булькал котелок с мясной кашей, запах разносился такой, что будь метров за сто отсюда заражённый, непременно бы пришёл. Но, заражённых не было, а потому мы вполне могли позволить себе такую роскошь, как горячая еда. После ужина, когда мы ещё только собирались спать, завели разговор:

– Знаешь, Студент, – сказала вдруг Мария Степановна. – Не представляю я жизни в том городе. Вот просто не представляю. Что там делать нужно?

– А кем вы были раньше? Где работали?

– В школе, географии учила, восемь лет, как на пенсию вышла.

– Там есть школы, детей мало, в основном, большие, как Рика, и даже старше. Но их тоже учат, в тамошней школе по два-три ученика, но учат старательно.

– Не представляю.

– Никто не представляет, но детей мало, я уже рассказывал, почему. А те, кого удаётся спасти, большая редкость, как и женщины. Это тоже важно, вам, кстати, вполне можно замуж выйти.

– Прекрати, – ответила она, но при этом смущённо улыбнулась.

– А что такого, вы скоро станете молодой, красивой, надо полагать, это видно. А мужчин там много, даже после недавней бойни баланс в их сторону. Пусть полноценных семей там не создают, но всё же какая-то ячейка общества, всё ближе к порядку.

– А я? – спросила Рика. – Мне что нужно будет делать?

– Тебя отправят в приёмную семью, которая тебя будет сильно баловать. Это неизбежно, за детьми тоже очередь. А ещё ты будешь ходить в школу. Какой класс закончила?

– Седьмой, в восьмом училась.

– Вот и продолжишь, а географию тебе Мария Степановна преподаст. Хотя, тут ведь другая география, скорее учат тому, где какие кластеры, где чернота, куда лучше не соваться, а где хорошая охота. Не уверен, на уроках не был, но думаю, что так и есть.

– Тогда от меня и толку не будет, – грустно улыбнулась старая учительница. – Лучше чем-нибудь другим займусь, чем угодно, хоть полы мыть. Это, знаете ли, мучительно, без дела сидеть. Я, как на пенсию вышла, просто выла с тоски, не зная, чем себя занять. А работать нормально ноги не позволяли. Теперь вот, пусть и через испытания, но стала и моложе и сильнее, разумеется, работу найду. Мы, люди старой закалки, иначе не можем.

– Отлично, – я улыбнулся и разлил живец на три кружки.

– А ты чем занимался до того, как сюда попал? – спросила Рика, принимая у меня кружку.

– Есть такое понятие, – объяснил я, отхлебнув из кружки, – офисный планктон. Сидел в конторе, отвечал на звонки, стучал по клавишам компьютера и делал ещё кучу скучных вещей.

– А здесь работы не нашёл? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала старушка.

– Почему, на стабах есть своя бумажная работа, без бухгалтерии никак, да только это, представьте себе, скучно.

– Всегда хотел быть героем? – спросила Рика, улыбнувшись.

– И это тоже, – не стал я отрицать. – Так уж получилось, что приключения мои поначалу были весьма интересными, тогда я не знал, где находятся очаги цивилизации. Приходилось охотиться и защищать себя. Я справился, хоть и с трудом. Теперь уже со смехом вспоминаю, как когда-то боялся. А потом появилась возможность жить в относительно цивилизованных условиях, а я нашёл такую жизнь скучной. Поэтому и пополнил ряды бесчисленных бродяг, что скитаются по Улью, добывая хабар и охотясь на монстров. Их много здесь.

При упоминании бродяг, Рика заметно насупилась. Так нельзя, нужно её отвлечь.

– А я тоже хочу быть бродягой, – вдруг заявила она. – Хочу бродить по свету и охотиться. Женщинам можно?

– Женщинам можно, – объяснил я. – А маленьким девочкам для этого следует закончить образование.

– Я не маленькая, – она смешно надула губы. – Мне уже четырнадцать.

– Давай так, – предложил я. – Когда тебе будет хотя бы шестнадцать, я приду в стаб и заберу тебя, будем вместе гулять по свету. Согласна?

– А почему не сейчас? – подозрительно спросила она.

– Потому, что мне нужна умная напарница, такая, которая закончила школу.

– Причём тут школа? – резко сказала она. – В школе ведь стрелять не учат.

– Неправда, насколько я знаю, при школе есть отличные стрелковые курсы, куда девочек тоже берут. А ещё спортзал и секция рукопашного боя. Но это не главное. Главное в другом. Ты, – извини, но это факт, – ещё ребёнок. Тебе много пришлось пережить, согласен, это сделало тебя сильнее, но нужно большее, намного большее. Этому не учат ни в школе, ни в военном училище, это опыт, который приходит с возрастом. Прежде, чем кого-то убивать, стоит научиться любить, ненавидеть, прощать, элементарно жить в обществе. Я, хоть и живу больше в дикости, не превращаюсь в Маугли, а вот тебе именно это и грозит.

Она вздохнула.

– Он тебе верно говорит, – вступилась за меня старушка. – Поживи среди людей, наберись знаний и опыта, а потом… как знать, вдруг и меня саму когда-нибудь понесёт на волю, в пампасы, чтобы на коне и с револьвером.

Рика хихикнула, чему я обрадовался, детская психика не сломалась. А время залечит душевные раны. Станет обычной школьницей.

– Отчего мы перестаём мечтать? – спросила старушка у самой себя. – Потому что становимся взрослыми, умными, и понимаем, что мечты наши неосуществимы. Порой всё кажется реальностью, но для её воплощения требуется самая малость – вторая жизнь. А теперь она у меня есть, вторая, третья и неизвестно, какая ещё. Разве это не счастье?

Мы задумались, отчего наступило молчание, в котором я чётко расслышал шорох камней.

– Тихо! – прошипел я с такой интонацией, что обе мои спутницы просто замерли на месте. – Кто-то идёт.

Этот кто-то шёл к нам, и вряд ли он был человеком. Человек бы назвался, а если он замыслил зло, то притаился бы, когда услышал, что его заметили. Но это существо человеком не было. А кем? То есть, понятно, кем, а вот степень развитости вызывала опасения. Достав фонарик, я попытался определить, откуда он идёт. Повернувшись на сорок пять вправо, я включил свет и одновременно начал стрелять. Лотерейщик, а это был он, кинулся в сторону, пули попали в его тушу, но не причинили особого вреда. Он пробежал по дуге и набросился на меня сбоку.

Дар мой пока не получил нужного развития, тем более, что монстр атаковал сразу по нескольким направлениям, плечо моё сохранилось, пропустив когтистую лапу, а вот голова пострадала. Лучше бы наоборот. Надо же было так затупить. Облившись кровью, я покатился назад, выронив даже пистолет. В этот момент раздались два выстрела. Лотерейщик, на свою беду, зашёл в освещённый круг, а старушка, оказавшаяся вполне бодрой, схватила моё ружьё, успела взвести курки и дважды выстрелила ему в голову. Попала она только однажды, но и этого твари хватило, чтобы умереть второй раз.

Поняв, что опасность миновала, женщины подошли и подняли меня. Досталось мне от души, шок на какое-то время спасал от сильной боли, но теперь он постепенно проходил, боль разгоралась, словно огонь в топке паровоза, а кровь с рассечённой головы лилась рекой.

Скоро мне оказали помощь. Полили живцом, дали выпить внутрь, промокнули остановившуюся уже кровь, а потом стали выяснять последствия.

Последствия были печальные. Секундная промашка стоила мне огромного шрама, от кромки волос, через весь лоб, левую щеку и до подбородка. Но это можно было пережить, если бы остался левый глаз. А его не было. Я ничего им не видел, видимый мир уменьшился вдвое.

– Что с глазом? – спросил я на всякий случай, заранее зная ответ.

– Вытек подчистую, – констатировала Мария Степановна. – Нет больше глаза, а личико твоё, думаю, зашивать нужно, кровь быстро остановилась, но выглядит жутко.

– Всё пройдёт, – я попробовал поморщиться, что вызвало новый приступ боли.

– У меня нитки есть, – сказала добрая старушка. – Давай хоть прихвачу немного, всё быстрее заживёт.

Пришлось ей разрешить, но сначала я потянулся к рюкзаку, вынув оттуда пузырёк с самым лучшим спеком. Набрав в шприц один кубик, я воткнул его себе в бедро, прямо через штаны. Уколов я всегда боялся, но когда у тебя лицо разорвано, боль от иглы на этом фоне как-то теряется. А старушка в свете фонаря уже приготовила иглу. Приход был уже через минуту. Всё вокруг поплыло, тело наполнили волны расслабляющей неги, немного хотелось спать, или, хотя бы, закрыть единственный глаз, лечь и помечтать. Мечты были неопределёнными, но очень приятными, я видел себя на палубе океанского корабля, почему-то парусного, вокруг были друзья-пираты, а с ними красотки в пышных платьях с декольте, потом я вдруг оказался на трибуне Мавзолея, выступающим перед огромной толпой, толпа рукоплескала и радовалась. Чуть позже пошло откровенное порно с Марикой и Стешей, которые ласкали меня и друг друга, видения вдруг возникли все сразу, закружились, как в калейдоскопе, а потом рассыпались тысячами золотых звёзд, звёзды собрались в созвездия, который я хорошо помнил. И тут кое-кому потребовалось всё обломать:

– Студент? Слышишь? Готово уже, – Мария Степановна стояла надо мной, держа фонарик зубами, а руками сматывая нитки. – Сейчас зеркало достану, посмотришь.

В зеркале я ничего хорошего увидеть не ожидал, но зашито было, и правда, хорошо. Вместо уродливого рваного шрама, теперь имелся аккуратный шов, ото лба до левой брови, потом открытая рана на месте глаза, а потом шов спускался до подбородка. Никакой боли в процессе зашивания я не почувствовал, отличный препарат. Интересно, а лотерейщик был один? Я собирался ночью дежурить, но теперь из меня часовой так себе. Пришлось назначить Рику. Ружьё я перезарядил и отдал ей, а сам свернулся калачиком и провалился в сладкие сны, навеянные наркотиком.