Текст книги "Проводник в будущее (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

  – Вызывай скорую!

  После этого в глазах окончательно потемнело, а я начал проваливаться в бездну. Несколько мыслей пролетели в голове, я успел удивиться, что в таком молодом возрасте умер, причём, своей смертью, подумал, что скорая, если и приедет, то только тогда, когда меня уже невозможно будет откачать, они не волшебники и телепортацией не владеют. А последней мыслью было то, что на самом деле за гробом ничего нет, даже коридор со светом не показался, только темнота и забвение. Уснул и не проснулся, вот и всё. Ни тебе рая, ни ада. А больше я ни о чём подумать не успел, поскольку сознание отключилось быстро, качественно, и, вроде бы, насовсем.

  Глава первая

  Проснулся я от невежливого пинка в бок. Глаза открывать не хотелось, как и всегда с похмелья, в голове медленно и лениво заворочались какие-то мысли, в основном они касались установления личности самого себя. А до кучи, хотелось бы установить место пребывания моего бренного тела, что-то мне подсказывало, что я не в своей постели, а где-то на природе. В нос бил запах прелых листьев, хвои и сырой земли, а свежий ветер пробирал до костей.

  Тут меня осенило: я ведь умер! Ну, то есть, собирался умереть, а потом оказался здесь. Что теперь со мной, труп отвезли в лес? Или уже похоронили? Или это всё бред?

  Долго размышлять мне не дали, неизвестный снова отвесил мне пинка, после чего грубым голосом добавил:

  – Если хочешь валяться, оставайся здесь, я уйду.

  И я отчего-то сразу сообразил, что человека этого отпускать никак нельзя, что без него мне точно конец. Я открыл глаза и попытался встать. Первое у меня получилось с великим трудом, второе не получилось совсем, поскольку тело не слушалось, да и чувствовал я его слабо. Вокруг был лес, причём, кажется, весенний, судя по начавшим распускаться листочкам, я лежал на ковре из прошлогодних листьев, а надо мной возвышался огромный человек в военной форме. Приплыли.

  – Где я? – голос был едва слышен, в горле пересохло.

  – В рифму ответить? – человек в форме усмехнулся, вообще, он явно пребывал в отличном настроении и не прочь был пошутить. – Тем более, что ты примерно там и есть.

  – Пить дай, – попросил я, кое-как переворачиваясь и вставая на колени. – Не могу.

  Он как-то неоднозначно хмыкнул, но отстегнул от пояса флягу и протянул её мне. Вода была холодной, словно из родника. Борясь с желанием выхлебать сразу всё, я набрал немного в рот, прополоскал, потом осторожно проглотил. Повторив процедуру, я с трудом унял приступ тошноты. Пока хватит. Я вернул флягу хозяину, кивком его поблагодарив.

  – Вставай, – повторил он. – Времени мало.

  Мне полагалось уточнить, почему вдруг стало мало времени, вот только задавать вопросы категорически не хотелось. Инстинкт подсказывал мне, что ничего хорошего я не услышу. Что-то произошло, пока я был в отключке, что-то такое, что и выяснять не хотелось. Встав на ноги, я смог, наконец, внимательно осмотреть собеседника. Мужчина лет сорока, высокий, на полголовы выше меня, крепкий, одет в сильно выцветший камуфляж натовской расцветки, поверх него разгрузка с магазинами, а за плечами простой армейский вещмешок. Голова была выбрита до синевы, а на самой макушке красовалась какая-то тюбетейка. При этом щёки заросли трёхдневной щетиной. На плече висел автомат. Так.

  – Война началась, пока я спал? – подозрительно спросил я

  – Закончилась, – буркнул он. – Давно уже. Пошли.

  – Пошли, – не стал спорить я. – А куда? Нет, мне, если честно, всё равно, только бы к людям, в какой-нибудь населённый пункт. Что здесь есть поблизости?

  – Городок Тавда, километров двадцать прямо, – он ткнул рукой в сторону ближайших деревьев, а слово «километров» произнёс с ударением на второй слог. – Но мы туда не пойдём.

  – А можно узнать, почему? – осторожно спросил я. Злить столь грозного собеседника не хотелось.

  – Нас там убьют и, очень может быть, съедят, – без тени иронии объяснил он. – Нам и здесь находиться небезопасно, поэтому хватит болтать и топай за мной.

  Иронизировать по поводу его слов не хотелось, заметно было, что он не врёт. Поэтому я просто пошёл следом за ним. Я мельком осмотрел себя, одет так же, как и был. Джинсы, рубашка, туфли, а сверху «кожаный» пиджак. Прикоснувшись к подбородку, я сделал вывод, что спал не так уж долго, одну ночь, щетина только начала пробиваться, а брился я перед походом на вечеринку. Выходит, после того, как я отключился, меня привезли сюда. Куда? Куда вообще можно доставить человека за ночь? Вряд ли меня везли на вертолёте, а на машине... где-то в пределах области. Уже легче. Осталось уточнить, где именно.

  – Слушай, – сказал я своему проводнику в спину. Шагал он быстро, я едва за ним успевал. – У меня вопросы есть.

  – Много? – спросил он, не оборачиваясь.

  – Много, – с грустью признался я.

  – Спрашивай, – без особого желания ответил он. – Хотя вообще-то это не моя обязанность, тебя в Башне просветят.

  – Ну, для начала, хотелось бы узнать, где мы находимся? Географически. Страна, область, район.

  – К востоку от Урала, – сказал он. – То есть, того, что когда-то было таковым. Западная Сибирь, точнее не скажу, я сам не местный, а карты давно составлялись.

  Я растерялся. Как это «было»? А куда делось? В голове появилось страшное подозрение.

  – А... время? Время какое?

  Он, не останавливаясь, глянул на часы.

  – Половина восьмого.

  – Я не про то, – быстро поправился я. – Число, месяц, год?

  Он остановился и с недовольной миной посмотрел на меня.

  – Уверен, что хочешь знать? Многие знания рождают многие печали. Можно просто ни о чём не спрашивать и идти за мной. А в Башне тебе всё расскажут.

  – Уж лучше скажи, – я вздохнул. – Всё совсем плохо?

  – Хуже не придумаешь, – ответил он и снова зашагал вперёд.

  – Ядерная война? Эпидемия? Зомби-апокалипсис? – начал я перечислять. – В каком году? Кто победил?

  – Никто, – ответил он мрачно. – И все твои вопросы имеют утвердительный ответ. Случилось всё. И почти сразу.

  – Всё?

  – Всё. И даже больше. Конечно, был обмен ядерными ударами. А до кучи применили оружие тектоническое и климатическое. Огромные тайфуны, снежные бури, разломы в земной коре, как дополнение к бомбардировкам. Все города крупные и почти все средние теперь в руинах лежат. Но началось не с того.

  – А с чего?

  – Примерно за месяц до всего этого, точно не скажу, когда и где, подозреваю, что сразу в нескольких местах, а значит, намеренно, и явно не террористами, из какой-то лаборатории была выпущена зараза. Точнее, даже не одна зараза, а сразу несколько. Волнами. От одной люди просто умирали, а вот другие действовали иначе.

  – Зомби? – с пониманием сказал я.

  – Не только, хотя были и такие. Люди начинали мутировать, вирусы эти, или бактерии, я не биолог, не разбираюсь, они как-то на гены влияли. На все клетки сразу. Люди стали в тварей превращаться. Не все, а, скажем так, девяносто девять процентов. У кого-то оказался иммунитет, кто-то изменился минимально и, что самое главное, сохранил человеческий разум. Остальные, а таких было три четверти, если не больше, стали лютыми тварями, в которых человека и не распознать уже.

  – А потом?

  – Суп с котом. Когда война прошла, погибли не все. Время эвакуироваться было, кто-то в убежищах пересидел, кто-то в лагерях беженцев. Армейское начальство и МЧС всё организовало, имелись резервные запасы, склады на случай конца света. Руководство страны где-то в бункере отсиделось. Не знаю, президент там, или премьер, или оба, но какая-то власть имелась. Но это только до тех пор, пока инфекция не начала действовать, у неё инкубационный период был большой, от месяца до трёх. Тут всё и посыпалось. Власть рухнула, армия развалилась, как и остальные службы. Хорошо ещё, что процесс превращения в тварей был не одномоментным, да и разум теряли не сразу. Успевали отстреливать, а кто-то и сам себя убивал, не дожидаясь худшей участи.

  Он закрыл глаза, погружаясь в воспоминания.

  – Страшное время было, трупы тысячами на кострах жгли, не сосчитать, горы просто, со складов бочки с напалмом достали, температура горения большая, от людей только зола оставалась. Короче, кого смогли, убили и сожгли, кто-то по окрестностям разбежался, кто-то сохранил разум, даже став образиной, так теперь и живут. А те немногие, кто легко отделался, стали новую жизнь строить.

  – Построили? – спросил я, не слишком надеясь на положительный ответ.

  – Чего там строить, когда относительно нормальных людей осталось процента два, а вся инфраструктура разрушена. Да и те, что остались в массе своей одичали и во все тяжкие пустились. Нормальная власть кое-где осталась, но только кое-где. В других местах банды правят, наполовину из мутантов состоящие, грабят и убивают, рабов держат, где-то уже до каннибализма дожили.

  – А в центре? Президент?

  – Есть кое-кто, в Москве, не в самой Москве, в Подмосковье, от столицы давно руины остались, так вот, есть там объект, мы его называем Башня. Башню эту уже после построили, там... научный центр, так его можно описать. Но не всё снаружи, там вход в катакомбы, а через них связь со всеми остальными объектами. Все учёные, кто остался, там работают, много чего наизобретали, благодаря им, очень многих спасти получилось, хоть и не до конца. Там же и выход на мобсклады, за счёт которых они свою власть обеспечивают. Хотя бы над областью, но сейчас их территория растёт. Техника, горючка, боеприпасы, медикаменты. Времени прошло много, то, что от прежней жизни осталось, давно в негодность пришло, даже оружие, – он хлопнул себя по автомату. – Точнее, оружия-то в стране много осталось, а вот патроны, те, что ещё остались, уже стали осечки давать. Тринадцать лет прошло, срок годности подходит. Но это в центре, в других местах и старые патроны – роскошь, тварей по лесам бегает ещё много, приходится тратить, лет через десять перейдут на луки, или ружья фитильные, арбалеты в деревнях уже видел.

  – А теперь самое главное, – сказал я, пользуясь паузой. – Куда ты меня повёл?

  – Сказал же, в Башню, – он показал пальцем по ходу движения.

  – В Москву?

  – Да.

  – Так туда ведь... дойдём?

  – Не уверен, – предельно честно сказал он. – Сюда дошёл с трудом и приключениями.

  – Тогда последний вопрос, точнее, два, – я постарался сосредоточиться. – Первый: как я сюда попал? Второй: какой это год?

  – Две тысячи тридцать шестой, тридцатое апреля, а как попал, понятия не имею, учёных будешь спрашивать.

  – Ответят?

  – Что-нибудь точно ответят, они ведь откуда-то знали, что ты там появишься. Знали число, время и примерное место. Как-то там научились во времени информацию передавать. Я само твоё появление прозевал, потом уже нашёл, благо, ты валялся без движения и никуда не ушёл.

  – Опыты ставить будут? – с подозрением спросил я.

  – Вроде того, – он кивнул. – Кроме прочего, эпидемия и по-другому удар нанесла. Из тех людей, что выжили, половина, а то и больше, бесплодными стали. В остальных случаях дети сразу монстрами рождаются. Хорошо, если один из ста детей человеком родится. Можно сказать, что человечество доживает свой век. Нет будущего.

  – А я?

  – А ты под удар не попал, та зараза короткоживущей оказалась, а теперь только последствия расхлёбываем.

  – Так что мне, в Башне этой быком-производителем работать придётся? – спросил я.

  – Вряд ли всё так просто, там такие опыты ставят, что никто бы и не подумал, скорее, просто образцы клеток у тебя возьмут. Мне, собственно, сказали, что, если живым тебя не дотащу, взять какую-нибудь часть и сохранить в спирте.

  – Весело, – только и сказал я.

  – Куда уж веселее, пойдём уже, – и он, не дожидаясь ответа, снова зашагал по лесной тропинке.

  – А звать тебя как? – спросил я вслед.

  – Панцирь, – коротко ответил он.

  – Ну, Панцирь, так Панцирь, – я пожал плечами. – А я – Денис.

  – Я знаю, – сказал он, не оборачиваясь, я не стал спрашивать, откуда.

  – Замри, – сказал он, а потом и сам замер на месте. – Не шевелись и не дыши.

  Не дышать было сложно, но я этот приказ выполнил сразу, как только увидел, как из-за ближайших деревьев выплывает нечто... даже описать не могу. Какой-то комок, размером с корову, даже с двух, весь утыканный конечностями, среди которых можно было опознать руки, ноги, лапы, клешни и щупальца. Всё это было мерзкого красно-коричневого цвета и покрыто слизью, которая масляно блестела в лучах солнца. Тварь неспешно катилась вперёд, ощупывая дорогу впереди себя, и разминулась со мной всего сантиметров на пятьдесят. Только когда это адское создание удалилось от нас метров на пятьдесят, Панцирь повернулся ко мне и едва слышно прошептал:

  – Она слепая, на звуки реагирует, но если услышит, то всё, скорость развивает огромную, бежать бесполезно.

  – А убить? – дрожащим голосом спросил я, косясь на его автомат.

  – На моей памяти таких два раза убивали, и оба раза из гранатомёта. Ещё она огонь не любит, можно попробовать большим костром от неё отгородиться.

  – Можно идти дальше? – спросил я. Мне-то идти никуда не хотелось, хотелось найти бункер и спрятаться в него.

  – Идём, надо до темноты в одно место попасть, там заночуем, достанем еды и узнаем обстановку.

  – А там не опасно?

  – Нет, там село мирное, и меня там знают.

  – А вот ещё вопрос, – спросил я, страх прошёл, мысли снова стали бежать вперёд. – Ты сказал, что люди размножаться не могут, а твари? С ними как? Может, вымрут от старости?

  – С ними всё отлично, два монстра трахаются, рожают третьего, ещё сильнее, опаснее и уродливее. Не все со всеми, но некоторые совпадают геномом, у них получается. К тому же неизвестно, сколько они живут, я старых и дряхлых не встречал, может, вообще вечно. Была надежда, что постепенно от голода передохнут, да не вышло, многие из них, когда мяса свежего нет, вполне могут травку кушать, а на зиму в спячку впадают. Короче, расслабляться нельзя, топай быстрее.

  – А вот люди, – не унимался я. – Они ведь, наверное, в банды сбились и беспределят. Я в книгах читал, что в таких ситуациях в зонах бунты бывали, зеки оружие захватывали и устанавливали на территории свою власть. Было такое?

  – Банды есть, никуда не делись, в той же Тавде такие сидят, не просто банда, а наполовину из мутантов. Кому-то ведь на пользу пошло, условно. Кто-то мускулами оброс, что спортсмен, кто-то когти и клыки отрастил, кто-то боли не чувствует, а кто-то просто крышей потёк. Но тут банда эталонная, убийцы и каннибалы. В других местах попроще, взяли власть, но поняли, что без работяг никуда, вот и собирают дань, а взамен крестьян от тварей и людей защищают. В такое место мы сейчас и идём. А насчёт зон правильно писали, были восстания и много. Вот только поторопились они, когда уже война прошла, а инфекция ещё людей не скосила. Власть тогда пошатнулась, но не упала. Армия, полиция, спецназ всех мастей, МЧС и народные дружины. Все ведь прекрасно понимали, чем это грозит. Вот и справились быстро.

  – Как?

  – Очень просто, в военное время на права человека не смотрят, просто в зону заходили и огонь на поражение, знаю, что говорю, сам участвовал. А те, которые успели разбежаться, бегали недолго, прочесали местность, отловили и тоже... единицы остались, но они не так опасны.

  Он ещё много всего рассказывал, и чем больше он говорил, тем хуже мне становилось. Хотелось заплакать, упасть в обморок, проблеваться, позвать маму. Вот только я прекрасно понимал, что это не поможет, я двумя ногами наступил в дерьмо, в котором, очень может быть, потону. А спасти меня может только этот человек. А потому я продолжал перебирать ногами, игнорируя усталость и похмелье.

  Мы успели, когда солнце спряталось за деревья, и в лесу стало темнеть, деревья расступились, открывая нашему взору небольшой посёлок, обнесённый частоколом.

  Глава вторая

  Некоторое время мы стояли, глядя на закрытые ворота. Никакой реакции за ними не наблюдалось, вообще, складывалось впечатление, что деревня вымерла.

  – Может, постучим? – негромко спросил я. Место это мне сильно не нравилось, а в лесу становилось всё темнее.

  – Сейчас на нас смотрят человек десять, – со знанием дела проговорил он. Потом поднял голову и крикнул куда-то наверх, – открывайте, люди, я с добром.

  – Добро твоё мы пока не видели, – отозвался хриплый голос за стеной. – Кто такой будешь?

  – Панцирь я, – представился мой проводник. – Открывай уже.

  За стеной послышался негромкий шёпот, словно несколько человек активно совещались, потом заскрипел какой-то механизм, а створки ворот слегка приоткрылись. Навстречу нам вышел пожилой мужик в телогрейке и застиранных камуфляжных штанах. Его седая борода спускалась почти до пупа.

  – Это кто тут Панцирем назвался? – строго спросил он, вглядываясь в ночных гостей.

  – Ослеп ты, что ли, дядя Стёпа? Или память от старости слаба стала? Не узнаёшь? – с улыбкой спросил Панцирь. – Или забыл уже.

  Борода старика расплылась в улыбке.

  – Так немудрено забыть, Сашок, тебя тут считай, три года не было, уже и забыли, каков ты есть. А с тобой кто?

  – Человек, – просто объяснил проводник. – Мне его доставить нужно в одно место. Подрядился я. Он нормальный, я отвечаю.

  – Ну, проходи, коли так, – старик запоздало подался вперёд и обнял Панциря. Потом повернулся ко мне, – и ты проходи, хорошим людям мы рады. Как звать?

  – Денис, – ответил я, протискиваясь в ворота.

  На территории посёлка царила почти полная темнота, лишь кое-где разгоняемая странными самодельными светильниками. Старик повёл нас к самому большому дому, что стоял в центре селения, надо полагать, там и располагалась местная администрация.

  Мы прошли в просторную избу, где ярко светила керосиновая лампа, но странный химический запах говорил о том, что заправляют её отнюдь не керосином. Мы разулись на входе и прошли в большую комнату, где сели за стол. Пожилая женщина выглянула из спальни, подозрительно посмотрела на нас, потом на старика, потом кивнула и отправилась на кухню, где скоро загремела посуда.

  – Сейчас, Катерина на стол соберёт, поужинаете, ещё бы в баньку отправил, да поздно уже топить, завтра будет. А пока рассказывайте, с чем пришли, куда путь держите и чего в мире нового?

  Панцирь прислонил автомат к стене, развязал мешок и стал копаться в содержимом, потом, нащупав что-то, удовлетворённо кивнул и вытащил небольшую картонную коробку.

  – Это вам, Степан Аркадьевич, от меня, подарок.

  Старик осторожно взял коробку и, поднеся к свету, приоткрыл.

  – Ишь ты, сколько тут?

  – Три сотни, новые, есть место, где делают.

  – Царский подарок, – сказал старик, поставив коробку на стол. – Чем обязаны?

  – Да ничем, – отмахнулся Панцирь, – просто накормите меня, в баньку сводите, пару дней у вас пересидим, слышал, что тут неспокойно.

  – Неспокойно, – согласился старик и сразу как-то погрустнел. – Пришли какие-то с северов, не пойми кто. Коренные какие-то, то ли ненцы, то ли кеты, откуда-то совсем издалека, за тыщу вёрст, так и житья не стало, троих уже потеряли, они, как бесы, налетят, стрельнут, ножами порежут, а то и утащат кого, догнать и выследить не можем. Но ничего, скоро по их душу придут, собралась уже команда, накроют в самом логове и конец им. Если сейчас не разобраться, то как нам на посевную идти, это ведь на одного работника двух охранников нужно будет ставить?

  – Вот и хотелось бы всё это пересидеть, – сказал Панцирь.

  – С каких пор ты, Сашок, стал войны бояться? – с подозрительным прищуром спросил Степан Аркадьевич.

  – Я, дядя Стёпа, ничего не боюсь, а вот спутник мой, – он кивнул в мою сторону. – Он очень важен, награда за него огромная, да и не в ней дело, рисковать я не имею права.

  – Это кто же настолько крут, чтобы тебя подрядить?

  – Тот самый, капсюли новые тебя не удивили?

  – Попробую догадаться, – старик был явно не дурак. – Есть место, где сохранился какой-то порядок, люди живут нормально, производство есть, техника, законы и какая-то власть. Так?

  – Так, я их нашёл, и теперь им нужен этот человек.

  – Понятно, если так, то в будущем про нас не забудьте.

  – До вас это ещё нескоро дойдёт, но я своё слово скажу, более того, уже сказал, на их картах ваш закуток уже есть, если с координатами правильно угадал.

  – Ну и ладно, – старик замолчал.

  Женщина внесла в комнату котёл с дымящейся картошкой, поставила его на резную доску, рядом поставила тарелку, где лежало тонко нарезанное сало, а потом раздала всем по пустой тарелке. Чуть позже появились два куска хлеба. Явно дефицит здесь, муку достать трудно. Некоторое время я раздумывал, что мне следует делать с пустой тарелкой, только потом сообразил, картошка в мундире, её полагается чистить, а шкурки складывать в эту тарелку. Неплохо. Похмелье давно выветрилось, я уже успел проголодаться.

  – Я вас, конечно, не прогоню, – сказал Степан Аркадьевич, ловко очищая картофелину ногтями. – Вот только нет уверенности, что тут спокойно будет. Наша деревня крайняя, а черти эти могут и разбежаться, если хотите совет, двигайте в путь сейчас, пока не началось. Они в набеги большими группами не ходят, а с двумя-тремя ты справишься, тем более, что боеприпасом богат. А спутник твой как, стрелять умеет?

  – Можно сказать, что нет, – ответил за меня Панцирь. – Да и оружия у него... разве что, вы чем пособите?

  – С оружием пособить можем, не проблема, проблема в патронах, автоматов под пятёрку у нас и раньше не было, вообще, дробовики всё больше, сейчас, когда ты капсюли подбросил, с патронами получше станет, дробовик ему выделим.

  – А нарезного нет?

  – Да на что оно вам? – Старик всплеснул руками, едва не выронив очередную картофелину. – Против твари лучше дробовика ничего и не придумать.

  Панцирь ничего не ответил, старик на некоторое время задумался, не забывая жевать. Жевал и я. После долгого дня без еды картошка показалась необыкновенно вкусной, недоставало только соли, но эту проблему прекрасно решало солёное сало. Наконец, Степан Аркадьевич что-то придумал.

  – Вот что, Сашок, кое-что могу выдать, из личных запасов. Только патроны, извиняй, старые, хотя до сих пор осечек не давали.

  Он встал и вышел в другую комнату, некоторое время там слышалась активная возня, а через пять минут он появился, протягивая Панцирю длинный свёрток. Тот принял его и осторожно развернул. На колени ему легла винтовка. Я, хоть в армии и не служил, узнал её, приходилось видеть в фильмах про войну. Трёхлинейка с ложем из тёмного дерева.

  – Сколько ж ей лет? – спросил Панцирь, придирчиво оглядывая оружие.

  – До войны делали, – уверенно сказал старик. – Но на фронте не была, стреляли из неё редко, ствол там добротный, послужит ещё.

  – А патроны?

  – Считай, – старик положил на стол небольшой свёрток из цветастой тряпки. – Десятка полтора.

  Так и было, Панцирь развернул свёрток, а потом поочерёдно выставил на стол шестнадцать патронов с потемневшими от времени латунными гильзами.

  – Сойдёт, – сказал он и сгрёб патроны в горсть. – Владей.

  Он протянул мне патроны, которые я ссыпал в карман куртки, а потом и саму винтовку. Повертев немного в руках, я прислонил её к стене, рядом с автоматом.

  – Спасибо, – запоздало сказал я Степану Аркадьевичу, – вот только из меня стрелок...

  – Научишься, – буркнул Панцирь. – Доедай, да спать пойдём.

  Доел я быстро, еда была простой, но сытной, а на десерт нам дали вазочку с мёдом и две кружки чая, который оказался совсем не чаем, а каким-то травяным отваром, впрочем, вкус был неплохой.

  Потом нас отвели спать. Будущее уже не казалось таким плохим, спали мы на кроватях со свежим бельём, которые стояли в большой мансарде, превращавшей дом в двухэтажный. Перед сном Панцирь велел полностью не раздеваться, а рядом с кроватью поставил винтовку.

  – Могут напасть? – спросил я.

  – Напасть могут всегда и везде, – объяснил он. – В нынешнем мире нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Твари или люди, неизвестно, кто окажется хуже. Старик был прав, завтра мы отсюда уйдём. И вот ещё что. Возьми винтовку и попробуй зарядить.

  К такой винтовке, вроде бы, должны прилагаться обоймы, такие пластинки, в которые вставляются пять патронов, потом открываешь затвор ставишь сверху, нажимаешь пальцем и готово. Вот только тут они не прилагались, а потому патроны пришлось вставлять по одному. Но я справился после нескольких подсказок.

  – Хорошее оружие, – сказал он, ещё раз осмотрев винтовку. – По нынешним временам просто царский подарок.

  – Почему? – спросил я, было непонятно, автомат, по моему мнению, был бы полезнее.

  – В условиях нехватки боеприпасов, нарезное оружие большого калибра, стреляющее далеко и точно, просто незаменимо.

  С этими словами он снова прислонил винтовку к моей кровать и задул огонёк лампы, в воздухе поплыл едкий химический запах. Я перевернулся на живот, как привык делать у себя дома, уткнулся в подушку, пахнущую травой и цветами, а через несколько минут уже крепко спал. Потрясения, случившиеся в этот день и здорово повредившие и без того слабую нервную систему, отступили перед усталостью.

  Утром проснулся поздно, в окно светило яркое солнце, я по привычке протянул руку, чтобы взять с тумбочки телефон, но рука сначала ухватила пустоту, а потом нащупала холодную сталь. Крепко сжав ствол винтовки, я едва не заплакал.

  – Я тебя будить не стал, – сказал Панцирь. Он сидел на соседней кровати, перед ним лежал разобранный автомат, все детали которого он старательно протирал промасленной тряпочкой. – Решил всё-таки задержаться немного, сейчас баню топят, помоемся, потом пойдём. Ты, кстати, тоже оружие почисть, я верю, что у старика оно хранилось, как надо, но всё же.

  – Хорошо, – я не стал спорить, смысла в этом не было, уже ясно было, что выжить я смогу, только выполняя все его приказы. – Только подскажи, как.

  Он подсказал, чистка оружия заняла минут двадцать, после чего мы, прямо с оружием в руках, отправились в баню. Баня располагалась в двух шагах от дома Степана Аркадьевича, небольшой деревянный домик на сваях, внутри разделённый на две неравных части, предбанник и помывочная, которая была также парной. Панцирь закрыл входную дверь, мы начали раздеваться.

  – Надо тебе одежду попрактичнее добыть, – заметил он, глядя, как я снимаю с себя джинсы и рубашку. – Но здесь ловить нечего, с цивилизацией они порвали прочно, сами последнее донашивают. Потом попробую что-нибудь выменять.

  В голом виде Панцирь выглядел ещё внушительнее, особенно на фоне меня, с руками и ногами, как спички, да и брюшко от сидячей работы стало появляться. Могучая фигура килограмм на сто не содержала ни капли жира, а только сухие мускулы, а на руках у него было нечто, что я сначала принял за элемент одежды, который он почему-то не снял, входя в помывочную. Какие-то наручи из пластика, наверное, полезная штука, особенно, чтобы с монстрами драться.

  – Это наручи? – спросил я, наливая ковшом воду из котла в деревянную шайку. – Полезная вещь. А почему не снимаешь?

  Я думал, он сейчас объяснит в своём стиле, что даже в бане нельзя быть ни в чём уверенным, но ведь оружие-то своё мы в предбаннике оставили.

  – Не снимаются, – сказал он, немного поморщившись, заметно было, что тема эта ему неприятна.

  – То есть, это... – меня осенила неприятная догадка.

  – Я ведь уже говорил, у некоторых людей мутации не пошли до конца. Если бы пошли, я утратил бы разум и постепенно стал гигантским насекомым, видел одно такое по дороге сюда. Но инфекция отчего-то остановилась на полпути.

  – Потому и Панцирь?

  – Да. Но вообще, штука и впрямь полезная. Если твари поперёк пасти вставить, не прокусит, он ножа отмахиваться можно, даже пулю пистолетную выдерживает.

  – Круто, – сказал я без особого энтузиазма.

  – Предпочёл бы обойтись без них, – сказал он, протягивая мне кусок мыла. Мыло было обычным, белого цвета и ничем не пахло. – Но тут выбор не за мной.

  Помылись мы быстро, а париться не стали, хотя в предбаннике под потолком висели несколько берёзовых веников. Панцирь, кроме прочего, достал из мешка опасную бритву и, немного поточив её о какой-то странный резиновый брусок, принялся сбривать щетину. Справился он минут за пять, после чего кивнул мне и предложил сесть на лавку.

  – Да я ещё не оброс, – с сомнением проговорил я, проводя рукой по щеке. На самом деле просто не хотелось подставляться под это страшное приспособление. – Дня через три можно будет, у меня борода медленно растёт.

  – Борода твоя меня интересует в последнюю очередь, заверил он меня, снова затачивая бритву. – У тебя уже сейчас волосы длинные, а идти нам с тобой месяца два, если не больше. Парикмахерских по пути нет, да и в бане мы в следующий раз нескоро ещё окажемся, садись уже, постараюсь не порезать.

  Аргументы были убедительные, я сел перед ним, старательно намыливая голову всё тем же куском мыла. Когда лезвие коснулось кожи, я, на всякий случай, закрыл глаза. Ощущения были неприятные, бритва была не особо острой, волосы срезала с трудом, в процессе Панцирь её точил ещё два раза. Но в итоге, минут через пятнадцать, когда он сбрил последние волоски за ушами, из зеркала на меня смотрел уже какой-то другой человек. Надо же, как меняет людей причёска.

  После этого мы оделись и, прихватив оружие, пошли на выход. Вот только уходить пока не стали, Панцирь потащил меня на окраину села, где было какое-то подобие стрельбища. Точнее, не стрельбище даже, а просто открытое место, где можно было стрелять.

  – Здесь стрелять учатся? – спросил я с пониманием, уже понятно было, что именно сейчас будем делать.

  – В тайге стрелять учатся на практике, – объяснил он с грустной улыбкой. – Дают пацану ружьё и один патрон, а потом отправляют за дичью. Принёс, значит умеет. Можно ему охотиться. Не принёс, значит, рано ему, не научился.

  – Круто, – только и сказал я.

  Ввиду почти полного отсутствия патронов, на стрельбы Панцирь выделил всего три. Стрелять предполагалось в условные точки на заборе из брёвен. К вопросу я отнёсся серьёзно, тщательно вспоминая свои знания, почерпнутые из книг и фильмов. Даже дыхание своё пытался контролировать. В итоге, первый и третий выстрел попали, куда надо, а вторым я промазал, но всего сантиметров на десять. Панцирь немного покривился, но сказал, что сойдёт. Справедливости ради, дистанция стрельбы составляла всего метров сорок. А из винтовки, насколько я знал, стреляют обычно дальше.

  Настало время уходить, мы отправились к воротам, где нас вышел проводить староста деревни Степан Аркадьевич. В руке он держал вещмешок, как у самого Панциря, только полный.