Текст книги "Без памяти (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

  – А что вскрытие показало?

  – Ничего особенного, двигатель, конечно, уникальный, сейчас изучают и, возможно, смогут его скопировать. Хотя бы, в далёком будущем. Материалы не представляют ничего сверхъестественного, сплав из более чем десятка металлов, очень прочный, но кумулятивной гранате под силу, пусть и не под любым углом. Приборы обнаружения стандартные, реагируют на движение, на тепло, на некоторые химические маркеры. Начинка в виде пауков дистанционно не управляется, каждый сам себе голова. Да и дроны тоже не завязаны на единый центр, тоже самостоятельны.

  – А это не может быть связано с подавлением связи?

  – То есть, связь у них есть, но использовать не могут? Вариант, гордость от земных технологий.

  – Мне нужно оружие.

  – Что именно?

  – Снайперская винтовка большого калибра, патроны к ней, взрывчатка. РПГ с запасом гранат. Патроны к автоматам. Бронебойные, само собой. Кстати, а электричество подать не сможете?

  – Сейчас нет, сами с дизеля запитываемся, возможно, потом.

  – А что с центром? – спросил я, – я там видел вмятину, из которой дроны появлялись.

  – Да, мы внимательно наблюдаем со спутника, известно, что там металлический объект, размером с небоскрёб. Подробности неизвестны. Бурить грунт по понятным причинам не можем.

  – А почему нет? Если загнать войска...

  – Вирусы и не только, начальство осторожничает, выжидает, после конфуза с бомбой никому не хочется брать на себя ответственность.

  – Ясно.

  Всё необходимое привезли к вечеру, тогда же прибыла группа из восьми солдат. Старший представился, как лейтенант Стоянов. Группе вменялась глубокая разведка и диверсии. У меня, если быть откровенным, вызывала большие сомнения рациональность использования подобных групп. Заходили бы уже полноценной танковой дивизией. Солдат и вообще государственных людей здесь не любят, очень может быть, что до настоящего врага группа элементарно не дойдёт, завязнув в бою с очередной группировкой. Имело смысл маскироваться под местных, но руководство такими тонкостями не заморачивалось. Бойцы и командир разместились в одном из домов, боевые действия были запланированы на завтра. Мои люди, оказавшись по соседству с военными, поначалу выказывали недовольство, но полученные плюшки его сильно смягчили.

  Глава седьмая

  Утром, когда проснулась основная масса народа, нас ждал сюрприз. На огонёк заглянула Надежда Васильевна, которая тепло поприветствовала нас и выразила желание, чтобы мы остались надолго.

  – А что с грабителями? – поинтересовался я у неё, – приходили ещё?

  – Приходили, как же, – ответила она, немного подумав, – только оба странные, их кто-то здорово подрал, шрамы на голове огромные, кое-как зашиты.

  – И что с ними? – спросил я тревожно.

  – Да вон, присмотрись, у того забора, – с безразличным видом ответила старушка, указав пальцем на другую сторону дороги.

  Посмотрев в указанную сторону, я не сразу различил два приземистых холмика и свежевырытую землю. Однако.

  После обеда, когда основная масса народа занялась хозяйством, прибыли гонцы на джипе, которых отправляли в город с заданием привезти остатки добра и понюхать обстановку. Добро осталось там же, а новости они привезли исключительно тревожные:

  – В городе стрельба везде, – заявил с порога Фома, едва покинув водительское сидение джипа, – кто кого мочит не разобрать, только стрельба из всех стволов, да ещё железяки эти участвуют.

  – На чьей стороне? – попробовал уточнить я.

  – Чёрт их разберёт, может, и ни на чьей, а просто всех подряд кладут.

  – А чем воюют? – поинтересовался Стоянов, – по нашей информации, стволы в городе были, но число их крайне невелико. Автоматов даже и сотни не набиралось.

  – Не знаю, как там по вашей информации, – фыркнул Фома, – а я своими глазами видел, что там бой лютый, пальба из-за каждого угла и даже гранатомёты работают. Как в Сталинграде, ей богу.

  – Пойдём, поучаствуем? – спросил я у Стоянова, – или подождём, пока все всех перебьют?

  – Пойдём, – бодро подскочил он, – только с воздушной поддержкой, сейчас запрошу.

  Он поднял трубку допотопного полевого телефона. Другой связи с внешним миром у нас не было.

  Выдвинулись пешком, восемь военных и я, беспамятный офицер спецназа. Парни из команды тоже хотели пойти, но я им отказал. Меня за Дениса всё ещё совесть гложет. Воздушная поддержка должна была появиться чуть позже в виде двух вертолётов. Как с ними связываться, как корректировать огонь, как сделать так, чтобы нас самих по ошибке не разнесли в пыль, я, честно признаться, понятия не имел. В руках я держал автомат, в разгрузке были магазины и гранаты. Вот этим и буду работать, а думать за меня есть кому.

  Выстрелы услышали ещё на подходе. Стоянов про сотню автоматов говорил. Полтора десятка у нас, остальные, надо полагать, сейчас здесь. Знать бы ещё, в чьих руках.

  Поначалу мы упёрлись в препятствие, перестрелка между домами, только в обход идти. Но тут, к счастью, появилась поддержка с воздуха, два вертолёта огневой поддержки кучно уложили по паре НУРСов у каждого дома и стрельба на какое-то время стихла. Вряд ли там все убиты, но настроение воевать у них отбили.

  Мы быстро вышли на улицу и, перебегая в клубах пыли и дыма, продвинулись дальше, вертолётчики нас наблюдали визуально. Пока. Что будет, когда войдём в здание, выйдем, соединимся с кем-то, просто покроемся пылью до неузнаваемости, остаётся только гадать.

  Чуть отстав от группы, я различил справа движение, кто-то, чьего лица было не разобрать, выбирался через завал. Я вскинул автомат.

  – Не стреляй! – кашляя, выкрикнул он, – я свой, нормальный, шрамов нет, посмотри.

  Смотреть я не стал. Шрамы, как таковые, ни о чём не говорят.

  – Сколько вас? – спросил я, не опуская ствол.

  – Семеро, было, сейчас не знаю.

  – А с той стороны кто?

  – Так эти... киборги, мать их так, не знаю сколько, каждого уже по два раза убили, а всё живые.

  – Это бывает, – согласился я, – собери своих.

  Собрать получилось только троих, остальные были мертвы, причём, умерли они от пулевых ранений ещё до удара с воздуха. Стоянов тщательно осмотрел каждого на предмет шрамов, после чего разрешил им идти с нами. В противоположный дом вертолёт всадил ещё три ракеты, но уже потом, когда мы ушли дальше, панельная пятиэтажка на два подъезда просто сложилась внутрь, после такого даже роботы не выживают. Дальше на дороге нас встретили дымящиеся руины, чем и как это сделано, можно было только догадываться. Допускаю, что какой-то бывший сапёр разорил магазин удобрений. Ну, или грузовик с газовыми баллонами подогнали.

  Здесь, на этих руинах нас встретили первые серьёзные проблемы. Противник, кем бы он ни был, вспомнил, наконец, о пользе совместных действий. В наступление шли полтора десятка киборгов и два летающих дрона. Первые выглядели на твёрдую пятёрку. Неизвестный хирург уже не старался скрывать следы вмешательств, из-под кожи у них торчали какие-то металлические штыри, провода, череп был наполовину металлическим. В руках они держали автоматы, но стреляли редко и расчётливо.

  Вертолётчики даже не стали ждать сигнала. Прямо посреди этой орды оглушительно прогремели два взрыва. От местных терминаторов не осталось и следа, только один, которого отбросило к ближайшему кирпичному завалу, пытался встать. Понятное дело, безуспешно. Встать на ноги, которых у тебя нет, невозможно.

  А вот дроны взрывы ракет пережили без видимых потерь и уже через несколько секунд снова плавно парили над асфальтом. Нужны более радикальные меры. Снайпер скинул с плеча внушительных размеров винтовку и приложился к прицелу. Двенадцать и семь – серьёзный аргумент даже для неуязвимого робота. Так казалось.

  А на деле всё получилось куда сложнее. От удара тяжёлой пули тело робота дёрнулось назад, на какое-то время потеряло равновесие, но потом снова продолжило движение. Вот только направление изменилось, теперь он летел прямо к нам. Второй выстрел также не дал эффекта, а третий и вовсе прошёл вскользь. Теперь уже все мы, включая недавно присоединившихся мужиков, безостановочно палили, пытаясь хоть как-то его задержать. Теперь понятно стало, насколько случайной была прошлая удача с гранатой.

  Остановить его получилось только на расстоянии тридцати метров. И не благодаря нашим бесплодным потугам, а с помощью вертолёта, который зашёл на второй круг и ударил снова. На этот раз из автоматической пушки. И железного, наконец, проняло. Несколько раз перевернувшись в воздухе, он начал сыпать искрами, и, в конце концов, упал на асфальт. Пролежал недолго, уже секунд через пять от мощного взрыва содрогнулась земля. Выглядело, как ядерный взрыв в миниатюре. Такого, понятное дело, не бывает, но очень похоже.

  Второй дрон, увидев печальную судьбу своего собрата, начал быстро отступать, плавно передвигаясь из стороны в сторону. Казалось бы, проблема наша решена, но и тут мы просчитались. Убитое чудовище, лежавшее сейчас в виде даже не обломков, а мелкой пыли, перед смертью успело разродиться. С полдюжины уже знакомых нам механических паучков, каким-то образом сумевших избежать последствий взрыва, громко цокая ногами, бежали к нам.

  – Пауки! – заорал я, показывая на землю, впрочем, все были так оглушены, что ориентировались больше по жесту, а не по голосу, я и сам себя едва слышал.

  Пояснять ничего было не нужно, все имеющиеся стволы снова взорвались ураганом огня. Теперь вертолёт нам помочь бы не смог, он просто не видел мелких тварей, да и мы стояли слишком близко. Лёгкие автоматные пули не оказывали такого воздействия, как выстрел из дробовика. Они опрокидывали пауков, отрывали лапы, но уничтожить не могли. Точку в дискуссии поставил один из бойцов, ударивший по паукам гранатой. РГН взорвалась совсем рядом. Не знаю, как остальные, но я взрыв перенёс плохо. Окружающий мир начал резко заваливаться набок, звуки, которые я до того хоть как-то различал, теперь слились в один непрерывный звон, который становился всё тише, под левой щекой как-то сам собой оказался жёсткий асфальт, глаза ещё какое-то время смотрели, как паук, у которого осталось две лапы с одной стороны, пытается ползти в мою сторону. Потом видимое пространство стало быстро сужаться, сначала до круглого окна, в котором даже этот паук не помещался, потом до светлой точки и, наконец, видеть я перестал совсем.

  Глава восьмая

  Открывать глаза не хотелось. Я слышал какие-то звуки, ощущал запахи, чувствовал прохладу. Всё это было смазанным, ненастоящим, но даже так приносило облегчение, значит, я жив.

  Не знаю, как долго я пребывал в этом состоянии, час, день, месяц. Вряд ли долго, но мне это время показалось бесконечным. Наконец, я понял, что глаза открывать нужно. Если я этого не сделаю, случится нечто непоправимое. Борщ остынет, поезд уйдёт без меня, мир рухнет, не знаю что, но что-то очень нехорошее. Во избежание чудовищных последствий, глаза я всё-таки открыл.

  Дежавю, перезагрузка матрицы, день сурка. Снова я, голый, накрыт простынею, снова больничная койка, капельница в той же руке, пустая бутылка, воткнутая в штатив, даже потолок того же цвета. При этом нет искусственного освещения, приборы не гудят, а от окна веет холодом. Вывод? А вывод может быть каким угодно. Например, что я умер, а вместо положенного ада, был наказан тем, что буду вновь и вновь повторять свой жизненный путь с этого места, пока, наконец, не пройду его без ошибок. Или я – персонаж компьютерной игры, вот меня убили, а игрок, громко выругавшись, нажал загрузить с сохранения. Мысль до предела идиотская, но чем-то даже неплохая. А чувство, заставляющее меня открыть глаза и встать, это реакция игрока, у которого слишком медленно прогружается заставка.

  Может быть, это всего лишь контузия от гранаты? У меня ведь были травмы головы, потом контузило там, на балконе, а когда они накладываются одна на другую, последствия могут быть самыми печальными.

  А, может быть, я вовсе не вставал с кровати. Так и лежу в совершенно обычной реанимации. Все приборы работают, по монитору исправно пробегает зигзаг кардиограммы, капельница исправно снабжает меня водой и глюкозой, из пластиковых трубок в ноздри подаётся кислород. А отбитый мозг пытается изображать нечто, похожее на жизнь.

  Гадать можно было до бесконечности, но всё то же чувство, не давшее мне лежать в полусне с закрытыми глазами, заставило встать с кровати, снова выдирая из руки присохший катетер. Подъём занял уже меньше времени, сказался прошлый опыт, вот только слабость, к сожалению, никуда не делась. Я теперь знаю, что я – Антон Резников, офицер спецподразделения МВД. Какого, интересно? СОБР? ОМСН? В ОМОНе офицерских должностей мало. А раз так, то я по определению обладаю кучей полезных для выживания навыков. Навыки эти, правда, сводит на нет чудовищная слабость, вызванная голодом и атрофией мышц от долгого лежания.

  Так, что дальше по сюжету? В два шага добираюсь до стола. Печенье, ножницы, поворот стула, шкаф с флаконами. Хватаю глюкозу и, вскрыв крышку ножницами, начинаю пить. Не пить, разумеется, просто набираю в рот. Способность глотать при сильном обезвоживании пропадает. Минут через пять, когда сладкий раствор впитался в пересохшие слизистые рта и глотки, я смог протолкнуть в себя ещё глоток.

  Теперь – печенье. Взял одну и поднёс к глазам. С виду всё абсолютно реально, трещинки, запах, несколько обуглившихся изюминок в тесте. Не хочется только, совсем не хочется, желудок после долгого безделья забыл, что значит работать, потому и чувства голода нет.

  Тяжело вздохнув, я положил печеньку в рот. Вкус есть, вроде, слабый какой-то. Это потому, что мир ненастоящий? Или вкусовые рецепторы атрофировались, как и всё стальное?

  Плевать, вот серьёзно. Настоящий этот мир, или ненастоящий, он есть, и я в нём тоже есть, а значит, мне тоже нужно есть. Как-то так. Зубы с великим трудом раскусили хрустящий кружок, нужно напрячься и запихнуть его в себя. Напрягся, запихнул. Пока всё.

  Сладкая вода, как и в прошлый раз, быстро закончилась. Пришлось с кряхтением поднимать свой исхудавший организм с нагретого стула и шагать в коридор. Картонку с фамилиями я брать не стал, зачем она, если там меня нет? И снова тот же поход по коридору. Вот он прямоугольник света, открытая дверь, куда мне следует зайти. Хотя, стоп, зачем мне туда? Что я, покойника не видел? Или своё отражение? Видел и прекрасно помню. Поэтому, проходим мимо.

  То, что действительно нужно, – это ординаторская этажом ниже и стол с инструментами. Ординаторская нашлась на прежнем месте, шкаф с одеждой тоже. А вот чайник, на который я так рассчитывал, оказался безнадёжно пуст. Тревожный знак. Или просто время в окружающем мире продолжает идти, в то время как я продолжаю топтаться на одном месте? Тогда вода просто испарилась, но и остальной мир должен был измениться в соответствии с прошедшим временем. Значит, уже была атака на блокпост, и бой в городе, и сбитые дроны. Так что, теперь я выйду уже в новый, почти полностью разрушенный город. Будем посмотреть, окно, как назло, выходило на внутренний двор, и что-то иное разглядеть было невозможно.

  Туфли, джинсы и толстовка нашлись на прежнем месте, вот только носков не было, пришлось надевать обувь на босу ногу. Однако, наметилось какое-то мелкое несоответствие. Как оно в будущем пойдёт? Я ведь уже собрался соломки везде постелить.

  Скальпель я, к счастью, нашёл на прежнем месте. Вообще, видимо тот же самый мир, начинаясь сначала, претерпевает только мелкие изменения. Главные события остаются прежними. Как говорится: и не в лотерею, а в домино, и не миллион, а три рубля, и не выиграл, а проиграл, но в остальном всё правильно. Спустившись вниз, я не стал сидеть на ступенях, холодных, кстати, несмотря на тёплый летний день. Сразу пошёл по улице, в том же направлении. Мелькнула мысль, что можно наплевать на магазин и пошарить по квартирам. Окна разбиты почти все, так что, влезть труда не составит.

  Разумеется, не составит. Обычному человеку, да только не мне. Я через каждые двадцать метров отдохнуть присаживаюсь, а окно, как ни крути, высоко. Нет, сперва в магазин.

  В продуктовом всё было как и в первый раз. Нет, не всё. Пива я нашёл не пять банок, а шесть. А шпроты вообще отсутствовали, как данность. Зато тут нашлась упаковка спагетти. Грызть всухую? Нет уж. Желудок мой такое точно не примет. Оставлю следующему мародёру-неудачнику. Пообедав карамельками, я завалился спать. К счастью, занавески, отделявшие склад от торгового помещения в этот раз никуда не исчезли.

  Проспал я в этот раз дольше. Часов у меня не было, но в магазине стало ощутимо темнее. Подумал, а не проспал ли я визит известно кого? Нет, не проспал, остатки добычи в виде трёх банок безалкогольного пива, как и прежде, стояли на прилавке. Значит, надо ждать ещё.

  Я не ошибся, очень скоро наверху послышался шорох, потом негромкие шаги по ступеням, наконец, в магазин проскользнула невысокая худая фигура. Монтировка была в руке, так что всё сходится. В этот раз я поступил иначе, было гораздо темнее и у меня получилось скользнуть ему за спину, левой рукой я взял его в захват, а правая прижала к шее скальпель.

  – Здравствуй, Денис, я ждал тебя, – проговорил я, как можно более зловещим голосом. Монтировка упала на пол.

  – Не надо, – пискнул тоненький девичий голосок, – не убивайте меня, пожалуйста.

  Я от неожиданности даже руки разжал. Пойманное существо развернулось ко мне лицом и, отшатнувшись, медленно сползло по стене. Страшная рожа даёт некоторые преимущества. Итак, передо мной сидела девка примерно того же возраста, что и Денис, одетая в потрёпанную вельветовую куртку и застиранные джинсы с кедами, коротко стриженная, чем-то, кстати, на него похожая. Сестра? Он ведь говорил, что у него сестра есть.

  – Ты кто? – оторопело спросил я.

  – Ксения, – едва слышно произнесла она тонкими бледными губами.

  – А где Денис? – задал я совершенно идиотский вопрос.

  – Ка-какой Денис?

  – Пригожин. Знаешь его?

  – Нет. Не знаю, не убивайте меня, – она заревела.

  – Если сейчас заткнёшься, оставлю в живых, – пообещал я. Она моментально закрыла рот и даже, кажется, слёзы испарились.

  Я сел на стул и начал рассуждать.

  – Итак, я начал с сохранения, авторы игры допускают изменения сюжета, логично, хотя и раздражает. Что теперь делать? Придётся проходить с оглядкой.

  – Дяденька, вы о чём? – пропищала она, – какая игра?

  – Шутер, – серьёзно сказал я, – от первого лица. Я её прохожу, а вы – боты.

  – Боты? – не поняла она.

  – Совершенно верно! – воскликнул я с безумными глазами, – боты, безмозглые компьютерные персонажи. У вас в голове программа.

  – Какая программа? – с обречённым видом спросила она, поняла, что попала к маньяку, от которого живым не спасёшься.

  – Теорему Пифагора скажи? – хитро поинтересовался я.

  – Не знаю, мы не проходили ещё.

  – Чёрт, а в каком классе проходят? Ладно. Кто в Мавзолее лежит?

  – Каком ещё Мавзолее?

  – В Москве! На Красной площади.

  – Не знаю.

  – Кто Америку открыл?!

  – Не знаю, – она снова заплакала, – не знаю, зачем мне это? Никогда не интересовалась.

  Так, теперь что? Это говорит о том, что девка – бот? Или просто такая, как и все дети? Если честно, ничего не говорит.

  – Короче, – сказал я ей, спрятав, наконец, скальпель, который до того вертел в руке. – Убивать тебя пока не буду, раз тебя здесь нарисовали, значит, ты зачем-то нужна.

  – А зачем?

  – Не знаю, Денис хоть толковый был, из ружья метко стрелял, а ты... ладно, сегодня поздно уже, ложись спать, магазин потрошить завтра пойдём.

  – Какой магазин?

  – Винный.

  – У вас же пиво есть.

  – Закрой рот и ложись. Многие знания рождают многие печали. Слышала такое?

  – Нет.

  – Ну, и ладно. Спи, давай.

  – А вы меня не изнасилуете? – не забыла, однако, поинтересоваться. Про это она знает. Лучше бы книжки почитала.

  – Успокойся, Ксения. Неприятно такое признавать, но я сейчас в таком состоянии, что изнасиловать тебя у меня «рука» не поднимется.

  Она, видимо, успокоившись, легла на всё те же шторы, подложив под голову тощий рюкзак, а я, выспавшись, устроился на стуле. Постепенно становилось темно. Самое подходящее время подумать. Итак, что имеем? А имеем мы следующее: завтра пойдём в магазин, без оружия стрёмно. Надеюсь, по дороге дроны нас не выкупят, потом загляну к Василию. Договариваться ни о чём не буду, просто совет дам, когда Юрка придёт, пристрелить его поскорее. Дальше пойду к кордону. Просто приду на блокпост и потребую Лямкина. Ему с порога представлюсь, доложу обстановку в городе и предложу совместные действия. Если не пошлёт сразу (а ведь может), то дальше другой сценарий пойдёт. Если пошлёт, предупрежу его об атаке киборгов, опишу время и обстоятельства, а когда подтвердится, снова приду на разговор. Это пока ясно. А с девкой что? Придётся с собой таскать балластом. Не бросать же. Ничего хорошего её не ждёт, в городе никакой власти, а из женщин только она да Надежда Васильевна. Надо хоть расспросить, кто и откуда? Или спит уже? Словно отвечая на мои мысли, она сказала в темноте:

  – А как вас зовут?

  – Се... Антон. Антон Резников. Офицер спецназа. В отставке. Сейчас не в лучшей форме.

  – Это хорошо, – как-то совсем спокойно ответила она, – тут за мной погнались какие-то, я кое-как убежала. А ты меня защитишь.

  – А родители где? Почему не эвакуировалась. Детей и женщин первых грузили.

  – Отец по делам улетел, должен был только через неделю вернуться, а мама на Мальдивах, она всегда куда-нибудь летает, когда отца нет.

  – Вон оно как, – усмехнулся я, – начинаю понимать. А ты что делала?

  – А мы с подружками тусили всю ночь, а потом они ушли, а я спать завалилась. С утра на улицах что-то кричали, но у нас звукоизоляция хорошая, почти ничего не слышно. Я только одеяло натянула и дальше спать.

  – А потом?

  – А потом всё засветилось, даже сквозь жалюзи видно было, я испугалась и под кровать залезла. Потом взрыв, стёкла вылетели, я, наверное, отключилась. Когда очнулась, услышала, как какие-то люди по квартирам шарят и вещи выносят. Я испугалась, схватила сумку, телефон и деньги, а потом увидела, что они все в соседской квартире, выскочила в окно и убежала. Я в другом доме пряталась, туда ещё никто не приходил, а там еда была и вода тоже. А как закончилось всё, я в магазин пошла.

  – Хорошо, что хоть этаж первый был, – заметил я.

  – Первый и второй, у нас двухэтажная квартира была.

  – Странно, не похожа ты на дочь богатых родителей.

  – Конечно, – фыркнула она, – меня ведь с постели подняли, я не успела себя в порядок привести. А одежда, так эти шмотки дорого стоят, их в Европе покупали, просто стиль такой.

  – Мне не понять, – честно сказал я. Действительно, не понять, эти тряпки бомж-стайл, возможно, стоят, как моя годовая зарплата. А то, что стиль такой, так у европейцев этих в голове тараканов много.

  – Теперь всё иначе будет? – спросила она, – и деньги уже не действуют?

  – Нет, что ты, – поспешил я её успокоить, – это только локальный Апокалипсис в отдельно взятом городе.

  «Или в отдельно взятой голове, – подумал я про себя, – моей голове».

  – Не переживай, Ксения, твой папаня уже обивает пороги высоких чинов и раздаёт взятки налево и направо, пытаясь выяснить, где ты и что с тобой. Очень может быть, что тебя и через кордон пропустят, как фамилию назовёшь. Всё, как обычно, все равны перед законом, но некоторые равнее.

  – Правда?

  – Думаю, что, скорее, немножко да, чем совсем нет.

  Услышав такой ответ, она заворочалась, устраиваясь поудобнее.

  – Слушай, Ксения, – меня вдруг осенило, – а у бати твоего ружья, случаем, не было?

  – Нет, он иногда с друзьями охотился, но ружья у них брал. А если бы и было, квартиру-то уже ограбили, всё оттуда вынесли... хотя, стоп! Есть сейф отцовский, в спальне, там паркет приподнимался. Его бы не нашли.

  – А что в нём? – заинтересованно спросил я.

  – Не знаю, но не деньги, точно. Деньги он в другом месте хранил, а там... может, золото, или камни, или документы важные. Не знаю.

  – Далеко?

  – Нет, рядом, я покажу, – сказала она, начиная вставать, но я её остановил.

  – Не надо никуда ходить ночью. Дроны утащат.

  – Дроны?

  – Именно, беспилотники, видела когда-нибудь?

  – Квадрокоптеры.

  – Типа того, только больше, прочнее, без пропеллеров, на антигравитации летают.

  – Такого не бывает, – решительно возразила она, – это только в фильмах фантастических...

  – Отлично, – воскликнул я, перебивая её, – вот и здесь фильм фантастический, а для меня он дважды фантастический, но я тебе это не объясню. Ты, как я понял, вопросами геополитики заморачиваться не любишь, но просто прикинь, что должно было здесь произойти, чтобы руководство страны решилось применить по своему городу в своей стране атомную бомбу?

  – А это атомная бомба была? – с сомнением спросила она.

  – Да уж поверь мне, я отличаю.

  – «Обитель зла» вторая часть, – вынесла она окончательный вердикт, – там тоже на город бомбу скинули, потому что в нём зомби завелись.

  – Кое-что общее есть, – согласился я, – тут, помимо дронов, встречаются ещё и некие киборги, которых дроны похищали. Им где-то голову вскрыли и железяк туда насовали, некоторые совсем, как зомби, другие на людей похожи.

  – А как отличить?

  – Обычно, по шрамам на голове, есть шрамы, значит, киборг.

  -А у тебя? – тревожно спросила она.

  – А у меня – нет. Мои шрамы старые, я их ещё до того получил, зажили почти. Там свежие шрамы должны быть, только что зашитые.

  Некоторое время мы молчали, потом я откинулся на стуле и произнёс в темноту:

  – Спи уже, завтра рано вставать, пошарим в заначке твоего папы, на предмет чего полезного, потом в магазин за покупками.

  – Угу, – ответила она и через минуту уже ровно сопела во сне. А я, погружённый в раздумья, так и остался сидеть на стуле. Что день грядущий нам готовит?

  Глава девятая

  Несмотря на то, что задремал я уже под утро, с рассветом открыл глаза абсолютно свежим и бодрым. Наверное, в реанимации за это время выспался на неделю вперёд. Сказать то же самое о моей спутнице было нельзя, она, несмотря на то, что крепко спала от заката до рассвета, проснулась бледной и уставшей. Видимо, спать на полу было не так удобно, как на пуховой перине у себя дома.

  – Вставай, соня, нас ждут великие дела, – подбадривал я её.

  – Бок отлежала, – пожаловалась она, – как тут вообще спать можно? А поесть ничего нету?

  – Есть, – я поспешил её обрадовать, – настоящие итальянские спагетти.

  – Отлично! – воскликнула она, но восторг тут же улетучился, как только она увидела полиэтиленовую пачку. – И как это есть?

  – Зубы у тебя на месте, так что, разжёвывай тщательно, желудок, пусть и не полностью, но переварит.

  Тяжко вздохнув, она разорвала уголок пачки и достала несколько жёлтых соломинок. Некоторое время смотрела, потом с опаской откусила сантиметра три и начала громко хрупать. Потом откусила ещё, потом достала следующие. Голод не тётка, жить захочет, всё съест. Я присоединился к ней, дожёвывая последние макароны уже на ходу.

  Поначалу я думал, что её дом – это то самое жильё, где обосновались Василий и компания. Но оказалось, что дом этот в другой стороне. Мы старались быть как можно незаметнее, но нас, тем не менее, увидели. Мужик лет сорока, крепкий, одет прилично, рубашка, брюки, вот только намерения неприличные.

  – Куда собралась, красавица? – меня он демонстративно не замечал, – пойдём со мной, тебе у меня хорошо будет.

  – Нам нужно идти, – я попытался встать между ними.

  Глаза его горели злобой и похотью, а ведь не уголовник и не бомж, наверняка уважаемым человеком был, но, как только исчезла карающая рука государства, вместе с ней пропала и человечность, снова все стали бабуинами, дерущимися за самку.

  – Отвали, доходяга, – сильной правой рукой он схватил меня за плечо и одним резким движением отпихнул вправо, другой рукой хватая Ксению за рукав куртки. Она попыталась вырваться, но мужик был слишком силён. Рот девочки открылся для крика, но закричать она не успела.

  Я валялся на асфальте, чудовищная слабость и скелетоподобное телосложение давали о себе знать. Но и обидчик мой внезапно замер и опустил глаза вниз и вправо. На ткани рубашки быстро расползалось кровавое пятно, более того, кровь, не успевая впитываться, стала стекать на землю. Мужик отпустил руку жертвы, мелко задрожал, оборачиваясь на меня с бешеным взглядом, но больше ничего не успел сделать. Он упал в лужу алой крови, хватая воздух ртом и тщетно пытаясь зажать рану на внутренней стороне руки. Чуть позже началась недолгая агония. Всё.

  – Что ты сделал? – спросила Ксения, глядя на меня выпученными глазами, в голосе её, впрочем, страха не было, только удивление.

  – А что мне оставалось делать? – с улыбкой спросил я, вытирая скальпель пучком травы, – драться с ним я не могу, несмотря на все мои умения, я едва жив, сил с трудом хватает на то, чтобы просто на ногах стоять. Он бы меня одним ударом убил.

  – Тогда что? – она была уже совсем спокойной, – зарезал?

  – Вроде того, – начал я объяснять, – когда он меня отшвыривал, я успел чиркнуть лезвием по плечевой артерии, вот тут.

  Я легонько похлопал её по внутренней стороне руки.

  – Маленький порез, от силы сантиметра два, он его даже не заметил поначалу.

  – А потом?

  – А потом ты всё видела, кровь полилась, как из брандспойта, давление в артериях большое, а он, подозреваю, гипертоником был, лишний вес этому способствует. Представь, с каждым ударом сердца из тела выливается по полстакана.

  – Круто, – только и сказала она, – меня так научишь?

  – Боюсь, времени не будет, – ответил я, – судя по прошлой моей инкарнации, всё закончится меньше, чем за неделю.

  – Ты о чём?

  – Не обращай внимания, это я о своём, было уже всё это, теперь повторно. Денис только вместо тебя был, хороший парень, убили его, хоронил собственноручно.

  – А потом в магазине искал живого?

  – Я же говорю, не бери в голову, тебе не понять. Пошли уже.

  – А мы пришли, вон тот дом, окна с краю на первом этаже.

  Мы быстро подбежали к зданию, стёкла, как и везде, были начисто выбиты. Я собрался было лезть в окно, но она меня остановила.

  – У меня ключ есть, пойдём.

  Мы вошли в подъезд, она быстро открыла четыре замка, на которые закрывалась массивная дверь с коваными узорами. После этого мы вошли в квартиру.

  Кавардак был знатный, то, что не смогли вынести, мародёры сломали, разбили или просто опрокинули вверх дном. В воздухе стоял ощутимый запах... да, именно тот запах. Источник быстро обнаружился, на широкой кровати, где, по всей видимости, ещё недавно спали родители Ксении, нашлась внушительная куча. Девочка едва не плакала.