Текст книги "Ненависть"

Автор книги: Иван Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Вот и свиделись, – надсадно, через силу прохрипел Стрелок. – Как же так, Александр Петрович?

Зульфат вытащил из кармана моток тонкого, прочного шнура и осторожно обвязал мертвеца вокруг пояса. Зачем?

– Уходим, – Стрелок первым нырнул за обломок скалы. Зульфат размотал трос, прилег рядом, сильно дернул и потащил на себя.

– Трупы, бывает, минируют, такие милые нравы у нас, – пояснил Стрелок, увидев в глазах Рудольфа застывший вопрос. – В нашем случае маловероятно, животины тело уже потревожили, но береженого Бог бережет.

Зульфат колдовал над телом, вовсю орудуя плоскогубцами и ругаясь вполголоса. Гвоздь с душераздирающим треском вышел из дерева, Стрелок бережно подхватил завалившийся ничком труп.

– Пытали старика, – Стрелок, тоскливо ощерясь, указал на длинные порезы и ожоги. – Парамонов старший мужик был железный, старой закалки, из него просто не вытянешь. А поизгалялись ублюдки на славу. Им бы времени побольше, может и сломали бы деда.

Руди совсем иначе посмотрел на кошмарную улыбку, застывшую на окровавленном лице старика. Пытали, мучили, скорее всего обещали оставить в живых, а он лишь смеялся, выйдя победителем в своем последнем, неравном бою.

– Им Витьку брать надо было, – процедил сквозь зубы Стрелок. – Тот хоть и ростом удался, а похлипче был, боль терпеть не умел. Помню руку сломал, теленка ловил, так выл на весь двор.

Верно подмечено, – согласился про себя Руди. – Сколько раз наблюдал, вроде мужик сильный, бравада через край перехлестывает, а стоит пальчик порезать, и сразу в обморок валится. А смотришь, вроде недомерок и тихоня, аесли прижмет, смелость от куда-то лезет и плевать ему на весь мир, пойдет в огонь и в воду, и все ему нипочем. А в слух спросил:

– Мы возвращаемся?

– Ага, разбежался. Найдем уродов, уши отрежем и тогда успокоимся.

– Будем искать? Это безумие! Они могут быть где угодно, уйдя километров на тридцать в любую сторону света.

– Эта погань где-то здесь, рядом, – хищно оскалился Стрелок. – Они пришли не грабить и убивать, им нужна информация, поэтому старика взяли живьём. А теперь на руках у них раненый.

– Раненого можно добить! – авторитетно возразил Руди.

– Книжек дешевеньких начитался? На моей памяти ни разу раненых не кончали, вытаскивали до последнего, иначе никто больше с тобой в тайгу не пойдет. Тем более, если бы хотели, пристрелили бы сразу, не тратя время на перевязку и первичную эвакуацию.

Руди заколотило. Вот психи, настоящие психи, да по вам психиатрическая лечебница плачет. До этого все казалось игрой, легкой прогулкой, а теперь два трупа, а в лесу затаилась смерть. Добровольно идти ей на встречу? Ну уж нет, не на того напали!

– Без оружия я дальше шагу не сделаю! – выпалил Руди.

– Не борзей, – отозвался Стрелок. – Рыло не треснет?

– Не пойду. Мое предложение в силе, – Рудольф демонстративно присел на пенек.

– По башке захотел, поганец?

– Можете бить, – безучастно пожал плечами Руди, прекрасно осознавая, что играет с огнем. – Мне все едино, лучше здесь, с Парамоновыми вашими лягу. Тут двух охотников опытных, как котят удавили, я этим ублюдкам на один зуб. Или оружие, или я никуда не иду, ищите дурака в другом месте.

– Извини, лишнего пулемета не припасено, – Стрелок похлопал себя по карманам. – И знаешь, мне плевать, отправишься ты с нами, или останешься один и через пару часов пойдешь на корм местным зверям.

– До свидания, не смею задерживать, – Рудольф принялся увлеченно изучать наросты на пне.

Унтеры заговорили по своему, на лице азиата мелькнула хитрющая улыбка, и тут же пропала.

– Ладно, уговорил черт языкастый, – неожиданно пошел на уступки Стрелок. – Если я дам тебе оружие ты перестанешь вести себя как сопливая девочка?

– Ну естественно, – вскинулся Руди. –И я не соп…

– Заткнись. Значит договорились, – бесцеремонно оборвал Стрелок. – Даешь слово?

– Даю, – выдохнул Штольке, предвкушая в руках игрушку несущую смерть. Что интересно дадут? Скорее всего пистолет, а еще у азиата к рюкзаку приторочен короткий обрез двуствольного ружья. Тоже неплохо.

Азиат призывно свистнул, в воздухе мелькнул предмет, блеснувший на солнце. В пень, аккуратно между Рудиными ногами, с сухим стуком воткнулся топор.

– Получите и распишитесь, – расцвел в милейшей улыбке Стрелок.

– Это, это чего? – удивился Рудольф. – Очень глупая шутка.

– Ты хотел оружие, – бровь бандита удивленно приподнялась.

– Это топор, – растерялся Рудольф.

– Да ладно? А я думал гранатомет, вот ведь деревня! – продолжил ломать комедию Стрелок. – Топор по-твоему не оружие? При должной сноровке, этой штуковиной можно все окрестные села вырезать! Просил оружие, бери, не выделывайся. Или грош цена слову почти настоящего немца?

Ну и гады! – Рудольф молча поднялся, раскачал лезвие, и с трудом вырвал топор. Хитрющие, наглые, беспринципные унтерменши. Подлый народ! Обвели вокруг пальца как школьника!

– Дуться будешь по дороге, время нас поджимает, – Стрелок направился вниз по каменной осыпи.

Шли медленно. Стрелок по большей части торчал в позе собаки. В лесу было влажно и тихо. Ни зверей, ни птиц, гнетущая тишина доводила до исступления. Бандиты поочередно уходили вперед, выискивая малейшие признаки чужого присутствия. Рудольфу показывали четкие следы ботинок, содранный мох, сломанный сухостой и расшвырянные сосновые иглы. В огромном, бескрайнем лесу затеряться проще простого, но это только самообман, если за тобой идут люди, выросшие в этом лесу и вскормленные молоком диких волчиц. Эти люди плоть от плоти своей земли. Бежать от них просто бессмысленно.

Прошло часа три. Руди порядком проголодался и вымотался. Хотелось на на уютный диванчик, с ледяным пивом, тарелкой жареной курятины и футболом по телевизору. Благодать. Всё равно смысла нет. Стрелок потерял след. Бандит все больше хмурился, раздраженно бурчал под нос, и тихо, ожесточенно спорил с Зульфатом. Последние полчаса ходили по кругу, трижды возвращаясь прежней дорогой.

– Кажется заблудились,– наконец сдался Стрелок.

Ага, не такой уж ты и крутой, – злорадно подумал Рудольф. – А я предупреждал, не стоило соваться, не послушали умного человека. Кайтесь теперь.

– Слушай, Ваня, а ты, наверное, по деревьям карабкаться не умеешь? – неожиданно спросил бандит.

– Я не умею? – оскорбился Руди. – Да я чемпион мира по скоростному карабканью на деревья!

– У-у, красавец, сможешь залезть и осмотреться вокруг? Принесешь хоть какую-то пользу.

– Легко, – Рудольф пропустил подначку мимо ушей и выбрал высоченную, пышную елку, подпиравшую небо острой верхушкой. – Что я должен увидеть?

– Если на западе, километрах в пяти, будет гора с раздвоенной, острой вершиной, значит мы на верном пути

– А если не увижу?

– Значит мы все умрем, – дурашливо развел руками бандит. – Будем думать о ночевке. В любом случае ори громче, я тебя сориентировать попытаюсь. Нам нужно привязаться к местности.

– Орать? – изумился Штольке. – А если эти…, ну те, кто убил, где-то рядом?

– Нет здесь никого, – понурился Стрелок. – Моя вина, признаю, отклонились слишком далеко к западу. Тебя подсадить?

– Обойдусь, – Руди подпрыгнул и уцепился за нижнюю ветку. Подтянулся, нащупал ногой опору. Дальше дело техники. Подсадить он меня  хочет, заблудился в трех соснах, а я выручай.

Он ловко полез вверх. Сноровку не растерял. В двух кварталах от Эккентальского приюта для мальчиков был городской сад, и набеги туда совершались еженедельно. Стоило престарелому, хромому сторожу уснуть за бутылочкой шнапса, как орда приютской ребятни перехлестывала сетчатую ограду. Хватали все подряд: зеленые, кислющие яблоки, недозрелый крыжовник, молодую морковь, остальное нещадно топтали. Не от голода, нет, просто добытое с боем куда вкуснее, чисто вымытого и положенного в тарелку. Мучились потом животами, дристали как заведеные. Уборщица заходя в туалет бледнела, как полотно и материлась не сдерживая себя.

До верхушки добрался быстро, изрядно перемазавшись в золотистой, ароматной смоле. За шиворот насыпалась колючая дрянь. Вид открылся настолько величественный, что захватило дух. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулось безбрежное зеленое море, волнами разбиваясь о низкие, старые горы, прорезавшие горизонт от края до края, и мягко подсвеченные висящем в зените солнечным диском. Стоп, а где раздвоенная вершина? Горы на западе, все верно, но до них не один день пути, а Стрелок сказал, что гора должна быть совсем рядышком. Непонятно.

– Горы нет! – заорал Руди, повиснув на тонкой ветке, как обезьяна.

В ответ тишина. Оглохли там что ли?

– Я говорю горы нет! – повысил голос Рудольф.

Молчание.

– Горы нет, мать ее! – проорал Рудольф во все горло и прислушался. Стрелок, сука, словно испарился.

Что за черт? – Руди начал поспешно спускаться. – Может случилось чего?

– Эй, слышите меня?

Тишина, только насмешливо щебетала мелкая птаха.

Руди заторопился вниз, ободрал ладони до крови. Под ногой сухо треснуло, он сорвался и рухнул на  землю как мешок с говном. Воздух с сипением вышел из легких. Благо лететь пришлось метра два, и приземлился удачно, на спину, жить можно, ветки и ковер из мха смягчили падение.

Руди ожидал смеха, издевательств, ярких эпитетов, но грешная земля встретила древолаза молчанием. Под деревом пусто, бандиты пропали.

– Ну все, выходите, – вымученно рассмеялся Рудольф. – К чему эти детские игры?

Никого.

– Горы нет, слышите? Прекратите комедию! Ни хрена не смешно!

Вон в тех кустах спрятались, – решил Штольке и с ходу вломился в заросли. – Сидят и потешаются, наблюдая как я впадаю в истерику. А ведь взрослые люди.

Пусто, даже трава не примята, если унтеры и прячутся, то определенно не здесь. Вот гады.

– Егор! Зульфат! – заорал Рудольф, уже не сдерживая себя.

В лесу шум ветра и скрип старых стволов. Суки, неужели бросили? Завели в глушь и бросили.

Руди захлестнула тихая паника. Я что, щенок чтобы со мной поиграться и бросить? Хотя и со щенком так поступить могут совсем уже сволочи. Все равно обидно. Более беспринципных людей Рудольф еще не встречал. Одно слово – выродки.

Куда теперь? Неожиданная свобода пугала куда больше странного плена. Там хоть кормили, одеялко давали, а теперь? Надо успокоится и взять себя в руки. Это очередная безумная унтерменшовская проверка. Суки, изверги!

Рудольф с радостью ухватился за последнюю мысль, предпочитая не задумываться над ее хромающей на обе ноги логической составляющей. Выход один, идти строго на юг, топать и топать, пока не начнутся обжитые места. Вдвоем, человек и топор, как в старые добрые времена, когда человек покинул провонявшую дымом пещеру, натянул меховые трусы и пошел осваивать огромный, неизведанный мир. Да, инстинкты подскажут. Еще узнаете чего стоит унтертан Рудольф Штольке. Не пропаду, не надейтесь.

Хорохорился Руди недолго. Тайга нахмурилась, потемнела, небо заволокли набежавшие тучи, удушив дарящие оптимизм солнечные лучи. Одинокий и беззащитный человек остался посреди непроходимых, северных джунглей. Казалось, со всех сторон, из зарослей наблюдали кошмарные твари. Одна оплошность и клыки на загривке. Сколько ты здесь протянешь, день, в лучшем случае два?

– Ну сдаюсь я, выходите! – заорал Руди без всякой надежды и заметался вокруг дерева, создавая адский шум и треск на весь лес. – Вы где?!

Запыхался и присел на поваленный ствол. По телу побежала холодная дрожь. Держись Руди, держись, все не так плохо, жив, здоров, полон сил. Теперь ты волк одиночка, а волки не ноют. Будь зверем, лови каждый звук, смотри на триста шестьдесят градусов, стань частью огромного леса, и выпутаешься из этой препаскуднейшей ситуации. Ты зверь, хитрый, расчетливый, чуткий… За спиной хрустнула сухая ветка. Он повернулся и успел заметить огромную тень. В следующее мгновение сильнейший удар в челюсть бросил чуткого волка плашмя.

– Gotov golybcik, – довольно хихикнули сзади, Руди подхватили под руки и стремительно поволокли по земле. Он едва не потерял сознание, голова затуманилась, рот наполнился теплой, соленой кровью. Что за день сегодня такой?

Руди попытался дернуться, получил по печени и сдавленно зашипел.

Тащили его недолго, тараня головой ветки и мелкие деревца. Швырнули плашмя, макнули мордой в траву, сверху навалился кто-то тяжелый, жутко воняющий потом и дымом. Руки стянула веревка. Неизвестный отступил и добавил ногой под ребра, заставив Руди свернуться в клубок. Раздался смех, приглушенный разговор на чужом языке. Знакомые Стрелка балуются?

Руди перевернули и резко вздернули на колени. Прямо перед собой он увидел худого мужчину в длинном, коричневом плаще, камуфляжных брюках, высоких ботинках и с огромной, деревянной кобурой на поясе. Лица невидно под капюшоном. На шее свободно висел STG-48. Помимо него, на маленькой поляне, еще четверо человек, похожих на разбойников со страниц приключенческого романа. Одеты в живописную смесь военной формы и гражданского рванья, вооружены, как после ограбления антикварного магазина: пара сорок восьмых STG траченых ржавчиной, два потертых карабина неизвестной модели, и два охотничьих ружья в неожиданно прекрасном на общем фоне состоянии. Целый арсенал, не считая огромных тесаков в кожаных ножнах. Рожи у всей компании уродские, опухшие, заросшие неопрятной щетиной. Двое встали по бокам, двое разошлись в стороны, прикрывая подходы. Один, похожий на крысу, сильно прихрамывал, волоча левую ногу. Неужели уроды убившие охотников? Из огня да в полымя.

Человек в плаще, по всей видимости главный, присел на корточки, откинул капюшон и на Руди уставились злые, цепкие, болезненно-желтые глаза. Черты лица острые, неприятные, скулы обтянуты сухой, пергаментной кожей. Над верхней губой тонкие, холеные усики, будто снятые с другого человека и присобаченные на клей.

– Kto takoi, bleat? – спросил усатый демонстрируя сохранившиеся не в полной мере зубы.

– Я вас не понимаю! – пустил кровавые слюни Рудольф. Знакомым показалось только последнее слово, это вездесущее «bleat», заклинание употребляемое унтерменшами при любом удобном случае и выражающее целую гамму чувств, от угрозы до искреннего восхищения.

Сильный удар в солнечное сплетение перехватил дыхание.

– Ne shuti so mnoy padla! – прошипел усатый и вытащил длинный, хищно изогнутый нож. – Imja, bystro.

– Я вас правда не понимаю! – затрясся всем телом Руди. – Что вам от меня надо?

Стоящий рядом бугай, с жутким шрамом поперек рожи, обронил пару слов. В больных глазах усатого загорелся неподдельный интерес и он спросил по немецки, жутко коверкая слова:

– Ты говорить немецкий?

– Да, да, – обрадованно закивал Руди. – Я говорю!

– Ты пшек?

– Никакой я не пшик, – промямлил Руди и выхаркал кусочек зуба.

– Не врать мне! – главарь схватил за волосы, остро отточенная сталь коснулась горла, еще полмиллиметра и можно будет улыбаться сразу двумя ртами.

– Я не вру! Меня террористы похитили, я из Эккенталя.

Нож мгновенно покинул опасное соседство с глоткой. Название города произвело поистине магический эффект. Разбойники неверяще переглянулись, заулыбались гнилыми пастями.

– Ты немец? – прищурился усатый.

– Да, – не моргнув глазом соврал Рудольф. Немец это пропуск домой со всем возможным почтением. Естественно при условии, что эти милые люди не занимаются коллекционированием белокурых, арийских скальпов. Тогда все усложнится до невозможности.

– Как ты попасть здесь? – немецкий усатого не шел ни в какое сравнение с безупречным произношением Стрелка.

– Я потерялся, в смысле убежал! – затараторил Руди, путаясь в показаниях.

– Повторить, я плохо понимать.

Вот тупой идиот, – чертыхнулся про себя Штольке. – Недочеловеки непроходимо глупы и не способны учиться.

Он приготовился повторить по слогам, и не успел. В высокоинтеллектуальный разговор двух носителей немецкого языка вмешался один из стоящих на стороже наблюдателей. Молодой, дерганный парень с неприятным, острым лицом, повернулся и горячо зашептал показывая в сторону зарослей. Подельники всполошились, взяли оружие на изготовку. В опустившейся тишине пронзительно защелкали предохранители. Лес был красив, безмолвен и безмятежен, даже ветер утих, от прогретой солнцем травы стелился дурманящий запах, смешиваясь со свежими ароматами соснового бора.

Между новыми знакомыми произошла едва слышная перепалка, тон чуть повысился, перерастая в озлобленный спор.

Угрюмый мужик с мордой отъявленного душегуба не выдержал, поднялся, отряхнул грязнющие штаны, сплюнул и просипел:

– Gonish syka, net tam nikogo!

Из леса сочно ударил винтовочный выстрел и мужик мешком завалился на мох обзаведясь лишней дыркой в башке.

Руди даже испугаться не успел.

Разбойники приникли к земле и открыли шквальный, ответный огонь, поливая заросли свинцовым дождем. Надо отдать должное, слаженности группе не занимать, грамотно рассредоточились по укрытиям, развернулись в цепь. Опытные бойцы, не зеленоротые новобранцы.

Стрельба резко оборвалась, обрушившаяся тишина сдавила уши. Легкие облачка пряного, порохового дыма стелились в кустах. Усатый, лежащий ближе других, осторожно высунулся из-за поваленного дерева, и не глядя перезарядил автомат.

– Ja ego snial! – ликующе заверещал низенький, щупленький мужичок, пыжась от гордости.

– Tochno? – недоверчиво переспросил главарь.

– Bleat bydu! – заверил мужичонка, и истово перекрестился в непривычной манере, справа налево.

– Idi posmotri, – велел тонкоусый.

Герой эпизода мгновенно спал с лица и дрожащим голосом сообщил:

–A mojet i pokazalos, ja vrode promazal.

– Bystro metnylsja! – главарь предупреждающе качнул стволом штурмовой винтовки.

Мужичонка тяжело вздохнул, приподнялся и мгновенно выхватил точное попадание в голову. Бедолагу отшвырнуло назад как пушинку, тело покатилось по земле и забилось в страшной предсмертной пляске. Мозги плеснули по сторонам. Остальные синхронно попрятались. Один Руди остался беспомощно валяться на самом виду. Стрелок, это Стрелок! – ликующе подумал он, радуясь непонятно чему.

И не ошибся. Из чащи раздался громкий, уверенный, знакомый голос:

– Zdavaites milashki, vu okryzenu!

Среди разбойников началось смятение. Любому станет не по себе когда ты на открытом месте, как мишень, а рядышком остывают два свежезаделанных трупа, с которыми секунду назад зубоскалил и делился сигаретой, а противника нет.

– Na xyi idi, sobaka beshannaj! – проорал усатый, тщетно пытаясь выцелить лесного убийцу.

– Fy kak grybo! – звонко рассмеялся Стрелок. – Ne hotite govorit so mnoi, s vamivi bydet razgovarivat Tihon! – и добавил по немецки. – Ванечка, слышишь меня? Пригнись миленький! Tihon kroi!

Рудольф плашмя рухнул в траву. Тихон здесь откуда, ведь не ослышался?

В следующее мгновение, со стороны холмов, длинными очередями ударил пулемет, выкашивая тонкие деревца. На лицо посыпались листья и ветки. Пулеметчик искусно шил в полуметре от земли, заливая прогалину огнем  и металлом. В этой смертоносной буре чувствуешь себя жалкой букашкой, вжимаясь в спасительный дерн, и хватая воздух ртом как выброшенная на берег форель. Ты ничтожество, тля, кусок мяса брошенный на убой.

Сколько пуль в коробе у MG3, сотня? Они прошили воздух меньше чем за десять секунд, Руди показавшихся вечностью. Пулемет захлебнулся на самой высокой ноте. Тихон, поди уже менял перегревшийся ствол. Руди знал операцию до мелочей.

– Esho voprosy est? – насмешливо заорал Стрелок. – Brosaite oryzie i ostanetes zivu! U vas minyta!

Такой уймы времени не понадобилось. Усатый выругался, встал и отбросил автомат в сторону. Нарочито медленно снял ремень с кобурой и ножом, бережно положил на землю и поднял руки. Двое оставшихся в живых бандитов последовали примеру главаря. А куда им деваться? Против пулемета на открытой местности не попрешь. Были охотники, стали дичь. Закон жизни, чем выше взлетел, тем больнее упасть.

За деревьями мелькнуло смазанное движение, на свет выступил Стрелок в своем неизменном, лохматом костюме. За ним Зульфат и улыбающийся во всю пасть Тихон с пулеметом в узловатых руках. На противоположной стороне затрещали ветки, по склону холма заскользили безмолвные тени, одна, две, три, семь. Кольцо окружения сжалось неумолимо и жестко. Откуда столько бойцов? Ничего не понятно.

– Живой? – Стрелок, не обращая внимания на убийц, кинулся к Руди неуклюже извивающемуся на холодной земле.

Рудольф демонстративно отвернулся, в глубине души радуясь бандиту словно родному. И это при том, что он его подлейшим образом бросил, плохо обращался и убил всех друзей. А так в принципе неплохой человек, особенно для унтерменша.

– Я не понял, а где щенячий восторг? – изумился Стрелок, развязывая многострадального пленника. – Мы тебя спасли между прочим!

Руди промолчал. Вот еще, спаситель выискался, а кто меня башкой в петлю сунул? Все это время водил за нос, заблудился он, залезь на дерево, поори. Заранее спланированная и продуманная операция, где унтертану отведена роль дешевой наживки, которую в случае чего можно просто списать.

– Не разговариваешь со мной? – хмыкнул Стрелок. – Обиделся?

– Ты подставил меня, использовал как приманку! – огрызнулся Рудольф, с трудом ворочая распухшим языком.

– Ну и что теперь, будем делать из этого досадного происшествия трагедию? – не стал отпираться бандит. – А с тебя прямо убыло побыть червячком в компании этих милых джентльменов? – Стрелок пнул ближайшего «джентльмена» в бочину. – Ладно, отдыхай, у меня куча дел.

– Не ранен мала–мала? – над ним заботливо склонился Зульфат, по телу забегали сильные руки.

– Я в порядке, – слабо улыбнулся Рудольф и харкнул кровью, на мох выпал осколок зуба.

– Ничево, зуба новая вырастет, зуба не глаз, – успокоил Зуля, ободряюще хлопнул по плечу и ушел. Хоть кто-то переживает, возможно даже и искренне.

Руди остался наедине с мрачными мыслями. Раньше мечтал жить кипящей, искрящейся, летящей на всех парусах жизнью, полной приключениями и жаркими схватками. Спецагент, наемный убийца, авантюрист, герой-любовник и путешественник. Теперь попробовал, да ну его на хер, лучше быть серенькой, неприметненькой мышкой, существующей по захватывающей системе работа-дом. Одного зуба не хватает, второй раскрошен, еще два качаются. Хорошо тварь прикладом приложила, от всей широкой души, ладно хоть челюсть на месте. С другой стороны радуйся, живым вышел, могли и прирезать.

Пока Руди занимался оценкой ущерба нанесенного своей и так неблистающей красотой внешности, Стрелок приступил к допросу. Пленники встретили его угрюмым молчанием. Теперь уже вовсе не страшные, разом растерявшие уверенность и жестокость, обычные люди не знающие, что с ними будет через минуту.

Стрелок тихонько спросил, улыбаясь со всем возможным радушием. Разбойники переглянулись и промолчали. Усатый цыкнул желтой слюной, ответил с вызовом, плохо понимая с кем имеет дело. Руди замер в ожидании удара. Стрелок, все с той же милой улыбкой, вытащил пистолет, выстрелил главарю в голову и повторил свой вопрос не повышая голоса, подчеркнуто вежливо. Усатый еще не затих, а информация полилась рекой, унтерменши нашли общий язык. Стрелок даже был вынужден остановить поток сбивчивой речи. Слушал внимательно, кивал, переспрашивал, хмурясь все больше и больше. Пленники замолчали. Стрелок поднялся и едва заметно кивнул. Стоящие сзади терры одновременно перерезали разбойникам горло. Хлынула кровь, трупы конвульсивно забились, сдирая ногами моховую подстилку. Раз и готово, как баранам, ни один мускул не дрогнул на лицах.

Руди уже привыкший к их звериной жестокости, утробно сглотнул.

– Не смотри на меня так. Мы идем домой, – глухо обронил Стрелок и отвернулся. Лицо бандита обратилось в камень. Кроваво-красное, предзакатное, солнце коснулось неровных верхушек леса, беспристрастно наблюдающего, как люди убивают друг друга.

Глава 6

Информацию из Стрелка удалось выудить до крайности скудную. Общие слова, обтекаемые фразы, унтерменшевский сленг, неразборчивое бурчание. Но и полученных крупиц хватило с лихвой. Мертвецы, оставленные в Горелой Пади, пришли сюда не для красивого отдыха на природе. Сердце Рудольфа учащенно забилось. Оказывается, по всему Уралу идет розыск террористов уничтоживших колонну у Эккенталя. Причем Стрелок знал об этом еще несколько дней назад. Немецкая администрация взялась за дело всерьез. Стянуты войска, четыре батальона егерей, из Европы прилетели несколько следственных групп. Назначена награда, двести тысяч марок за любые сведенья о напавших, полмиллиона за каждого террориста, доставленного живым. Баснословные деньги для местных. Можно купить дом, машину и еще жить безбедно года три ни в чем себе не отказывая. Естественно, набралось немало желающих, а среди них и наши почившие с миром друзья. Усатый собрал группу дружков, не гнушающихся самой грязной работы, и отправился на поиски, прочесывая подозрительные населенные пункты. Действовали опросами, угрозами, шантажом. В последнюю деревню их не пустили, пришлось брать языков, под руку удачно подвернулись охотники. Дальше все ясно. Убивать никого не хотели, так получилось. Старика пытали тоже случайно, несговорчивый оказался, а вроде и вовсе не пытали, дед сам бился обо все подряд, и прижигал себя, неосторожно куря. Хотели уйти, да жадность сгубила, усатый почуял выгоду, а его чутью в банде привыкли верить. А тут услышали поблизости чьи-то истеричные вопли… Рудольф видел такое по телевизору. Охотники привязали к дереву козу и застрелили клюнувшего на приманку леопарда. Теперь Руди сам стал козой. Стрелок рассчитал все, вышел на убийц и за собой вывел большой отряд, идущий следом, на небольшом удалении. Разбойники сами сунули шею в петлю. Думали срубить деньжат, а превратились в несколько десятков килограммов деликатесного мяса для бездонных желудков таежных зверят.

– Зря фы их убили, – кривясь от боли сообщил Руди.

– Што, жубы болят? – насмешливо прошепелявил Стрелок.

– Они фоеннопленные, так нельзя, – по ослиному уперся Рудольф.

– Не тебе рассказывать мне, как обращаться с военнопленными, ваши в этих делах большие затейники,– неожиданно зло огрызнулся Стрелок. – Эти подонки сделали выбор, когда пришли и убили людей просто так, посмеиваясь и отпуская скабрезные шуточки. Чего ты ждал, судебных прений, крикливых адвокатов, присяжных? Здесь один закон, закон тайги, он прост и суров – не бери чужого, ни вещи, ни жизни. Все, кто нарушают закон, умирают. Рано или поздно, тайга забирает их. Это закон высшей, божественной справедливости, перед которым есть только равные, от него не откупиться, не убежать, не прикрыться влиятельным папочкой.

– Я понимаю, – смешался Руди. – Фсе понимаю, но можно федь как-то иначе, они ублюдки, убийцы, не спорю, но фы получается, ничем не лучше других.

– А кто сказал, что мы лучше? – хищно ухмыльнулся Стрелок. – Мы точно такие же: убийцы, подонки и мразь. Так называют нас немцы. И пусть так и будет, все лучше чем ваше трусливое, изуверское лицемерие, о том какие немцы добренькие, заботливые и постоянно рвущие свои арийские задницы во имя процветания и благополучия этого неблагодарного мира. Вы можете убеждать себя в этом бесконечно, но грязные убийцы, твари и нелюди, вроде меня, знают затоптанную, кровавую, смердящую трупами правду. И хватит на сегодня морали, мы и так над ней надругались. Как челюсть?

– Не офень,– признался Руди обрадовавшись смене разговора. – Зубы выбили.

– Ничего, терпи казак, – хохотнул Стрелок. – Покажем тебя нашему доктору Смерть, мигом излечишься, если не помрешь.

Самое противное в характере Стрелка, никогда не поймешь, шутит он или серьезен. Надо же, доктор Смерть, перед глазами встал образ киношного маньяка-психопата, в круглых очечках, заляпанном кровью фартуке, с пилой для ампутации в руке и холодильной камерой, забитой остатками незадачливых жертв.

В деревню пришли уже затемно.

– Потерпи, сейчас в больничку заскочим, надеюсь Валерка не спит, – сказал Стрелок, и уверенно повел Рудольфа мимо темных домов. На улице никого не было. Пусто, окна плотно занавешены. Не видно загулявших, шумных компаний, романтично настроенные парочки не обжимались в переулках. Похоже на комендантский час.

Стрелок взбежал на крыльцо и тихонечко постучал. Подождал и постучал более настойчиво. Дом словно вымер и бандит замолотил, едва не вынеся дверь. Внутри, наконец, обозначились признаки жизни. Послышались шаркающие шаги, тихая брань, что-то упало, и покатилось с металлическим звоном. Лязгнул засов. Первой на пороге появилась свежая сивушная вонь, за ней темный, колышущийся в темноте силуэт. Последовал короткий разговор на местном диалекте, с «bleat» через слово и Руди протолкнули внутрь. В конце узкого, темного коридора оказалась открытая дверь в ореоле слабого, трепетного, грозящего потухнуть света. За ней, вместо приемного отделения сельской больницы, обнаружилась крохотная, весьма грязная кухня. На колченогом столе без скатерти, выкрученная на минимум керосинка, ополовиненная бутылка подозрительной, мутной жидкости, открытая банка тушенки без этикетки, черный хлеб на обрывке газеты и неожиданно тонко, с изяществом, нарезанный соленый огурчик на щербатом блюдечке в синий цветок.

Хозяин, тенью прошмыгнувший последним, произвел удручающее впечатление. Тощий, нервный, лысоватый,  хорошо поддатый мужчина, с неприятным, птичьим лицом и бегающими глазами. Перемолвился парой слов со Стрелком, удрученно посмотрел на Руди, заохал и скрылся за обдрипанной, фанерной дверью.

– А где врач? – поинтересовался Рудольф.

– А это он и есть, – сходу огорошил Стрелок.

Захотелось повернуться и убежать.

– Да ты не бойся. Специалист Валерка первостатейный, на все руки мастер, и насморк вылечит, и запор, и белую горячку. Причем одними и теми же средствами. Роды принимает… у коров, но это так, хобби. Выпивает немного, но кто без греха? Приперлись мы в неурочное время, доктор делает нам одолжение, будь благодарен. Валерка уникум, самородок-самоучка, до всего дошел сам, методом проб и ошибок.

При слове «ошибок» у Руди оборвалось сердце, и затрепыхалось где-то в неположенном важному органу месте. Слава Богу, беспокоят зубы, а не прободение язвы или аппендицит. С другой стороны, зубы вроде уже прошли сами собой…

– Травок заварит, заговоры пошепчет, с бубном может попляшет за отдельную плату, – издевательски подмигнул Стрелок. – Смертность у нашего коновала не так уж и велика. В рамках статистической погрешности.

Рудольф совсем сник. Всегда боялся зубных врачей, а таких вот в особенности. Придешь пломбу ставить, а он тебе всю пасть разворотит , а потом будет удивляться как это так получилось. О медицинской страховке здесь вряд ли кто слышал.

В глубине логова алкоголика, позиционирующего себя доктором, чихнул мотор и помещение наполнилось неравномерным, надсадным гудением. Заработал генератор. Дверь приоткрылась и доктор приглашающе кивнул, вытирая руки грязной тряпицей.