Текст книги "Ненависть"

Автор книги: Иван Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Вы бы мне еще карту восемнадцатого века подсунули, там вообще Германии нет, – фыркнул Рудольф. – А про СССР я вспомнил, была такая недоразвитая, варварская страна, постоянно несущая угрозу Европе и быстро прекратившая свое существование. Где-то тут вроде ,– он неуверенно потыкал в атлас. – У вас карта неверная.

– Это почему? – прищурился Стрелок.

– На Сибирь посмотрите, – тоном школьного учителя сказал Штольке, ему даже захотелось приподнять пальцем несуществующие очки. – Почему она отмечена как часть вашего СССР? Любой пятиклассник знает, Сибирь, до прихода Рейха, населяли местные, полудикие племена. Слишком огромная, труднодоступная территория, и только немцы, со своей передовой наукой и техникой, смогли раскрыть потенциал этой промерзшей земли, и открыли сибирскую сокровищницу для всего человечества.

– У тебя, Ваня, можно овсяную кашу из головы кушать, – беспомощно развел руками Стрелок. – Семьдесят лет назад здесь была сильная, большая страна с богатейшей историей и культурой.

– Сказочки оставьте для дураков, – отмахнулся Рудольф. – Ваши карты и фото дешевая подделка, у восточных племен даже государства никогда не было, и королями они приглашали шведов, норвежцев и немцев.

– Уверен? – поморщился еврей.

– Я отлично знаю историю, – перешел в наступление Руди. – СССР был объединением диких племен, суть ордой. Там еще восстание было, местные недочеловеки свергли царя из немецкого рода, который хоть как-то держал их в узде, разрушили церкви, к власти пришли евреи и комиссары, а население занялось любимыми делами, стало пить водку, бездельничать, бесконтрольно плодиться и деградировать.

Бандит и еврей переглянулись, чувствуя свое полное поражение.

– Ну понятно, а немцы, значит, принесли цивилизацию и всеобщее процветание? – хмыкнул Стрелок.

– Естественно!– Рудольф облегченно вздохнул, хоть что-то эти недоумки усвоили. – Посмотрите на города, фабрики и дороги. Немцы несут порядок! Хотите пример? Возьмем осколок СССР, современную Московию. Немцы освободили московитов от еврейско–большевистского ига, подарили им европейские ценности и к чему это привело? Московия самое отсталое государство Восточной Европы. Развалили все что имели, погрязли в нищете и пороке, живут на подачки Германии. Где самое большое количество алкоголиков, наркоманов, самоубийств и абортов? Правильно, в Московии! Этим все сказано, восточные племена недочеловеков обречены на вымирание!

Еврей откинулся на спинку стула и откровенно заржал, показывая крупные зубы. Руди обиженно засопел. Пусть смеется, что ему остается? Какие они жалкие, в попытках придумать себе несуществующую страну. Комплекс, мать его, малых народов. Давно замечено, мелкие нации, не имея истории, начинают придумывать новую, непременно славную и героическую. Года два назад в Эккенталь приезжали странные ребята из земель восточнее Польского воеводства, гордо именующие себя украинцами. Надо было слышать их умопомрачительные рассказы о том, что украинцы древнейший народ на Земле, они изобрели письменность, основали первое государство, владели половиной мира, победили всех врагов Рейха, а вермахт лишь немного им помогал, больше путаясь под ногами, и поэтому прочие народы должны им поклоняться и всячески ублажать. А вежливо попросишь доказательства, в ответ агрессия и угрозы. Поначалу смешно было, а потом наследников укроимперии стали попросту бить. Тем более, как люди оказались полное говно: работать не умели и не любили, строчили доносы, вечно жаловались и ныли, имея дрянную привычку тащить все, что плохо лежит. В общем не прижились они в Эккентале. Вот и эти похожи…

– Ты ничего ему не докажешь, – просипел сквозь выступившие от смеха слезы еврей. – Бесполезно, их так выращивают.

– Да знаю я, – зло отозвался Стрелок. – А слушать противно, германское дерьмо в уши льет, ни единой мысли своей. Им просто плевать, пока хозяева кидают подачки. Ладно Ром, затея с треском провалилась, пойдем мы, если у тебя все.

– Вопросов больше не имею, – открестился еврей. – До свидания унтертан Рудольф Штольке, приятно было беседовать.

Ага, нечего возразить, раскатал вас по полной программе, – злорадно отметил Штольке и гордо отвернулся. Одно дело отвечать на вопросы в качестве военнопленного, и совсем другое якшкаться с евреем. Обойдется выродок, пусть Стрелку спасибо скажет, не дал до тебя добраться, грязная сволочь.

Руди вышел следом за недовольным бандитом. Расстроился террорюга. А как он думал? В их бредовые идеи может поверить разве гидроцефал. Не на того напали, пусть теперь злится сколько угодно. Строят из себя борцов за идею, а на деле шайка разбойников.

– Вы ведь не отдаете себе отчета, – не удержался Рудольф. – Он обманывает вас, а вы и рады.

– Кто?– недоуменно вскинул бровь хмурый Стрелок.

– Еврей этот, – сказал как плюнул Рудольф. – Он как болезнь разрушает вас изнутри, их натура неисправима, евреи проникают в общество под видом торговцев и ростовщиков, и потихоньку захватывают все: экономику, средства массовой информации, власть. Даже здесь этот монстр в человеческом облике не валит лес и не копает землю, он пролез в школу и учит ваших детей, разрушая их души.

– Кто, Ромка-то разрушает? – неожиданно расхохотался Стрелок, распугав мирно копающихся в коровьей лепешке кур. – Тут ты Ваня не прав, слишком много на себя пытаешься взять. Познакомишься поближе, мнение поменяешь.

– Не поменяю, – отрезал Штольке. – Ты зря меня остановил, я все равно убью вашего еврея.

– Убьешь? – развеселился еще больше, даже прослезился Стрелок, и тут же посуровел,– Ромка таких как ты на завтрак ест, он боец, а ты запутавшийся мальчишка. И в школу он не лез, общество назначило. Два года назад Ромка в составе диверсионной группы попал в засаду. Выжил один, раненый ушел через вскрывшуюся реку, спасая карты и рацию. Вымок до нитки, а ночью ударили двадцатиградусные морозы. Обморозил обе ноги и неделю шел по тайге, не потеряв оружие и не выбросив ни одного патрона. Сам обломал отмороженные пальцы на левой ноге. Нашли его чуть живым, охотники наткнулись на следы ползущего человека. Правую ногу пришлось отнять, Ромка в двадцать пять лет стал калекой. А ты вякаешь, – Стрелок отмахнулся и ушел вперед. Рудольф пораженно заткнулся. Говорили евреи трусливые, слабые бабы, не умеющие воевать, а тут вон оно как все обернулось. Ну ничего, тем приятнее будет перегрызть ублюдку слабое горло. Мой час еще настанет. План возник моментально. Необходимо вернуться в Эккенталь с головой еврея, как приходили в замки древние герои с головой побежденных драконов, получая руку принцессы и полкоролевства в придачу. Вот он, счастливый случай, выпадающий в жизни единственный раз!

Глава 5

Разбудили Руди крайне грубым вторжением в личную жизнь. Пленник как раз досматривал эротический сон с участием полураздетых, белокурых девиц и пускал жадные слюни, когда сильный толчок под ребра вернул его к грустной прозе реальности.

– Поднимайся лежебока, – скомандовал голос Стрелка ничуть не похожий на воркование легкодоступных прелестниц.

Руди подскочил и сильно приложился лбом о низкий потолок, перед глазами закрутились разноцветные вихри. Темно, за крохотным окошком, засиженном мухами, недобро хмурились предрассветные сумерки.

– Быстрее ,– пробасил Стрелок. – Нас ожидает увлекательная прогулка.

– Какая прогулка? – растерялся Руди, выбираясь из-под сбитых в кучу одеяла и простыни.

– Ножками, раз-два, раз-два, левой, правой. У тебя две минуты, – хлопнула дверь.

Рудольф поспешно оделся, путаясь в штанинах и рукавах. Что он задумал? Вроде вчера ничего такого не говорил. С другой стороны, с чего бы ему перед тобой отчитываться? Может расстрелять решил? Но это, конечно, вряд ли, хотел бы – давно провернул. Руди, теряясь в догадках, выскочил на улицу.

Первое, что бросилось в глаза, кроме прохладной погодки – Стрелок был экипирован по полной боевой. Пятнистый камуфляжный костюм в крупных, размытых пятнах, панама на голове, такие носят немецкие егеря, за спиной плотно набитый рюкзак литров на сорок с притороченным лохматым костюмом, РПС с подсумками, саперная лопатка, кобура с пистолетом, рация, винтовка искусно замотана тканью. Назревает маленькая война?

– За мной, – мимолетно кивнул Стрелок и быстрой, упругой походкой пошел со двора. Руди пристроился следом как верная собачонка. Бандит сегодня какой-то загадочный, напряженный, сосредоточенный. Случилось чего? Ответов нет, а разговаривать Стрелок не намерен. Даже не удостоверился, идет за ним несчастный унтертан или вновь завалился в кровать.

Чуть рассвело, настало мистическое время, когда ночь еще полностью не побеждена, а день едва зародился, светлой полосой робко прорезав горизонт далеко на востоке. Тьма и свет играли и переплетались, причудливо искажая формы знакомых предметов и отбрасывая длинный, зыбкие тени. Дом похож на выброшенного на сушу кита, деревья водили ведьмовской хоровод, а вылезший из кустов котяра напугал до полуобморочного состояния. Самое то для темных делишек. Люди спят, часовые теряют бдительность, а наши бандиты выходят на промысел.

Знакомой дорогой подошли к выходу из деревни, и Руди увидел человека, специально не прячущегося, но практически незаметного на фоне подлеска. Ого, да это Зульфат, – узнал Рудольф. – С нами идет? Это хорошо, человек он вроде нормальный хоть и полукровка непонятного происхождение. По крайней мере, он единственный кто не обращался здесь с ним как со странной зверушкой. Слова плохого не сказал. Хотя стоп, он вообще, что-то говорил? Вроде и нет, крайне молчаливый субъект, неразговорчивый. Одет и экипирован под стать Стрелку. Руди невольно вспомнился черный день встречи с лесными бродягами. Сейчас напялят свои лохматые костюмы и совпадение будет полным. Что же они задумали?

Зульфат приветливо кивнул и пошел рядом со Стрелком, они едва слышно зашептались. К удивлению, обычный выход террористы проигнорировали, двигаясь вдоль завала. Слева, за деревьями, проплыли несколько домов, кутающихся в покрывало промозглого утреннего тумана. Однажды взрыкнула собака и вновь опустилась настороженная, гнетущая тишина. Лес стал гуще, под ногами мокро зачавкало, от сырости спасли только предусмотрительно надетые резиновые сапоги. Под каблуком мягко пружинило толстое одеяло из мха, сочась грязной, болотной водой. Лягушачье царство. Путь перебежал небольшой, заросший осокой и тиной ручей. Стрелок безошибочно нашел хлипкий мостик из прогнивших, пропитанных влагой бревен, шаткий и скользкий.

А ведь мы выходим из деревни запасным выходом, – смекнул Рудольф. – У них тут как у крыс, сотни ходов, нор и отнорков. Скрытные твари. В этом вся их натура, подкрасться, напакостить и убежать. Лицом к лицу воевать не любят и не умеют.

Стрелок остановился под огромной, раздвоенной елью, достал из кармана кусок черной ткани и сказал:

– Я завяжу тебе глаза, не надо видеть где мы идем.

– Хорошо, – Руди обреченно вздохнул и повернулся спиной. На глаза упала темная пелена, тугой узел сдавил виски. Больше всего в жизни боялся ослепнуть.

– Я поведу тебя, – успокоил Стрелок, сильная рука легла на плечо. – Не торопись, кругом болото, провалишься, достанем только багром, дня через два. Вперед.

– Ну хоть на этом спасибо, – порадовался Руди и сделал первый шаг, тщательно нащупывая дорогу. Крайне неприятно падать в бездонную пропасть, исступленно дергаться, вопить и захлебываться грязной жижей пополам с пиявками иголовастиками.

Медленное, осторожное движение продолжалось недолго. Под ногами перестало мерзостно хлюпать, появилась твердая почва, пропал гнилостный запах стоялой воды.

– Стой, – тихо прозвучало за спиной и Руди замер. Повязка упала. Кругом только лес, поваленные, высохшие деревья, гора валежника, под такими любят совокупляться ежи, ничто не напоминало о расположенной рядом деревне. Ловко они.

Бандиты опустились на одно колено, Стрелок жестом приказал Руди сесть, пошарил в боковом кармане рюкзака, сунул в руки сверток из белой ткани и пробурчал:

– Поешь, Галина тут собрала, а я расскажу куда мы намылились в такую то рань.

Рудольф бережно развернул сверток, внутри оказался огромный кусок ароматного пирога с картошкой, обжаренным, золотистым луком и вареным яйцом. Ммм, вкуснятина.

Пока он завтракал, бандиты повязали на лица зеленые платки, теперь видны только глаза. Не к добру это, ох не к добру. К чему такие предосторожности в двух шагах от дома?

– Слушай меня внимательно Ваня, – продолжил Стрелок. – Вчера утром, пока мы дрова ловили, в деревню попытались войти два чужака, якобы из фактории, узнать есть ли у нас ценное на продажу. Рожи мерзкие. Естественно, их послали куда подальше. А после этого у нас пропали двое охотников. Ушли без ночевки, но к вечеру не вернулись. Скорее всего ничего страшного, может подранка погнали и задержались, люди опытные, тайгу знают. Надеюсь, никакой связи с появлением чужаков нет. В любом случае мы обязаны выяснить, вдруг помощь нужна.

– И как мы их найдем? – жуя спросил Руди. Легче отыскать иголку в стоге сена, чем человека в этом лесу.

– Проще чем думаешь, – возразил из-под маски Стрелок. – Нам известно где они собирались охотиться, здесь у каждого свой участок, первым делом поищем там. Ты идешь с нами.

– Безмерно рад,– соврал Руди, подобрал крошки, закинул в рот и напился из протянутой фляги холодного чаю с травами. – Я готов.

– Это ты сейчас такой радостный, – хмыкнул Стрелок. – Идешь молча, след в след: я сижу – ты сидишь, я стою -ты стоишь, я убегаю с дикими воплями, ты убегаешь быстрее меня, – и добавил очень серьезно. – И чтоб ни звука. Удавлю.

– Буду неслышен как летучая мышь, – похвастался, вставая, Рудольф. Под плечом, с истошным треском, сломались сухие, еловые ветки. – Ой.

Стрелок ничего не сказал, закатил глаза и ушел вперед. Сконфуженный Руди пристроился следом. Зульфат подавил хитрую улыбку, выждал немного и замкнул процессию.

Пфф, спасательная экспедиция, – фыркнул про себя Штольке, перелезая через сгнившее, заросшее травой бревно, преградившее путь. Делать больше нечего, таскаться по тайге и кормить комаров в поисках приключения на бедную задницу. Пропали эти неудачники и пропали, кто виноват? Почему я должен страдать, стирая ноженьки в проклятой, забытой Господом чаще?

– А куда мы идем? – спросил Руди, дыша в затылок Стрелку.

– В урочище Палева Гарь, – откликнулся бандит. – Там угодья Парамоновых. Недалеко, километров пять.

– Парамоновых?

– Пропали отец и сын Парамоновы, с ними собака, короче все трое Парамоновы. Ребята опытные, заблудиться не могли, с бабами в тайге тоже не загуляешь.

– А урочище это большое? – решил выяснить все досконально Рудольф.

– Крохотное совсем. Гектаров сорок всего.

– Нормально. В Европе есть страны поменьше. Как мы найдем двоих на такой территории? Будем прочесывать каждый кустик и громко орать?

– Тайга большая, а дорог мало, и все я знаю, – отозвался Стрелок, без всякого хвастовства. – А теперь тихо. Дистанцию держи метра три.

Бандит прибавил шагу. Под ноги побежала узкая, едва заметная тропка. Верхушки вековых елей позолотили первые солнечные лучи. Трава покрылась росой, мелкие капельки затейливыми узорами украсили невесомые кружева паутины. Стрелок осторожно пригнулся, не нарушая паучий труд. Руди тут же вляпался лицом в липкие, противные нити и принялся отплевываться. Стрелок сделал страшные глаза, и погрозил кулаком. Подумаешь, паутина, чего он злобствует?

В полной тишине двигались часа два, с единственным, коротким привалом.

– Мы на месте, – сообщил, наконец, Стрелок. – Отсюда начинается Палева Гарь.

Рудольф подозрительно осмотрелся. Как ранее поведал Стрелок, урочище – это местность, разительно отличающаяся от окружающей, и если честно, по началу особых отличий он не заметил, лес как лес, дремучий, заваленный сухостоем. Но стоило чуть углубиться и все изменилось. Тяжелый, неприятно давящий, темный еловый бор, уступил место сосновому лесу, пронизанному светом и ветром. Под ногами захрустело порыжелое покрывало из толстого слоя опавшей хвои, островки сочной, зеленой травы жались к опушкам и волнами сбегали по песчаныму косогору. Даже запах другой: свежий, приятный, бодрящий, вместо прелой гнилости стелящейся в тайге.

– Красиво, – не сдержался Рудольф.

– Скоро я показать тебе красивое место, – пообещал азиат. – Пойдем на север, в страну Тысячи озер, где вода чистый-чистый, стекает с отрогов старый гора, елка высокий-высокий, а непуганный олень-сааган берет сахар с руки.

Руди повторил слова охотника про себя, чувствуя на губах их терпкий, сладкий, манящий вкус. Страна Тысячи озер… Странный этот Зульфат, простая душа. Как он попал к бандитам? Обманом скорее всего, задурили туземцу мозги.

Темп ощутимо замедлился, Стрелок все чаще останавливался, осматривая тропу, осторожно касаясь деревьев, и ползая на коленях словно собака. Вот только он совсем не собака, он волк. Жестокий, расчетливый, осторожный хищник в естественной среде обитания. Движения скрытные, плавные, бесшумные. Зульфат тенью следовал позади, держа тылы под пристальным наблюдением.

Тропа вывела на откос, корни высоченных сосен торчали, как щупальца сказочных кракенов, а под ними проглядывались глубокие, темные норы. Над головой, дятел, дробным перестуком вывел барабанную дробь.

– Тук-тук, тук, тук-тук, – самой птахи не видно в кронах. – Тук-тук.

Сердце невольно забилось в такт, место, вроде, хорошее, но что-то зловещее разлито в воздухе, заставляя волосы на затылке топорщиться дыбом. Это все Стрелок, со своими страшилками о пропавших.

По дну овражка бежала извилистая речушка, основательно захламленная ряской и хворостом. Стрелок остановился на берегу, присел и поманил Штольке рукой.

Руди приблизился. Бандит молча указал на кромку воды. В грязи четко отпечатался засохший звериный след.

– Волк? – предположил Руди.

– Собака, – покачал головой Стрелок. – След вчерашний.

– А почему не волк? По мне так одно и тоже.

– Одно и тоже, да не совсем, – усмехнулся Стрелок. – Волчья лапа в комок сжата, а у собаки вразброс. У волка когти внутрь собраны, а здесь растопырены.

А ведь и правда,– про себя отметил Рудольф, не знал о подобных премудростях, и спросил:

– Парамоновых собака?

– Девяносто девять процентов – это единственный брод, пройти мимо они не могли, а чужие здесь не шатаются, давно отучили, – едва заметно кивнул Стрелок. Подошел Зульфат, и они зашептались, напряженно всматриваясь в противоположный берег.

– Я первый, ты за мной после сигнала, – приказал Стрелок и соскользнул в воду. Открытое место преодолел очень быстро, выбрался на сушу, и прижался носом к земле. Над бандитом нависли раскидистые кусты. Прошло несколько томительных минут, прежде чем Стрелок едва заметно махнул.

Руди перешагнул собачий след и осторожно вступил в речушку. Холодная, бодрящая водичка поднялась выше колен и полилась в сапоги. На дне скользкие камни.

– Потише, – прошипел Стрелок. – Не натопчи мне, тут еще один след.

Руди выбрался на сухое, и только сейчас заметил, что Стрелок снял винтовку с плеча, чуть поводя стволом в сторону ближайших зарослей. Ого, неспроста это, волчара почуял неладное.

Дуло мельком указало под ноги. Берег высокий, каменистый и только у воды скопилась жидкая грязь. На самом краю четко отпечаталась уже знакомая псиная лапа, а поверх, резким мазком, лег человеческий отпечаток огромного размера. Сапог или ботинок с ребристой подошвой.

– Не нравится мне это, – повел носом Стрелок.

– Почему? – удивился Руди и посмотрел назад. Никого.  Даже Зульфата не видно, скрылся в зарослях прикрывая, пока они форсируют реку. – К гадалке не ходи, это след одного из ваших охотников.

– Дурак ты Ваня, – буднично отозвался Стрелок. – Парамоновы в тайге с малых лет, зверя голыми руками берут, следов такие люди не оставляют. Ты на отпечаток повнимательней глянь.

Руди внимательно прищурился. След как след, ничего необычного. И поделился наблюдением:

–А что с ним не так?

Стрелок перестал сверлить взглядом лес, повернулся, коротко махнул невидимому Зульфату, а Рудольфу ответил тоном школьного учителя:

– Не замечаешь? Думал ты поглазастей. Смотри, – и выставил левую ногу.

Руди впервые обратил внимание на обувь бандита. Не ботинки и не кроссовки, а кожаные полусапожки со шнуровкой, даже на вид очень мягкие, с толстой, гладкой подошвой. Напоминают мокасины из книг про индейцев, бисера разве не хватает.

– У нас все промысловики в таких ходят,– пояснил Стрелок. – Бесшумно, удобно, каждая веточка под ногой чувствуется. Не их это след.

– Чей тогда? – изумился Рудольф.

–За ними кто-то шел.

У Руди, по загривку, пробежал холодок. Инстинктивно поглядел назад. Зульфат успел пересечь реку и присел рядом. Страшно до жути. Вдруг, там, позади, в угрожающе нахмуренном лесу кто-то есть? Поэтому затылком чувствуешь, чужой, настороженный взгляд? Идешь себе, природой любуешься, насвистываешь любимую мелодию, а за тобой крадутся с неизвестной и малопонятной целью.

Унтерменши оживленно зашептались.

– След случайно оставили, – сообщил Стрелок и показал на каменистые склоны. – Человек полез вверх и оступился, – бандит чуть пригнул гибкие ветви кустарника. – Видишь?

Руди молча кивнул. Кора на ветках содрана, белея подсыхающим соком. Неизвестный ухватился при падении и удержал равновесие.

– Кто это? – затаил дыхание Руди.

– Да кто угодно, – нахмурился бандит. – Тайга безжизненна только на первый взгляд, а погадить под кустиком сядешь, так непременно кто нибудь выйдет, поинтересуется чем занимаешься. Ушки держим на макушке.

Лес незаметно изменился, стал настороженным, злым. Вроде солнышко светило, птички поли, пчелы жужжали, а в темных зарослях скопилась опасная, поджидающая невнимательных путников тишина. Один человеческий след, а бандиты напряглись, сосредоточились, глаза под масками внимательные, цепкие.

Стрелок ушел вперед шагов на десять, ступая совершенно беззвучно и мягко, то и дело пригибаясь к земле и обшаривая каждый поворот незаметной с первого взгляда тропы. Заплывшие песчаные овраги уступили место пологим холмам, заросшим травой и молодым сосняком. Унтеры затеяли странный ритуал, постоянно меняясь местами, впереди то Стрелок, то Зульфат, причем у замыкающего куда больше работы, он постоянно настороже, пока передний роет носом землю, выискивая следы прошедших людей. Одному Рудольфу дела нет, гуляет и всего делов, ни забот, ни хлопот, будто отец несмышленого сынишку на прогулочку вывел, шишки пинать. Может букетик собрать или венок смастрячить для полного погружения в роль?

Солнце встало в зенит, очень хотелось пить, но попросить Рудольф постеснялся, хватая воздух ртом и облизывая пересохшие губы. Терры пару раз совещались, ползая на коленях и осматривая траву. Однажды даже вернулись назад и пошли в совершенно другую сторону. Уму непостижимо как они находят нужную дорогу посреди хаоса деревьев, сгнивших стволов, веток и зарослей черники. Сколько этому нужно учиться, годы, десятилетия, целую жизнь? Поэтому немцы боятся этих лесов, человеку, выросшему в городе или опрятной деревушке, где леса больше похожи на парки, здесь ловить нечего, это другой мир с иными законами выживания. Все накопленные ранее знания здесь бессильны. Новый телефон, модные шмотки, дорогая машина, большая зарплата здесь не спасут. Ты не прежний хозяин жизни, ты просто дичь для таких как Стрелок и Зульфат.

Все чаще стали попадаться каменные обломки, растрескавшиеся, заросшие белым мхом и желтым лишайником. Впереди показался узкий распадок, со скальными осыпями и корявыми, болезненными деревцами. Место на диво живописное и завораживающее неприхотливой, простенькой красотой.

Стрелок углубился в низкорослый, колючий кустарник и повел маленький отряд по самому краю. Несколько упавших деревьев образовали полукруглый завал и бандит остановился, подозрительно рассматривая окружающую чащобу. С земли нехотя вспорхнула стая наглых, отяжелевших ворон и Руди увидел лежащего пса. Крупная, лохматая собака из тех, что кишат в деревнях унтерменшей, поднимая сумасшедший лай и гоняясь за проезжающими машинами. Лапы окостенели и застыли в предсмертной судороге, бок расклеван птицами, кишки вытянуты наружу.

– Зачем собаку убить? – сморщился азиат. – Люди убивай можно, собака нельзя. Плохой шайтан тут ходить.

 Стрелок подал знак оставаться на месте и мягко опустился на колени. Зульфат молча повернулся, включил коллиматор и взял вершину ближайшего холма на прицел. Пусть развлекаются. А Рудольф плюхнулся на задницу, и блаженно вытянул гудящие ноги, стараясь не смотреть на дохлого пса. Смерть животного почему-то всегда страшней человеческой.

Стрелок ползал на карачках минут десять, обнюхав каждый камешек и каждую веточку. Руди успел поскучать, развлечься чисткой ботинка от налипшей грязи, а потом опять поскучать, тупо пялясь вокруг, прежде чем бандит, едва заметным кивком, велел подойти.

– Полюбуйся, – бандит протянул на открытой ладони зеленую, блестящую гильзу.

Гильза как гильза, калибра 7,92, в свое время навидался на стрельбище. Руди поднес гильзу к лицу и втянул терпкий аромат пороховой гари. Отстреляна недавно, свеженькая совсем.

– Здесь таких целая куча, – сообщил Стрелок. – Магазин минимум. А вон там, за вывортнем кровь насохла.

– Перестрелка была? – догадался Рудольф.

– Явно не свадьба, сюда посмотри, – кивнул бандит и показал несколько дыр в древесных стволах, слезящихся золотистой, пахучей смолой.

Руди остановился в замешательстве. Что случилось на этой милой с виду полянке? Чья кровь? Где охотники? Кто убил несчастного пса?

Незаметно подошел Зульфат, хмыкнул увидев гильзы и сам полез в траву задницей вверх.

– У Парамоновых с собой два ружья охотничьих были и STG на всякий, непредвиденный случай, – пояснил Стрелок. – И стреляли они явно не по бутылкам и не по заблудшему кабану.

Зульфат удовлетворенно закряхтел, поднялся, отряхнул колени и передал напарнику какие-то крошки.

– Во, а я и не заметил, старею мать его, – улыбнулся в бородищу Стрелок.

Рудольф любопытно сунулся под руку. На ладони у террориста мелкие осколки коричневой скорлупы и половинка недоеденного куска черного хлеба. Остатки нехитрой трапезы.

– Итак, что мы имеем? Парамоновы, по всем расчетам, добрались сюда вчера пополудни, – нахмурил брови Стрелок. – Сели перекусить, до засидок на Черном болоте им топать еще часа два. За ними шли, причем, скорее всего, от самой деревни, держа в поле зрения и близко не приближаясь. Люди достаточно опытные, наследили лишь возле речки, и то по случайности, собака их не учуяла. Парамоновы сделали привал, тут неизвестные и напали. Одного Парамоновых завалили сразу, иначе отстреливались бы оба, гильз было бы больше и разных калибров.

Складно как у него выходит, – удивился про себя Руди. – Словно видел. А для меня это просто гильзы и хлеб.

Зульфат ловкими, чуткими пальцами потрогал пулевые отверстия в древесине и тихонько заговорил, указывая на холм с одинокой, раздвоенной, пышной сосной на вершине:

– Оттуда шайтан стрелять, хитрый шайтан, осторожный.

Все-то у него шайтаны. Наивный.

– Сейчас проверим, – кивнул Стрелок,– А пока меня привлекают вот эти следы.

Рудольф подошел ближе. На песчаном участке четко проглядывалась глубокая борозда, теряясь в траве. Будто мешок волокли. По краям насохли растянутые, коричневые подтеки.

– Кровь? – спросил Рудольф.

– Кровь, – подтвердил Стрелок уходя вперед. В кустах зашуршало. По камням заскакали мелкие тварюшки, похожие на крыс. Стрелок, успевший вскинуть винтовку выругался в полголоса. На взводе унтерменш, ох и на взводе. Руди приготовился сам не зная к чему. Просто приготовился. Упасть на землю, бежать или героически сдаться, уж как получится.

Стрелок обогнул обломок скалы и резко остановился. Рудольф ускорил шаг, подошел и поперхнулся словами. Перед ними, в небольшой впадине, распласталось человеческое тело, наспех забросанное еловыми лапами и пластами дерна. Наружу торчали ноги и правый бок. Местное зверье успело раскопать халявную нямку и от души подкрепиться. Видимые части тела изгрызены, кое-где до костей.

Стрелок глухо заворчал и принялся расшвыривать мусор. Зульфат остался непроницаем, расслабленно наблюдая за прилегающей местностью. Железные нервы, ничего в этом мире не может выбить из равновесия, всегда спокоен и собран.

Сам Руди немного струхнул. Трупы до нападения на колонну видеть не доводилось, да и там все случилось быстро и красочно, словно в кино. А тут ничего киношного не было: в яме распласталось синюшное тело в кровавых разводах, темных пятнах и синяках. Вонючая куча костей и мяса, корм для прожорливых лесных обитателей. «Memento mori» как говорили древние римляне, и сами передохли, как мухи под напором варваров и собственных, грязных страстей.

– Парамонов младший, – Стрелок скривился, закончив грязную работенку. – Витька.

На вид погибшему лет тридцать, здоровенный детина, при жизни, наверное, веселый и румяный. Абсолютно голый, с дочерна загорелым торсом и молочно-белыми жопой и ляжками. В голове, чуть ниже левого глаза, аккуратное входное отверстие. Хорошая смерть, без мучений. Лучше чем словить пулю в живот и издыхать в адских корчах несколько дней. Или выжить, но без половины кишечника, и остаток жизни гадить в банку через дырку в боку.

Зульфат молча вытащил плащ-палатку, и заботливо прикрыл тело, по краям привалив булыжниками.

– Позже заберем, похороним по-человечески, – пояснил Стрелок. – Жалко парня, свадьбу зимою сыграл, жена на сносях. Суки, – сказал без всякой злобы, совершенно нейтральным тоном, но на месте убийц Руди поспешил бы зарыться под землю.

– А старший где? – поинтересовался Рудольф.

– Старшего забрали с собой, скорее всего раненного, – откликнулся Стрелок, внимательно осматривая траву.

– А если он сумел убежать? – предположил Руди.

– Не тот человек, чтобы тело сына бросать. И сразу не убили, иначе бы два трупа лежали. Старшего Парамонова утащили с собой. Будем искать.

– Это не реально, – попытался мыслить логически Руди. – За сутки они ушли далеко.

– Нет ничего нереального, есть только когда не очень-то хочется, – отрезал Стрелок и пошел к господствующему над равниной холму. На вершину поднялись быстро и приступили к осмотру. Рудольф глянул вниз, местечко и правда удобное, завал, где обедали охотники, как на ладони и подойти можно скрытно почти вплотную.

– У них раненный, – удовлетворенно крякнул Стрелок, отыскав чуть дальше, в зарослях, обрывок бинта и окровавленный кусок ваты. В руки брать не стал, брезгливо пихнув носком мягкого сапога. – Наспех перевязали.

Спустились обратно, и Стрелок уверенно повел группу на север, находя дорогу между мрачных, скал и редкого, соснового леса. Миновали седловину, заросшую чахлой травой, и едва не наступили на сидящий труп, прислоненный к дереву. Заломленные вверх руки прибиты к стволу длинным, ржавым гвоздем. Человек раздет по пояс, тело успели основательно обглодать, на месте выклеванных глаз, темные провалы. Седая борода в сосульках спекшейся крови. Больше всего Рудольфа потряс именно гвоздь. Какому извращенному разуму придумалось таскать с собой кусок остро заточенного металла? Не наручники, не веревку, а мать твою, бывший в употреблении, не первой свежести гвоздь!