Текст книги "Ненависть"

Автор книги: Иван Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Сейчас идем! – отозвался Стрелок и нажал на спуск. Грохнуло, один из людей Пса, идущих по рельсам, сложился пополам и завалился на бок.

От ворот ударила автоматная очередь, пули с противным чавканьем вспороли дерево и выбили фонтанчики песка прямо перед лицом.

– Валим! – Стрелок перекатился и дернул так, что чемпион олимпийских игр позавидует. Стреляли, теперь, и со стороны вертолета. Руди чуть замешкался и успел увидеть, как бойцы Пса залегли и открыли огонь по Мамчуру и компании у ворот. Оттуда донеслись сдавленные проклятия, стрельба на секунду затихла. Кот, поганец, воспользовался заминкой и задал стрекоча, сигая через валежины.

Руди дал задний ход, съехал на заднице по склону, и побежал не оглядываясь. Стрельба охватила всю станцию. Выстрелы слева и справа, позади перестрелка накатывала девятым валом. Ушлый Стрелок, одним нажатием пальца, разрушил шаткое перемирие. Хрен теперь Мамчур с Псом договорятся. Кто первым стрелял понятно любому дебилу. Это вам за Руваса суки, один был среди вас человек. Вольфа не жалко. Сам виноват.

Над головой злобно завжикало. Вдогонку ударили из пулемета, благо насыпь спасла. Свинцовый вихрь срезал макушки березок. Хер вам, лови ветра в поле. Лишь бы не потеряться, одному дело гиблое. Ага, ждут в низинке, вжавшись мордами в землю. Мир сошел с ума, Кот не сбежал в суматохе.

 Руди свалился, задыхаясь после пустяшной пробежки, хватая теплый воздух высохшим ртом. На зубах скрипнул песок. Преследователей не видно, у Мамчура своих забот полон рот. Перестрелка усилилась. Одновременно работали не меньше десятка пулеметов, поливая бессистемно, на подавление. А кого там давить? От зондеркоманды остался десяток солдат. Псу на укус.

– Сцепились суки, – удовлетворенно промолвил Стрелок. – Про нас скоро забудут.

– Меня развяжите, – взмолился Кот, протянув руки, стянутые пластиковым хомутом.

– Давай, – без раздумий кивнул Стрелок Руди. – Надоел ныть.

Рудольф вспорол жесткий пластик ножом. Котяра растер запястья и по-хозяйски протянул ручищи.

– Дай винтовку, я лучший стрелок по эту сторону Уральских гор.

Рудольф вежливо направил дуло ему в живот.

– Ну нет так нет, я не настаиваю, – убрал грабли наглец. – Командир, надеюсь мы не планируем героически сдохнуть?

– Я не загадываю, – Стрелок обратился вслух. Со стороны насыпи затрещали кусты, послышались тихие голоса.

Стрелок ужом скользнул в заросли. Хаос чуть успокоился, доносились редкие, длинные очереди. Левее грянули несколько взрывов, сукины дети напоролись на мины. Интересно, Михаэль еще жив? Хотя какая теперь разница.

Далеко уйти не сумели, из зеленки открыли частый огонь, пули легли совсем близко. Стрелок резко сменил направление, дальше полезли по дну неглубокого, заболоченного оврага, заваленного валежником. Ноги уходили в вязкую, вонючую жижу по щиколотку. В ботинках весело хлюпало, руки тряслись. Самое поганое, не видно вообще нихрена, сплошной подлесок и кривые стволы мертвых берез. Можно напороться на противника лоб в лоб, а там все решат считанные секунды. Враз покрошат из автоматов.

Перестрелка почти затихла, постепенно отдаляясь, защелкали одиночные. Недолго продержались бравые вояки из зондеркомманды. По-любому, кого-то взяли живьем, зная тягу Пса к допросам с пристрастием.

На миг установилась настороженная тишина, и Руди услышал крик дикой птицы. Долгий, отрывистый, печальный, где-то ранее слышимый. Додумать не успел. Грянуло так, что уши повяли. Перестрелка вспыхнула, словно в потухший костер выплеснули ведро высокооктанового бензина. Одновременно со стороны путей и с севера. Сразу не меньше сотни стволов, в ответ, чуть замешкавшись, огрызнулись пулеметы. Кровавая свистопляска завертелась, стремительно наращивая обороты.

– Ого, а вот это уже мои, – Котик сладко зажмурился.

– Откуда знаешь? – усомнился Руди.

– Сигнал для атаки слышал?

– Куриный то вскукарек?

– Вообще это соколиный крик, – Кот подобрался. – Надо бы уходить, а то и меня под горячую руку завалят, обидно будет до жути. Одно не пойму, откуда они тут взялись, ведь все на север оттянулись по вашим следам. Индеец ваш постарался?

– Ага, возвращение Зульфата, – усмехнулся Стрелок. – Главное вовремя. Руди ложись!

Рудольф полетел на землю, сбитый молниеносно метнувшимся бандитом. Совсем рядом стрекотнула автоматная очередь. Стрелок, по инерции, сделал пару шагов и с размаху ткнулся в траву. Из тени, на стекающий полосами, солнечный свет, выступила огромная фигура. Мамчур! Окровавленное лицо фельдфебеля плотоядно ощерилось. Черный провал дульного среза, нереально медленно, словно в замедленной съемке, направился Рудольфу в лицо. Всё, отбегался, а умирать оказывается не страшно, и вся жизнь не бежит перед глазами набором ярких картинок. Наверное потому что слишком жалким получается фильм…

Грохнул выстрел, во лбу Мамчура образовалась аккуратная дырка, колени подкосились и он рухнул назад. Ничего себе.

– Видел? – похвастался Кот, сдувая синий дымок со ствола подозрительно знакомого «Вальтера». – Ну и кто у нас лучший?

Опешивший Руди лапнул пустую кобуру. Вот сука. В следующее мгновение он кинулся к лежащему неподвижно Стрелку. Глаза терра закрыты, камуфляж на груди мокрый, кровь выходила быстрыми, короткими толчками.

–Не умирай, слышишь, не умирай, – Руди впал в тихую панику, в школе осваивали первую помощь, только когда это было. Чужая кровь на руках. Сумбур в голове. С какой стороны подступиться?

Веки Стрелка дрогнули, губы зашевелились и он прошептал:

– Книги, книги…

– Молчи, хер с ними с книгами, – Руди заколотило.

– Ты не понимаешь. Я должен…

– Береги силы, – Рудольф зашарил по рюкзаку. Где эта чертова аптечка? Недавно ведь видел.

– Послушай меня, – Стрелок неожиданно крепко ухватил за руку. – Прости.

– За что? – опешил Рудольф.

– Не успел тебе многое показать, не успел рассказать, времени было так мало…, – Стрелок надсадно закашлялся. – Таких как я все меньше и меньше, я атавизм, пережиток прошлого, солдат войны, закончившейся семьдесят лет назад. Мой путь ведет в никуда. Поэтому я забрал тебя. Ты мой единственный шанс. Вас, унтертанов, миллионы, если хоть к одному вернется память, это будет маленькая победа. Моя победа. Если нет, значит все зря и мы проиграли…

Стрелок сдавленно застонал и обмяк .

– Откинулся Борода? – поинтересовался Котяра и осекся. – Вот дьявол, а ты откуда?

Рядом возник кто-то неслышный, быстрый, опасный. Пахнуло хорошо знакомым ароматом мяты и сосновой смолы. Из груди вырвался вздох. Зульфат. Руди едва не разрыдался и полез обниматься.

– Здорово, – Зуля мягко отстранился, не до телячьих нежностей. В нем что-то неуловимо изменилось, лицо усталое, почерневшее, в глазах сгустки тьмы, левая щека расцарапана. – Помоги.

– Привет старый бродяга, – губы Стрелка дрогнули.

– Вот что бывает, когда меня рядом нет, – Зуля вытащил шприц-тюбик, вколол обезболивающее в бедро прямо через одежду и приказал. – Расстегивай, bleat, xuli, сел?

Рудольф спохватился и принялся расстегивать китель мокрый от крови. Куда девался акцент? Что за херня? Стрелок сдавленно зашипел.

– Слышишь меня? Егор? – Зульфат вытащил из аптечки перевязочные пакеты. – Не из такой беды выбирались. Заваруху в Ольгино помнишь?

– Помню. – слабо улыбнулся Стрелок.

Руди осторожно распахнул камуфляж. Жопа полная. В груди два отверстия успевших закрыться, кровь приостановилась, налипнув толстыми, багровыми кляксами.

– Поднимай, – Зуля принялся со знанием дела накладывать повязку, бинтуя крест на крест и перекладывая ватными тампонами. Ловко у него выходило, чувствовалась рука профессионала. Стрельба, меж тем, затихла, отдалилась и разбилась на ряд коротких, яростных перестрелок. Кот уже колдовал над телом фельдфебеля.

– Надо врача, – Зуля бережно опустил Стрелка и поднялся, руки легли на плечи, глаза пытливо смотрели в глаза. – Без доктора он умрет. Ты уходишь в Первоуральск, я остаюсь  прикрывать.

– Тебя убьют, – поперхнулся Руди. Как это, только пришел и опять бросает.

– Даже насмерть могут убить, – согласился Зульфат. – Не обо мне думай, Егора спасай.

–А как же страна Тысячи озер, где вода чистый-чистый, елка высокий-высокий, а олень-сааган берет сахар с руки?

– Ты совсем больной? – вся Зулина простота и добродушие разом исчезли, вместе с остатками смешного акцента. – Егор хотел чтобы я играл роль наивного дурака, а потом предложил тебе убежать. Никакой страны  Тысячи озер нет, я ее выдумал, а ты уши развесил. Иди. Не донесешь Егора, найду тебя и выпущу внутренности.

Руди оторопело замер.

– Эй, эй, сука, верни индейца, он мне нравился! – всполошился Кот, успевший вооружиться автоматом фельдфебеля и напялить разгрузку с запасными магазинами и огромным ножом.

– Заткнись, – Зуля резко обернулся. – Ты поможешь ему, из кожи вывернешься, но поможешь, иначе я заштопаю тебе не только рот, но все дырки до которых смогу добраться без инструментов. Проваливайте, времени сюсюкаться нет.

– Без тебя? – Руди сжался.

– Я что, твоя мамочка? – ощерился Зуля, поднял винтовку Стрелка и отдернул затвор. – Взрослый мальчик, сам справишься, мы и так достаточно утирали твой носик. Иди и делай, что должен, жалеть о последствиях будешь потом. И не надо мне ничего говорить.

Он подошел к Мамчуру, пихнул тело ногой и похвалил:

– Хороший выстрел.

– Ну так, – выпятил грудь Котяра. – Хочешь преподам пару уроков, если сойдемся в цене.

– Хороший для бездаря, – фыркнул Зульфат. – Жалко тварь умерла так легко, я собирался с ним пообщаться по-свойски.

Руди приблизился. Мамчур лежал раскинув руки, как распятый Христос. Мертвые глаза уставились в небо. Крови почти нет, тоненькая струйка засохла на лбу. Из нагрудного кармана выпал знакомый, серебряный портсигар с орлом, свастикой и вязью затейливых рун. Теперь понятно как исчез Клаус.

– Голову испортил, – сокрушенно вздохнул Кот. – Знатная была голова. Дальше будете слюнями измазываться, или мы можем идти?

– Ни пуха вам. – Зульфат закинул за плечи тяжеленный рюкзак и зашагал в сторону выстрелов. Он больше не обернулся, а Руди стоял и смотрел, чувствуя как кусок жизни отломился и ушел навсегда.

– Пялится будешь? – Кот помахал пятерней перед лицом, привлекая внимание. – Я один Бороду тащить должен, мне больше всех надо?

Руди очнулся и поспешил к впавшему в забытье Стрелку. Егор не пришел в себя, даже когда его взяли под руки и потащили в лес. Одолели метров пятьдесят, прежде чем Кот остановился, воровато огляделся и сказал:

– Так, тут посиди, я быстренько, одна нога здесь, другая там.

Руди и пикнуть не успел, как поганец умчался в обратном направлении. Осталось стоять, поддерживая Стрелка. Тяжело, но если опустишь, потом не поднимешь, а эта сволочь может и не вернуться. Остаться в тайге одному, с раненным на руках, удовольствие ниже среднего. Кот сбежал, или приведет своих поглумиться. Стрельба совсем стихла, местные, видимо, прикончили последних людей Пса. Вряд ли кто-то ушел. На это были способны только Стрелок да Зульфат, остальные жалкое мясо, оказавшееся в лесу первый и последний раз. В отдалении сочно ударил одиночный. Винтовку Стрелка ни с чем не спутаешь. Следом еще один, но уже глуше, дальше. Откликнулась автоматная трель. Донесся приглушенный расстоянием крик. Зульфат уводил опасность подальше.

За кустами мелькнула тень. Дьявол, с раненным даже стрелять невозможно, легкая добыча.

– Это я, не боись! – раздался шепот Кота, и бывший пленник, а теперь не пойми кто, показался из зарослей. Рудольф нервно сглотнул, мог бы и сам догадаться. Котяра тащил откочерыженную голову Мамчура, оставляя кровавый след на траве, и улыбаясь с вдохновением девочки получившй на День Рождения розового слона.

– Ты больной?

– Сам больной, чего бы понимал в искусстве, селюк, – оскорбился психопат. – Ну не смог я уйти, не смог! Венец коллекции, жемчужина в короне Британской империи, шедевр!

Руди отвернулся и промолчал. Спасибо Господи, угораздило остаться с вооруженным маньяком один на один вдали от цивилизации. Чуть расслабишься и все, твоя голова уже коллекционируется.

– Жаль ни времени ни материалов для обработки нет. – посетовал Кот, тщательно упаковывая голову в тряпочку и пряча на дне рюкзака. Рюкзак миленько округлился. Ни дать, ни взять, потрепанный жизнью футболист, спешащий на тренировку. – У тебя котелок есть?

– Ну есть, – отозвался Руди чувствуя скрытый подвох.

– Отлично, ночью одолжишь, кожу сниму, башку выварю сколько успею, потом, долгими, зимними вечерами, смастерю шикарную пепельницу или кубок пиво пить. Будешь еще клянчить и завидовать черной завистью.

– Непременно, – равнодушно отозвался Рудольф. – Может поможешь?

– Ну естественно, обожаю помогать, если день проходит без доброго дела, так заснуть не могу, ворочаюсь и стону. – головорез подхватил раненого с другой стороны. – Ну с Богом! Сейчас утопаем насколько возможно и организуем носилки. Вперед сестры милосердия!

За последующие шесть часов одолели километров пять. Такими темпами до Первоуральска идти месяца три. Стрелок в себя не пришел. Однажды открыл глаза, огляделся, и вновь провалился в тяжелое забытье. Звуки боя давно стихли, на лес опустились первые, робкие сумерки, солнце коснулось горизонта прямо по курсу, окрасив небо кроваво-багровыми отблесками. Ночь все ближе, и соседство с психопатом заставляло нервничать все больше и больше. Надо быть последним придурком, доверяясь ему. Хитрый дьявол, улыбается, шуточки шутит. О человеколюбии и помощи ближнему, пусть девкам в борделе поет. С другой стороны, хотел бы убить, давно бы убил, никто особенно ему не мешал. Какие мысли гнездятся в воспаленном разуме нового друга? А неизвестность страшит больше всего, надо срочно превращать это в известность, опередив маньяка на пару ходов.

Руди сдавленно застонал.

– Ты чего? – забеспокоился Кот.

– Спину свело, – пожаловался Рудольф. – Боль адская.

– Вот неженка. Прикажешь тебя тоже нести?

– Я сам. Давай отдохнем? Ночь скоро.

– Да, прямо сейчас устелю постельку и промурлыкаю колыбельную. День, ночь, не имеет значения, ну разве темнее чутка. Мы тут не в игрушки играем. Будь мужиком.

Рудольф споткнулся и едва не упал, изображай крайнюю степень угнетенности духа и тела.

– Слабак, – фыркнул Кот. – Мы так далеко не уйдем. Я понесу Бороду, но совсем немного, давай.

Руди освободился от ноши и сделал пару шагов назад.

– Тяжелый зараза, – проскрипел Кот.

– А теперь осторожно положи его, – мило улыбнулся Руди, направив винтовку подельнику в грудь. – И без глупостей, руки дрожат.

– Чего?

– Осторожно положи его, – терпеливо пояснил Руди, увеличивая дистанцию. – Или я буду стрелять.

– Говорил папочка: не делай людям добра, – Котяра опустил раненого и глянул с вызовом. – Ты поосторожней с этой железкой, как бы не вышло чего.

– Жизнь поганая штука, привыкай, – Руди повел стволом, ловя каждое движение противника. – Автомат и нож на землю, живо.

Кот выполнил приказ нарочито медленно и поднял руки.

– Я думал мы друзья.

– Так и есть. Отойди.

– Козел ты.

– Друзей не выбирают, – Руди поднял автомат. Холодная сталь STG вселила уверенность. «Гевер», при всех достоинствах, хорошее оружие для охоты, не более. Достал из кармана пластиковый хомут и распорядился. – Затяни себе руки будь добр, мы встаем на ночевку.

Кот глянул волком, но приказ выполнил.

– Теперь лицом в землю, ноги согнуть.

– Тебе бы в тюряге работать, – Кот послушно улегся.

– Хорошие учителя были. – Руди осторожно приблизился и вторым хомутом затянул пленнику ноги. Все вернулось на круги своя. Можно немного расслабится. Место для ночлега не самое подходящее, под задницей сыро, рядом болото, комары сразу потянулись на ужин. Но идти в темноте равносильно самоубийству. Поели говяжьей тушенки, воды осталось около литра. Кот демонстративно молчал. Обиделся падла. Ничего, лучше уж так, чем проснуться с перерезанным горлом. Стрелок совсем плох, бредил на своем языке, звал дочь. Повязка намокла от крови, но не критично, утром можно будет сменить. Глаза слипались, налившись свинцом. Завтра нужно отмотать километров двадцать, сдохнуть, но сделать. Руди привалился спиной к стволу. Небо посерело, появились первые, блеклые звезды. Насмешливо подмигивая, пролетел спутник. Суки, наделали техники за миллионы марок, а толку ноль, неужели в мощную оптику не видно несчастного, брошенного всеми унтертана? Где спасательная команда на вертолетах? Всем срать…

– Ты бы поспал, – подал голос Кот. – Завтра тяжелый день.

– Спасибо, я бодрячком, – Руди поправил на руках автомат, собираясь караулить всю ночь напролет.

– Оно и видно, желаю удачи, бди на здоровье, – пленник, отвернулся набок, закутался в плащ и сладенько засопел.

Вот и буду, – ответил про себя Рудольф, и в следующее мгновение провалился в тяжелый, больше похожий на обморок сон.

Глава 16

Проснулся от одуряющего запаха жареного мяса. Открыл глаза и тут же поспешно закрыл. Ни хрена себе новости. Кот, падла, сидел спиной и переворачивал над углями здоровенные куски мяса, нанизанного на острые прутья. А ведь связывал на совесть. Чуть дальше расположились четверо опасного вида мужиков, в грязных, коричнево-серых балахонах, перетянутых ременно-плечевыми системами, тактическими поясами и потронташами. Руди тихонько пошевелился. Руки-ноги на месте, «гевер» рядом лежит, чудеса. Солнце осветило горизонт на востоке, отгоняя ночной, промозглый туман.

– Доброго утречка, – Кот повернулся и улыбнулся так, что волосы на загривке встали дыбом. – Прошу к столу.

– Привет, – буркнул Руди и встал, делая вид, будто ничего не произошло. Четверо головорезов зашушукались между собой, ухмыляясь и посматривая без особого интереса. Компания живописная: нечесаные, грязные патлы, бандитские рожи, покрытые шрамами, сломанные носы, острая нехватка зубов. На вооружении два незнакомых карабина, с ложами украшенными затейливой резьбой и два STG–48.

– Как ты освободился?

– Ловкость рук и немного мошенничества, – похвастался Кот. – Оковы пали с героя! Обожаю сказки со счастливым концом. На тебя не сержусь, кто старое помянет, тому глаз вон. Начинаем жизнь с чистого листа, договорились?

– Договорились, – Руди покосился на новые морды. – А это кто?

– Мои братья, настоящие лесные волки и истинные джентльмены: Красавчик, Кусач, Валет и Скромняша, прошу любить и жаловать.

Парад уродов оживленно закивал, услышав свои имена.

Красавчик и правда симпатичный, рослый мужчина с черными как деготь, длинными волосами натертыми для блеска какой-то херней. Кусач, пухлый коротышка с кустистыми бровями и выбитыми передними зубами, отчего рот похож на вход в Преисподнюю. Валет суетливый и напряженный как крыса во время беременности. Скромняше далеко за сорок, морда закопченая, глазки прячет. Отличная компания, с такой сразу хочется высадится на побережье Англии девятого века, разграбить ближайшее аббатство, разогнать крестьян, подпалить дома и изнасиловать всех, кто не успел убежать.

– По-немецки не понимают, нрав покладистый, склонны к убийствам, настоящие дети Мертвых земель.

– Очень рад, – соврал Рудольф и поспешил к лежащему неподвижно Стрелку. Бандит совсем плох, горячий как печка, губы запеклись и растрескались кровавой коркой. Без сознания или спит. Повязка заменена на свежую, грудь щедро намазана йодом и отвратительно пахнущей, бледно–зеленой мазью. Лежал на самодельных носилках, корявеньких и грубых, но с виду удобных и крепких. Кот полон сюрпризов и времени зря не терял. Где, интересно, подвох?

– Пока ты нагло дрых, я действовал, – похвастался Кот. – Мог бы и спасибо сказать.

– Спасибо.

– Да ну зачем? Я ведь не за спасибо. Доброта заложена в детях Мертвых земель. Кусач, однажды, с подельником посорился, так даже убивать не стал, гуманно бросил в тайге со сломанным позвоночником. Доброта рано или поздно его и погубит. Жрать хочешь?

– Ужасно, – признался Руди, и подсел ближе.

– С пылу с жару, по личному рецепту, – Кот протянул золотистую лепешку, щедро навалив сверху прожаренного, исходящего паром и жиром мяса. – Угощайся.

Руди на секунду замешкался, некстати вспомнив количество трупов оставшихся на Шарташе. Вдруг кто знакомый?

– Мясо не ешь? – всполошился Кот. – Может травы? Красавчик живо нарвет тебе сочной крапивы.

– Мясо ем. Наслышан о местной кулинарии.

– А–а–а, – Кот откровенно заржал. – Не переживай, этот олень еще на рассвете скакал по склонам Уральских гор, нагуливая жирок на редких цветах и родниковой воде.

– Я думал у вас только людей едят, – вымучено улыбнулся Руди и набросился на еду, разрывая лепешку и заглатывая мясо почти не жуя. Вкуснотища, особенно когда неделю толком не ел.

– Наговоры завистников и недоброжелателей. У нас все проще намного, хочешь ешь человечинку, хочешь не ешь. Ты, кстати, сейчас ешь.

Руди поперхнулся. Ну что за скотина такая?

– Прости, глупая шутка, больше не буду, честное, благородное слово. Давай доедай и потащим Бороду в больничку, кратчайшей дорогой.

– Зачем ты помогаешь?

– Я странный, – Кот поворошил угли корявой палочкой.

– Я заметил. И все же?

– Ты спас мне жизнь.

– Это когда?

– Совсем недавно, забыл? Одноглазый приказал меня завалить, а я вот сижу в приятной компании, а он кормит бурундуков.

– Я не успел.

– Это не имеет значения, важен сам факт. Ты бы этого не сделал, ты не убийца. Я видел как ты слямзил плюшевого медведя. Поступок плохо вяжущийся с образом крутого бойца.

Руди пристыжено замолчал. Все-то видит подлец. Медведь спокойно ехал в кармане рюкзака.

– Вот он, прирожденный убийца, – Кот указал на Стрелка. – Я убийца от Бога, мои ребята убийцы не из последних. А ты всего лишь мелкий щенок, у которого лапки дрожат после каждого выстрела. Ты не из этого мира, должен был давно сдохнуть, но Мертвые земли не забрали тебя. Они выбрали тебя, зачем не знаю, не спрашивай. А сейчас выдвигаемся.

Нет, ну он все-таки конченый псих, – подумал Рудольф, закидывая на плечи тяжелый рюкзак и поднимая винтовку. – Земли выбрали. Такой бред. Абсолютно непредсказуемый тип. Это пугало больше всего.

Кошачьи уроды поднялись, как по команде, и подхватили носилки. Руди отметил, что троица подчинялась Коту беспрекословно и видимым удовольствием.

– Вперед, навстречу приключениям! – возвестил Кот и вальяжной походкой направился в заросли.

Руди поплелся, на ходу разминая отекшие ноги. В коленях весело щелкало, сварливой женой ныла спина. Вроде выспался, а состояние препаршивейшее, сказывается перенапряжение последних деньков. А ведь предстояло отмотать шестьдесят километров в темпе вальса, по тайге и болотам.

– Твои мамочка с папочкой, в курсе, где шляется их непутевое чадо? – осведомился на ходу Кот.

– Вряд ли, – отозвался Рудольф. – Никогда их не видел.

– Везунчик, мои портили мне жизнь достаточно долго. Особливо папаша-покойничек. Старик совершенно не дружил с головой.

– Похоже у вас это семейное.

– Думаешь? Были и у меня подозрения, – задумался Кот. – В сорок четвертом году прошлого века папаня приехал из деревни в город доучиваться, и чуть погодя благополучно загремел в Свердловское гетто, своеобразный филиал преисподней, открытый немцами для несговорчивых аборигенов.

– Я знаю про Свердловское гетто.

– Да? Молодец, а говорят современная молодеж сплошные дегенераты, – похвалил Кот, обходя жуткий хаос, наваленных друг на друга стволов. – Тем лучше, не люблю занудные экскурсы в темные глубины истории. Школа для папочки, понятное дело, на этом закончилась, и он прибился к шайке беспризорников-малолеток. Голодных, забитых и озлобленных на весь мир. В гетто начался голод, человек стал человеку волком. Промышляли воровством, позже стали грабить дома, приучились жрать человечину. Кто брезговал, умирали первыми, а папочка хотел жить. О да, науку выживания они познали в совершенстве. Стали называть себя «Мертвые дети» и творить такое, отчего у меня позже волосы седели. Папочка любил вспоминать те славные времена. Видишь какой я седой? – в доказательства Кот тряхнул шевелюрой, с от силы десятком побелевших волос. – Перезимовали неплохо, а весной гетто начали зачищать. «Мертвые дети», к тому времени, набрались опыта, начали соображать с логикой диких зверей, подготовили тайные, крысиные норы и пути отступления. Как все завертелось, банда спряталась в канализации, и наблюдала, как людей сбивают в колонны и обыскивают дома. Думали им повезло, а немцы, умные говнюки, затопили коллекторы. «Мертвые дети» три дня просидели в кромешной тьме, по горло в ледяной воде и дерьме, натыкаясь на плавающие, раздутые трупы. Ждали пока все утихнет. С тех пор папочка немного повредился в уме. Ну как немного? Полностью.

Кот замолчал, выбирая дорогу среди мрачных развалин. Четверо специфических санитаров с носилками не отставали. Хотелось быстрее выйти из проклятого города, избавиться от жутких, давящих сердце тисков.

– На чем я остановился? – спросил Кот.

– Как отец окончательно раздружился с башкой.

–Ах да, точно. Война откатилась на восток, немецкие войска наводнили окрестности и «Мертвые дети», выйдя из пустого Свердловска, принялись ловить рыбку в мутной воде. Старой власти не стало, новой не было дела до проблем унтерменшей, полная безнаказанность. Право сильного в чистом виде. Разоряли деревни, грабили беженцев, банда каннибалов-малолеток воспитанных жестокостью и повязанных кровью. Название прилипло, страшная слава пошла по всему южному Уралу. А потом этот ублюдок встретил мою мать, чистое, невинное существо с глазами ангела и сердцем тысячи сестер милосердия. Девочка из хорошей семьи, отец преподавал в Свердловском университете, мать была актрисой в драматическом театре. Сами погибли в гетто, а единственную дочь, едва переступившую порог совершеннолетия, успели отправить к родственникам в глухое село. Там ее и нашел мой отважный папочка, во время очередного набега на безоружных крестьян. Взял силой, утащил в берлогу и запер. У него была животная похоть, у нее разбившиеся мечты. Через год в этот ублюдочный мир явился я.

– Романтическая история, – поддакнул Рудольф.

– Ромео с Джульеттой нервно курят в сторонке. – фыркнул Котяра. – Думаешь папаша остепенился? Хрена с два. Любовь, дети, семья и прочее говно сказки для сопливых девчонок. Чудовище остается чудовищем. Не могу назвать его хорошим отцом, а вот ублюдком он был великолепным. Нужда жрать человечину отпала, а он продолжал и кормил нас, неся высокопарный бред про высшее предназначение. К пятнадцати годам я съел больше людей чем было в твоей группе в детском саду. Часть я убил сам, а в девятнадцать укокошил папаню, старый придурок окончательно сбрендил и попытался сжечь мою сестру, увидев в ней рыжего немца из своих кошмаров, с вымершим городом и трупами, плавающими во тьме. Первый экземпляр в моей коллекции, до сих пор, бывает, как выпью, делюсь секретами, разговариваю, а он молчит и не противоречит. Идеальные отношения отцов и детей. Так я стал главарем «Мертвых детей», все, кто что-то имели против меня, той же ночью проснулись со вскрытыми глотками.

– Сурово.

– Суть Мертвых земель. Кровь, грязь и страдания. Я решил это изменить. «Дети» перестали бандитствовать и положили основу армии Хозяина.

– Кто такой Хозяин?

– Потенциально великий и очень скромный человек, придет время и ты узнаешь. Человек, который изменит все.

– Например?

– Весь этот сучий мир, – голос Кота стал зловещим. – Мы заберем свое. Нас много, мы сильны и жаждем крови. О нас не знают, нас не существует, мы заповедник дикарей посреди болот и лесов. Мы глупая сказка. Пусть так. Когда наши враги спохватятся, будет поздно. Мертвые земли придут за ними.

– Враги? – напрягся Рудольф. – Немцы я полагаю?

– И они тоже. В этой войне мы ненавидим обе стороны. Немцев за то, что пришли сюда, Советы, за то, что позволили этим тварям зайти так далеко. Советов давно нет, и должок можно стребовать только с Германии.

Конченый психопат, – вздохнул про себя Рудольф. – Муравей, назначивший врагом бурого мишку. Рейх раздавит эту самоуверенную компанию, как машина лягушку, хвалящуюся перепрыгнуть дорогу. Безумные люди с безумными планами.

– Германия уничтожит вас. Многие пытались бросить вызов, но где они?

– Типичная жертва пропаганды, – фыркнул Кот. – Меньше смотри телевизор. Рейх состарился, погряз в бюрократии, ослабил хватку, дал взойти либеральным росткам. Система дала критический сбой. Империя, не собирающая новые земли обречена. Механизм заржавел, кровь патриотов давно не смазывала застывшие шестерни. Унтерменши служат в вермахте и принимаются на госслужбу. Арийские поселенцы, на окраинах, положили хер на чистоту расы и наплодили кучу кудрявых, смуглолицых ублюдков с немецкими паспортами. Экономика падает, бунты недовольных лишь вопрос времени. На этом приятном фоне Мертвые земли легко обретут свободу и свою государственность.

– Ничего себе планы, – поперхнулся Рудольф. – Кто вам позволит?

– Ближний Восток и Северная Африка пятый год объяты войной. Грязные арабские обезьяны подняли восстание против Германии, грезя новым Халифатом. Взрывают к херам себя и других, режут глотки, насаждают ислам самого изуверского толка. Начинали с камней и старых мушкетов, а сейчас по уровню вооружения не уступают Германии. Может Аллах помог, а может друзья из-за океана. По случайности вся эта кутерьма происходит на территории, где Германия добывает восемьдесят процентов нефти и газа. Так подумай, будет ли дело одряхлевшему Рейху, до бросового куска леса за Уральской грядой?

– Не будет. – признался Рудольф. Кот прав, кругом прав.

– Раньше мы надеялись, что США сцепятся с Рейхом и разожгут атомный Апокалипсис, – поделился мечтами Кот.

– Победителей не будет, – оторопел Рудольф.

– Еще как будет. Два паука, насосавшиеся деньгами, страхом и болью, пожрут себя, обменявшись ударами. Нас не заденет, только полный придурок станет усеивать бомбами пустоту. Миллиард сгоревших заживо и перспектива атомной зимы, малая плата за нашу победу. К сожалению, этого никогда не случится, пламя войны потухло в сердцах по обе стороны океана.

– Может это и позволяет сохранить зыбкий мир?

– К Дьяволу мир, историю делают войны. Мы другие, мы ценим вино, женщин и добрую драку. Сегодня гуляем, завтра нас зароют в безымянной могиле, вот философия Мертвых земель. Полная свобода.

– Недалеко вы уйдете со своей философией, – буркнул Рудольф.

– Это твое мнение, – глаза Кота вспыхнули нездоровым огнем. – Я был в городах на востоке и западе. Где-то меня кормили, где-то били, как повезет. Люди везде одинаковы, слабы и трусливы, прячась в своих огромных, рукотворных помойках. Видел влиятельных и богатых, раздутых от ощущения собственного величия. Я любого сломаю небрежным щелчком. Вы придумали деньги, законы, полицию, адвокатов, пошлую толерантность. Эта муть дает вам зыбкое ощущение безопасности. Вы обманываете себя, потому что наступает момент и вся шелуха мнимой цивильности облетает. Деньги не помогут, если в подворотне тебя встретят лихие ребята и трахнут жену у тебя на глазах. Все законы мира не спасут твоих детей от насильника-педофила. Положение в обществе не заменит тебе проткнутых потрохов. Помогут только сильные руки, верный нож и твердое желание пустить его в ход. А вы…, вы убили зверя в себе. Вы стадо, идущее на убой. Ждите и мы придем.