Текст книги "О Чехове"
Автор книги: Иван Бунин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
В декабре я буду в Москве (Большая Московская гостиница) и, буде пожелаете, пришлю или привезу Вам эту пьесу".
***
А. С. Суворину, 21 ноября, Мелихово.
"Ну-с, пьесу я уже кончил. Начал форте и кончил пьяниссимо – вопреки всем правилам драматического {320} искусства. Вышла повесть. Я более недоволен, чем доволен и, читая свою новорожденную пьесу, еще раз убеждаюсь, что я совсем не драматург".
***
Ему же, 6 декабря, Москва.
..."Завтра я пошлю Вам пьесу, но в рукописи".
..."Юбилей Чупрова прошел удивительно. В нем чествовали чистоту, и энтузиазм был всеобщий. Речи говорились вполне искренно, от всей души; ничего подобного я не слышал никогда раньше. На стипендию собрали 7 тысяч в какие-нибудь три дня. И выходит, что масса тяготеет к порядочности и жадно набрасывается на нее со своими ласками при первой возможности.
Сегодня св. Николая, в Москве малиновый звон. Я встал рано, зажег свечи и сел писать, а на дворе звонили, было приятно".
***
1896
Тихонову-Луговому. 29 марта, Мелихово.
..."Никакой весны нет. Снег, сугробы, шубы и термометр по утрам показывает -11°. Скворцы еще не прилетели, а грачи шагают по дорогам уныло, точно факельщики, очевидно пока они летели, им нечего было есть. Значит, и на юге холодно".
***
И. H. Потапенко, 8 апреля, Мелихово.
..."И скука старая. 3-4 дня поплевал кровью, а теперь ничего, хоть бревна таскать или жениться. Смотрю в бинокль на птиц. Пишу роман для "Нивы".
{321}
***
Ф. О. Шехтелю, 13 апреля, Мелихово.
..."Я строю школу".
***
H. M. Ежову, 13 апреля.
..."Редко у кого не бывало плеврита, и редко кто не принимал креозот. У меня самого уже давно кашель и кровохарканье, а вот – пока здравствую, уповаю на Бога и на науку, которой в настоящее время поддаются самые серьезные болезни легких".
***
Е. M. Шавровой, 18 или 19 апреля.
..."Здоровье мое не ахти. Вчера был на земском собрании (я гласный) и чувствовал себя там "Неуважай-корытом".
***
П. Е. Чехову, начало мая, Москва.
"Пришлите за мной во вторник к курьерскому маленький тарантас. Мальчика и Кубаря.
У Маши на столе лежит письмо для передачи Боголепову.
Плотникам скажите, чтобы без меня не строили крыши. Пусть подождут. Если им понадобится какой лес, то можно послать к Шибаеву или Токареву, если последний прислал смету цен.
Желаю всего хорошего и всем кланяюсь. А. Чехов".
Без обращения! не простил за свое детство.
{322}
***
Суворину, 20 июня, Мелихово.
...
"Был в Москве и шатался там по Ярам и Эрмитажам, не ложился спать две ночи и теперь испытываю недомогание. Когда не спишь долго, то представление о времени путается, и мне теперь кажется, что те сыроватые, серые утра, которые я провел около Москвы, были шесть лет назад.
У меня пышно цветут розы и масса клубники, но все-таки хочется уехать куда-нибудь. Хочется двигаться.
Строю колокольню. Посылаем во все стороны воззвания о пожертвованиях. Мужики подписываются на больших листах и прикладывают тусклую грязную печать, а я посылаю по почте. Ну-с, желаю Вам всяких благ, побольше ершей, поменьше дождя, который бывает в Тверской губ. почти каждый день, и надоедает страшно".
Ему же, 11 июля, Мелихово.
..."цензор выразил готовность прислать мне пьесу, чтобы я сам вычеркнул или изменил места, которые он находит сомнительными".
***
М. О. Меньшикову, 11 августа, Мелихово.
"Завидую Вам, что Вы едете в Ясную Поляну. Я стремлюсь туда всем существом своим, и, должно быть, в сентябре мне удастся побывать там. Я собирался в июне – в июле, но не было уверенности, что я не стесню. Судя по газетным известиям, Ясная Поляна запружена гостями – французами и {323} американцами. Не так давно я встретил на железной дороге доктора, который хвалился мне, что он гостит у Льва Николаевича вместе со своими малолетними детьми и что (вместе) одновременно с ним гостит там и Тищенко, нудный хохол, читавший вслух свою повесть. Вот приехать, когда там этакая компания, было бы не совсем кстати".
***
И. Н. Потапенко, 11 августа, Мелихово.
..."Цензор наметил синим карандашом места, которые ему не нравятся по той причине, что брат и сын равнодушно относятся к любовной связи актрисы с беллетристом. На странице 4-й я выбросил фразу "открыто живет с этим беллетристом" и на 5-й "может любить только молодых".
16-17 уезжаю на юг, буду в Феодосии, поухаживаю за твоей женой".
***
А. С. Суворину, 13 августа, Мелихово.
"Повесть для "Нивы" я кончил. Колокольню кончил. Было освящение школы, и мужики после молебна (который служили три попа) поднесли мне образ, две серебряные солонки и четыре хлеба на блюдах. Один старик говорил речь; говорил очень хорошо. Школа – лучшая в уезде.
...Погода у нас опять жаркая, много грибов. Когда хорошая погода, особливо под осень, то хочется иметь тысяч пятьдесят. Чего бы только я не наделал на эти деньги".
{324}
***
M. П. Чеховой, 20 сентября, Мелихово.
"Милая Маша, если успеешь, купи у Иммера 100 тюльпанов (одинаких), а то весной мы будем без цветов".
***
Щепкина-Куперник.
"У всех Чеховых есть одно свойство: их, как говорится, "слушаются" растения и цветы – "хоть палку воткни, вырастет" – говорил А. П. Он сам был страстный садовод и говорил, так же как Чайковский, что мечта его жизни, "когда он не сможет больше писать", – заниматься садом".
Чайка
М. П. Чехову, 15 октября, Петербург.
"Моя "Чайка" идет 17-го октября. Коммиссаржевская играет изумительно. Новостей никаких. Жив и здоров. В Мелихове буду около 25-го октября или в конце октября. 29 земское собрание, на котором мне надо быть, ибо будет разговор о дороге".
***
А. С. Суворину, 18 октября, Петербург.
"Печатание пьес приостановите. Вчерашнего вечера я никогда не забуду, но все же спал я хорошо и уезжаю в весьма сносном настроении".
..."В Москве ставить пьесу я не буду. НИКОГДА я не буду ни писать пьес, ни ставить".
{325}
***
А. И. Сувориной, 19 октября, Мелихово.
..."Я уехал не простившись. Вы сердитесь? Дело в том, что после спектакля мои друзья были очень взволнованы; кто-то во втором часу ночи искал меня в квартире Потапенки; искали на Николаевском вокзале, а на другой день стали ходить ко мне с десяти часов утра, и я каждую минуту ждал, что придет Давыдов с советами и выражением сочувствия. Это трогательно, но нестерпимо. К тому же у меня заранее было предрешено, что я уеду на другой день независимо от успеха или неуспеха. Шум славы ошеломляет меня, я и после "Иванова" уехал на другой день. Одним словом у меня было непреодолимое стремление к бегству".
***
А. С. Суворину, 22 октября, Мелихово.
..."пожалуйста, не жалейте, что Вы не были на репетиции. Ведь была в сущности только одна репетиция, на которой ничего нельзя было понять; сквозь отвратительную игру совсем не видно было пьесы.
Получил телеграмму от Потапенко: успех колоссальный. Получил письмо от незнакомой мне Весе-литской (Микулич), которая выражает свое сочувствие таким тоном, как будто у меня в семье кто-нибудь умер, – это уж совсем некстати. А впрочем, все это пустяки".
{326}
***
В. В. Билибину, 1 ноября, Мелихово.
..."Я, конечно, рад, очень рад, но все же успех 2-го и 3-го представления не может стереть с моей души впечатления 1-го представления. Я не видел всего, но то, что видел, было уныло и странно до чрезвычайности. Ролей не знали, играли деревянно, нерешительно, все пали духом, пала духом и Коммиссаржевская, которая играла неважно. И в театре было жарко, как в аду".
***
А. С. Суворину, 2 ноября, Мелихово.
"Да, проживу 700 лет и не напишу ни одной пьесы. Держу пари на что угодно".
***
Т. Л. Толстой, 9 ноября, Мелихово.
"В своем письме Вы спрашивали, нет ли у меня чего-нибудь конченного и не привезу ли я прочесть. К концу лета у меня была готова повесть в 5 листов, "Моя жизнь" (другого названия я не сумел придумать), и я рассчитывал привезти ее с собой в Ясную Поляну, в корректурных листах. Теперь она печатается в "Приложениях Нивы", и я чувствую к ней отвращение, так как по ней проехала цензура и многие места стали неузнаваемы".
{327}
***
Вл. И. Немировичу-Данченко, 20 ноября, Мелихово.
"Да, моя "Чайка" имела в Петербурге, в первом представлении, громадный неуспех. Театр дышал злобой, воздух сперся от ненависти, и я – по законам физики – вылетел из Петербурга, как бомба. Во всем виноваты ты и Сумбатов, так как это вы подбили меня написать пьесу!
Здоровье мое ничего себе, настроение тоже. Но боюсь, что настроение скоро будет опять скверное: Лавров и Гольцев настояли на том, чтобы "Чайка" печаталась в "Русской мысли" – и теперь начнет хлестать меня литературная критика. А это противно, точно осенью в лужу лезешь".
У него какое-то особенное мышление, полное неожиданностей, оригинальность сравнений и т. д.
***
А. С. Суворину, 2 декабря, Мелихово. ..."До сих пор я прокорректировал только "Иванова" и водевили: остались еще не набранными две большие пьесы: известная Вам "Чайка", и неизвестный никому в мире "Дядя Ваня".
Ему же, 7 декабря, Мелихово.
..."Ах, зачем я писал пьесы, а не повести! Пропали сюжеты, пропали зря, со скандалом, непроизводительно".
Ему же, 14 декабря, Мелихово.
..."17 октября не имела успеха не пьеса, а моя личность. Меня еще во время первого акта поразило одно обстоятельство, а именно: те, с кем я до 17-го октября дружески и приятельски откровенничал, беспечно {328} обедал, за кого ломал копья (как, например, Ясинский) – все эти имели странное выражение, ужасно странное... Одним словом, произошло то, что дало повод Лейкину выразить в письме соболезнование, что у меня так мало друзей, а "Неделе" вопрошать: "что сделал им Чехов", а "Театралу" поместить целую корреспонденцию (95 №) о том, будто бы пишущая братия устроила мне в театре скандал. Я теперь спокоен, настроение у меня обычное, но все же я не могу забыть того, что было, как не мог бы забыть, если бы, например, меня ударили".
***
Ф. О. Шехтелю, 18 декабря, Мелихово.
"Теперь о здоровьи. Во мне бациллы, я постоянно покашливаю, но в общем чувствую себя недурно и пребываю в непрерывном движении.
Ходят слухи, что Левитан серьезно болен".
***
1897
97 год. Перепись, больные, поездки в Москву.
"Замучила перепись". Едет в Москву.
Пельмени. "Поужинаем вместе".
1 марта "Затеваем громадный народный театр".
Устраиваю "Спектакль в Серпухове в пользу школы".
Пишет "Мужиков".
"Еду хлопотать по одному делу". (1 марта).
{329}
"Постройка больницы и квартиры для врача". (2 марта).
Едет в Москву (20 марта).
"Нет дня свободного!" "Плюю кровью!" "Плюю кровью" (март).
"Идет кровь" (22 марта).
***
А. С. Суворину, 17 января 1897 г., Мелихово.
..."и население, и врачи давно уже привыкли к форсированной смертности, благодаря дифтериту, тифам и проч. Ведь и без чумы у нас из 1000 доживает до 5-летнего возраста едва 400, и в деревнях, и в городах на фабриках и задних улицах не найдете ни одной здоровой женщины".
***
E. M. Шавровой, 2 февраля, Мелихово.
..."С марта я уже начинаю строить школу; в июне она уже будет готова".
***
А. С. Суворину, 8 февраля, Москва, Больш. Моск. гостиница.
"Перепись кончилась. Это дело изрядно надоело мне, так как приходилось и считать, и писать до боли в пальцах, и читать лекции 15 счетчикам. Счетчики работали превосходно".
{330}
***
А. С. Суворину, 1 марта, Мелихово.
"На съезде актеров Вы, вероятно, увидите проект громадного народного театра, который мы затеваем. M ы, т. е. представители московской интеллигенции (интеллигенция идет навстречу капиталу, и капитал не чужд взаимности)".
..."Художник Левитан (пейзажист), по-видимому, скоро умрет. У него расширение аорты".
***
Л. А. Авиловой, 18 марта, Мелихово.
"Сердитая Лидия Алексеевна, мне очень хочется повидаться с Вами, очень – несмотря на то, что вы сердитесь и желаете мне всего хорошего "во всяком случае". Я приеду в Москву до 26 марта, по всей вероятности, в понедельник, в 10 часов вечера; остановлюсь в Большой Московской гостинице, против Иверской. Быть может, приеду и раньше, если позволят дела, которых у меня, увы!, очень много. В Москве я пробуду до 28 марта и затем, можете себе представить, поеду в Петербург.
Итак, до свидания. Смените гнев на милость и согласитесь поужинать со мной или пообедать. Право это будет хорошо".
***
Г. М. Чехову, 19 марта.
..."освобожден ли от платы Вениамин Евтушев-ский. Скажу тебе по секрету: за Вениамина внес я плату за первое полугодие".
{331}
***
В. Н. Семенковичу, март, Мелихово.
"Я сам нездоров: плюю кровью".
***
Л. А. Авиловой, 22 марта, Москва, Больш. Московс. гост. № 5, Суббота.
"Я приехал в Москву раньше, чем предполагал, когда же мы увидимся? Погода туманная, промозглая, а я немного нездоров, буду стараться сидеть дома! Не найдете ли Вы возможным побывать у меня, не дожидаясь моего визита к вам?"
***
Н. Н. Оболенскому, 22 марта, Москва.
"Приезжайте, голубчик, сегодня в "Славянский Базар". Я заболел".
Ему же, 23 марта, Москва.
"Идет кровь".
Больш. Моск. гост. № 5.
***
В. А. Гольцеву, 23 марта, Москва.
..."Вчера вечером со мной случился скандал: только что сел обедать, как из легкого пошла кровь, которую я унял только к утру. И ночевать пришлось не дома.
Будь здоров и Богом храним.
Воскресенье""
{332}
***
Л. А. Авиловой, 28 марта, Москва.
"Ваши цветы не вянут, а становятся все лучше. Коллеги разрешили мне держать их на столе. Вообще вы добры, очень добры, и я не знаю, как мне благодарить Вас.
Отсюда меня выпустят не раньше Пасхи; значит, в Петербург попаду я не скоро. Мне легче, крови меньше, но всё еще лежу, а если пишу письма, то лежа".
***
А. С. Суворину, 1 апреля, Москва.
"Доктора определили верхушечный процесс в легких и предписали мне изменить образ жизни. Первое я понимаю, второе же непонятно, потому что почти невозможно. Велят жить непременно в деревне, но ведь постоянная жизнь в деревне предполагает постоянную возню с мужиками, с животными, стихиями всякого рода, и уберечься в деревне от хлопот и забот так же трудно, как в аду от ожогов. Но все же буду стараться менять жизнь по мере возможности, и уже через Машу объявил, что прекращаю в деревне медицинскую практику. Это будет для меня облегчением, и крупным лишением. Бросаю все уездные должности, покупаю халат, буду греться на солнце и много есть.
Велят мне есть раз шесть в день и возмущаются, находя, что я ем очень мало. Запрещено много говорить, плавать и проч. и проч.".
"Автора "Палаты № 6" из палаты № 16 перевели в № 14. Тут просторно, два окна, потапенское освещение, три стола. Крови выходит немного. После того вечера, когда был Толстой (мы долго разговаривали), в 4 часа утра, у меня опять шибко пошла кровь".
"Я пишу уже не лежа, а сидя, но, написав, тотчас же ложусь на одр свой".
{333}
***
Ал. П. Чехову, 2 апреля, Москва, Девичье поле, клиники.
"Температура нормальная, потов ночных нет, слабости нет, но снятся архимандриты, будущее представляется весьма неопределенным и, хотя процесс зашел еще не особенно далеко, необходимо все-таки, не откладывая, написать завещание".
***
А. И. Эртелю, 17 апреля, Мелихово.
..."Толстой пишет книжку об искусстве. Он был у меня в клинике и говорил, что повесть свою "Воскресенье" он забросил, так как она ему не нравится, пишет же только об искусстве и прочел об искусстве 60 книг. Мысль у него не новая; ее на разные лады повторяли все умные старики во все века. Всегда старики склонны были видеть конец мира и говорили, что нравственность пала до пес plus ultra, что искусство измельчало, износилось, что люди ослабели и проч. и проч. Лев Николаевич в своей книжке хочет убедить, что в настоящее время искусство вступило в свой окончательный фазис, в тупой переулок, из которого ему нет выхода (вперед).
Я ничего не делаю, кормлю воробьев конопляным семенем и обрезываю по одной розе в день".
***
Н. М. Линтваревой, 1 мая, Мелихово.
"У меня гостит в настоящее время глазной врач со своими стеклами. Вот уже два месяца, как он {334} подбирает для меня очки. У меня так называемый астигматизм, – благодаря которому у меня часто бывает мигрень, и кроме того, еще правый глаз близорукий, а левый дальнозоркий. Видите какой я калека. Но это я тщательно скрываю и стараюсь казаться бодрым молодым человеком 28 лет, что мне удается очень часто, так как я покупаю дорогие галстуки и душусь "Vera Violetta".
***
H. А. Лейкину, 21 мая, Мелихово.
"Во второй половине мая ездил кой-куда экзаменовать школьников, теперь совершенно свободен, ничего не делаю и лишь изредка наведываюсь на постройку новой школы, которая строится по моему плану. Я теперь в уезде что-то вроде архитектора. Вот уже вторую школу строю".
***
А. С. Суворину, 21 июня, Мелихово.
..."На днях был в имении миллионера Морозова; дом как Ватикан, лакеи в белых пикейных жилетах с золотыми цепями на животах, мебель безвкусная, вина от Леве, у хозяина никакого выражения на лице – и я сбежал".
..."Водку трескают отчаянно, и нечистоты нравственной и физической тоже отчаянно много. Прихожу все более к заключению, что человеку порядочному и не пьяному можно жить в деревне только скрепя сердце, и блажен русский интеллигент, живущий не в деревне, а на даче".
{335}
***
1897-98
Ницца
M. П. Чеховой, 29 сентября 1897 г., Ницца.
..."В Ницце тепло, хожу без пальто, в соломенной шляпе. Познакомился с Максимом Ковалевским, живущим около Ниццы в Болье, в своей вилле. Это тот самый М. Ковалевский, который был уволен из университета за вольнодумство и в которого, незадолго до своей смерти, была влюблена Софья Ковалевская. Это интересный, живой человек; ест очень много, много шутит, смеется заразительно – и с ним весело. Готовится к лекциям, которые будет читать в Париже и Брюсселе".
***
И. П. Чехову, 2 октября, Ницца.
"За границей стоит пожить, чтобы поучиться здешней вежливости и деликатности в обращении. Горничная улыбается, не переставая; улыбается, как герцогиня на сцене – и в то же время по лицу видно, что она утомлена работой. Входя в вагон, нужно поклониться; нельзя начать разговора с городовым или выйти из магазина, не сказавши "bonjour". В обращении даже с низшими нужно прибавлять "madame, monsieur".
***
M. П. Чеховой, 15 октября, Ницца.
"...Я не преувеличиваю и с каждым днем все убеждаюсь, что петь в опере не дело русских. Русские могут быть разве только басами, и их дело торговать, писать, пахать, а не в Милан ездить".
{336}
Л. А. Авиловой, 3 ноября, Ницца.
"Ах, Лидия Алексеевна, с каким удовольствием я прочитал Ваши "Забытые письма". Это хорошая, умная, изящная вещь. Это маленькая, куцая вещь, но в ней пропасть искусства и таланта, и я не понимаю, почему Вы не продолжаете именно в этом роде".
***
А. И. Сувориной, 10 ноября, Ницца.
..."Самочувствие у меня прекрасное, наружно (как мне кажется) я здоров совершенно, но вот беда моя... ...
Кровь идет помалу, но подолгу и последнее кровотечение, которое продолжается и сегодня, началось недели три назад".
"Только, ради Создателя, никому не говорите про кровохарканье, это между нами. Домой я пишу, что совершенно здоров, и иначе писать нет смысла, так как я чувствую себя прекрасно – и если дома узнают, что у меня всё идет кровь, то возопиют".
"Погода здесь райская. Жарко, тихо, ласково. Начались музыкальные конкурсы. По улицам ходят оркестры, шум, танцы, смех. Гляжу на все это и думаю: как глупо я делал раньше, что не живал подолгу за границей. Теперь мне кажется, что если буду жив, я уже не стану зимовать в Москве, ни за какие пряники. Как октябрь, так и вон из России. Природа здешняя меня не трогает, она мне чужда, но я страстно люблю тепло, люблю культуру... А культура прет здесь из каждого магазинного окошка, из каждого лукошка; от каждой собаки пахнет цивилизацией".
{337}
М. П. Чеховой, 25 ноября, Ницца.
..."Работаю, к великой досаде, недостаточно много и недостаточно хорошо, ибо работать на чужой стороне за чужим столом не у д о б н о"... (Подчеркнуто мною. И. Б.).
"Не забудь: на Рождестве сотскому Григорию дать 1 рубль, священнику, когда приходит с крестом, не давать меньше 3 р. (Ведь мы кроме денег ничего не даем!); узнай, сколько в Талежной школе мальчиков и девочек и, посоветовавшись с Ваней, купи для них подарков к Рождеству. Беднейшим валенки; у меня в гардеробе есть шарфы, оставшиеся от прошлого года, можно и их пустить в дело. Девочкам что-нибудь поцветистее".
***
В. М. Соболевскому, 4 декабря, Ницца.
..."Я целый день читаю газеты, изучаю дело Дрейфуса. По-моему, Дрейфус не виноват".
***
М. П. Чеховой, 25 декабря, Ницца.
..."О времени своего отъезда в Алжир сообщу своевременно. Поеду в Марсель, потом морем в Африку, увижу там наших скворцов, которые, быть может, и узнают меня, но не скажут".
{338}
***
M. П. Чеховой, 16 января 1898 г. Ницца.
..."Мне стукнуло уже 38 лет; это немножко много, хотя, впрочем, у меня такое чувство, как будто я прожил уже 89 лет".
***
Ф. Д. Батюшкову, 23 января, Ницца.
"У нас только и разговору, что о Золя и Дрейфусе. Громадное большинство интеллигенции на стороне Золя и верит в невинность Дрейфуса. Золя вырос на целых три аршина; от его протестующих писем точно свежим ветром повеяло, и каждый француз почувствовал, что, слава Богу, есть еще справедливость на свете и что, если осудят невинного, есть кому вступиться. Французские газеты чрезвычайно интересны, а русские – хоть брось. "Новое время" просто отвратительно".
***
А. С. Суворину, 6 февраля, Ницца.
"Вы пишете, что Вам досадно на Золя, а здесь у всех такое чувство, как будто народился новый, лучший Золя. В этом своем процессе он, как в скипидаре, очистился от наносных сальных пятен и теперь засиял перед французами в своем настоящем блеске. Это чистота и нравственная высота, каких не подозревали. Вы проследите весь скандал с самого начала. Разжалование Дрейфуса... произвело на всех (в том числе, помню, и на Вас) тяжелое, унылое впечатление. Замечено было, что во время экзекуции Дрейфус вел себя, как порядочный, хорошо дисциплинированный офицер, присутствовавшие же на экзекуции, {339} например, журналисты, кричали ему: "Замолчи, Иуда", т. е. вели себя дурно, непорядочно. Все вернулись с экзекуции неудовлетворенные, со смущенной совестью... Волей-неволей пришлось заговорить о бюро справок при военном министерстве, этой военной консистории, занимающейся ловлей шпионов и чтением чужих писем, пришлось заговорить, так как шеф бюро Sandherr, оказалось, был одержим прогрессивным параличом, Paty de Clam явил себя чем-то вроде берлинского Тауша, Picquart ушел вдруг таинственно, со скандалом..."
***
1898
Мелихово, Москва, смерть отца, любовь
к матери, купчая крепость, участок в Аутке.
***
П. Ф. Иорданскому, 25 июня, Мелихово.
..."По всему видно, что Вы уже сговорили с Антокольским и что памятник в Таганроге будет великолепный. От души поздравляю Вас".
..."Если бы не бациллы, то я поселился бы в Таганроге года на два на три и занялся бы районом Таганрог-Краматоровка-Бахмут-Зверево. Это фантастический край. Донецкую степь я люблю и когда-то чувствовал себя в ней как дома, и знал там каждую балочку. Когда я вспоминаю про эти балочки, шахты, Саур-могилу, рассказы про Зуя, Харцыза, генерала Иловайского, вспоминаю, как я ездил на волах в Криничку и в Крепкую графа Платова, то мне становится грустно и жаль, что в Таганроге нет беллетристов и что этот материал, очень милый и ценный, никому не нужен".
{340}
***
Л. А. Авиловой, 10 июля, Мелихово.
..."Я часто слышу о Вас так много хорошего, и мне грустно, что в одном из своих писем я критиковал Ваши рассказы ("На изломе") и этой ненужной суровостью немножко опечалил Вас. Мы с Вами старые друзья; по крайней мере я хотел бы, чтобы это было так. Я хотел бы, чтобы Вы не относились преувеличенно строго к тому, что я иногда пишу Вам".
***
А. Б. Тарахановскому, 19 сентября, Москва.
"Ну как прошел юбилей? Если весело, то жалею, что не поехал. Я люблю юбилеи и всякие суматохи, когда поют и много говорят".
***
М. П. Чеховой, 23 сентября, Ялта.
"Милая Маша, возьми 1 экземпляр "Мужиков", заверни в пакет и в Москве, при случае, занеси в музыкальный магазин Юргенсона или Гутхейля для передачи "Сергею Васильевичу Рахманинову". Или поручи кому-нибудь занести".
..."Все благополучно. Я здоров. В Севастополе в лунную ночь я ездил в Георгиевский монастырь и смотрел вниз с горы на море; а на горе кладбище с белыми крестами. Было фантастично. И около келий гулко рыдала какая-то женщина, пришедшая на свидание, и говорила монаху умоляющим голосом: "Если ты меня любишь, то уйди".
{341}
***
Ей же, 9 октября, Ялта.
..."местные доктора настойчиво советуют завести себе маленький домик и в Ялте. Такой домик, чтобы уезжая, можно было запирать его и брать с собой ключ".
"Если бы мне через 10-15 лет иметь дом в Ялте и маленький хутор в окрестностях, то я бы ничего больше не хотел для своей старости".
***
М. П. Чеховой, 14 октября, Ялта.
"Отцу царство небесное вечный покой грустно глубоко жаль пишите подробности здоров совершенно не беспокойтесь берегите мать – Антон".
***
А. С. Суворину, 17 октября, Ялта.
..."Мать, вероятно, уже не захочет жить в деревне, ей одной там будет страшно. Должно быть, продадим Мелихово и устроимся в Крыму, где будем жить вместе".
***
Г. М. Чехову, 21 октября, Ялта.
..."когда будешь проходить мимо редакции "Таганрогского вестника", зайди и попроси, чтобы газету высылали не в Лопасню, а мне по адресу: Ялта {342} А. П. Чехову. Теперь уже в Мелихове некому читать "Таганрогский вестник".
***
Л. А. Авиловой, 21 октября, Ялта.
"У меня в октябре умер отец, и после этого усадьба, в которой я жил, потеряла для меня всякую прелесть; мать и сестра тоже уже не захотят жить там, и придется теперь начинать новую жизнь. А так как мне запрещено зимовать на севере, то свивать себе новое гнездо, вероятно, придется на юге. Отец умер неожиданно, после тяжелой операции – и это на меня и на всю семью подействовало угнетающе, не могу опомниться".
"Как бы то ни было, не сердитесь на меня и простите, если в самом деле в моих последних письмах было что-нибудь жестокое, или неприятное. Я не хотел огорчать Вас, и если мои письма иногда не удаются, то это не по моей вине, это против воли".
(Подчеркнуто мною. И. Б.).
***
М. П. Чехову, 25 октября.
..."Послезавтра совершаю купчую крепость. Покупаю участок в Аутке, в 20 минутах ходьбы от моря; чудесный вид во все стороны, на море, на горы: сад, виноградник, колодезь, водопровод... Я уже член Ялтинского о-ва взаимного кредита".
{343}
***
Ему же, 26 октября, Ялта.
"Перспектива постоянного скитанья, с номерами, швейцарами, случайной кухней и проч. пугает мое воображение. Со мной зимовала бы и мать".
"Что касается женитьбы, на которой ты настаиваешь, то – как тебе сказать? Жениться интересно только по любви: жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это все равно, что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша. В семейной жизни самый важный винт – это любовь, половое влечение, едина плоть, все же остальное – не надежно и скучно, как бы умно мы ни рассчитывали. Стало быть, дело не в симпатичной девушке, а в любимой; остановка, как видишь, за малым".
***
М. П. Чеховой, 13 ноября, Ялта.
...
"Что мать думает о зимовке в Ялте? Ей тут будет очень хорошо. Здесь даже кофе дешевле, а главное, тепло, не нужно мерзнуть и угорать, и пожары не страшны. Можно взять сюда и Дормедонтовну, буде пожелает".
..."Будь здорова и весела. Гонорар с "Чайки" пойдет на школу. Если продавать Мелихово, то не оставить ли нам кусочек земли, 10-20 десятин за церковью, во втором участке?"
***
М. О. Меньшикову, 15 ноября, Ялта.
...
"Была сестра, и мы решили, что все останется, как было, по-старому. Лето я буду проводить в {344} Мелихове. Мать привыкла к Мелихову, к хозяйству, пейзане привыкли к нам, а мы к ним, и было бы жаль продавать. Вы пишете, что в Мелихове сыро. Нет, там сухо, летом вовсе не бывает тумана; водораздел".
***
А. С. Суворину, 29 ноября, Ялта.
"У меня пять дней было кровохарканье и вот только сегодня отпустило. Но это между нами, не говорите никому. Я совсем не кашляю, температура нормальна, и моя кровь пугает других больше, чем меня – и потому я стараюсь кровохаркать тайно от своих".
***
М. П. Чеховой, 2 декабря, Ялта.
...
..."Кстати сказать, в Ялте нет ни дворян, ни мещан, перед бациллой все равны, и эта бессословность Ялты составляет некоторое ее достоинство".
Ей же, 6 декабря, Ялта.
..."третьего дня вечером я был на именинах Варвары Константиновны. Торжество происходило не в квартире, а в актовом зале. Танцевали, ужинали. Девиц и дам было несравненно больше, чем мужчин, было два попа, директор мужской гимназии. Тупиков за ужином, со свойственной ему важностью, сказал длинную речь по моему адресу, после чего я дал себе слово уже больше никогда не ходить в Ялте на ужины. Была именинницей и учительница танцов. Вернулся я домой во втором часу".
{345}
***
1899
В. И. Немировичу-Данченко, 6 ноября, Ялта.
...
..."Художественный театр – это хорошее название, так бы оставить следовало. А Художественно-общедоступный – это нехорошо звучит, как-то трехполенно".
***
В. М. Соболевскому, 6 января.
...
..."О своем водворении в Крыму буду еще подробно писать Вам, теперь же писать об этом не особенно весело, потому что я скучаю по Москве. Скучно и без москвичей, без московских газет, и без московского звона, который я так люблю".
***
Миролюбову, 16 января, Ялта.
...
..."Из существующих портретов я считаю лучшим тот, который помещен в "Истории новейшей литературы" Скабичевского (Морского жителя) – снимок с карточки Шапиро, и тот, который имеется в Москве у Асикритова, да еще, пожалуй, тот, что у сестры, снятый в 1898 в Ницце".
{346}
***
M. И. Морозовой, 22 января, Ялта.
...
..."Вы все сидите на одном месте, а это нехорошо. Жизнь дается только один раз, надо ею пользоваться и кутить вовсю. Добродетелью на этом свете ничего не возьмешь. Добродетельные люди подобны спящим детям".
***
М. О. Меньшикову, 27 января, Ялта.
...
"Я продаю свои произведения Марксу на вечные времена... Идут переговоры. Получу деньги – и поеду играть в рулетку. Справьтесь, пожалуйста, в редакции "Начала": продав Марксу свои сочинения, буду ли я иметь право называться марксистом?"
***
С. В. Чеховой, 28 января, Москва.
...
..."Мне очень приятно, что ты была на "Чайке", что я угодил тебе. Мне казалось, что эта пьеса не будет иметь успеха в Москве, а вот она идет уже 10-й раз, и мне из Москвы прислали адрес в красном сафьяновом портфеле за подписью 210 душ, из коих 4 миллионерши, 5 княгинь, одна графиня и одна знаменитая актриса Федотова".
{347}
***
В. Н. Ладыженскому, 4 февраля, Ялта.
...
..."Не забывай, пиши, пожалуйста, пиши, памятуя, что живу я в чужой стороне не по своей воле и сильно нуждаюсь в общении с людьми, хотя бы письменном".
