Текст книги "Заморский рубеж. Западня для леших. Засечная черта"

Автор книги: Иван Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Флинт, то есть кремень… Кок, – запоминая, повторил Михась. – Как бы этот кок, то бишь курий клюв, покороче по-русски обозначить?

– Зови его, если хочешь, курок, – пожал плечами Фрол.

– Точно! Курок, – согласился Михась.

– Так вот, сыплешь порох на полку, прикрываешь крышечкой, взводишь этот самый курок, жмешь, как в фитильных ружьях, на спусковой крючок… – Фрол продемонстрировал работу пистоли. – Порох на полке горит два мгновения, но этого тебе хватит, чтобы подправить линию прицела. Впрочем, так же ты действовал и при стрельбе с фитилем… На, посмотри сам.

Фрол протянул пистоль Михасю, тот осторожно и даже трепетно, с великим тщанием, как огромную драгоценность, взял в руки это новейшее, невиданное, но с первого взгляда полюбившееся ему оружие.

– Две такие же пистоли я сегодня передал с Лосем на наш корабль. Так что вскоре повезем мы их в Лесной Стан, умельцам нашим. Эту дарю тебе.

– Спасибо, – почему-то шепотом поблагодарил Михась.

Удобная полированная рукоять с серебряной шишечкой на конце сама легла ему в ладонь, Михась с восторгом ощутил ее надежную грозную тяжесть. Ему казалось, что в мире нет более изящной и красивой вещи.

– На здоровье! Теперь слушай задание, – подчеркнуто деловитым тоном произнес Фрол, чтобы отвлечь Михася от созерцания пистоли. – Сейчас существует два типа ружейных воспламенительных механизмов: бойковые – ты держишь его в руках и колесцовые. Колесцовый мне добыть не удалось. Слышал, что он чем-то хуже, но это следует проверить. Так что твоя задача – добыть пистоль с колесцовым механизмом и по возвращении привезти с собой в Лесной Стан. Если не удастся добыть пистоль, то можно добыть ружье и снять с него механизм, ибо ружье целиком не спрячешь и тайно не вывезешь. Хотя, конечно, пистоль лучше: там механизм стационарный, и взаиморасположение всех частей фиксировано. Все понял, боец?

– Йес, сэр!

– Ну, а теперь нам пора на важную встречу. Щедро заплатив трактирщику, они вышли на

улицу и зашагали по направлению к главному порту, в котором базировались цвет и гордость Англии: ее боевые океанские корабли.

– А вот и мои друзья, уже поджидают нас! – Фрол указал на двух человек в таком же, как и у него самого обмундировании, стоявших в самом центре оживленного перекрестка двух портовых улиц.

Хотя по обеим улицам двигалась в разных направлениях довольно густая толпа, два сержанта флагманской морской пехоты стояли вольготно, громко разговаривали между собой, не обращая на сновавших вокруг людей ни малейшего внимания, как будто они были одни на безлюдном пустыре. И действительно, толпа обтекала их стороной, образуя вокруг бравых морских пехотинцев довольно обширное пустое пространство.

Фрол с Михасем смело вступили в эту негласную запретную зону.

– Привет, парни! – гаркнул Фрол и незнакомым Михасю жестом поднес раскрытую ладонь к голове.

– Привет, Фроул! – Сержанты точно таким же странным жестом поднесли к головам ладони.

– Господа сержанты, позвольте представить вам моего юного талантливого родственника, кузена. Зовите его Майк.

– Счастлив познакомиться с вами, джентльмены! – почтительно, но без подобострастия поклонился Михась.

– Сержант Ее Величества королевской флагманской морской пехоты Роберт Коул, – пробасил рыжий здоровяк лет тридцати, казавшийся Михасю глубоким стариком. – Заслужишь – будешь звать меня Боб.

– Он заслужит, – заверил Фрол.

Второй сержант был невысок и худощав. Из-под красного головного платка выбивались вьющиеся черные как смоль волосы. Он почти постоянно улыбался, но его холодные темные глаза смотрели напряженно и пристально, и этот взгляд придавал его улыбке какой-то страшноватый оттенок.

– Джонатан Паркс, – с притворной простотой и сердечностью представился он. – Ну что ж, друзья, пойдемте в «Морской лев», посидим там спокойно, поужинаем и побеседуем.

– Как в «Морской лев»? Ты, наверное, хотел сказать в «Морской котик»? – удивленно переспросил Боб.

– Нет, сержант Коул, я сказал именно то, что хотел: в «Морской лев».

– Но ведь там же парни с «Посейдона»… – начал было здоровяк, по-видимому, более простодушный, чем его товарищ, но осекся под взглядом Паркса. – Ну что ж: в «Лев» так в «Лев», – неожиданно согласился он.

Компания двинулась по одной из улиц, заняв ее почти во всю ширь, нимало не заботясь о встречных и поперечных, которые по-прежнему старательно обходили их стороной. Михась, скромно шедший с краю, чуть позади трех флагманских морских пехотинцев, тихонько спросил у Фрола:

– А что это за жест ладонью, которым вы приветствовали друг друга?

– Вот этот? – Фрол, чуть повернувшись к Михасю, незаметно для идущих слева сержантов на мгновение поднес раскрытую ладонь к голове. – Это новомодное военно-морское приветствие, принятое у нас во флагманском экипаже. Пару лет назад корабль адмирала Дрейка был удостоен величайшей чести: его посетила сама королева Елизавета. По приказу адмирала, выстроенные на квартердеке офицеры и матросы, все как один, прикрыли глаза ладонью, показывая, что ослеплены красотой Ее Величества. Королева была восхищена сей галантностью. С тех пор мы стали так приветствовать самого адмирала, офицеров и друг друга. На остальных кораблях эскадры, подражая флагману, уже тоже применяют данный жест. Да и у сухопутных военных, я слышал, такое приветствие начинает входить в моду. Так что осваивай: скоро пригодится!

Когда они вошли в довольно большой трактир под вывеской с вышеупомянутым названием, повторилась практически та же картина, которую совсем недавно наблюдал Михась в «Короне и вороне»: в зале повисла мертвая тишина, трактирщик выскочил из-за стойки и залебезил перед «дорогими гостями». Но, к удивлению Михася, сержант Паркс, бывший, по-видимому, неформальным лидером в честной компании, отказался пройти в отдельную комнату для почетных гостей, а пожелал расположиться в общем зале, правда, за отдельным столом. Перебрасываясь ничего не значащими репликами, они ждали, когда принесут выпивку и закуску.

– Ну, Фроул, – начал разговор Боб, после того, как они, чокнувшись, выпили по доброй полпинты рома. – Мы тебя, конечно, хорошо знаем и весьма ценим, и весьма сожалеем, что обстоятельства заставляют тебя покинуть службу, и готовы для тебя на многое, но твоя просьба о приеме никому не известного юноши во флагманский экипаж выглядит… – Он замялся, подбирая не обидные для собеседника слова.

– Весьма странной, – пришел ему на выручку Паркс.

Они обращались только к Фролу, подчеркивая тем самым, что Михась является для них пустым местом.

– Раз вы меня знаете и цените, – спокойно ответил Фрол, – то должны понимать, что я слов на ветер не бросаю. И если уж я говорю, что кузен мой в бою мне самому ни в чем не уступит, то, наверное, не просто так языком треплю. Да и прошу я вас отнюдь не о зачислении Майка во флагманский экипаж, а лишь о допуске его к соответствующим испытаниям. И если он их не пройдет, то, естественно, никто его и не возьмет в морскую пехоту. Вот суть моего к вам обращения.

– Ол раит, Фроул. Твоя просьба выглядит вполне резонно. Того же мнения, несомненно, придерживается и сержант Коул.

– Разрази меня гром! – горячо, но уклончиво высказался Коул и разлил остатки содержимого пузатой бутыли по кружкам, в основном себе и Парксу, ибо Фрол с Михасем свои порции лишь слегка пригубили. – Эй, трактирщик, еще рому!

– Осторожнее, трактирщик! У этого бравого сержанта и рубаха красная, и платок на голове пылает, как пожар, и если после лишней капли рому и рожа его примет красный цвет, то трактир твой может вспыхнуть ярким пламенем, – раздался внезапно громкий насмешливый голос, перекрывший невнятный пьяный гул трактира.

В дверях стояли пятеро матросов в синих мундирах королевского военно-морского флота. Они только что вошли в заведение, в котором, очевидно, были завсегдатаями, и остановились как вкопанные при виде компании морских пехотинцев, распивающих ром, как у себя дома.

Сержант Коул начал нарочито медленно, как бы нехотя вставать из-за стола. Сержант Паркс продолжал как ни в чем не бывало сидеть на своем месте с безмятежным выражением лица, и лишь его глаза, холодные и внимательные, выдавали внутреннее напряжение и готовность мгновенно вскочить на ноги и противостоять любому нападению. Михась вопросительно взглянул на Фрола.

– Абордажная команда с «Посейдона». Наши заклятые друзья. Единственные парни на всем флоте, готовые схлестнуться с флагманской морской пехотой. Мы пришли в их трактир, – вполголоса кратко пояснил Фрол.

– Все ясно, – также вполголоса ответил Михась. – Я готов. Справлюсь один.

– Только, ради Бога, поаккуратнее. Их все же пятеро.

– Зал просторный, пол не скользкий. Прорвемся!

Фрол кивнул, стремительно поднялся со своего места, положил руку на плечо Бобу, который, потеряв дар речи от наглого оскорбления, молча снимал камзол, готовясь к нешуточной схватке с обидчиками.

– Погоди, Боб, – постарался успокоить приятеля Фрол и обратился к насмешнику, стоявшему во главе группы матросов с «Посейдона»: – Том Мэрдок, ты совершенно напрасно надеешься, что три старых сержанта флагманской морской пехоты окажут тебе честь и снизойдут до трактирной драки с тобой и твоими собутыльниками. Вероятно, ты также думаешь, что сержант Коул, который выбил тебе правый нижний клык месяц назад, сжалится над твоей кривой улыбкой и для симметрии выбьет тебе клык левый. За этим делом тебе следовало бы обратиться к зубодеру. Если у тебя, как всегда, нет денег на лекаря, так и быть, я дам тебе взаймы. А если ты, несмотря на все мои чрезвычайно любезные предложения и исключительно мирные увещевания, полезешь в драку, то тебе и твоим дружкам придется иметь дело не с нами, верными слугами Ее Величества, не желающими марать руки о своих же недостойных сослуживцев, а вот с этим юношей, который приехал сюда издалека с целью поступить во флагманский экипаж. Ему, еще не приступившему к службе в морской пехоте, не будет зазорно надавать под зад жалкой кучке обнаглевших матросов.

– Ты что, издеваешься надо мной, Фроул? – зарычал Мэрдок и ринулся на обидчика.

– Ты догадлив не по годам, Том! – насмешливо ответил Фрол, спокойно опускаясь на свой стул.

Михась одним прыжком встал на пути рвущегося в драку матроса, принял боевую стойку.

Мэрдок, очевидно, был опытным бойцом, поэтому он не стал очертя голову кидаться на Михася (чего, собственно, и добивался своими насмешками Фрол, решивший хотя бы так помочь молодому дружиннику), а притормозил, чтобы оценить противника и дождаться своих товарищей, которые с некоторой задержкой, но смело и решительно последовали за ним.

В это время сержант Коул, оценив ситуацию, также опустился на свое место, хотя и не надев, на всякий случай, снятого камзола. Он взглянул на загадочно улыбающегося Паркса и спросил:

– Так ты за этим и затащил нас в «Морской лев»?

– Ну конечно же, Боб! Наш друг Фроул утверждает, что кузен Майк – его достойная смена. Следует в этом убедиться собственными глазами, прежде чем в нарушение принятых обычаев допускать неизвестного мне человека к испытаниям на право службы во флагманском экипаже. Но теперь внимание: представление начинается! Приготовьтесь, друзья. Боюсь, что Фроул переоценил возможности своего юного кузена, и нам придется его выручать.

Фрол промолчал, ибо сейчас все должно было стать окончательно ясным и без слов. Хотя он и был уверен, что дружинник, поваливший на двухсотверстном переходе трех особников, не положит охулки на руку в обычной драке даже с численно превосходящим противником, все же в глубине души испытывал непривычное волнение. Спокойный, даже чуточку флегматичный на вид, Фрол был одним из лучших бойцов особой сотни. Он был способен сутками сидеть в засаде, но в нужный момент распрямиться, как пружина, и нанести молниеносный смертельный удар. Терпение и настойчивость составляли основные черты его характера. Фрол не обладал ни чрезмерно живым воображением, ни излишней пылкостью. Однако его ум был весьма острым, склонным к глубокому анализу и парадоксальным решениям. Он обладал огромной интуицией, которая питалась и большой начитанностью, и большим жизненным опытом. Несмотря на свою молодость – а Фролу было едва за двадцать, – он уже побывал в двух заморских походах. Первый был, как у всех, испытательным, а во втором, который сейчас заканчивался, Фрол выполнял специальное задание: добыть огнестрельное оружие с кремниевым замком. Задание было настолько важным, что руководство Лесного Стана не решилось доверить его, как обычно, молодым дружинникам, отправляемым в Европу на заключительные испытания, а поручило сделать это уже опытному особнику. И вот теперь, когда все самое сложное, казалось, было уже позади, Фрол начал волноваться, причем не за себя, а за почти незнакомого ему Михася.

Михась тоже испытывал волнение, прежде всего, боясь посрамить Лесной Стан и подвести Фрола. Но, встав в привычную стойку, он действовал, как совершенная боевая машина, отлаженная годами непрерывных тренировок. Тактика предстоящей схватки была ему в целом ясна. Прежде всего, нельзя было допустить одновременного нападения со всех сторон, ибо это означало неминуемое поражение. Необходимо было двигаться так, чтобы перед ним всегда был один противник, закрывающий всех остальных. Просторный зал подходил для такой тактической игры как нельзя лучше. Михась прикинул траекторию и начал смещаться влево. Том Мэрдок, стоявший впереди всех, двинулся за ним, остальные четверо вынуждены были сместиться правее, чтобы обойти находившийся на их пути стол, из-за которого во все стороны поспешно сиганули вмиг протрезвевшие посетители. На какое-то очень короткое время Михась оказался один на один с Томом. Тот, не дожидаясь помощи товарищей, принял боксерскую стойку, которую каких-нибудь пару часов назад демонстрировал Михасю Фрол, и атаковал дружинника длинным прямым выпадом левой, который наверняка был ложным, и вслед за ним должен был идти основной удар правой. Михась, не мудрствуя, поставил глухой блок предплечьями обеих рук, одновременно отклонил корпус, шагнул назад и на отходе нанес короткий и резкий удар стопой по колену выставляемой вперед опорной ноги готовящего удар противника. Матрос с «Посейдона», бывший, очевидно, заводилой в компании своих товарищей, охнув, рухнул на пол.

«Одного вычеркиваем, – усмехнулся про себя Михась. – Теперь мы всех удивим».

Дислокация на данный момент схватки была следующей. Перед Михасем корчился на полу выведенный из строя Том. За ним стояли в полной боевой готовности четверо пока что целых и невредимых противников. Двое из них тут же двинулись к Михасю, с похвальной целью взять его в кольцо, двое других слегка замешкались: начать обход с другой стороны мешал все тот же стол. Пока они раздумывали, то ли на стол вскочить, то ли обежать его слева и зажать врага в клещи, дружинник, прочитавший маневр всей группы чуть раньше, чем они сами его осмыслили и принялись выполнять, с диким выкриком взмыл в воздух и в высоком прыжке атаковал двоих замешкавшихся прямо через тело их лежавшего товарища. Обеими ногами, широко разведенными в стороны, он одновременно ударил двоих матросов, не ожидавших ничего подобного, в голову. Не издав ни звука, они рухнули рядом со своим главарем. Михась приземлился на руки, мягким эффектным перекатом ушел подальше от разворачивающейся в его сторону пары оставшихся на ногах противников, вскочил как ни в чем не бывало, улыбающийся, бодрый и готовый к продолжению забавы.

Матросы, хотя и изрядно обескураженные только что увиденным, сдаваться явно не собирались. Они выстроились уступом и пошли на сближение с Михасем, хотя уже не так рьяно, как в начале схватки. Михась тоже шагнул им навстречу, попытался ударить одного из противников ногой в живот. Он выполнял этот удар слишком уж явственно и прямолинейно, без обманного движения. Такие удары обычно не проходят. И этот тоже не прошел. Матрос четко и сноровисто захватил бьющую ногу обеими руками и тут же принялся выворачивать ее. Второй мгновенно ринулся на подстраховку, чтобы прихватить упавшего Михася на полу. Но Михась и не думал падать. Завершая комбинацию, он толкнулся второй ногой от пола и, используя руки противника как своеобразный упор, продолжая им же начатую подкрутку, нанес тому страшный удар стопой в лицо. Впрочем, Михась все-таки бил вполсилы, и подошвой, а не каблуком сапога с железной подковкой. Матрос, естественно, грянулся оземь, Михась оказался на ногах, причем совсем не в том месте, где его пытался поймать второй противник, руки которого схватили пустоту.

Последний оставшийся в схватке противник пошел на совершенно естественный, но отнюдь не делающий ему чести поступок: достал из кармана складной такелажный нож с широким, чуть искривленным лезвием, раскрыл его и яростно бросился на обидчика всей абордажной команды «Посейдона». Михась, как и любой мастер своего дела, был все-таки артистом, а не простым ремесленником. Проведя четыре удара ногами, он не стал наносить пятый, хотя в данной ситуации такой удар и напрашивался сам собой. Для разнообразия он решил поработать руками. Защита и контратака при ударе ножом снизу, сверху и наотмашь – основа основ, азбука рукопашного боя, которую дружинники Лесного Стана усваивают с юных лет. Противник решил бить снизу. Предварительно он, конечно, попытался обмануть Михася, показав ложный удар в лицо. Девять из десяти человек отшатнулись бы от сверкнувшего перед глазами лезвия, инстинктивно подняли бы руки, чтобы защититься от него. Но Михась как раз был десятым. Предплечьем левой руки он блокировал настоящий удар снизу, одновременно правой рукой поймал противника за плечо, нагрузил, нанес ослабляющий удар коленом в пах и без проблем завернул ему руку за спину, взяв на излом сразу плечевой и локтевой суставы и кисть. В наступившей тишине хорошо было слышно, как мелодично звякнул об пол выпавший нож.

Михась не стал добивать прихваченного им матроса, попросту подтолкнул его к ближайшей скамье, отпустил руку и, когда тот по инерции плюхнулся задом на сиденье, сказал безо всякой враждебности:

– Позаботься-ка о своих товарищах. Надеюсь, я их не покалечил.

Он спокойно прошел на свое место, скромно сел за стол рядом с тремя флагманскими морскими пехотинцами, вопросительно взглянул на Фрола.

– Ну вот, господа сержанты, – своим обычным слегка флегматичным голосом произнес Фрол. – Кузен Майк проучил забияк.

Сержант Коул молча разлил очередную порцию рома по кружкам.

– За тебя, Фроул, – искренне произнес он. – За тебя и твоего кузена, который, несомненно, достоин быть допущенным к испытаниям. Мне почему-то кажется, что он их пройдет. Как вы думаете, с чего бы это мне вдруг стало казаться, сержант Паркс?

– Первый и последний «посейдонец» – профессиональная работа, – проворчал Паркс. – Остальные – спектакль, достойный придворных шутов!

– Ты, Джонатан, всегда был скептиком, – возмутился Боб Коул. – Сам-то от таких ударов ушел бы?

– Со второго раза – обязательно! – не сдавался Паркс.

– А второго раза может и не быть, как тебе наверняка хорошо известно!

– Я согласен с вами, сержант Паркс, – неожиданно вмешался в разговор молчавший до этого Михась. – Применение указанных вами приемов носит весьма ограниченный характер. Но любое оружие имеет тактические ограничения. Просто надо их знать.

– Твой кузен, Фроул, не только ловок, но и умен, – задумчиво произнес Паркс. – Пожалуй, после испытаний я возьму его в свой взвод.

– Эй, убавь-ка площадь парусов, сержант Паркс! Тут, кроме тебя, есть и другие весьма достойные командиры! – обиженно пробасил Боб.

– Вот что, друзья, – вмешался в диалог двух сержантов Фрол. – Я вижу, что парни с «Посейдона» уже очухались. Не пригласить ли их к нашему столу, чтобы вместе выпить за здоровье Ее Величества?

– Прекрасная идея, Фроул! – воскликнул Боб. Паркс лишь нехотя кивнул.

– Ты не против, Майк? – впервые как к равному обратился к Михасю Фрол.

– Конечно, нет, раз господа сержанты согласны, – с подчеркнутым почтением ответил Михась.

Фроул поднялся со своего места, подошел к группе недавних противников:

– Господа, надеюсь, вы не в обиде на некоторую горячность этого юноши? А посему прошу оказать нам честь, присоединиться к нашей компании и вместе выпить за здоровье Ее Величества королевы, интересы которой мы с вами скоро будем защищать плечом к плечу в далеких океанах.

Есть предложения, от которых при соответствующих обстоятельствах невозможно отказаться, и вскоре матросы и морские пехотинцы, преодолев остатки застарелой настороженности и взаимного недоверия, чему изрядно способствовал потекший рекою ром, предались безудержному веселью, время от времени прерываемому вполне патриотическими тостами во славу лучшего в мире английского военно-морского флота.

Михась шагал по территории порта, почти безлюдной в этот вечерний час. Слева от него тянулись бесконечные ряды пакгаузов и складов, закрытых на огромные висячие замки. Сразу за пакгаузами начинался огромный город, его невнятный неумолчный шум сливался с криками чаек и плеском волн, бьющихся о стенки причалов и борта пришвартованных кораблей. Михась двигался, как всегда, легко и стремительно, хотя его движения несколько стесняло непривычное обмундирование флагманского морского пехотинца: короткий камзол с широкими лацканами, обшлагами и внушительного размера карманами, а также довольно узкие панталоны. Одежда лесных дружинников была не в пример удобнее: не очень широкие, но достаточно просторные шаровары, летом – русская рубаха с небольшим стоячим воротничком, весной и осенью – короткая куртка, перехваченная в талии ремнем, зимой – такой же короткий полушубок. Туго повязанный головной платок, давивший на лоб и виски, Михась также с удовольствием променял бы на привычный мягкий берет. А еще его раздражал красный цвет нового обмундирования. Михась привык не выделяться на фоне окружающего пейзажа, сливаться с ним, но сейчас он ярким пятном маячил на фоне серых пакгаузов и такого же серого моря, являя собой для мира прекрасную ходячую мишень. Слово «мишень» возникло в его голове не случайно, ибо было непосредственно связано с целью его прогулки.

Михась шел в первое свое увольнение с флагманского корабля «Принцесса», в экипаж морской пехоты которого он был зачислен полмесяца назад, после интенсивных трехдневных испытаний. Хотя череда препятствий, которую пришлось преодолевать на этих испытаниях, была для него непривычной, он пробежал ее одним из первых. Самым трудным являлось разве что упражнение на силовую координацию всех групп мышц, шедшее в общий зачет: в Лесном Стане таковым являлся подъем переворотом на перекладине, который следовало выполнить как можно большее число раз, а здесь, в английской морской пехоте, вместо этого была «лягушка» – прыжки в упоре лежа, при которых следовало с прямым корпусом оторваться от земли одновременно всеми четырьмя конечностями, при этом успеть хлопнуть в ладоши и встать опять в упор лежа, а не плюхнуться брюхом на землю. Михась подпрыгнул необходимое число раз и даже в этом незнакомом ему упражнении умудрился оказаться одним из первых. Все остальное – стрельба (к радости Михася, только из аркебузы, без всяких там стрел), рукопашная, фехтование, метание ножа, бег, гребля и т. д. – было привычным и знакомым, и здесь Михасю не было равных. Михась бы еще с удовольствием, например, поскакал на коне, покидал аркан, но этого, естественно, от него не требовалось.

Сержанты Коул и Паркс, после долгих споров так и не придя к соглашению, в конце концов кинули жребий, и Михась был зачислен во взвод Джонатана Паркса. Михась усмехнулся про себя, вспомнив забавный рассказ Фрола, присутствовавшего при этом споре, каковой произошел на прощальном банкете в честь отъезда сержанта Фроула на родину, в северное Русское княжество (понятно, Фрол не уточнял, куда именно он едет).

Из монотонных шумов города и моря выделился отдельный, четкий звук, нараставший и приближавшийся, в котором без труда можно было узнать стук копыт. Вскоре Михась увидел и самого всадника, показавшегося из-за угла очередного пакгауза, к которому, очевидно, вела одна из городских улиц. Всадник отличался гордой и властной осанкой, хотя его посадка на низко опущенных, как и у всех английских всадников, стременах, казалась Михасю слегка нелепой. Одет он был в хотя и красный, но явно не военного покроя камзол и белые лосины, заправленные в черные лакированные сапоги до колен. На голове у него была маленькая черная шляпа.

Наряд этот, хотя и не виданный ранее, показался Михасю смутно знакомым. Он напряг память и вспомнил соответствующее описание, слышанное им еще в Лесном Стане, в период подготовки к заморщине: лисья охота, любимое занятие английских аристократов. Всадник явно возвращался с лисьей охоты.

Незнакомец приблизился к Михасю, спокойно и стремительно шагавшему мимо него своей дорогой, и внезапно резко осадил коня.

– Эй, матрос! Стоять! Кто такой? Почему не отдаешь честь? – Незнакомец говорил властным тоном. Он явно привык командовать.

Однако Михась лишь искоса глянул на него через плечо, причем довольно небрежно и презрительно, и продолжил путь, не снижая темпа.

Незнакомец, буквально задохнувшись от гнева, резко развернул лошадь. Он дернул повод так, что благородное животное захрапело и чуть было не закинулось вбок, но, получив шпоры, скакнуло вперед и мгновенно нагнало Михася.

– Ты что же, наглец, не знаешь меня!? – яростно выкрикнул всадник.

– Нет, – равнодушно ответил Михась, даже не удостоив вопрошавшего поворотом головы.

– Но если ты не совсем дурак, то должен был понять, что разговариваешь со своим начальником, офицером! – раздраженно произнес незнакомец.

Михась наконец остановился, повернулся к всаднику лицом.

– Я сначала именно так и подумал, но неуважение и высокомерие, которые вы проявили к Ее Величества морскому пехотинцу, заставили меня в этом усомниться, – со спокойным достоинством ответил дружинник, он же флагманский морской пехотинец.

– Ого, вот это да! Такого в свой адрес мне выслушивать еще не доводилось! – произнес всадник уже совсем другим тоном, в котором прозвучали, пожалуй, даже одобрительные нотки.

– Мой мундир говорит сам за себя, вы же одеты в партикулярное платье, поэтому вам, очевидно, следует представиться первым, – так же спокойно и твердо продолжил Михась.

Всадник осадил лошадь и уже хорошо знакомым Михасю жестом поднес раскрытую ладонь к шляпе, в его глазах заблестели веселые искорки.

– Позвольте представиться, господин матрос, – преувеличенно серьезным и почтительным тоном начал он. – Адмирал флота Ее Величества сэр Фрэнсис Дрейк. Следую с лисьей охоты на флагманский корабль.

Михась встал по стойке «смирно», также поднес ладонь к голове и четко, без смущения и излишнего подобострастия доложил:

– Матрос Ее Величества королевской морской пехоты Майк Русс. Следую с флагманского фрегата в увольнение, сэр!

– Молодец, матрос! Достойно ведешь себя по отношению ко всяким неизвестным штатским… Русс… Что-то знакомое. Ага! Ты, видимо, родственник храброго сержанта Фроула Русса, который на днях вышел в отставку и отбыл в свою Гиперборею?

– Так точно, сэр!

– И в какой же трактир ты направляешься столь стремительно и целеустремленно, матрос? Я, кажется, знаю все заведения, где куролесят мои бравые морские пехотинцы, но ни одно из них не находится прямо по твоему курсу!

– Я направляюсь не в трактир, сэр, а на тренировочную площадку морской пехоты, чтобы поупражняться в стрельбе из кремневой пистоли, сэр.

– Упражняться? В увольнении? Ты второй раз за четверть часа удивил меня до глубины души, матрос. Впрочем, Фроул был таким же. Видимо, все вы, Руссы, такие, – адмирал на секунду задумался, затем, приняв неожиданное решение, усмехнулся и произнес командным тоном: – Ну что ж, пойдем на тренировочную площадку, хочу лично убедиться, что ты действуешь оружием так же ловко, как языком! Держись за стремя!

– Есть, сэр! Но, если позволите, я буду бежать, не держась за стремя. Тут уже недалеко, и я от вас не отстану, сэр.

Михась с детства помнил любимую поговорку воинских наставников Лесного Стана: «Вы, русские дружинники, должны стрелять точнее, чем ханы, и бегать быстрее, чем их кони!» Естественно, Михась не стал говорить эти слова адмиралу, но посчитал не лишним продемонстрировать свою скорость и выносливость в столь любимом занятии, как бег.

Через несколько минут они достигли ворот в высоком заборе, огораживающем обширную площадку для тренировок флагманской морской пехоты. Михась, как и обещал, ни на ярд не отстал от бежавшей широкой рысью лошади адмирала. Из калитки в воротах выскочил часовой, вытянулся в струнку, взял аркебузу «на караул».

Они миновали предупредительно распахнутые часовым ворота и направились к стрелковому рубежу.

– Так из чего ты собираешься стрелять, матрос?

Михась достал из-за пазухи пистоль, рукоятью вперед протянул ее адмиралу.

– Ого! Неплохой экземпляр. Где взял?

– Подарок сержанта Фроула, сэр.

– Ну что ж, покажи, на пользу ли тебе пошел столь ценный подарок.

Михась показал. Он стрелял из пистоли вот уже третий раз, поэтому из десятка выстрелов не допустил ни одного промаха. Впрочем, и при первой стрельбе он промазал только с запредельной дистанции, поскольку сразу не сообразил, что более короткий, чем у привычной пищали, ствол неизбежно приводит к сокращению дальности прицельного выстрела. Этот закон тут же объяснил ему Фрол, помогавший освоить пистоль, и Михась больше не промахивался.

Он заряжал пистоль проворно и быстро, прицеливался мгновенно, стрелял и с правой, и с левой руки.

Адмирал наблюдал за ним с возрастающим изумлением.

– Да у тебя просто талант к стрельбе, Майк! Михася обрадовало, что адмирал назвал его по имени, то есть запомнил и оценил.

– Ничего подобного мне до сих пор видеть не приходилось, – продолжил сэр Фрэнсис Дрейк. – Где ты берешь порох и пули?

– Покупаю на свои деньги, сэр.

– Ну и ну! А из аркебузы ты палишь так же хорошо?

– Еще лучше, сэр, поскольку практики стрельбы из аркебузы у меня несравненно больше, чем из пистоли.

– А ну-ка, проверим, как ты выстрелишь из незнакомого оружия! – Адмирал достал из седельных кобур пару пистолей, богато украшенных золотой насечкой, протянул их Михасю.

Михась осмотрел пистоли, снабженные таким же бойковым механизмом, взвесил в руках, несколько раз прицелился. Затем он поднял одновременно обе руки и поочередно, с очень небольшим интервалом, выпалил сначала из правой, затем из левой пистоли. Обе пули попали в мишень: одна в центр, вторая – чуть в сторону.

– Мне все ясно, матрос, – произнес адмирал, забирая протянутые ему пистоли и вкладывая их обратно в кобуры. – Ты знаешь, что такое спорт?