Текст книги "Бестии"

Автор книги: Ива Одинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5

13 июня, понедельник, 20-00

Наконец-то. Рассосались.

«Гелендвагена» на стоянке нет. Панков отбыл.

Дверь из коридора в приёмную – замкнуть. И дверь в кабинет – тоже.

Техничка придёт только утром.

О, чуть не забыла.

Телефон. Подслушка. У всей дирекции.

Ноу проблем. Спасибо Денишеву. Как, бывало, Нат увидит – потом на нервной почве полдня треплется, не заткнёшь. Никакой сыворотки правды не надо.

Всего-то и делов – вытащить провод.

Ну-с, приступим.

Сняла пиджак. Бросила на ближайший стул.

Аккуратно вытряхнула всё из сумки на стол для заседаний.

Литровая бутылка со «святой» водой.

Связка церковных свечек.

Тяжёленький медный витой ключ на полуметровой нитке (маятник).

Индикатор Стальчинского.

На листе А3, сложенном, как карта с кладом – распечатка: схемы поиска решёток Карри, Хартмана, Витмана и т. д.

Рулетка.

И – на отдельном листке – «Отче наш».

Арсенал охотника за привидениями. На все случаи жизни.

Плюс ясная голова, горячее сердце – и твёрдые руки. Без этого за маятник лучше не браться.

Кольнула мысль: очнулась – после драки кулаками… Всё равно не вернётся…

Ну и пусть. Лишь бы был счастлив. С кем хочет – и где хочет.

А эту штуку так оставлять нельзя. Народ глуп. Понятия не имеют, от чего и как защититься. А ведь сколько про геопатогенки пишут… Сколько всего придумано: преобразователи излучения (не только приборы), микроантенны Соловьёва, дифракционные решётки, пирамидки, воск, войлок, полиэтиленовые плёнки, переложенные чёрной бумагой…

Та-ак. Что у нас здесь?

Ага. Двойная зона действия сетки Хартмана. Проходит как раз через рабочий стол и кресло. С севера на юг. Риск сердечно-сосудистых.

Нет. Не то. Подсобку не затрагивает.

Ну-ка, а узлы? Узлы Хартмана дают ишемию сердца и мозга, астму, ревматизм…

Есть один. У двери в приёмную.

Тут цветок стоял. Который уже год как сдох. А ещё раньше – аквариум. С тем же эффектом. Помню, Суханов Шахову жаловался…

Значит, измеряю правильно.

Но – не то. Далеко.

Не то что узел – хоть бы линия попала на подсобку…

Так. Теперь – сетку Карри. «Стены» найти легче. Пересекают линии Хартмана по диагонали, между собой перпендикулярны… Ага, вот. Полосочка второго порядка. Тридцать сантиметров в ширину – с северо-запада на юго-восток. Наискось через подсобку.

Маловато будет. Вот если б ещё одна – в пересечении… D-зона, как их называют.

А хоть бы и D-зона.

Мало.

Мало для источника такой свирепой мощи.

Та-ак… А что у нас по линиям Витмана?

Да то же самое. Ни одна не попадает.

Что сетка Стальчинского не в тему – без индикатора ясно, могла б не брать. В её G-зонах вода «живой» становится. А здесь – ничего живительного.

Линии Пейро, Альберта… нет, это уже мелочь. Погоду делают лишь решётки Карри-Хартмана. Особенно узлы. Мощней и хуже их влияют лишь подземные воды. Которые я искать не умею – но точно знаю: под этим районом их нет. Иначе «ЗИП» построили бы в другом месте.

Но даже подземные воды не дают такой страшной мощи. Такой леденящей жути, которой буквально тянет из подсобки.

Я свернула лист с распечатками. Машинально убрала в сумку.

Подошла к двери в подсобку.

Разгильдяйски распахнута. Как сломали замок ещё при Суханове – так и есть.

Крошечная – два на три – комнатёнка. Где и что тут может таиться?

А факты – налицо. Геопатогенки дают чёткую симптоматику: бьют по центральной нервной системе (падают память и работоспособность, возрастает раздражительность; на пустом месте возникают мигрени), по гормональной. Особенно по иммунной – всякие хронические вялотекущие и т. д. В худшем случае – онкология. В лучшем – бессонница или т.н. «мертвоподобный» сон, что не освежает, а истощает сильней тяжёлой работы. А судороги в ногах, жжение, зябкость, онемение конечностей, дистония… это уже так, мелочёвка.

Примеры.

Тиг. Спортсмен-экстремал, ещё и морж. На третий месяц пребывания здесь свалился с воспалением лёгких. Две недели в больнице. Не раз, входя с документами, замечала на столе пузырьки с иммуномодуляторами.

Суханов Георгий Валерьевич. Предшественник Тига. По вечерам частенько забегал к Шахову – принять коньячку. От бессонницы. Последние пару месяцев перешёл на корвалол. И из простуд не вылазил. Резко – меньше чем в неделю – уволился. По слухам – сердце. Странно. Из московского офиса, матёрый управленец – а тут за десять месяцев спёкся?

Суренцова Милана Кирилловна. Предшественница Суханова. Пять лет пробыла директором по внешнеэкономическим. Лично знать не довелось. Но, если верить местному радио ОБС (одна-баба-сказала) – страдала жесточайшими мигренями. Особенно в последние месяцы здесь. И даже в июне под строгие пиджачки надевала лишь водолазки – кашемировые или из ангоры. Дама хладнокровная во всех отношениях. Правда, стоило уйти в ЗАО «Элтима Метроникс» – вроде пошло на лад. Но инфа не проверена.

Все трое – трудяги. Буквально ночующие на работе. И как один – с бессонницей.

А ещё не будем забывать про Эльгу Ремез, бессменную секретаршу Суренцовой. Раздражительность, гормональные скачки, иммунитет ниже среднего… и это лишь то, что бросалось в глаза. А ведь сидела в приёмной. В подсобку заходила лишь забрать посуду. Её преемница Лиза к кардиологу ходит, как на работу. Двадцать лет девчонке! И ведь началось это безобразие уже здесь. И вряд ли потому, что так уж Суханов обижал. Тем более – Тиг.

А сами они имели обыкновение сидеть там до полуночи. За столом, что пожизненно стоит так, что сидеть приходится спиной к подсобке. Сдвинь кресло на метр вправо – по правой руке сидящего – спинка окажется точно в дверном проёме. Но и без того дозы будешь получать, как чернобыльский ликвидатор.

Совпадения?

Не слишком ли много?

Но откуда взяться аномалии? Этот несчастный узелок Хартмана в углу – мимо которого лишь пробегают?

Мало. Просто – тьфу.

Но жутью тянет…

Да ну тебя навзничь… Маньячка. Приключений захотелось.

Ещё бы. Шесть лет среди людей. Двухмерных – и глубоко нормальных. Озвереть можно.

Когда-то в детстве мы с друзьями нашли одно такое место. У самого дома. Находили и ещё – но в тот раз от пережитого ужаса отходили три дня.

Потому что там был генератор ультразвука.

А это идея. Вдруг – диверсия? Мало ли покушений на бизнесменов? То трубку отравой опылят, то опять же генератор за стенкой пристроят…

Типун тебе на язык. Ещё чего не хватало. Слава богу, что уехал…

А всё же – проверю.

Я не пропущу. Я знаю, как оно выглядит.

Проверила тумбочку с DVD. Напольную вазу. Даже диванчик – лёгкий, кожаный, из трёх секций – отодвинула. По частям.

Вот только в сейф не забраться.

А там и не прячут.

Нету.

А больше спрятать негде. Всё на просвет.

Ну не бывает ничего из ничего. Только глюки.

От чего? От пассивного курения?

У других, может, и не бывает. А у нас в Новоивлинске что угодно может быть. Не город, а заповедник фантазмов. Хоть «Секретные материалы» снимай. На три сезона хватит.

Пора наконец рискнуть – и войти с маятником.

Туфли оставила за порогом. Шпильки плавности не способствуют.

Ключ не качается. Ни по углам, ни в центре. Ни в поднятой руке, ни в опущенной.

Хм.

А если покачать мыслью?

А фиг вам.

Вот это пространство. Вот это плотность…

Если это геопатогенка – то в доску неправильная.

Веселуха. И так-то мороз по хребту. На улице светло – а здесь полумрак. Не включать же свет.

Терпи, исследователь непознанного. Главные критерии профпригодности: отсутствие брезгливости – и страха.

Взялась – соответствуй.

Та-ак. Что я ещё не пробовала?

Воду.

Босиком пробежала к столу.

Ну и крышка. Как примёрзла. Придётся одолжить у Тига… нет, уже у Панкова ножницы.

С тем же успехом могла бы побрызгать на пол водичкой из-под крана. Или «Спрайтом» из холодильника.

О'кей. Остаётся огонь.

В пучке, плотно обмотанном лейкопластырем – одиннадцать свечек. Загребла в церковном киоске все, что оставались. В принципе не обязательно церковные – но раз уж там оказалась…

Уверенно открыла нижний ящик стола. Тиг здесь держит сувениры с логотипом фирмы – для гостей. Ручки, брелки, органайзеры… должны быть и зажигалки.

Ну и бардак. Панков, что ль, наследство изучал?

Вместо сувениров – кипа бумаг. Визитница. С десяток гелевых ручек.

Без особой надежды сунула руку под бумаги.

Есть. Точно – зажигалка. А рядом – что-то ещё.

Зажигалка. Не из сувениров. Золотая, с гравировкой.

И – фото. Как на паспорт – и по размеру, и в смысле страшности. Что за мымра… Не может быть, чтоб Тиг оставил.

Ох и вкус у вас, Виталий Сергеевич…

Ладно, о вкусах не спорят. Тем более – об отсутствии.

Щёлкнула зажигалкой. Вернула вещицы обратно под бумаги.

Одиннадцать огонёчков. Соцветие. Или созвездие. В темноте красиво.

Сначала – поводить по углам. Вверх, вниз.

Потом – обвести окно.

И лишь на выходе – дверной проём.

Наклоняться неохота. Еще голова закружится. Да и не нужно. На уровне колен – доста…

Резкая боль в сердце. Будто воткнули спицу – и бьют молотком.

Ноги подломились. Грудную клетку сдавило – словно в рывком стянутой смирительной рубашке.

Свечки погасли разом. Раньше, чем упали на пол.

Совсем темно.

Или это в глазах…

Господи, да что ж такое… Чтоб у меня – и сердце?!

Дышать…

Глубже. Ровней. Мизинцы… жёсткий массаж. По десять движений.

Отпускает. Вроде бы.

Вдох. Ещё глубже…

Кашель.

Жесточайший приступ. Обдирающий стенки горла. Выворачивающий наружу больше, чем остаётся внутри.

Горло заполнилось чем-то, похожим на томатный сок – по вкусу и вязкости. Что бы это ни было – взлетело, как ртуть в термометре, прижатом к лампе.

Ещё одна попытка – не вздохнуть, прокашляться хотя бы… Лёгкие должны гонять кислород, а не кровь. Несовместимо с жизнью…

Кровь выплеснулась на грудь. В темноте белая блузка кажется облитой смолой. Такой же тягучий блеск – и медленное сползание. Но от смолы ткань не промокнет в считанные секунды – до самой кожи.

Только б в телефон не… точно, сотовый! На груди под блузкой – несмотря на все страшилки про излучение и т. д.

Но кому звонить?

Что с подсветкой… а-а, кровь. Уже залепила экран…

Звонок.

Кто меня услышал? По какому интуитивному каналу?

Неужто Тиг?!

– Зайчик, что делаешь?

(пытаюсь не подохнуть)

В горле хрип и бульканье.

– Зайчик! Не слышу.

Словно полстакана крови с размаху выплеснули на пол. Слишком вязкая, чтоб разлететься брызгами.

– Нат… я… у Гект… Гектора… офис…

Возглас ужаса. Именно – ужаса.

(будто видит… знает)

– Я… я сейчас! Уже еду! Сейчас… такси!

Пытаясь удержать скользкую трубку в руке, задела «сброс».

Неважно. Она поняла.

Теперь главное – дождаться.

Озноб перестал ощущаться. Животный ужас удушья заслонил даже разлитую в воздухе жуть.

Нет… только не паника, в панике дыхание резче… захлебнусь совсем…

Прислонилась к стене. Голову откинула, будто пытаюсь не заплакать.

Нет… так плохо. Лучше чуть наклониться…

Глотать легче, чем выкашливать. Почти можно дышать…

Ч-чёрт! А дверь?!

У Нат нет ключа. Через окно не бросить – не открою, просто не дотянусь. И не на вахте же ей просить…

Подъём.

Я сказала – п о д ъ ё м.

13 июня, понедельник, 21-00

– Зайчик, ну ты меня напугала!

– Ну прости. Кто ж знал… Зимой только Манту делали, вроде отрица…

– Да ну тебя! Какая Манту? Астма это! У тебя же на пыльцу аллергия. А она в астму часто переходит…

Наивная. От какой-такой астмы так кровью давятся?

Бар «Ардженти». Уютно. Народу мало. Вокруг – на два столика пустого пространства.

Нат затащила. Не жалею. Срочно надо выпить. Гранатового сока, красного вина… нет, лучше коньяка. Может, дрожь пройдёт. Или хоть ослабнет.

От слабости мерно, сильно шумит в голове. Мокрые волосы липнут к щекам. Устала отбрасывать. Пальцы, поглаживающие бокал, на фоне матового тёмного стекла бледные, как клавиши старинного рояля. Дрожат так, что то и дело приходится отодвигать бокал от края.

Морозит. Днём пиджак казался таким жарким – но не сейчас, на голое тело. Хорошо всё-таки, что тёмный… надо же – и от дресс-кода польза, никто не видит, что всё – уже от воды – мокрое насквозь. Брюки – тоже. Горловое кровотечение было не единственным – но это выяснилось позже. При оказании первой помощи. Так и сдохла б там, если б не Нат…

(а может, оно б и к лучшему)

Но самое обидное – блузку пришлось выкинуть. Ту, в которой я была в субботу… Которую расстёгивали его руки…

Зараза, что за день такой… Как оно всё – одним махом…

А завтра?

Там?

Без него?

Ладонь Нат накрыла мои пальцы на бокале.

– Зайчик… Вы с ним так и не говорили?

– Говорили. И не только…

– ДА?!

Молча кивнула.

– Так ты поэтому…? Там, где он… где вы?

– Да мы не там…

С неожиданной силой Нат сказала:

– Слава богу, что не там!

– Почему? Никто б не помешал.

– Нет! Там… там плохое место!

Я подняла глаза.

– С чего ты так решила?

– Чувствую. Это ещё с Миланы началось.

– Думаешь?

– Да я сколько раз там была!

– Нат, выкинь из головы. Охота сплетни повторять…

– Не сплетни. Про это место никто не говорит. Я одна чувствую. А ты… ты же сама говорила – боишься там.

– Суханова я побаивалась. Пока не подружились. А ты вот до сих пор боишься. Если директор – это не значит, что кусается.

– Думаешь?

– Не думаю, а знаю. И офис как офис. Слышишь? Не накручивай себя. Серёжей вон лучше займись. Раз даже у меня получилось…

Вот чутьё. Для человека – поразительно.

Но… незачем тебе знать.

Это – для таких, как я.

Меченых.

…Почему у меня чувство, что меня «распечатали»?

Глава 6

14 июня, вторник, 10-00

Опоздала. Шахова не застала.

На планёрке.

Чтоб он там и остался… Чтоб они вообще все провалились…

Зеркало хочется замазать чёрным маркером. Ну и рожа… Глаза опухшие. Губы – будто на морозе целовалась. Два ногтя сломаны. Кому – бутылочку с соской, чтоб заснулось легче, а кому – обои подрать над кроватью. И наволочка изгрызена в трёх местах. Только и радости, что – не вены. А когда-то пыталась…

А теперь знаю – эта дорожка ведёт в никуда. И в конце концов – обратно.

Вернулась к столу. С размаху рухнула в кресло.

Только три дня назад сидела здесь – когда он сказал: «Какие планы на вечер?»

А теперь даже не могу вспомнить его лицо. На лица памяти нет.

Лишь улыбку.

Лишь то, какая она лучезарная…

Зря открыла фотку. Только хуже… Ещё больней…

Слёзы не остановить. Словно нагнетают под давлением. Две капнули на письмо. Как раз на то место, куда надо вписать номер регистрации. Придётся переделывать. Ну и чёрт с ним.

Машинально рука нашарила в ящике стола тёмные очки.

Самое то.

Если глаза – зеркало души… пусть в мою не заглянет никто.

Приступ кашля.

На ладони кровь. Совсем чуть-чуть.

Проходит. Завтра уже не будет.

Как не останется и отпечатков его губ – на спине, плечах… Даже с такой прозрачной кожей – неделя. Максимум.

А если татушку…

Кого я хочу обмануть?

Когда говоришь «халва» – во рту становится сладко. Иногда.

Но желудок этим не наполнишь.

Идиотки кусок… Какого чёрта не осталась на ночь?! Будто дома ждали…

Треснула по столу.

– Что случилось?

Шахов.

Нарисовался – хер сотрёшь.

– Ничего, Дмитрий Олегович.

– А всё-таки?

Ну, тупой…

– Ничего. Всё нормально.

– Зайдите ко мне… будьте любезны.

В кабинете шлёпнула папку с почтой на угол стола. Жест – на грани, за которой уже демонстративность.

Шахов говорит по прямому. На секунду зажал трубку ладонью.

– Сделайте, пожалуйста, кофе.

Ну почему бы и нет? Раз в квартал…

Прошла в комнату отдыха.

Две минуты – пока чайник не закипит.

И – до обеда можно не заходить.

Глубокий вздох за спиной. Быстрые шаги. Ветер от движения. Руки на плечах. В самое ухо шёпот:

– Ты меня когда-нибудь простишь?

Никогда.

Не надо было указывать – с кем мне кокетничать, кому улыбаться.

Ненавижу. Отстреливать вас таких надо. Очередями резать. Пока, как мокрый хлеб, не развалитесь – а плечо отдачей не раздолбит.

– Ну что ты со мной делаешь, а, стерва ты… как тебя ещё просить?

Бесполезно.

Кстати, обмусоливать шею – тоже.

И голова закинута вовсе не от кайфа. Чтоб подавить резь в горле. Опять кашель.

– Бестия чёртова… бестия моя зеленоглазая… полгода меня не пускаешь… Смерти моей хочешь?

Идея неплохая.

Но – не обязательно.

Сняла очки. Повернулась.

– Меня работа ждёт.

– Твоя работа – делать так, чтоб мне жить хотелось!

Дешёвка. Кто бросается громкими словами – помрёт последним.

Как спасатели определяют – кто сильней пострадал в аварии? Легко. Тот, кто молчит.

– В моей должностной инструкции такого пункта нет. Вопрос закрыт.

Рука остановила в развороте – и она же не дала упасть. Дрожащие скрюченные пальцы впились в плечо. До первого сустава. Прижал к стене.

Да пожалуйста. Всё равно – что он есть, что нет его…

Может, наконец дойдёт – как он мне противен. Или ему всё равно? Лишь бы не отпихивали? Не мешали всунуть?

Тоже мне…

Человечек.

Ничтожество.

Все на один лад. Мужичьё… Даже пахнут одинаково. Безвкусная кожа. Грубый запах. Откроешь глаза – полтинник, закроешь – семьдесят. Меньше надо стресс снимать дешёвой водкой. И смолить дешёвое курево.

Просто рот. Просто язык.

Протоплазма. Шевелящаяся бессмыссленно.

Никакой магии. Ничего живительного. Ничего животворящего.

Даже не противно.

Пустошь.

Вот почему не хотела возвращаться – сюда, на плоскость.

Всего три дня назад – небо… а теперь…

Ах ты старый козёл!

Удар локтем в подбородок. Слабо, размахнуться негде.

Астматический шёпот:

– Не-ет… больше не выпущу…

Рука медленно опустилась.

Где-то здесь, на краю столика…

Гладкая поверхность.

Ручка чайника.

Почти кипит.

Тихий щелчок.

Крышка откинулась.

Боль, даже тень боли в предплечье заставляет осторожничать. Опускать занесённую руку… когда-то сломанную.

Да плевать.

Уход влево и – бросок.

Вверх.

Так даже доктор Ройлотт, ужаленный своей пёстрой змейкой, не орал.

Первая радость за утро.

Как сладко…

Да хватит орать. Нет твоей охраны, никто не услышит. И всего лишь плечо. На лицо – ни капли.

– С-сука!

Вот и вся любовь.

Что и т. д.

…Эти кожаные диванчики не рассчитаны на такое приземление. Секции ничем не скреплены. Как раз под такие комнатки – где стены не пустят разъехаться.

Оставь руку, дядя. Я сказала – пусти.

Сам выпросил.

Сбросила клешню с бедра.

Удар. Шпилькой.

Это называется – трэмплинг. С отягощением.

Не нравится?

А придётся.

Шарахнулся. С рёвом, как раненый бык. Если б не жалюзи – жёсткие, не пустили – вышиб бы стекло спиной.

Медленно встала. Подняла слетевшую туфельку. Держа за носок.

Может, хоть для этого сгодишься…

Успел вскинуть руки.

Расслабься. Глазки не трону. Хотела б – так ещё б кипятком… А всякие там аффекты – отмазка для двухмерных, не более.

Но рубашку придётся выкинуть.

На десятый раз занесённую руку остановило ощущение мелких тёплых брызг на лице.

Кровь.

Ноги подломились. Лицо ударилось о колени. Желудок вывернуло. Будто взорвался – как сжатый в руке воздушный шарик с водой.

Не может быть. Не может быть, чтоб так рано… Неужели тот день…

Глава 7

Девять месяцев спустя

8 марта, среда, 10-00

День не был безопасным. Но спустя три недели пришло то же, что и обычно. Но я всё равно купила тест на беременность. А через месяц – ещё один. Ведь бывает же так, что цикл не ломается до последней недели…

Нет… Того, что было, оказалось недостаточно, чтоб воспринять его кровь.

А может, неудачная попытка изгнания демона сделала своё… кто теперь скажет…

Подумать только… Сегодня бы у двери стоял чемодан с бельём для роддома (я с ненавистью посмотрела на пустой угол, ни в чём не повинный), а то уже и…

Карине Тоневой повезло трижды. Спасённая жизнь. Здоровенькие близняшки. Законный брак с любимым мужчиной. Дай им бог счастья.

Единственная весть, полученная из той, прошлой жизни. Чисто случайно. Остальное я отрезала наглухо. Раз и навсегда.

(как и в прошлый раз)

Так, всё, хорош мечтать. Переводить кто будет – Abbyy Lingvo? К вечеру надо добить пять страниц. Турбизнес, раздел доклада для международной конференции. Успею – получу заказ целиком. Полгода – маловато, чтоб зарекомендовать себя среди работодателей сайта TeleJob.ru. За крупные заказы пока приходится бороться по конкурсу. Но то, что удаётся выцарапать из зубов – хорошая прибавка к репетиторству. Английский, французский… вот когда пригодились восемь лет вечеров над учебниками. Но ещё год назад об этом всерьёз не думала – на жизнь и то времени не оставалось. А теперь…

Хороша б я была без языков. Вышвырнутая Шаховым в тот же день. Только и успевшая взять сумку и дискету с фоткой Тига. Ещё и сейчас помню перекошенную брыластую физиономию, глаза – как скол айсберга, трясущиеся пальцы, набирающие номер отдела кадров. И кровь на безупречно белом – в отличие от остальной рубашки – воротничке. Из рваной раны на щеке от…

(остановись)

(не вспоминай)

(нельзя)

Передёрнулась всем позвоночником. Кофе выплеснулся на клаву.

Руки машинально перевернули, потрясли. Кофе свежесваренный, где попали капельки – должно ещё покалывать… но даже вылейся на меня всё – боль ожога заслонил бы шок.

Не от вида крови (тем более – мыслеобразной). Не в первый раз её пускаю, защищаясь. Или нападая. Здесь без этого нельзя. Больно много непонятливых.

Шок узнавания. Знакомости ощущения острого кайфа – столь же острого, как и девять месяцев назад. Животного восторга хищника, что только что вырвал глотку чужаку, превосходящему и силой, и весом. Осознания порочности восторга. Противоречащего человеческой – двухмерной – природе.

Ну и пусть противоречит. Я – не они.

Не человечки.

И я это любила. Ещё как любила.

Но не смею помнить.

Потому что тогда придётся вспомнить всё.

И это уже почти произошло… этот сон… опять. Сон, что час назад мучительно скрутил мышцы спины, заставив взлететь над постелью ещё не очнувшееся тело – распрямлённое в мгновенном рывке из положения «лёжа». Почти то, что у йогов зовётся левитацией.

Сон о…

Нет, хватит! Я не помню, что мне снилось. Не хочу помнить.

Но знаю – кто снился.

Против воли знаю.

В таком сне мог явиться только он.

Нет… только не опять…

Ненавижу… н е н а в и ж у.

Решительно нажала Shift F12, потом – Sleep.

Не могу. Не могу сидеть на месте. Хочу на волю.

8 марта, среда, 11-00

– Я не знаю, что мне делать с этою бедой… у неё небесный запах, цвет золотой… Всё, что до него было – не было…44
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Прямо вслух. А почему нет? Машины гудят, из окон орёт музыка. Праздник, мать его.

Серый день. Сухо, не считая редких луж. Ветер почти арктический. Низкие тучи. Может, к вечеру пойдёт снег – хлопьями, как неделю назад. Последний в эту зиму.

Воздух холодный – но чистый, влажный, уже по-весеннему будоражащий. Может, в этом всё дело…

– Поначалу не боялась, думала – пройдёт… но внезапно отказало сердце моё…55
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Зачем мне такая весна… Зачем она мне вообще…

– … я не знаю, что мне делать с этою бедой… у меня на свете было всё – да не то…66
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

– Девушка! Смотреть же надо, куда идёте!

– … сердце по ночам богу молится, просит каждый раз об одном…77
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Навстречу – весёлые нарядные женщины, взъерепененные мужчины с букетами и пакетами. Типично новоивлинское Восьмое марта. И хоть бы один сволоч – из бывших коллег – поздравил. А, чего уж там… Бывшие коллеги – автоматически и поклонники бывшие. Сама же все контакты оборвала давно. Только муж, как порядочный, с утра отзвонился. Ну, правда, тоже давно бывший… зато друг. Мда. Дружить с мужьями (и жёнами) надо. Но выходить замуж за друзей… А когда-то казалось хорошей идеей. Ну не по расчёту же. И не по любви тем более. Какая любовь с этими вот… У них тут другие ценности. Человечки…

– … но я играю эту роль…88
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Взгляд привлёк постер в витрине – девушка в роскошном бюстье. Ну и вешалка. Никакое бельё не поможет. Мужики – не собаки, чтоб на кости бросаться. Как в таких тощих член помещается…

Совсем озверела. Девять месяцев одна. То-то под ковром над кроватью все обои содраны. Хотя казалось бы – в чём проблема? Десятка метров нельзя пройти, чтоб очередная XY-особь не свернула шею вслед медленно крутящим землю ножкам в радикальной мини. Да чтоб вы сдохли все, не хочу я вас, никого! Только одного – с гениальными пальцами и нежно пахнущей кожей. Воспоминаниями о котором только и жила последние месяцы…

– … как две сестры, любовь и боль живут во мне необъяснимо…99
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

На чёрном фоне постера отражение: рыжая красотка, словно с иллюстрации в «Cosmo» к стилю casual. Меховая – а-ля леопард – курточка нараспашку, руки в карманы, волосы треплет ветер, кидая пряди на лицо.

– … тебе и небо по плечу… а я свободы не хочу, не оставляй меня…1010
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Ветер хлестнул сбоку, сбив дыхание. Волосы облепили пол-лица. С мая в салоне не была. Каре давно превратилось в буйную гриву до лопаток, волосы, напрочь отвыкшие от стайлинга, крупно вьются. Небрежность не хуже продуманной. Изюминка образа – юбка «скво» из кусочков вельвета и замши. Точней, и не юбка вовсе, а шортики – но это понимаешь, лишь надев на себя. Мини из мини. Коленки отмёрзли напрочь – но оно того стоит.

Но дело, как всегда, портит взгляд – сумрачно-зелёный, ледяной, как вода в северном море. Не то б мужики вешались, как шары на ёлку. Нет, не рискуют. Лишь слюни пускают по ветру. Издали.

Неясное предчувствие… Томит с раннего утра. А сейчас оформилось в ощущение взгляда в спину.

Следующая витрина – зеркальная. Сделаем вид, что поправляем причёску…

Один решился. Как услышал.

Чёрная «BMW X5», застывшая у бордюра.

Тонированные стёкла. Лобовое – нет, но толку мало. Отсвечивает.

Наблюдатель там. Однозначно.

Рука машинально подтянула сумочку – играючи, будто наскучило крутить на пальцах.

Потихоньку… Незаметно…

Тот самый ножик для вскрывания конвертов. Прощальный – невольно прихваченный – сувенир из шараги.

Лежит сверху. Одно движение – и…

Четырёхгранная рукоять. Не толще шариковой ручки. Светло-коричневое полированное дерево скрыто под слоем лейкопластыря. Чтоб не скользило. Кончик на сантиметр выступает из сжатой ладони. Той же, что рукоять, длины тонкое лезвие. Старательно заточенное. С обеих сторон. Десять вечеров мучений, сбитые в кровь руки… зато и вышла игрушечка. Стилет. Не хуже ножа «Коммандо». Без него не выхожу. Обновить, правда, пока не пришлось – но лишь пока. Район бандитский. Как и соседние. Не говоря уж о подъезде. Пять этажей – ни единой лампочки. Так что готовность постоянная. Только троньте…

Гуманизма не дождётесь. Здешние законы не защищают. Во всяком случае – не тех, кого должны.

Грёбаный двухмерный мир… Всё неправильно… всё через…

Та-ак. Пора двигать.

Машина едет следом. Со скоростью шага.

Стоп. Минуту назад она пролетела в противоположную сторону. Номер тот же. Наконец пригодилась шизофреническая привычка складывать цифры в номерах.

Значит, объехала два квартала. Раньше не повернуть.

Кому ж я так приглянулась? Богатенькому сыночку?

Ну, погоди…

Нейтральная полоса – широкий газон – через полсотни метров кончится. Поворот – и паркинг, совершенно голое место. Придётся выйти на дорогу. Во двор свернуть – не вариант, там везде проехать можно. Останется лишь прятаться в подъезде – а это заведомо ловушка. Нет уж, лучше прямо, тут хоть люди. И сразу нырнуть в магазин…

Только не оглядываться.

Заставила руки опуститься, а пальцы – разжаться. Жаль, куртка без карманов. Будь нож в руке – было б спокойнее…

А мне и так спокойно. И ледяное спокойствие плавно готовится перейти во что-то иное. Забытое почти так же хорошо, как некогда было знакомо.

– Тебе и небо по плечу…1111
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Ярость.

Одно движение со стороны врага – и вспыхнет тёмно-алым. Как фон постера в очередной витрине. Ну давай, родной. Выходи. Открой ротик и скажи: «Девушка, а можно с вами познакомиться?» Порву как рыбу – вот и польза. Глядишь, на душе прояснеет…

– … не хочу, не оставляй меня…1212
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Успокойся. Раздраконилась с утра пораньше. Это уже мания преследования. Мало ли – может, не местный? Хочет дорогу спросить.

Щассс. Дорогу спрашивают на остановках. Это во-первых. А во-вторых, с чего буквально жжёт между лопаток? Странно, что не ниже, было б логичнее.

Тормознуть, что ли, маршрутку?

Не-ет, это успеется. Сперва позабавлюсь.

Отражение в витрине встало секундой позже.

Нет. Это не мания. Это преследование.

Но кто? Уж не Шахов ли?

Да откуда у него такая тачка-то? Он не из тех, что у своей же фирмы воруют. Чего-чего – а этого не отнять.

Дверь справа от водителя открылась.

Но разглядеть фигуру в проёме помешал сильный толчок в плечо.

Пьяненький мужик – хорошо за полтинник.

И что вас разбирает, хотела б я знать… Ваш, что ль, праздник?

Зато – повод оглядеться. Сейчас обернусь – вроде как возмутиться – и…

– Девушка, вас подвезти?

Так может звучать лишь один голос.

Из распахнутой двери «бэхи» улыбается Тиг.

Ни слов. Ни сил двинуться. Лишь из задохнувшегося горла – из самой души – вырвалось недопетое:

– … любимый…1313
  фрагмент из песни «Не оставляй меня, любимый», исп. группа «ВИА Гра»


[Закрыть]

Невозможно.

Глюк. От голода, недосыпа… не знаю, точно глюк!

Но… вот же он, смотрит трёхцветными глазищами. Словно солнце прожгло тучи и слетело на серую улицу – чтоб и здесь осветить все. Человек-праздник. И появляется-то по праздникам.

(я усматриваю в этом тенденцию)

Мозг, холодный, язвительный, вновь заработал на полную мощность. Но язык лишь шевельнулся:

– А… э…

Тиг молча отодвинулся в глубь машины.

Прыжок – сквозь окаймляющие газон кусты. Ветки безжалостно хлестнули по коленям, от десятка дырок в колготках брызнули «стрелки».

Дверь захлопнулась уже на ходу.

– Рвём, пока менты не засекли.

– Нарушаем?

– По-чёрному. Всё ради тебя.

Быстрый, ёмкий взгляд.

– Классно выглядишь.

– Неужто узнал?

– Не сразу, если честно… Вот зараза, что ж ты встал поперёк… Еду – и вдруг… словно толкнуло что-то. Будто что-то пропустил. Дай, думаю, вернусь. Гляжу – та-акая красотка топает.

– Девочку снять захотел – так и скажи. Все вы, мужики, сволочи. Небось, давно забыл, что я в природе есть…

– Не преуменьшай своих способностей – ровным голосом сказал Тиг, глаза держат дорогу, – комплименты и так получишь в неограниченном количестве…

– Подлый льстец.

– Ничего подобного. Просто не привык тебя в таких одёжках видеть.

– Теперь только такие.

Всё, что напоминало об офисе, в первую же неделю безработной жизни отправилось в помойку. Это был реально ка-айф…

– И причёска новая. Но вот ножки… Таких ни у кого на свете нет.

– Правда?

– Серьёзно. Не видел.

– Ну, раз говорит искушённый столичный мужчина… столичный?

– Пока да.

– Надолго к нам?

– На недельку. Переговоры.

– Кого представляешь?

– Себя хорошего. Фирма по… ах ты!

На дорогу выметнулась шальная детвора – чуть не прямо под колёса. Тиг резко вывернул руль. На прежней скорости машина обогнула детей – опередив даже сигнал.

– Ну, народ… Фирму я открыл. «Рэндомайз Интрейд».

– Давно приехал?

– Да только из гостиницы. И тут – ты. Первый знакомый человек. Хорошая примета. Теперь у меня точно всё получится.

– Твоя машина?

– Не-а, я ж самолётом. Друг в Темноречке одолжил. Нравится?

– Ага. Везёт тебе на «бэхи», я смотрю.

Хитро прищурился.

– Спешишь?

– Да нет.

– Поехали на трассу. Надо ж зверя обкатать. А то он злой, резкий…

– Тебя слушается.

– Да уж.

– А где та, шестая?

– Продали за долги, я слышал. Ещё осенью.