Текст книги "В785 (ЛП)"

Автор книги: Ив Лангле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Меня зовут Сет, начальник отдела тайных операций, а это Эйнштейн, главный врач и офицер связи. Ты находишься на судне «выкуси» под командованием Арамуса, самого грубого ублюдка, известного в мире киборгов. Но несмотря на все это, он порядочный хрен. Только никогда не рассказывай ему, что я так сказал.

– Сет! – упрекнул его Эйнштейн, произнеся только имя, но киборга, похоже, это не волновало, если его широкая ухмылка была хоть каким-то показателем.

– Что? Я просто рассказываю ей, как обстоят дела. Она вот-вот встретится с нашим любимым командиром. Лучше уж мы подготовим ее.

– Кого и к чему ты собрался подготовить? – крикнул хриплый голос. – Ты отправил мне сообщение с требованием немедленно притащить сюда металлическую задницу. Лучше бы это было нечто важное, Сет, либо я залью водой твои схемы, чтобы полюбоваться на короткое замыкание. Святое гребаное дерьмо! – огромный мужчина, который протиснулся в комнату, испустил проклятие вместе со свистом.

Бонни помахала рукой.

– Привет. Ты должно быть возглавляешь эту операцию. Меня зовут Бонни, ранее известная B785, или, как генерал любил ласково обращаться ко мне, раздражающая проклятая сука. Но ты можешь называть меня своей новой занозой в заднице, – она широко улыбнулась.

Глава 4

Вид безмолвного Арамуса действительно доставлял огромное удовольствие, особенно его выпученные глаза и дёргающийся мускул на челюсти. Конечно, капитан миссии и король едких возражений не мог позволить кому-то вроде предполагаемого мертвого секс-бота, неожиданного ожившего и дразнящего, долго держать его в шоке.

– Какого хрена тут происходит?

– Эйнштейн поцеловал то, что считал неодушевленным дроидом, и силой своего супер-языка…

– Вообще-то, он использовал только губы, – вмешалась Бонни. – И даже не пытался проскользнуть внутрь.

– …прекрасного принца разбудил спящую красавицу, которая оказалась одной из пропавших и искомых нами женщин-киборгов, – подытожил Сет со слишком большим ликованием.

Арамус перевел взгляд с Бонни на Сета, потом на Эйнштейна, а затем снова на Бонни и хмыкнул.

– Чертовски неправдоподобно. Почему я все время оказываюсь на миссиях, в которых происходит всякая хрень? Почему никогда не могу насладиться мирной поездкой, где единственные задачи – это взрывы военных кораблей-разведчиков и набеги на склады снабжения?

Сет ударил Арамуса по спине.

– Если спросишь моего мнения, то, думаю, ученые, должно быть, засунули какую-то счастливую подкову в твою тугую задницу. Приключения с тобой никогда не бывают скучными.

– Если ты не заткнешься, то я засуну тебе что-нибудь в рот, – прорычал Арамус.

Видя, как Бонни качает головой, наблюдая за обменом репликами между двумя друзьями, Эйнштейн задумался, как это выглядело со стороны. Поняла ли девушка добродушные остроты друзей или приняла перепалку за жестокость, в которой часто обвиняли киборгов?

Используя беспроводную связь, Эйнштейн отправил мысленное сообщение:

«Эй, вы двое, не могли бы прекратить это? Она только что проснулась, а если вы ее напугаете, то Бонни может снова отключиться».

Сет сразу ответил:

«Но ведь он начал первым».

«Я прошу вас обоих прекратить перепалку».

«Или что?» – мысленно прорычал Арамус.

«Эй, а кто-нибудь обратил внимание, что у нее, как и у Хлои с Фионой, нет беспроводной связи?»

Три пары глаз повернулись в сторону Бонни, из-за чего девушка напряглась.

– Что? Почему вы так смотрите на меня? Неужели в моих зубах застрял кусок астероида?

– Ты что-нибудь слышала?

– О чем речь?

– Наш местный хакер пытается спросить, есть ли у тебя беспроводная связь?

– Нет. Ни одна из женщин-киборгов, которых я знала, не имела подобного. Генерал не раз говорил, что мы достаточно опасны и без того, чтобы давать нам возможность тихо переговариваться между собой.

– Наконец, я могу согласиться хоть с чем-то, что сказал человек, – ответил Арамус.

Эйнштейн толкнул его локтем раньше, чем это успел сделать Сет, из-за чего Арамус раздраженно буркнул:

– Что? Это чистая правда.

– Это не так, – отрезал Эйнштейн, вставая на защиту противоположного пола.

– Ха. Подожди немного, парень. Скоро ты придешь к выводу, что я был прав.

– И это сказал мужчина, никогда не общавшийся с женщиной, которая бы в этот момент не кричала и не плакала.

– А вот тут ты ошибаешься, потому что я вообще не утруждаю себя разговорами с ними, – заявил Арамус с самодовольной гордостью.

– Однажды… – пригрозил Сет.

– Однажды что?

– Однажды, я надеюсь, женщина заставит тебя проглотить свои слова.

– Этого никогда не произойдет.

– Ох, произойдет. Я загадываю это желание на каждую падающую звезду, которую вижу.

– Я изобью тебя до полусмерти.

– Я изобью вас обоих до полусмерти, – вмешался Эйнштейн, раздраженный постоянной перепалкой, да еще в присутствии нового гостя. – Извини за это, – обратился он к Бонни. – Мне бы хотелось сказать, что обычно они не ведут себя так, но я ненавижу лгать.

– Оу, не извиняйся за них. Каждый увидит, что они спорят, потому что втайне любят друг друга.

Сет поперхнулся. Арамус выпучил глаза. Оба наперебой начали отрицательную тираду, в то время как Бонни наблюдала за ними с жадным интересом и ухмылкой на губах. Эйнштейн потер лицо рукой.

Когда его тщательно организованный мир успел превратиться в хаос? На самом деле, Эйнштейн знал ответ – в тот момент, когда Бонни ожила и посмотрела на него прекрасными изумрудными глазами.

Независимо от логики, простое прикосновение плоти к плоти не должно было разбудить девушку. Хоть Эйнштейн и почувствовал странный электрический импульс при контакте, он не сделал ничего, что могло бы объяснить ее внезапное пробуждение к жизни. Что же касалось сравнение Бонни их объятий со сказкой, то волшебства не существовало. Поцелуи не будили мертвых людей, даже киборгов. Впрочем, Бонни была ярким примером обратного. Потому что, несмотря на всю неправдоподобность, она стояла здесь, противостоя Арамусу сладкими улыбками и насмешками. Дразня Сета завуалированными намеками, которые действительно задевали обычно невозмутимого агента-киборга. Бонни начинала приобретать яркие живые цвета, тон ее кожи потерял свою серую бледность, сменившись розовым оттенком, а ее щечки и тело преобразились из-за всех минералов и жидкости, которые она впитала, делая ее менее похожей на робота в пользу человека. Женственная. Сексуальная. Дерзкая. Интригующая…

– Думаю, мне нужно присесть, – объявил Эйнштейн, ни к кому конкретно не обращаясь. Так он и поступил. Его разум словно замкнул, борясь за логику. Колени Эйнштейна ослабли, он плюхнулся на кровать и попытался осмыслить происходящее. Он потерпел неудачу в том, к чему привык, и это ему совсем не нравилось. Не в силах справиться с нелогичной чередой событий, Эйнштейн загнал все факты, которые отказывались выстраиваться в логические цепочки, в угол своего сознания для изучения, когда появиться больше времени. Теперь его разум был свободен, поэтому Эйнштейн сосредоточился на более важном. Бонни, и что с ней делать.

«Поцелуй ее еще раз во имя науки. И посмотри, что будет дальше. Ррррр!»

Неправильный ответ. Эйнштейн отбросил неуместную мысль и перебрал оставшиеся, самые неподходящие… и неожиданные. Они тоже были отодвинуты в теперь уже переполненный уголок сознания. Наконец, появилось одно предложение, которое имело наибольший смысл… и вызывало наименьшую тревогу.

– Кто-то должен сообщить Хлое, что ее сестра все-таки жива.

Тишина наступила так внезапно, что Эйнштейн быстро провел диагностику своих слуховых функций.

Бонни прочистила горло.

– Прошу прощения? Ты упомянул Хлою? Мою сестру Хлою? То есть моя сестра, Хлоя, все еще жива? – ее голос становился все громче, но это было не так пугающе, как тот факт, что она делала шаг к Эйнштейну с каждым вопросом, не спуская с него взгляда.

– Если я скажу «да», то ты причинишь мне боль? – казалось, Бонни была готова к насилию, а Эйнштейн сомневался, что сможет ее остановить. Не потому что ему не хватило бы сил или способностей, он просто не думал, что сумеет причинить ей боль даже во имя самозащиты.

Ее брови удивленно выгнулись, когда девушка остановилась.

– Причиню тебе боль? Только если ты не ответишь. Скажи правду. Моя сестра жива?

– Да.

На секунду Эйнштейн задумался, не отправил ли ее обратно в кататоническое состояние, настолько неподвижной стала Бонни. Она сделала глубокий, судорожный и совершенно бесполезный вдох. Никто не произнес ни слова, пока они ждали, что она ответит… или сойдет ли с ума.

Радость осветила ее лицо на краткий миг, прежде чем брови сошлись в яростной гримасе.

– Я убью этого гребаного ублюдка, – наконец, прошептала она. Подняв голову, Бонни пристально посмотрела на Эйнштейна. Несмотря на то, что ее глаза были бионическими, он все равно уловил там боль. Эйнштейну было неприятно осознавать, что он стал причиной такой агонии. – Он ведь заявил, что она умерла. Ушла. Что я больше никогда ее не увижу. А еще он смеялся. Издевался надо мной. Лживый мудак. Мне следовало бы не верить всему, что исходит из его грязного гребаного рта. Когда я доберусь до него, то скормлю ему его же яйца. Нет, это слишком милосердно. Я собираюсь вырвать из него внутренности и повесить на них. Влить кислоту в глотку. Содрать кожу живьем…

– Ты о ком? – осмелился спросить Эйнштейн.

– Конечно же, о генерале, который отвечал за программу киборгов, ну, во всяком случае, женщин-киборгов. Садистскому ублюдку никогда не стоило связываться со мной, – Бонни расхаживала по комнате, пока сыпала угрозами. Вот только эти угрозы звучали нелепо, так как девушка с взъерошенными волосами и босыми ногами была одета только в рубашку. Если бы Эйнштейн обладал чувством юмора, то, возможно, нашел бы ее образ забавным.

– Наконец, она заговорила на языке, который я могу понять, – воскликнул Арамус.

– У него есть имя? – перебил Сет.

– Или еще лучше, может, ты знаешь его местоположение? – спросил Арамус, ударив кулаком по ладони. – Мне бы не помешало немного снять стресс.

– Итак, лично мне нравилось называть его мудаком, но на самом деле его звали генерал Вон. Он был ублюдком, отвечающим за программу женщин-киборгов.

– Никогда о нем не слышал.

Эйнштейн нахмурился. В его банках данных тоже не оказалось ничего похожего.

– Ты можешь рассказать что-нибудь еще об этом генерале?

– Рассказать? Ну, он стар, наверное, где-то за шестьдесят, но в отличие от своих закадычных друзей он не позволил себе расслабиться. Этот мужчина холоднее любой машины, которую он или его приятели когда-либо создавали. Клянусь, понятия эмоций для него не существует. А еще он называл нас чудовищами.

– Он был приятелем генерала Боулдера?

– Возможно. Все военные засранцы в сговоре.

– Ты не в курсе, где он сейчас?

– Уже нет. Сомневаюсь, что он все еще находится на той базе, которую использовал ранее. Когда я отключилась, они были в процессе демонтажа локации. Финансирование было прервано. Видимо, они решили не прибегать к легальным правительственным программам и были пойманы на хищении средств. Они должны были закрыть проект, притом очень быстро. Я так и не узнала, где они решили расположиться. До меня дошли только слухи о том, что они уничтожили доказательства нашего существования и переместили ученых, которые работали над программой.

– Джо наверняка захочет узнать об этом, – пробормотал Сет.

– Джо? Кто такой Джо? – спросила она, остановившись и переступая с ноги на ногу.

В разговор вступил Эйнштейн, так как больше не боялся гнева Бонни:

– Лидер движения освобождения киборгов. Также он является избранным партнером твоей сестры. Они живут вместе на планете, которую мы захватили.

– Моя сестра замужем? – нотка недоверия придавала Бонни слишком человеческий вид.

– В некотором роде. Джо и твоя сестра разделяют глубокую привязанность друг к другу и живут вместе.

– Они влюблены, – протянул Сет, сопровождая все звуками поцелуев.

– Будь я проклята, – тихо пробормотала Бонни, но не с расстройством из-за новости, а скорее с благоговением. – Хорошо, что она нашла мужчину. Хлоя всегда была очень застенчивой. Вам придется рассказать мне об этом парне Джо, которому удалось украсть ее сердце. На самом деле, я хочу знать все, что вы знаете о ней и о том, что произошло, пока я спала. А еще лучше, когда я увижу Хлою и познакомлюсь с ее приятелем? – полная надежд улыбка тронула ее губы и покорила Эйнштейна.

– Три недели, семь дней, четырнадцать часов плюс-минус, – ответил Арамус.

– Так долго! – плечи Бонни удрученно поникли. Эйнштейн чуть не потянулся к ней в знак утешения… нелогичный жест, особенно с его стороны. Он отдернул руку, прежде чем та коснулась девушки. Однако Бонни, должно быть, уловила его прерванное действие и, сделав неожиданное движение, плюхнулась к нему на колени и положила голову на его плечо. Эйнштейн замер. – Ты не можешь ускорить процесс, очаровашка?

– Нет, не может, – прорычал Арамус. – Необходимо соблюдать протокол. Мы должны убедиться, что за нами с последней остановки не проследили военные, к тому же нужно забрать кое-какие припасы, прежде чем отправиться обратно.

– Что за остановка? Вы напали на военную базу? Налет на склад? Нанесли удар там, где это причиняло больший вред?

– Не совсем, – Эйнштейн не стал вдаваться в подробности.

За него это сделал Сет:

– Мы недавно покинули дворец удовольствий, где солдаты наслаждались некоторым облегчением стресса. Там мы и нашли тебя, принцесса.

Бонни напряглась и наклонилась к Эйнштейну, в ее взгляде сквозило обвинение.

– Ты нашел меня в борделе?

Он кивнул.

– Свинья. А я-то думала, что ты совсем другой, – она вскочила с его колен, оставив Эйнштейна в недоумении от такого внезапного взрыва раздражения. Он не сделал ничего плохого. На самом деле, если внимательно изучить ситуацию, Бонни должна была поблагодарить его за посещение борделя, потому что если бы Эйнштейн остался дома, то вскоре она превратилась бы в космический мусор. Разумеется, вслух он ничего не произнес. Ему не нужно было оправдывать свои действия. Это она вела себя неразумно.

Как будто для того, чтобы исправить свою ошибку, Сет встал на его защиту:

– Эй, прежде чем твои схемы замкнут, ты должна знать, что Эйнштейн был единственным, кто не испытывал интересна к доступным телам. Если спросишь моего мнения, то это совершенно неестественно. Он провел все время в ремонтном центре, восстанавливая сломанные секс-боты.

– Неужели? – она повернулась к нему за подтверждением.

Эйнштейну удалось кивнуть.

Этот простой жест заставил Бонни просиять, но вскоре радость вновь погасла. На ее лице появилось хмурое выражение.

– Ничего не понимаю. Как же я оказалась в борделе? Только не говорите, что меня использовали как какую-то неодушевленную секс-куклу. То есть, я всецело за то, чтобы иногда хорошо потрахаться. Черт, я даже не прочь принять участие в марафоне группового секса, но для этого я должна хотя бы находиться в сознании, чтобы, по крайней мере, подсчитывать, сколько через меня прошло парней.

Странное тепло вернулось к его щекам. Прежде чем ответить, Эйнштейн посмотрел себе под ноги.

– Насколько я знаю, ты не использовалась подобным образом. Я нашел тебя в закрытой коробке. Владелец хотел выкинуть твое тело, потому что не смог активировать. Он отдал тебя в уплату за мою службу.

Она уперла руки в бока и строго посмотрела на Эйнштейна.

– И как именно ты хотел мной распорядиться?

– Не для секса, – поспешно ответил он.

Бонни рассмеялась.

– Почему бы и нет? Разве я недостаточно хороша? И прежде чем ты ответишь, не забудь, что недавно целовал меня, милый.

– Ох, вы заставляете меня блевать болтами, – проворчал Арамус. – Я не собираюсь это слушать и ухожу. Уверен, на корабле есть что-то более важное, требующее моего внимания. Например, посчитать заклепки в ремонтном отсеке.

– Я знаю еще более важное занятие – найти какое-нибудь приличное порно для просмотра. Ты знал, что на борту есть только обучающие видеоролики? – Сет обратился к Арамусу, выходя вместе с ним за дверь. Эйнштейн вздохнул, услышав, как Арамус прорычал:

– Я на грани, чтобы оторвать тебе ноги и ими же избить.

– Только если поймаешь меня, но, как тебе хорошо известно, это маловероятно, учитывая, что ты модель первого поколения. Ты практически мой дедушка.

Дверь закрылась, отрезая дальнейшие звуки и оставляя их наедине. Эйнштейн слишком хорошо осознавал это, особенно учитывая то, что он все еще сидел, а Бонни стояла. Стояла только в одной тонкой рубашке. Едва заметный барьер из ткани, который совершенно не скрывал изгибы груди и бедер. Эйнштейн отвел взгляд, не совсем понимая, почему растрепанный вид Бонни заставлял его чувствовать неловкость. Раньше у него не было проблем с игнорированием ее тела. Конечно, тогда она была просто неодушевленным предметом. А теперь… теперь Бонни была стопроцентной женщиной, а Эйнштейн, казалось, был более человечным и мужественным, чем предполагал.

– Ты не забыл, что я жду? – произнесла она во внезапно наступившей тишине.

– Чего ты ждешь?

– Разумеется, ответ, мой принц. Ты так и не ответил. Зачем я тебе понадобилась? Зачем спасать меня от позорной смерти в мусоропроводе, если у тебя не было планов портить мое безжизненное, но восхитительное тело? – она снова села на его колени, на этот раз верхом и лицом к нему.

Эйнштейн завис, особенно когда почувствовал неуместное подергивание в нижней части тела.

«Эрекция? А ну быстро вниз», – его мысленная команда не сделала ничего, чтобы уменьшить твердость. Он лишь надеялся, что Бонни этого не заметит.

Она обхватила ладонями его щеки и заставила повернуться к ней лицом.

– Смотри на меня, очаровашка. Никаких зависаний. Я все еще жду ответа на вопрос. Зачем ты притащил меня в свою лабораторию.

Частичная правда выплеснулась наружу:

– Я думал, что смогу пустить тебя на запчасти, – будто он признавал, что самую большую роль играло любопытство.

– Запчасти? – пальцы, теребившие кончики его волос, замерли. – Ты сказал запчасти, то есть, расчленить меня и отдать по кусочкам другим киборгам? Ты уверен, что тебя зовут не Франкенштейн?

– Если ты имеешь в виду доктора из фантастического рассказа, то на самом деле его звали… – Эйнштейн замолчал, увидев ее изогнутую бровь. – Ох, полагаю, это не относится к твоему вопросу. Я забрал тебя в надежде реанимировать, по крайней мере в этом состояла суть первоначального плана. Если бы у меня не получилось, то я бы проверил, сумею ли пустить тебя на запчасти.

– Фу, – Бонни сморщила нос, что должно было сделать ее менее привлекательной. Но этого не случилось. Его член увеличился еще сильнее, смущая Эйнштейна. Он очень-очень надеялся, что Бонни ничего не почувствует, но каким-то образом ерзание на его коленях и ухмылка на ее губах, казалось, говорили об обратном.

– Я еще не закончил объяснять. Как ты видишь, ничего из этого не произошло. Чем больше я изучал тебя, тем чаще задумывался, что ты не дроид вопреки моим изначальным предположениям. У тебя было слишком много аномалий. Поэтому я попытался провести некоторую диагностику и проверить теорию о том, что ты, возможно, являлась киборгом, однако я столкнулся с проблемами. Чтобы свести к минимуму ущерб, нанесенный твоей физической оболочке, мне требовалось лучшее оборудование, но это означало бы ожидание в несколько недель до возвращения в мою постоянную лабораторию.

– Так как же ты выяснил, кто я такая?

– На самом деле это Сет придумал самое простое решение. Мы отправили твою фотографию в наш родной мир и показали ту Фионе и Хлое, чтобы узнать, знакомы ли они с тобой. Как только твоя сестра подтвердила твою личность… – он пожал плечами. – Ну, остальное ты и сама знаешь.

Бонни вздохнула.

– Ты действительно умеешь быть милым с девушкой, не так ли, очаровашка?

– Боюсь, я не понимаю тебя.

– Я начинаю это замечать, – она соскользнула с его колен и принялась мерить шагами лабораторию. На одно нелогичное мгновение он захотел усадить ее обратно, чтобы почувствовать ее вес на своих коленях и близость. – Куда мы сейчас направляемся?

– Для начала мы долетим до пояса астероидов в секторе бета.

– Подождите-ка секундочку. Когда ты говорил про астероиды, то имел в виду те, которые находятся в космосе?

– Конечно. Сет же упоминал, что ты на судне «выкуси», название которого, как ты уже поняла, не было моим выбором, но со временем я смирился.

– Мы на космическом корабле? – она практически выкрикнула этот вопрос.

– Да.

Эйнштейн не мог понять, почему она постоянно что-то спрашивала, впрочем, возможно Бонни проверяла функционирование своей кратковременной памяти.

– Срань господня. Я думала, ты имеешь в виду, что мы на корабле, в смысле на корабле. Ну, знаешь, из тех, что плавают в океане.

– Какое странное предположение.

Она уперла руки в бока.

– Меня это возмущает. Откуда мне было знать, что мы в космосе? Последнее, что я помню, это как находилась на миллион уровней ниже земли на какой-то защищенной военной базе.

– Они перевезли тебя.

– Это очевидно, – протянула она. – Космос, да? Последний рубеж… Охерено круто. Можно мне посмотреть?

– На что?

Бонни так быстро меняла темы разговора, что Эйнштейн с трудом поспевал за ней.

– На звезды, конечно. Млечный путь. Всякие космические штучки. Я всегда хотела быть одной из тех счастливиц, которым повезло покинуть Землю, но учитывая мои проблемы с поведением… – она пошевелила пальцами, имитируя воздушные кавычки. – Генерал «опрятность» всегда отказывался.

– Как ты уже заметила, в этой комнате у меня нет окна, однако в других частях корабля есть иллюминаторы и смотровые площадки. Если хочешь, я покажу.

– Конечно! Ха. Я в космосе. Слишком дико, черт возьми. Эй, это делает меня астронавтом?

– Наверное, – Эйнштейн решил подыграть Бонни, ведь эта идея, похоже, доставляла ей огромное удовольствие, по крайней мере, так ему показалось, когда девушка начала напевать песню из старого земного телесериала под названием «Стар Трек».

– Я увижу звезды. Может, найду каких-нибудь инопланетян. Или новые миры, – Бонни пропела эти слова и заплясала в странном приподнятом настроении. Эйнштейн не стал прерывать девушку. Учитывая перепады ее настроения, он решил, что так будет безопаснее. Когда она перестала кружиться, то снова повернулась к нему лицом. – Итак, теперь количество времени в пути имеет смысл. Значит, мы не можем просто сесть на самолет и добраться до моей сестры. Я ведь правильно поняла, что она покинула Землю?

– Да.

– Она живет на инопланетной планете? Ох, это становится все круче и круче.

– Я бы не называл ее инопланетной. Биология нашего мира с адекватными уровнями газа, плантациями и простой животной жизнью во многих отношениях схожа с Землей.

– Но это же не Земля.

– Нет, не она.

– А я могу ее увидеть?

– На этом судне нет изображений планеты, так как нас могут захватить враги, но я могу попробовать описать все словами.

Жаль, что у нее не было беспроводной связи, в этом случае Эйнштейн мог бы отправить Бонни несколько изображений их родного мира, хранящихся в его банках памяти.

– Мне бы этого хотелось. Я тоже буду там жить?

– Как только мы убедимся, что наш путь свободен.

– Потрясающе, – ее губы растянулись в улыбке, и Эйнштейн не мог не ответить ей тем же, энтузиазм Бонни по поводу ее нового статуса был заразителен. – Ладно, вернемся к моему предыдущему вопросу, пока я не отвлеклась. Теперь, когда я проснулась, что дальше?

– Согласно нашему расписанию, корабль войдет в квадрант бета, который испещрен метеоритами. Некоторые из них используют для добычи полезных ископаемых. После того, как мы добудем несколько необходимых руд с поверхности, то отправимся…

– Я совсем не хотела, чтобы ты рассказывал мне настоящий маршрут, – она рассмеялась. – Кто-то должен научить тебя не воспринимать все так буквально.

Губы Эйнштейна скривились, когда она указала на его недостаток.

– Я все понимаю. Сет пытался просветить меня, но в отличие от некоторых других, которые обнаружили в себе человечность, моя была полностью уничтожена, – факт, на который он обычно не жаловался, разве что сейчас. Эйнштейн ощущал какое-то странное влечение между ним и женщиной-киборгом. Неизвестные чувства, учащение пульса, пробуждение его обычно хорошо воспитанного члена. Он хотел бы понять, что это значило. В отличие от Джо, Солуса и некоторых других братьев, Эйнштейн не обманывал себя, полагая, что когда-нибудь сможет почувствовать привязанность или любовь. Военные слишком сильно изменили его. Аналитический ум Эйнштейна понимал, что эмоции были результатом всплеска гормонов и феромонов. Несмотря на его нынешнюю неисправность, Эйнштейн скоро приспособится и вернется к своему обычному, рациональному «я» – наблюдателю и ученому, полностью контролирующему все свои телесные функции и эмоции.

Очевидно, у Бонни были другие планы.

– Ну, это мы еще посмотрим. Думаю, внутри тебя сидит больше от человека, чем ты думаешь. Тебе просто нужен правильный наставник и стимул, чтобы найти в себе скрытое.

Если бы Эйнштейн не знал ее лучше, то заподозрил бы, что Бонни имела в виду себя. Но у него не сложилось впечатления, что она была врачом или техником. Как именно Бонни планировала перепрограммировать его, оставалось загадкой, а он не осмеливался задавать ей вопросы, учитывая то, как менялось ее настроение.

Словно в подтверждение его слов о ее иррациональной натуре, Бонни сменила тему разговора.

– Где тут ближайший душ? От меня пахнет пылью, и, клянусь, на мне около дюйма грязи.

– В углу комнаты. Но если дашь мне минутку, я переназначу своих братьев и дам тебе отдельную комнату.

– Переназначишь – это переместишь некоторых киборгов в другое место?

– Да.

– Куда же они пойдут?

– В другую комнату. Я удвою количество проживаемых в жилых помещениях.

– Ох, нет. Не делай этого. Нет ничего хуже, чем заставлять парней отказываться от своего места ради девушки. Последнее, что мне нужно, – негодующая команда, потому что ты запихнул их в одну комнату, как сардин в банку.

– Я бы не стал настолько забивать комнату. Пространства вполне достаточно для совместного проживания, если мы поставим кровати у противоположных стен.

– Ты действительно не понимаешь, верно? – Бонни покачала головой, улыбаясь в ответ на его слова, будто находила их забавными, но проанализировав свой монолог, Эйнштейн не обнаружил там ни одной шутки. – У тебя есть сосед по комнате?

– В настоящее время нет.

– Тогда почему я не могу остаться здесь?

– Здесь? – в его лаборатории? – Думаю, я мог бы переночевать в другом месте, однако мне придется вернуться на работу, так как большая часть оборудования находиться в этой комнате.

– Ты опять воспринимаешь все буквально. Итак, почему я не могу остаться здесь с тобой? Я не буду мешать и занимать много места. К тому же я доверяю тебе. Парень, который идет в бордель, чтобы починить голую киску, а не трахнуть ее, безусловно, не будет приставать ко мне, пока я сплю или принимаю душ.

– Я никогда не прикоснусь к тебе неподобающим образом, – Сет бы сейчас вставил какую-нибудь негодующую реплику.

– И это сказал парень, который меня поцеловал.

– Клянусь, это был исключительный случай. И больше подобного не повторится.

– Срамота. Но не волнуйся, я не собираюсь давать никаких подобных обещаний, – Бонни подмигнула, но прежде чем Эйнштейн успел ответить или попросить ее объяснить, что она имела в виду, девушка сбросила рубашку. Он наблюдал с большим интересом, чем это требовалось, как она мягко покачивает бедрами, направляясь к душевой кабине в углу. Почему вид ее обнаженных ягодиц заставил его член затвердеть? Эйнштейн никогда раньше не обращал внимания на женские ягодицы. Но это было раньше. Ее бодрствование длилось совсем недолго, тем не менее, как только женщина-киборг вышла из комы, для Эйнштейна все изменилось, что не имело абсолютно никакого смысла.

Он уже видел B785 – она предпочитала имя Бонни – обнаженной. На самом деле Эйнштейн изучил каждый дюйм ее тела, как визуально, так и физически, во время своих попыток ее реанимировать, но сейчас… сейчас все изменилось. Он не мог сказать почему. Может, потому что ее кожа светилась здоровьем? Может, потому что ее конечности двигались с чувственной грацией? Может, потому что она бросила ему через плечо застенчивую улыбку и облизала губы? Может, потому что сочетание всех этих факторов вызывало румянец на его щеках? Ответ ускользал, но Эйнштейн мог с уверенностью сказать одно – именно затвердевший член, эрекция, которую он не мог ни контролировать, ни утихомирить, заставила его покинуть комнату под звуки смеха Бонни.

К несчастью, хоть он сумел избежать ее физического присутствия, Эйнштейн не смог стереть образ девушки из своей памяти. Напротив, Бонни завладела его мыслями, словно быстродействующий вирус, который переполнял его похотливыми идеями и образами. Чума на его обычно хорошо упорядоченной грифельной доске разума, но почему-то он не хотел вытирать ее начисто.

Глава 5

Оставшись одна в душе, маленькой кабинке, где едва хватало места, чтобы помыться, Бонни стала размышлять о странных обстоятельствах, в которых она оказалась. Несмотря на ее шутки, удивление даже близко не подходило к описанию ее эмоций, когда она проснулась от нежного поцелуя. Но сюрпризов становилось все больше и больше.

Киборги освободились от военного контроля. Самостоятельно управляли собой. Создали целое общество. Нашли ее сестру и еще одну сильную женщину, Фиону, которая, как помнила Бонни, всегда заступалась за них. Почему-то она считала, что Фиону давно уничтожили. Бонни была рада узнать, что подруга выжила. Но ее радость от этой новости не шла ни в какое сравнение с восторгом от того, что Хлоя тоже была жива.

«Моя сестра жива! Жива и влюблена, судя по слухам».

Если бы она могла плакать от облегчения и радости, то сделала бы это. Проклятые роботизированные глаза. И все же, несмотря на отсутствие слез, Бонни мысленно рыдала. Она так долго несла на себе бремя вины за то, что привлекла внимание генерала к сестре. В конце концов, именно из-за Бонни они оказались в той больнице.

– Спасибо, что приехала за мной, – пробормотала Бонни с пассажирского сиденья машины сестры.

– Ты не оставила мне другого выбора, – коротко ответила Хлоя, не отрывая глаз от дороги.

– Я не виновата, что потеряла деньги на такси. Они были спрятаны в моем лифчике. Должно быть, деньги просто выпали, – или их украл один из тех парней, которые тискали ее в темном углу. Кто знал? Да и кому какое дело?

Очевидно, Хлое было до этого дело.

– Бонни, ты не можешь продолжать в том же духе. Ты взрослая женщина.

– И что? Нет ничего плохого в том, чтобы немного развлечься.

– Твои развлечения приводят к потере работы из-за того, что ты напилась и уже в третий раз за этот месяц не вышла на смену.