Текст книги "Итоги № 7 (2014)"
Автор книги: Итоги Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Что, если бы он долетел до Челябинска?
– Он бы не долетел, не пробил атмосферу. У него точка задержки была на высоте где-то 25 километров от земли. Это тот самый момент, когда он взорвался. Хотя железные метеориты, бывает, прорываются до высоты в 15 километров. Но для них атмосфера как каменная стена. Да, если полетит 100-метровый камень, он сможет пробить атмосферу. Метеоритчикам это только в радость будет – пускай пробивает, главное, чтобы не задел никого. У нас нет ни одного свидетельства убийственного действия метеоритов, поэтому когда на конференциях по астероидной опасности все призывают бороться с ними, я занимаю противоположную позицию.
– Метеорит принес пользу науке?
– За год прошло множество международных конференций, и на каждой были секции по челябинскому метеориту и масса докладов, около сотни. Это явление действительно новое и интересное всем. Ведь метеориты на самом деле представляют большую загадку для науки, а тут он практически в руки прилетел – бери и исследуй, пиши дипломы, диссертации.
Кроме того, благодаря ему сейчас у нас в университете появилась новая научная аппаратура – даже москвичи завидуют. Открывается современная лаборатория. По программе выведения пяти российских вузов в рейтинг 100 лучших в мире к 2020 году нам выделяют хорошие деньги. Собираемся открыть магистратуру, в России же пока нигде не готовят специалистов по планетарной минералогии, космохимии. Создаем коллаборации с рядом иностранных университетов, и наши дипломы пойдут в зачет как международные. Будем приглашать иностранных лекторов. Во всем этом есть заслуга челябинского метеорита.
– Авторитетный научный журнал Nature включил вас в десятку людей, изменивших мир в 2013 году. Как вам такое звание?
– Совершенно непонятно, как они меня отобрали. Мне никто ничего не пояснял, но я понимаю, что в этом виноват метеорит.
– Как узнали о выборе?
– Мне сообщил об этом из Москвы один научный журналист, который имеет онлайн-доступ к изданию Nature за несколько часов до выхода в свет.
– Ваша жизнь сильно изменилась после этого?
– Конечно! Сейчас же у нас революция в науке. С 1 января мы все уволены. Москва диктует ученым новые правила игры и выделяет деньги так называемым ведущим специалистам. Я попал в число восьми избранных от Уральского федерального университета. И получается, все благодаря метеориту. Мне так и говорят: «Он специально к тебе прилетел».
Екатеринбург – Москва
Какая боль! / Общество и наука / Медицина
Какая боль!
/ Общество и наука / Медицина
Почему тяжелобольные в России обречены на адовы мучения?
Выстрел, который произвел из наградного пистолета контр-адмирал Апанасенко, на самом деле лишь эпизод из череды трагических событий одного порядка. Просто до широкой публики доходят только самые душераздирающие истории людей, доведенных до предела невозможностью одолеть боль: онкобольной из Пущина из-за невыносимых мук убил врача и застрелился из охотничьего ружья, милиционер из Орехова-Зуева задушил больную мать по ее просьбе из сострадания, когда закончились деньги на морфин… Общество дошло до красной черты, если терпит такое. Люди рождены для того, чтобы и жить, и умирать по-человечески. Но почему государство оставляет им лишь право на боль?
Коллизия такова: жена отправилась за морфином для умирающего от рака мужа, весь день обивала пороги в поликлинике и вернулась ни с чем. Вячеслав Апанасенко в своей предсмертной записке обвинил чиновников, решив перевести проблему в публичную плоскость. В те времена, когда честь мундира ценилась дороже жизни, на такие вещи реагировали иначе. Сейчас министр здравоохранения радуется успехам наших спортсменов в Сочи. Ее помощник Татьяна Клименко, комментируя этот случай, сказала, что не видела ни одной претензии пациентов относительно правил выписки болеутоляющих. Наверное, она права. Умирающий больной – удобный больной. К кому он будет выдвигать претензии, когда уйдет из жизни? Впрочем, Минздрав наверняка знаком с реальным положением вещей. Свидетель обвинения – сухие цифры статистики. По данным доклада ООН 2010 года, в нашей стране в медицинских целях используется в 180 раз меньше опиоидных анальгетиков на миллион населения, чем в Германии. Отечественные ученые подсчитали: если Москва практически полностью обеспечена таблетками и пластырями с опиоидами, то регионы – в лучшем случае на 30 процентов, а в среднем по России – на 5 процентов. И это происходит вовсе не от недостатка лекарств. Просто кто-то считает, что больным это не очень нужно. При том что в сильных болеутоляющих, по стандартам ВОЗ, нуждаются от 70 до 90 процентов онкологических больных.
Как ни странно, проблема в дешевизне опиоидов. «Вот если бы они стоили так же, как какие-нибудь инновационные блокбастеры, немедленно нашлись бы желающие продвинуть программу обезболивания», – говорит профессор Павел Воробьев. А так, возни с ними много, дохода мало, поэтому их невыгодно продавать. Оторопь берет, когда понимаешь, какова цена вопроса, стоившего многим больным мучительной смерти. Двухнедельный курс таблеток на основе опиоидов стоит две-три тысячи рублей, пластыри с наркотиком тоже не более трех тысяч на 15 дней, а инъекционные препараты еще дешевле. «По опыту российских врачей, больной в терминальной стадии находится на постоянном обезболивании в среднем около месяца, хотя, по данным зарубежных исследований, этот период составляет три месяца», – говорит руководитель центра паллиативной помощи онкологическим больным при МНИОИ имени П. А. Герцена Гузель Абузарова. Это приблизительно 6—7 тысяч рублей: меньше, чем несколько раз вызвать «скорую». Проблема только в одном: достать рецепт. Конечно, если больной кричит от боли, вроде бы есть выход: набрать 03. Но бригада выезжает не всегда. Это только по телевизору рассказывают, что в укладке «скорой» обязательно есть опиоиды. Онкологические больные Подмосковья знают, что «скорую» вызывать бессмысленно. Приехавшие врачи в лучшем случае введут коктейль из более слабых препаратов, а иногда ссылаются на распоряжение не выезжать на вызовы онкобольных и не реагируют вовсе. У бригады «скорой» нет для них сильных обезболивающих.
В принципе медиков можно понять. «Забюрократизированная система устроена так, что если ты выпишешь морфин, можешь сесть в тюрьму или выплатить крупный штраф, – говорит консультант по паллиативной помощи службы «Милосердие» Анна Сонькина-Дорман. – А если не выпишешь, ничего не будет». Зачем в такой ситуации врачу вообще держать под рукой наркотический препарат? Сейчас, когда разразился скандал, чиновники наперегонки уверяют, что пытались сделать болеутоляющие доступными. Глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов кивает на руководителей здравоохранения, намекая, что давно предлагал им смягчить порядки. Минздрав, в свою очередь, сетует на регионы – мол, еще в июле 2013 года вступил в силу подготовленный ведомством новый, либеральный порядок, в котором предусматривается назначение врачом болеутоляющих наркотических средств самостоятельно, без волокиты. И если бы местные чиновники от здравоохранения вовремя привели свои нормы в соответствие с федеральными, все бы было хорошо… То есть в таком регионе, как Москва, где в аптеках все есть, жена Вячеслава Апанасенко могла бы получить рецепт на морфин без проволочек, сразу у онколога. И трагедии бы не произошло.
На деле все выглядит совсем по-другому. Московские власти, например, уже в декабре 2013 года привели свои нормы в соответствие с порядком, утвержденным в Минздраве. В приказе столичного департамента здравоохранения так и указано: «Порядок назначения наркотических и психотропных лекарственных препаратов… регламентируется приказами Министерства здравоохранения Российской Федерации». Но это же не помешало врачам гонять жену заслуженного адмирала по кабинетам в тот роковой день и в конце концов отправить ее восвояси без морфина. Почему не сработал либеральный порядок, утвержденный федеральными чиновниками? Давайте посмотрим, какая формулировка есть в разъясняющем письме Минздрава (она практически в неизменном виде перекочевала и в московский приказ): «Предусмотрена норма о возможности назначения наркотических и психотропных лекарственных препаратов… либо самостоятельно медицинским работником, либо медицинским работником по решению врачебной комиссии (в случае принятия руководителем медицинской организации решения о согласовании назначения с врачебной комиссией)». То есть понимай как знаешь. Хочешь быть милосердным? Будь им. Предпочитаешь закрутить гайки? Без проблем. Пусть главный врач решает. А чиновники, понаписав инструкций, умывают руки. В былые времена в советских учреждениях это называли «спихотехникой»: умением спихнуть ответственность.
Захочет ли главный врач в нынешней ситуации взять ответственность на себя, разрешив подчиненным самолично выписывать наркотики? Конечно, нет. Лучше подстраховаться и создать комиссию. На всякий случай. У всех на слуху дело Алевтины Хориняк, врача из Красноярска, которую недавно осудили за то, что выписала болеутоляющее умирающему от рака «чужому» больному. «К нам постоянно обращаются медики, у которых возникли неприятности из-за назначения опиоидов», – рассказывает юрист Лев Левинсон, консультирующий сайт правовых проблем, связанных с оборотом наркотиков. Поэтому у главных врачей сейчас совсем другая задача: отбиться от проблем, связанных с назначением опиоидов. Для этого была придумана «оптимизация». В результате до больных стало доходить еще меньше болеутоляющих. «В нашей больнице вздумали пару лет назад бороться с наркозависимостью, – рассказывает один из врачей. – Организовали наркопост с отдельной медсестрой. Опиоиды оставили только в реанимации и приемном отделении. Происходит все так: врач решил, что нужен промедол. Он звонит на сотовый наркомедсестре, в это время заполняет историю. Она приходит – может, через 5 минут, может, через 30 – как повезет с параллельными вызовами, проверяет назначение и делает укол. Больница немаленькая, может скопиться очередь. Конечно, усложнение процедуры привело к резкому снижению потребления наркотических веществ в учреждении. Администрация счастлива. А вот больным вряд ли от этой идеи полегчало».
Сейчас отдельные наркоподразделения существуют во многих крупных стационарах. Интересно, насколько удалось «оптимизировать» в них употребление болеутоляющих, усилив тем самым чьи-то страдания? Результат «оптимизации» по всей России налицо. «По данным заводов-производителей, использование всех инъекционных форм наркотических анальгетиков за последние 10 лет в нашей стране сократилось более чем вдвое», – говорит Гузель Абузарова. К слову, в некоторых странах недостаточное назначение обезболивающих, когда они необходимы пациенту, юридически трактуется как жестокое обращение. Например, в США в 1999 году был такой судебный прецедент.
В России пока не так. И, похоже, отношение к наркотическим обезболивающим стало лакмусовой бумагой для нашего здравоохранения. Для чего оно существует? Чтобы лечить или по цепочке спихивать ответственность за больного по принципу «как с гуся вода»? Чтобы оказывать милосердие или контролировать? Сейчас ответы на эти вопросы пациентам и их родным приходится в одиночку искать там, где от них уже никуда не уйти: у смертельного края. «Знаю случаи, когда родственники умирающего больного, доведенные до отчаяния, пытались купить для него наркотики на черном рынке, – рассказывает Лев Левинсон. – Не каждый на это решится. Получается, что добропорядочные граждане выдавливаются системой здравоохранения в уголовную нишу – нечеловеческая ситуация. По закону за приобретение 0,1 грамма морфина можно получить до трех лет лишения свободы. Такие приговоры были, правда, пока только условные». 0,1 грамма морфина – это десять ампул препарата. Больному с сильной болью их хватит для обезболивания максимум на два-три дня. Кто-то готов отдать несколько лет, только бы обеспечить близкому человеку несколько дней без боли. А между тем опиоиды пылятся коробками на аптечных складах...
Штрафующие в темноте / Общество и наука / Общество
Штрафующие в темноте
/ Общество и наука / Общество
В столице появилась новая служба, которая призвана в разы усложнить жизнь водителей
С 1 февраля улицы столицы начали патрулировать сотрудники Московской административной дорожной инспекции (МАДИ), в чью задачу входит борьба с нарушителями парковочных регламентов. «Итоги» разбирались, кому и для чего понадобилась новая «силовая структура».
Идет охота
Новая структура – очередная прорывная инициатива департамента транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры. Правительство России приняло решение с 1 ноября прошлого года передать полномочия МВД РФ по рассмотрению дел об административных правонарушениях, предусмотренных частью 5 статьи 12.16 КоАП РФ, городским властям. В частности, им разрешили наказывать рублем автомобилистов, припарковавшихся под запрещающими знаками. Напомним, что за это нарушение предусмотрен штраф в размере трех тысяч рублей. Кроме того, городу переданы полномочия по штрафованию нелегальных таксистов. Кто этим будет заниматься? Не Максиму же Ликсутову лично выходить на большую дорогу. Первым делом в рамках Центра организации дорожного движения (ЦОДД) был создан парк мобильных комплексов «Паркон». Они уже вовсю колесят по улицам и дворам, фиксируя всех неправильно припарковавшихся и отправляя на их адреса «письма счастья» со штрафными квитанциями.
Следом была создана МАДИ, которая частично взяла на себя функции ГИБДД. Она будет самостоятельно принимать решения о составлении протоколов об административных правонарушениях за неправильную парковку, а также займется отловом таксистов-нелегалов и контролем за соблюдением правил передвижения по городу грузового транспорта. Инспекцию возглавляет чиновник, назначаемый и освобождаемый от должности лично мэром Москвы. В общем, полномочия новой службе даны нешуточные, и в московском правительстве считают эти действия оправданными. «В столице с каждым годом растет количество авто, – объяснили «Итогам» необходимость нововведения в пресс-службе департамента транспорта. – ГИБДД физически не успевает штрафовать всех водителей, нарушающих правила парковки. Мы предложили МВД передать часть полномочий городским службам – силовики нашу идею поддержали. Инспекция позволит тщательнее следить за тем, как автомобилисты соблюдают правила движения».
Отметим, что первые рейды по выявлению небрежных водителей и нелегальных таксистов, в которых участвовали уже чиновники департамента транспорта, а не полицейские, прошли еще в ноябре – сразу после подписания соответствующих документов. Но тогда это были выборочные мероприятия, поскольку штат новой структуры только-только формировался. Теперь же, по замыслу мэрии, в каждой инспекционной группе будут работать по два человека, вооруженных ручным «Парконом». По сути это видеокамера, которая позволит фиксировать нарушения стояночных регламентов. Алгоритм действий предполагается следующий: допустим, инспектор заметил автомобиль, припаркованный в неположенном месте – например, в зоне действия знака «Стоянка запрещена». Он вызовет эвакуатор из парка ГКУ «Администратор московского парковочного пространства», составит протокол, опечатает машину желтыми полосками контрольных наклеек, после чего отправит автомобиль на штрафстоянку.
В обязанности инспекторов будет также входить очистка номерных знаков от грязи и «случайно» заклеенных номеров в зоне платной парковки, а также фиксация факта неоплаты. Эту функцию власти считают особенно важной, и, по данным «Итогов», в настоящее время Мосгордума даже разрабатывает соответствующие поправки в столичный кодекс об административных правонарушениях. В частности, отмененные Верховным судом прошлым летом штрафы за нечитаемые номера на припаркованной машине могут вернуться. Говорят, данная инициатива не в последнюю очередь связана с созданием МАДИ.
Кстати, по данным столичного департамента транспорта, в ноябре прошлого года, когда новая схема работы только проходила апробацию, инспекторы выписали штрафов примерно на 117 миллионов рублей. По подсчетам экспертов, «москвичи» за месяц своей работы уже тогда переплюнули «федералов» – последние в среднем за месяц выписывают около 12 тысяч протоколов за неправильную парковку, а мадишники оформили около 44 тысяч.
Добавим, что в деле борьбы с недобросовестными автомобилистами городские чиновники очень рассчитывают на сигналы с мест от обычных граждан. Так, ЦОДД организовал на своем сайте специальный сервис, где каждый желающий одним нажатием компьютерной мыши может вызвать эвакуатор или машину с «Парконом». Пригласить патруль можно в любое приглянувшееся место – главное, чтобы там находились неправильно припаркованные автомобили. Предполагается, что по этому же сигналу на место будет оперативно прибывать и сотрудник административной дорожной инспекции.
Получается, что теперь в борьбу с неправильно припарковавшимися водителями вступит целая армия – ЦОДД, МАДИ и ГИБДД. И действовать они будут в тесной связке. Получить официальные комментарии от Управления ГИБДД по Москве относительно новой структуры «Итогам» не удалось. Однако в неформальном общении сотрудники дорожной полиции отметили, что рады появлению МАДИ, которая освободила их от части непрофильных функций. Но нужно учитывать такой момент: несмотря на то что дорожная полиция отдала свои функции новой инспекции, оштрафовать за неправильную парковку сотрудники ГИБДД вас тоже смогут.
Штат инспекторов планируют постепенно увеличивать: первоначально центр города станут патрулировать около 10 сотрудников, однако в ближайшие месяцы наберут еще 500 «парковщиков». «С момента создания инспекции все сотрудники прошли обучение, во время которого они ходили в рейды с представителями ГИБДД, а также сдавали зачеты на знание административного кодекса, – рассказала «Итогам» глава пресс-службы департамента транспорта Алена Еремина. – Униформа служащих будет похожа на униформу сотрудников ГИБДД». Представители департамента даже планируют провести конкурс на лучший костюм для мадишников. Однако уже сейчас известно, что их оденут в темно-синюю форму со светоотражающей нашивкой «МАДИ». «На плечах сотрудников будут погоны, но не полицейские, а гражданские», – пояснила Алена Еремина. Впрочем, объяснений, зачем, собственно, гражданским сотрудникам мэрии нужны знаки различия, не последовало. Видимо, так они будут вызывать к себе гораздо больше уважения, которое им явно и очень скоро потребуется. Дело в том, что у автомобилистов очередная транспортная инициатива московских властей уже вызвала немало вопросов.
А судьи кто?
«В самой идее создания МАДИ заложены серьезные недостатки, – комментирует координатор движения «Общество синих ведерок» Петр Шкуматов. – Дело в том, что один инспектор способен контролировать ограниченную территорию. Исходя из физических возможностей человека, это дистанция не более километра. Следовательно, для контроля территории в пределах Садового кольца планируемых 500 инспекторов просто не хватит, не говоря уже обо всей Москве. Также надо учитывать человеческий фактор и ограниченные полномочия у инспекторов. Они не имеют права требовать документы, они могут только фотографировать автомобиль для последующего выписывания штрафа. Я думаю, что с учетом погодных условий и низкой зарплаты текучесть кадров и коррупция в новом органе будут зашкаливать». А злоупотребления вполне возможны, как показала практика работы мобильных «Парконов». Не случайно в нынешнем году все спецавтомобили решили перевести на новое оборудование. Теперь обзорная камера, транслирующая обстановку перед машиной, и фиксирующая камера, необходимая только для распознавания номера, составят единый блок. Ранее эти две камеры монтировались независимо, что теоретически давало инспекторам возможность избирательно фиксировать нарушения, отворачивая распознающую камеру. Отныне повернуть камеру, оставшись незамеченным для операторов центра обработки данных, уже нельзя, а значит, ни один правонарушитель не избежит наказания.
С опаской встретили новость о создании МАДИ и в межрегиональном профсоюзе таксистов. Председатель Ярослав Щербинин в разговоре с «Итогами» отметил, что легальным перевозчикам уделяется и так чересчур много внимания, хотя бороться по-настоящему надо с бомбилами.
Скептически относятся к созданию новой структуры и гражданские активисты, выступающие против платных парковок. «Автодорожная инспекция не решит главной проблемы – она не сможет навести порядок на парковках, – говорит координатор проекта «Москвичи против платных парковок» Иван Карпушкин. – Наличие мифической функции по очистке номеров от посторонних предметов не дает инспекторам никаких прав. Скрывать или снимать номер на стоянке никакой закон пока не запрещает, следовательно, попытка инспектора очистить знак будет прямым нарушением прав автомобилистов. Инспекторы очень быстро превратятся в представителей еще одной бесполезной структуры, обирающей по мелочам лишь тех, кто не способен конструктивно отстоять свои права. Безусловно, порядок на парковке необходим, но обеспечить его кустарными средствами, к сожалению, невозможно. Требуется системный подход, которого от департамента транспорта пока ожидать не приходится».
Интересно, что общественники уже приступили к разработке законопроекта «О парковании», в котором хотят прописать регламент парковки на территории города, а также жестко ограничить власти в возможности организации платных стоянок в тех или иных местах. Работа актуальная, поскольку слухи о том, что платные парковки могут появиться в Москве повсеместно, распространяются с нарастающей скоростью.
Сообразят на троих
Столичные власти обещают разумно подойти к парковочному вопросу и заверяют, что новая структура не превратится в банальный инструмент сбора денег с граждан. Однако, как подсчитал в свое время Максим Ликсутов, за день в столице можно найти не менее 46 тысяч нарушителей правил парковки. Если перевести это на «штрафные деньги», получится около 138 миллионов рублей в сутки, или около 50 миллиардов в год.
Увы, но так до конца и не ясен механизм функционирования новой структуры. Несмотря на заверения властей в полной прозрачности МАДИ, пока говорить об этом не приходится. У инспекции нет сайта. Телефон ее можно найти почему-то только на сайте столичного Управления ГИБДД. Да и то указанный номер не отвечает, сколько ни пытались «Итоги» дозвониться. На сайте департамента транспорта можно найти информацию, что инспекцию возглавил Сергей Румянцев – «выходец из органов юстиции». Других данных о новой структуре на официальных ресурсах правительства Москвы обнаружить не удалось.
Зачем понадобилось передавать схожие функции МАДИ, ЦОДД и ГИБДД, которым предстоит теперь как-то разграничивать сферы ответственности? При этом никто не только не спросил мнения автовладельцев, но и не спешит в деталях рассказать общественности о кадровом составе новой структуры и критериях отбора ее сотрудников. В результате в числе «контролеров» могут запросто оказаться те, кто видит в автовладельце не нарушителя, а источник дохода. В блогосфере уже обсуждают информацию о том, что в МАДИ валом валят не прошедшие аттестацию экс-сотрудники МВД, в основном дэпээсники, собаку съевшие на охоте за водителями, и пэпээсники. Ждать от таких «кадров» юридической грамотности и кристальной честности по меньшей мере преждевременно...
