Текст книги "Итоги № 5 (2014)"
Автор книги: Итоги Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Потом многоопытный сотрудник нашего отдела, напившись на ужине в посольстве КНР, стал громко рассказывать, как в 1950-е годы на приеме хрустальная люстра чуть не рухнула на голову премьера Чжоу Эньлая. «Казалось, – вопил коллега, – товарищу Чжоу уже наступает п… Но он увернулся!» Последние слова мидовец произносил очень расстроенным тоном. Выводили рассказчика мы и китайцы совместными усилиями, а он все сокрушался промахом люстры... Мой шеф Михаил Степанович Капица еще долго переживал: «Что же это такое? Всякая попытка пообщаться выливается в скандал!»
Отдел тем временем продолжал трудиться. На одном из совещаний один наш молодой и амбициозный сотрудник выступил с предложением нанести превентивный удар по ядерным объектам в КНР. Пока, мол, не поздно, задушить ядерные усилия китайцев в зародыше. Коллеги встретили это с негодованием. Некоторое время спустя, однако, просочилась информация о том, что точно с таким призывом выступил на заседании Политбюро ЦК КПСС не кто иной, как министр обороны СССР маршал Гречко! Министр поддержки у коллег по Политбюро не нашел, но из ЦК КПСС в наш отдел на доработку попали проекты весьма любопытных документов. В одном предлагалось через близких Пекину политиков, в частности руководителя Румынии Чаушеску, запустить идею о возможности удара по китайским ядерным объектам. То есть припугнуть Мао Цзэдуна. В другом речь шла об обращении к Вашингтону и его партнерам объединить усилия по обузданию угрозы, исходящей от маоистского Китая. Оба предложения были реализованы и, безусловно, подстегнули Пекин и Вашингтон к взаимному сближению. Иначе говоря, произвели эффект, обратный ожидаемому.
– Поэтому вас перебросили на американское направление и отправили в Сан-Франциско?
– Примерно так. Москва и Пекин скатились в ту пору к полномасштабной конфронтации. Советское руководство приняло решение прикомандировать китаистов к диппредставительствам во многих странах. Само собой, и в США, которые начали сближаться с Китаем.
– 70-е годы, холодная война. Туго приходилось за океаном?
– Началось пребывание в Новом Свете с казуса. В аэропорту Нью-Йорка нас усадили в какой-то красивый салон. И вдруг он начал дрожать и двинулся вперед. Оказалось, что это был самолет! Мы попали в него через закрытый рукав, о существовании которого до этого и слыхом не слыхивали. В самом Сан-Франциско многое поражало, но больше всего, конечно, супермаркеты...
Американцы, буквально рвали нас на части, приглашали на выступления, в рестораны, домой на барбекю. Политики, олигархи и голливудские звезды стремились попасть в генконсульство на приемы. Наше здание входило в маршрут всех туристических экскурсий в Сан-Франциско. Страшный ажиотаж вызвал визит в Калифорнию Брежнева в 1973 году. Исполнитель ковбойских ролей Чак Коннорс так растрогался, что своими могучими лапищами поднял генсека над землей и воскликнул: «Неужели вы в самом деле настоящий коммунист, с партбилетом?» Фото обошло все газеты. Брежнев растрогался, пригласил Коннорса в Москву. Тот съездил, но, вернувшись в США, публично критиковал СССР за отсутствие миллионеров и проституток. Любопытно, что умер он в один день с Брежневым – 10 ноября – только на 10 лет позже.
Как-то мы с женой попали в округ Ориндж на юге Калифорнии, который слыл центром ультраправых. Президент тамошнего колледжа предложил выступить с лекциями. Нас тепло встретили, разместили в хорошем мотеле. А утром представитель колледжа заехал за нами и сообщил: «В России, я слышал, никто рано не встает, поэтому лекции мы запланировали на послеобеденное время». В ходе беседы выяснилось, что этот господин не знал, что в СССР разрешены семьи, думал, все живут коммуной, как хиппи. Был уверен, что в Советском Союзе нет кино и других развлечений, запрещены все иностранные книги. В тот день у нас было пять выступлений, и на каждом задавались вопросы о наличии в СССР семей, кино, книг. При этом наша страна воспринималась как враг. Вот так: в советско-американских отношениях вроде имела место разрядка, а в округе Ориндж готовились к войне...
Но были и поклонники. В том числе странные. Как-то нас с коллегами пригласили в «Народный храм». Он занимал внушительное здание, в прошлом там была католическая церковь. Что сразу поразило, так это портреты на стене членов Политбюро ЦК КПСС: Брежнева, Косыгина, Подгорного... Один из хозяев объяснил: «Это наши святые. Молимся, просим благодеяний и покровительства». Пока мы переваривали эту информацию, зазвучал гимн Советского Союза. Коммунары пустились в пляс, похожий на дикую смесь рок-н-ролла и вальса. Нам было разъяснено, что это религиозный гимн, священный для всех членов «Народного храма». Учредил организацию Джим Джонс, «великий вождь». В нее вступали бывшие перековавшиеся наркоманы, проститутки, воры. Со временем вождь замыслил основать коммуну в Калифорнии. Основал. Но мешали соседи, относившиеся к коммунарам, мягко говоря, без симпатии. Тогда Джонс решил продолжить эксперименты за рубежом. Выбор пал на Гайану. Но вскоре и там начались проблемы. Коммунары запросились в СССР, просили прислать самолет, спрятать их деньги. Кончилось все скандалом и трагедией – Джим Джонс заставил всех членов коммуны, около 900 человек, выпить яд.
Мы с тревогой следили за новостями: вдруг всплывет факт наших контактов. Но, к счастью, никто об этом не упомянул.
А вообще ФБР следило за нами круглые сутки. Возникали комичные ситуации. На одном приеме наш офицер безопасности подвел к моей жене солидного мужчину и представил его как завотделом ФБР в Сан-Франциско. Федеральный агент, услышав фамилию жены, широко улыбнулся: «О, ваш голос мне очень хорошо знаком! Ведь вы сидите в консульстве на телефоне, по долгу службы приходится слушать вас каждый день!»
При этом официально ФБР и местная полиция отказывались охранять здание генконсульства. Наши двери оставались настежь открытыми. И это было небезопасно. Вокруг постоянно шли демонстрации – сионистов, гомосексуалистов и даже фашистов, среди прочего предлагавших Москве скинуться на ракету, в которой следовало отправить на Луну всех евреев и афроамериканцев. Захаживали в генконсульство и мнимые дочери царя Николая II, он сам, «жена» советского премьера Косыгина. Особенно донимал меня лично двухметровый бородач во френче, вылитый Фидель Кастро. Он называл себя командиром партизанского отряда, который намеревался взять штурмом Сан-Франциско. От нас командир требовал динамит и оружие. Свои требования подкреплял огромным ножом, то и дело поднося его к моему горлу.
– От греха подальше вернулись в Москву и пошли в Дипакадемию?
– После Америки учебный процесс давался непросто. Приходилось выслушивать про выдающегося ленинца Л. И. Брежнева, нерушимое содружество стран социализма и острые противоречия в стане империализма. Подобную ахинею вынести было тяжело. Хотя попадались и любопытные лекции, зачастую просто крамольные, которым спокойно внимали мои однокурсники – муж внучки Брежнева, сын зампреда президиума ВС СССР Кузнецова, сотрудники различных важных служб. Никто из них не высказывал ни малейших возражений. Тогда меня впервые посетила шальная мысль, что коммунистическая система в СССР обречена – если даже те, кому положено ее холить и лелеять, молча, без эмоций выслушивают беспощадный приговор советской власти.
Чем дальше, тем больше я поражался винегрету в мозгах людей. Убогость советской экономики и быта стимулировала пресмыкательство, конфронтация с Западом из-за интервенции в Афганистане, напротив, питала ксенофобию.
– А тут еще Олимпиада-80. С одной стороны, все флаги в гости, а с другой – бойкот.
– Из представителей Дипакадемии была сформирована специальная переводческая группа при руководстве Олимпийского комитета и спортивных федераций СССР. Нам обещали выдать по комплекту спортодежды, талоны на питание, еще что-то. Но так ничего и не выдали. Как позже намекнул один из сотрудников комитета, «все было украдено до нас».
Переводчиков прикрепили к важным персонам. Меня – к главе Федерации фехтования. Он, однако, к моим услугам не прибегал. Аналогичный разворот от ворот получали и мои коллеги-переводчики. В конце концов мы пожаловались в Олимпийский комитет. Из витиеватых разъяснений осознали, что спортивные начальники нас боятся, принимают за оперативников КГБ.
Наконец нас пригласили в Олимпийский комитет. Председательствовал молодой человек с простым лицом и провинциальным выговором. Он заявил: «Товарищи! Мы хотим направить вас в олимпийские билетные кассы для иностранцев. Обстановка там сложная. Например, вчера у меня пропал зонтик. Ваша задача – переводить, и чтобы иностранцы покинули СССР, думая, что у нас все в порядке».
Время от времени куратор зазывал нас к себе. Его зонтик по-прежнему числился в розыске, товарищ оставался расстроенным. Но надо было работать. Он и его коллеги вылавливали на проспекте спекулянтов, торговавших билетами. Среди спекулянтов преобладали даже не советские граждане, а поляки. Мы должны были переводить на этих допросах. Товарищ жестко спрашивал: «Зачем вы втридорога продавали билеты на баскетбол?» Я повторял вопрос по-английски. Поляк, однако, английского не знал, а вот русским владел блестяще. Но без переводчика допрашивать не полагалось. Поэтому я повторял вопрос по-русски. Подозреваемый по-русски отвечал, я тут же, тоже по-русски, доводил сказанное до товарища. Так мы часами играли в переводчиков.
Наконец Олимпиада закончилась, и мы продолжили учебу.
– И что потом?
– В 1982 году меня отправили в Китай. Перед отъездом я выслушал мидовские инструкции: «Китай – наш противник. Надо быть начеку и разоблачать суть пекинской политики». В ЦК КПСС настрой был еще более суровый. Между тем КНР только начал реформы, приходя в себя после «культурной революции». Люди все еще страдали от нехватки пищи. Газеты призывали есть крысятину – крыс, мол, много, их легко ловить и за них не надо платить. На окраинах городов склоны гор, холмов и оврагов были изрыты пещерами, где обитали люди. Пресса утверждала, что там летом приятная прохлада, а зимой тепло и при этом не страшны землетрясения. На одежду народ вообще не обращал внимания. Китай открывался, но этому мешала отсталость. Время, однако, шло. Маховик реформ в Поднебесной раскручивался. Между тем в Москве в начале 80-х аппаратчики раскололись на два лагеря. Люди либеральных взглядов симпатизировали китайским реформам и надеялись на их перенос на советскую почву. Они вдохновлялись позицией нового руководителя страны Юрия Андропова, который направил в ЦК КПСС записку с предложением «поискать возможности» нормализации отношений с Пекином. В противоположном лагере никаких позитивных перемен не замечали.
Летом 1984 года мы с женой Наташей на поезде ехали в отпуск в Москву. Включили радио и слышим комментарий газеты «Правда». Диктор суровым голосом сообщает, что в Китае идет нагнетание антисоветской истерии. Чем дольше слушаем, тем больше изумляемся. На самом деле все наоборот! Критику внутренних дел в СССР китайцы почти полностью прекратили, внешнюю политику критиковали все реже и выборочно. По приезде в столицу захожу в МИД. Коллеги разъясняют: после смерти Андропова и прихода к власти Черненко почти безраздельный контроль над политикой на китайском направлении захватили консерваторы. Положение стало меняться после избрания генсеком Горбачева.
– С 1985 года вы уже работали в ЦК КПСС. Не жалеете, что провели в аппарате шесть лет жизни?
– Отнюдь не жалею. Ведь ЦК КПСС был олимпом, где делалась политика государства. В жизнедеятельности партаппарата было много любопытного. С приходом Горбачева борьба между «ястребами» и «голубями» заметно обострилась и принимала все более причудливые формы. Как-то вызывает меня большой начальник и требует подготовить справку о том, что китайцы по-прежнему практикуют маоизм. Причем черных красок велено не жалеть. Начинаю работать, а тут звонок. Требует к себе другой «мандарин». Получаю задание сделать материал, из которого было бы видно, что в Китае уже нет маоизма. В итоге пишу два документа. Вооружившись моими справками, начальники сходятся в кабинете и до хрипоты спорят о судьбе идей Мао Цзэдуна. В таких баталиях любой подлог считался допустимым и даже вполне нравственным.
– Чем дело закончилось?
– Горбачев произвел перестановки в руководстве международным отделом ЦК.
– Как вы попали в Дипакадемию?
– В Дипакадемию на должность проректора по науке меня приглашали с 1989 года. Я хотел уйти, но из аппарата ЦК отпустили только весной 1991 года. После распада СССР о Дипакадемии на какое-то время забыли и перестали финансировать. Но постепенно она встала на ноги. С 1934 по 2012 год по разным программам у нас прошли обучение 29 тысяч человек. Мы подготовили свыше 8 тысяч профессиональных дипломатов, из которых более 700 присвоен ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла. Многие наши выпускники достигли вершин государственной власти. Особое место занимает факультет повышения квалификации: каждый сотрудник дипслужбы России обязан минимум раз в три года проходить переподготовку.
– Евгений Петрович, вернемся к главному: сочинскую Олимпиаду смотреть будете?
– Конечно.
– И с какими чувствами?
– С радостью и гордостью за Сочи. В мире свыше 2,5 миллиона городов, из них – десятки тысяч курортов. Добиться известности, престижа при такой конкуренции архисложно! Помню, когда работал в США, объяснял американцам, что я из города Сочи, что это нечто вроде их Майами. Теперь – и уже на все времена – объяснять не придется. Олимпиада сделает Сочи действительно всемирно известным курортом! И если отец был бы жив, то, конечно, испытывал бы чувство гордости. Ведь именно таким он стремился сделать Сочи. А наградой ему стала мемориальная доска, которую мэр Сочи Анатолий Николаевич Пахомов открыл в День города 21 ноября 2013 года на доме, где долгие годы жила наша семья. Город учредил премию имени Петра Бажанова «За поддержку культурных инициатив», лауреатом которой как раз накануне Олимпиады стал министр иностранных дел РФ Сергей Лавров. Так вот все переплелось.
Сакральная жертва / Политика и экономика / Профиль
Сакральная жертва
/ Политика и экономика / Профиль
Николай Азаров – от политика на взлете до партократа на излете
Кем же был для России украинский премьер-министр Николай Азаров: другом, врагом или так?.. Вопрос настолько интересный, насколько и тривиальный, поскольку Николай Янович, хотя и имеет русские корни с примесью эстонской крови, по сути своей – чиновник с большой буквы, которому непринципиально, где, как и с кем реализовывать свои карьерные амбиции. Даже очень плохой украинский в конце концов довел его до Киева и сделал вторым лицом в государстве. А по большому счету – и первым. Потому что из двух профессоров, до определенного момента тандемом стоявших у руля украинского государства, только Николай Янович писал слово «профессор» грамотно – то есть с одной «эф». Он же, насколько можно судить, являлся автором хитромудрой идеи интеграции Украины с Европой – за счет России... Не получилось. И теперь в Киеве зло шутят, что у них осталось полпрезидента.
Его амбиции
Ни один украинский государственный деятель не избежал обвинений в коррупции. В том числе и Николай Азаров. Работники пера раскопали, будто он обменял двухкомнатную квартиру на 180-метровые апартаменты, обзавелся угодьями в Форосе, финансировал из госбюджета бизнес родственников, а его невестка является совладельцем австрийской фирмы, хотя числится домохозяйкой и налогов не платит. Однако после калькуляции выяснилось, что по сравнению с другими государственными мужами и влиятельными украинскими дамами Николай Янович если не ангел, то определенно бессребреник. В общем, Николай Азаров точно не Виктор Янукович, сын которого за последние годы стремительно вырос в олигарха. Тогда в чем же причина столь откровенной неприязни украинского сообщества именно к нему?
Карикатурный украинский, ставший поводом для анекдотов («Когда на Украине наступит хорошая жизнь?» – «Когда Азаров выучит украинский»), – это один момент. Отказ подписать соглашение с Евросоюзом – второй, а скорее всего, учитывая текущую ситуацию, теперь уже первый. Хотя и раньше, еще в начале нулевых, когда Николай Янович, будучи руководителем Государственной налоговой администрации Украины, только примерялся к более высоким должностям, ему намекали, что для бывшего геолога, а ныне – мытаря такая шапка не по Сеньке. И тут же получили ответ: «А чем лучше налоговик, который стал апостолом Христовым?» Амбиций нашему герою не занимать. Да и «мессий» на его карьерном пути хватало.
В свое время он активно продвигал на президентский пост Леонида Кучму, что зафиксировано в скандальных записях майора Мельниченко, и готов был сотрудничать даже с самим Виктором Ющенко, который считал Азарова единственным из верхушки Партии регионов, с кем можно вести диалог и в конце концов договориться. В результате перст судьбы все-таки остановился на Януковиче. И было бы большой ошибкой считать, что Николай Янович пребывал в чьей-то тени. В отличие от Левия Матвея он не записывал с чужих слов, а сам писал украинскую историю: из-под его пера вышло четырнадцать законов о бюджете. Непревзойденный рекорд, даже несмотря на конечный результат – отставку.
Возможно, результат был бы другим, да и все в судьбе и карьере сложилось иначе, если бы Азаров принадлежал к титульной нации. И сам он – по крайней мере, на публике – весьма скромно оценивал свои перспективы: «Я четко знаю, чего хочу, а чего – нет. Возможно, лет этак через пятьдесят, когда Украина превратится в стабильное европейское государство, можно будет допустить, чтобы на пост президента баллотировался этнический немец, этнический русский, этнический еврей или представитель другой национальности». Слова словами, но в душу разве заглянешь! И очень похоже на то, что, разворачивая Украину в сторону Евросоюза, наш герой совсем иначе видел свое будущее и полагал, что если все срастется, можно и не ждать полвека. К тому же отец Азарова – Пахло Ян Робертович был наполовину эстонцем, то есть точно не москалем.
Иначе говоря, варианты были. И теперь давайте предположим, что Украина все-таки подписала соглашение с ЕС. Президентские выборы 2015 года. Вопрос на засыпку: кого при отсутствии других знаковых фигур на украинском политическом небосклоне поддержала бы тогда Европа: прагматика Азарова с европейскими корнями или Виктора Януковича, в биографии которого хватает темных пятен? Ответ настолько очевиден, что, наверное, можно и не гадать. Даже при нынешнем – майданном – раскладе: «домашняя заготовка» Евросоюза Виталий Кличко все-таки боксер, а не политик, Олег Тягнибок – националист с профашистским уклоном и в принципе нерукопожатный в толерантной Европе, Арсений Яценюк – по всем параметрам фигура второго порядка, очень бледная тень Юлии Тимошенко. Сама же пани Юля, будь она освобождена (а это большой вопрос), по европейским стандартам слишком хлопотный персонаж...
Кстати, фамилия Азаров – казус в биографии Николая Яновича. Почему уроженец Калуги и серебряный медалист решил шагать по жизни Азаровым, а не Пахло, не совсем ясно. Но именно с этой фамилией он блестяще окончил геологический факультет Московского госуниверситета и за пять лет дослужился от начальника участка до главного инженера в тресте «Тулашахтоосушение» комбината «Тулауголь». Потом, приобретя некоторый производственный опыт, вылез из недр и стал ученым – сначала завлабом, затем заведующим отделом Подмосковного научно-исследовательского и проектно-конструкторского угольного института в городе Новомосковск Тульской области.
А в 1984 году в научно-шахтерской биографии нашего героя произошел крутой поворот: Николай Азаров переезжает в Донецк, становится замдиректора и почти сразу же – директором Украинского государственного научно-исследовательского и проектно-конструкторского института горной геологии, геомеханики и маркшейдерского дела. Опять-таки с блеском защищена докторская диссертация на тему «Шахтная геофизика», за сим – признание в научной среде и звание профессора. Но тут некстати настало время перемен…
На XXVIII съезде КПСС Николай Азаров вошел в оппозиционную партийному руководству Демократическую платформу. И если бы Союз в 1991 году не развалился, он, без сомнений, стал бы лидером более крупного масштаба. Но Украина отделилась, и пришлось реализовываться на местном уровне. Причем настолько целеустремленно, что Азарова стали сравнивать с буром, «последовательно преодолевающим один геологический слой за другим». Результат – руководитель Партии регионов и премьер-министр Украины.
Его позиции
Справедливости ради надо отметить, что курс на евроинтеграцию – изобретение не Януковича и не Азарова. На Запад поглядывал первый украинский президент Леонид Кравчук, потенциальным «европейцем» был Леонид Кучма, а Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко, хотя и грызлись между собой, как кошка с собакой, сделали все возможное и невозможное, чтобы оторвать Украину от России.
Николай Азаров на тот момент занимал диаметрально противоположную позицию. Уже добравшись до рычагов управления государством, он произнесет: «Я как был, так и остаюсь последовательным сторонником создания Единого экономического пространства… Все эти мифы о европейской интеграции на четыре года (пока во главе Украины стоят Ющенко и Тимошенко. – «Итоги») затормозили создание регионального экономического рынка». По словам Азарова, в 2010 году, когда он возглавил кабинет министров, казна была пуста, экономический спад продолжался, госдолг увеличился в три раза, а законодательно оформленный бюджет отсутствовал как таковой. С трибуны Верховной рады Николай Янович делает заявление: «Нам придется восстанавливать Украину: каждую отрасль, каждый регион и систему управления в целом».
По части геополитической ориентации правительства Азарова сомнений не было никаких. 25 марта 2010 года на встрече с Владимиром Путиным, в то время премьер-министром, именно Николай Янович предложил начать отношения Украины и России с чистого листа. И предложение был принято.
И как было не принять, если еще в 2008 году, когда состоялось третье заседание Украинско-российского форума с повесткой «Потенциал украинско-российского партнерства как фактор преодоления финансового кризиса», Азаров с пафосом вещал: «Украина и Россия должны вернуться к идее Единого экономического пространства. Она не утрачена... Это та возможность, которая позволит решить наши проблемы, не оглядываясь ни на «большую двадцатку», ни на «большую восьмерку».
Но, как известно, тиха украинская ночь – в смысле, непонятно, что в это время происходит. Украинская политика, по всей видимости, еще более непредсказуема.
Уже 1 сентября 2011 года во время лекции для студентов Киевского национального университета имени Тараса Шевченко Мыкола Янович (так по-украински звучит его имя) неожиданно заявил: «Украина не может вступить в Таможенный союз, поскольку уже является членом ВТО».
Вот те раз… И где, спрашивается, логика? Например, директор Института экономики и прогнозирования НАНУ (Национальная академия наук Украины: не России, заметьте) Валерий Геец сделал вывод, что суммарный эффект от создания ЕЭП в период с 2011 по 2030 год может достичь для четырех стран 1,1 триллиона долларов (в ценах 2010 года), из которых на долю Украины придется около 220 миллиардов. Евросоюз же, кроме статуса, не обещает ровным счетом ничего.
Как говорится, почувствуйте разницу! Но Николаю Яновичу будто уши заложило.
Понятное дело: очевидные математические выкладки подавляющему большинству представителей украинской элиты и сегодня не очень интересны. Их идефикс – хоть тушкой, хоть чушкой (металлургическое изделие, конкурентоспособное на Западе) внедриться в ЕС, а лояльность к Западу обеспечит неприкосновенность всего того, что сокрыто на Кипре и на Виргинских островах. Что же касается Николая Азарова, то он вроде бы всегда старался дистанцироваться от олигархов. Но, видимо, состоять в рядах украинской элиты и быть независимым от ее интересов не сумел. А может, и не захотел, потому что за десять с лишним лет в политике уже и сам не без греха.
Потом был еще один разворот на сто восемьдесят градусов – снова в сторону России. Была договоренность о пятнадцатимиллиардном кредите, и речи тоже были другие, характерные для раннего Азарова: «Украина получила очень серьезную финансовую помощь для нашей валютной системы, мы получили возможность на базе полученных кредитов реализовать программу активизации и модернизации экономики, повышения ее конкурентоспособности». Но Украина, которую сам же Азаров два года страстно убеждал в том, что европейскому выбору альтернативы нет, уже ничего не хотела слышать. Сначала на Майдан вышла интеллигенция, потом ситуацию оседлали радикалы националистического толка, а с ними диалог в принципе был невозможен: они украинского языка, на котором изъясняется Николай Янович, совершенно не понимают.
Если бы Николай Азаров не подал прошение об отставке, его снес бы Майдан или, рано или поздно, попросил бы на выход сам Виктор Янукович, который отдает себе отчет в том, что без сакральной жертвы ему самому не усидеть. Но, похоже, все напрасно: оппозиция убедилась, что власть слаба и, скорее всего, будет идти до победного. А пока эксперты подводят итоги «азаровщины» – того периода, когда Николай Янович рулил политикой и экономикой. Говорят разное. Есть мнение, например, учредителя Research & Branding Group Евгения Копатько, что Азаров был далеко «не самым худшим премьером» и «много сделал для стабилизации экономики после кризиса 2010 года». Другие утверждают, что если бы у Азарова была хоть часть президентских полномочий, он бы не побоялся задавить Майдан в самом зародыше…
Сам Николай Янович не спешит себя хоронить: «Находясь на посту премьера, я не имел возможности в полной мере выполнять обязанности председателя партии. Надеюсь, что мои знания и опыт помогут развитию этой важной политической силы Украины». Возможно, ему и удастся переквалифицироваться из технократов в партократы. Если, конечно, Партию регионов не запретят по всей Украине, как уже запретили в западных областях: сам виноват!
