Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 1 (ЛП)"
Автор книги: Итиро Сакаки
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Чайка − принцесса с гробом I
Реквизиты переводчиков
Над переводом работала команда RuRa-team
Редактура: Бурда
Работа с иллюстрациями: IzeNik
Перевод с японского: arknarok
Самый свежий перевод всегда можно найти на сайте нашего проекта:
http://ruranobe.ru
Чтобы оставаться в курсе всех новостей, вступайте в нашу группу в Контакте:
http://vk.com/ru.ranobe
Для желающих отблагодарить переводчика материально имеются webmoney-кошельки команды:
R125820793397
U911921912420
Z608138208963
QIWI-кошелек:
+79116857099
Яндекс-деньги:
410012692832515
PayPal:
А так же счет для перевода с кредитных карт:
4890 4943 0065 7970
Версия от 01.08.2016
Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте – вы поддержали воров
Начальные иллюстрации
Пролог. Конец военной поры
Ничто не предвещало конца идущих своим чередом дней.
Нет, возможно, какие-то знаки все же были.
Но она на то время была совсем еще ребенком и не могла осознавать положение дел в ее королевстве и соседних странах... с самого начала и до самого конца происходящее было вне ее понимания. Все, что ей оставалось – лишь ошеломленно смотреть на происходящее перед ее глазами.
Где-то кто-то ревел.
Где-то кто-то стонал.
Где-то кто-то кричал.
Голоса бесконечно накладывались друг на друга, сливаясь в симфонию разрушения.
Ее мелодия сплеталась из воплей, кличей, криков... и примешанного к ним рева пламени и ветра. Разобрать отдельные звуки в ней было невозможно. Вопли страны, бившейся в предсмертной агонии.
– Принцесса!
Она увидела за окном что-то странное.
В бесконечно простиравшемся небе плыло нечто огромное.
Трудно сказать, как далеко от окна оно располагалось. Но одно несомненно – это было нечто поразительно гигантское. Судя по тому, насколько маленькими казались на его фоне драгуны, оно было размером с замок... хотя, пожалуй, даже с небольшую гору.
И оно летело.
Его ничто не держало. Оно ни на чем не свисало. Оно парило, словно облако.
Да, магия могла сделать невозможное возможным... но это все равно чересчур.
На первый взгляд оно напоминало вертикальный цилиндр. Но после тщательного осмотра становилось ясно, что это была скорее статуя. Она изображала человеческую фигуру... молящуюся деву со сложенными на груди руками.
Это была летающая в небесах статуя.
И...
– Принцесса!
Вскоре она поняла, что это крепость наступавшей на них армии.
– ...
Страшно. Страшно. Слишком страшно.
В надежде сбежать от вида крепости она посмотрела вниз.
Но и там уже разворачивалось поистине инфернальное зрелище.
Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги. Враги... и только враги.
Перед глазами ничего, кроме врагов.
Бесчисленные солдаты противников неумолимо надвигались на них.
Они двигались в порыве, буквально сметавшем их войска, размахивали оружием и толкали перед собой щиты. Она видела этот разрушительный поток. К ее собственному ужасу.
– Принцесса!!! Где вы?!
Даже эта маленькая девочка, ничего не понимающая в тактике и стратегии, могла с уверенностью сказать:
«Они обречены. У них ни шанса на победу.»
– Принцесса!..
Немолодая фрейлина ввалилась в комнату, едва не сорвав дверь с петель.
– Ах, принцесса... так вот где вы были! – крикнула она, выражая своим лицом беспокойство и страх.
Выглядела она ужасно – и волосы, и платье были растрепаны. Казалось, что закон «В первую очередь дворцовая фрейлина должна заботиться о достоинстве своего вида», о котором она так торжественно вещала, совершенно вылетел из ее головы. Кровоподтеки и царапины на лице намекали, что по пути сюда она успела споткнуться и упасть.
– Будьте добры, за мной... поспешите!
– ...
Фрейлина взяла ее за руку и повела вглубь замка.
Его убранство отличалось от привычного лишь одним.
Все было багровым.
Цвет пылающего пламени, разлетавшейся повсюду крови... другими словами, цвет безвозвратной гибели ее родного замка. По висевшим повсюду флагам и картинам плясали обезумевшие языки пламени. Огонь пощадил лишь проложенные по полу ковры, и то лишь благодаря тому, что те до основания пропитались кровью.
Пол был усеян бесчисленными трупами.
Там лежали трупы и союзников, и врагов. Их действительно было не счесть. Некоторых она узнавала, некоторых нет. Некоторые трупы принадлежали людям, а некоторые – однозначно нет.
Большинство из них убили оружием. Но были трупы и обугленные, и оплавившиеся, словно перележавшие на солнце конфеты. Трудно даже представить, как именно они погибли.
Были трупы мужчин. Были трупы женщин.
Были останки детей. Были останки стариков.
На полу лежали воплощения смерти во всех ее проявлениях.
А среди них...
– Все хорошо, Принцесса, все хорошо.
…Двигалась, огибая мертвые тела, фрейлина, стараясь убедить этими словами, в первую очередь, саму себя. Иногда ей приходилось топтать трупы ногами, и неважно, принадлежали ли они союзникам или врагам. Различить их было уже невозможно. И уж тем более некогда.
– Нам нужно всего лишь добраться до Его Величества...
Вместе с фрейлиной они шли по замку, что занимало вдвое больше времени, чем обычно.
По счастливой случайности по пути им ни разу не встретились вражеские солдаты.
Но...
– Ваше Величество! Я привела принцессу! – прокричала фрейлина, вбегая в тронный зал.– ...?!
Она застыла в ужасе.
Обычно в этом зале трудилось под сотню слуг и чиновников.
Эта комната должна была служить символом власти и могущества... но сейчас в ней царствовало запустение, а в лучах ленивого закатного солнца она и вовсе становилась похожа на заброшенные руины.
А в самой глубине зала...
Пустовал трон, на котором должен был восседать император.
Вместо этого...
– В... Ваше Величество?... – задыхающимся голосом протянула фрейлина.
Недалеко от трона лежал лицом в пол мужчина.
Они не видели его лица. Но его вид и одежда, расшитая золотыми и серебряными нитками, однозначно указывали на то, кем он являлся.
А еще... было очевидно то, что этот человек уже скончался.
На это недвусмысленно намекала растекшаяся по каменному полу лужа крови.
– Не может... – прошептала фрейлина и перевела взгляд от окровавленного трупа императора вдаль.
Позади него полукругом стояло восемь фигур.
Все вооружены. Среди них были и рыцари с мечами, и маги с волшебными гундо. Были гуманоиды со звериными ушами и хвостами. Все они носили разную броню... и можно было заметить, что и цвет кожи у них различался. Скорее всего, этот отряд собрали из воинов разных стран.
– Ваше Величество... Ваше Величество… Ваше Величество! – закричала фрейлина, побежав в сторону лежащих на земле останков.
А в следующий момент...
– Ваше Величество, Ваше...
Удар.
В зале раздался глухой звук.
Сдвинулась одна из восьми фигур. В ее правой руке был большой меч, которой она отрубила голову фрейлины... наверное.
Трудно с уверенностью сказать, что именно произошло, потому что девочка не успела разглядеть случившееся. Одна из фигур, похожая на мечника, на какое-то мгновение дернулась, а затем голова фрейлины с застывшим на лице удивлением поднялась в воздух. Как именно это случилось, она не знала.
А затем...
– Это – дочь Дьявола? – произнесла одна из фигур.
Все их взгляды сфокусировались на ней.
Перед смертью фрейлина громко объявила, что «привела принцессу».
А значит, ни отрицание, ни попытки казаться непричастной их бы не разжалобили. Более того... скорее всего, слова фрейлины с самого начала не влияли на ее судьбу.
Трупов в этом замке уже хватало, так что никого бы не удивила еще парочка.
Скорее наоборот, они истребляли всех, кого подозревали в кровных связях с Проклятым Императором, и не собирались оставлять в живых никого.
– Раз так, ее ждет та же судьба.
– Неважно, что она ребенок.
– Мы должны жить с уверенностью в завтрашнем дне.
Фигуры начали чинно приближаться к ней.
– Во имя мира.
– Во имя справедливости.
– Во имя всех нас.
– Не проси о пощаде.
Она увидела, как тот же рыцарь, что отрубил голову фрейлины, замахнулся мечом.
– Что же... ты можешь реветь и ненавидеть нас сколько угодно, но пришла пора покинуть этот мир.
А затем...
...
Был 1604 год по всемирному летоисчислению.
Бушевавшая на континенте Фербист трехсотлетняя война подходила к концу с гибелью северной Империи Газ.
В решающий бой против нее, «корня всего зла», были брошены абсолютно все силы – 620 тысяч «традиционных» солдат, рыцарей, магов, диверсантов и наемников, три летающих крепости, полных магического оружия и отрядов магических зверей «фейл», а также отряды наездников на драгунах.
Шесть королевств заключили альянс ради того, чтобы атаковать Империю Газ. После битвы они подписали мирный договор и объявили, что с сегодняшнего дня война объявляется оконченной. Территорию Империи поделили между шестью странами, а несметные богатства Проклятого Императора эффективно использовали для послевоенного восстановления. Страны разделили между собой и главную гордость Империи – магические технологии.
Надвигался мир, которого так долго жаждали все жители континента.
Но...
Глава 1. Девочка с гробом на спине
Первым, что он увидел после пробуждения, было лицо его сестры.
Оно находилось так близко, что он ощущал на себе ее дыхание.
– ...
– ...
Какое-то время они оба молчали.
Откуда-то издали доносилось щебетанье птичек.
Яркость лучей, пробивавшихся через окно, и теплота доносившегося с улицы воздуха возвещали о том, что долгая зима вот-вот закончится. Зацветут деревья, звери повылезают из нор. На дворе стояла та самая пора, когда вся жизнь, затаив дыхание, ждала начала новых дней изобилия.
А тем временем...
– Доброе утро, брат, – прошептала его сестра, Акари.
Они были на кровати, на которой ночевали вместе.
Но сейчас Акари была сверху. Она стояла над ним на четвереньках, всем своим видом напоминая хищного зверя, дающего понять своей добыче, что сейчас ее съедят. По сравнению с большинством девушек их поколения, она была заметно выше, и вид ее, нависшей сверху, таил в себе такую угрозу, что мог утихомирить любого.
– ...
«Пусть она моя сестра, но она действительно красавица», – вынужденно признал Тору.
Ей было всего 17 лет, но ее уже можно без зазрения совести называть «прекрасной», а не «милой». Четко очерченные черты лица, атмосфера благородства и ниспадающие длинные черные волосы словно сошли с картины. Один ее вид разил наповал не только мужчин, но и некоторых женщин.
Вот только на эмоции ее лицо было неприемлемо бедно. Сам Тору считал это весомым недостатком своей сестры, но ее саму он, казалось, не беспокоил совершенно.
В то же время сам он...
– ...
…Смотрел на нее глазами, полными непонимания настолько очевидного, что видел его в отражении черных глаз Акари.
Его собственные глаза и волосы были так же черны, как и у нее.
Лицо в какой-то степени можно было назвать подтянутым.
Но выражение этого лица – скорее расслабленным.
То ли апатичным, то ли вялым.
Возможно, такое выражение неудивительно для подростка, но на его лице, в принципе, отсутствовали амбиции и бодрость. Казалось, будто суховатый, увядший вид навсегда приклеился к нему. Конечно, морщин или кругов под глазами не имелось, но отчего-то он напоминал доживавшего последние дни старика. Это было слишком заметно даже за вычетом того, что он только проснулся.
Сам Тору считал свое лицо мрачным.
И он даже не пытался как-либо это исправить.
– Брат...
Итак, на кровати лежал брат, а на нем восседала его младшая сестра.
Назвать эту ситуацию неожиданной для Тору не поворачивался язык.
Он догадывался, что однажды это все-таки случится.
Он замечал, как в последнее время начали меняться взгляды, которые Акари бросала в его сторону.
Но...
– Я... больше не могла терпеть, – сказала Акари, глядя точно в глаза Тору. – Я столько думала о тебе, брат... столько думала...
– Думала... что именно? – спросил Тору, прикрыв глаза наполовину.
– ...Я не собиралась так дерзко себя вести, – сказала Акари, слегка опустив веки.
– Ага.
– Это твоя вина.
– Моя?
– Да. Это твоя вина, брат, – сказала Акари и слегка покачала головой. – Ты ведь прекрасно знаешь... как много я думаю о тебе.
– Нет...
Тору взглянул на лицо своей сестры и нахмурился.
Прядь ее черных волос, словно не выдержав, соскочила и щекотнула Тору по щеке.
– Если честно, я не думал, что ты так сильно отчаялась.
Помимо невыразительного лица, Акари так часто совершала спонтанные поступки, что даже Тору не имел ни малейшего понятия о ходе мыслей своей сестры. Как бы там ни было, она человек очень терпеливый... но при этом, эмоции постепенно копились в ней, и в один прекрасный день она вдруг взрывалась. Из-за этого жить рядом с ней отнюдь не просто.
Его, старшего брата, звали Тору Акюра.
Ее, младшую сестру, звали Акари Акюра.
Это их полные имена.
Но они редко представлялись ими. Никто из соседей не знал их фамилий. Во многих странах у простых людей фамилии отсутствовали в принципе, поэтому они этим никого не удивляли. После окончания войны многим людям пришлось стать беженцами и слиться с гражданами других государств, так что тому, что в одном городе могли оказаться выходцы из самых разных стран, уже тоже никто не удивлялся.
Но это все было неважно по сравнению с...
– Акари. Можно тебя спросить? – сказал Тору, вновь наполовину прикрыв глаза.
– Что такое, брат? Я готова ответить на любой вопрос, который хочет задать мне мой любимый брат.
Впечатление от теплой реплики портили ее глаза, светившиеся холодным светом, словно замерзшее за зиму озеро.
Хотя, они всегда так светились.
– Что это?
Тору указал пальцем на место рядом со своей головой.
Там был железный молот.
Его острие глубоко впилось в подушку.
– Брат. Что с тобой? – Акари недоуменно склонила голову. – Неужели ты заболел амнезией в таком возрасте? Неужели не узнаешь мое любимое орудие?
– Да знаю я, что это такое, – простонал в ответ Тору.
Молот этот вовсе не был огромным. Он полагался на крепость и тяжесть материала, а также на силу своего владельца, его сделали с упором на легкость размаха. Другими словами, даже дома это оружие крайне опасно.
– Я хотел спросить, что он делает в моей подушке.
– Я вонзила его туда.
– Это я тоже понял.
– Тогда что именно тебе непонятно?..
– В первую очередь, мне непонятно то, как тебе может быть непонятно то, что непонятно мне, – сказал Тору, впиваясь взглядом в лицо своей сестры. – По какой причине ты решила, что твой любимый железный молот, с которым ты не расстаешься последние десять лет...
На этом месте Тору постучал пальцам по молоту.
– …необходимо вонзить в мою подушку? Вот, что я хочу знать.
– Брат... – Акари опечаленно покачала головой.
Правда, выражение ее лица ничуть не изменилось даже после этого.
– Я вовсе не собиралась вонзать его в твою подушку.
– О?
– Я целилась в твою голову, брат.
– Это еще хуже, дура, – тут же выругался Тору. Вот только он все еще не успел окончательно отойти от сна, и брань получилась похожей скорее на бурчание. – Убить меня хочешь?
– С чего я могу хотеть убить своего любимого брата? – произнесла Акари ясным голосом, продолжая опираться на утопленный в подушке молот.
От ее вида действительно не веяло злым умыслом. Вместо этого она сказала еще более чистым голосом:
– Я сделала это потому, что ты никак не просыпался, сколько бы я ни ждала.
– Эх, значит, мне почти удалось уснуть навечно.
Действительно, почти... он не сомневался в том, что не перевернись он во сне, молот торчал бы не из подушки, а из его лба. Сейчас это было незаметно, но молот Акари заострен только с одной стороны, и удар им раскрошил бы не только череп Тору, но и весь его мозг.
– Ясно, – как всегда равнодушно ответила Акари и кивнула.
Казалось, будто она хотела спросить: «С тобой все в порядке, раз ты этого хочешь?».
– ...
– ...
Они снова замерли на месте и замолчали.
Вновь послышалось чириканье птиц.
– Брат... – как всегда вяло начала Акари, явно уставшая от переглядываний. – Какие у тебя планы на сегодня?
– Спать, – с недовольным видом заявил Тору. – Если точнее, бездельничать.
– Угу. А потом?
– Как проголодаюсь, что-нибудь поем.
– Ясно. Логично. Еще что?
– Все, – все так же недовольно сказал Тору, а затем повернулся на бок, собираясь снова заснуть.
Она еще какое-то время молча ждала продолжения, а затем...
– ...Брат, – сказала Акари, глядя на его профиль.
Кстати, она до сих пор не вытащила молот из подушки.
– Если ты сегодня пойдешь работать, я обрадуюсь настолько, что залью все кровью из носа.
– Хорошо, может, заодно от потери крови умрешь.
– Какие ужасные слова, брат. А ведь я так сильно тебя люблю.
– Это поэтому ты собиралась ударить меня молотом?
– Это молот моей любви, – хладнокровно ответила Акари.
Затем она легким движением соскочила с кровати, так же легко убрала молот и положила на плечо. Мускулы на ее руках характерно напряглись. Вид этой девушки с боевым оружием в руках хоть и успел приесться его взгляду, все равно казался необычным.
– Брат. Я уже долгое время недоумеваю.
– Что еще?
– Почему ты не работаешь?
В этом вопросе не было ни насмешки, ни презрения. Возможно, Тору было бы легче, если бы они там присутствовали.
Он с трудом удержался, чтобы не вздохнуть, и ответил:
– Работа для неудачников.
После чего повернулся к сестре спиной.
– ...
Он ощутил, как смотревшая на него Акари наклонила голову.
– В чем именно неудачников?
– Откуда я знаю?
– ...
В комнате повисла необыкновенно тяжелая тишина.
Не в силах выдержать взгляда Акари, сверлившего его спину, Тору добавил:
– Отстань уже от меня.
– ...
Акари ненадолго задумалась...
«...Кровожадность?!»
Буквально на миг он ощутил, что кто-то жаждет его крови.
– !!!
Тору моментально свернулся, и в это же самое время в волоске от его головы со свистом пролетел молот. Опоздай Тору на мгновение, молот снял бы с него скальп, и он стал бы лысым. Хотя трудно сказать, считать ли оголенный череп лысиной.
– Эй, ты!
Тору повернулся к сестре. Естественно, его сон как рукой сняло.
– Брат...
Она стояла, печально прикрывая глаза левой рукой. Выражение ее лица при этом ничуть не изменилось, а правой рукой она продолжала угрожающе размахивать молотом. Вздохнув, она произнесла:
– Если уж ты категорически отказываешься.
– Нет, погоди. Погоди, говорю. Для начала опусти молот, – Тору вскинул руки, стараясь отойти от нее подальше.
Хотя он все равно находился от нее на расстоянии вытянутой руки. На пороге смерти. Хорошо поставленный удар располовинил бы его вместе с кроватью.
– ...
Акари продолжала молча размахивать молотом.
Судя по всему, опускать его она была не намерена. Обычно Тору удавалось как-то убедить ее, но сегодня это не работало. Видимо, настал день, когда ему придется вступить с ней в открытое противостояние. Чаша ее терпения безнадежно переполнилась.
– Брат...
– Что?
– Если ты так и собираешься не работать, не выходить на улицу, а находиться дома и лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать...
– Я что, серьезно столько лежу?
– …то ты не оставляешь мне выбора, кроме как...
– Какого еще выбора?
– …сделать из тебя чучело и продать...
– Не смей! Да и не продашь ты меня!
– Да ладно, – Акари нехарактерным для нее движением покачала головой, ни на мгновение не останавливая молот. – Я бы тебя купила, даже если пришлось бы влезть в долги.
– Мое чучело?
– Оно не ест, и содержать его дешевле, чем живого брата, разве нет?
– ...
– ...
Нервная тишина.
Лишь свистел тяжелый молот, которым на огромной скорости продолжала размахивать Акари.
– Так что готовься превращаться в ч...
– А-а, я понял, я все понял! – спешно отозвался Тору.
Он понял, что его сестра действительно могла прибить его насмерть. Чучелом ему становиться тем более не хотелось. Работать, правда, тоже, но он понимал, что торговаться за сон уже поздно – надо продумать, как сбежать отсюда подальше.
– Давай лучше это самое, ну, э-э, позавтракаем, что ли.
– У нас больше нет еды, – сказала Акари, опустив, наконец, молот. – Я ведь тебе вчера вечером сказала, что мы доедаем последнее.
– П...правда?
– Я верю в то, что мой любимый проницательный брат не забывает такие слова.
– ...
Тору посмотрел в потолок и протяжно вздохнул.
Если честно, он действительно не помнил, говорила она это за ужином или нет. Он давно привык пропускать ее кухонные разговоры мимо ушей и тем более их не запоминал.
– Брат... – Акари вновь подняла молот.
– Понял-понял, пойду, поищу что-нибудь к завтраку!!!
Просвистевший в воздухе молот Акари остановился за мгновение до того, как пробил бы вопящее лицо Тору насквозь.
***
Он шел по улице и то и дело ощущал на себе пронзительные взгляды.
Это чутье у Тору было развито превосходно, и потому такие взгляды раздражали его больше всего на свете. Но в то же время он осознавал, что он здесь не только новенький, но еще и отчетливо не вписывающийся в обстановку. И поэтому жаловаться не никакого смысла.
– ... – рефлекторно вздохнул он.
Справа стоял покосившийся дом. И слева тоже. Обветшалые дома тянулись вдаль, насколько хватало глаз. Не будь вокруг людей, эти старые обшарпанные здания можно было бы с легкостью принять за руины. Дома с облезшей краской и трещинами в стенах казались шикарными – в большинстве своем они были именно что покосившимися. У каких-то отсутствовали крыши, и от дождя и ветра их защищали водостойкие покрывала, вымазанные жиром. Конечно, жить в таких домах небезопасно... но жить, как известно, приходится по средствам.
Если что-то и не отдавало упадком, так это воздух.
Конечно, воздух, наполняющий эти улицы, нельзя назвать ни изысканным, ни чарующим... но он был наполнен жизнью, вернее, запахом грязи и бодрости.
На этой улице постоянно сам по себе возникал рынок.
Именно поэтому здесь и ходило на удивление много людей... которых ждали даже не магазины, а деревянные коробки, с разложенными на них «товарами», которые назвать этим словом можно было с натяжкой. Повсюду виднелись мужчины и женщины, торгующие и всяким хламом, и дикими овощами, и непонятно каким мясом. Среди толп взрослых бегали смеющиеся дети, одетые в лохмотья, и хрюкающие свиньи, которых выпускали из домов, чтобы они искали на улице съедобный мусор.
Их страны пали.
Их улицы сожгли дотла.
Их друзья и родители погибли.
Но... пока эти люди были живы, они не могли сдаться. Те из них, кто не впал в пучину отчаяния и не поставил точку в собственной жизни собственноручно, пили грязь, грызли корни, но жили. Это место полнилось такими сильными духом людьми. Именно поэтому, несмотря на всю суматоху, воздух здесь переполняла жизнь.
И именно поэтому... Тору так выделялся на их фоне.
Он был как всегда угрюм, как всегда апатичен, и казалось, что даже воздух вокруг него начинал пахнуть закатом и упадком.
– ...
Он шел по южной окраине Дельсоранта, столицы этого региона. В подобных кварталах жили беженцы.
К счастью – если так, конечно, можно сказать – после затяжной войны в городе хватало заброшенных домов, потерявших своих жильцов. Многие из беженцев приходили сюда из других стран и регионов, ремонтировали заброшенные дома и селились в них.
Конечно же, коренные жители города не очень радовались переселенцам, но и не пытались активно с ними бороться. Осознание того, что наступил долгожданный мир, и жизнь продолжается, привело к тому, что понятие взаимовыручки не только начало возвращаться в умы горожан, но и помогало им преодолеть разницу в положении.
Это было время послевоенного хаоса.
В большинстве стран правители, знать и рыцари занимались восстановлением политических систем, а до жизни простых людей у них не доходили руки. Поэтому бедняки не ждали помощи свыше, а организовывали все сами. В воздухе улиц словно витала атмосфера борьбы за каждый день существования.
Заброшенный дом, в котором поселились они с Акари, тоже находился в этом квартале беженцев.
Полгода они провели в скитаниях в поисках места, которое можно будет назвать домом. Естественно, что в конце концов они оказались в уголке Дельсоранта, в районе, куда стекались все остальные беженцы.
Они с сестрой жили вдвоем.
Они не знали о том, где были их родители и родственники.
Вскоре после окончания войны всю их семью раскидало по свету, и они не знали даже того, остался ли в живых кто-то, кроме них. Впрочем, из родных мест все они уходили в полном облачении, и многие из них были крепкими и храбрыми людьми, похожими на остальных беженцев, так что, наверное, они выжили и поселились где-то еще.
– Батюшки, Тору, – подала голос старушка, сидевшая у обочины на стуле и плетшая корзины.
Тору забыл ее имя, но помнил лицо. Он не раз встречался с ней, когда только поселился в квартале беженцев. Она была безнадежно добродушной, часто выступала посредником в семейных ссорах, помогала искать несложную работу, а благодаря ее богатому жизненному опыту ходили слухи о том, что она жизнью этого округа и заправляла.
– Как непривычно видеть тебя на улице.
– Наверное, – лениво отозвался Тору.
Он уже догадывался, что именно услышит в следующей фразе.
– Не заставляй Акари делать за тебя всю работу. Тебе тоже нужно найти себе занятие.
– ...
Слова «не твое дело» почти смогли покинуть его горло, но Тору удалось остановить их.
Поскольку Тору не работал, то он вынужден был признать, что кормит его именно Акари. Но поскольку Акари была Акари и многого не понимала о том, как нужно вести себя в обществе, то и зарабатывать у нее получалось... не очень хорошо. Да и вообще, найти относительно хорошую работу, живя среди беженцев, весьма трудно. Собственно, именно поэтому сегодня утром оказалось, что им уже нечего есть...
– Когда-нибудь... если захочу, – ответил Тору, помахал старушке рукой и прошел мимо.
Тору был безработным.
Вот только... это не значило, что его уволили с прошлой работы, и он искал себе новую, или что он учился или тренировался ради того, чтобы найти новую работу. Строго говоря, он нашел время записаться в гильдейскую организацию этого города, пусть и формально... но по факту он никогда в своей жизни не делал какой-либо конкретной работы.
Другими словами, он был нищим без какого-либо дохода, а главное – не ощущал ни малейшего желания что-либо с этим поделать. Он был тунеядцем в чистейшем виде.
Пожалуй, многие люди согласились бы с тем, что именно по этой причине сестра попыталась атаковать его с утра молотом... пожалуй, они бы даже добавили, что это неизбежно. Конечно же, для самого Тору, которого при этом чуть не убили, это не было утешением.
– «Работа», значит… – ироничным тоном прошептал Тору.
Если он и обращался к кому-то, то разве что к самому себе. Убедившись, что его спину все еще тянет вес подвешенного топорика, Тору прошел через квартал беженцев в сторону южных врат Дельсоранта.
***
На стол легло перо, и послышался протяжный вздох.
Хотя Конрат Штайнмец и приступил к работе лишь полчаса назад, он уже чувствовал себя смертельно утомленным. Впрочем, этого следовало ожидать, ведь усталость росла день ото дня и все никак не хотела покидать его.
Он перевел взгляд на ростовое зеркало, стоявшее у входа в кабинет рядом с вешалкой для шляп, и увидел в нем укоризненные, изможденные глаза немолодого мужчины. Ему казалось, что в последнее время у него начали выпадать последние волосы, оставшиеся по бокам головы. Уже в весьма недалеком будущем ему светило окончательное облысение.
– Кстати... – вдруг обратилась к нему его ассистентка, Карен Бомбардир, которую он едва видел за горой документов, высившейся на его столе.
Видимо, заметив, как Конрат положил на стол перо, она решила, что тот взял паузу. Поправив пальцем очки, обрамлявшие ее нервно выглядящее лицо, она равнодушным тоном продолжила:
– По поводу того случая.
– Какого еще случая?
Конрату в этом году исполнялось 58 лет. Он был уверен, что память его оставалась так же хороша, как и в былые времена, но в то же время он не мог запомнить детали всех дюжин документов, что проходили через него каждый день.
Члены Агентства по Ускорению Послевоенного Восстановления «Климан», в котором они с Карен состояли, всегда были заняты по горло. Количество вопросов, требующих обсуждения и рассмотрения, увеличивалось с каждым днем с такой скоростью, что ему явно не хватало сил со всем разбираться.
Конец военной поры изменил жизнь на всем континенте Фербист, и не все эти изменения были в лучшую сторону.
Война была временем с простой и очевидной системой ценностей. Когда она прекратилась, эта система естественным образом начала меняться, и с этим ничего нельзя было поделать.
Изменилась политика. Изменилась экономика. Изменилось все.
Особенно изменились те фальшивые политики (которыми обычно становилась знать), оправдывающие свои действия тем, что считали войну «правым делом». Теперь же им пришлось всерьез задуматься о будущем и о том, какого политического курса придерживаться.
«Идет война, не думайте о роскоши».
«Если мы проиграем в войне, то у нас заберут все. Вы действительно этого хотите?»
Все эти слова, которыми они направляли народное недовольство в сторону других государств, больше не работали.
В каждой стране скопилась гора нерешенных проблем.
Все верили в то, что как только закончится война, как только настанет «мир», все несчастья и тревоги тут же исчезнут. Именно эти убеждения позволили многим пережить тяжелые военные годы. Но когда затяжная, тянущаяся многие века война вдруг завершилась, оказалось, что никто не представлял себе, как конкретно должен выглядеть тот «мир», которого все желали.
Знать была вынуждена изменить свое мышление.
Конечно же, были аристократы, которые смогли быстро приспособиться к новым временам. Но многие из них пытались вести в отношении своих людей такую же жесткую политику, как и во время войны, за что мгновенно и жестоко поплатились. Люди, не знавшие о том, как конкретно должен выглядеть «мир», но переполненные ожиданиями, связанными с новой эпохой, очень быстро почувствовали недовольство в связи с тем, что их жизнь нисколько не облегчилась.
И в результате... даже сейчас на континенте Фербист то и дело вспыхивали бунты и восстания.
