Текст книги "Африка грёз и действительности (Том 1)"

Автор книги: Иржи Ганзелка

Соавторы: Мирослав Зикмунд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Оруженосцы на асфальте

Полицейские на каирских улицах представляют собой явление, достойное внимания. Работа полицейских, регулирующих уличное движение в Каире, весьма необременительна. По большей части полицейский стоит посреди перекрестка боковой и главной улиц, отдыхая у вращающегося примерно двухметрового столбика, на конце которого крест-накрест прикреплены четыре дощечки. Две противоположные дощечки окрашены с обеих сторон в зеленый цвет, две – в красный. Время от времени полицейский поворачивает столбик на четверть оборота, на чем его работа и кончается.

Каирские полицейские – создания своеобразные и многообразные. Все они носят белый мундир с черной портупеей и золотыми пуговицами. Некоторые носят белые тропические шлемы и стоят у своих столбиков. Другие носят стальные каски и сидят перед учреждениями и большими магазинами на чем-то среднем между пушкой и кремневым мушкетом. Есть еще полицейские в обычных шлемах, с длинными палками и щитами. Все вместе они называются шауишами, однако у преемников средневековых оруженосцев с турнирных ристалищ имеется, кроме того, таинственное наименование «булук эль-гафар». И, наконец, в Каире есть еще шауиши с короткими деревянными дубинками и с щитками на руках. Все они страшно серьезны, строги и важны. Если вам захочется посмотреть поближе на дубинки, они сейчас же потребуют у вас паспорт и осведомятся о вашем местожительстве. По-видимому, оружие их представляет служебную тайну.

Когда в Каире спокойно, полицейские попадаются вам на каждом шагу. Чуть только что-нибудь стряслось, столпы порядка каким-то чудом исчезают из виду. Успокоилось все – и они появляются сразу со всех сторон.

Другая не менее важная достопримечательность – это египетские драгоманы. Их основное занятие – облегчать перегруженные карманы иностранцев. Иногда, но очень, очень редко, за солидный бакшиш они окажут вам какую-нибудь услугу. Есть профессиональные драгоманы и драгоманы-любители. Первых можно встретить возле всех египетских древностей и достопримечательностей. Любителей вы найдете, точнее говоря, они найдут вас, на каждом шагу, в любом закоулке.

Стоит машине остановится у тротуара, как кто-нибудь из них уже открывает дверцу. Иностранец заплатит за услуги пиастр. К машине с египетским номером драгоман никогда не подойдет.

Выйдя где-нибудь на улице из машины, оставляешь ее на попечение «официального», патентованного караульщика. Большинство их ничем не отличается от остальных драгоманов. Они находятся на улице не для того, чтобы сторожить машину. Если не запрешь дверцы машины, то распрощаешься с ее содержимым. Свою обязанность караульщик видит в том, чтобы придержать дверцу, когда вы вернетесь, и поклониться. За это он получает пиастр. У иностранца, разумеется, он потребует десять пиастров. Если он их получит, то домогается дополнительного бакшиша. Если ему дадут официально установленную плату полпиастра, он поблагодарит и исчезнет, так как поймет, что его жертва уже знакома с египетскими порядками.

На вокзалах драгоманы особенно энергичны. Профессиональный носильщик возьмет у вас чемодан, донесет его, назовет плату, в пять раз превышающую официальную, и горячо начнет убеждать вас, что именно столько ему полагается. Даете ему сумму, указанную в прейскуранте, вывешенном на каждом столбе, и добавляете еще столько же в качестве бакшиша.

Подходит второй. Он, видите ли, помогал первому поднять чемодан. Еще бакшиш.

Подходит третий. Тот первый, мол, поставил чемодан плохо, с ним могло что-нибудь случиться. Еще пиастр.

Появляется четвертый. Этот следил, чтобы те двое не отобрали у первого чемодан. Бакшиш, господин!

Как волшебное заклинание действуют два словечка: «Ялла эмши!»

Исчезает и четвертый, а вместе с ним и те, кто уже получил заработанное и незаработанное или еще только нацеливался на вас. Они исчезают прежде всего потому, что этими словечками вы им ясно сказали, чтобы они оставили вас в покое, а кроме того, они думают, что вы хорошо владеете арабским языком и знаете местные порядки.

Египетская полиция очень строго преследует драгоманов за недобросовестность, чтобы уберечь иностранцев от неприятностей и сохранить хотя бы видимость репутации.

В знойный день вы заходите в приличный ресторан, чтобы выпить стакан охлажденного лимонада. Расплачиваетесь у столика крупной банкнотой. Официант уносит ее разменять, хотя у него все карманы набиты мелочью. Ждете пять минут. Допили лимонад. Ждете еще десять минут. Об официанте ни слуха, ни духа. Он стоит где-нибудь за колонной и следит за каждым вашим движением, надеясь, что за дружеским разговором вы забудете про сдачу или махнете на нее рукой, чтобы не ждать. Ваш приятель, каирский старожил, лишь улыбается. Стоит ему хлопнуть в ладоши, как появится старший официант, а через пять секунд после него над вами уже склоняется ваш официант и с любезной улыбкой возвращает вам мелочь. Если при этом вы упомянете о полиции, старший официант тут же при вас отчитает его. Достаточно заявить о такого рода случае в полицию, и владельца заведения оштрафуют.

Вы приходите к пирамидам. Толпы драгоманов налетают на вас, как стервятники на падаль. Один хочет сопровождать вас, второй – покатать на верблюде, третий – на лошади, четвертый – сфотографировать вашим же аппаратом, пятый – продать открытку, шестой – погадать на руке. Следующий предлагает вам «настоящих» скарабеев, которые он «нашел внутри пирамиды Хеопса». Другой держит в руке связку ключей и тянет вас за рукав, предлагая отпереть подземные гробницы. Он отстанет только тогда, когда вы скажете ему, что там нет никаких дверей.

Репертуар драгомана очень ограничен, но зато он владеет им на десяти языках мира. Он объяснит вам, что гора камней перед вами – это пирамида, что ее выстроил фараон Хеопс, что это было ужасно давно и что в ней страшно много камней.

Затем драгоман осведомится о вашей национальности и в любом случае заверит вас, что египтяне – ваши родные братья. Он еще спросит, нравится ли вам в Египте, и предложит погадать на руке. Когда вы, наконец, захотите выяснить, сколько он хочет получить за сопровождение, драгоман положится на доброжелательность и щедрость уважаемого иностранца. Сколько бы вы ему ни дали, он захочет вдвое. Если вы все-таки ждете, чтобы он назначил вознаграждение сам, то он попросит полфунта. Получив от вас пять пиастров, он попросит еще бакшиш и уйдет.

Дерево и вода в скалах

Картина современного Египта вводит наблюдателя в смущение, если не в полное замешательство. В редкой стране найдешь рядом столько контрастов, столько двойственности. Здесь можно видеть одновременно и расшифрованные иероглифы, начертанные в отдаленные тысячелетия, и установки по подслушиванию телефонных разговоров, оснащенные новейшими приборами. В нескольких километрах от каменных памятников Древнего царства блестят стальные конструкции и широкие окна сборочных цехов и современных машиностроительных заводов. Рядом с библейской двухколесной повозкой стоит комфортабельный лимузин обтекаемой формы, отделанный с величайшей роскошью.

Но эти контрасты в области техники – только внешнее проявление важнейших анахронизмов, с которыми борется Египет. Европейские кварталы Каира производят такое впечатление, будто вы находитесь где-нибудь в Западной или Центральной Европе. Но это мимолетное впечатление длится только, пока мимо вас катится поток американских автомобилей между пятнадцатиэтажными дворцами с мраморными фасадами.

Взгляд на тротуар неизбежно возвращает вас к египетской действительности. А еще несколькими улицами дальше вы уже попадаете не только на другой континент, но и в другой век. Бывают дни и часы, когда вам кажется, что вы вернулись к временам Людовика XIV. Феодальный строй в самом неприкрытом виде, канувший для Европы в прошедшие века, сохранился в северной части страны, которая познала его еще в те времена, когда обитатели Европы одевались в звериные шкуры или ходили нагишом.

Блеск и великолепие королевского двора создают слишком резкий контраст с потрясающей нищетой миллионов феллахов. В этом современный Египет, по сути, не отстает от империи фараонов.

В стране, однако, пробуждаются новые силы. Вырастает новая, до сих пор не известная прослойка, которая прибирает к рукам развивающуюся промышленность и торговлю. Эта прослойка прежде всего демонстративно выступает как носительница самого крайнего национализма и панарабского шовинизма, которыми так насыщена общественность современного Египта. Только благодаря этой личине «патриотизма» группа промышленных и торговых предпринимателей смогла встать во главе общенародного движения за изгнание из страны иностранных империалистов.

Экономические и политические соображения вынуждают правительство всемерно поддерживать развитие этой прослойки. Оно стремится к тому, чтобы новые промышленные отрасли, выросшие при военной конъюнктуре, перешли в руки египтян.

Теперешние хозяева Египта все настойчивее проводят политику министров Людовика. Они также преклоняются перед золотом. Ими руководят те же соображения, хотя, вероятно, они об этом и не подозревают Они любой ценой стремятся при помощи экспорта привлечь в страну как можно больше золота, но приходят к противоположным результатам. Техника XX века во много раз превосходит мощность мануфактур Людовика XIV и требует значительно более высокого процента квалифицированных и ответственных работников. Подготовка таких работников и, кроме того, требования, которые они предъявляют, ставят перед египетскими правящими кругами ряд проблем, не встававших перед меркантилистами в прошлом.

В отношении техники Египет становится новой страной. Строятся заводы, фабрики, дороги, дворцы торговли и промышленности, совершенствуются старые плотины и проектируются новые. В пригородах вырастают роскошные кварталы особняков.

Городское население Египта постепенно начинает понимать, что плоды этого технического прогресса попадут по-прежнему в руки немногочисленной группы египтян, как это было с незапамятных времен, когда знать присваивала плоды рабского труда миллионов неграмотных феллахов. Оно понимает, что социальная структура промышленности и торговли Египта, в конце концов, как две капли воды похожа на традиционную структуру его сельского хозяйства, этой основы экономики страны. Египет достиг формальной независимости от Британской империи, но его социальный строй в связи с этим совсем не изменился.

В сельском хозяйстве сохраняются старые традиции. Большая часть земли с незапамятных времен принадлежала египетской знати, то есть немногим избранным. Миллионы феллахов тысячелетиями работали в рабской, а позднее в крепостной зависимости, которая и поныне почти не изменилась[49]49
  В 1952 году в Египте проведена аграрная реформа, которая, правда, не уничтожила феодальных отношений, но несколько смягчила остроту аграрного вопроса. – Прим. ред.


[Закрыть].

Сохранению такой системы способствует и техническая отсталость египетского земледелия. За все время нашего пребывания в Египте мы не видели на полях ни одного трактора. Даже обычный железный плуг здесь редкое явление. Несмотря на невиданный размах сельскохозяйственного машиностроения во всем мире, феллахи почти по всей стране знают лишь свои традиционные примитивные орудия: деревянную соху вместо плуга, винт Архимеда, шадуф и сакию вместо насосных станций, сальный светильник вместо электрической лампочки, буйвола вместо дизеля. С примитивными орудиями и устарелым способом ведения хозяйства передается по наследству и весь образ жизни. А коран, рука об руку с египетским правительством, постоянно стремится сохранить невежество феллаха.

Однако нарождающаяся отечественная промышленность – это что-то совершенно новое, необычное для Египта. Это революция в технике производства.

Вместе с ней не только растет потребность в инженерах и техниках, но и неизбежно пополняются ряды заводских рабочих, которые уже не удовлетворяются узким кругозором феллаха. Однако они еще влачат за собой оковы искусственно сохраняемой неграмотности, закоснелых традиций и мусульманского фанатизма.

Но эти оковы уже перестают быть для них чем-то само собой разумеющимся. Несовместимые анахронизмы сталкиваются друг с другом непосредственно в их сознании, на их рабочем месте. Под этими ударами начинает колебаться стена предрассудков и инертности. Рождаются профсоюзные организации. Растет молодое поколение техников, которое не обременено долгими годами изучения корана в Аль-Азхаре. С модернизацией техники и ростом промышленности в Египте исподволь рождается новая общественная сила, которая становится носителем социального прогресса и предвестником бурных, коренных перемен в устаревших формах египетской экономики.

Прогресс в Египте медленно, но настойчиво ищет щелей, через которые можно проникнуть в прочную крепость предрассудков и традиций. Этот процесс напоминает добычу каменных плит из известняковых скал Мукаттама для строительства пирамид. Для этого также достаточно было узкой щелки, в которую вкладывали безвредный на вид сухой кусок дерева. Только потом его поливали водой. Дерево разбухало и с неудержимой силой вырывало огромные глыбы из горной утробы.

Дерево и вода в скалах!

Такой же действенный клин, забиваемый в гору традиций и предрассудков, представляет собой технический прогресс, неудержимо проникающий в страну пирамид.

Налево Африка, направо Азия

Представьте себе, что вы едете из города Градец-Кралове в Прагу, придерживаясь дорожных указателей с надписью «Испания».

В Египте вы сталкиваетесь с подобным курьезом. Вы выезжаете из каирского предместья, направляясь ко второму по величине порту Египта Порт-Саиду. Ближайшая и, собственно, единственная, хотя и не прямая, дорога ведет к нему через Исмаилию вдоль Суэцкого канала.

За Каиром перед вами появится дорожный указатель с большой надписью «Палестина». Вы не верите собственным глазам, но, в конце концов, все же успокаиваетесь, так как эти надписи уверенно поведут вас вдоль канала Исмаилия навстречу азиатскому континенту. Бесконечная полоса воды с характерными треугольниками египетских фелюг, следующих друг за другом. Но вот ваш путь на час преграждает мост, железнодорожная колея которого служит одновременно проезжей частью для машин. Согласно расписанию, наступила очередь фелюг, дахабий, кораблей, лодок, землечерпалок и буксиров, и вам не остается ничего иного, как ожидать в течение целого часа, ибо на протяжении десятков километров нет другого моста. Но вот мост поворачивается на 90 градусов вокруг своей оси, железнодорожные рельсы снова вытягиваются двумя прямыми линиями, и путь в Азию открыт. Пройдет еще час езды, прежде чем на вашем пути встанет другое препятствие. Это снова вода, но она не имеет ничего общего с Нилом. Эта вода – здесь «переселенец», но своего соперника она оставила далеко позади.

" В 1869 году Фердинанд Лессепс открыл шлюзы своего грандиозного творения, в котором ожила давнишняя идея Нехо и Дария. Где-то посреди этого широкого искусственного русла, прерываемого озером у Исмаилии, встретились воды Средиземного моря и Индийского океана. Наступил переворот в многовековых традициях судоходства. Азиатский континент снова откололся от африканского. Расцвели новые порты, зачахли старые. Курс акций компании Суэцкого канала стремительно поднимался вверх. Великие державы сосредоточили свое внимание на серебристой полоске воды, которая суживается в тонкую нитку на картах Ближнего Востока.

Соленая вода Суэцкого канала смешалась затем с кровью человека. У Исмаилии из песка пустыни, которая вгрызается в дамбу канала, вздымаются два громадных гранитных пилона. Они напоминают о жертвах первой мировой войны, сложивших здесь свои головы. На противоположном конце канала вы найдете памятник индийским солдатам, отдавшим здесь жизнь за цели, которых они не понимали и которые были им так же чужды, как Южный полюс. Чуть-чуть не пролилась здесь кровь человека и несколько лет назад, когда Роммель перед Эль-Аламейном готовился к решающему удару по жизненно важной артерии Британской империи. Бесконечные ряды белых военных палаток, стволы орудий и колючая проволока вдоль Суэцкого канала свидетельствуют и сейчас о том, что англичане не намерены слишком быстро разлучиться с последней полоской земли, которая осталась им от всей египетской базы.

Мы попытались на время забыть статистические данные о тоннаже грузов, которые ежедневно проплывают здесь, направляясь из отдаленных частей земного шара в европейские порты. Гладкая лента асфальтированной дороги следовала параллельно дамбам канала, расположенным за высоким тростником. На каждом десятом километре появлялись мачты и сигнальные посты, а потом несколько пальмовых рощ сменило узкую полоску зелени на левой стороне. На противоположном берегу канала пылал полуденный зной пустыни, в котором колыхались далекие контуры Синайских гор. Там начиналась Азия. Два громадных континента, отделенных друг от друга полоской соленой воды…

Перед Порт-Саидом песок неожиданно уступает место воде. От него остались всего три полоски, разделяющие водную стихию. Солончаковые топи на азиатской стороне, полоса пустыни, соленая вода Суэцкого канала, узкая полоска суши с проезжей дорогой и, наконец, приподнятая поверхность пресноводного канала и третья полоска земли. А дальше бесконечная топь, которая где-то далеко сливается со Средиземным морем.

Это хинтерланд второго по величине порта Египта Порт-Саида. Его молы и ненасытные подъемные краны были еще далеко от нас, когда в русле канала начала вырастать перед нами чудовищная громада трансокеанского парохода. Казалось, он прокладывает себе дорогу по песку пустыни. Вот он приближается. Все отчетливее вырисовывается его башня, сдвинутая к самому краю правого борта палубы. Затем на корме вырисовываются пропеллеры и сложенные крылья самолетов. На расстоянии вытянутой руки проходят мимо нас ряды круглых иллюминаторов кают, любопытные лица моряков в белой форме, взлетная дорожка и английский военный флаг. Авианосец посреди пустыни…

Глава XIII
САКИИ МОЛЧАТ

В Египте окончились наши блуждания по североафриканскому побережью без «татры». Из нашей одежды и багажа выветрился запах дегтя, нефти и керосина, запах овец и коз, вместе с которыми мы проделали две с половиной тысячи километров в кузовах грузовиков.

После многодневных блужданий по лабиринту египетских учреждений и бюрократических предписаний перед нами, наконец, открылись ворота Александрийского порта. В дальнем углу одного из складов под грудами ящиков и мешков отдыхали три запыленных ящика с «татрами-87».

«Продолжайте путь на одной из трех восьмерок, которые находятся в порту Александрии!» – так звучало указание пражской дирекции завода «Татра». Прошло, однако, пол дня, прежде чем мы освободили из плена первый ящик. К двум оставшимся мы бы пробирались, по меньшей мере, еще целый день.

В этом первом ящике была упакована серийная машина, на выбор которой не могли оказать влияния ни завод «Татра», ни мы сами. Лишь случай и заведующий складом Александрийского порта определили машину, которая первой должна была пройти одна, без сопровождения другой машины, путь по африканскому континенту от берегов Средиземного моря до самого мыса Доброй Надежды и дальше, по дорогам и бездорожью Латинской Америки.

Неделей позже первоначальная черная окраска новой восьмерки была перекрыта серебряной, а у ее фар на новых флагштоках появились чехословацкий государственный флаг и флажок АКРЧ[50]50
  Автоклуб Республики Чехословакии. – Прим. ред.


[Закрыть]. На этом закончилась подготовка. Машина была готова к старту. Пробный пробег ей придется пройти на самом тяжелом участке пути – в Нубийской пустыне…

Направление – мыс Доброй Надежды

К неизменным термосам с ледяной водой, которые вы найдете почти в каждом каирском отеле и пансионе, в гостиницах Асьюта добавляются противомоскитные сетки над кроватью. Они напоминают балдахины над кроватями времен французской революции. Их защитные качества вы оцените только тогда, когда сможете спокойно уснуть, хотя вокруг вас пищат десятки комаров и мух. Насекомые сопровождают вас здесь целый день, избавиться от них нельзя. Асьют находится меньше чем в 400 километрах от египетской столицы. И все же вы вдруг чувствуете себя в другом мире. Здесь начинается другая Африка.

Мы начали свой путь на юг солнечным октябрьским утром. Старт пришлось отложить на несколько дней, так как суданские власти не удовлетворились даже двумя подтверждениями о противохолерных прививках, сделанных в Праге, и они угрожали нам длительным карантином на суданской границе, если мы не возобновим прививок в Каире с соответствующим контрольным сроком.

Пирамиды в Гизе и минареты под Мукаттамом закрыли от нас горизонт Северной Африки. Глиняная дорога, над которой вздымались облака пыли, определила наше направление вниз, на юг, градус за градусом, параллель за параллелью. За их условной сеткой, далеко за экватором находится конечная цель нашего африканского пути – мыс Доброй Надежды и Кейптаун со Столовой горой. Сегодня мы покинули Каир…

Наряду с несколькими асфальтовыми дорогами Египет имеет густую, постоянно поддерживаемую в порядке сеть глиняных дорог. Узкую извилистую полоску хорошо укатанной глиняной дороги окаймляет почти непрерывный ряд глиняных деревень и обособленных жилищ феллахов. Поверхность глиняных дорог ничем не хуже асфальтированных. Несмотря на коварные повороты, они позволили бы развивать высокую скорость. Однако глиняные дороги в Египте таят иного рода опасность. Каждую минуту на них попадаются группы полунагих дорожных рабочих, которые с утра и до вечера с трудом вытягивают воду из канала возле шоссе и ведро за ведром выливают ее на дорогу.

Сухой фундамент благодаря такому заботливому уходу не утрачивает прочности, а на влажной поверхности легко сглаживаются даже самые незначительные неровности. Однако мягкая глина и илистая нильская вода превращают дорогу в каток, более опасный, чем гололедица. Немало машин окончили свой путь по Египту в каком-нибудь судоходном или оросительном канале. Полив водой и заделывание выбоин нильскими наносами – это, в конечном счете, самый дешевый и эффективный способ поддержания в порядке дорог в стране, где сооружение прочного дорожного фундамента на мягкой глинистой почве было бы связано с невероятными трудностями и расходами.

К тому же содержание глиняной дороги почти не связано с расходами. Нильская вода и ил совершенно ничего не стоят, а труд феллаха сейчас, как и тысячи лет назад, – почти ничего…