Текст книги "Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)"

Автор книги: Ирвин Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

1 Водка, разбавленная томатным соком; названа в честь печально знаменитой своими жестокостями английской королевы Марии Кровавой.

Кэролин никогда не пила до одиннадцати утра и строго соблюдала это правило, потому что на примере своих друзей часто убеждалась, куда ведет такая дорожка. Как разбавляла крепкий напиток томатным соком "Уорчестершайер", когда зазвонил телефон.

Что ему больше всего нравится в ней спрашивал себя Кристофер когда рука его зависла над телефонным диском, готовая набрать номер. Она цельная натура – все равно что в этом экологически загрязненном городе глоток свежего деревенского воздуха. Если ничего не знать о стальных заводах, принадлежащих ее семье, о ее разводе и исключении из реестра социально значимых фигур, то ее можно было принять за сельскую девушку с фермы – исправно доит коров. Кэролин часто заходила к нему в магазин, награждая его свежей, как морской бриз, по-детски широкой улыбкой,– всегда под руку с мужчиной, каждый раз с другим,– и покупала книги большого формата, очень дорогие, в прекрасном полиграфическом исполнении – главным образом о парусниках и лошадях. У нее свой счет в магазине, но сопровождающий всегда расплачивался за выбранные ею книги, а она обнимала его крепкой рукой за талию и восторженно целовала в знак благодарности, нисколько не смущаясь и не обращая внимания на тех, кто на нее смотрит.

Однажды поцеловала и его, Кристофера – хотя не в магазине. Он пошел на вернисаж одного художника в художественную галерею, расположенную рядом, на той же Мэдисон-авеню, и увидел ее в зале. Через головы прочих знатоков она разглядывала различные геометрические фигуры кричащих цветов; все это, по-видимому, выражало отношение живописца к одной важной проблеме – как выжить в Америке? Странно, удивительно, но она одна, без обычного чичероне", и, когда увидела Кристофера, словно каток, проложила себе путь через густую толпу, выбирая для него свою самую сексапильную улыбку.

– Ах, мой поставщик! – И взяла его под руку, легонько постукивая пальцами по локтю.

Противоестественно видеть ее здесь одну – одинокий морской еж, отправившийся в свободное плавание. Сама судьба определила, что одиночество ей противопоказано, всегда она с кем-нибудь вдвоем,– с мужчиной, разумеется. Кристоферу все это хорошо известно, и потому такое ее внимание ему особенно не льстит: привязанность лебедя к родному пруду или дикой европейской кошки к любимой сосне. Тем не менее прикосновение ловких пальчиков бывшей светской львицы к его руке сердечное и приятное.

– Льщу себя надеждой,– начала она,– вы ведь умный человек -понимаете, что все это собой представляет.

– Ну...– неуверенно отозвался Кристофер, еще не зная, что сказать.

– Все эти картины напоминают мне занятия по геометрии в Чэтхем-холл. Взгляните на этот повергающий в уныние знак "пи"! Неужели от всего этого у вас не просыпается жажда, мистер...

– Бэгшот.

– Да-да. Почему бы нам с вами не выскользнуть незаметно отсюда, как истинным любителям искусства, прямо на вечернюю улицу и не хлопнуть пару стаканчиков мартини?

К счастью, в это мгновение они оказались у самого выхода,– Кристофер с беззаботным видом подхватил:

– Ну разумеется! Пойдемте!

К сожалению, у самой двери стоял владелец галереи – его приятель по бизнесу – осуждающе глядел на него: предательский шаг с его стороны столь ранний уход. Кристофер кислой гримасой и пожатием плеч дал понять: мол, не его вина, действует под напором сил, коим не способен противостоять, наверняка скоро вернется. Но, судя по всему, владелец не понял его пантомимы.

Зашли в "Уэстбери Поло-бар", сели в одной из кабин, заказали мартини. Кэролин Троубридж, пододвинувшись к нему поближе, терлась коленом о его ногу, похваливая его: такой счастливец – у него есть призвание в жизни, и такое стоящее, ведь он постоянно вращается в очаровательном, волшебном мире книг. А вот у нее призвания нет, печально вздохнула она, если не считать увлечений – лошадей и парусного спорта. Все это, конечно, далеко не призвание, но ей ничего иного не остается в этом свихнувшемся мире; достаточно взглянуть на первые полосы газет,– кроме лошадей и парусников, все занятия отвратительно легкомысленны. Не хочет ли он, между прочим, позвать официанта и повторить заказ? Пусть притащит еще два мартини.

К тому времени, как приканчивали вторую порцию, она крепко сжав большими ладонями его голову, глядела уже на него откровенно, прямо в глаза. Своим длинным туловищем, с длинными ногами, она неотвратимо нависала над ним в полутьме бара.

– Глаза у тебя,– говорила она,– как темные, сверкающие на свету озера.

Возможно, к занятиям по геометрии в Чэтхэем-холл она и относилась с прохладцей, не очень-то вникая в эту науку, но вот английский для первокурсников прослушала усердно.

Расхрабрившись от алкоголя таинственно мерцающих бликов, Кристофер предложил:

– Кэролин,– они уже перешли на "ты",– не хочешь ли пообедать со мной?

– Ах, Кристофер, какое милое джентльменское предложение! – И тут же его поцеловала – прямо в губы.

Рот у нее большой, как и все остальное, и губы влажные – так он их и запомнил.

– Так что же,– вымолвил он, когда она наконец, оторвалась от него,-идем или нет?

– Ах, мой дорогой, прекрасный, маленький манекенчик! Ничто на свете не доставит большей радости! Но увы – я занята всю неделю, до следующего вторника.

Посмотрела на часы, живо соскочила со стула и набросила плащ, воскликнув:

– Бам-бам-бам! Опаздываю жутко! Весь этот проклятый вечер на меня будут злиться, наносить мне оскорбления, трепать меня за ухо и при этом подозревать самое худшее. Ну кто поверит, что я всего лишь посетила художественную галерею ты, негодный мальчишка! – Наклонилась, клюнула его в затылок.– Ах, какое блаженство! – И была такова.

Кристофер заказал еще мартини, пообедал в одиночестве, все время вспоминая ее влажный поцелуй и странную манеру, в которой она изъяснялась. В один прекрасный день – не всегда же она будет так занята – он встретится с ней, непременно. Разумеется, не в своем книжном магазине.

"Черт бы подрал того, кто там звонит!" – рассердилась Кэролин, снимая трубку телефонного аппарата на стене в кухне,– как это она забыла его переключить. Когда ждала к себе Скотти, всегда просила телефонистку на коммутаторе перехватывать все другие звонки,– ведь ничто так его не разъяряло, как ее разговоры с другими мужчинами. Развод там, не развод, но она любит его – и все же, надо признать, он подозрительный невротик.

– Хэлло! – сказала она в трубку.

– Кэролин,– ответил мужской голос,– это Кристофер...

– Извините, Кристофер, Вы не туда попали.– И повесила трубку.

Потом сняла ее сделав постоянный сигнал "занято",– если вздумается позвонить снова. В руке у нее все еще бутылочка с томатным соком "Уорчестершайер",– она несколько раз рассеянно взболтнула; потом налила в стакан двойную порцию водки – надо успокоить Скотти: вдруг не поверит, что кто-то неправильно набрал номер.

Когда она с двумя "кровавыми Мэри" в руках появилась, Скотти лежал сбросив с себя простыню с одеялом и блаженно закрыв глаза – занял своим телом всю кровать. Да, она получает все, что нужно от мужчины, от своего бывшего мужа, ей не о чем особенно сожалеть. У него умиротворенное выражение лица,– кажется, снова уснул. Телефон на ночном столике рядом с кроватью, видимо стоял на своем месте, он к нему не прикасался, с облегчением отметила она и крикнула весело:

– Все наверх, за громом!

Скотти сел в кровати как монумент, мышцы его напряглись, волнами перекатываясь под кожей; ноги он свесил с кровати и болтал ими. Протянул к ней руку, взял свой стакан. Внимательно разглядывая его содержимое, вдруг яростно швырнул его о противоположную стену – большая часть ее окрасилась в цвет "кровавой Мэри"...

– Ах, Скотти! – произнесла она с упреком.– Только не говори, что на тебя опять нашло твое невыносимо безрассудное настроение.– И попятилась от него, стараясь не ступать на стеклянные осколки; машинально, чтобы успокоить нервы, сделала два больших глотка из стакана.

Он встал; ну и ужасная все же картина! Здоровенный голый мужик посередине маленькой комнатенки... Ей казалось – вся передняя линия игроков "Даллас кавбойз" надвигается на нее, соединившись в одной его необозримой фигуре... Странный шрам на лбу – заработал в детстве брат трахнул, по голове бейсбольной битой,– всегда выпирал, когда с ним случался припадок дикого гнева, и приобретал ужасную багровую окраску.

– Скотти Поуолтер! – серьезным тоном проговорила она.– Я запрещаю тебе прикасаться ко мне даже пальцем!

Слава Богу, он всего лишь ударил ее раскрытой пятерней. Она стремительно упала на стул, не выронив, однако, стакана с выпивкой. Вот чудо!

– Ты несправедлив...– жалобно застонала она, все глубже вжимаясь в спинку стула.– Ты вообще абсолютно несправедливый человек! Надо же! Ударить девушку только за то, что кто-то ошибся телефонным номером.

– Ах "ошибся телефонным номером"! – злобным эхом отозвался он.– Кто этот тип – Кристофер?

– Откуда мне знать, что это за тип – Кристофер? Чей-то голос в трубке сказал: "Хэлло, это Кристофер! А я сказала...

– Нет, этот голос сказал "Кэролин"! – взревел Скотти.

– Нахал! – не растерялась она.– Подслушиваешь чужие разговоры! Этому тебя учили в Йеле?!

Скотти никак не назовешь неинтеллектуальным, но мыслительный процесс отличается у него некоторой тяжеловесностью и иногда можно сбить его с толку, заставить отказаться от опасных намерений,– если атаковать первой.

– Насколько я понимаю, он звонил напомнить, что у вас с ним свидание и чтобы ты его сегодня трахнула! – не унимался Скотти.– Примем во внимание, как тебе кружат голову такие пустяки...

– Не стану повторять тебе, Скотти, какого я всегда мнения о твоем... специфическом словаре,– с достоинством возразила Кэролин.

– В гробу я видел свой словарь! – огрызнулся Скотти.

– Вот что скажу я тебе, чтобы ты знал. Не вижу, какое, собственно, тебе до всего этого дело,– принимая во внимание характер наших отношений. У меня не было ни одного свидания ни с кем другим вот уже целую неделю, с прошлого вторника, потому что ты не вылезал из этой кровати все эти дни -до шести вечера в среду! Кэролин говорила так убедительно, что и сама вдруг поверила своим словам: стало так себя жалко, что слезы навернулись на глазах. Да что она, в конце концов, снова выходит замуж?!

– Кто такой Кристофер? – настырно повторил свой вопрос Скотти.

Он так неуклюже, точно разгневанный слон, шнырял по комнате, что Кэролин не на шутку разволновалась: какая судьба постигнет ее лампы и другие стеклянные предметы?..

– Хочу тебе откровенно сообщить,– строго продолжала она,– что тебе нечего здесь вынюхивать, словно ошалевшему хищнику в джунглях. Знаешь прекрасно – я никогда не скрывала от тебя что-нибудь действительно важное.

– Ха! – хмыкнул он.– Так я тебе и поверил!

Но метаться по комнате все же прекратил.

– Ладно, скажу. Это несчастный, маленький клерк, работает в книжном магазине на Мэдисон-авеню. Он вообще не похож на нормального мужика, а -скорее, на крохотного пони, и тебе наверняка станет стыдно за приступ ревности, если ты когда-нибудь его увидишь.

– Но ведь он позвонил! – упрямо стоял на своем Скотти.

– И посему неважно, какого он роста.

– Иногда он звонит мне, когда к нему в руки попадает книга, которая, по его мнению, может меня заинтересовать.

– "Учебник по сексу для детей"! – съязвил Скотти.– "Тысяча и три индийские позы любви". Наверно, именно такой литературой он торгует в своем магазине.

– Как ты смеешь в подобном тоне разговаривать с женщиной, бывшей когда-то твоей женой?! – презрительно бросила Кэролин.– Угодно тебе убедиться самому, увидеть его собственными глазами – давай одевайся, отведу тебя на Мэдисон-авеню! Бьюсь об заклад: бросив на него один взгляд, тут же упадешь на месте и на коленях будешь ползать передо мной, вымаливая прощение за твое чудовищное, просто зверское поведение, за то, как ты обращался со мной сегодня утром!

– Охота была еще одева-аться! – лениво, почти мирно протянул Скотти.– Верни-ка мою "кровавую Мэри"! И хочу опять с тобой в постель. Только в таком вот порядке. И пошевеливайся!

Вот такой он всегда: гнев часто пробуждает в нем совершенно иные эмоции. Скотти снова во всю свою гигантскую длину растянулся на кровати, словно большой корабль, выброшенный на песчаный берег, а Кэролин послушно пошла на кухню – приготовить очередной набор стаканчиков с "кровавой Мэри". В голове у нее немного звенело после удара громадной пятерней – этот йелец съездил ей прямо по скуле,– но она все равно довольна развязкой. Удалось спустить на тормозах это столкновение, а то еще привело бы, пожалуй к серьезному кризису в их отношениях.

Взбалтывая смесь в стаканах, она что-то мурлыкала себе под нос. Вполне может теперь, как только подвернется удобный момент, напомнить Скотту, что он там бормотал перед рассветом о повторном браке с ней. И она заставит его выписать ей чек, чтобы оклеить новыми обоями спальню,– пусть раскошеливается, черт бы его побрал! Не исключено, что сегодня днем он снова станет невыносимым – на это указывают все тревожные признаки,– но на этот случай у нее в душе все еще тлеет надежда на маленького человечка, терпеливо поджидающего ее в своем магазине на Мэдисон-авеню.

"Ничего себе,– Кристофер, уставился на телефонный аппарат,– "вы не туда попали"! Кого она пытается обмануть? Что за ребячество! Д он правильно набрал! Едва не поддался раздражению и не набрал вновь ее номер – пусть знает, что чтобы лишний раз продемонстрировать ей, что его не так легко одурачить, но передумал – нетактично. Да и нетрудно представить себе, почему она так ответила.

К счастью, в магазин влетела стайка покупателей и он занялся своей обычной работой: заворачивал купленные книги, со звоном выбивал на кассовом аппарате чеки – некогда предаваться мрачным размышлениям.

Когда наступило привычное затишье – у всех ланч,– Кристоферу почти удалось убедить себя, что ему в общем-то, наплевать, чем будет заниматься сегодня днем, в субботу, Кэролин Троубридж. Снова усевшись возле кассы, он раскрыл свою адресную книжку. Следующая – Той Доротея. Вот кому никогда по своей воле не присудил бы две звездочки, хотя, конечно, она довольно красивая девушка, хоть росточек немного и подкачал – не доходит пяти футов восьми дюймов, всего-то около пяти и семи с половиной. Не очень полная, фигура стройная, но она ее никогда из скромности не подчеркивает, носит простенькие, неброские платья, какие обычно носят студентки колледжа. Возраст довольно зрелый,– по его подсчетам, уже двадцать восемь или даже двадцать девять; томная внешность; голос низкий, замирающий; улыбается едко.

Когда впервые посетила, его магазин, он даже, по сути дела, ее как следует не разглядел. Но впоследствии заметил: если в это время в магазине толпятся покупатели-мужчины, даже старики или завзятые библиофилы, вечно погруженные в книги,– все, забывая обо всем, начинали следить за ней взглядами, стараясь при этом оказаться поближе к ней. И Кристофер стал изучать Доротею Той внимательно, пытаясь определить, что именно оказывает магнетическое воздействие на его клиентов мужского пола.

После долгих раздумий наконец решил, что все дело в цвете лица: шелковистая желтовато-коричневого цвета кожа имеет какой-то жгучий оттенок, словно ее постоянно касаются солнечные лучи. Доротея Той всегда поразительно аккуратная и чистая. Если Кэролин Троубридж похожа на девушку с фермы, то эта – на маленькую девочку, которую мать после вольного купания в море основательно растерла пушистым полотенцем. Кристофер был сильно удивлен, когда она заказала книгу эстампов Обри Бердсли. Но пережил еще большее недоумение, когда один из его постоянных покупателей, мистер О'Малей (насколько заметил хозяин магазина, он не перебросился ни единым словечком с этой леди), вдруг часа в три дня, вышел вслед за ней и сел вместе с ней в такси. Увидев такую картину, Кристофер тут же добавил к ее имени в своей книжке вторую звездочку. Это событие сильно повысило его интерес к ней.

Много книг она не покупала основное внимание обращала на небольшую коллекцию пластинок, собранную возле дальней стены, и всегда приобретала альбомы любого нового мюзикла, поставленного на Бродвее. В музыкальных магазинах, торгующих по сниженным ценам, или в салонах, где делали скидки, расположенных дальше, в Даунтауне, можно купить все это гораздо дешевле, но однажды она сказала Кристоферу, когда он заворачивал для нее альбом модного мюзикла "Волосы": "Видите ли, я не часто бываю в Даунтауне,– я такая домоседка".

Это крайний, на всякий случай Доротея Той, но что делать? День проходит катастрофически быстро. Он набрал номер ее телефона. Гудок, второй, третий... одни гудки в трубке, никто не подходит. Хотел уже положить трубку, как кто-то ему ответил, деловым тоном:

– Слушаю!

Явно не Доротея Той, во всяком случае не похоже...

– Это говорит Кристофер Бэгшот...

– Кто-кто? – Голос стал холодным и подозрительным.

Кристофер всегда мечтал – когда наконец наступит счастливое время и люди не будут по телефону переспрашивать: "Кто-кто?" – после того как он четко назовет свое имя – Кристофер Бэгшот.

– Из книжного магазина, мисс Той.

– Ах конечно, помню помню! – Голос потеплел, но в нем чувствовалась легкая озадаченность.

– Надеюсь, я вам не помешал? – вкрадчиво осведомился Кристофер.

– Нет, что вы! Просто я готовлю себе завтрак.

Кристофер посмотрел на часы: уже почти час дня; оказывается, он и сам проголодался. Интересно, где провела эту ночь мисс Той, если завтракает в час дня?

– Вы, наверное, удивлены моим звонком,– продолжал Кристофер,– но я подумал...

– Ничего, ничего, мне многие звонят.

По телефону голос у нее отрывистый, глухой, и в нем не чувствуется привычного томления.

– Какие могут быть сомнения,– галантно заметил Кристофер.– Я звоню вам вот по какому поводу... Скажите, что вы собираетесь делать сегодня вечером?

Мисс Той как-то странно хихикнула.

– Что если я достану пару билетиков на музыкальное шоу,– торопливо продолжал Кристофер,– если только вы их все не пересмотрели...

– Я заказана начиная с восьми, мой сладенький,– сообщила мисс Той.-Но можете приезжать хоть сейчас, если хотите.

– К сожалению, не могу бросить магазин,– объяснил Кристофер, несколько смущенный прямолинейностью приглашения.– Я закрываюсь около семи...

– Нет,– перебила его мисс Той,– в семь ничего не получится. Нечего зря терять время – приезжайте сейчас. Пятьдесят долларов.

– Что вы сказали? – переспросил Кристофер сразу ослабевшим голосом.

– Я сказала, что стою пятьдесят баксов,– пояснила она, по-видимому чем-то весьма недовольная.

В эту минуту дверь в магазин отворилась, вошла Джун – в плаще, хотя на небе ни облачка,– и приветливо помахала ему. Кристофер, прикрывая трубку обеими ладонями, попытался сдвинуть брови, как деловой человек, однако предательская краска залила ему лицо.

– Боюсь, я имел в виду нечто другое, мадам,– проговорил он в трубку.

– Послушайте, мистер Бэгшот! – резко откликнулась мисс Той.– Разве вы раздаете свои книги бесплатно, а? Что скажете?

Джун торопливо идет к нему...

– Думаю, мне придется обсудить этот вопрос с отцом,– произнес Кристофер нарочито громко, когда Джун уже могла отчетливо его слышать.-Возможно, мы сумеем прийти к какому-то соглашению.

Мисс Той снова хихикнула – на сей раз еще более странно, чем в первый раз. Кристофер решительным жестом положил трубку на рычаг. Джун поцеловала его в щеку.

– У меня возникла замечательная идея! – объявила она.– Запирай-ка ты свою лавку и айда на ланч!

– Ты же прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать.– И постарался отойти как можно дальше от телефона.

Джун следовала за ним неотступно.

– Ну ты же должен есть!

– Позвоню в кулинарию, и мне все принесут.

Чтобы такое придумать, напряженно соображал он, чтобы не задевая чувств девушки отвадить ее от визитов к нему в магазин в любое время?..

– Ты выглядишь так,– определила Джун,– словно тебя морская болезнь вот-вот прикончит. Ты на последнем издыхании!

"Морская болезнь" она произнесла по-французски,– учила язык на всякий случай, вдруг представится возможность поехать во Францию.

– Что с тобой, Крис?

– Ничего. Абсолютно ничего!

– Боже, какие мы сегодня подчеркнуто экспрессивные! Ладно, ничего так ничего. ты рад моему приходу?

– Как всегда,– ответил он.

Так расстроился после беседы с мисс Той, что горло сжимается, как от судороги, и это мешает правильно выговаривать слова. Обычно он радовался визитам Джун – смелая все-таки девушка, и временами просто прелесть,– но сейчас из-за этого презрительного, разящего, обидного смешка мисс Той по телефону, осуждал Джун, пусть бессознательно: совсем не вовремя появилась, подгадала, что называется!

Вдруг у него потекло из носа – знакомый симптом. Стоит поволноваться, напрячься – и готово дело! Еще в школе, на экзаменах, обязательно засовывал в карманы по три носовых платка. Вот и сейчас вытащил носовой платок и громко высморкался.

– Ты простудился или что? – поинтересовалась Джун.

– Насколько я понимаю, ничего.– Он чихнул.

Интересно, как себя чувствуют потенциальные клиенты мисс Той после телефонного разговора с ней? Так же как он?

– У меня есть просто сказочная по воздействию пилюля от...

– Я не простудился,– упрямо возразил он и снова высморкался.

– Нечего меня уничтожать, если я выражаю нормальный человеческий интерес к состоянию твоего здоровья,– с обидой в голосе отозвалась Джун.

– Джун, пойми меня,– произнес он уже более мягко,– у меня сегодня трудный день. С утра торчу один в магазине и...

– Прости меня! – Джун немедленно раскаялась в своей настойчивости.-Но ведь именно поэтому я и пришла – улучшить тебе немного настроение, взбодрить тебя... Может быть, даже немного помочь тебе здесь.

– Очень, очень любезно с твоей стороны! – Кристофер пришел в ужас от мысли, что, вероятно, около пяти к нему заглянет мисс Андерсон, а возможно и Беула Стикни, если ей удастся избавиться от надоедливой тетки.– Но все это очень сложно, если человек не знаком с товаром, не знает, где, на каких полках лежат какие книги.

– В любом случае,– не сдавалась Джун,– я намерена устроить для нас обоих ланч! Никаких возражений! – Она вообще была девушка решительная, с характером босса.– Сама схожу в кулинарию и закажу там для нас роскошный ланч – устроим его прямо здесь, в магазине!

Кристофер, поняв, что не отвяжется, молча вытащил из кармана бумажник и выудил пятидолларовую бумажку. Но она отстранила его руку.

– Я сама ставлю ланч – у меня была очень удачная неделя.

Джун работала в учреждении, которое предлагало временную помощь секретаря, и иногда за неделю зарабатывала до ста пятидесяти долларов. На постоянную работу устраиваться не хотела, потому что приехала сюда, проделав долгий путь из Пасадены на Восток США, чтобы стать певицей: училась вместе с человеком, который утверждал, что поставил на ноги Петулу Кларк. Кристофер убрал деньги обратно.

– Неужели ты не рад безумно, что я зашла к тебе?

– Безумно рад – какие могут быть сомнения?

– Тогда улыбнись,– потребовала она,– и скажи мне что-нибудь приятное!

Он сказал:

– Я тебя люблю.

Конечно, Джун имела в виду эту фразу.

– Ну вот, так-то лучше! – И, чмокнув его в щеку, вышла – маленькая, милая, привлекательная блондинка в плаще, мечтающая о замужестве.

Всегда, в любую погоду,– в плаще: берегла голосовые связки – так, на всякий случай.

– Ну чем плохо? – спросила Джун.

Оба уплетали бутерброды с ростбифом и солеными огурчиками, запивая молоком, за столиком, притулившимся в маленькой комнатке в глубине магазина. Джун не употребляла алкоголя – берегла горло.

– Угу, угу! – промычал Кристофер, пытаясь разжевать твердый хрящ.

– Иной раз, когда я остаюсь одна,– пробормотала Джун,– и начинаю думать об этой уютной комнатенке – у меня слезы выступают на глазах.

Это сентиментальное проявление объяснялось довольно просто: впервые они поцеловались именно в этой маленькой, уютной комнатке в глубине магазина. Ну, если взглянуть на их отношения с этой стороны – действительно, все началось здесь. Тот чудесный поцелуй привел к другому, еще более приятному и незабываемому. Кто же станет отрицать – они неплохо развлекаются, им хорошо вдвоем; ему нравится эта красивая, живая девушка, пышная и цветущая, часто брызжущая весельем. Но все же этой маленькой, темной комнатке далеко до чертогов, помилуй Бог!

Сейчас он старался думать только об отрицательных ее чертах, покончить со своей обычной добротой. Стоило ему пообщаться с ней, хотя бы недолго, и он начинал таять; его постоянно тянуло к ней, раз или два он оказывался очень близко от опасной черты и готов был сделать ей предложение. Может, если бы до нее он физически познал множество высоких девушек и выработал шаблон для сравнения, они уже давно были бы женаты.

Сидя в этом небольшом, заваленном книгами кабинетике и наблюдая, как она слизывает майонез с пальчика, не помня себя от наслаждения, он страстно желал забыть о предпринятом проклятом крестовом походе и вместо всего этого пригласить ее пообедать с ним. Правда, он уже довольно успешно солгал ей, заявив, что собирается сегодня вечером обедать у матери с отцом в Уэстчестере – ведь вероятность того, что они когда-нибудь снова увидят его, минимальна, особенно после того, как он нашел себе девушку,– она должна это понимать. Но только он собрался проговорить слова приглашения, зазвонил дверной колокольчик,– пришлось выйти в магазин и простоять там за стойкой с полчаса: пожилая пара, шаркая подошвами, переминалась с ноги на ногу возле полки поэзии, отодвигая томики Алена Гинзберга. Наконец они купили пьесу в стихах Кристофера Фрея,– вероятно, пылилась на этих полках с первого года нашей эры.

Старик со старухой все еще бродили по магазину, когда из заднего кабинетика в зал вышла Джун; надевая плащ, она прошептала ему:

– Мне уже пора! – У нее встреча с подругой у Музея современного искусства, а потом, они, вероятно, пойдут на концерт в городскую ратушу -ведь он сегодня вечером занят.– Позвони мне завтра. Желаю тебе приятно провести время в кругу семьи.– И наспех поцеловала его, когда покупатели повернулись к ним спиной.

Он вдруг почувствовал острый укол вины, провожая взглядом маленькую живую девичью фигурку, пока она не скрылась за дверью. Вероломство ему никогда легко не давалось; сделал даже нерешительный шаг вперед – окликнуть ее, вернуть,– но как раз в этот момент привередливая старуха закричала ему:

– Молодой человек! Наверно, мы возьмем вот это! – размахивая томиком Кристофера Фрея, словно пойманной за лапку птицей.

Когда он, выпроваживая старую чету из магазина, любезно отворил перед ними дверь и выглянул на улицу, то увидал Полетт Андерсон – готов поклясться. Идет вверх по улице под руку с каким-то мужчиной с волнистыми седыми волосами, и, казалось, вся погружена в серьезную беседу.

– Ну все,– решил он,– еще одна попытка – и шабаш! Пусть все летит к черту!

Теперь он с величайшей осторожностью изучал адресную книжку,– не хватало только еще раз напороться на такую девушку, как Доротея Той! Задержал взгляд на имени мисс Марш Сьюзан. Рост не сверхъестественный, но внушительный, и в отношении нее он абсолютно уверен – не потребует пятьдесят долларов за удовольствие разделить с ней компанию. Темноволосая девушка, с зелеными глазами; довольно подкованная политически, скромно, никогда этого не выпячивает и никому своих взглядов не навязывает Кристофер знает о ее политических пристрастиях потому что она всегда проявляет особый интерес к таким деятелям, как Фанон, Маркузе, Кливер, Леруа Джонс и маршал Маклуган. У нее очень красивые ноги,– ему становилось не по себе, когда он вынужден был продавать книги этих авторов девушке с такими красивыми, стройными ногами.

Однажды она похвалила Кристофера – мол, у него отлично варит голова. Только после этого он внес ее имя и фамилию в свою адресную книжку, удостоив двух звездочек. В магазине она оказалась случайно – забежала переждать бурю с дождем, и они, само собой, разговорились. Выяснилось, что она из состоятельной семьи, живущей в Гросс-Пойнте, который она просто презирала. Самая молодая выпускница колледжа в Редклиффе она хотела стать кандидатом философских наук, когда вдруг, словно прозрев, увидала всю тщету своих усилий. Выражала свое неодобрение каждой книге, которую тогда выставлял в витрине Кристофер, и довела его своей привередливостью до того, что ему пришлось резко заявить ей: "Вообще-то, в мире все было бы гораздо лучше, если бы в ближайшие пятьдесят лет из печати не выходила ни одна книга!" Именно тогда она и сказала, что у него отлично варит голова.

– Книги разделяют людей! – убеждала она его.– Формируют ложную элиту! Чтобы слиться с широкими народными массами, нам требуются только песни, ритуалы и пролитие крови.

И в тот вечер пригласила его на митинг, который, по ее словам, его непременно заинтересует; но у него было назначено свидание с Джун и он отказался от приглашения.

Теперь, глядя на ее имя в книжке, он вспоминал тот дождливый день, безмятежную красоту ее зеленых глаз и ее поразительные, просто сенсационные ноги. Девушка с такими ногами, размышлял он, использует их не только для ходьбы независимо от того, какие у нее политические взгляды.

Только он протянул руку к аппарату, как входная дверь широко распахнулась и громадный молодой человек, без шляпы, вошел в магазин. Сделал три шага, остановился и вперил в него свой сверлящий взгляд – через весь зал. На его тяжелом, красивом лице сохранялось выражение задумчивое и в то же время угрожающее. "Шесть футов четыре дюйма,– автоматически определил его рост Кристофер.– Минимум".

Кристофер, отойдя от телефона, подошел к новому посетителю. Тот молча стоял как вкопанный в проходе между полками, в широком, как плащ-палатка, твидовом пальто с регланом; лицо широкое, красное, как у спортсмена, а на лбу диагональной формы розоватый шрам, сползающий до самого глаза.

– Чем могу вам помочь, сэр? – робко осведомился Кристофер.

– Ничем.– Тот продолжал сверлить его взглядом.– Я ощипываю молодые побеги. Это угол улицы Браусинг1 – Молодых Побегов? Не так ли?

– Да, вы правы.

1 Browsing (англ.) – молодые побеги.

– Так вот, я ощипываю молодые побеги.

Посетитель удостоил взглядом ни одну книгу, а все время глядел в упор только на Кристофера, словно снимая с него мерку для какой-то безвкусной униформы или пытаясь оценить, сможет ли его использовать для выполнения поставленной перед собой неприглядной цели.

Кристофер наконец отвернулся от него, сделав вид, что разбирает книги на столе. Этот человек все стоял на месте молча, не двигаясь; до Кристофера доносилось лишь его тяжелое, хриплое дыхание. Слишком элегантно одет и не очень-то похож на налетчика, но ничего общего не имеет и с теми, кто интересуется книжной продукцией. Вполне естественно, пока этот тип здесь, нечего и думать о звонке Сьюзан Марш.