Текст книги "Разрушители. Дилогия"
Автор книги: Ирина Сыромятникова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
– Какой юноша, какие глаза?!
Наверное, она только теперь как следует разглядела его лицо. Взгляд скользил, находя характерные фамильные черты, глаза наполнялись ужасом и узнаванием.
– Нет, нет…
– Говори!!!
Словно легендарное драконье обличье Лорда вырвалось на свободу, заставив свет факелов померкнуть. Нервы писца не выдержали, несчастный пискнул помышиному и бросился к двери.
– Спокойствие! – Уверенный голос разбил сгущающийся мрак. – Что ты собираешься сделать с бедной девочкой, Бастиан? Не забудь, никаких свидетельств их виновности пока не найдено.
– Спроси ее! Ее!
Ребенген небрежным жестом пригладил волосы и успокоил дыхание (к месту действия чародей бежал рысью). Когда он наклонился к девушке, он выглядел спокойным и доброжелательным, но спорить с ним не хотелось.
– Итак, малышка, о чем был разговор?
– Ему ведь ничего не будет, нет?
– Человек, который сорвал операцию в Саркантане, отбил ее у королевских сыщиков, пусть опишет его!
– Но я не знала, что это сыщики! Он тоже не знал! Они вели себя как…
Ребенген предостерегающе поднял руку:
– Простой вопрос. Опиши его.
– Он был такой большой, высокий, как… – Девушка метнула на Лорда обеспокоенный взгляд.
– Понятно, продолжай.
– Весь такой вежливый. И сильный. – Девушка немного приободрилась. – Он раскидал их как котят и проводил меня до лавки дяди. Но он никого не убивал! Только побил их немножко.
– Внешность, – напомнил Ребенген.
– Волосы короткие, как у солдата, и светлые. На лице старый шрам, и глаза такие странные. Правый – обычный, серый, а левый желтый, как у демона. И лицом очень похож… – Девушка снова метнула взгляд на Лорда.
– Значит, просто проводил?
– Ну, дядя испугался, что он может о нас рассказать, и пытался его зачаровать, но ничего не получилось. Он вышел из дома и словно исчез.
Чародей обернулся к Лорду:
– Тебе это о чемто говорит?
– Бред…
– Идем со мной. – Ребенген ухватил Лорда за рукав и поволок прочь. – Сейчас мы совершенно точно узнаем, замешаны ли они в похищении. Этот ее дядя – верховный жрец. Он защищен от внушения, и я никак не мог передать ему образ Гэбриэла. Но если жрец его уже один раз видел, дело резко упрощается…
Чародей открыл толстую дверь другой камеры. К одной из стен был прикован полураздетый мужчина, с его лица стекала кровь.
– Итак, мастер Пэй, мы готовы продолжить?
Жрец с трудом поднял голову, выглядел он неуверенно.
– Простой вопрос. – Маг короткими пассами очертил голову пленника. – Саркантан, весна. Ночь облавы. Ваша племянница Зина приходит в святилище в сопровождении высокого молодого человека. Помните его?
Жрец едва заметно поморщился:
– Да. Но он ни при чем. Он даже не знал, где находится.
Ребенген двумя пальцами приподнял голову пленника.
– Как он выглядел?
– Он ни при чем…
– Оглох, старый?
Лицо жреца болезненно вздрогнуло, и слова потекли сами собой:
– Высокий, крупный, тело бойца. Одет неопрятно, в сильно испачканный костюм для верховой езды и нижнюю рубаху, но вещи дорогие, добротные. Волосы светлые, подстрижены коротким ежиком. Старый шрам с левой стороны лица, от брови до уголка рта. Хорошее лечение – левый глаз обесцвечен, но сохранился. Правый глаз светлосерый. Сколько лет – не могу сказать. Выглядит молодо. Не поддается магическому внушению, редкая способность, почти как у Господ Наших…
Маг щелкнул пальцами перед лицом жреца:
– Если увидишь, сможешь его узнать?
Старик обреченно кивнул.
– После той встречи видел его, узнавал о нем?
– Не видел, хотя и искал. Хорошо умеет прятаться, паскудник, а по виду не скажешь.
Лорд Шоканги с силой потер виски:
– Этого просто не может быть…
– Можно показать ему для опознания костюм для верховой езды. Вещь ведь шили на заказ, верно? – Ребенген пожал плечами. – Намеки излишни, Бастиан. Они, конечно, еретики и преступники, но к похищению Гэбриэла не имеют никакого отношения.
– Гэбриэл, Гэбриэл! – Жрец попытался выпрямиться в цепях. – Кто такой этот Гэбриэл, о котором ты меня все время спрашиваешь?
– Тот юноша.
Старик зло сплюнул кровь с разбитых губ.
– Я не знал, что его так зовут!
Великий Лорд с рычанием ухватил скованного жреца за горло:
– Это мой сын!
Ребенген осторожно похлопал его по плечу:
– Довольно, Бастиан! Оставь в покое этого человека.
Лорд выпустил полузадушенного пленника.
– Проклятье… Где же искать? Где теперь искать?
– Полагаю, это был еще один ложный след, который тебе подсунули. Сначала священник, теперь эти. – Маг кивнул на отчаянно кашляющего Черепа. – Ктото водит нас за нос. Этот «ктото» делает все чужими руками и ответственность тоже пытается возложить на других. Он очень хорошо тебя знает, Бастиан, знает и боится. Только ты ему нужен живым. Ты нужен, а Гэбриэл нет.
Глаза Лорда задумчиво сузились.
– Удивительно знакомая ситуация…
– Я прошу тебя не делать скоропалительных выводов. Помни, ложных ходов может быть не два, не три, а много, много больше. Невиновные люди уже пострадали. Ну почти невиновные. Обещай мне держать себя в руках!
– Хорошо.
– Помни, орден магов на твоей стороне. Мы распутаем это дело.
– Меня не интересует «дело»…
– Если Гэбриэл жив, я его найду. Клянусь!
Лорд Шоканги молча кивнул и вышел. Маг повернулся к уныло ссутулившемуся пленнику.
– Освободите его, помойте, окажите медицинскую помощь. Накормите. То же – с остальными. Поместите всех в старой казарме, пусть находятся там до моего возвращения. Стерегите их тщательно, но без грубостей. Понятно?
– Слушаюсь, мэтр Ребенген. – Тюремщик низко поклонился чародею.
ГЛАВА 10
Небрежность в подготовке военной операции превращает ее в лотерею, предоставляющую равные шансы вашему противнику и вам.
Высказывание, приписываемое императору Феллы
Както так получилось, что Тень пришел в себя раньше, чем я. К тому моменту, когда я осознал себя лежащим на полу какойто крохотной комнатушки, он уже успел осмотреться, испугаться и наметить кратчайший путь к бегству. Комната была камерой, о чем однозначно свидетельствовало зарешеченное окошко в двери и отсутствие замочной скважины. Впрочем, для Тени Магистра это обстоятельство помехой не являлось.
«Уходим».
«Погоди! Надо понять, что происходит. Всему должно быть объяснение…»
«По фиг объяснение. Твой папан завтра домой вернется. Ты прикинь, что будет!»
Да, это было серьезно. Не обнаружив меня, папа будет способен на страшное. Я честно попытался рассмотреть ситуацию логически. Может, я чегото недопонимаю? Последнее, что я помнил, было лицо аббата и брат Ароник с подносом. Кажется, он принес нам пунш. Пил ли аббат вместе со мной? Не было ли у пунша странного привкуса? Сколько времени уже прошло? Тень не был силен в ядах, нужды не было – на работе он никогда ничего не ел и не пил.
«Валим!»
Упрямый, как… Ладно. Откровенно говоря, я и сам не хотел здесь оставаться. Очень не хотел. Допустим, с дверями и замками проблем не будет, но люди с оружием могут быть опасны. Дватри латника в узком коридоре отделают меня под орех… Но мысль об отце, который не застанет меня дома, решила все мои колебания.
«Ну хорошо, валим».
Ребята, что обыскивали меня, перед тем как запихнуть сюда, были клиническими идиотами со склонностью к самоубийству. Как еще назвать тюремщиков, которые снимают с заключенного ремень, но оставляют ему сапоги со стальными набойками? Такая обувка сама по себе является оружием, даже если не считать содержимого полых каблуков. Я провел быструю ревизию и обнаружил, что лишился только церемониального кинжала и метательных звезд, пропавших вместе с поясом. Вскрыть дверь оставшимися средствами никакой сложности не представляло. Уже снаружи я оглядел вульгарный перекидной засов и потрясенно покачал головой. Прямо как в коровнике, честное слово! Здешние тюремщики заслуживали того, чтобы их зарезали.
Я был единственным заключенным этого пошлого каземата. Тюрьма не тюрьма, просто тьфу, старый подвал. Осторожно, чтобы не переполошить всех вокруг цокотом набоек о камень, я прокрался в конец коридора и заглянул в приоткрытую дверь. Это была угловая комната в основании лестницы, приспособленная под караулку. Входную дверь сняли с петель (!) и водрузили на бочки. Четверо вооруженных людей в форме без опознавательных знаков резались на этом импровизированном столе в карты. В помещении витал кислый запах дешевого вина, в углу стояли два здоровенных кувшина, уже пустые. Пятым сидящим в комнате оказался брат Ароник. В карты он не играл, вина не пил и вообще выглядел так, словно крайне не одобряет происходящее. Если бы не он, я мог бы рискнуть и пойти на прорыв, но с этим типом шутить не хотелось.
«Поищем другой выход?»
Я оглядел коридор, соединяющий камеру и караулку. На полу лежал легкий налет пыли и нанесенного неизвестно откуда мелкого песка, единственными отметинами на нем были следы стражников, дотащивших меня до камеры и вернувшихся обратно. Прежде чем играть в прятки, здесь следовало хорошенько подмести. Пока я предавался размышлениям, народу в караулке прибавилось, Ароник встал и громко приветствовал когото, я заглянул в дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из вошедших всаживает кинжал монаху в сердце. Пока пьяные тюремщики тупо пялились на мертвеца, новоприбывшие обнажили мечи, я не стал ждать развязки и шарахнулся прочь.
Ситуация резко стала очень неприятной. Встречаться с убийцами мне отчаянно не хотелось. Ну не верил я, что они идут мне на помощь, и все тут! Прятаться здесь особо было негде, разминуться в узком коридоре – просто невозможно. Быстро позаимствовав из камеры плошку с фитилем (типа – лампа такая), я устремился в темноту, уже не заботясь о том, насколько хорошо меня слышно.
Если здание построено симметрично, в нем могла быть вторая лестница. И она была, но вела не вверх, а вниз. Особо выбирать мне не приходилось – голоса преследователей уже перекликались под дверями камеры, раздавались резкие, непонятные команды. Это были не арконийцы! Воображение выдало дюжину версий происходящего, ни одна из которых не сулила мне ничего хорошего. Оставалось надеяться, что я смогу отсидеться внизу, найду другой выход или сумею передушить этих уродов, если они будут вести себя достаточно неосторожно.
Я полностью сосредоточился на спуске – лестница была старая, выщербленная и очень крутая. Создавалось ощущение, что здание представляет собой башню, опрокинутую вниз, наверное, ее строили еще до Эпохи Хаоса, тогда любили городить придурковатые конструкции. Я одолел два пролета, когда преследователи появились наверху. Мне послышалось тирсинское «люмо!» – ктото требовал света. Ну почему, почему мертвые языки я знаю лучше, чем живые?! Проигнорировав выход на следующий этаж, я добрался почти до самого низа колодца и обнаружил в дверном проеме чьито следы. Второй выход есть!!! Воспрянув духом, я вылетел в замусоренный битым щебнем коридор и заметался.
Налево? Или направо? Является ли здание подобием башни с двумя лестницами или второй вход подведен к ней сбоку на манер галереи? Преследователи спустились до первого подземного этажа и громко сообщили об этом тем, кто оставался наверху.
Я повернул налево и поначалу был уверен, что угадал: коридор был намного длиннее, чем помещения наверху, но очень скоро расчищенная неизвестными дорожка разветвилась, разделилась между боковыми проходами. Я заглянул в один из них – за коротким коридором меня ожидал большой круглый зал. Это был мортуарий – древний склеп. Резные плиты, сваленные в углу, некогда накрывали саркофаги, в стенных нишах когдато стояли урны с прахом, но исследователи подземелий посвоему распорядились их содержимым – все вокруг было припорошено тонким слоем серого пепла.
Мое сердце отчаянно сжалось. Вряд ли предки устраивали на кладбищах множество ворот. Скорее всего, единственный выход на поверхность остался за моей спиной. В коридоре мелькали отсветы факелов – преследователи разделились и теперь пытались отыскать какойнибудь след.
Мне оставался один выход – прятаться. Но что делать, когда погаснет огонь? Сумею ли я найти выход отсюда на ощупь и не придет ли убийцам в голову завалить камнями дверь? Тень Магистра в который раз пожалел о потерянной способности к мерцанию. Впрочем, какого черта! Вор гордился умением ориентироваться в темноте, главное, чтобы путь назад был достаточно прост и снабжен ориентирами. Я решил дойти до конца главного коридора, выбрать могилку посуше и присыпаться прахом. Глядишь, мимо пройдут, а не пройдут – прикинусь умертвием. Они просто подохнут со смеху.
Масла в плошке осталось чутьчуть, а коридор все не кончался. Разбежавшиеся было тропки собрались в одну и вывели меня к большим чугунным дверям, обильно украшенным изображениями черепов. Рядом стояла корзина с факелами. Неужели я всетаки угадал? Я поспешно запалил факел от гаснущей плошки и огляделся. Еще один круглый зал, но без могил и праха. Лестницы здесь были, даже две, но обе намертво завалены землей и камнями. Двустворчатая дверь (в два моих роста) открывалась с дивной легкостью и практически без скрипа. Умели же люди делать! Желания осматривать храм (а я был уверен, что это именно храм) у меня не возникло – Древние умели делать не только двери, но и ловушки. Вор жадно вглядывался в отблески стекла и металла, манящие его из темноты.
– Вейт! – грянуло за спиной.
Если они хотели меня остановить, им следовало приближаться молча. От резкого звука меня словно подкинуло, я в панике протиснулся в дверь и налег на створки спиной. Раздался громкий щелчок. Я оказался внутри, а убийцы остались снаружи.
Вопрос – надолго ли?
Факел горел тускловатым дрожащим пламенем. Этого неверного света было достаточно, чтобы понять – я загнал себя в угол. Подземный храм был очень большим, но второго выхода не имел. Об этом однозначно свидетельствовал холодный, застоявшийся воздух и полное отсутствие сквозняков. Возможно, когдато тут были вентиляционные шахты или еще чтото, но теперь все было засыпано так же, как и лестницы в привратном покое.
За второй аркой, украшенной большими светильниками в форме черепов (к сожалению, пустыми), обнаружился большой двухъярусный зал, рассчитанный, наверное, человек на триста. Для участников ритуалов были предусмотрены невысокие широкие ступени, для зрителей – две длинные галереи на втором этаже. Пламя выхватывало на стенах мозаики с изображением первоэлементов, растительных мотивов и человеческих черепов, множества, множества черепов разных размеров и в разных ракурсах. Черепа красовались на фресках, выступали из стен в виде барельефов и были натыканы всюду в виде анатомически точных скульптурных изображений.
Первой моей мыслью было, что я попал в храм сектантов, но для черепушников это место было слишком шикарным. К тому же они не оченьто уважали первоэлементы. Потом я запоздало сообразил: череп – гораздо более древний символ, когдато он был эмблемой Разрушителей, и только после основания Арконата наши сектанты (называвшие Темных не иначе как Господами) наложили на него свою лапу. Я осознал истину и на какуюто минуту позабыл о своем бедственном положении. Это был храм Темного ордена!
Душу Тени Магистра охватил томительный зуд. Острое зрение не обмануло вора, тут действительно было что взять – по сравнению с разоренными могилами храм от внимания грабителей считай что не пострадал. Многоцветные мозаики, драгоценная облицовка колонн, плитки пола из того материала, который у нас идет разве что на алтари, бронзовые с хрусталем светильники, изысканные набалдашники в виде черепов, оплетенных короткими трехлиственными побегами змеиной лозы. И это только то, что видно! Я неожиданно обнаружил себя в одном из альковов простукивающим стены в поисках тайников. Такая резвость меня напугала.
«Пшел вон, хам! Урод! – Я пинком вышвырнул из сознания обнаглевшего демона. – Этот храм никто не смел тронуть тысячу лет, а ты тут руки распускаешь! Катись на фиг!!!»
С Тенью случилась форменная истерика. Он обвинял меня в неблагодарности, нечуткости и жестокости, клялся, что хотел только посмотреть, божился, что искал только оружие. Я вспомнил, почему мы тут оказались, и немного остыл. Мы ругаемся, а убийцы в поте лица ищут способ открыть дверь. Изнутри на ней замка не было, только две ручки в виде змеиных голов, возможно, для того чтобы войти, достаточно было на них нажать.
«Ищем оружие, светильники или место, где спрятаться. Больше ничего не трогаем».
Тень готов был на все, лишь бы снова прикоснуться к древнему камню. Он с ходу обнаружил две потайные двери, за одной из них была комната с остатками истлевшей мебели, за другой – шкафчик с кучей покрытых пылью мешочков. В комнате я нашел серебряный подсвечник и решил, что в крайнем случае буду драться им. Вора от такой заявы чуть удар не хватил.
Факел догорал. В поисках источников света я оглядел алтарное возвышение. За невысокой кафедрой находился полукруглый альков, наверное прежде скрытый драпировками. На полу кругом расположились чуть закоптелые лампычерепа, я проверил пальцем – так и есть, внутри было вполне современное масло. Я запалил одну лампу и перевел дух: еще пара часов света мне обеспечена. К сожалению, лампы крепились к полу намертво, так что оставшееся время мне предстояло провести, созерцая святая святых древнего храма. Тень не успокоился, пока мы не осмотрели альков, слева обнаружилась ниша, затянутая черной бархатной занавеской. Отнюдь не древней, надо сказать. Я заглянул туда – на дне лежала какаято железяка. Ничего особенного в этой штуковине я не заметил, но сердце вора зашлось восторгом.
«Ах! Моя гривна!»
Я позволил ему ухватиться за эту вещь и пару минут выслушивал его умильное воркование, сюсюканье и лепет. Прямо как дитяти конфету дали! Я поднес штуковину к свету. Цацка как цацка! Массивное шейное украшение из темносерого металла, ажурная вязь черепов и побегов, простая крупная цепь.
«Это же гривна Разрушителей!»
«Как пошло! Ну и вкус был у наших…»
Вор озлился и выдал мне весь набор гатангийских метафор для тупого деревенского недоумка.
«Она волшебная!!!»
«Я не ощущаю волшебства».
«Щас ощутишь. Надевай!»
Я повиновался. Гривна тяжело и уютно легла на плечи. Чтото такое я действительно ощутил: снимать эту штуку не хотелось. Я бросил взгляд на темный зал и представил, как собирались в нем грозные и загадочные Разрушители, как приветствовали они своих вождей, раз за разом и в последний раз. Сердце охватила печаль и щемящая тоска о давно потерянном мире, таком большом и безопасном, но уже обреченном на уничтожение. Думали ли они об этом? Догадывались ли о том, что произойдет?
Повинуясь неясному порыву, я поднял руки, приветствуя это скопище теней, видение минувшего. Именно этот момент преследователи выбрали, чтобы вломиться в храм.
«Ох!»
А ведь меня так хорошо видно…
Я жутко перепугался. Такие сильные эмоции были для меня нехарактерны, а потому я перепугался еще сильнее. Цвет пламени у моих ног изменился, я опустил глаза и обнаружил, что все пространство между светильниками занято причудливой формы пентаграммой. В пентаграммах я разбирался, как свинья в алгебре, но даже мне дано было понять, что она работает . Преследователи с воплями бежали ко мне через храм, размахивая оружием, а потом все мигнуло и изменилось. Вопли как отрезало. Я стоял уже в другом зале, освещенном холодным белоголубым светом. Под ногами меркла пентаграмма. Я шарахнулся прочь от Знака.
«Ах, опять!»
Вор уже накалывался на волшебные свойства этих штучек, но впрок ему это не пошло. Я в ярости сорвал с себя гривну и зашвырнул к дальней стене.
«Чтоб ты сдох! Втравить меня в такое!..»
«Тсс…»
Я замер. Комната была проходной, из нее вело аж целых четыре дверных проема, я осторожно подкрался к тому, из которого доносились шаги, и только теперь осознал, в какой заднице оказался. По коридору, утомленно шаркая ногами, шествовала мумия. Нормальная такая, добротно истлевшая мумия в полагающемся ей по званию дырявом саване. Тирсинские убийцы вдруг показались мне простыми и милыми ребятами.
«Ну ты олень…»
«Ой, мамочки…»
ГЛАВА 11
Основное отличие реальности от игры в том, что в жизни шах и мат всегда имеют продолжение…
Основы безопасного волшебства
С каждым днем пространство версий, которыми Ребенген мог объяснить исчезновение Гэбриэла, сужалось, и перед чародеем вставал вопрос, сможет ли он сдержать данную повелителю Шоканги клятву. В поисках вдохновения Ребенген трепал нервы пленным еретикам.
Черепа хорошо помнили брата АроникаГисфира. Бросаясь в объятия церкви, бывший сектант утянул с собой всех членов ултенской ячейки общества, их жизненный путь оказался гораздо короче пути монаха и вел прямиком на костер. Был ли Ароник провокатором с самого начала или изменил свои идеалы уже позже, этого жрецы не знали. За верным сыном церкви следили и мысль удавить его держали в уме постоянно, но проделать это в Хемлене, под носом у Дракониса, не решались.
Теперь у Ребенгена было болееменее подробное описание обычных маршрутов Ароника. Принужденный к сотрудничеству Череп (ответственный в секте за шпионаж и слежку) смотрел волком, сведения цедил в час по чайной ложке, но переупрямить въедливого чародея не мог. Так Ребенгену стало известно, что покойный аббат и его помощник с завидной регулярностью посещали Дарсанию, а именно – Румикон и Полые Холмы. Маг бывал в этом забавном местечке и знал, что нравы там более подходят арконийской золотой молодежи, чем священнослужителю.
Информация стоила того, чтобы о ней поразмыслить.
Традиции арконийских провинций сильно отличались, в момент основания это было несущественно, но со временем дало странные и непредсказуемые плоды. Например, повелители Шоканги никогда не надеялись на благодарность потомков, а потому не делили свои владения с избранными слугами. Купить землю на щедрое вознаграждение от господина гвардеец Лорда мог, но рассчитывать, что к его сыну будут относиться иначе, чем к прочим фермерам, нет. Повелители Дарсании, напротив, любили раздавать не только земли, но и почести. Предполагалось, что новоявленные дворяне станут служивой прослойкой между простолюдинами и Лордом, возьмут на себя бремя повседневных государственных забот. Идея не сработала: дети преданных слуг слугами становиться не хотели, обязанностями своими тяготились, а вот беспокойства доставляли много. Ребенген отлично знал ситуацию в Дарсании, поскольку некоторое время сотрудничал с королевским политическим сыском. Не пристроенная к делу молодежь была головной болью короля и ордена магов, так как являлась питательной средой для политических заговоров – те, кто по замыслу должен был служить процветанию Арконата, готовы были разнести его в клочья ради призрачной выгоды и сомнительной славы.
Именно такой публикой и был наполнен Румикон, город шикарных вилл, пенящихся источников и знаменитых карнавалов. Несколько худшую репутацию имели Полые Холмы. Там в циклопических провалах древних зданий культивировались нравы, вывезенные из далекой Зефериды: азартные игры, шоу с сомнительными номерами, бои людей и животных, а также демонстрация запретного колдовства. Представить Браммиса развлекающимся игрой в рулетку Ребенген не мог. Вывод напрашивался сам собой: в Дарсании покойный аббат либо искал сообщников, либо тайно встречался с ними.
Ребенген решил ехать на место лично, воспользовавшись полномочиями ордена. У него было больше шансов выйти на след неизвестных, чем у Сандерса и Петрока: он знал обстановку в Румиконе и имел там коекакие связи. Извещать Бастиана о своих идеях Ребенген не стал (не хватало еще спровоцировать войну между провинциями) и был неприятно удивлен, обнаружив, что приграничный городишко буквально кишит гвардейцами Лорда.
Скромное поселение, не избалованное принадлежностью к доходной хлебной торговле, не было готово вместить такое количество народа. Впрочем, когда и кого это останавливало? Единственную приличную гостиницу заняли под штаб, почтовую станцию превратили в склад амуниции, большие армейские фургоны грохотали по мощеным улочкам центра и пылили по небогатым предместьям. Местные жители, обеспокоенные судьбой своих выгонов и огородов, тревожно следили за прибытием военных. Городишко неудержимо тонул в пространстве полевого лагеря.
Площадь перед ратушей кишела людьми в мундирах. Маг вычленил в толпе знакомое лицо – офицера, примеченного еще в Банкло, – и немедленно потребовал:
– Докладывайте, капитан!
Гвардеец нахмурился, очевидно пытаясь постичь положение Ребенгена в служебной иерархии. Верх взяла привычка к послушанию: чародей вел себя уверенно, можно было предположить, что он лучше капитана знает пределы своих полномочий.
– Монах останавливался у вдовы Винзер! – отчитался офицер. – Комната была снята заранее, на долгий срок и держалась свободной на случай внезапных приездов. Приехал он ночью, на двух лошадях. Когда уехал – непонятно, лошадей нашли расседланными, паслись за околицей.
– Ехал ли он один, вдова сказать может?
– Никак нет.
– Телеги проверили?
– Так точно! В тот день наняли бричку, за хорошие деньги. Возница вернулся два дня назад, куда и кого возил, никому не рассказывал.
– Допросили?
– Никак невозможно! Помер.
– Я хочу видеть тело, а также осмотреть его телегу.
Вышагивая следом за капитаном к сарайчику на окраине города, Ребенген вертел в уме новые сведения. Возчика не было больше недели. Допустим, туда он гнал во весь опор, обратно добирался таксяк, значит, цель поездки находилась в трехчетырех днях езды по дороге. Эту местность Ребенген знал плохо, поэтому, прежде чем приступить к осмотру трупа, он потребовал:
– Мне нужна карта приграничных территорий!
Капитан щелкнул каблуками и резво затрусил прочь. Ребенген вошел в сарайчик.
Возчика явно отравили. Об этом свидетельствовало то, как быстро (даже с учетом жары) разложилось тело, а также нетипичный характер гниения в области живота. Фактически внутренности несчастного превратились в желе и вытекли, окрасив лед, которым был обложен мертвец, в зеленоватогнойный цвет. Маг понимал нежелание капитана задерживаться рядом с трупом. Когда и чем травили возчика, теперь было несущественно, но Ребенген с привитой годами добросовестностью снял с тела оттиск волшебных эманаций. Он чувствовал, что дело не обошлось без магии, но по таким остаткам мало что мог установить. Через пару дней улики были бы уничтожены начисто, вероятнее всего, бедняге полагалось умереть в пути и тихо исчезнуть.
Ребенген покинул сарайчик прежде, чем одежда провоняла трупными соками. На очереди была бричка – обычный для этой местности возок с плетеным верхом. В таких возвращаются с попойки загулявшие мужики, разъезжают по своим делам средней руки торговцы и сельские чиновники. То, что монах отправился дальше на бричке, вселяло в Ребенгена некоторый оптимизм: в одиночку Аронику проще было ехать в седле, а вот для того, чтобы везти с собой не вполне дееспособного спутника, бричка была незаменима. Появлялся призрачный шанс на то, что Гэбриэла еще можно вернуть.
Повозка была чистой, ни пятен крови на обивке, ни специфического грунта на колесах не обнаружилось. Ребенгену показалось, что от сиденья исходит слабый медицинский запах, но идентифицировать его он не смог.
Приставленный капитаном гвардеец с интересом наблюдал за работой чародея, потом указал в угол сарая:
– Вроде это он привез с собой, сэр.
За корзинами со жмыхом стояли толстостенные, оплетенные лозой сосуды из тощей глины, любимые виноделами Дарсании. Ребенген внимательно осмотрел печати на сосудах. В бутылях был яблочный сидр, вполне доброкачественный напиток домашнего изготовления. Похоже, что возчику дали на дорогу «подарочек» для лучшего всасывания яда, а тот решил приберечь заначку на потом, поэтому и сумел доехать до дому живым. Маг поморщился – ему не по душе были люди, хладнокровно обрекающие ближних на такую кончину.
Погруженный в размышления Ребенген проследовал в гостиницу, выбранную капитаном под штаб, бросил в никуда:
– Чаю! – и сел за стол, полностью отрешившись от окружающего.
Чай оказался перед ним буквально через минуту.
Он развернул перед собой карту. Маг искал место, расположенное в четырех днях пути от границы, в тихой местности, вероятно, с яблоневыми садами поблизости. Румикон отпадал – город расположен гораздо дальше, да и яблони на тамошних камнях отродясь не росли. Ребенген мысленно провел по карте линию и вздохнул: под определение попадали земли четырех местных дворянчиков и одного барона, для ордена магов никакого интереса они не представляли, значит, и агентуры особой в тех местах не было. Пришло время связаться с Нантреком. Ребенгену необходимы были очень серьезные полномочия, так как трясти предстояло пусть карликовую, но знать, а опираться на влияние повелителя Шоканги во владениях Дарсаньи он не мог. В том, что трясти придется именно знать, маг уже не сомневался.
Как Ребенген ни старался, он не мог представить, что ктолибо из здешних дворян был бы способен бросить вызов Великому Лорду. Но Румикон и Полые Холмы однозначно указывали, что в деле замешан благородный! Это выглядело столь же дико, как и участие аббата Браммиса в похищении наследника Лорда, а потому могло оказаться правдой. Что за странное дело…
Нантрек ответил на вызов сразу же, словно не отходил от пентаграммы. Возможно, так оно и было – слишком уж много кризисов навалилось на председателя.
– Уверен, что это необходимо? – Ребенген чувствовал озабоченность собеседника и еще чтото, какоето неприятное отчуждение. Возможно, Нантрек в душе уже похоронил сына Лорда.
– Да! Мы должны действовать молниеносно и решительно.
– Если он жив до сих пор, то еще пару дней протянет.
– А вы в этом совершенно уверены?
– Теодор, тут ничего не поделаешь! Мне необходимо связаться с Лордом Дарсаньи, иначе неизбежен скандал. Кроме того, для того чтобы действовать решительно , мне надо подогнать туда еще людей. Даже с учетом пентаграмм в Румиконе, они будут добираться два дня и все равно будут на месте раньше, чем ты. Остынь! Рискуем мы опоздать или уже опоздали, усилием воли тут ничего не ускоришь.
Умом Ребенген был с председателем согласен. С другой стороны, прямо сейчас капитан гвардейцев мог докладывать Бастиану результаты расследования, и чародей не брался предсказать реакцию Лорда.
– Я боюсь глупости исполнителей, – признался Ребенген. – А те, кто решились действовать против повелителя Шоканги, должны быть глупы до идиотизма. Что, если, заметив наши приготовления, они попытаются замести следы одного проступка, совершив другое злодеяние, уже необратимое?
– Оставайся на место. – Нантрек не стал опускаться до пошлых утешений. – Завтра я с тобой свяжусь.
Ребенген убедился, что из города мимо гвардейцев и мышь не проскочит, а потом завалился спать. На рассвете его разбудил шум. Случилось то, чего маг больше всего боялся – армия Шоканги подошла к границам Дарсании.