Текст книги "Королевская кровь-4 (СИ)"

Автор книги: Ирина Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

      Четери взглядывает остро – острее, чем клинки резали кожу – но говорит совсем о другом.

      – Завтра чтобы пришел на свадьбу.

      – Я буду, Учитель. Когда следующий урок?

      Одобрительное фырканье воспринимается за счастье.

      Круги по воде продолжали расходиться, затрагивая совсем уж неожиданных людей. Накрыла волна и королевский дворец дома Рудлог.

      Вечером принцессе Алине, как обычно, позвонил Матвей. Рассказал о сборах, о том, что завтра семикурсники возвращаются. И что завтра его сестра выходит замуж – за дракона.

      – Опять я его не увижу, – грустно сказала девушка. – Ты хоть сфотографируй. Хотя все равно не то.

      – Если хочешь, – неуверенно и с заметным стеснением предложил Матвей, – пойдем со мной. Познакомлю. Дмитро тоже будет.

      – Хочу, – призналась Алинка. – Очень хочу. А ты уговоришь его перекинуться?

      – Для тебя попрошу, – серьезно сказал Ситников. – Тебя отпустят?

      – Сейчас узнаю, – со вздохом ответила принцесса. Да, зачеты, подготовка, занятия с Зигфридом, тренировки… но возможность увидеть живого дракона перевешивала все. – Перезвоню тебе, Матвей.

      Она положила трубку и задумалась – к кому обратиться. Поколебалась и набрала Василину.

      – Сестренка, не отвлекаю?

      – Нет, Алиш, – тепло ответила королева. – На сегодня дела у меня закончены.

      – Тут такое дело, – протянула Алинка жалобно. – Васюш…

      – Опять куда-нибудь на базу? – мгновенно построжела старшая сестра. – Нет, Алин. Заранее нет.

      – Ты подожди, – отчаянно затараторила пятая Рудлог. – Подожди, Васюш. Совсем не на базу. На свадьбу. С Матвеем. У него сестра замуж выходит. Там будет дракон! Вааася…пожалуйста! Это в пригороде, в ресторане. Ну хоть на часик! На полчасика! Я же гуляю с ним – под охраной! Вот и тут буду будто гулять – но только в одном месте. Я тебе звонить буду каждые пятнадцать минут, хочешь? Даже каждые десять! Вааасяяя….

      Королева вздохнула.

      – Я позвоню Тандаджи, – сказала она. – Как называется ресторан?

      – «Сосновка». Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, Васюш, – с чувством произнесла Алинка.

      – Я тебя прошу, Алин, – тревожно попросила Василина. – Только никуда не вляпайся снова.

      Майло Тандаджи, выслушав ее величество, с удовлетворением подумал, что интуиция его не подводит и не зря его одолевали плохие предчувствия – придется изыскивать ресурсы на оперативную организацию охраны. А ведь дракон мог бы вполне облегчить ему жизнь, последовав чудной традиции, заведенной его соотечественником, и украв Никольскую, желательно со всей ее родней. Чтобы не тратить драгоценное время начальника разведуправления на всякую ерунду.

      Глава 9

      На следующий день, с утра, в маленьком храме спального района молодой жрец творил свадебный обряд. Перед ликами богов скреплял он союз мужчины и женщины вином для радости, медом для сладости, хлебом для сытости и солью – для того, чтобы готовы были молодые к трудностям.

      Невеста в традиционном красном свадебном платье, похожем на сарафан, надетый поверх белой тонкой рубахи, расшитый по подолу символами шести стихий, в венке из мирта с его тонкими листиками, темно-зелеными ягодками и пышными белыми цветами, с распущенными темными волосами, казалась испуганной и радостной, и крепко держала за руку красноволосого жениха, одетого в обычные брюки и рубашку, но подпоясанного золотым широким брачным поясом. Так держала, будто боялась, что он сейчас пропадет.

      Жених пропадать никуда не собирался – жрец достаточно насмотрелся на брачующихся, чтобы понять, что от жены своей никуда он не денется, несмотря на суровый вид. Время от времени красноволосый аккуратно высвобождал ладонь и клал ее девушке на спину. Прислушивался к чему-то и снова брал ее за руку. И хотя ему очевидно было трудно стоять на одном месте, молитвы он слушал внимательно, словно проверял – все ли правильно жрец делает, не допустит ли в обряде ошибки?

      Молодой священнослужитель старался. Много перед его глазами проходило таких пар. И молитвы он давно уже читал на автомате, и окуривал благовониями, особо не вдумываясь в смысл слов, которые произносит. Много было пар, да. Молодых и пожилых, радостных и серьезных. И он привык к будничности этого действа.

      А сейчас он словно заново услышал слова обряда и, говоря, дивился их красоте и лаконичности. «Нет жены без мужа и нет мужа без жены. Муж! так сказано: уважай жену, почитай жену, восхваляй жену, защищай жену – себя тем самым прославляешь. Жена дом твой и постель твоя, пища твоя и душа твоя. Дом держи в тепле, спи в постели своей, пищу вкушай с удовольствием, душу твою береги. Не уважаешь жену – себя не уважаешь. Женщина! так сказано: люби мужа кротко, безропотно, сильной будь и верной; чем сильнее жена, тем сильнее муж, у достойной жены муж да будь достойнейшим, чтобы стоить ее. Любите друг друга в радости, но любите и больными и злыми, и в молодости, и в старости, ибо тела дряхлеют, а души – никогда»

      И казалось жрецу, что гулким эхом повторяют древние слова множество голосов, и речитатив уже звучал пением, поднимался к сводам храма, и сам маленький храм вдруг стал торжественнее, выше, светлее, и лики богов менялись, наливались силой, и снисходил на служителя священный восторг – как тогда, когда он впервые видел божественные чудеса и замирал от неведомого.

      Как только произнес он заключительную часть славословия «и пусть боги благословят вас», мужчина защелкнул на запястье своей избранницы браслет и подвел ее к статуе Великой богини – маленькой, плохо исполненной. И что-то проговорил, поклонившись.

      «Вот моя жена, великая мать»?

      И тут же воздух в храме дрогнул, наливаясь запахом чудесных цветов, и крошечная каменная богиня моргнула раз, другой – священник аж за сердце схватился – сделала по своему помосту несколько шагов к спокойному жениху и побледневшей невесте, развела руки и снова застыла. Из-под потолка посыпалась свежая водяная пыль, оседая на лицах и волосах людей пахнущей травами росой, и ласковый шепот, похожий на шум прибоя, пронесся по храму:

      –      Благословляю, сын мой, тебя и жену твою. И детей твоих. Сильными будут.

      –      Благословляю, – прогрохотал мощный мужской голос, и полыхнули вверх шесть зажжённых свечей, мгновенно истаивая в восковые лужицы на песке.

      –      Благословляю, – ветром вторил еще один – взметнулись волосы у людей, затрепетал подол платья, задребезжали окна, как во время урагана, в храме потемнело на мгновение – и тут же все успокоилось. Жрец перевел дыхание.

      – Испугалась? – невозмутимо и весело поинтересовался новоиспеченный муж у прижавшейся к нему Светланы.

      – Угу, – призналась она тихо. – Хотя с тобой, наверное, надо привыкать к этому. Удивляться.

      – Со мной тебе надо отвыкать бояться, – легко сказал мужчина. – Ничего не бойся, Света. Я всегда защищу. А удивляться можно, – он хмыкнул, – удивляться тебе придется много.

      После ухода необычной пары молодой священнослужитель с несвойственным ему рвением выдраил весь храм, вымыл окна, с благоговением добавил в жертвенные чаши принесенные молодоженами ароматические масла. И, запыхавшись, поглядывая на статую Синей Богини, застывшую с разведенными руками, впервые подумал, что надо, наверное, купить в храм живых цветов. Она ведь любит цветы. И тем, кто приходит сюда, будет приятнее.

      Вечером в пригород Иоаннесбурга, в приземистый ресторанчик, расположенный в отдельно стоящем здании, начали съезжаться несколько обескураженные, но очень любопытствующие гости. Встречали их жених с невестой, рядом стояли нарядные родители. Жених с отцом невесты периодически обменивались шуточками и дружно гоготали над ними, Света застенчиво улыбалась. Тамара Алексеевна взирала на замужнюю уже дочь с видом мученицы, смирившейся с вошедшим в дом злом.

      На самом деле она сердилась, скорее, по инерции – потому что отношение дракона было очевидно даже для ее пристрастного взгляда.

      У стены перед большой танцплощадкой, на низкой сцене вовсю разыгрывался маленький оркестр, и веселый пожилой дирижер притопывал ногой в такт бодрой мелодии и периодически прихлебывал из преподнесенной ему бутылки коньяка. Щеки и нос его уже алели – музыкальное сопровождение обещало быть зажигательным. Меж столами сновали официанты, спешно расставляя закуски, а хозяин подсчитывал прибывающих и разрывался меж жадностью и отчаянием. Уже выставили все имеющиеся столы, а гости все шли и шли.

      У дверей стояла «корзина пожеланий». Приглашенные не глядя вытаскивали из нее длинные цветные ленты и вязали их на руки молодым, от локтя до запястья, так что к концу встречи новобрачные могли похвастаться густой и пестрой бахромой на предплечьях. У каждого цвета было свое значение, и после смотрели, какого получилось больше, чтобы определить судьбу, ожидающую молодых. Синий означал плодовитость, красный – силу, зеленый – богатство, белый –здоровье, желтый – мир в семье. Только черного не было – кто же будет рисковать и желать смерти?

      В кувшин, который держала Тамара Алексеевна, складывались деньги в подарок молодым и на оплату гуляния. По традиции любой человек мог прийти на свадьбу, оплатив стоимость угощения и добавив «на житье» новобрачным. Этим воспользовались и коллеги Светы из школы и гостиницы, и назначенные Тандаджи соглядатаи, и другие неучтенные гости.

      Лорд Тротт пришел Зеркалом одним из первых, и за неимением других друзей у жениха стоял за драконьим плечом со скорбным видом и принимал букеты цветов, периодически раздраженно стряхивая с себя лепестки и пыльцу.

      Зал был огромным – столы стояли буквой П, занимая половину помещения, и второй половины было бы достаточно даже для построения полка – не то что для игр и танцев. А вот антураж не радовал – владелец заведения, конечно, постарался приукрасить ресторан так, чтобы он не походил на бывшие конюшни, из которых, собственно, и был переделан. Но рядом с нарядными занавесками и гирляндами из воздушных шаров серые стены, сложенные из крупного камня, и маленькие окошки смотрелись еще мрачнее.

      – Папа, – укоризненно сказала Света (она все оглядывала зал, вздыхала и наконец-то не выдержала), – мы ж не поминки устраиваем. Не мог найти что-то повеселее? Похоже на собрание какой-то секты с запланированным жертвоприношением.

      – Ничего, – жизнерадостно ответил Иван Ильич, – зато я алкоголя заказал двойную норму. После бутылки на душу повеселеет даже друг жениха, отвечаю.

      Четери весело и вопросительно покосился на Макса. Тот обвел длинное серое помещение скептическим взглядом, вздохнул, передал шуршащие букеты отцу невесты и вскинул руки. Стены замерцали, по помещению пронесся дружный вздох гостей – по темному камню поползли зеленые стебли, обвивая окошки, раскрываясь светящимися пышными цветами, из покрывшегося травой пола поднялись иллюзорные тонкие деревья, на ветвях которых как чудесные плоды сияли фонарики, окруженные пляшущими светлячками. Потолок замерцал синевой и превратился в ночное небо, искрящееся яркими звездами. Даже запах поменялся – потянуло ароматом ночного южного леса, свежей зелени и сладких цветов.

      – Какой полезный друг, – пробормотал ошалевший Иван Ильич. Света же ахнула, не веря своим глазам, развернулась к магу и расцеловала его в обе щеки. Инляндец стоически вытерпел бурную женскую благодарность, хотя выражение лица у него было очень красноречивым. Чет ржал как конь, хотя ему полагалось бы ревновать – но ученик его очень уж сейчас смахивал на рака. Только что клешнями от злости не щелкал.

      – Здравствуйте, – прозвучал от двери застенчивый девичий голос. Макс глянул на вход – там мялся огромный, как дуб, Ситников, принимая теплое пальто у Богуславской. Она была одета в совсем простенькое платье, но накрасилась, распустила волосы и подзавила их. И все равно в своих очках и со своими неловкими движениями выглядела как школьница. Первокурсница смущенно улыбалась, но увидела его – и как на стену налетела. Заморгала сердито и растерянно, отвернулась, потянулась к корзине с лентами.

      – Теть Тома, дядь Ваня, это Алина, – пробасил Матвей, засовывая в кувшин деньги. – Мы учимся вместе в университете. Светлана, Четери, это от нас с ней, на долгую и счастливую жизнь.

      – Хорошо, что пришел, – одобрительно пророкотал дракон, хлопая будущего ученика по плечу. Тот неуверенно улыбнулся, кивнул.

      – Твоя девушка? – радостно спросил Иван Ильич, заключая Матвея в крепкие объятья.

      – Эээ, – неловко пробормотал Ситников.

      – Да, – произнесла Алинка твердо. Повязала ленту на руку Светлане. Та улыбалась.

      – Вы оч-чень красивая, – заметно смущаясь, произнесла принцесса. Подошла к Чету. Дракон смотрел на нее, сощурившись, и ей неловко стало от этого взгляда.

      – Ты совсем не похожа на сестру, – сказал он с удивлением. Девушка застыла, покраснела – до кончиков волос – и бросила на него умоляющий взгляд. Сзади его предупреждающе тронул за плечо Тротт, да и Ситников нахмурился, набычился, взял Алинку за руку. Родители и Света наблюдали за этой пантомимой с удивлением.

      – Так вы знакомы? – настороженно спросила Тамара Алексеевна.

      – Обознался, – весело объяснил Четери, наблюдая, как краска понемногу сходит с лица маленькой принцессы. Протянул руку, и девушка со слабым огоньком Рудлогов повязала ему красную ленту. Он хмыкнул. Конечно, какую еще она могла для него достать.

      Пока Матвей обнимался со Светланой, что-то серьезно спрашивал у нее, поглядывая на дракона, Алина во все глаза разглядывала красноволосого и, кажется, едва удерживалась, чтобы не пощупать его. В ее ауре так и плескало любопытство и восторг. И еще – злость и раздражение, когда она переводила взгляд на стоящего за его плечом инляндца. Тот источал холод и совершенно ледяное спокойствие.

      Четери посмотрел и хмыкнул, покачал головой.

      – Как у вас тут здорово, – не удержалась от восхищения принцесса, оглядывая зал. – Материальные иллюзии? Матвей, – она повернулась к другу, – а ты так умеешь?

      – В таком объеме нет, – ответил тот с неохотой. – Максимум могу комнату замаскировать, но простенько, Алин. Это нужно резерв иметь чудовищный.

      В голове у девчонки что-то сложилось, и она снова посмотрела на Тротта – теперь почти с благоговением. Тот никак не отреагировал, и она едва слышно фыркнула, задрала подбородок и прошествовала в зал.

      Пришла толпа усердно улыбающихся мужиков – Чет сразу определил военных, но ничего не сказал, только поднял брови и выразительно посмотрел на старшего – и тот кивнул сдержанно, мол, понял, проблем не будет. Агенты прогавкали поздравления, подарили казенные деньги и тут же расселись поблизости от пятой Рудлог. Зашел растрепанный друг Ситникова, прочитавший очень красивые поздравительные стихи своего сочинения. Одна за другой прибывали подруги Светланы – в том числе и та, с которой Четери провел ночь в отеле. На невесту она поглядывала с плохо скрываемой завистью, а уж поздравляя, источала такую сладость, что зубы сводило.

      – Мама, ну зачем ты ее позвала? – сердито спросила Светлана, когда подруга удалилась к столу. – Я же просила не звонить.

      – Я и не звонила, – озабоченно нахмурилась Тамара Алексеевна, – видимо, кто-то сообщил. А что случилось? Вы столько лет дружили…

      – Ничего, – буркнула Света. Посмотрела на мужа – тот совершенно бесстыже усмехнулся, наклонился к ней и поцеловал. Ну да, ревность, куда от нее денешься?

      Прибыли ее однокурсники и даже некоторые преподаватели, мама Матвея с его сестренкой Машей, друзья папы и мамы. Гостей уже перевалило за две сотни, а невеста с женихом уже устали стоять, когда, наконец, ручеек закончился.

      – Родик! – кричал на кухне в телефон хозяин ресторана. Звонил он брату, держащему заведение в городе. – У меня ЧП! Выручай! Шли поваров и официантов, все закуски, что есть, и езжай на базу! Свадьба в два раза больше, чем предполагал, сожрут все быстрее, чем моргнуть успею!

      В зале и не подозревали о маленькой трагедии на огромной кухне ресторана. Все рассаживались, знакомились, гомонили, оркестр отчаянно наяривал народные плясовые, повышая градус веселья до безудержного, и желтые фонарики подрагивали в ритме мелодии, а шары танцующих светлячков то и дело змейками перелетали от одного дерева к другому, создавая над головами гостей золотые дорожки.

      Веселый Иван Ильич, не нашедший кому доверить проведение свадьбы, покрутил в руке микрофон, покашлял гулко.

      – Здравствуйте, гости дорогие, – сказал он громко. – Свадьбу по традиции мы начинаем с передачи счастья. Наполняйте бокалы!

      – Ура! – воодушевленно заорали гости. Полилось рекой пенистое игристое вино, светлячки у деревьев взвились, заметались – то ли от счастья, то ли от испуга.

      – Жених с невестой делают по глотку, – командовал папа, – и переливают часть бокала в бокал соседа. И так по кругу, пока вино не вернется к молодым. Так каждый прикоснется к свадебному благословению!

      Чет отхлебнул вина, повернулся к Максу. Тот с отвращением следил, как вино льется в его бокал, с непроницаемым лицом отлил немного соседу и только после этого чуть пригубил. Бокалы звенели, сталкиваясь, вино по цепочке обходило стол, и когда, наконец, алкогольная «змейка» оббежала стол с двух сторон и вернулась к молодым, те выпили бокалы залпом и поцеловались.

      Целовались они увлеченно – гости аж засмотрелись, не забывая, впрочем, наполнять тарелки дефицитными закусками.

      Свадьба началась. Отец Светланы периодически хряпал рюмку под укоризненным взглядом Тамары Алексеевны и вдохновенно развлекал гостей. Света больше не пила, Чет потребовал чашу побольше и заливался красным вином (хозяин с радостной дрожью вынес ему коллекционное тридцатилетнее, которое не мог сбыть уже давненько). Макс наблюдал за присутствующими. Он пил немного, скупо, не позволяя себе расслабиться. Периодически поглядывал туда, где сидела принцесса – она раскраснелась, болтала с Матвеем и с Поляной, улыбалась. В первый раз он видел ее смеющейся и непринужденной.

      – А сейчас, – заорал через некоторое время раздухарившийся отец в микрофон, – ловля невесты! Мужчины, подъем! Встаем в круг, завязываем глаза! Дамы, в центр! Маэстро, музыку! Мужчины, кто какую девушку ловит – тот с ней и танцует! Поймавшему невесту в подарок поцелуй!

      Маленький оркестр дружно завел очередную плясовую. Света заулыбалась, встала. Чет тоже поднялся, выразительно глянул на оставшегося сидеть Макса. Тот сидел с таким видом, будто готовился оборонять окоп до последнего патрона.

      – Я тебе клинок присмотрел в своем собрании, – словно невзначай обронил дракон. И кивнул в зал. – Заговоренный.

      – Шантаж, – недовольно пробурчал Тротт, тем не менее, вставая. Мама и папа невесты раздавали мужчинам повязки. Агенты Тандаджи попытались улизнуть в туалет, но всевидящее око Ивана Ильича выхватило дезертиров, и отец командирским голосом приказал им вернуться. Видимо, сработал рефлекс – мужики вытянулись как по команде смирно и вернулись в строй, то есть в круг.

      Наконец, суматоха закончилась. Мужчины, выстроившиеся в огромный круг, разгоряченные вином и сытной закуской, прислушивались к хихиканью женщин. Рядом с Троттом встал Матвей, покосился на него с недоверием и тут же перевел взгляд на розовощекую, улыбающуюся ему из центра Алинку. Улыбнулся в ответ и надел повязку. Макс завязал глаза последним – он привычно оценивал пути отступления.

      – Итак, – заревел папа в микрофон, – девушки, двигаемся по кругу. На счет три останавливаемся – и разбегаемся. На счет шесть замираем! А мужчины отмирают и идут ловить по залу. Маэстро, как только кто-то поймает – заводи медленный танец!

      – Сделаю, – отозвался радостный дирижер, потирая багровый нос.

      Плясовая, затихшая было, снова взорвалась звуком. Женщины загомонили, засмеялись, задвигались.

      – Раз, – считал папа азартно, – два, три… разбегаемся!

      Перед Максом запищало-завизжало («четыре»– продолжал Иван Ильич, – «пять…»), затопотали каблуки, пахнуло смесью женского запаха и духов, смешанных с влажным ароматом травы.

      – Шесть! – крикнул Иван Ильич. В зале замерли. Музыка замедлилась, стала тише, напряженнее, и вдруг тонким голосом вступила плачущая скрипка – и замерла, уступая место бархатному тону саксофона, выводящему первые аккорды любовной мелодии. И Тротта как обухом по голове ударило – он вспомнил эту песню, песню его далекой юности, которую пели девушки на летнем празднике солнцестояния, когда изо всех окрестных деревень собирались молодые парни и девушки на праздник и так же играли в игры и собирались в пары. Только та песня была на инляндском.

      – Дай, дай, дай на зореньке обниму,

      Дай, милый, поцелую, рубаху сниму…

      Он сделал несколько осторожных шагов назад. Где-то там был закуток, где можно было переждать безобразие.

      – Дай рукой поведу по твоим волосам,

      Девичью честь на полюшке отдам….

      Макс развернулся – и уткнулся грудью в замершую женщину. Выругался про себя – сердце стучало, как ненормальное, – провел ладонями по тонким рукам, коснулся волос, опустил руки на спину. Перед ним дышали напряженно и зло. Даже яростно.

      – Только вы так сопите, Богуславская, – сказал он со смешком. И вдохнул тонкий запах – очень свежий, очень юный, с терпкими волнующими нотками зрелого вина.

      – Я не буду с вами танцевать, – прошипела она зло.

      – Увы, – ответил он, снимая повязку – точно, это была она, с красными щеками и блестящими глазами, – придется. Можете отдавить мне ноги, но мне за этот танец обещали оружие. Поэтому прошу.

      В помещении погас свет, и все вокруг стало совершенно волшебным. Все было видно – мерцали цветы на стенах, светили фонарики, тихо кружились светлячки над танцующими. Макс оглянулся – Четери каким-то чудом ухитрился поймать свою невесту и теперь увлеченно целовал ее с таким напором, что у окружающих дам влажно блестели глаза. Дмитро Поляна увлеченно повторял за женихом – с одной из Светиных подруг. Матвей танцевал с другой подругой невесты и с неловкостью оглядывался на Алину. Та улыбнулась ему ободряюще через Максово плечо и тут же перевела посуровевший взгляд на профессора.

      – Ну что вы стоите? – неожиданно величественно спросила она и вложила свои пальцы в его ладонь – теплые, тонкие. – Отрабатывайте свое оружие, лорд Тротт.

      И, кажется, сейчас она его совершенно не боялась.

      Двигалась принцесса легко, точно угадывая его движения, но держалась на расстоянии вытянутых рук. На них стали коситься, и он со вздохом притянул ее ближе, закинул ее руку себе на шею, обхватил за талию.

      – Я вас не съем, – проговорил он ей в макушку, – успокойтесь. Я даже не вспомню об этом завтра. Только не испачкайте помадой мой костюм, ваше высочество.

      – Тише, – пробормотала она ему в плечо. Но действительно расслабилась, даже сопеть перестала. Несколько раз оглядывалась на Четери и даже открыла рот, чтобы что-то спросить, но тут же закрыла.

      – Спрашивайте, – посоветовал Тротт. Она была горячей. Даже сквозь платье чувствовалось.

      – Какого он размера, профессор? – поинтересовалась принцесса. Взглянула на него с живым любопытством – и тут же споткнулась, отвлекшись в ожидании ответа.

      – Если с шеей, то около тридцати метров в длину и около семи в высоту, – ответил Макс, придерживая ее. – Следите за танцем. Мне дороги мои ботинки. И не стоит портить свадьбу вашей сломанной ногой.

      – А размах крыльев? – не унималась Алина, ничуть не обижаясь.

      – Тоже около тридцати.

      – А вес вы можете представить?

      – Больше ста пятидесяти тонн точно, – ответил Тротт терпеливо. Мелодия закончилась, но принцесса не торопилась уходить. И когда заиграла новая, осталась в его руках.

      – А как же тогда он летает? Это же невозможно, профессор.

      – Драконы – магические создания, Алина, – спокойно сказал Макс. – Как может левитировать человек?

      Она вдруг напряглась, снова зло вздохнула – вспомнила, видимо, как он вышвыривал ее из лектория.

      – Мы не проходили еще левитацию, профессор. Вы только наглядно мне ее показали.

      – Это не так сложно, как кажется, – ответил он. – Одно из наименее энергоемких заклинаний. Смотрите.

      Она пискнула – их пара чуть оторвалась от пола, совсем немного, – и схватилась за него так крепко, что ткань костюма затрещала. Вокруг них танцевали так плотно, что никто ничего не заметил.

      – Я не вижу, – призналась она со злостью и растерянностью. – Вы же знаете, я плохо справляюсь с даром.

      Она глядела с таким отчаянием, что черт дернул его произнести:

      – Я вам покажу. Только отвлеку людей.

      На темно-синем потолке еще ярче засияли звезды – и золотым дождем полились вниз. Четери повернул голову и одобрительно кивнул Максу, вокруг заахали.

      – Смотрите, – сказал Макс, поворачивая студентку к себе спиной. – Только не дергайтесь. Я установлю ментальный контакт и покажу вам.

      – Вы уже устанавливали, – прошипела принцесса, – не надо. Это очень больно.

      – Я знаю, когда причиняю боль, – сказал он ей на ухо, касаясь губами ее волос, – и знаю, когда ее не будет. Хотите увидеть или нет?

      – Хочу, – призналась она сердито. – Очень хочу.

      – Закройте глаза, Богуславская. И открывайте только когда я скажу. Очень медленно, а то ослепнете.

      Алина зажмурилась. Тело было легким-легким, и руки, поддерживающие ее под грудью, были жесткими, крепкими. Она четко почувствовала, как ее сознания коснулись – бережно, аккуратно – и тут же под закрытыми веками запульсировало буйство цветов.

      – Это первый магический спектр, – прозвучал его голос словно издалека. Открывайте, только медленно. Аккуратно. Все увидите сами.

      Она приоткрыла веки – и в глаза ударило охватывающее все вокруг мерцание. Люди светились тонкой дымкой, дракон – огромной, пульсирующей голубоватой аурой. От мужчины за ее спиной стегало электричеством – она опустила глаза – по его рукам пробегали волны желтоватых разрядов. Под ногами медленно вращался белесый вихрь, удерживая их над полом. На месте иллюзорных деревьев и вьюнков змеились сплетенные линии стихий. Ими, но менее плотно, был наполнен и воздух. Глаза заслезились, она сняла очки – так даже лучше было видно.

      – Формула левитации так проста, – сказал профессор, – потому что использует всего одну стихию и простейшее сворачивание ее в вихрь. Вопрос только в плотности и силе вращения.

       – Я бездарь, – прошептала она расстроенно. И то ли вздохнула, то ли всхлипнула. – Это очень красиво, лорд Тротт.

      – Вопрос тренировки, – ответил он бесстрастно. – Все увидите. Сможете ли полноценно управлять – это вопрос, конечно. Ну не сможете – вылетите, что сделаешь. Закрывайте глаза.

      Алина послушно закрыла – пятна под веками погасли, они опустились на пол, и она развернулась к инляндцу. И вдруг согнулась пополам, застонала сквозь зубы.

      – Что? – спросил он раздраженно.

      Принцесса подняла на него совершенно белое лицо – зрачки ее сокращались в точку, по щекам текли слезы, на лбу выступала испарина, и он чертыхнулся, подхватил ее на руки и понес к диванам при входе – где воздух был посвежее и народу совсем немного.

      – Что с ней? – рядом материализовался Ситников. – Что вы с ней опять сделали? – он схватил Тротта за рукав и тут же выругался, разжал руку – та стрельнула болью и повисла плетью, онемев.

      – Ситников, – ядовито сказал Тротт, – вы начнете когда-нибудь думать прежде, чем делать? Мое терпение ведь может закончиться, и вы получите то, на что нарываетесь. Дайте мне осмотреть ее. Не пускайте сюда людей.

      При входе уже толпились охранники, окружая профессора и принцессу. Алинка корчилась на диване, зажимая живот руками, дышала судорожно, через рот, лицо уже приобретало синюшный оттенок и глаза закатывались – еще чуть-чуть и уйдет в обморок. Он быстро пробежал над ней руками, нахмурился, обезболил. Болевой шок, но откуда?

      – Нужно ее ко врачу, – сказал старший охраны. – Вызывайте телепортиста.

      – Я и есть врач, – огрызнулся Тротт, – получше ваших светил. Выйдите немедленно, не мешайте. Ей нужен воздух. Все будет нормально, обещаю. Вон пошли! – рявкнул он, так как охрана топталась рядом, кто-то отрывисто докладывал о ситуации по рации, и уходить никто не собирался.

      Старший, видевший Тротта в Управлении, нехотя дал команду рассредоточиться. Ситников мрачно глядел из двери, и вид у него был как у готового убивать.

      Девушка вытянулась на диване в струнку – а Тротт осторожно прощупывал ей живот. В районе матки пыхало таким жаром, что он сам весь вспотел. И никак не мог понять, в чем дело – женщин он не осматривал уже очень давно. Снова протянул руку, прислушался. Судорога, как у рожающей. Но живот плоский, ребенка внутри нет…да и …девственница. Он аккуратно расслаблял мышцы, переведя проекцию матки на свой кулак и медленно, через силу разжимая его. Крутило страшно – он сам едва не заорал. Пальцы, после того, как он разжал кулак и расслабил, встряхивая, болели, словно ему их выкручивали.

      – Воды принеси, – бросил он семикурснику, и тот нехотя кивнул, протиснулся между охранниками, исчез. В зале уже началась новая игра, и никто, кажется, не обратил внимания на произошедшее.

      Принцесса медленно приходила в себя – щеки были мокрые от слез и черные от потекшей туши, губы белые, и помада на них смотрелась неряшливым пятном. Она стянула очки и откинула голову назад. Ей было плохо и стыдно. И страшно до слез.

      – Богуславская, давно у вас это? – спросил Тротт.

      – Один раз было всего, – ответила она слабым голосом. – В университете. Но не так больно.

      Он снова нахмурился. Положил руку ей на живот.

      – Цикл нормальный?

      Принцесса залилась краской.

      – У м-меня еще не было, профессор.

      – Вам же уже шестнадцать? – уточнил он с недоумением. Девушка еще больше покраснела, хотя уже некуда было.

      – Я не хочу с вами это обсуждать! – выпалила она. – Это неприлично! Вы мужчина!

      – Сейчас я ваш лекарь, – отрезал он резко. – К врачам обращались? Такая задержка может свидетельствовать о патологии репродуктивной системы.

      – Обращалась, – сказала она. – Никаких отклонений не нашли. Гормоны в порядке.

      Он и сам видел, что в порядке. Живот под его пальцами остывал, прекращал пульсировать.