Текст книги "Королевская кровь-4 (СИ)"

Автор книги: Ирина Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

      – Жених-то пропал, – смешливо сказал Светланин отец, выглядывая в окно. Там уже было темно, и как-то странно пустынно – в конце улицы, правда, мелькали огни патрульных машин. Авария, что ли?

      – Может, оно и к лучшему? – с сомнением спросила мама. Посмотрела на счастливую дочку, разомлевшую от домашней еды, и вздохнула, взглянула на часы. Почти полночь. Стол ломился от кушаний – муж расстарался, он когда нервничал, всегда много готовил, а тут еще и гость ожидался. А она так была счастлива, что дочка проснулась, что даже не решалась высказывать свои сомнения по поводу замужества с драконом.

      Но материнское сердце Тамары Алексеевны было задето. Какой-то залетный мужик поиграл с ее девочкой, оставил ее беременной, да еще и с проблемами со службой безопасности. А теперь вернулся, как ни в чем не бывало – да, помог разбудить, ну так что, теперь отдавать единственного ребенка куда-то в пустыню?

      – Мам, – произнесла Светлана просяще, – вы идите спать. Я не хочу, я, наверное, на всю жизнь выспалась. А вам чего ждать?

      – А если не прилетит? – заволновалась мама. – Так и будешь всю ночь в окно выглядывать?

      – Прилетит, – уверенно заявила Света. – Обязательно.

      Ждала она еще долго – родители пошли спать, а Света смотрела телевизор, потом расстроенно пошла в ванную, переодеться и принять душ. И, конечно, по закону подлости, пропустила и то, как на улицу, аккуратно поджав крылья, спускается белый дракон – а не спящие по каким-то причинам соседи и жители окрестных домов обалдело выглядывают из окон – как изогнув шею, стряхивает он на проезжую часть тяжелые мешки, оборачивается и одевается. И громкий стук в дверь тоже пропустила.

      Дверь открыли сонные родители. И молча некоторое время глядели на очень высокого и крепкого мужчину с заплетенными в косу красными волосами, одетого в какую-то смешную одежду, с совершенно бандитским и нахальным выражением лица. Дополняли образ мешки, которые он держал – один на плече, два в руке.

      – Чисто разбойник, – нервно и тихо сказал папа. Мама, кутаясь в халат, шикнула на мужа и, щурясь, продолжала разглядывать гостя.

      – Извините, что запоздал, почтенные, – серьезно и гулко, на все лестничные проемы, произнес жених, спустил с плеча мешок и поклонился, низко-низко. – Долгая дорога, торопился, как мог. Меня зовут Четери. Я пришел обговорить как отдадите вы мне свою дочь в жены.

      – Проходите, конечно, – папа отмер и засуетился радушно, отступил назад. – Рады наконец-то познакомиться. Я Иван Ильич, а это Светина мама, Тамара Алексеевна. А Света, – он прислушался, – в ванной, похоже.

      Гость прошел в прихожую – ох и маленькой она показалась. В мешках что-то звякало. И одуряюще пахло южными фруктами.

      – Вот, – сказал дракон с сожалением, – это фрукты с моей земли. Но, боюсь, потекли при ударе.

      – Ничего, варенье сделаем, – еще жизнерадостнее успокоил его папа. Покряхтел, принимая мешок с фруктами, и понес его на кухню. Мама вздохнула.

      – Проходите на кухню, Четери. Поговорим.

      Света вышла, когда ее дракон уже вовсю уминал кушания – даже жалко его стало, таким голодным он выглядел. Папа смотрел с умилением, мама строго, по-учительски.

      – Прилетел, – сказала она радостно. Подошла – и он тут же под суровым взглядом матери подгреб ее к себе под бок, прижал одной рукой и поцеловал куда-то в висок. Света тут же сунула замерзшие руки между ними и огляделась. И только тогда заметила открытые мешки с золотом – они совершенно дико смотрелись, прислоненные к их простой плите и холодильнику.

      – А это что? – спросила она.

      – Выкуп, – с непроницаемым лицом ответила мама. Чет усиленно жевал.

      – Дорого за тебя дают, дочка, – похвалил Иван Ильич. – Знал бы, уговорил бы Тамару еще на пятерку дочерей.

      – Вы же понимаете, что мы не можем это принять, – проговорила Тамара Алексеевна. – Два мешка!

      – Один, – поправил ее Чет невозмутимо. – Один для вас, достойных родителей, воспитавших мне жену, а один Светлане.

      – Мне тоже не надо, – прошептала она куда-то ему в плечо.

      – Надо, – возразил он. – Ты у меня в золоте ходить будешь.

      – Мда, – продолжил упражняться в остроумии папа. – Тяжела твоя доля, дочка. Столько на себе таскать.

      Чет хохотнул, и отцовское сердце растаяло окончательно – зять с чувством юмора – это же мечта!

      – Вы не думайте, почтенные, – уважительно сказал дракон, – что я вас подкупаю. Решение вам принимать. Это же у нас традиция, и нарушить я ее не могу. Что могу сказать? Со мной Светлана не будет ни в чем нуждаться, я обещаю оберегать ее и защищать. Любить я ее люблю, – Света вздохнула и закрыла глаза, – в жены возьму по обычаю, детей наших тоже буду любить и учить. Если есть у вас вопросы – отвечу, если нужно какие-то испытания пройти – пройду. Но от своего не отступлю.

      – А где же вы жить будете? – задала мама единственный волнующий ее вопрос.

      – В Песках, – как само собой разумеющееся пояснил дракон.

      – Но ей же рожать, – нервно продолжила Тамара Алексеевна. – А у вас там, как я поняла, ни медицины, ни акушерок, ни лекарств, ни роддомов. А если что-то не так пойдет?

      – Она здоровая и крепкая женщина, что может не так пойти? – удивился дракон.

      – Всякое может быть, – упрямилась мама. – А для детей ведь тоже нет ничего. Ни магазинов, ни игрушек, ни педиатров. Заболеет – как лечить?

      – Лечить я и сам могу, – сказал Чет. Мама поджала губы, он посмотрел на нее, задумался.

      – Я могу пообещать, что специально для жены приглашу из Рудлога всех этих… врачей? Если вам так спокойнее будет, почтенная.

      – Да разве в этом дело! – в сердцах махнула рукой мама. Чет снова внимательно поглядел на нее, на Свету. Его женщине, казалось, было все равно, что там обсуждают – она согрелась рядом и просто прижималась к нему.

      – У меня там большой дом, – сказал он. – Перед домом озеро, воздух свежий и чистый, от озера летом прохлада, а холодно не бывает никогда. Там будет хорошо расти сыну. А вы можете полететь с нами. Будете жить в почете и уважении, и видеть, что с дочерью все хорошо.

      – А телевизор там есть? – спросил папа. Дочь его хихикнула.

      – Нет, – признался крылатый жених. Мама всхлипывала – она, кажется, наконец-то поняла, что доча улетит, и Иван Ильич приобнял ее за плечи.

      – Ну, ну, Тамара, успокойся. Не хороним же! Замуж выдаем! Дело-то хорошее!

      – И правда, – сказала Света тихо. – Ну чего ты, мам.

      – Ну раз вы все решили, – сурово сказала мама, – то зачем спрашивать?

      – Положено так, – невозмутимо объяснил Чет. – Женщина к мужу уходит, но родителей с тяжелым сердцем негоже оставлять. Хотя, – он опять усмехнулся, и папа с азартом присмотрелся – опять в лице гостя промелькнуло что-то разбойничье, – бывает и по-другому. Сначала крадут, женой делают, а потом уже к родителям виниться идут.

      – Видишь, Тамара, – ехидно сказал папа, – какой воспитанный молодой человек. Скажи спасибо, что не украл и что на свадьбе погулять сможешь.

      Мама сердито всхлипывала. Дракон наконец-то перестал есть – отодвинул тарелку и с удовлетворением оглядел опустошенный стол – только на маленьком блюдечке одиноко лежали оливки, которые, как оказалось, он не любит.

      – Что, Света, правда улетишь? – спросила мама, все еще надеясь на чудо.

      – Улечу, – подтвердила девушка жалобно. Ей было очень жалко родителей, и она надеялась, что потом сможет уговорить их тоже переехать.

      – Может, у нас поживете? – утирая слезы, предложила мама альтернативу, с упреком поглядывая на гостя. – Ты будешь в школу ходить до декретного отпуска, жениху твоему… ну, тоже работу найдем. Охранником, например. Комнаты две, мы вам мешать не будем…

      – Вот что, – выслушав это, сказал Четери, подталкивая Свету, чтобы она встала. Девушка с недоумением посмотрела на него. – Иван Ильич, почтенный отец, позволь мне с Тамарой Алексеевной наедине поговорить. А то мы так долго плакать и вздыхать будем. Света, ты тоже иди.

      – Конечно, – живо согласился «почтенный отец», взглядом спрашивая разрешения у жены. Та пожала плечами, и половина семейства удалилась, оставив наедине сердитую мать и потенциального зятя.

      – Что тебя пугает, почтенная? – вежливо спросил Чет. – Ты боишься, что я буду обижать ее или что ей будет плохо со мной? Говори прямо, я выслушаю твои слова с уважением.

      – Четери… – мама снова устало потерла глаза под очками. Невпопад подумалось, что новая скатерть исколола все колени. – Мы же вас совсем не знаем. Вот это и пугает – что отдадим Свету совершенно незнакомому человеку.

      – Ну, это дело поправимое, матушка, – спокойно сказал Четери. – Слушайте: я родился очень давно, у хорошей матери, недалеко от города Тафия. На момент войны мне было сто девять лет, пятьсот лет после я провел заключенным в горе. Еще до совершеннолетия меня взял в обучение учитель Фери. Он был старым воином, Мастером клинков, и у него было несколько учеников, однако я стал лучшим, – дракон говорил без всякого бахвальства, глядел словно внутрь себя, вспоминая. – Мое обучение закончилось в тот день, когда я смог выстоять против своего Мастера долгий бой – мы сражались день и ночь, и никто не смог взять верх.

      Чет не сказал, что в том бою, когда закончилась ночь, и восходящее солнце окрашивало деревья розовой дымкой, он увидел, что старый учитель устал – устал куда сильнее, чем он сам, и тогда нарочно позволил ранить себя, чтобы не допускать его позора. Он, Четери, уходил, но ведь оставались еще ученики, которые смотрели на их бой и которым нужно было верить, что учитель непобедим.

      Конечно, мастер Фери все понял.

      – Ты превзошел меня, – сказал он, когда привел ученика в храм представить покровителю всех воинов, Красному. – Но помни, что сила дается не просто так, сила дается в предназначение. Будет у тебя, сынок, противник по плечу. Тот, которого ты можешь и не победить. Поэтому не прекращай тренироваться и не губи душу подлостью: крепость и чистота духа в последнем бою так же важна, как крепость клинков.

      Прошло больше пяти сотен лет, а противника так и не было.

      – Я всю жизнь прожил, сражаясь и обучая сражаться, – продолжал Четери, – единственной женой у меня была человеческая женщина, с которой я прожил счастливую жизнь и рядом с которой был до конца.

      Тамара Алексеевна слушала с изумлением – кажется, она только что окончательно осознала, что перед ней не только представитель другой эпохи, но и возраст его чуть ли не в два раза больше, чем у нее – если не считать еще пятьсот лет сна. Рассказы Светы воспринимались как сказки, а тут вот сидит этот …раритет, и речь у него изобилует анахронизмами, и вся манера держаться совсем не как у современных и воспитанных молодых людей.

      – Что еще рассказать? – дракон наморщил лоб. – Кажется, я достаточно себя похвалил.

      – Достаточно, – согласилась мама тяжело. Протянула руку, отвела от ног колючую скатерть. – Четери, поймите… Я всего лишь хочу, чтобы дочка была счастлива. Я вижу, что она любит вас, но хватит ли этой любви, когда она столкнется с вашей неустроенностью? С разницей культур, менталитета? Светлана образованная девушка, закончила институт, и она совершенно не приспособлена к отсутствию цивилизации. Она с рождения живет в городе и не понимает, что такое обходиться без электричества и водопровода. Здесь продукты берутся в магазинах, здесь есть тысяча бытовых мелочей, без которых она не представляет свою жизнь. Если что-то нужно, мы идем в торговый центр и приобретаем – а где она найдет центр у вас? Она очень любит читать, а есть ли у вас книги? У нее сейчас работа в школе, и для нее это важно. Где она будет работать? А у вас там даже нет телепорта, чтобы мы могли в любое время заехать и навестить. А ребенок? Ему, кроме наблюдения врача, нужны подгузники, коляска, кроватка… да много чего нужно! А если будут колики? А если поднимется температура, а у вас ни скорой, ни лекарств? Да что там говорить, у вас даже термометра не будет!

      Четери слушал ее сумбурные и нервные излияния с таким непроницаемым лицом, что Тамара Алексеевна остановилась, почувствовав, что скоро сорвется на крик, смутилась и спросила с раздражением:

      – Вы меня понимаете?

      – Некоторые слова не понял, – честно признался дракон. – Но суть уловил. Тебе нужно, чтобы я обеспечил Светлане привычные условия. Я слово даю, что все сделаю.

      – Что? – поинтересовалась мама с сарказмом, уязвленная непрошибаемостью жениха. – Город сделаете? Цивилизацию построите?

      – Город уже есть, – ответил тот невозмутимо. – Остальное – дело времени. Поставь мне срок, и я все устрою. И больницы, и центры, и эти… подгузовики, чем бы они ни оказались. И тер-мо-метр. Если только в этом дело.

      Тамара Алексеевна покачала головой и вздохнула.

      – Как у вас все легко, Четери.

      – Почтенная мать, – сказал он прямо, – я слов пустых не даю. Вот что я скажу. Завтра мы пойдем в храм, и там я назову вашу дочь своей женой. И мы улетим в Пески. Оговорим время, через которое я прилечу за вами с отцом. Посмотрите, как ей живется. В любом случае она уже моя женщина, носящая моего сына, и я ее не оставлю. Не могу я без нее, – закончил он неожиданно и просто.

      – Ну что с вами делать? – грустно спросила мама, не признаваясь, что тронута последними словами. Даже не словами – тоном.

      – Благословлять, – посоветовал дракон. – И идти спать.

      – Ой, а нам же некуда вас положить! – мгновенно переключилась и взволновалась Тамара Алексеевна. – Придется на полу стелить, Четери.

      – Да зачем, – отмахнулся дракон, – я прекрасно помещаюсь в Светиной кровати.

      И интеллигентнейшая Тамара Алексеевна даже не нашлась, что ответить на эту наглость.

      Позже, когда в спальне родителей затихло тревожное ворчание и успокаивающее бурчание, Чет повалился на кровать, закинув руки за голову, и скомандовал не желающей спать Свете примерять украшения.

      – Зачем ты вообще их притащил? – смеялась она, прикладывая поверх застиранного халатика длинное ожерелье с рубинами, с нитями в несколько рядов, и рассматривая себя в большом зеркале, повешенном над узким столиком, в ящиках которого девушка хранила косметику и за которым прихорашивалась. – Если я все равно к тебе полечу и придется обратно их нести?

      – Показать родителям, что могу тебя и обеспечить, и одеть, – пояснил Чет. – Нравится?

      Светлана посмотрела на ожерелье, пожала плечами.

      – Красиво, – она отложила рубиновые нити, натянула на запястья толстые и тяжелые браслеты, повертела руками, имитируя какой-то восточный танец. Четери усмехнулся, но смотрел тяжело, прямо, и она вдруг покраснела под этим взглядом, неловко перебросила черные волосы на одно плечо, приложила к уху круглую серьгу. Сморщилась и снова полезла в мешок.

      – Ой, а что это? – она с недоумением смотрела на небольшой, почти плоский конус, сделанный из такого тонкого золота, что оно выгибалось. Украшение было покрыто кружевным орнаментом.

      – Сейчас покажу, – многообещающе произнес Чет. Подошел к ней, встал за ее спиной, подмигнул в зеркале, протянул руку, развязывая пояс. Спустил с ее плеча халат вместе с бретелькой тонкой сорочки, обнажив одну грудь. Поцеловал в плечо, положил ладонь под тяжелое полушарие, обхватил пальцами – в зеркале все отражалось, и она затаила дыхание, так уместно это выглядело.

      – Повернись ко мне, Света, – гулко приказал он.

      Она повернулась, оперлась руками на столик, и дракон посмотрел еще, поднял на нее глаза, начавшие отливать вишневым, усмехнулся.

      – Красиво? – спросила она провокационно и тихо.

      – Женщина, – рыкнул он приглушенно, – если б ты понимала, насколько.

      Наклонился, лизнул сосок – и тут же приставил к нему конус, повернул как-то хитро – украшение щелкнуло и присосалось к коже.

      – Посмотри-ка, – сказал он, поворачивая ее к зеркалу. Светлана разглядывала золотое навершие, совершенно дико смотревшееся в сочетании с простеньким старым халатом. Украшение холодило и тяжелило грудь, и ощущения были странные. И Чет глядел на нее, и в глазах его багровый огонь разгорался еще сильнее.

      – Нет, – проговорил он ей в шею, и дрожь пробежала у нее по телу от касания его губ, – плохо.

      Снял украшение, небрежно бросил его на пол.

      – Так куда лучше, – сказал он, стягивая и халат, и сорочку вниз.

      Четери действительно соскучился. Очень и очень. Он понял это, едва только женщина прильнула к нему – мысли сделать несколько шагов до кровати даже не мелькнуло. Только подхватить ее, усадить спиной к зеркалу, кое-как, рывками, стянуть с себя одежду. И не хотел ведь торопиться – нужно было поберечь ее, нужно было уважить родителей. Не получилось – она, со своими тонкими лодыжками, дынным вкусом полных губ, прохладными пальцами, покорным взглядом, учащенным дыханием была слишком нужна ему. И сдерживаться не вышло, и быть аккуратным тоже – темное безумие не дало даже подготовить ее – только запустил пальцы в волосы, впился в губы и пятерней подтянул ее попку к себе, чтобы сразу войти и начать бешеное движение. Света сжимала зубы и глухо стонала, обхватив его за шею и уткнувшись лбом ему в плечо. А он потом даже не мог вспомнить, получилось ли быть тихим. В памяти осталось только отражение ее затылка и длинных волос, напряженной спины и красных пятен от его жестких пальцев на ягодице. И туманный след от его горячего дыхания на зеркальной поверхности.

      Уже после, когда она заснула рядом, вжавшись в него под толстым одеялом и привычно грея ноги об его ступни, он осторожно провел рукой над ее животом. И успокоенно закрыл глаза, уходя в сон.

      Свадьбы на следующий день не получилось. Заупрямился папа, заявив за очень поздним завтраком, что и так все не как у людей, поэтому надо хоть отпраздновать по-человечески. Пригласить друзей, родных – пусть обряд в храме проходит без свидетелей, но поздравить молодоженов надо обязательно.

      – А то не поверят, – сказал он намекающе Чету, с упорством естествоиспытателя поедающего манную кашу, – скажут, уморили Светку. Да и погулять надо. Жених у нас богатый, продадим что-то из принесённого металлолома и закатим свадьбу!

      – За праздник готов дочь отпустить? – ехидно спросила все еще переживающая мама. Теперь она волновалась, как родственники посмотрят на нецивилизованного жениха.

      – Он и так ее унесет, – отмахнулся папа, – так хоть проводим как следует.

      Света осторожно взглянула на Четери. Тело побаливало после ночного безумства, но хорошо так, правильно. Плохо было то, что ее с утра мутило, и она пила мятный чай и грызла по крошке посоленную корочку хлеба, и ничего не хотелось – только лечь и чтоб никто не трогал. Но родители, вроде, уже смирились, и спорить с новым предложением она не стала.

      Чет с наслаждением запил компотом кашу, которую съел только из уважения к Светиной маме, и сказал:

      – Желание отца – закон.

      – Вот и славно! – обрадовался папа. – Давайте, девочки, обзванивать народ. Чем больше людей – тем счастливее жизнь семейная! Сейчас обо всем договоримся, на выходных сыграем свадьбу…

      – Завтра, – произнес Чет веско.

      – Завтра так завтра, – не растерялся Иван Ильич. –Тамара, начинай обзвон, а я ресторан поищу. Четери, с твоей стороны будет кто-то? Друзья, родственники?

      – Если надо, позову, – легко ответил Четери. – Только мне отлучиться ненадолго нужно будет.

       Мама побледнела – ей тут же представилась орда дикарей, крушащих ресторан, и ее родственники, которые будут обсуждать это следующие лет пять.

      – Если не смогут, ничего страшного, – торопливо предупредила она. – Светочка, дочка, поехали за платьем?

      – Я полежу, мам, – голос Светланы был слабым, на лбу вдруг выступила испарина, и она поспешно отставила чай, вскочила и побежала в ванную.

      – Вот куда ей праздник? – ворчливо укорила мужа Тамара Алексеевна. – Ей постельный режим нужен. А не свадьба… – женщина осуждающе взглянула на Чета, – или полет.

      Четери непонятно качнул головой, то ли соглашаясь, то ли нет, встал и пошел за Светланой.

      И она совершенно не обрадовалась, увидев его в ванной – глаза слезились, желудок сжимался, и голова кружилась так, что пришлось опереться на сидение унитаза, открыть одной рукой кран в раковине и промывать рот. И так жалко себя было!

      – Уйди, а? – попросила она, кривясь. Всхлипнула – желчь снова поднялась к горлу – и поспешно склонилась над сидением. Дракон переждал, пока ее некрасиво и тяжело выворачивало, подошел, поддержал ее за талию, повернул к раковине.

      – Я некрасииивая, – заплакала она, глядя на себя в зеркало – волосы торчат, глаза красные, лицо бледное, – не смотри, Чет! Ну пожалуйстаа!

      – Женщина, – сказал он веско, – успокойся. Умывайся, и пойдем в кровать. И в следующий раз, когда тебе плохо, сразу говори мне.

      – Мне все время по утрам плохо, – произнесла она с отчаянием, откручивая колпачок зубной пасты, – несколько раз тошнит. Так бывает у беременных. Нужна я тебе такая?

      – Такая – нет, – согласился он. – Здоровая нужна.

      – Ты меня разлюбишь, – пробормотала Светлана, вытаскивая изо рта щетку. – И хотеть перестанешь, – она прополоскала рот, и от воды снова затошнило, но слабенько. – А когда вырастет пузо, вообще смотреть не захочешь.

      Чет усмехнулся, как над детскими глупостями, выключил кран и подтолкнул ее к выходу.

      А в комнате, куда осторожно сквозь щелочку в двери заглядывали то мама, то папа, дракон несколько минут держал покалывающие холодом руки на лбу и на животе будущей жены, потом кивнул удовлетворенно и сказал жестко:

      –      Как будет плохо – ко мне. И чтобы я больше глупостей не слышал.

      Света только улыбнулась и свернулась рядом с ним, сидящим, калачиком, положила голову на колени – и он тут же запустил пальцы ей в волосы, погладил. Он просто чувствовал, как рядом с ней становится сильнее. С каждой секундой, проведенной вместе.

      – Хорошо-то как, Чет. Тебе надо в женскую консультацию идти работать.

      – А тебе – поесть, – скомандовал он, несмотря на тон, наглаживая ее нежно, как котенка. – Быстро!

      – Не хочу, – упрямо сказала Света и обхватила его руками.

      – Отнесу, – пригрозил он.

      – Я еще могу каши сварить! – словно случайно крикнула мама из коридора.

      – Лучше мяса, – пробурчал Четери, перетаскивая невесту к себе на колени и поднимаясь. Но тихо бурчал, чтобы никто не услышал.

      Следующие несколько часов телефоны в семье Никольских не оставались молчащими ни на минуту.

      «Нам нужно организовать банкет. А кто его знает, сколько гостей? Готовьте с запасом, мы все оплатим…».

      «Алло, Леночка? Приходи завтра на Светину свадьбу! Потом, потом все расскажу. Конечно, Машку бери. А Матвею Света сама позвонит».

      «Юль, привет. Я замуж выхожу. Завтра. Придешь? Конечно, зови девчонок».

      «Федотов, ты еще не на севере? Отлично. Завтра жду тебя на свадьбу. Конечно, с супругой и детьми!».

      Тамара Алексеевна хмурилась, но продолжала звонить. Что сделаешь – традиция. Чем больше людей, тем больше счастья они принесут молодоженам. И круги от принятого двоими решения расходились по столице и пригородам, и далеко за ее пределы, затягивая в водоворот спешных приготовлений все больше людей. Звонили по ресторанам, звонили в магазины, знакомым и друзьям. Известие бежало все дальше, и лист бумаги, на котором отмечали тех, кто сможет прийти, быстро заполнился с двух сторон, так что пришлось брать новый.

       Папа, взяв для охраны Четери, оперативно сходил в банк и обменял весомый золотой слиток на еще более весомую сумку денег. По пути мужчины завернули в магазин – прохожие на улицах смотрели на легко одетого жениха с сочувствием – и купили ему костюм. И вернулись они над чем-то хохочущие.

      – Зять – молодец, – непонятно объяснил он встречающей их маме. – Не пропадет с ним Светка. И вот что, Тамар, пожарь-ка ты мяса.

      После того, как дракона накормили, а глядя на него, и все остальные пожелали пообедать, семья разделилась. Мама с посвежевшей дочкой отправились за свадебным платьем, папа, заведя старенький «Ивовец», отвез зятя за город, в чисто поле, чтобы не пугать народ. Посмотрел, как тот перекидывается, хмыкнул, проверил герметичность мешка с одеждой, оставленной тут же, на поле, и поехал в пригородный ресторан, владелец которого оказался достаточно жадным, чтобы согласиться взять на себя приготовления к празднику за сутки до оного. Папа спешил – потом нужно было еще возвращаться и ждать жениха. А Четери, с наслаждением поднимаясь в воздух и работая крыльями, послал Зов.

      «Нории, слышишь меня?»

      «Приветствую, друг. Все получилось?»

      «Так получилось, что послезавтра прилечу с женой. Окажешь мне честь – будешь на свадьбе? В Иоаннесбурге, Нории.»

      Долгое молчание.

      «Не могу. Тяжко мне, Чет. Народ все прибывает. Да и срывать будущие переговоры незапланированным и несогласованным прилетом нехорошо».

      Первый раз Владыка позволил признаться, что ему тяжело – и так это было произнесено, что Чет словно ощутил вес той земли, которую питает Нории своей силой.

      «Потерпи, Нори-эн. Я скоро буду. Открою Тафию, тебе станет легче»

      «Уверен, что откроешь?»

      «Теперь – да»

      Через час дракон приземлился в солнечном инляндском лесу. Живые деревья-охранники засекли незваного гостя и угрожающе тянулись к нему ветками, шурша и потрескивая. Он рыкнул на них – дубы зашуршали еще злее, зашевелили корнями, но Чет уже не обращал на них внимания. Перекинулся, двинулся к дому и поморщился – пройти не давали выставленные щиты. Решил не нарушать защиту хозяина, поэтому просто несколько раз пнул ее ногой.

      Макс не заставил себя ждать – вышел из дверей, посмотрел на гостя, сухо кивнул и движением ладони снял щиты.

      – У меня завтра свадьба, – сообщил Четери, когда уже прошел в дом и облачился в выданные ему еще в прошлый раз штаны. – Я разбудил свою Свету. Приходи.

      – Нет времени, – коротко пояснил инляндец, наблюдая за гостем и снимая с плиты закипающий кофе.

      – Найди, – попросил дракон. Тротт поджал губы, покачал головой, разливая кофе по чашкам.

      – Я вообще не выношу человеческие компании, Четери. А уж эти глупые обряды…

      – Это пока не нашел свою женщину, ученик, – с насмешкой проговорил дракон. – Потом на что угодно согласишься, лишь бы, наконец, отстали и мог бы схватить и унести к себе.

      Макс иронично посмотрел на него, поставил чашки на стол.

      – Такой женщины не существует, поверь.

      – Если тебе она еще не встретилась, – философски протянул Мастер клинков, – не значит, что не существует. Жизнь удивительная вещь. Я еще посмеюсь над тобой, когда ты начнешь дуреть из-за любви.

      Природник с омерзением передернул плечами и залпом выпил обжигающий напиток.

      – Упаси боги, – с чувством сказал он, – Лучше расскажи, как получилось вытащить ее.

      Чет тоже хлебнул кофе, с наслаждением потянулся, покрутил шеей.

      – Сначала урок, – сказал он. – Я два дня не тренировался. Потом расскажу. Снимай рубашку, посеку.

      Макс поколебался, но все-таки расстегнул пуговицы, снял. Чет присвистнул, глядя на его плечи и руки.

      – Не спрашивай, – предупредил его Тротт.

      – Между учителем и учеником не может быть тайн, – строго сказал Четери. – От чего защищаешься, Макс?

      – От себя, – коротко ответил инляндец и пошел к двери. Дракон посмотрел ему вслед, покачал головой. Сколько секретов хранит в себе этот человек? И не знает ведь, что связь учитель-ученик не даст ему долго скрывать их. Только полностью обнажившись, можно перенять мастерство.

      Успокоившиеся деревья окружали владения одного из сильнейших магов мира серой спутанной стеной. На поляне, на мерзлой траве, танцевали-бились двое, обнаженные по пояс. Высокий, босоногий, изящный, с двумя сияющими клинками, и пониже, жилистый, с крепкими руками, держащими тяжелый меч. Урок, начавшийся как дружеский поединок, быстро перешел в жесткое обучение.

      – Сбиваешься! Не думай, ноги сами поймают ритм!

      – Сильнее руку выворачивай! Не жалей себя!

      – Проскальзываешь. Точнее.

      Звук сталкивающегося оружия, тяжелое дыхание, свист невероятно быстрых лезвий.

      – Я тебя убил. Повтори еще раз последнее. Вот здесь вот раскрылся, видишь?

      – Да.

      Пот, заливающий глаза. Учитель – внимательный, беспощадный, улыбающийся жутковато. Сильнейший. Отвык ты уже от того, что кто-то может быть сильнее.

      – Сейчас я выпустил тебе кишки. Хват сильнее. Тренируй запястья. Покажу как.

      – Сделаю.

      Рваные вздохи, колотящееся сердце, удары, болью отдающиеся в плечах.

      – Что с дыханием?

      – Давно… – удар! – …в таком темпе… – увернуться! – не тренировался…

      – Ничего, скоро привыкнешь.

      Рука немеет, легкие горят огнем. Противник невероятно быстр, и ты понимаешь, что в коридоре лазарета его реальную мощь и скорость, к счастью твоему, сдерживали узкие стены.

      – Хватит, Макс.

      – Нет, еще.

      – Завтра ложку не поднимешь.

      Сил еще хватает на ответную усмешку. Снова позиция, снова крутящиеся смазанными линиями клинки, утробный вой стали.

      – Плохо! Можешь лучше.

      – Могу.

      Опять быстрая схватка с предсказуемым концом.

      – Ррр-ритм держи, щенок!

      Щенок и есть, по сравнению с ним. Пальцы уже сводит судорогой, и, похоже, потянул заднюю поверхность бедра, а учитель даже не запыхался. Хороший удар по самомнению.

      – Ты что, только когда жизни угроза есть, бьешься с полной отдачей? Так я сейчас обеспечу.

      Он не шутит, наступает – стремительные клинки полыхают ожогами, скользят по плечу, наискосок по груди, полосуют болью, и ты отступаешь, блокируешь. Сильно пахнет кровью – твоей кровью, и вдруг в голове что-то щелкает, глаза заливает красная пелена, и ты бросаешься вперед, с изумлением слыша собственное яростное рычание.

      – Вот так. Хорошо. Хорошо. Ритм держи! Держи!

      Сколько удалось нападать? Минуту? Две? Тридцать секунд? Приступ ярости заканчивается резко – тебя обидно долбают рукояткой клинка в висок, и ты летишь на землю.

      – Хорошо, – повторяют над тобой удовлетворенно, когда в глазах светлеет. – Вставай, разлегся тут. Я тебя едва поцарапал.

      Кровь по груди бежит теплым и широким потоком, спине холодно от мерзлой земли, плечо дергает, но сил поднять руку и залечить просто нет. Дракон присаживается рядом, касается тебя рукой, и от него идет такой поток стихийной энергии, что ты перехватываешь его ладонь и скалишься. Не надо. Нет!