Текст книги "В лабиринте (СИ)"

Автор книги: Ирина Девятая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Ну да, ну да.

Марина кидает на него рассерженный взгляд.

– Да если бы у Димы рыльце было в пушку, его мать непременно рассказала бы мне об этом, чтобы я с её сыном не связывалась! И, заметь, сделала бы она это вовсе не для того, чтобы уберечь меня от ошибки!

Андрей некоторое время молчит, изображая паровоз, а затем вздыхает.

– Мелкая, тебя вокруг пальца обвести – нефиг делать. И если бы Нина Степановна захотела, ты бы ей прямо на столе в одних трусах станцевала. Твоё счастье, что она вроде как вполне нормальный человек.

Обида и злость вскипают в Марине. Она подбирается и рычит, едва разжимая зубы:

– Чтоб ты знал, будь она хоть преступницей мирового масштаба, она всё равно в моих глазах стояла бы на несколько уровней выше, чем ты!

Губы Андрея кривятся в усмешке.

– Я не сомневался в этом.

Марина фыркает.

– В таком случае, смею надеяться, больше ты мне капать на мозги не станешь со своими подозрениями.

– Кто тебе это сказал? – Андрей тушит сигарету в пепельнице.

Марина снова в изумлении распахивает рот.

– Н-но...

– Я сказал, что не стану докапываться до тебя и Димаса только в одном случае: если он окажется безвинным младенцем. – Андрей крепче стискивает руль. – Однако, исходя из того, что я успел разузнать, он, быть может, только внешне тот самый принц, а вот внутренне он чернее самой злой королевы.

Непогода на улице превращается в самую настоящую грозу. Дворники практически не справляются с льющейся на лобовое стекло водой, и Андрей паркуется на обочине, чтобы не рисковать почём зря. На его лице написана такая безмятежность, что Марину начинает трясти от негодования. Теперь она ещё больше жалеет, что поддалась на провокации и потащилась в такую даль лишь для того, чтобы убедиться в абсолютном эгоизме и беспринципности родного брата.

Марина с силой стискивает челюсти, чтобы не разораться.

– У меня просто нет слов.

– Врёшь.

Андрей поворачивается к ней и улыбается. Ладонь Марины начинает нестерпимо чесаться от желания залепить ему пощёчину.

– Видишь ли, малая, в чём беда, – говорит Андрей, – удивительно в твоём Диме даже не то, что он весь такой шикарный и благородный. Меня больше настораживает твоя слепота. Скажи честно: с какой пипетки он тебя приворотными зельями потчует?

Рука срывается всего на долю секунды, и на щеке Андрея появляется постепенно краснеющий след от пальцев.

– Ты омерзителен!

Марина распахивает дверцу и выпрыгивает прямо под проливной дождь. Её сотрясает дрожь от гнева, поэтому находиться с этим человеком в настолько тесном пространстве она больше не в состоянии. Да, возможно, она где-то идеализирует и Диму, и свои отношения с ним, но вести себя так гадко Андрею никто не давал права. Он её брат, а не покровитель, так что должен понимать цену своим словам и поступкам.

– Мелкая, твою мать, а ну сядь обратно! – Андрей догоняет её спустя пару минут.

– Пошёл к чёрту! – огрызается в ответ Марина.

Ей холодно из-за дождя и пронизывающего ветра, но возвращаться обратно в машину нет никакого желания. Заболеть и слечь с воспалением лёгких, конечно, тоже так себе перспектива, однако Марине проще сломать себе что-нибудь, чем добровольно согласиться на это требование.

– Тебе жить надоело?! – Андрей хватает её за плечо и разворачивает к себе.

– Мне ты надоел! И претензии твои надоели! Мне надоело, что ты лезешь в мою жизнь! А ещё надоела необходимость возиться с тобой, как с маленьким, потому что маме, видите ли, не хочется огорчать папу, а я – самый удобный угол в этом хреновом квадрате! – срываясь на визг, вопит Марина. Терпение покидает так её стремительно и безвозвратно, что на поверхности остаётся только желание избавиться от брата как можно скорее.

Андрей, сжав губы, молчит. Он никак не комментирует её истерику, не реагирует на ядовитые высказывания. Лишь когда поток слов стихает, он стаскивает с плеч ветровку и накидывает её на голову Марины, а затем притягивает её к себе. Та дёргается, не собираясь так просто таять и принимать заботу того, кого она сейчас даже видеть не хочет, но сильные руки, стискивающие её в объятиях, мешают взбрыкнуть и бросить куртку в грязь.

– Дура ты, мелкая. Самая набитая из всех дур, – слышит она тихий голос, который практически тонет в раскатах грома.

Марина зажмуривается.

– В таком случае, оставь меня в покое уже и займись собой. Хватит лезть, куда не просят.

Андрей напрягается – это чувствуется по тому, что его объятия становятся крепче. Затем он выдыхает и, разомкнув руки, отходит на шаг назад. Марина в тот же момент стаскивает с головы куртку. Андрей по-прежнему стоит рядом, однако сейчас внезапно появляется ощущение, будто он смотрит на неё из другой вселенной. Это промозглым холодом отзывается в груди.

Засунув руки в карманы промокших насквозь штанов, Андрей сперва смотрит в прищуренные от ярости глаза Марины, а потом, хмыкнув, отводит взгляд. Он никогда не вызывал в ней жалости, но сейчас, когда с него ручьями стекает вода, а одежда прилипает к телу, ей вдруг представляется, что он очень одинок. Настолько, что собственные слова теперь кажутся ей отвратительными и подлыми.

– Ладно, мелкая, уговорила, – с деланным весельем говорит Андрей, пожав плечами. – Больше я ни тебя, ни Димаса не трону, так что можешь быть спокойной. Дай только до дома тебя довезти, а то ведь замучаешься пешкарусом по такой погоде пилить.

Он молча протягивает Марине руку и, дождавшись, когда она сдастся, тянет её обратно к машине.

Марина обречённо плетётся за ним, чувствуя вину за резкие слова, но открыть рот и попросить прощения не может. Гордость в ней сильна как никогда, поэтому она с особой остротой ощущает, как его влажная горячая ладонь практически сминает её пальцы, и упорно смотрит в землю.

Она пытается убедить себя, что всё сказала правильно.

Дальнейший путь проходит в угнетающем молчании. Андрей даже радио не включает, а Марина и вовсе боится лишний раз пошевелиться. Она то и дело сглатывает ком в горле и, кутаясь в его куртку, почти задыхается от резкого запаха мужского парфюма, но ни единой жалобы не слетает с её губ.

Дождь заканчивается, когда они подъезжают к городу, но Марину больше не радует солнце. Влажная духота нравится ей не больше сырости, поэтому поднимающиеся от земли испарения вызывают раздражение.

Андрей высаживает Марину у подъезда. Он открывает перед ней дверцу, забирает свою куртку, спокойно усаживается за руль и уезжает, не обронив ни слова. А Марина смотрит вслед его машине до тех пор, пока огоньки стоп-сигналов не пропадают из виду, затем она вздыхает и, едва переставляя ноги, направляется к двери. Она всё ещё пытается убедить себя, что всё сказала правильно.

***

Неделя после поездки в пригород проходит в спокойствии и умиротворении, если не считать постоянных угрызений совести, которые мучают Марину изо дня в день почти без перерыва. Она то срывается, чтобы позвонить Андрею и извиниться, то удаляет его номер из списка контактов, чтобы не поддаваться соблазну. Однако одно неизменно: она наизусть помнит телефон брата, поэтому все её потуги выглядят смехотворными даже для неё.

На учёбу Марина тоже не ходит, сказавшись больной. У неё нет сил смотреть в глаза Диме, которому уже наверняка позвонила Нина Степановна, поэтому она пишет ему задушевные сообщения, рассказывая, что у неё нет голоса из-за простуды. Говорить с ним ей сейчас не хочется.

Сашке Марина рассказывает бодрую небылицу о температуре и страшном гриппе, который свалил её так надолго. Они переписываются обо всём и ни о чём, Сашка рапортует подруге обо всех университетских событиях, однако упорно молчит об Андрее Павловиче, и Марина чувствует, что скоро сама начнёт расспрашивать о нём. Не то чтобы её так волновало, что творится с её братом, но его реакция ей всё же интересна. Мучается ли он так же, как она? Вспоминает ли вообще о ней?

Мама стоически делает вид, будто не замечает поведения дочери, а отец и вовсе настолько поглощён новым проектом, что ему до лампочки – сидит Марина дома или же ходит на учёбу. Главное, чтобы она сдавала сессии и по итогу получила диплом, а насчёт остального можно не волноваться.

Марина поджимает ледяные ноги, сидя в кресле, и перекладывает ноутбук со стула на колени. За окном уже который день царит самая настоящая осень во всём своём увядающем великолепии, поэтому дома становится ощутимо прохладнее. Однако Марина по-прежнему уверена, что её морозит вовсе не от снизившейся температуры. И молчание Андрея, отзывающееся дрожью в пальцах, лучшее тому доказательство.

Звук входящего сообщения заставляет призадумавшуюся Марину встрепенуться. Развернув окно чата, она видит никнейм Сашки и улыбается.

"Привет, мартышка! Как там твоя простуда? Не надумала ещё отпустить тебя в родные пенаты? А то матан наступает!"

Хмыкнув, Марина набирает ответ:

"Не должно великому покорителю алгебры и заклинателю геометрии страшиться каких-то там контрольных! Не боись, до наступления дня Икс я обязательно поправлюсь".

Новое сообщение приходит незамедлительно:

"Хорошо бы... Кстати, Димас про тебя спрашивал. Ты и с ним не видишься, что ли?"

Марина хмурится.

"Ты что! Я же болею!"

После этого в окошке чата наступает тишина. Марина кусает губы в ожидании очередного сообщения, но Сашка молчит так долго, что у неё заканчивается терпение.

Вздохнув, она прикусывает ноготь на пальце, а затем, сдавшись, пишет:

"Как вам на парах-то сидится без меня? Андрей наверняка лютует без возможности сорваться на любимой младшей сестрёнке".

Сашка не открывает сообщение несколько минут, в течение которых Марина успевает проклясть своё любопытство и весь мир заодно. Однако потом, когда приходит ответ, она снова чувствует, как осень касается кончиков её пальцев.

"Так Андрей Павлович болеет. Его нет в универе столько же, сколько и тебя. Ребята уже шутят, что вы там в одной постели валяетесь и филоните в своё удовольствие".

Закрыв крышку ноутбука, Марина сглатывает. Она вспоминает жуткий ливень и то, что Андрей отдал ей свою куртку, а затем срывается с места и, не давая себе опомниться, быстро переодевается. О глупости своего поступка она старается не задумываться, поэтому когда мама выглядывает из кухни, она выпаливает на одном дыхании:

– Я к Диме, мам, он приболел!

Мама всплескивает руками и желает Диме скорейшего выздоровления, а Марина вылетает из дома с горящими щеками и мыслью, что она отвратительно быстро учится лгать и изворачиваться. Может, у них это семейное – кто знает.

До Андрея добираться около двух часов, поэтому к моменту, когда Марина замирает возле совершенно чужой двери, её решимость в значительной степени угасает.

Чего она хочет добиться, примчавшись на всех парусах к тому, кого сама оттолкнула? Что она хочет услышать? Что почувствовать? Что сделать?

Марина, отмахнувшись от назойливых мыслей, вздыхает и надавливает на кнопку звонка. Решать проблемы нужно по мере поступления, иначе она так и простоит тут до глубокой ночи.

Трель по ту сторону двери взрывается в голове пулемётной очередью. Колени Марины на мгновение подкашиваются, и она едва перебарывает малодушное желание развернуться и броситься вниз по лестнице. Она никогда раньше не была в гостях у Андрея, привыкнув откладывать семейный визит "на потом", но сейчас у неё нет выбора. И если Андрей будет не рад, Марина не сможет его упрекнуть в этом.

"Надо было сначала позвонить..." – запоздало сетует она.

Тихий скрип половиц возле двери раздаётся в тот момент, когда Марина собирается снова позвонить. В глазке мелькает тень, затем раздаётся щелчок замка. Марина переплетает пальцы, стиснув их так, что становится больно.

На пороге появляется Андрей, и у Марины падаёт всё внутри от его вида: сальные волосы растрёпаны, подбородок и скулы покрыты щетиной, а взгляд настолько мутный, что не сразу фокусируется на внезапной гостье.

– О, мелкая, – поняв, наконец, кто перед ним, хрипит Андрей и разражается приступом такого сильного кашля, что Марину перекашивает. Безответственный брат! Довести себя до такого состояния!

Насупившись, она решительно шагает вперёд.

– Мелкая, ты чего? – изумляется Андрей, когда Марина вталкивает его в комнату.

– Ничего! – огрызается та. Ей нужно успокоиться и взять себя в руки, иначе дрожь в коленях разрушит всю видимость самообладания.

Андрей не должен видеть, как сильно она за него волнуется.

– Да брось ты, – машет рукой Андрей и, шаркая тапочками, идёт к кровати. Присев, он закрывает глаза и устало выдыхает.

На нём только пижамные штаны, и Марина прекрасно видит покрытую испариной и мурашками кожу. Это заставляет её нервно засопеть.

– Ну что ты за человек такой?! – шипит она, уперев кулаки в талию.

Андрей, ссутулив плечи в попытке сдержать дрожь от озноба, виновато улыбается. Марина только глаза закатывает, безуспешно борясь с остро вспыхнувшей внутри нежностью. Совесть, пожирающая её на протяжении этой недели, выливается в желание заботиться и оберегать, потому что Андрей в таком состоянии может сделать себе только хуже.

– Ложись сейчас же, я приготовлю бульон и схожу в аптеку, – вздыхает Марина.

Андрей качает головой.

– Не надо. Я сам справлюсь.

– Сам он справится, – фыркает Марина, ощущая клокочущую внутри злость. – Не спорь со мной и ложись, иначе я маме позвоню – она с тобой точно миндальничать не станет!

Андрей давится смешком. В обведённых синяками глазах появляется лукавый блеск, а у Марины перехватывает дыхание.

– Господи, ну так заставь меня, Подлесова, чего теряешься-то?

– Облезешь! – фыркает Марина.

Смех Андрея быстро перерастает в новый приступ надсадного кашля. Он сутулится ещё сильнее, а испарина на лбу проступает так отчётливо, что Марина теряет терпение.

Должен же быть предел у упрямства этого человека! Она, конечно, понимает, что их любимая фамильная черта – полное отрицание чужой правоты, даже если она очевидна, но ведь её брат не баран же, в самом деле, чтобы стоять на своём до последнего!

Или всё-таки баран?

– Да не парься ты, мелкая, я в полном порядке, так что иди домой, пока не заразилась. – Андрей вытирает лоб тыльной стороной ладони, и Марина замечает, как сильно дрожат его пальцы.

– Я заражусь, только если ты ко мне целоваться полезешь, так что расслабься, – ехидно говорит она, стаскивая с кресла плед.

Ей хочется накричать на него, затопать ногами, вынудить лечь и завернуться во все тёплые вещи, которые у него только есть. Однако когда она делает шаг в сторону кровати, взгляд Андрея заставляет её остановиться.

– Не стоит меня провоцировать, мелкая, дрянное это занятие.

– У вашего высочества слишком раздутое самомнение, – обрубает Марина. – И вообще, о какой провокации ты говоришь, если я имею в виду только заботу о тебе?

Андрей медленно моргает, не отводя глаз. Марина невольно ёжится, когда его губы разъезжаются в невесёлой усмешке.

– Ну, знаешь, при желании в любом, даже самом невинном слове можно найти подтекст.

– В моих словах его нет, так что можешь не напрягаться.

Марина расправляет плед и выдыхает. Андрей любит смущать её, особенно теми вещами, в которых мнит себя чрезвычайно опытным, так что она не заостряет внимание на прозвучавшем в его голосе предупреждении.

– Ложись в кровать.

Андрей качает головой и в мнимой беспомощности разводит руками.

– Ничто тебя не учит, да, малая? – Марина шагает назад от неожиданности. – У меня уже который день температура, слабость и полное неприятие пищи. Меня рвёт даже от запаха еды, не говоря уже о вкусе, так что твой бульон можно будет смело выливать в унитаз – он всё равно там и окажется в итоге. Я плохо соображаю и не сильно владею собой, что проявляется как в словах, так и в действиях. Так что если тебе не хочется следующие полтора года пить седативные и капать в глаза ромашковым чаем из-за внезапных откровений, советую убраться как можно скорее, потому что в данную минуту я очень настроен прояснить тебе некоторые вещи. Так сказать, в воспитательных целях.

Марина подавленно молчит, глядя на Андрея исподлобья. Ей не нравится его настроение, но бросить его сейчас она не может. Это будет слишком бесчеловечно, даже если он считает иначе.

– Я в курсе твоей ненависти ко мне, так что вряд ли ты сможешь меня чем-то удивить, – дёргает плечом Марина.

Взгляд Андрея становится ощутимо тяжёлым.

– Уверена?

Марина кивает. А чего ей бояться? Как бы он к ней ни относился, он всё ещё её брат, поэтому вредить ей точно не станет.

Наверное.

Андрей взъерошивает и без того растрёпанные волосы ладонью и поднимается на ноги. Его заметно шатает, и Марина на автомате подаётся вперёд, желая подстраховать его в случае падения.

– Я ведь мужчина, в конце концов, – глухо говорит Андрей, отводя её руки.

– Поздравляю тебя с этим открытием, – с лёгким оттенком изумления отзывается Марина.

В некоторых фильмах с таких слов обычно начинается долгое и не всегда приятное признание в пошлых фантазиях, но Андрей ведь её брат, поэтому его вряд ли гнетёт что-то подобное.

Марина сглатывает, ощутив пробежавшуюся по лопаткам нервную дрожь.

– Мелкая, – устало бормочет Андрей, – не надо. Последний раз предупреждаю – не провоцируй меня. Это может плохо кончиться.

В его взгляде плещутся застарелая боль, имя которой Марина никак не может угадать, и тоска, поэтому сказанные тихим голосом слова звучат особенно внушительно. Марина внезапно чувствует вспыхнувшее внутри желание убраться подобру-поздорову, но гены отца, от которых больше вреда, чем пользы, заставляют её отмахнуться от невнятных подозрений.

Марина нарочито весело усмехается.

– Не мели чепухи. Ты болен и бредишь, так что послушай мудрую меня...

– Мудрую тебя?! – перебивает её Андрей. Он округляет глаза и неожиданно хрипло хохочет, прикрыв рот ладонью. – Ты меня до истерики довести хочешь?

Марина, насупившись, хмурится. Ей не нравятся появившаяся в его поведении истеричность, и инстинкт самосохранения начинает сигналить во всю мощь. Ей следует немедленно уносить ноги, иначе это реально плохо кончится.

– Прекращай вести себя как маленький.

– Марина! – гаркает Андрей, и Марина чуть приседает от испуга. – Услышь меня, твою мать, хоть раз в жизни!

Он хватает её за плечо и дёргает на себя. Марина кривится от боли из-за впившихся в кожу пальцев и приподнимается на носочки, потому что Андрей подтягивает её так, чтобы их лица оказались почти на одном уровне.

– Отпусти меня, дурак!

Глаза Андрея становятся ледяными, и Марина невольно осекается, проглотив остальные ругательства. Ей почему-то кажется, что сейчас не стоит даже заикаться, иначе станет только хуже.

– Видишь ли, какая незадача, мелкая, при наличии папы и мамы под боком у тебя всегда был шанс избежать подобной ситуации, – менторским тоном говорит Андрей. – Я даже съехал специально, чтобы лишний раз не будить спящую собаку. Но какого же лютого хрена тебе надо было тащиться в берлогу медведя со святой надеждой, что он тебя не тронет?

От него исходит жар такой силы, что становится трудно дышать. Марине хочется оттянуть ворот тёплой кофты, но она не в силах даже взгляд отвести, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Поэтому приходится топтаться на месте, стараясь сохранить важный неприступный вид.

– Мы всё ещё родственники, чтоб ты знал, поэтому я, услышав о твоей болезни, забеспокоилась. Это естественно, потому что ты – мой брат.

– Да неужели? – Андрей прищуривается, разглядывая Марину так, что ей становится не по себе. – А хочешь, я скажу тебе, что во всей твоей красивенькой родственной теории неестественно?

Марина изумлённо моргает.

– О чём ты?

– О том, наивняк ты мой, – Андрей пытается сюсюкать, но выходит у него зло и неприятно, – что моё терпение не бесконечно. И если ты думаешь, что наши нынешние отношения – плод недопонимания, ты глубоко заблуждаешься. Я сознательно отталкиваю тебя, а ты всё равно летишь на огонь, блядь, будто он тебе мёдом намазан! Какая же ты кромешная дура, Подлесова!

Марине кажется, что её бьют по затылку чугунной сковородкой. Мысли мечутся в голове, однако ни одна из них не кажется правильной. Ей хочется расхохотаться и разрыдаться, ей хочется послать Андрея и вцепиться в него изо всех сил. Ей хочется понять, о чём он говорит, но в то же время ей хочется зажать уши и закричать, чтобы он заткнулся.

– Не знаю, какая муха тебя укусила, но если ты не прекратишь... – Она вдыхает и выдыхает, стараясь выглядеть сердитой. – Если ты не прекратишь, я расскажу всё папе.

Грудь Андрея начинает трястись. Он упирается лбом в плечо Марины и некоторое время задушено хрипит, давясь то ли кашлем, то ли хохотом, а затем снова поднимает голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Это сейчас последнее, что может меня остановить. А я ведь предупреждал тебя, малая. Честно предупреждал.

Он дотрагивается пальцами до её губ, и Марина съёживается. Её начинает мутить от спёртого воздуха, слегка кислого запаха пота и собственной неуверенности. И хоть она знает, что стоит ей захотеть – она вывернется и из хватки, и из этой ситуации, но ни руки, ни ноги не слушаются. Марина, словно загипнотизированная, смотрит на Андрея и не понимает... вернее, отказывается понимать происходящее, потому что душевное равновесие оказывается под серьёзной угрозой.

– Если ты уже осознала, что связываться со мной, особенно в таком состоянии, не стоит, прошу на выход. – Андрей разжимает пальцы и легонько отталкивает Марину, из-за чего та по инерции отступает на пару шагов. – И, учти, это последний раз, когда я щажу твои чувства.

Замерев, она неверящим взглядом наблюдает за тем, как Андрей спокойно подходит к столу, берёт из ящика пачку сигарет и прикуривает. Прокашлявшись в попытке избавиться от комка в горле, она никак не может отделаться от ощущения, что они за пару минут умудрились стать чужими людьми, но не признавать очевидного она не может. Эту сторону Андрея она видит впервые в жизни.

Сжав руки в кулаки, чтобы спрятать дрожащие пальцы, Марина разжимает зубы и упавшим голосом спрашивает:

– Что с тобой творится?

Андрей глубоко затягивается и пожимает плечами.

– Сомневаюсь, что ты захочешь это знать.

Его безразличный тон ранит Марину сильнее, чем все издевки, которые он позволял себе на протяжении этих лет. По крайней мере, она на них она научилась не реагировать, однако что делать теперь, она не имеет ни малейшего представления. То, что проблема лежит намного глубже, чем она может себе представить, Марина прекрасно понимает. Но действительно ли ей хочется вскрывать эту рану, чтобы разобраться раз и навсегда в происходящем?..

Марина подходит к столу и заглядывает Андрею в лицо. Тот торопливо отводит взгляд, прикусив фильтр сигареты зубами.

– Я хочу знать правду, – твёрдо говорит она, – потому что мне трудно просто стоять и смотреть, как тебя это мучает.

– Так мучает-то это только меня, – ухмыляется Андрей. – Ты можешь расслабиться и получать удовольствие.

– Не будь свиньёй!

– Не будь занудой.

Андрей щёлкает её по носу, и Марина раздражённо рычит, стирая оставшийся на коже запах табака рукавом.

– Как же меня задолбало возиться с тобой!

Андрей наклоняется вперёд и, доверительно понизив тон, сообщает:

– Лишний повод убраться отсюда как можно скорее.

– Только после того, как ты всё мне расскажешь! – упрямо заявляет Марина.

– Какая же ты идиотка. – Андрей сердито тушит сигарету в пепельнице. – Ненавижу твой характер.

– Аналогично! – выплёвывает Марина. – И не смей меня больше запугивать!

– Я ни за что не стал бы тебя запугивать. Я говорю тебе то, что есть, и если это тебя страшит, значит, следует просто поверить внутреннему голосу и сбежать.

– Я не хочу бежать, – возражает Марина.

Андрей прижимает пальцы к переносице.

– Удивительно, но ты и вправду можешь быть редкостной занозой в заднице. Уходи, говорю!

– Нет!

Марина поджимает губы, и Андрей на секунду меняется в лице, становясь озлобленным и усталым.

Он хлопает ладонью по столу и угрожающе рычит:

– Марина!

Но она и не думает сдаваться. Её эта игра в прятки утомила ничуть не меньше, чем его, и если ей предстоит испытать шок и ужас, так тому и быть.

– Не уйду! – рявкает Марина.

Однако замахнуться и тоже впечатать руку в столешницу она не успевает, потому что Андрей неожиданно резко подаётся вперёд, обхватывает её плечи и разворачивает так, что зад упирается в край стола.

– Дура! – шипит он, задыхаясь от ярости.

На короткое мгновение Марину обжигает навязчивым дежа-вю, а потом губам становится больно.

Несколько секунд уходит на осознание происходящего, и лишь затем её прошивает насквозь осознанием, что некоторые секреты должны оставаться секретами.

"Что же я наделала?.."

Поцелуй Андрея не похож на поцелуи Димы: Дима обычно касается Марины так, словно она – фарфоровая статуэтка; Андрей же сминает её руками и губами, будто хочет разорвать её на куски. И Марине очень хочется плакать.

Оказывается, брат вовсе не ненавидит её. Напротив – он любит её с такой силой и страстью, что это заставляет его переступить черту дозволенного. Но облегчения это открытие не приносит. Напротив – Марине становится ещё больнее.

– Я же просил тебя... просил уйти! – хрипит Андрей.

Его руки дрожат, когда он неловко шарит ими по её спине, а пальцы путаются в складках тёплой кофты. Он отстраняется всего на мгновение – чтобы стянуть мешающую ткань, обнажая тонкую эластичную майку и покрытую мурашками кожу.

– Не надо, – шепчет Марина, пытаясь оттолкнуть его, но Андрей накрывает её рот ладонью и толкает на столешницу, а сам нависает сверху и продолжает целовать: шею, нос, щёки, дрожащие веки, ключицы. Он дышит тяжело и прерывисто, давясь нахлынувшими эмоциями и кашлем, и Марине на короткий миг кажется, что его сейчас хватит удар.

Хотя, чего греха таить, ей с неожиданной силой хочется, чтобы ему действительно стало плохо, потому что это позволит ей спихнуть его с себя и сбежать.

Однако Андрей, несмотря на вымотавшую его слабость, остаётся удивительно сильным. Или просто у Марины слабеют руки и ноги, потому что все её старания напрасны.

– Глупая. – Двинувшись вперёд, Андрей прижимается пахом к её промежности.

Марина чувствует его напряжённый член и внутренне содрогается, поняв, что если сейчас не случится чудо, произойдёт нечто ужасное и непоправимое.

Она предпринимает ещё одну попытку освободиться. И снова стонет от безнадёжности и бессилия.

Андрей убирает ладонь, позволяя Марине сделать глубокий вдох, и вновь с жадностью приникает к её губам. Его тело горячее, а язык почему-то холодный. И когда он углубляет поцелуй, Марина замирает, на короткий миг поймав себя на мысли, что ей не противно. Нет, ей не нравится происходящее, она всё ещё в шоке от того, что делает с ней родной брат, но... ей не противно. Она не испытывает к нему отвращения. Напротив – её наполняет огромное сожаление, что она не догадалась о его чувствах раньше. Будь она чуточку прозорливее, этого позора можно было бы избежать.

Андрей, торопливым движением расстегнув джинсы Марины, проталкивает руку под пояс. Сдвинув в сторону мешающее нижнее бельё, он проводит ладонью по совершенно сухой промежности и, чертыхнувшись, прерывает поцелуй, чтобы облизать пальцы.

– Не надо, – повторяет Марина и сморщивается от неприятных ощущений, когда он опять лезет под джинсы.

Андрей затуманенным жадным взглядом смотрит на неё, затем медленно погружает внутрь палец и застывает, словно громом поражённый.

Марина всхлипывает и закрывает лицо ладонями, едва не плача от унижения. Потому что ещё никто и никогда не прикасался к ней... так.

– Ты... – Андрей захлёбывается словами.

Кашляя, он отшатывается от Марины и почти падает, запнувшись о ножку стула. Его спасает только то, что он успевает ухватиться рукой за полку, которая, впрочем, не выдерживает веса и обрушивается. Грохот поднимается такой, что на несколько секунд Марину накрывает глухота. Затем она дрожащими руками застёгивает джинсы и поднимается.

Посмотреть на Андрея она решается только после того, как сползает со стола. Заметив в его глазах ужас, она зажмуривается и стискивает зубы.

"Бежать!"

– Мелкая, ты... – с трудом выговаривает Андрей, когда Марина делает пару неуверенных шагов в сторону двери.

Она останавливается, но оборачиваться не торопится. Ей больно смотреть на него.

– Прости меня, – тихо произносит Андрей.

Губы Марины трогает бледная улыбка. Он впервые просит прощения за что-то. И если бы не его недавние действия, она бы наверняка возликовала.

– Если тебе всё ещё нужен ответ на твой вопрос: я люблю тебя. Не так, как братья любят своих сестёр, поэтому мой поступок можно расценивать по-всякому. Я пытался отталкивать тебя, пытался держаться подальше, но, как видишь, некоторые вещи не в моей власти. – Андрей вздыхает. – Боюсь, теперь от моих слов мало что будет зависеть, ты вправе возненавидеть меня, но если есть вещь, которую я могу сделать, чтобы заслужить твоё прощение, я готов на всё.

Марина вздрагивает.

"На всё?"

– Мне сейчас нечего тебе сказать, – выдавливает она.

Андрей усмехается. Слышится скрип, и Марина, повернув голову, кидает косой взгляд в сторону кровати. Брат сидит на краю, обхватив голову руками, и выглядит таким потерянным и одиноким, что жалость на мгновение вытесняет жгучий стыд. Марине хочется подойти, обнять его и сказать, что ничего такого не произошло, но сделать это мешает неуверенность. В Марине больше нет ощущения, что её действия по отношению к нему не будут истолкованы неправильно.

– Я приготовлю бульон и схожу в аптеку, – говорит Марина, отводя взгляд. – Поешь и выпей лекарства. Это пока единственное моё желание.

Она выходит, не дождавшись ответа, и пока её руки порхают над плитой и кастрюлей, в голове нет ни единой мысли.

Глава 6

Следующий месяц для Марины проходит словно в тумане. Она никак не может сосредоточиться, постоянно забывается и больше напоминает сонную муху, чем человека, о чём ей регулярно говорят и мама, и Сашка, и Дима. Однако взять себя в руки и перестать постоянно перемалывать в голове одну конкретную ситуацию Марина не может. Ей слишком тяжело признавать, что в её продуманном на десять шагов вперёд мире могут возникнуть подобные неприятности.

Андрей Марину не трогает. Более того – он почти полностью игнорирует её в университете, из-за чего возникают совсем уж нелепые слухи, в которых их отец якобы запрещает семье общаться с отвергнутым сыном. Это смешно и глупо, но Марина не находит в себе сил даже на то, чтобы отмахнуться от острожных, но в то же время назойливых вопросов.

Если бы эти люди знали, что действительно творится в семье академика Подлесова...

Хотя нет, им лучше не знать, иначе его репутация вмиг окажется на самом дне. Подумать только – старший сын вожделеет собственную сестру. Уму непостижимо!