Текст книги "Повседневная жизнь российского спецназа"

Автор книги: Ирина Дегтярева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

На окраине Аргуна проводили зачистку. И Тихий с разведдозором заходил со стороны реки, поднимался на пригорок. Зима, слякоть, грязь. Только поднялись, из ближайших домов выскочили восемь боевиков против трех разведчиков. Открыли огонь. Лешка сразу упал, и под ним снег залило кровью. «Духов» забили плотным огнем, оттеснили в дом, но бой не прекращался. Тихий велел оттащить Лешку под берег и оставил с ним бойца. Пока бой не закончился, эвакуировать раненого не могли. Зато потом по пояс в воде, через реку, на носилках тащили его к площади, где должна была сесть «вертушка». Тихий держал его холодеющую руку в своей. Шесть пуль попали бойцу в грудь.

– Леш, все будет хорошо, нормально, – утешал Тихий, хотя видел, что ничего уже хорошо не будет.

– Мужики, а у меня ведь даже женщины до армии не было, – вдруг сказал Лешка.

В вертолете он умер.

«И это, выходит, зря? А я нюни распустил! Иру обидел. Сказал, разводиться давай. Зачем тебе такой? Да что я, самый хреновый мужик на планете? Отцы и деды после Великой Отечественной без ног, без рук детей рожали, воспитывали, колхозы и заводы из руин поднимали. К черту! Пойду обратно в армию, если возьмут!»

Посетители к нему в госпиталь ходили вереницей. Вот уж кто поддерживал морально! Приходили ребята и из бригады, и из отряда «Русь», и из главка приходил полковник, бывший афганец, Павел Борисович Жданов. Начальник разведотдела лично приехал вручать орден Мужества и именной кинжал с надписью: «От разведки и спецназа внутренних войск». Приходили вообще незнакомые люди, называли общих друзей, передавали приветы.

Чаще других навещал Алексей Найнодин – старый сослуживец еще по первой войне и лучший друг. Когда он приближался, Тихий уже в палате слышал его бас. Алексей привозил цветы, фрукты, соки. Похудевшего, измученного товарища он с легкостью брал на руки и выносил гулять в госпитальный парк.

Главком разрешил служить Тихому дальше. Национальный военный фонд и боевое братство, разведчики и спецназовцы помогли получить хороший немецкий протез. Но и к нему было тяжело привыкнуть. Сколько раз отбрасывал его и сгоряча кричал жене:

– Я ходить не буду никогда! Не хочу на протезе. Купи мне инвалидную коляску и в метро отвези.

– Ты же кавалер трех орденов, – терпеливо увещевала жена. – Какое тебе метро?

– Тем лучше. Надену ордена. Больше дадут, – сам себя зло добивал Тихий.

Но, придя в себя через полчаса, снова тянулся к ненавистному протезу, который потом, когда Тихий вернулся в Чечню в той же должности старшины разведроты, сослужил ему хорошую службу.

Два года Тихий продолжал ездить в боевые командировки и выполнять свой долг. Конечно, по горам и лесам не бегал, но находился в подразделении, учил солдат, обеспечивал работу тыла – когда в тылу все хорошо, в атаку ходить легче. Выезжал в разведдозоры, провожал и встречал группы со спецзаданий, обеспечивая коридор выхода и прикрытие.

В 2004 году Тихий перевелся служить в отряд «Русь». Встретили его там как старого друга, с теплотой и уважением. Командир отряда очень много сделал для Тихого, заместитель командира по тылу майор Николай Николаевич Черкасов помог с общежитием. Бойцы, молодые ребята, зная, какой опыт у Тихого, подходят, задают вопросы и по стрелковому делу, и по топографии. Тихий всем отвечает и помогает. Его новая должность – начальник вещевого склада. Это дело не менее ответственное, чем любое другое. Ведь без ботинок, тельняшек и другого снаряжения солдат в бой не пойдет.

И в жизни, как в боевом походе, бывают моменты, когда должно открыться второе дыхание. Главное, не сдаться и не потерять прямую дорогу, по которой шел. «Предложат мне прожить другую жизнь, – думает Тихий, – я соглашусь прожить только точно такую же, как моя, и ни от чего, и ни от кого не отрекусь».

Как стать спецназовцем

« Спецназ – это не фанатизм, а состояние души» – так высказался о своей службе заместитель командира отряда специального назначения «Витязь». И все-таки настоящий спецназовец – это человек одержимый, страстно преданный своему делу.

Получая награды, спецназовцы произносят: «Служу Отечеству! И спецназу!» – подчеркивая этим свою верность идеалам, законам спецназа, жестким и непререкаемым. В этих законах вы не найдете лазейки для малодушия, слабоволия и нечистоплотности. Здесь патриотизм приравнен к профессии спецназовца. Одно не существует без другого, а значит, присяга Родине – это присяга спецназу и спецназовскому братству.

О спецназовском братстве, взаимовыручке, дружбе ходят легенды, и в большей степени именно это привлекает молодых ребят в отряды специального назначения. Но не всем, кто призывается на срочную службу, открыта дорога в спецназ внутренних войск.

Недостаточно одного желания стать спецназовцем. Конечно, необходимы хорошее здоровье, отличная физическая подготовка, выносливость, коммуникабельность, психологическая и душевная устойчивость, неприхотливость в еде и быте, да и много еще чего.

Получается портрет не только идеального спецназовца, но и идеального человека. А, как известно, идеальных людей не существует. Тогда откуда же берутся эти «сверхчеловеки» – спецназовцы?

Все-таки именно желаниестать спецназовцем играет решающую роль. Однако это должно быть такой силы желание, которое преобразит человека, сокрушит все запреты, все слабости здоровья и характера. Это желание можно еще назвать силой воли. Вот, пожалуй, основа для настоящего мужчины и спецназовца – сила воли.

Попасть в спецназ на срочную службу – это один путь. Другой – после окончания военного училища прийти в отряд по распределению. Но при этом также необходимы стремление и желание служить в отряде. Можно перевестись из других подразделений. Возможностей много, а конкурс в спецназ всегда большой.

Но бывает и так – наступил счастливый день, и парень наконец зачислен в отряд, сбылись мечты, а служить вроде уже и не хочется. Все силы потрачены на прохождение медицинской комиссии, психологических тестов (морально-психологическая устойчивость проверяется не только методом тестирования, но и наблюдением за поведением призывника в поединке). А ведь самое сложное только начинается.

Тяжкий труд, каждодневные занятия, тренировки, испытания на совместимость с новыми товарищами, вживание в незнакомый коллектив, жесткий и непримиримый к твоим слабостям. Новоиспеченный «спецназовец», который лишь номинально так называется, в этой ситуации может быть сломлен морально. А, как известно, сломленного морально человека легко сломать физически. В чем же проблема? Как предусмотреть разочарование в выборе профессии, как узнать, на что ты действительно способен, до того, как попадешь в отряд?

В этом смысле легче бойцам, которые пришли в отряд по совету старшего брата или отца, уже служивших в спецназе. Такие ребята в какой-то мере застрахованы от разочарования. Они подготовлены к тому, что спецназ – это не романтическая прогулка в краповом берете и в красивой форме, а труд, с потом и кровью, с болью от тяжелых тренировок, это боевые выезды в горячие точки с риском для жизни, с риском стать инвалидом на всю жизнь.

Молодым людям, ничего не знавшим о спецназе, а только видевшим красивые фильмы о мужественных парнях, которым не составляет труда разнести кулаком гору кирпичей, играючи разбить бутылку о крепкую бритую голову, прыгнуть в огонь и стрелять из пулемета, держа его одной рукой наперевес, – надо в первую очередь забыть о романтическом настрое и посмотреть на все с другой стороны.

Если ты наденешь форму спецназовца, разве станет твой кулак крепче, голова непробиваемой, кожа огнеупорной? Разве существует на свете волшебство, способное в мгновение превратить человека в супергероя? Если человек уже вышел из того возраста, когда еще верят в чудеса, стоит прикинуть, сколько физических затрат надо сделать, чтобы накачать хоть небольшие мышцы, чтобы бегать быстрее других, прыгать выше, научиться терпеть боль, забыть о своей боли, чтобы вытащить раненого товарища из-под обстрела. Чтобы стать спецназовцем, человеком столь романтической профессии, надо перестать быть романтиком, превратиться в сурового реалиста и строго подходить к оценке своих потенциальных возможностей.

В боевой командировке в Чеченской Республике либо в другой горячей точке, участвуя в спецоперациях, спецназовцы зимой и летом встают в четыре часа утра. Зимой – пронизывающий холод, слякоть, грязь под колесами, на ботинках, на камуфляже, на лице. Летом – жара за сорок, раскаленная броня БТР, пот градом, пыль. Полчаса на завтрак и снаряжение. С пяти утра и до девяти вечера на выезде, в горах, на тропах в лесу, в населенных пунктах, со снаряжением под двадцать килограммов – бронежилет, «маска», боекомплект (БК), оружие. Вернувшись на базу, спецназовцы первым делом приводят в порядок оружие, чистят, протирают. Если был бой, доукомплектовывают БК, сушат одежду, ужинают. Только успевают заснуть, а уже подъем. Только четыре-пять часов на сон. С дровами зачастую нехватка, палатки холодные, сухой паек (сухпай) – пшенная и перловая каша, тушенка. И в таких условиях месяц, а то и два, и три. И так, на износ, работают все без исключения спецподразделения. Романтика?!

Преодолевая физические нагрузки, психологическое давление, стрессовые ситуации, спецназовец не становится сверхчеловеком. Он также устает, изматывается до предела, ему хочется вкусно поесть, выпить, расслабиться, погулять по нормальным светлым и мирным улицам, где не стреляют и не подрывают, сходить в кино и в театр. И все же при всей своей обычности, человечности, это уже не просто обычные люди.

В чем-то они жестче, в чем-то наоборот сентиментальнее, им гораздо понятнее и ближе такие же, как они, прошедшие те же испытания в жизни, видевшие смерть в лицо. Отсюда такое доверительное отношение между бойцами в отрядах специального назначения, отсюда теплое обращение друг к другу: «Братишка».

Можно создать любой коллектив, назвать его братством, но искренне называть друг друга братьями будут только те, кто, рискуя жизнью, бок о бок, прикрывает друг друга и поддерживает не только на словах, но и в бою под пулями. Отдать жизнь за товарища – на это способен не каждый, и потому настоящих спецназовцев не так много.

Отряды спецназа действительно можно считать элитой войск именно из-за того, что эти люди готовы на полное самоотречение во имя Родины, во имя друга, во имя идеи и своего отряда. Они заслужили это особое положение не словами, не красивой формой, а годами труда, подвигов и отваги. Среди нынешних спецназовцев и среди ветеранов спецназа много Героев России, кавалеров ордена Мужества, других государственных наград.

Из писем солдат и допризывников в отряд специального назначения:

« …Служу я в пехотной роте. Прошу перевести в спецназ, так как очень хочется проверить себя в горячем деле на острие удара».

« Волею случая попал в строительные войска. Или вы мне поможете оказаться в спецназе законно, или я сбегу и сам к вам приеду».

« Могу водить автомашину, немного работаю на радиостанции, прыгал с парашютом, плавал с аквалангом, не новичок в спортивном ориентировании. Через полгода – в армию, но я хочу стать не просто хорошим солдатом, а и настоящим мужчиной. Мое место – в спецназе. Поверьте и помогите!»

« Окончил службу в ВДВ старшиной. Вернулся из армии – кругом столько грязи и подлости. И никому нет до нее дела: прячутся за спины друг друга. А вы лезете на рожон, и я хочу драться за правду, за Россию вместе с вами – только позовите, ребята!»

Эти парни уже все решили для себя и, наверное, станут спецназовцами, но для этого им надо при поступлении в любой из отрядов спецназа показать свою физическую подготовленность: двадцать раз подтянуться на перекладине, шестьдесят раз отжаться в упоре, в течение минуты удерживать «уголок», за двенадцать минут пробежать три тысячи метров и продемонстрировать удовлетворительную гибкость. И это не результаты тренировок в отряде, а всего лишь стартовые возможности, визитная карточка кандидата!

Боец-призывник прибывает в отряд спецназа на учебный сбор. Здесь он проходит курс молодого бойца (КМБ), изучает основные положения уставов, Присяги, Положение о знамени воинской части, выполняет первые в его жизни стрельбы из автомата Калашникова, учится элементарным приемам строевой подготовки, выполнению обязанностей в суточном наряде, дневального по группе, самым элементарным навыкам солдата. КМБ занимает обычно полтора месяца до Присяги. Еще перед Присягой призывник сдает тесты по физической подготовке. В тесты входят: бег, упражнения на силу и гибкость. По существующей шкале оценок определяется количество баллов, которые солдат набрал. После этого он принимает Присягу и проходит первую в отряде мандатную комиссию.

На мандатной комиссии учитывается многое. В первую очередь желание кандидата служить в спецназе. Если нет такого желания, насильно никто удерживать не станет и солдат или переводится в другую воинскую часть, или остается в отряде в подразделении обеспечения, где он никогда не будет привлекаться к выполнению специальных задач. Также учитываются состояние здоровья и физические качества кандидата по набранным баллам после сдачи тестов, характеристика командира и морально-психологические качества кандидата (заключение психолога – особо рекомендован, рекомендован, может быть рекомендован, не рекомендован). Те, кто не рекомендован вообще, как правило, подлежат откомандированию. Комиссия оценивает все показатели в комплексе и по итогам принимает решение – либо оставить в отряде в учебной группе специального назначения проходить службу в течение полугода в солдатском взводе, либо направить для прохождения службы и обучения в сержантский взвод, где готовят командиров отделения, либо перевести внутри отряда в одно из подразделений обеспечения – эта служба для добросовестных ребят, спортивных, но которые немного не дотягивают до военнослужащего подразделения специального назначения. Не исключена возможность, что через какое-то время из подразделения обеспечения солдат сможет попасть в группу специального назначения. Был случай, когда солдат-повар добился, чтобы его перевели в группу разведки, получил краповый берет и даже стал старшиной группы.

Из ста пятидесяти призывников, пришедших в отряд спецназа, после мандатной комиссии может быть откомандирована из отряда половина. На самом деле очень мало призывников, которые удовлетворяли бы всем требованиям спецназа – и физическим, и морально-психологическим, и при этом имели бы желание служить. Военкоматы направляют в отряды спецназа не всегда тех, кто хочет стать спецназовцем, а тех, кто более-менее подходит по физическим и психологическим данным, а основной отбор проводится уже в самих отрядах. Из-за отсутствия начальной военной подготовки в школах, которую, правда, в последние годы пытаются снова ввести, призывники далеки от понимания военной службы и надлежащего физического уровня. Отряды спецназа охотно берут ребят из военно-патриотических клубов, потому что они наиболее подготовлены для военной службы и, как правило, после мандатной комиссии не отсеиваются. Реже желающих служить в спецназе переводят из других воинских частей, где они уже прослужили какой-то срок. Перевод зависит в первую очередь от целеустремленности и упорства солдата. Но ведь хорошего, спортивного бойца никакой командир не захочет отдавать. Такого рода вопросы приходится решать на уровне командования внутренних войск.

Поступившему в отряд парню предстоит сражение с самим собой. Он еще не спецназовец. Надо пройти вводный курс в учебном подразделении, который предусматривает ликвидацию высотобоязни, огнебоязни, водобоязни, взрывобоязни и других страхов, свойственных обычному среднестатистическому человеку.

Как можно отучить человека бояться того, чего приучают его бояться с детства? «Не трогай, обожжешься!», «Не лезь на крышу, упадешь, высоко!», «Не заплывай далеко, утонешь!» Все эти истины сидят в подкорке головного мозга и выбить их оттуда не так-то просто.

В данном случае клин клином вышибают. Раз за разом надо преодолевать огненно-штурмовую полосу, залезать на крышу здания и спускаться с нее с помощью альпинистского снаряжения, ползти по рву, наполненному водой, когда над головой свистят пули и справа и слева грохочут взрывы. А ведь еще надо приучить бойца, будущего спецназовца к виду трупов – на войне спецназовец, как и любой солдат, не имеет права бояться и этого.

Однако бесстрашного бойца в природе быть не может. Страх – естественный инстинкт самосохранения всего живого. Как любят повторять спецназовцы: «В бою не боятся только дураки и пьяные».

« Страх испытывают все без исключения. И страх должен присутствовать. Не должно быть трусости и бездействия. А страх заставляет выживать и принимать хоть какое-нибудь решение», – говорит заместитель командира отряда специального назначения.

Не страх должен руководить действиями спецназовца, а спецназовец должен использовать чувство страха как индикатор опасности. Ведь когда надо залечь, вжаться в землю, переждать, страх может заставить побежать. Тогда лучшей мишени для врага не придумаешь. Так погибают трусы и паникеры. Страх подсказывает, что опасность близка, но надо собрать волю в кулак, спокойно осмотреться, подумать и решить, как найти выход из опасной ситуации.

Через полгода обучения в учебной группе солдаты снова предстают перед мандатной комиссией. Солдата распределяют в ту или иную группу специального назначения для дальнейшего прохождения службы, либо переводят в подразделения обеспечения, либо вовсе откомандировывают из отряда. Последнее решение может быть обусловлено тем, что в процессе обучения у кого-то могли проявиться отрицательные качества, возникнуть проблемы со здоровьем или нежелание служить дальше именно в отряде спецназа. Тогда снова вступает в силу принцип добровольности – никого насильно в спецназе не держат.

Вспомогательные службы – подразделения боевого, технического, тылового обеспечения, находящиеся в составе отряда специального назначения. Несомненно, служба в них очень важна. Спецназовцы не могут, например, обойтись без специалиста по холодильным установкам, без слесаря-сантехника, без повара, без механика по ремонту автомобилей.

Всем сдавшим выпускные экзамены в сержантском взводе присваивают звание сержанта, не сдавшим – ефрейтора. Выпускник солдатского взвода проходит контрольно-проверочные занятия. И сержанты, и солдаты наконец попадают в группу специального назначения. В группе их представляют коллективу, вручают оружие.

Почти во всех группах отряда «Русь» долгие годы существовала традиция (она сохранилась до сих пор в некоторых подразделениях) – посвящение в спецназовцы. Когда солдату перед строем вручают оружие, он произносит клятву воина-спецназовца. Несколько лет назад ее составили два спецназовца, один из которых, капитан Михаил Грушев, погиб 16 августа 2000 года. Звучит она приблизительно так: «Я… вступаю в ряды спецназовского братства. Торжественно клянусь защищать свой народ от бандитов и террористов, не щадя крови и своей жизни…» Клятва не предусмотрена ни одним документом и просто является хорошей традицией.

Ко времени прихода солдата в группу он уже имеет определенный багаж – прошел обучение в учебном подразделении, сдал контрольно-проверочные занятия или выпускной экзамен, обладает определенными физическими данными, большой выносливостью, навыками рукопашного боя, высотной подготовки, посещал криминальный морг, где наблюдал вскрытие трупов…

А в общем, нет универсального ответа на вопрос, как становятся спецназовцами. Большинство спецназовцев считают, что спецназ – это даже не профессия, а образ жизни, жесткий, суровый, единственно верный.

Многие гражданские, далекие от спецназа люди считают иначе: « В спецназе калечат молодых парней, превращают их в не знающих жалости костоломов, способных работать только руками и ногами».

Спецназ – дело сугубо добровольное, силком туда никто никого не тащит. Только убежденность кандидата в том, что без него, единственного и неповторимого, «краповые береты» не обойдутся, может заставить человека прийти в отряд специального назначения.

Не фанатизм, а состояние души

Заместителя командира отряда «Витязь» дома встречает младший сын, Сашка. Нацепив отцовский разгрузник и косынку на голову, он делает заманчивое предложение:

– Пап, я – спецназовец, ты – террорист! Играем?!

Начинается возня: перебежки по комнатам, засады и перевернутые вверх тормашками стулья. Жена только головой качает.

– Что, у вас других игр нет? Саш, ты бы лучше порисовал.

Но и рисует сын спецназовцев и террористов. Отец – подполковник, у него краповый берет, награды. Медаль «За отвагу» и орден Мужества. Не знает только Сашка, что он ровесник отцовскому ордену. Не знает, через что нужно пройти, чтобы заслуженно носить этот орден на кителе.

Крест Мужества и шрамы на ноге, как зарубки на память о той весне 1996 года в Самашках…

В «Росиче», куда перевелся служить старший лейтенант из Узбекистана, ему, как и другим спецназовцам, скоро придумали позывной – Кац. Красивые позывные, которые присваивали себе ребята вначале – «Орел», «Беркут», «Ястреб» – не прижились. Но стоило старлею посмотреть фильм «На Дерибасовской хорошая погода…» и высказаться в шутку на совещании словами персонажа фильма: «А Кац предлагает сдаться», – так и остался он Кацем. Сообразительным, смекалистым с хитринкой в черных глубоких глазах командиром 4-й группы специального назначения.

Под Самашками весна. Март 1996 года…

Кац на тот момент стал капитаном и получил медаль «За отвагу».

В первую войну награды приходили быстро. 16 января 1995 года штурмовали ракетную базу под Бамутом. Она осталась там еще с советских времен, опустевшая, полуразрушенная – десять-двенадцать домов и казармы. В них обосновались боевики. «Духов» сначала накрыли артиллерией, а затем выкурили из построек. Потерь в отряде не было. А 23 февраля Кацу уже вручили медаль за эту операцию.

Под Самашки он мог не ехать. Прибыл его сменщик, молодой лейтенант. Кроме того, все знали, что у Каца 9 марта родился сын.

– У тебя сын родился, отправляйся домой, – сказал командир.

– Нет, командир. Сейчас кишлак берем, и тогда поеду, – после службы в Средней Азии все населенные пункты в Чечне он по привычке называл «кишлаками».

В Самашках до семисот боевиков. Самашкинский лес под боком и через него множество дорог. Есть где укрыться «духам».

Через Самашки несколько дорог – две на Грозный и две через Сунженский хребет. Дома укреплены, а под улицами прорыты подземные переходы из дома в дом.

Несколько дней без дождя. Пыль и изумрудные заплатки молодой травы на земле, изъезженной тяжелой техникой. На рассвете подъехали на БТР к месту. Расположились на сопке Сунженского хребта. Отряд был в резерве руководителя спецоперации.

В Самашках шли тяжелые бои. Каждый дом и улицу брали по нескольку часов. Оперативные части продвигались крайне медленно. «Духи» ждали наступления и успели подготовиться к встрече. До вечера войска заняли только половину населенного пункта.

Отряд в этот день не привлекали. Но лагерь спецназовцы не разбивали, готовые в любую минуту к наступлению. Спали в БТР и на земле под бронетранспортерами, благо было не слишком холодно.

Голодными спецназовцы не сидели. Всегда в БТР находился сухпай, припасы, сковородка, кастрюля. Автономно они могли существовать целую неделю. Ждали на сопке команды руководителя операции, слушали эфир, радиопереговоры наступавших.

Кац посматривал на своих бойцов. Многие еще не обстреляны. Но на тех, с кем уже приходилось идти в бой, можно положиться. Связист Эскандеров, невысокий, шустрый. Он, как тень, ходит за Кацем. Прапорщик Олег Глушенко, огромный, веселый. Из всех видов оружия признает только пулемет и бесшумную винтовку. Позывной «130». Автомат у него в руках как игрушечный, поэтому он попросил: «Командир, дай мне ПК, я хоть буду чувствовать, что у меня оружие в руках». «130» был за старшину в группе и с бесшумной винтовкой потихоньку охотился на бесхозный скот. То одинокую курицу подстрелит, то кого покрупнее. Во время артобстрела в Серноводске артиллерия по ошибке стала бить по отряду. Спецназовцы успели затаиться в подвале. Кац оглядывается, а прапорщика нет. Испарился. После обстрела «130» возвращается и тащит двух баранов. Кац на него напустился: «Ты чего мародерничаешь?» – «Командир, осколками посекло, – и улыбается виновато. – Бойцам хоть поесть вечером». Баранов осколками, конечно, посекло, но и бесшумная винтовка сработала по-снайперски…

К вечеру отряд перебросили на южную окраину Самашек, в засаду на пути вероятного отхода «духов». Только выдвинулись на позицию, как наблюдатель крикнул: «Командир, "духи"!» Шестеро боевиков двигались прямо на засаду. Спецназовцы открыли огонь. Несколько боевиков уничтожили, остальные успели скрыться.

Почти сразу после перестрелки по спецназовцам начал работать снайпер. И больше никто на их засаду не вышел. Группа закрепилась на этой позиции.

До утра долго. Время растягивается, будто в каждой минуте украдкой затаился целый час. Звезды, холодные, просочились сквозь черное небо и будто смотрят, как там, внизу. От их пристального зябкого света хочется теплее укрыться бушлатом. Утром хоть что-то произойдет. Либо в бой, либо подальше от этих Самашек.

К двенадцати часам 4-ю группу Каца и группу разведки вызвали на командный пункт. Оперативный батальон попал в окружение. Надо вытаскивать людей.

А к командному пункту свозили убитых солдат. Много. Очень много трупов. Даже у Каца, который успел в своей жизни насмотреться всякого, повоевать в Таджикистане, участвовать в событиях в Киргизии и Фергане, даже у него перехватило дыхание, сжалось что-то внутри то ли от жалости к этим убитым мальчишкам, то ли к тем, кого он собирался сейчас вести в бой. Ему самому только исполнилось двадцать семь.

Кац опасался, что после всего увиденного бойцы не пойдут в Самашки. Но спецназовцев готовили, как могли, к войне. Показывали трофейные видеопленки, на которых «духи» мучают и убивают пленных и проводят публичные казни. Водили бойцов в морг. Но одно дело видеопленка, а другое… Однако никто не спасовал.

Две группы «Росича» сопровождал проводник, парень из батальона – он вырвался из окружения. Вначале спецназовцам придали танк, но почти сразу его перебросили в другое место, где было еще тяжелее.

Метров пятьсот удалось проехать на БТР. Но пули так ожесточенно чиркали по броне, что всем пришлось спешиться. Когда огонь обвалился на головы спецназовцев шквальной свинцовой волной, они укрылись в арыке, неподалеку от дороги. Сидели в воде. Пулеметный лай не умолкал.

Командир разведгруппы, капитан, откинулся на земляную стену арыка, прислушиваясь к стрельбе.

– Я на Лысой был. Там нас долбали. Думал, так больше не будет. Но здесь такая же ерунда.

– Дальше попрем? – обернулся Кац.

– Подождем.

На улице, куда им идти, – затишье, а везде вокруг бой кипит. Выстрелы, взрывы, дым.

– Давай я вперед пройду. Погляжу, что там и как, – поднялся командир разведгруппы.

На БТР он прорвался в глубь улицы. Остановился. Его обстреляли, но капитан успел скрыться за домами. После этого мимолетного обстрела все стихло. Замерло.

Следом за разведкой двинулась 4-я группа. Улица безмолвная, пыльная. Чуть в стороне овраг, речка и лес. Связист вдруг заметил:

– Командир, гляди, «духи»! По оврагу уходят!

Группа боевиков шла в лес. Тащили своих раненых.

Кац сообщил руководителю операции. Вызвали минометы и накрыли бандитов.

Через огороды идет бой, пули рикошетят. А на их улице все так же тихо.

– Командир, – не выдержал «130», – что-то тут не так. Давай постреляем. Тишина эта…

Он дал очередь из пулемета. Прошил голубятню во дворе одного из домов.

– Опа! Вот это да! – опешил прапорщик.

Из голубятни вывалился убитый «дух» с пулеметом. Секундная заминка, и начался такой обстрел! Со всех сторон, из окон, из щелей, из каждой постройки, кажется, даже из-под земли. Гранаты сыпались с разных сторон, целя в БТР. КПВТ бэтээра тарахтел беспрерывно. Через связиста Кац отдавал водителю БТР сержанту Силаеву приказы. Двигаться назад или вперед, давал целеуказания.

Спецназовцы рассредоточились. Кто-то забежал в ближайшие дома.

Основной огонь «духи» вели из двухэтажек, стоящих выше по улице. Бандиты ждали, когда спецназ втянется глубже по улице, чтобы захлопнуть ловушку. Так, наверное, они окружили батальон, на выручку которому ехали группы «Росича».

Во всеобщей суматохе и шуме палил снайпер. Его первым засек связист Эскандеров. Закричал громко:

– Командир, снайпер! – подскочил к Кацу и закрыл его грудью.

В направлении снайпера заработал КПВТ, а Эскандеров упал рядом с командиром. Руку он держал на сердце, а в руке сжимал гарнитуру радиостанции. Пуля снайпера пробила руку и гарнитуру, но до сердца не добралась.

Раненого связиста оттащили в сторону. Командир остался без связи. Он увидел, что в какой-то момент БТР оказался на совершенно открытом месте. «Духи» тоже это засекли и стали пристреливаться из гранатомета. Клали гранаты рядом с бэтээром, вот-вот попадут.

Кац сам подбежал к БТР, хотел распорядиться, чтобы Силаев отвел машину назад, но одна из гранат разорвалась рядом с ним. Ранило осколками, а взрывной волной бросило на землю. Кац был без сознания. Тринадцатитонный БТР задними колесами наехал на него. Но тут же бойцы заметили, вытащили командира.

Очнулся Кац, когда его несли сержант Кабанкин и рядовой Наскин. Сквозь адскую боль, сквозь выстрелы прорывался голос одного из них:

– Командир, ты только на ногу не смотри!

Вокруг бойцов, тащивших командира, земля разлетелась на пыльные клочки. Пулемет стрелял прямо по ним. Один из бойцов лег на командира, закрыл своим телом, пока КПВТ не разобрался с пулеметчиком. Кац приподнял голову, глянул на ногу. Колено и ступня были перевернуты в другую сторону. Нога держалась только на мышцах. Он снова отключился. Кричал он или стонал, не слышал ничего. Нечеловеческая боль заполнила его всего.

Очнулся он на мгновение в подвале, куда его затащили бойцы. Прапорщик Глущенко, он когда-то окончил медицинское училище, оказывал первую помощь, спрашивал:

– У тебя сердце как? Ты четыре промедола выдержишь? После трех у некоторых сердце не выдерживает.

Командир знал только одно: еще немного, и сердце не выдержит боли. Прапорщик вколол ему обезболивающее, и от этой дозы Кац уплыл в бессознательную темноту. А прапорщик поставил его колено на место, быстро наложил шину из подручных материалов.

Вынырнул из темноты командир только в БТР. Бой продолжался. Пули скреблись по броне. На улице уже стемнело. Рядом в отсеке лежал погибший Серега – боец из группы Каца. Силаев вел БТР и ревел в полный голос. Закопченное лицо поблескивало дорожками слез, когда он оборачивался к командиру.