Текст книги "Повседневная жизнь российского спецназа"

Автор книги: Ирина Дегтярева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Научиться дышать…

Старшина милиции ветеран-«афганец» Игорь Романов пришел в ОМОН на воздушном и водном транспорте в июне 1995 года. А 9 сентября в Чечне при охране железнодорожного моста через Терек он получил смертельное ранение – ночью боевики обстреляли пост омоновцев из автоматического оружия и подствольных гранатометов…

Лишь спустя восемь лет после гибели Игоря наградили посмертно орденом Мужества. 10 ноября 2003 года, в День российской милиции, орден был передан семье погибшего бойца.

Во время прохождения службы в армии Романов воевал в Афганистане. Был награжден медалями «70 лет Вооруженным Силам СССР», «От благодарного афганского народа» и «За отличие в воинской службе» II степени.

День для Оксаны начинался обычно. Она с первой электричкой ехала в финансовый техникум. Вряд ли можно было предположить, что в такой заурядный июньский день, когда солнце светит за пыльными стеклами электрички, когда с тобой рядом пассажиры с хмурыми, невыспавшимися лицами, – именно в такой день может решиться судьба.

С грохотом открылась дверь тамбура, и в вагон вошли трое молодых людей. Оксана подняла голову от конспектов и тут же снова в них уткнулась. Парни ей не понравились, такие могли начать приставать. Тем более они стали шумно обсуждать что-то, поглядывая на Оксану, и даже показывали в ее сторону пальцем.

Когда поезд подъехал к конечной – станции Звенигород, Оксана торопливо вышла и направилась к автобусной остановке. Вдруг кто-то подбежал сзади, схватил за локоть и развернул к себе.

– Пойдем в субботу на Москву-реку? – это был один из тех шумных парней в электричке.

Оксана растерялась. С ней так никто никогда не знакомился – на улице, да еще с такой настойчивостью. Она с перепугу ответила согласием, чтобы только отвязаться.

На следующий день надо было снова ехать на занятия в техникум той же самой электричкой. Вдруг вчерашний парень опять зашел в тамбур, теперь без своих приятелей. Оксане стало не по себе. Она оглянулась на других пассажиров. Если что, хоть бы кто-нибудь помог…

Парень прямиком направился к ней.

– Извини, что так получилось. Меня Игорь зовут. – Он простодушно улыбнулся. – Ты мне просто очень понравилась. Давай все-таки сходим в субботу на Москву-реку.

Почему Оксана согласилась? Что ее заставило даже прогулять занятия в техникуме, чтобы встретиться с ним снова? Наверное, ожидание волшебства, чуда, чего-то необычного.

На станции Звенигород Игорь ждал Оксану с кульком крупной-крупной клубники и литровой банкой яблочного сока. О желании пойти на Москву-реку как-то само собой забылось. Они сели на ближайшую скамейку и говорили, говорили…

С каждым его словом, с каждым его жестом Оксана все яснее понимала, что влюбилась.

Только по дороге домой она вспомнила о том, что уже помолвлена. Оксана осенью должна была выйти замуж за офицера, который недавно закончил училище и был распределен за границу. Как ему сказать? Как отреагируют родители? Ведь Игорь простой рабочий, деревенский парень…

21 октября 1989 года состоялась свадьба… с Игорем, несмотря на возражения родителей.

В 1990 году родился сын, Сергей, через год дочка, Катя. За месяц до рождения сына Игорь уволился с завода и пошел работать в милицию, во вневедомственную охрану. Взяли его туда без проблем, учитывая, что он служил в армии и был в Афганистане.

О том, что Игорь воевал, Оксана узнала случайно. Пришла знакомиться с его родителями к нему домой и увидела документы на столе. Стала расспрашивать…

Игорь почти ничего не рассказывал об Афганистане, не хотел тревожить. Говорил только, что служил в Лашкаргахе, а когда возвращался домой, в поезде у него украли дембельский альбом, форму, удостоверения на награды. На память осталось только несколько черно-белых фотографий.

Оксана работала в налоговой инспекции. Игорь ушел из вневедомственной охраны и устроился в частное охранное предприятие. Оба зарабатывали хорошо. Дети росли.

Игорь с каждым днем открывался Оксане с новых сторон. До армии он успел закончить только техникум, другого образования у него не было. Но он очень много читал. Собрал дома большую библиотеку. Какая-то внутренняя интеллигентность, чувство собственного достоинства. Он даже одевался с особым лоском, шиком. Некоторые костюмы заказывал в ателье. Шутил:

– Я высокий, у меня нестандартная фигура.

После рождения Кати Оксана поправилась на несколько килограммов. Игорь с завидным упорством поднимал ее каждое утро на пробежку. Показывал приемы самообороны (очень волновался, если ей приходилось вечером возвращаться одной). Когда Оксана уставала от бега и останавливалась, держась за бок, Игорь терпеливо напоминал:

– Я же говорил, надо правильно дышать. Я хочу, чтобы ты научилась дышать, тогда все будет нормально.

…С необыкновенной теплотой он поддерживал соседку по дому, Наташу, у которой был маленький ребенок, которая осталась одна, без работы и без средств к существованию. Игорь с Оксаной помогали ей и продуктами, и деньгами.

Но больше всего Оксану удивило решение Игоря пойти работать в ОМОН. В конце апреля он огорошил Оксану этой новостью:

– Я ухожу из охранного агентства и устраиваюсь в ОМОН.

– Почему? Зачем такие перемены? Вроде все хорошо, – недоумевала Оксана.

– Ты знаешь, я чувствую, это мое. Мне надо там работать, – убежденно сказал Игорь.

Оксана задала чисто житейский вопрос:

– А сколько ты будешь зарабатывать?

– Пятьсот.

В охранном агентстве Игорь получал зарплату в долларах.

– Долларов? – уточнила Оксана.

– Рублей.

– Игорь! Как же мы будем жить на эти деньги?

– Деньги – это ерунда! Главное, чтобы работа приносила удовольствие. Мне там будет хорошо. На работу мне выходить в июне. А до этого мы съездим с тобой на юг. Отдохнем.

В середине мая Оксана с Игорем на две недели уехали на юг во Фрунзенское. Детей оставили с бабушкой. Потом Оксана пожалела, что не взяла их тогда с собой…

* * *

13 августа 1995 года Игорь уезжал в Чечню.

– Игорь, ну вдруг с тобой что-то случится? – растерянно повторяла Оксана.

– Ничего со мной не случится, я же служил в Афганистане. По сравнению с Афганистаном – это ерунда. Я вернусь обязательно.

Он был так уверен, что уверенность передавалась и Оксане. Но хватало ее ненадолго. Хоть и не верила она в предчувствия, однако на душе было тревожно. Перед самым его отъездом Оксана сказала:

– Я все-таки тебя не отпущу. Поеду в отряд, скажу, что у тебя двое маленьких детей, и тебя не отправят.

– Ладно, – как-то сразу согласился Игорь. – Мне надо к маме съездить. Давно у нее не был.

Оксана заметила, что он собрал большую сумку.

– Зачем это? – насторожилась она.

– Да тут я кое-какие старые вещи собрал. Мама хотела соседям отдать.

Игорь очень хорошо относился к матери. Трогательно, трепетно-нежно. Когда Игорь познакомился с Оксаной, он всегда в разговоре упоминал какую-то Наташку. Оксана думала, что это его сестра. Так и сказала своим родителям, что у Игоря есть сестра – Наташа. Но когда Игорь повез знакомить Оксану со своими родителями и когда его мать вышла во двор навстречу, он обнял ее, закружил:

– Это моя Наташка.

Он сам покупал ей вещи – красивые кофты, новые сапоги. Его заботило все, что касалось матери. Поэтому Оксана не удивилась, что Игорь едет к Наталье Федоровне, да еще с такой сумкой.

Игорь позвонил Оксане за пятнадцать минут до отхода поезда. Она уже не успевала приехать.

– Сейчас отходит поезд. Так будет лучше, – сказал он.

– Игорь, так же не делается! Я тебя даже не поцеловала на прощание.

– Не волнуйся. Все будет в порядке. Я приеду на место и еще раз позвоню. Вообще, постараюсь звонить как можно чаще.

Он сдержал свое слово. Звонил каждую неделю. Успокаивал, говорил, что купаются, отдыхают в перерывах между дежурствами. Все спокойно, нормально.

В очередной раз Игорь позвонил в сентябре. А через четыре дня после его звонка Оксана не могла заснуть ночью. Места себе не находила. Выходила на балкон, курила, но беспокойство так и не прошло.

А на следующий день раздался звонок в дверь. Оксана посмотрела в глазок. Увидела несколько бородатых мужчин.

– Кто там? – спросила она, обмирая от предчувствия, но не веря, отгоняя от себя подозрение.

– Это из отряда.

– Удостоверение покажите. – Оксана не хотела их пускать, не хотела впускать эту новость в свой дом.

– Вы детей уведите куда-нибудь, – попросили омоновцы, когда она их все-таки впустила.

Она уже все поняла, отвела детей в маленькую комнату и все равно еще не верила.

– Оксана, вашего мужа Романова Игоря Сергеевича…

Дальше она уже не слышала. Погиб?! Оксана улыбалась и повторяла:

– Такого не может быть, такого не может быть…

– Давайте мы вам укольчик сделаем. – Омоновцы приехали со своим доктором.

– Не надо укола! – Тут уж она расплакалась.

– Вам нельзя одной оставаться! Вам есть куда поехать?

– Да, у меня мама недалеко живет, – сказала Оксана.

– Мы сейчас поедем во Внуково забирать тело.

– Возьмите меня с собой. – Она не верила, что это он.

Оксану отвезли к матери, но, оставив у нее детей.

Оксана вернулась домой. Она хотела побыть одна. Не могла ни с кем говорить, никого видеть. Лежала в комнате, задернув шторы, и молчала.

Пришел Володя, с которым Игорь вместе служил в Афганистане, и после разговора с ним в душу Оксаны закрались сомнения, проснулась слабенькая надежда. Вдруг ошибка? Вдруг это не Игорь погиб? Володя рассказал, что в Афганистане так часто бывало – говорили, что человек погиб, а оказывалось, что это не он. Может, так произошло и с Игорем? Надежда вспыхивала и угасала, потом снова возрождалась. Так было до дня похорон. Оксана знала, что у Игоря было смертельное ранение в голову, она боялась, что ей не покажут его.

Она увидела Игоря. Он лежал с открытыми глазами, и капельки влаги покрыли его лицо.

– Посмотрите, он же вспотел! Ему там жарко! – воскликнула Оксана.

Она и понимала и не понимала… Оксана несколько раз теряла сознание.

Ни с кем не посоветовавшись, Оксана решила ничего не скрывать от детей, хотя Сереже было пять лет, а Кате – четыре года. Сергею показали отца…

Океана осознала все только тогда, когда на кладбище раздался залп салюта. Все. Игоря похоронили, его больше нет…

Сережа после похорон вдруг совсем перестал говорить. Он полгода молчал, потом начал говорить, но при этом сильно заикался. Три года учился говорить заново. Он совсем не плакал, как и Оксана, держал все в себе.

Катюша наоборот. Она обнимала фотографию, где папа был снят вместе с ней и братом, и плакала. Когда Оксана пыталась ее утешить, она кричала:

– Не мешайте, выйдите все, видите, я по папе грущу!

А потом вдруг по вечерам Катя стала ходить по квартире, как будто держа отца за руку, говорила ему что-то непонятное. Оксана испугалась, когда увидела это.

Врачи ругали ее за то, что она сразу сказала детям правду. Они объяснили, что у детей это реакция на перенесенное горе.

А сама Оксана погрузилась в себя. Оставалась все больше одна. Довела себя до нервного истощения. Попала в больницу, когда уже не могла самостоятельно передвигаться, похудела до двадцати пяти килограммов. Ушла с работы в налоговой инспекции, отчасти и потому, что там знали о ее горе и сочувствовали. Ей было больно каждый раз от напоминаний, от этой жалости.

Мать Игоря не смогла пережить потерю любимого сына. Из-за нее Оксана решила хоронить Игоря в Веденском районе, поближе к матери, а не в Одинцове, где жила сама. Через полгода после похорон у Натальи Федоровны нашли рак в последней стадии. Лечиться она не стала. Но раньше, еще не зная о том, что у нее рак, сказала Оксане:

– Вот Игорю справлю год и его день рождения двадцать восьмого сентября и умру.

Так и вышло. Старший брат Игоря – Александр позвонил Оксане в начале октября, сказал, что Наталья Федоровна в больнице и хочет попрощаться с внуками и Оксаной. Собрались быстро. Но буквально в дверях Оксану остановил телефонный звонок. Снова Александр:

– Оксана, можешь не спешить. Она умерла.

Очень тяжело пришлось Оксане. Нужно было заново учиться жить, думать, работать, дышать одной, без Игоря. Когда они были вместе, глядя на него, Оксана думала, как давно они живут вместе. Но после этой трагедии она поняла, как мало они прожили вместе – всего шесть лет. Но за эти шесть лет столько всего было…

И то добро, что Игорь делал своим друзьям, соседям, вернулось к Оксане после его гибели. Приходят друзья Игоря, часто заглядывает в гости соседка Наташа. Она теперь заведующая филиалом Сбербанка, помнит, как помогал ей Игорь в трудные для нее времена. Всегда приходит с гостинцами для детей и Оксаны.

В отряде Игоря помнят, хотя он прослужил в ОМОНе меньше полугода. Психолог отряда Сергей Петров приезжает к Оксане, чтобы поговорить с ней, с детьми. Решить семейные, психологические конфликты.

Сережа очень хорошо учится. Пишет сочинения, которые удивляют учительницу русского и литературы. Она сказала Оксане на родительском собрании:

– У вас необычный ребенок Он маленький взрослый.

В октябре 2002 года Сереже, одному из трех школьников Одинцовского района, дали стипендию от губернатора Московской области Б. В. Громова. Вручали ее в торжественной обстановке в областной думе. Волновалась и Оксана, и Сережа. А Катя надулась:

– Почему мне не дали?

– Вот будешь учиться, как Сережа, тогда и тебе дадут.

Катя импульсивная, энергичная. Боевая девочка.

Оксана работает в больнице бухгалтером. Сын и дочка бережно относятся к маме, берегут ее, стараются не огорчать. То, что дети знали обо всем с самого начала, сплотило их и дало сил выстоять в беде.

Помогают родители Оксаны и ее младший брат. Отец, Олег Владимирович, бывший военный, мама, Антонина Игнатьевна, фельдшер-лаборант биохимической лаборатории в медсанчасти, брат Павел – юрист. Он крестный отец Кати, много занимается с детьми, возит их на спектакли и в кино.

Память об Игоре и дети – это поддержка. Слова Игоря о занятиях спортом, о правильном дыхании запали в память Оксаны и вдруг приобрели новый смысл. Приходится учиться дышать заново – без него…

P. S. Сын Игоря Сергей сейчас учится в кадетском юридическом корпусе. Он с гордостью носит кадетскую форму. А отцовский орден Мужества и для Сережи, и для Кати станет, наверное, путеводной звездой в жизни. Будет напоминать о том, что в любой ситуации надо быть достойными гражданами, трудолюбивыми, ответственными. Такими, как их отец.

«Крылья» ОМОНа

Генерал-майор милиции Евгений Константинович Власов с 1992 по 2000 год возглавлял Московское управление внутренних дел на воздушном и водном транспорте.

– Самое ценное и самое главное в ОМОНе на воздушном и водном транспорте, – рассказывает генерал-майор Власов, – это его специфика. Ведь отряд создавался для обеспечения мероприятий, связанных с авиационной безопасностью.

В свое время мы активно использовали бойцов отряда в аэропортах «Домодедово», «Шереметьево» и других. В период массовых сезонных перелетов на праздники, в конце летнего каникулярно-отпускного сезона аэровокзальные комплексы представляли собой зрелище, которое трудно уже сегодня представить. Количество людей, которые прилетали и улетали, намного превышало все допустимые нормы.

Обеспечение общественного порядка и безопасности в аэропортах при таком большом скоплении людей силами местной линейной милиции и авиационных служб по существу было невозможно. А бойцы «воздушного ОМОНа» работали в этих условиях спокойно. Для этого они проходили специальную и физическую, и психологическую подготовку.

Омоновцы помогали соответствующим службам обеспечивать безопасность мероприятий, связанных с литерными перелетами высокопоставленных лиц государства и иностранных представителей.

Можно сказать, что подготовка бойцов ОМОНа позволяла эффективно использовать отряд на любых ключевых участках обеспечения безопасности пассажиров и на земле, и в аэропорту, и в воздухе. А очень скоро мы убедились, что специфическая подготовка бойцов нужна и на воде.

Безопасность плотин, шлюзов и других гидросооружений, патрулирование акватории на скоростных катерах и скутерах в условиях напряженного судоходства на Москве-реке и канале имени Москвы требуют особой подготовки и специальных навыков. Нужно не только знать как, но и уметь пришвартоваться, отшлюзоваться. Нужно помнить, какая скорость и маневренность у различного типа судов, схемы их палубных и трюмных помещений и многое другое.

Участие в предупреждении возможных диверсионных и террористических актов на водных столичных магистралях и гидросооружениях стало одним из приоритетных направлений в деятельности отряда.

Уже к середине 90-х годов специальная группа бойцов отряда в легководолазном снаряжении участвовала в осмотрах подводной части судов и причалов перед важнейшими литерными мероприятиями. Наши ребята не раз привлекались к сопровождению караванов судов по каналу имени Москвы и даже по Волге. Вместе с сотрудниками линейного отдела внутренних дел на речном транспорте, судоходной и административной инспекциями Московского речного пароходства они патрулировали акваторию, выявляли браконьеров и злостных нарушителей правил судоходства. Все приходилось осваивать и всему учиться. Специфика требовала четкой специализации бойцов.

Сегодня, по прошествии времени, уже можно сказать, что всем нам повезло. С самого начала командиром отряда милиции особого назначения при управлении был назначен старший лейтенант Игорь Лазаревич Бирагов. Его кандидатура была поддержана многими.

Бирагов, несмотря на молодость, обладал завидными командирскими качествами, авторитетом, умением собрать вокруг себя команду, коллектив единомышленников. Глубоко порядочный человек, честный и прямой, он неплохо знал военное дело и не стеснялся привлекать специалистов со стороны. И самое главное, постоянно учился сам и не жалел времени на тренировки и обучение бойцов отряда.

Помню, когда я пришел к руководству управлением, сколько проблем пришлось решать по хозяйственно-бытовому обустройству отряда. Вот когда мы искренне жалели об экстерриториальности транспортной милиции. Ведь по закону она не только подчиняется, но и финансируется местными органами власти.

Относительно небольшой отряд, численностью сначала в тридцать человек, нужно было где-то разместить.

Еще в начале 1992 года они ютились в небольшом подвальчике рядом с центральным зданием Московского УВДТ, арендованном у местных властей. Потом отряд увеличился до пятидесяти человек. Остро и срочно необходимо было найти другое помещение.

Это был сложнейший период в истории отряда. Критический. Но командир и бойцы, а сегодня это уже ветераны ОМОНа, выдержали все. И жуткую теснотищу, когда отряд «присоседили» в здание линейного водного отдела. И тяжбу с санитарной инспекцией, не желающей даже слышать о возможности приготовления пищи и мытья посуды для дежурной смены на привозной воде. И болезненные неурядицы с финансированием, которые в ту пору были хроническими для многих бюджетных милицейских подразделений.

Тяжело было. Но сегодня уже понимаешь, что именно тогда, в начале 90-х, и проходили становление, закалка коллектива. Именно совместное преодоление трудностей сплотило и закалило бойцов. Именно из этого поколения в последующем были выдвинуты командиры взводов и рот, заместители командира московского воздушного ОМОНа.

Бойцы на своей базе все делали сами – и спортивный зал, и водопровод, и спортивные площадки, и полосу препятствий. Это период, в который у ребят были мозоли на руках не только от автомата на службе и тренировок, но и от лома с лопатой в «свободное время».

Примерно в то же время мы получили и приобрели для отряда образцы новейшего вооружения и спецсредств, первую серьезную технику: несколько автобусов и даже бронетранспортер. К 850-летию столицы нам были подарены несколько скоростных катеров и гидроциклов, что позволяло привлечь ребят к интереснейшей работе на воде.

Тогда никто даже не подозревал, что появление в отряде новой специализации – группы боевых пловцов – вызовет такое количество проблем. Противодействие со стороны некоторых милицейских чиновников было весьма серьезным. Они принципиально не хотели лишних хлопот, лишней ответственности. Причем все сводилось к формальным вопросам: где прописано, чем ОМОН должен или может заниматься? Кто будет отвечать за здоровье и жизнь бойца при выполнении задач под водой? И это в то время, когда востребованность водной специализации бойцов ОМОНа уже стала очевидной реальностью.

Однако «заразительный вирус» водолазного дела уже прочно обосновался в отряде. Среди бойцов нашлись настоящие энтузиасты подводного плавания. Некоторое время группа боевых пловцов существовала фактически нелегально. Нашли плавбазу, снаряжение. Часть купили, часть подарили спонсоры.

Пока чиновники пугали опасностями водолазных работ, ребята под руководством специалистов, профессионалов упорно тренировались, кстати сказать, соблюдая технику безопасности, подстраховывая друг друга. И в конце концов группа боевых пловцов стала не только неофициальной гордостью отряда, но и его штатной составляющей.

По прошествии времени нашлись возможности для более сложных и подводных, и надводных, и воздушных тренировок. Несколько бойцов постоянно, помимо несения основной службы, занимались парашютным спортом, учились десантироваться с вертолета. Мы в управлении знали, что в отряде всегда найдутся пять-шесть человек специалистов, которые в нужный момент смогут выполнить любую, даже сверхсложную, задачу.

Специализация по видам боевого применения всегда существовала в отряде – и снайперы, и гранатометчики, и минеры. Но эти же бойцы могли деблокировать самолет, освободить заложников и на речном судне, и в автобусе, разоружить террористов в здании гидроэлектростанции или жилом помещении. То есть боец ОМОНа – это подготовленный специалист широкого профиля.

Отряд постоянно был задействован в группе резерва министра внутренних дел. На все мероприятия, связанные с усилением, на спецоперации ребята выезжали по команде от руководителей Главного управления внутренних дел на транспорте. Работали в тесном контакте с подразделениями милиции ГУВД города Москвы и области. На всех мероприятиях того беспокойного времени: различного рода акциях, манифестациях, митингах, которые чаще всего носили политический характер, – бойцы московского воздушного ОМОНа четко и грамотно справлялись с порученной задачей.

Основной костяк сводного отряда от управления, который неоднократно выезжал в Чечню, как правило, был составлен из бойцов ОМОНа. Все задачи, связанные с войной, приходилось осваивать с колес – и материальную, и боевую часть. Нашли возможности, договорились с армейцами и на их территории организовали отличную базу для подготовки выезжающих в боевые командировки бойцов. Сборы проходили по всем правилам, с казарменным размещением, с прохождением курса выживания. Армейские офицеры проводили занятия с бойцами в учебных классах, на реальной технике, организовывали боевые стрельбы на полигоне.

Особый обычай, историческая традиция управления – это организация встреч и проводов сводного отряда.

Наших ребят мы отправляли вместе с милиционерами из железнодорожного ОМОНа, одним эшелоном. На вокзалах, Курском или Казанском, несмотря на время суток, на погоду, собирали людей, приглашали оркестр из местных железнодорожников. Слезы на глазах у родных были вызваны не только радостью встречи или печалью проводов, но и той трогательно-торжественной обстановкой, которую мы создавали.

Знаменательным и для отряда, и для Московского УВД на воздушном и водном транспорте был 1998 год. 22 мая происходило торжественное вручение знамени МВД управлению. Первая знаменная группа полностью состояла из бойцов ОМОНа, чем они очень гордились. Торжества на причале Северного речного вокзала удались на славу. Все прошло безукоризненно: и построение, и клятва, и прохождение подразделений торжественным маршем. Показательные выступления для гостей праздника, для сотрудников управления, их родных и близких организовали бойцы отряда. Были и вертолет с десантом бойцов на воду, и БТР, и скутеры, и мотодельтапланы, и боевые пловцы, освобождение заложников на теплоходе и в автобусе.

Был даже красочный фейерверк по завершении праздника. Все прошло на высшем уровне и надолго запомнилось.

В 1999 году для ОМОНа началась вторая волна командировок в Чечню. С теми же сложностями и проблемами.

Когда меня спрашивают, что сегодня главное для спецподразделений на транспорте, я мысленно представляю свой отряд, ОМОН своего родного управления.

Главное – не должно быть безделья. Людям необходимо ежедневно видеть цель своей работы, четкую и ясную. Не будет этой цели – не будет боевого и здорового коллектива. Постановка этой самой цели – задача и министерства, и руководства управления, и командира отряда, взвода, отделения. Людям должна быть интересна служба, и чаще всего этот интерес определяется именно спецификой решаемых задач.

Специализация, которую отряду Московского УВД на воздушном и водном транспорте определили изначально, нужно не только беречь, но и всячески развивать, не допускать неоправданной подмены специфических задач транспортного ОМОНа теми, которые решают территориальные УВД. Наш ОМОН – транспортная милиция. И обязан уметь делать все: и то, что умеют обычные сотрудники транспортной милиции, и то, что кроме омоновцев, не делает никто, поскольку именно мы знаем секреты транспорта, знаем специфику перевозок. Конечно, это трудно – удерживать приоритет в такой сложной области, как охрана общественного порядка и безопасность на транспорте. Но здесь многое зависит уже от роли руководителей управления. Нужно искать контакты, договариваться с авиакомпаниями, администрациями речных и воздушных портов, чтобы как можно чаще давать возможность бойцам тренироваться на реальных объектах в условиях, приближенных к боевым.

Именно воздушная и водная специфика отряда – это его и прошлое, и будущее, это залог его успеха.