Текст книги ""Зэ" в кубе (СИ)"

Автор книги: Ирина Валерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Нет, ты другой совсем. Ничуть на отца не похож, разве только внешне…

Кир оторопел:

– Ты знакома с моим отцом? Откуда?

Эрин перебросила за спину тяжёлую копну волос и грустно усмехнулась:

– Он мой первый и последний элоим. Четырнадцать лет назад дело было

Тут же пришло на память вчерашнее: «…начинала четырнадцать лет назад у одного продвинутого элоима, из элиты. Он её чуть не убил, тварь зажратая...». Так это был… отец?!

Кир не нашёлся со словами. Эрин коснулась его плеча и сказала просто:

– Твоей вины тут нет, не вздумай извиняться. Тем более, что всё в прошлом.

Лифт остановился. Они вышли на минус шестом этаже, коридор которого был оформлен просто и без изысков. За прозрачными дверями кабинетов деловито сновали молодые элоки, судя по виду, курьеры; также встречались и галмы, одетые в деловом стиле. Кир, всё ещё ошарашенный неприятным открытием, избегал смотреть Эрин в глаза, но она остановилась, развернула его лицом к себе и заговорила:

– Думаю, ты и сам знаешь, на что способен твой отец. Правда, я слышала, что Шав его хорошо контролирует. Надеюсь, сейчас он действительно более сдержан. Как бы там ни было, прошлое не должно стоять между нами. Я хочу стать твоим другом.

– Спасибо. Я тоже этого хочу. – Он посмотрел на неё и улыбнулся. На сердце стало ощутимо легче.

Эрин улыбнулась в ответ и жестом предложила следовать за ней. Услышав отрывистое треньканье, достала из кармана тонкий прямоугольник коммуникатора, на ходу открыла сообщение. Кир, замедлившись, деликатно отстал на пару шагов, благо, поглазеть по сторонам давно хотелось. Проходя мимо очередной прозрачной двери, он увидел большой кабинет с огромными экранами, на которые по принципу фасеточного глаза насекомых проецировались сменяемые с большой скоростью картинки. Их количество невозможно было оценить даже приблизительно, моментально зарябило в глазах. Однако элоки, сидящие напротив экранов в глубоких креслах, похоже, без проблем ориентировались в этой мешанине образов. Они казались погружёнными в себя, каждый безотрывно смотрел только в свой экран, но при этом их пальцы целеустремлённо порхали над панелями управления, внося изменения, вырезая, заменяя одни образы другими. «Интель-отдел», – догадался Кир.

Почувствовав взгляд постороннего, один из элоков порывисто обернулся. Выражение его лица, поначалу отстранённое, сменилось раздражённым. Он пробормотал что-то – видимо, выругался, – и, повернувшись к клавиатуре, быстро набрал какой-то код. Дверь мгновенно стала матовой.

Кир опомнился. Он осознал, что стоит у двери, едва не упираясь в неё лбом, в то время как Эрин уже дошла до конца коридора и машет ему рукой, побуждая присоединиться.

Сердясь на несвоевременное любопытство, Кир припустил бегом, надеясь, что никому не придёт в голову прямо сейчас выйти из кабинета и увидеть его. И без того уже успел продемонстрировать свою незрелость, хватит.

За несколько шагов до Эрин перешёл на шаг, выравнивая дыхание. Она улыбнулась, но глаза остались серьёзны. Подозвала жестом; кивнув головой на дверь кабинета, возле которого они стояли, прошептала на ухо:

– Здесь есть кое-кто, кому ты будешь очень рад.

Кира пронзила мгновенная догадка: Шав! Неужели? Но как? Откуда?

Эрин, предугадывая его вопросы, отмахнулась: скоро узнаешь. Она внезапно напустила на себя строгость, точно готовясь к серьёзному разговору. Взглянув на Кира, снова прочитала его эмоции, шепнула еле слышно: «Всё хорошо» и подняла руку, готовясь открыть дверь.

Уже входя вслед за ней в кабинет, Кир успел подумать: если всё в порядке, то почему её комбинезон сменил цвет и налился раздражённым бордовым?

___________

[1] гоим – hoim, голографический образ, от англ. «holographic image»; в обыденной речи нередко употребляется в просторечной форме «гойка».

Глава 3

Кабинет оказался пуст. Точнее, так поначалу показалось Киру, но потом он всмотрелся и обнаружил мерцающую завесу силового поля, делившую просторное помещение на две неравные части. На «стену» поля проецировалось изображение закрытой части комнаты, это сбивало с толку наблюдателей и позволяло в случае необходимости тем, кто скрывался за завесой, уйти через дополнительный выход. Кир искоса глянул на Эрин. Она выглядела напряжённой, но старалась скрывать эмоции.

Он настроился на долгое ожидание, однако буквально через пару минут после их появления силовое поле пошло мелкой рябью, фальшь-изображение сбилось в пёструю мешанину, вслед за чем из мгновенно вздувшегося «пузыря» вышагнула Шав. Одетая в домашний приталенный комбинезон василькового цвета, хорошо оттенявший её глаза, босая, с ещё непросохшими после утреннего душа волосами, она выглядела так молодо и дерзко, что у Кира сердце застучало не в такт. Похоже, это зрелище и Эрин не оставила без внимания, потому что лицо её потемнело, а наряд налился алым цветом гнева.

Следом за Шав появился Хард – хмурый, с трудом скрывающий раздражение. Видимо, они что-то бурно обсуждали там, внутри, и результатом разговора Хард остался крайне недоволен. Часть его фразы, которую он начал ещё до выхода, поглотила завеса, поэтому слуха Кира и Эрин достигло только окончание:

–…ма подумай, где я найду такие ресурсы?!

– Хард, достаточно. Я сказала всё, а ты меня услышал. – Голос Шав звучал негромко, но повелительно. Хард ничего не сказал, только заиграл желваками, однако и без его ответа было очевидно, что финальной фразой Шав поставила точку в затянувшемся споре.

После этого она в несколько быстрых шагов преодолела расстояние, отделявшее её от Кира, и заключила его в объятия. Шав пахла привычными духами: тонкая нотка горечи, немного пряности и тёплая волна цветочной сладости. Кир обхватил её, прижал к себе и зарылся лицом в волосы. «Родная моя… любимая… Маленькая моя…». Думать так о Шав было необычно, но очень приятно. Приличная разница в росте, возникшая совсем недавно, позволяла чувствовать себя большим и сильным, способным дать защиту, закрыть собой. Мысль о том, чтобы стать мужчиной Шав, была слишком крамольна – но и притягательна без меры, однако её Кир решил отложить на потом.

Шав, не размыкая объятий, слегка отстранилась от него, посмотрела в глаза и проговорила, тепло улыбаясь:

– Ну как ты, мой хороший? Ребята тебя нормально устроили, да? – Она обернулась к Эрин и приветливо кивнула: – Добрых дней. Спасибо, что приняла как родного.

Эрин, ещё не сменившая гнев на милость, но уже порядком поостывшая, кивнула в ответ и криво улыбнулась:

– Да не за что. Он нам всем как будто не чужой. – После, сунув руки в карманы ставшего льдисто-голубым комбинезона, спросила, демонстративно обращаясь только к Киру: – Тебе же хорошо у нас?

Отпускать Шав не хотелось, но присутствие невольных свидетелей уже мешало. Он напоследок сделал глубокий вдох, вбирая её запах, и нехотя разжал руки.

– Всё отлично. Лучше не придумаешь, честно.

Молчавший до этого Хард кашлянул, привлекая внимание:

– Мы пойдём, так? Вам пообщаться нужно. А у нас работы невпроворот. Нужно же как-то с… новой вводной разбираться.

Шав поблагодарила лёгким наклоном головы:

– Спасибо. Я надеюсь, что в течении максимум трёх дней ты всё же изыщешь необходимые резервы. Дело крайне важное и безотлагательное – иначе я никогда не стала бы на тебя давить.

Хард поскрёб в затылке:

– Да эт понятно, что важно и никак не отложить. Неожиданно просто. Думаю уже, что и как. Куда ж я денусь? Найду.

На прощанье мужчины пожали друг другу руки, женщины ограничились сдержанными кивками, и Хард с держащей его за руку Эрин вышли из кабинета.

Когда за ними закрылась дверь, Шав посмотрела на Кира – пристально, словно заново знакомясь, – и улыбнулась:

– Ты как будто ещё подрос за эти несколько дней. Совсем взрослый. Мужчина уже.

Её похвала едва не оторвала от земли. Кир, широко улыбаясь, развёл руками:

– Как видишь, тяготы хорошо укрепляют дух и тело.

Шав, такая домашняя сейчас, будила в нём смешанные чувства. Восхищение и желание защищать, которые были основой его чувства, приливной волной перехлёстывало желание. Некстати вспомнился недавний «сон». Кир разозлился на себя.

Его эмоции, как обычно, не ускользнули от Шав. Она повела рукой, приглашая его пройти вглубь кабинета, где под панорамными фальшь-окнами с видами ближнего космоса расположились удобные кресла и мини-синтент с напитками и лёгкой снедью.

Уютно устроившись в кресле, – то есть по обычной привычке изящно поджав под себя ноги, – Шав попросила сделать ей энерготоник, пояснив нехарактерное для себя желание бессонной ночью накануне. Кир, у которого уже накопилось множество вопросов, добавил ещё один в личную копилку и принялся разбираться с кодами незнакомой модели синтента, оставив за Шав право начать первой. Подав бокал с напитком, уселся перед ней прямо на полу, сложив ноги «по-турецки», и приготовился слушать.

Сделав глоток подозрительной на вид густой витамизированной жидкости ярко-зелёного цвета, она едва заметно поморщилась и заговорила:

– Я понимаю, как ты удивлён всем происходящим. Надеюсь, не злишься на меня? Признаю, позавчера я немного перегнула палку, но ситуация того требовала, поверь.

Настроенный на долгий разговор Кир кивнул:

– Всё хорошо, я не обижен на тебя. Конечно, ты меня очень удивила, я и представить не мог, что ты можешь быть такой… властной. Однако с момента того удивления произошло много событий, и теперь меня почти не удивляет даже то, что ты так запросто появилась здесь прямо в домашней одежде. Хотя вопросов по этому поводу много, и с учётом предыдущих я совсем запутался в догадках. Как тебя отпустил отец – в таком виде, и вообще – одну, в трущобы? Как ты прошла контроль функционалов? И подполье, твои взаимоотношения с Хардом, опять же... Ничего не понимаю и мне бы хотелось разобраться, но я теперь даже не знаю, стоит ли спрашивать…

Взмахнув рукой, она перебила его:

– У меня нет от тебя секретов! И никогда не было. Но многое я вынужденно умалчивала, потому что для понимания определённых вещей ты должен был созреть. И даже сейчас не могу открыть тебе всё, ты просто не сможешь принять, пока не перейдёшь на новую ступень развития. Я думала, что у меня впереди ещё три года, за которые я тебя постепенно ввела бы в курс дела. Но получилось то, что получилось – «минус-поле» не только скачкообразно ускорило твоё взросление, но и запустило плохо управляемую лавину событий. Твоё спонтанное бегство в трущобы было единственным выходом из тупика.

Подавшись вперёд, Кир пристально посмотрел на неё. Ответный её взгляд был уверенным и спокойным. К сожалению, он такой же уверенности не испытывал.

– Ну хорошо. Всё открыть не можешь. Сможешь потом, значит. Кстати, когда именно?

Шав живо отозвалась:

– Замечательно, что ты спросил! Скоро, Кир. Скоро. Сразу после инициации ты обо всём узнаешь.

– Погоди… – Он взлохматил волосы. – Какая инициация, да ещё скоро? Разве я уже могу вернуться? И вообще, объясни, от чего или кого я здесь прячусь?

– Объясню. Конечно, объясню. Именно за этим я здесь. Понимаешь, какая штука… – она потёрла лоб, подбирая нужные слова, – … дело в том, дорогой, что… В общем, ты уникум.

– Я? – Кир криво ухмыльнулся, подозревая, что выглядит сейчас донельзя глупо. – Здрасте, новость... Ну-ну. Уникума нашла.

Опустив длинные ноги, Шав грациозно встала – чтобы сразу же плавно усесться на пол, зеркаля позу Кира. Она протянула руку и коснулась его щеки лёгкой лаской.

– Нашла. Представь себе, нашла. Четырнадцать лет назад, когда впервые появилась в Доме. Но вообразить, что ты окажешься настолько одарён, даже в самых смелых мечтах не могла. Собственно, именно из-за твоей уникальности ты и попал в поле зрения Совета. Угроза исходит от верховных.

Кир пожал плечами. Нахмурился. Потёр виски, пытаясь справиться с замешательством.

– Ещё и верховные… Мда-а-а… Каким боком я – к Совету? Вот сейчас уже точно ничего не понимаю. Ну и в чём же моя уникальность?

– Ты не поверишь – но во всём. Начиная с рождения. – На губах Шав дрогнула улыбка, но глаза остались серьёзны. Похоже, она тоже нервничала. – Ты… За много тысяч лет ты первый естественно рождённый ребёнок Зимара. – После секундной паузы, не дождавшись от него реакции, уточнила: – Тебя зачала и родила живая женщина, понимаешь?

Земля ушла из-под ног. Кир, не мигая, смотрел на Шав. В фокусе внимания осталось только её лицо, всё остальное, теряя привычные понятия и образы, с ошеломительной скоростью летело в тартарары.

– Как… – хрипло каркнул и испугался собственного голоса. Кашлянув, повторил: – Как родила?

Шав пожала плечами:

– Обыкновенно. Как это всегда делают женщины: через собственный страх, тяготу и боль.

Он нетерпеливо перебил:

– Погоди, я не о том! У меня что, выходит, есть мать?!

– Так и выходит. – Она грустно улыбнулась. – Именно так и выходит.

Чувствуя, как томительно замирает сердце, он спросил, предчувствуя ответ:

– Где она?

Шав отвела глаза. После недолгой паузы ответила:

– Не здесь. В другом мире. Помнишь книгу мифов, которую мы нашли в тайнике твоего отца?

Кир согласно кивнул.

– Ну вот, она оттуда… была. С Земли.

– Ш-ш-шеед… – Он шумно выдохнул. – Во дела… Так это что ж, не сказка? То, что в книжке, оно на самом деле было?! И бог этот – тоже был?

– Не знаю. – Лицо Шав выражало сомнение. – Насчёт Эл Хима – не знаю. Я не теолог, милый. Да и не в нём дело, не отвлекайся.

Кир кивнул.

– Да, это пустое. – После пристально взглянул. – А увидеться с ней… с матерью, то есть, я могу?

Шав нахмурилась, потом вздохнула.

– Даже не думай. Порталы на Землю больше пятнадцать лет как находятся под строжайшим контролем. Кроме того, я… Недавно я утратила связь с… Эви. – Уловив немой вопрос Кира, уточнила: – Имя твоей матери – Эви. Эви Но-вот-на. – Непривычное для элоимского уха имя она произнесла нараспев. – Я перестала её слышать и теперь не знаю, что с ней и где её искать.

Уткнув подбородок в сложенные в «замок» руки, Кир пытался навести в своих мыслях хоть какое-нибудь подобие порядка. Задавать новые вопросы, не объяснив для себя предыдущие, значило только умножать смятение. Однако он понимал, что ответы придут не сразу. Привычный мир рассыпался в одно мгновение, а сложить новый из осколков не так-то просто.

Пауза затянулась. Шав встала, изящно потянулась, разминая затёкшие ноги. Подошла к синтенту, привычно набила код и достала из камеры стакан с холодной водой. Вернулась к Киру, подала питьё, обняла его за плечи и сказала:

– Выпей. – И после, дублируя его мысли, добавила: – Потерпи, завтра тебе будет легче жить с этим. Не всё сразу, милый.

Он согласно кивнул. Сделал большой глоток – и поперхнулся от внезапно пришедшей мысли.

– Шааав… – из-за спазма голос звучал хрипло. – Как она… могла… с отцом – мать, в смысле?

– Откашляйся сперва, – ласково посоветовала Шав и влепила довольно увесистый шлепок между лопаток. – Знала, что спросишь. Прекрасно могла. Причём в любви и счастье – иначе бы ты не вышел таким… уникальным. Любила она его, очень любила.

Он едва не поперхнулся вторично.

– Да ну-у-у… Его – любить? За что?

– Глупый, – мягко укорила Шав и легонько щёлкнула его по макушке. Сделала несколько неслышных шагов – и села на пол прямо напротив него. – Любят не за что-то, а потому что. Потому что твой человек, до последней клеточки и вредной привычки твой, и всё тут. – Тут она задумчиво улыбнулась, и Кир ощутил мгновенный улов ревности. – Твой отец, конечно, сложный… Да, и это ещё мягко сказано. Но, во-первых, он не всегда был таким. А во-вторых, Аш меняется. Пока что он находится в темноте, но я… Я очень надеюсь, что скоро он вернётся к себе.

Пожав плечами, Кир скептически хмыкнул, однако ничего не сказал. Какая разница, что в нём нашла мать (да и Шав, похоже, тоже), если отцу всё равно нет до него никакого дела?

Шав, до этого внимательно смотревшая на Кира, отвела взгляд. Наверняка опять догадалась, о чём он думает. Лицо её стало грустным.

– Да, моё упущение… – вторя своим мыслям, сказала она. – Я уловила момент, когда ты стал отходить от отца. Но не вмешалась, не объяснила, не уравновесила. Не могла, понимаешь? Но должна была что-то придумать. Ай, – она огорчённо взмахнула рукой, – что теперь говорить, упущено время. Душа твоя к нему очерствела. Но я хочу, чтобы ты понял: твой отец – это не только то, что ты о нём знаешь. Он намного больше то, чего ты не знаешь. И он любит тебя… как может.

Кир возмущённо фыркнул:

– Вот да, всегда подозревал, что любовь именно так и выражают – через пренебрежение! Тогда лучше пусть бы не любил, может, тогда я хотя бы интересовал его!

Шав поднесла палец к его губам.

– Погоди, не шуми. Ты же совсем ничего не знаешь. Молчи и слушай, – заметив, что Кир, реагируя на её тон, скривил недовольную гримасу, добавила мягче: – Пожалуйста, выслушай меня. Всё равно без начала истории я не смогу объяснить то, что происходит сейчас.

– Ладно, валяй! Всё равно ты меня не переубедишь. – Кир сплёл руки на груди. – Если только так я смогу наконец-то узнать, с какого шеда на меня ополчился Совет, – что ж, обещаю слушать терпеливо.

Объяснение растянулось надолго. К концу оба вымотались, Кир давно чувствовал голод, но не позволял себе отвлечься, опасаясь, что Шав собьётся с мысли.

История Аш-Шера и Эви поразила его. Ещё недавно мать, являвшаяся некой абстрактной персоной, через слова Шав обрела притягательный облик и характер. Кир осознал, что хотел бы встретиться с ней, узнать её, если бы это было возможно. То, что отец оказался способен к глубоким чувствам и к совершенно не ожидаемым от него поступкам, заставило увидеть его иными глазами. Даже обида на него, так долго не дававшая покоя, заметно поубавилась. Но не прошла совсем – да и вряд ли могла: слишком уж давно трамбовалась эта почва, чтобы на ней в одночасье пробились ростки понимания и прощения. Однако горячее сочувствие к Аш-Шеру, прошедшему через психокоррекцию, вспыхнуло неожиданно для Кира – и в его свете многие поступки отца обрели объяснение.

– …в общем, только года через три после процедуры в нём стали просыпаться отрывочные воспоминания о прошлом. Точнее, даже не воспоминания – так, разрозненные картинки. – Шав очевидно устала, её глаза немного запали, но она была настроена закончить. – Аш-Шер – хороший аналитик, всегда таким был. По сути, не помня себя, но осознавая, что с ним происходит что-то неправильное, он сумел свести эти странные образы, своё очевидно агрессивное поведение и факт психокоррекции воедино.

Кир почесал переносицу, потёр глаза, пытаясь сконцентрироваться.

– Хорошо, положим, он что-то понял. Но почему же тогда не изменился и столько лет тиранил тебя и меня?

Шав грустно усмехнулась.

– Потому что защищал.

– Что-о-о?! – Кир вскочил на ноги и заходил по кабинету, гнев гнал его. – Защищал? Ничего себе защитничек! Спасибо, что не убил, да? И от кого же, позволь узнать, он нас так доблестно закрывал?

– Опять ты кипятишься, толком не вникнув. Сядь, пожалуйста, мне неудобно рассказывать, когда ты бегаешь туда-сюда. – В голосе Шав прорезались нотки раздражения.

Кир демонстративно плюхнулся в соседнее с ней кресло.

– Ну? Я слушаю!

Она сделала глоток энерготоника (было заметно, через какое усилие ей это далось) и заговорила:

– Представь ситуацию: за тобой ведут круглосуточное наблюдение, каждый твой жест, каждое слово анализируются специалистами. Зачем – неважно, достаточно того, что ты об этом знаешь. Ладно, пусть будет ради твоего же блага. В один прекрасный день ты осознаёшь, что начал меняться, и твоё прежнее поведение тебе уже не нравится. Но показать это никак нельзя, ты подставишь других людей. Что ты предпримешь?

– Хах! Да проще простого – буду вести себя так, как раньше! – Кир довольно ухмыльнулся: детское задание, тоже мне, нашла, чем озадачить!

Шав лукаво улыбнулась и ничего не ответила. В ту же секунду он всё понял сам.

– Ты хочешь сказать… Мы под наблюдением, что ли?

– Да. Под круглосуточным наблюдением с того момента, как в доме появился ты. Конечно, в последнее время оно осуществляется в автоматическом режиме, но на знаковые изменения программа наверняка настроена. Теперь понимаешь, что отца не было другого выхода? Иначе тебя отобрали бы – и не спрашивай, что с тобой могли бы сделать, я не хочу об этом думать. Аш-Шеру же наверняка светила бы вторая психокоррекция. Вряд ли после неё он остался бы разумным.

Кир ощутил ком в горле.

– Шав… Отец в курсе, что я здесь? Да? Поэтому меня до сих пор не ищут?

– Да. Он знает, что ты где-то в трущобах. Знает, что ты в относительной безопасности. Знать больше ему нельзя – не исключена вероятность, что его могут подвергнуть ментал-допросу, если возникнет хоть малейшее подозрение в его причастности к твоему побегу.

– Ничего себе… Но… Ладно, потом. Но как он позволил тебе прилететь сюда?

Шав усмехнулась:

– А я и не прилетала. Прошла через портал, который сама открыла, – и так же вернусь через… – она активировала внутренние часы, – полчаса. Аккурат к тому моменту, когда в доме появятся дознаватели. Аш как мог затягивал пребывание на инспекции – но сейчас он уже дома и наверняка отправляет заявление о твоей пропаже. Ребята-интели подчистили «картинки» за три прошедших дня, только вот дальше тянуть нельзя, подлог скоро раскроют. У твоего отца, конечно, есть свои информаторы, именно поэтому мы оказались в курсе решения закрытого заседания Совета. Однако никаких рычагов воздействия на ситуацию нет. Консерваторы слишком заинтересованы в том, чтобы тебя не стало.

Очередной, уже неизвестно какой по счёту удар не пришиб – к этому моменту происходящее воспринималось как будто сквозь слой ваты.

– Но… зачем? Зачем им устранять меня?

– Потому что ты слишком не похож. Ты обладаешь уникальными возможностями. Серые боятся уникальных. А они – серые во всех смыслах. Ты – угроза их представлениям о стабильности и мироустройстве.

Она тряхнула копной густых волос.

– Видишь ли… Дело в том, что… Помнишь, как долго и тщательно тебя обследовали после воздействия «минус-поля»? – Кир согласно кивнул. – А что назначили еженедельные контрольные обследования и от инициации отвод дали, помнишь?

Он пожал плечами, всё ещё не понимая, при чём здесь обследования.

– Ну конечно, помню. И что?

– А то, – Шав сделала паузу, – что у тебя был выявлен коэффициент Творца, аналогов которому нет и не было. Коэффициент Аш-Шера – пятнадцать единиц. Предел нормы. Ты знаешь, что может твой отец. Таких демиургов, как он, всего пятеро. У всех мальчиков, якобы не прошедших инициацию, коэффициенты превышали норму всего на несколько единиц. Этого оказывалось достаточно, чтобы выкинуть их из социума. Представляешь, шестнадцать-двадцать – и всё, в трущобы. А у тебя, – она снова прервалась, чтобы сделать глоток воды, – у тебя, Кир, сто. Сто единиц. Я не представляю, на что ты способен.

Вот здесь, фигурально выражаясь, небо обрушилось на Кира. И – раскололось об его макушку. Вероятно, количество невероятных новостей превысило порог его возможности удивляться, поэтому последнюю сенсацию он принял спокойно. Сто так сто. Освоим. Разберёмся с этим позже, пока же есть вопросы поважнее.

– Шав… Ответь мне на один вопрос. – Кир взглянул на неё пристально. Шав смотрела открыто, лицо её не выражало ничего, кроме готовности слушать. – Какова твоя роль во всей этой истории? Что ты не обычная галма, уже очевидно.

Она улыбнулась с пониманием.

– Резонно. Ожидаемый вопрос. Прости, но пока не могу сказать. Ответ на него ты получишь только после инициации. Вернее, ты всё поймёшь сам.

– Я так и думал. Хорошо. А отец знает, кто ты на самом деле? – Он ощущал, что ступает на опасную территорию, но останавливаться не хотел.

– Да, – произнесла Шав твёрдо и посмотрела на него в упор. – Он знает. Уже лет семь как знает. Единственное место в доме, где нет всевидящего ока Совета, это его спальня. Мы там не всегда занимаемся тем, о чём ты так много думаешь.

Кровь бросилась в голову. Киру показалось, что в комнате разом закончился воздух. Удара под дых – и от кого, от Шав! – он не ожидал.

– Зачем ты так… Я же… я же люблю тебя!

Она резко поднялась и встала напротив сидящего Кира. Вся её поза – сложенные на груди руки, отклонённое назад туловище, взгляд сверху вниз – демонстрировала дистанцию. Он поёжился. Такая Шав – чужая, закрытая – вызывала в нём отторжение. Однако когда она заговорила, голос её звучал мягко и немного устало:

– Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. И, поверь, мне больно тебя обижать. Но ты должен понять, что я никогда не буду с тобой в том смысле, которого ты хочешь. Да, ты мой мальчик, и очень дорог мне. Я до сих пор помню, как твоя макушка пахла в младенчестве. Я люблю тебя. Люблю как мать, понимаешь?

Кир сидел, низко опустив голову и бессильно свесив между колен руки. Блаженное отупение пришло и приглушило звуки и краски. «Как мать, – мерно тикало в голове. – Как мать. Надо же, какое везение – то ни одной матери, то сразу две. Что ж, так тому и быть. Спасибо за щедрость».

Когда Шав, присев перед ним на корточки, попыталась приподнять его за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, он, избегая её прикосновения, проговорил сухо:

– Не трогай меня, пожалуйста. Я всё понял. Не лезь мне в душу.

Она огорчённо вздохнула – что ж тут скажешь?

После встала – прямая, собранная, целиком сосредоточенная на деле.

– Мне пора уходить. Дома будет много хлопот. После расследования Аш-Шера наверняка заставят меня уничтожить – так что я скоро вернусь, чтобы остаться надолго. Начну, так сказать, новую жизнь. – Она коротко рассмеялась, но Кир не поддержал её шутку, просто внимательно слушал, отключив ненужные эмоции. Шав продолжила: – Максимум дня три – и здесь всё вверх дном перевернут электронные «ищейки». Прятать тебя больше негде, да и смысла не вижу. Они не остановятся, пока не найдут. – Шав остановилась, готовясь озвучить своё решение. – У нас нет другого выхода. Нужно предвосхитить функционалов и сделать то, чего так боятся консерваторы. Ты пройдёшь инициацию здесь.

Глава 4

Простились достаточно сухо, ограничившись рукопожатием. Шав, провесив арку портала, оглянулась, но Кир, старавшийся максимально закрыться что снаружи, что изнутри, ничем не выдал своих чувств, и она молча шагнула в тёмный переход, который сразу же схлопнулся за её спиной. Он оценил изящное решение одной из формулировок переноса, над освоением которой бился как минимум три учебные декады – и тут же поймал себя на мысли, что его совсем не удивляет умение Шав. То, что прежде по определению считалось доступным только для элоимов, только что с лёгкостью продемонстрировала галма. Ох, только вот галма ли? Похоже, сегодняшний день, щедрый на невероятные новости, преподнёс ещё один сюрприз, способный на корню подорвать основополагающие принципы Зимара, – а он, Кир, принял это как должное. Впрочем, после вороха известий, одно другого поразительнее, на возможности Шав можно смело закрыть глаза. Тем более что её история вряд ли будет рассказана в ближайшее время, Шав очевидно дала понять, что откроется только после инициации.

«Инициация… – мысли завертелись вокруг насущных проблем. – Коэффициент Творца… Сто единиц… Сто! Но как? Почему прежде ничем не проявлялось?».

«Хм… Воистину, дальше собственного носа не видишь. Что бы ты без меня делал, телепень? – Голос альтер-эго, просыпавшегося редко, да метко, как всегда, был преисполнен ехидства. – «Ниче-е-м не проявляло-о-ось!» – намеренно гнусавя, протянул теневой Кир (дразнить он был мастак, этого не отнимешь). – А кто за пределы сферы выходил, когда папенька Фаэр громить изволил? Кто в открытом космосе синемордых в лотосе зрил? Я, может? Не, конечно, я могу, у меня воображение поболе, чем у некоторых, развито – только вот за каким шедом мне такая муть? Я бы лучше о Шав без комбезика помечтал. Красивая, чего уж. Хоть и старовата, если честно… – альтер-эго огорчённо цыкнул и продолжил: – Решено, Шав пусть катится к папа́, раз уж у них такая «большая и чистая» назрела, а мы нагрезим себе одну вкусную девочку с горячим ротиком – как её там, Тали? Мнямм, конфетка!».

Кир взвыл.

– Заткнись, без тебя тошно!

– Но-но, полегче! Сам же меня таким придумал! Когда от папеньки прятался, а меня выставлял его нотации слушать, всё устраивало? Вот и помалкивай теперь. Пообщаемся немного – и нет меня, поминай как звали. Выкручивайся потом самостоятельно. Очкуешь, поди, когда про инициацию вспоминаешь? – Рик явно был в ударе. – Да понятно, что поджилки трясутся. У кого б не тряслись. Но ты держись, братуха, мне ещё хуже: ты, будем надеяться, возродишься из пепла, аки пылающий Феникс, а вот мне точно каюк. Ни одна субличность через поле такой мощности не пройдёт. – Голос разом стал серьёзным, но после короткой паузы вернулся к ёрническому тону. – Так что потерпи чуток, птенчик. Помогу тебе напоследок в одном вопросе, так и быть. Сам, правда, тоже внакладе не останусь, не будь я Тенью. – Альтер-эго довольно хмыкнул.

Кир, поначалу ошарашенный напором Рика, взял себя в руки и потеснил нагловатого оппонента.

– И с чего бы это вдруг ты разорался? Столько лет молчал, а тут нате вам, явился. Соскучился, что ли? Ну так я тоже рад тебя слышать, с-салабон!

– Салабон тут только один, и зовут его – пра-а-авильно, дети! – Кир! – Рик старательно изображал злость, но чувствовалось, что обмен шпильками ему уже прискучил. – Молчал я потому, что последнее время ты и без меня справлялся, а теперь – дело появилось. Да и проститься, то-сё. Как-никак, не чужие.

– И какое же дело? – Кир был заинтригован. – А прощаться не спеши, может, ещё обойдётся, ты ж у нас хитрый, как сто шедов.

Рик хмыкнул:

– Это вряд ли. Субличности в поле инициации спекаются с ведущим в одно цельное ядро. Ты, конечно, вряд ли помнишь, эти занятия ты благополучно промечтал. А вот я слушал, потому как, видишь ли, шкурный вопрос. Гарантирую, палево впереди – тем более нужно оторваться напоследок! Кстати, о деле – нормальное такое дельце, тебе понравится. Пора уже, малыш, избавляться от одёжек идеализма. К слову, как тебя Шав бортанула-то, а? Вообще, она права, конечно. Поступила, скажем так, жёстко, но эффективно. Тебе пора взрослеть, и избавление от детской безнадёжной влюблённости очень поспособствует общему процессу. – Рик перешёл на болезненную для Кира тему, что последний не преминул донести:

– Слушай, ну хватит уже! Не прикольно от слова «совсем»! И вообще – не твоё дело, сам разберусь. Тема закрыта. И ты, кстати, прикрывай балаган, мне пора выходить, наверняка ждут уже.

– О! Слова не мальчика – но мужа! Ave, Caesar! Morituri re salutant![1] – Рик ещё скоморошничал, но голос его постепенно отдалялся, пока совсем не растаял.