Текст книги "Дети Железного царства (СИ)"

Автор книги: Ирина Ясемчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава пятая. Дорога

Ярослав проснулся рано. Трава блестела от росы, прозрачные капли переливались в лучах солнца всеми цветами радуги. Красивая картина, жаль только, что недолговечная. Чуть заденешь травинку, и осыпятся росинки. Либо солнце высушит. Жеребец тряхнул гривой. Пойти водицы попить что ли? Он распрямил передние ноги, рывком поднялся с земли, зашагал к озеру. Поверхность воды была гладкой, словно зеркало, растущая по берегу осока слегка подрагивала при дуновении тёплого летнего ветерка. Ярослав наклонился и медленно принялся пить чистую, прохладную жидкость.

– Эй, Ярик! – зычный крик Добромира нарушил тишину утра, – с добрым утром, буланко!

Богатырь шёл по берегу, ведя за недоуздок своего Булата. Мерин негромко заржал, увидев Ярослава. «Просто диву даёшься, до чего они похожи. Что конь, что хозяин – оба здоровенные, но при этом совершенно безобидные».

– Как спалось, сны снились? Жаль не можешь ответить, вот был бы ты как Истислав, так и побеседовать бы могли.

Добромир засучил рукава, зачерпнул озёрной воды, плеснул в лицо, крякнул от удовольствия.

– Хорошо! Искупаться бы, да водица холодновата.

Озорная мысль пришла в голову Ярослава. Богатырь сейчас стоял к нему спиной, и видеть жеребца не мог. «Сравнить меня с этим хвостатым пустомелей! Вот, теперь будешь знать!» Он сделал шаг вперёд и с силой толкнул ничего не подозревающего силача грудью. Добромир плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг, Булат шарахнулся в испуге. Богатырь медленно поднялся на ноги, ошалело тряхнул головой. Вид у него был растерянный, и от того невыносимо смешной. Добромир заозирался по сторонам, пытаясь понять, кто так подшутил над ним. Кроме двух лошадей рядом никого не было, а морда Ярослава была так выразительна, что долго раздумывать не потребовалось. Молодец сурово сдвинул брови.

– Так это ты тут озорничаешь? Ух, я тебя!

И плеснул в жеребца водой. Ярослав обиженно затряс чёлкой, затем быстро вбежал в воду, несколько раз ударил задним копытом по зеркально-гладкой поверхности. На Добромира обрушился целый водопад.

– Ах вот ты так?! Получай!

Начался настоящий поединок. Шумное фырканье, ржание, смех и плеск воды в тишине утра разносились далеко. Не прошло и минуты, как дружинники высыпали на берег озера. Разобравшись, что к чему, они моментально разделились на две половины, спорили, победит в странном состязании человек или конь, бились об заклад. Зоряна, оказавшаяся на месте происшествия последней, всплеснула руками. «Ты подумай! – мысленно воскликнула кощеева дочь, – не мог другой забавы себе найти! Да и Добромир тоже хорош. Одно слово – мальчишки». Истислав склонил голову на бок.

– Любопытный способ умывания, – заметил он, – но лично я предпочитаю сразу окунуться.

– Они же простудиться могут! – заволновалась Горлица, – эй, перестаньте! Хватит, вы слышите!

Серебряный голосок царевны, как ни странно, перекрыл шум, царящий на берегу. Оба поединщика остановились. Вода стекала с них ручьями, роскошная чёрная грива Ярослава вымокла до последнего волоска. Добромир почесал мокрую бороду.

– И впрямь, разошлись мы что-то…

– Вода холодная, ты простынешь! – беспокойство в голосе Горлицы усилилось, – вылезай!

Богатырь послушно вышел на берег, девушка подбежала к нему, обтёрла вышитым платком лицо дружинника. Тот смущённо уставился в землю.

– Не надо, царевна, не пачкай платочек свой белый, он ведь дорогой, небось, – забормотал Добромир, – я крепкий, не захвораю.

Ярослав отряхнулся, в последний раз обрызгав противника, и тоже вышел из воды.

– Пошли, герой, – вздохнула Зоряна, касаясь рукой гребня его шеи, – надо тебя высушить.

– Не серчай, гостьюшка, не наказывай Яра, – попросил Добромир, – он ведь сам себя наказал.

– Как это?

– Да вот, – богатырь вынул из-за пазухи раскисший комок теста, который, по всей видимости, когда-то был пряником, – хотел угостить его, а оно вон как получилось.

Ярослав потянулся к лакомству губами, и вмиг слопал сладкую кашицу. «Что сухой пряник, что мокрый, вкус от этого не сильно меняется, – подумал он, – только теперь даже неловко перед Добромиром». Он негромко заржал, закивал головой, благодаря за угощение и одновременно извиняясь. Добромир погладил коня.

– Помирились? Вот и хорошо, а теперь вам обоим нужно себя в порядок привести.

Пока Зоряна металлическим скребком «отжимала» воду с шерсти жеребца, Истислав крутился рядом, и Ярослав впервые был рад этому: звериное чутьё подсказывало, что наедине сестра наверняка высказала бы все свои мысли насчёт «водяного поединка». Впрочем, настроение девушки почуял и пёс.

– Не надо хмуриться, Зоряна, тебе это совершенно не идёт. Глаза красавицы должны сиять как звёзды, а не полыхать пламенем. Так ведь и сердечного друга спалить недолго.

Складки на лбу кощеевой дочери разгладились, губы дрогнули.

– К тому же в данном случае нет совершенно никаких причин для гнева, ничего страшного твой конь не сделал.

– Я бы предпочла не сердить богатыря Добромира.

– Ах, брось, – Истислав даже лапой махнул, – по-моему, этого здоровяка просто невозможно рассердить. Это образец подлинной силы: никого не боится, и потому никого и ни в чём не подозревает.

– По-моему верить всем без разбора не сила, а слабость, – возразила Зоряна, – любой, самый немощный тебя обманет.

– Поверь моему опыту: настоящий обманщик может обвести вокруг пальца любого.

– Откуда же у тебя такой большой опыт? – девушка лукаво улыбнулась.

Учёный сокрушённо вздохнул, уши его поникли.

– Я ведь уже говорил, что вырос в купеческом доме. Торговец должен продать свой товар, даже если это не совсем то, что нужно покупателю. На какие только ухищрения не приходится идти!

– Не думаю, что купца можно так уж сразу назвать мошенником. Расхваливать свой товар не значит лгать.

– Но это всё равно обман, хоть и маленький, и можно сказать, необходимый.

– Думаю, тебе не стоит переживать по этому поводу. Дети не ответчики за отцов, а сам ты ничего плохого не сделал.

– Ты добрая девушка, Зоряна, – пёс преданно заглянул в глаза попутчицы, – я знаком с тобой всего один день, даже меньше, но уже испытываю огромную благодарность судьбе.

– Благодарность?

– Да.

– За что же ты благодаришь судьбу?

– За всё. И за то, что мне попалась на глаза та книга, и за свою ошибку. Но главное за то, что она послала мне тебя. Знаешь, раньше я понятия не имел о том, что значит быть не одному, отвечать за кого-то. Оказывается, это так приятно. Особенно, если рядом такая красавица.

Зоряна почувствовала, как кровь прилила к щекам, сердце заколотилось.

– Ты опять мне льстишь.

– Зоряна, я ведь уже говорил, что не обманываю, – обиделся Истислав, – вот она, награда за преданность!

Пёс улёгся на землю и закрыл морду лапами, жалобно поскуливая. Зоряна отбросила скребок, присела на корточки рядом с лайкой.

– Истислав, не надо. Я и не собиралась подозревать тебя во лжи. Честное слово. Прости меня, пожалуйста, – погладила собаку по голове.

Истислав быстро вытянул шею и лизнул девушку в лицо.

– Прощаю. Хотя признаюсь честно: ради твоего прикосновения к моей шерсти хочется обижаться почаще. Ай! – копыто Ярослава припечатало пышный хвост учёного.

– Яр, не смей! Как тебе не стыдно?!

Жеребец зло взвизгнул и отбежал в сторону, рассерженно прижав уши. «Из-за какого-то паршивого кобеля мне должно быть стыдно?! – бушевал он, – подумаешь, красивые слова говорит, много их таких. Задурят девке голову, а потом ищи-свищи».

– По-моему твой конь ревнует, – произнёс Истислав, облизывая пострадавшее место, – впервые вижу такое.

– У меня есть средство для заживления ушибов. Пойдём, я тебя полечу, – предложила Зоряна.

– Ты не только прекрасна, но ещё и великодушна, юная целительница. С радостью доверю тебе заботу о своём драгоценном здоровье.

Ярослав услышал, как зашелестела трава, девушка и пёс направились к шатру. Через некоторое время Зоряна вернулась, неся мешок с овсом. Молча высыпала зерно на траву возле жеребца, ушла, ни разу не взглянув на брата. «Что б ему пусто было, – подумал парень в адрес учёного, – скотина языкастая, из-за него сестра теперь на меня сердится. Никогда не сердилась раньше, и вдруг… Что на неё нашло?» Вяло, без настроения набрал в рот горсть овса. Есть совсем не хочется, но надо. Надо быстрее восстанавливать силы, чтобы поскорее вернуться в замок. Там не будет Истислава, а, как известно, с глаз долой из сердца вон. Зоряна ведь не какая-нибудь наивная простушка, и поймёт, что у этого пустозвона слова с чувствами ничего общего не имеют. До Ярослава донёсся голос Горлицы.

– Зоряна, ты сейчас верхом поедешь? Может тебе удобнее будет со мной в карете? Она просторная, все разместимся. Неудобно разговаривать, когда собеседница над тобой возвышается. Мне так интересно узнать, каково жить в лесу, вдали от людей. Истислава тоже можно взять, с ним весело.

– Я польщён, царевна.

– Истислав! Будь немного поскромней, пожалуйста.

– Молчу, молчу.

– Пожалуй, я воспользуюсь твоим приглашением, Горлица. Пусть Яр идёт без всадника и седла, вольно. Наезжусь ещё верхом, а в карете, да ещё царевниной проехать, это на всю жизнь запомнится.

Через два часа обоз тронулся в путь. Ярослав понуро плёлся в самом хвосте колонны. Он уже сожалел, что погорячился и невольно обидел сестру. Да, Истислав болтун, из шкуры вон лезет, чтобы привлечь к себе внимание, но ведь это не такой уж большой порок. Наверное, есть в нём что-то хорошее, раз Зоряна к нему тянется. Надо помириться. Объяснить как-то сестрице, что не по злобе, а из-за беспокойства о ней наступил на хвост лайке. Истинную заботу и без слов можно выразить.

Зоряна поудобней устроилась на мягких подушках. Несомненно, карета, даже если она не парадная, а дорожная, ни в какое сравнение не идёт с путешествием верхом. И сесть можно как захочется, и лечь, поспать, если сильно устанешь. Красота! Горлица уселась рядом с девушкой, протянула ей серебряное блюдо, полное орехов.

– Угощайся.

– Спасибо, – Зоряна взяла горстку белых ядрышек, – Истислав, а ты орешков хочешь? Или собаки их не едят?

– Простые собаки может, и не едят, но я-то не простая собака, – вильнул перевязанным хвостом учёный, – к тому же из твоих рук я готов съесть хоть дождевого червя.

В подтверждение своих слов пёс одним махом слизнул орехи с ладони кощеевой дочери.

– Необычайно вкусно, – объявил он, проглатывая лакомство, – кроме того, очень полезно.

Истислав принялся рассказывать истории о том, как мешочек с орехами спасал жизни путешественников. Истории он, как видно, выдумывал прямо на ходу.

– Хорошо быть царской дочерью, – мечтательным тоном произнесла Зоряна, – едешь в карете на мягких подушках, орехи ешь. Не жизнь, а сказка.

Горлица вздохнула.

– Знаю, многие так думают. А я вот наоборот, иногда мечтаю, чтобы батюшка мой был таким же добрым, но не царём, а кузнецом или пахарем. Может, тогда он сейчас был бы здоров, и со свадьбой моей не торопился.

– Голубка моя, что же тебя так свадьба эта страшит? – Забота нежно обняла царевну, – вон, глаза опять на мокром месте. Прежде чем горевать хоть на жениха поглядеть надо.

– Ой, мамушка, не трави мне душу, пожалуйста. Я сама себе много раз те же слова говорила, да только всё равно тоскливо. Не хочется родную сторону покидать.

Царевна быстро провела ладонью по глазам. Забота крепче обняла свою подопечную, погладила по волосам.

– Успокойся, девочка. Ты же своими слезами и мне сердце надрываешь, а плакать-то не о чем. Ну не плачь, не плачь3.

– Я не плачу, мамушка. Видишь, уже совсем не плачу.

Зоряна посмотрела на Горлицу с долей зависти. Кощеева дочь совсем не помнила своей матери, и о материнской ласке лишь слышала. Да и вообще ласку, понимание, любовь видела от одного-единственного человека – Ярослава. Отец, конечно, гордился дочкой, но гордость эта была связана только с её колдовскими способностями, а до того, что у девушки на сердце царю Кощею дела не было. Она и не решилась бы никогда рассказывать батюшке о неудачах, будь то разбитая коленка или упорно не желающий запоминаться заговор. Только брату можно было поплакаться в плечо, не опасаясь при этом услышать: «Если хочешь реветь, то хоть не делай этого при мне». Зоряна отодвинула занавеску, взглянула в заднее окошко кареты. За вереницей повозок не было видно буланого жеребца. Всё ли с ним в порядке? Может, он ногу сбил, отстал, а за помощью не к кому обратиться. Она ведь утром так из-за Истислава рассердилась, что и забыла коня как следует осмотреть.

– Царевна, попроси остановиться на минутку. Мне Яра проверить нужно.

Карета остановилась. Истислав поднялся было с места, но Зоряна положила руку на его загривок.

– Лучше останься здесь. Я скоро вернусь.

Пёс со вздохом подчинился. Девушка со всех ног побежала вдоль обоза. Ярослав при её появлении не издал ни звука, только посмотрел на сестру пристально.

– Яринька, – Зоряна ласково коснулась гривы жеребца, – хороший мой. Давай помиримся, а? Мы с тобой всю жизнь как единое целое, стоит ли из-за ерунды ссориться? Братишка, у меня ведь ближе тебя никого нет. Прощаешь?

Ярослав нежно прихватил губами щёку сестрёнки.

– Ой, щекотно, – засмеялась та, – мир значит?

Конь кивнул.

– Вот и замечательно. Ты иди рядом с каретой, пускай царевна на тебя полюбуется. Завтра мы всерьёз ею займёмся.

Глава шестая. Продолжение пути

Ночь, в небе светит луна, серебряная монетка. Серебрится в её свете высокая трава, покачивается под ветром. Я слегка поёживаюсь от холода и волнения. Отец смотрит на меня, скрестив руки на груди.

– Ну, сын мой, покажи, не зря ли я на твоё учение три года потратил.

Я киваю: слова всё равно застрянут в пересохшем горле. Втыкаю в землю нож, перевожу дыхание и шепчу слова заклинания. Стоит произнести первую строчку, как страх мгновенно отступает. Остаётся лишь цель. Закончив «призывать зверя из души», кувыркаюсь через нож. На тело разом наваливается тяжесть, гнёт к земле, заставляет встать на четвереньки, челюсти тянутся вперёд, пальцы, напротив, укорачиваются. В ноздри ударяет запах трав, резкий, пряный, глаза заволакивает туман. Дыхание перехватывает, я пытаюсь втянуть воздух ртом, но ничего не получается, дышать могу только через ноздри. Наконец зрение проясняется. Превращение завершилось. Осторожно поворачиваю голову сперва направо, потом налево, оглядывая собственное тело. Вижу покрытые золотистой шерстью бока, стройные ноги. Из груди вырывается радостное ржание. Получилось! В глазах отца впервые за всю мою жизнь мелькает что-то вроде одобрения.

– Не дурно. Если будешь стараться, то обряд превращения скоро не понадобится, сможешь принимать нужный облик, используя только собственную волю. Старайся, сын мой, и станешь могучим чародеем.

Радость моя немного угасает. Похвала Кощея вызывает лёгкую тревогу, но и она вскоре рассеивается. Гулко стучит в груди конское сердце, стоять на месте нет мочи. Громко заржав, мчусь галопом напрямик через поле. Земля гудит под копытами, ветер треплет гриву. И сам я чувствую себя таким же вольным, как этот ветер, ведь его нельзя выпороть или бросить в подвал за непослушание…

Ярослав вздрогнул и проснулся. Чувство свободы было таким… настоящим, как жаль, что оказалось всего лишь сном. Но раз снится, что скачешь по полю, значит, силы возвращаются. Это хорошо. Чутких ушей коснулось негромкое посвистывание. Жеребец насторожился. Птицы? Нет, свист не особенно напоминает птичью трель. Стало быть, человек. Ярослав пошёл в ту сторону, откуда слышался звук. Меж берёзовых стволов мелькала белая рубаха Добромира. Богатырь то нагибался к земле, то выпрямлялся. Конь вытянул шею, пригляделся. Так и есть, цветы рвёт. Он невольно издал похожее на смешок фырканье: уж больно потешно было видеть могучего витязя за таким несолидным занятием. Добромир обернулся.

– А, Ярик. Опять раньше других поднялся? Решил ещё как-нибудь надо мной подшутить, озорник? – он дружески ткнул лошадь в грудь, – но на самом деле я рад, что ты меня вчера искупал: кабы не это, царевна Горлица ни за что бы ко мне не подошла, и лицо моё платочком не вытерла. Я этот миг, наверное, до самой смерти не забуду. Ткань мягкая, пальчики тонкие. Вот, хочу теперь её отблагодарить – цветы подарить, – показал зажатый в левой руке жиденький букетик полевых цветов.

Ярославу подумалось, что такой подарок мелковат для царевны. Потому наклонился, и ткнул носом в крупную ромашку, растущую неподалёку. Срывать не стал, боясь смять нежный стебель.

– Помочь мне решил? – обрадовался Добромир, – ну давай, покажи, какие цветы на этой поляне самые красивые. У тебя наверняка на них чутьё.

Ярослав удивлённо уставился на богатыря. Просить лошадь помочь нарвать цветов для подарка девушке? Такое даже ему не приходило в голову. Хотя, может, и пришло бы, будь у него самого зазноба.

– Помоги, Ярик, – Добромир погладил жеребца свободной рукой, – пожалуйста.

Довольно непривычно было слышать просьбу, да ещё вежливую. Конь постоял на месте несколько секунд, потом сделал два шага, коснулся жёлтого как солнце одуванчика. Добромир сорвал его. Так понемногу, цветок за цветком собрали они подарок для царевны. Богатырь бережно прижал его к груди.

– Ишь, какой красивый вышел. Спасибо, буланко, помог ты мне, – мозолистая ладонь легла на храп жеребца, – вот проснётся царевна Горлица, выйдет из шатра, тут-то я и отдам ей букет. Она обрадуется, засмеётся, я личиком её румяным полюбуюсь. Горлица и так красавица, глаз не отвести, а уж когда смеётся, вовсе солнышко красное затмевает. Горлинка, краса ненаглядная…

Добромир с нескрываемой нежностью поглядел на букет. Ярославу вдруг стало жаль богатыря. Никаких сомнений: этот славный воин, гроза всех недругов Серебряного царства был, как мальчишка, влюблён в царевну Горлицу. «Угораздило же тебя, жеребёнок сельский, на такую породистую кобылку глаз положить. Не пара ведь для простого человека царская дочь». Конь не мог сказать этого, но потёрся мордой о щёку Добромира, сочувствующе фыркнул. А богатырь всё поглаживал лепестки.

– Жалко, что цветы обычные, полевые. Их где угодно нарвать можно. Не подойдут ведь для царевны… вот я слышал, что в заморских странах растут всякие диковинные растения. И есть там цветок роза. Будто бы лепестков на этой розе много-много, как одёжек на луковице. Серединки совсем за лепестками не видно. А уж аромат тех цветов по всему королевству разносится. Вот что Горлинке-то дарить нужно. Обычные ромашки да одуванчики её только обидят. Она виду, конечно, не подаст, по доброте своей, но огорчится на мою неловкость. Эх, зря только цветы загубил. На, Ярик, скушай их. Всё ж польза будет…

«Вот тебе и подарок для царевны, – подумал Ярослав, пережёвывая чуть горьковатые на вкус цветы, – но если по-честному, так от него куда больше пользы». Слегка колыхнулся полог большого шатра, богатырь весь вытянулся, словно почуявшая дичь охотничья собака. И сразу сник. Из шатра вышла Зоряна. Потянулась, улыбнулась солнцу, прошлась танцующим шагом по траве. Ярослав отлично знал, что означает такая улыбка и плавные, скользящие движения: сестра готова к бою. То есть к похищению. С завтрашнего дня Добромиру не для кого будет собирать букеты. Жеребец ожесточённо потряс гривой. Его дело скакать во всю прыть, едва Зоряна с Горлицей окажутся в седле. Забыть про совесть и жалость. Собственная жизнь и спокойствие сестрицы, в конце концов, дороже.

Девушка подошла к жеребцу, ласково перебрала его гриву.

– Доброе утро, красавец мой, – голос Зоряны был необычайно мягок, и напоминал мурлыканье довольной кошки, – и ты, богатырь, здравствуй.

– Доброе утро, Зоряна, – поклонился Добромир, – я тут с твоим конём поговорил немного, а то ему, поди, скучно одному стоять.

– Ты так заботишься о чужой лошади, прямо удивительно.

– Ничего тут удивительного нет. Живое существо не может быть чужим или своим, если оно нуждается в заботе. Звери же беспомощней, чем дети: говорить-то не умеют. Кони ведь только на вид сильные да могучие, а на самом деле хрупкие как молодые ростки. И терпеливые. Сколько их погибает из-за того, что не могут уже работать, а работают, стараются.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – улыбнулась Зоряна, – не так уж много работников, которые будут работать во вред себе.

– И всё же такие есть. Вот по твоему Яру видно, что он надёжный и безотказный.

– А как ты это видишь? – поинтересовалась кощеева дочь.

– Ну… – Добромир несколько смутился, – так сразу не объяснишь. Просто по глазам видно, что Яр тебя очень любит. Когда ты на него сердилась, он такой понурый ходил, смотреть было жалко. Как собака тебе предан.

– Не перехвали его, а то зазнается, – Зоряна взлохматила пышную гриву жеребца, тот довольно фыркнул в ответ, зажмурив глаза от удовольствия, – пойдём, друг, к озеру.

Ярослав последовал за сестрой. Она шла всё той же танцующей походкой, мурлыча под нос какую-то песенку.

– Ну, как, братец, – спросила Зоряна, когда они подошли к берегу, – набрался сил, сможешь ещё три дня скакать без передышки?

Конь прислушался к себе. Мышцы его снова сделались крепкими, тугими, и на месте стоять совсем не хотелось. Конечно, до полной готовности малость далековато, но к вечеру силы вернутся, это он знал точно. Потому ударил передним копытом о воду, и звонко заржал, а затем вскинулся на дыбы.

– Эй, полегче! – засмеялась Зоряна, заслоняясь от брызг, – я тебе не Добромир, чтобы меня купать!

Ярослав передёрнул ушами, ткнулся носом в грудь сестре как бы говоря: «Да ладно, брось ты мне эту историю припоминать».

– От тебя, брат, сейчас многое зависит. Ты должен привлечь внимание Горлицы, причём так сильно, чтобы она непременно захотела на тебе покататься. Помни, что она царская дочь, и к диковинками привычна. Надо будет постараться. Я, конечно, тоже приложу усилия. Буду тебя расхваливать, а ты, знай, красуйся, – девушка опять улыбнулась.

Конь фыркнул в ответ. До чего же хорошо, когда сестра рядом и разговаривает с ним. А то в последнее время всё её внимание отнимает этот паршивец с длинным языком. Кстати, что-то его давно не видно.

Зоряна словно угадала его мысли.

– Знаешь, я тут подумала: удачно, что с нами Истислав.

На морде Ярослава появилось выражение удивления. «Удачно? Что же тут удачного? По мне так этот пустозвон только мешает. Вдобавок он не так уж глуп, как бы не заподозрил чего».

– Не понимаешь? Когда мы ускачем с царевной, он останется. Голову даю на отсечение – все решат, что он наш сообщник. Пока у него будут выпытывать, кто мы и откуда, ты уже будешь далеко.

Жеребец невольно вздрогнул. При всей своей неприязни к заколдованному учёному он вовсе не хотел, чтобы с ним случилось что-то плохое. А Зоряна с такой лёгкостью произнесла эти слова…

– Гляди в оба, Ярослав, не прозевай удобный случай. Нас не должны догнать.

Недовольное встряхивание гривой и укоризненный взгляд были ответом Зоряне. «Обижаешь, сестричка. Я тоже не хочу, чтобы нас поймали. И тебе ли сомневаться в моей резвости».

– Не сердись, братишка. Я просто беспокоюсь за тебя. Вижу, что задача отцова тебе не по душе, царевну ты жалеешь, и с Добромиром как будто подружился. Прошу, Яринька, не делай глупостей. Богатырь к тебе ласков лишь потому, что конём считает. А стоит ему правду про нас узнать – и конец доброте. Никаких объяснений слушать не станет, сразу за меч схватится.

Ярослав понурился. Конечно, Зоряна права. Не будет веры кощеевым детям. Значит придётся стиснуть зубы и выполнить приказ. Но как не хочется!

Послышался топот собачьих лап, и жеребец сердито прижал уши. «Явился – не запылился!» Истислав выбежал на берег, покрутил носом, почуяв знакомый запах, с радостным лаем кинулся к девушке.

– Зоряна! Я тебя повсюду ищу! Вчера так устал, что ночью спал как убитый. Проснулся, к царевниному шатру подошёл и чую, что тебя там нет! Зачем так меня пугать? – он посмотрел на собеседницу с лёгким укором.

– Да чего ж пугаться-то? – удивилась Зоряна, – куда я денусь?

– Ты появилась на моём пути совершенно неожиданно, – произнёс учёный, – так что ничего удивительного в том, что я боюсь твоего такого же внезапного ухода.

– Право, не стоит так беспокоиться обо мне, – Зоряна, почесала пса за ухом, – я ведь уже говорила, что могу себя защитить.

– Это не имеет значения, – возразил Истислав, – я обязан оберегать тебя уже потому, что ты девушка, а я – мужчина. При этом неважно, умеешь ты драться или нет.

– Можно подумать, мне, в самом деле, может что-то угрожать, – хмыкнула кощеева дочь, – места не настолько глухие, чтобы опасаться диких зверей или разбойников.

– Ты, конечно, права, но знаешь, со мной что-то странное происходит. Я ведь тоже думал об этом, когда разыскивал тебя, но почему-то меня не успокаивала мысль о том, что никакой опасности нет. Я ужасно боялся, что ты ушла, и больше не вернёшься, – пёс даже заскулил от такой мысли.

– Беспокоился обо мне, несмотря на то, что сознавал отсутствие опасности? И впрямь чудно, – в глазах Зоряны засветились лукавые огоньки, – а можешь ты как учёный дать всему этому какое-то объяснение?

– Объяснение?

– Ну да. Скажи, не заставляй меня разочаровываться в твоём уме.

– Устраиваешь мне испытание? – дёрнул ухом Истислав, – неожиданно… Но видишь ли, твоя загадка не из простых.

Он задумался, пригладил языком шерсть на груди. Зоряна ждала. Даже Ярослав с интересом поглядывал на лайку.

– Знаешь, я думаю, что дело в моём новом обличии. Впридачу к собачьей шкуре я получил собачье сердце.

– Не понимаю, в чём тут связь.

– Прежде я был самым обыкновенным легкомысленным молодым человеком, а теперь я – верный пёс. И я чувствую, всей своей собачьей душой чувствую, что без тебя мне будет плохо. Одиноко и тоскливо. Не бросай меня, Зоряна. Не оставляй одиноким преданного пса, – он поглядел в глаза кощеевой дочери.

Девушка отвела взгляд.

– Ты не слишком торопишься с выводами? Разве можно так сильно привязаться к человеку за два дня? Истислав, ты же почти ничего не знаешь обо мне.

– Ошибаешься. Я знаю о тебе достаточно много. У меня ведь есть глаза и чутьё. Я вижу красивую девушку с добрым сердцем.

– Ах, перестань, – пальцы Зоряны судорожно сжали прядь конской гривы, которую она теребила во время разговора, щёки девушки пылали, как маков цвет, – я уже уяснила, что ты никогда не лжёшь, но ведь люди порой ошибаются, значит, и ты можешь допустить ошибку. Глаза нередко обманывают.

– Собаку не обманешь. Ты хорошая, несмотря на всю свою необычность, и в другой ситуации я бы пожалуй…

– Зоряна! Истислав! – послышался серебристый голосок, – идите завтракать.

Царевна Горлица подошла к девушке с псом. В этот раз на ней было зелёное, словно весенняя трава, платье, на голове венок из полевых цветов.

– Идёмте. Я уже так привыкла, что мы завтракаем вместе, что одной скучно становится, – развернулась на каблуках, побежала прочь.

– Вежливость требует выполнить просьбу, – поднялся с места Истислав, – впервые в жизни это стало мне помехой. Что ж, видно не судьба… Договорим в следующий раз.

И зашагал к костру. Зоряна продолжала стоять на месте, будто окаменела. Ярослав с тревогой вгляделся в её лицо. На ресницах сестры выступили прозрачные капельки, подозрительно напоминающие слёзы. Она встряхнула головой, заморгала. Обхватила шею жеребца, уткнулась в чёрную гриву. Лёгкая дрожь пробежала по её телу.

– Ох, братец, милый… сердцу в груди тесно, щекам горячо… Что это со мной?

Ярослав перебирал губами волосы Зоряны, коснулся губами щеки, подбородка. Он не знал, чем утешить сестру. И не понимал, отчего она грустит.

– Пойду я. Кончить надо всё это поскорей.

За завтраком Зоряна сумела взять себя в руки, и, как и прежде, приветливо улыбаться сотрапезникам. Истислав опять рассказывал что-то весёлое, так что окружающие то и дело покатывались со смеху. Пожалуй, стоит запомнить парочку его баек: кто знает, вдруг в будущем пригодиться. Нет более простого средства втереться в доверие к людям, чем умение позабавить их. Лёгкая растерянность и грусть растаяли, словно комок снега в тёплой ладони.

– Сегодня опять вместе поедем? – спросила Горлица, – мы ведь о многом не договорили.

– Нет, царевна, уж не сердись, – виновато улыбнулась Зоряна, – прав Добромир – совсем я забросила коня своего. Он скучает, как бы не захворал. Я рядом с твоей каретой поеду, если позволишь, всё равно обоз медленно движется, так что и поговорить сможем, и Яр не будет без дела тосковать.

– Конечно, поезжай рядом, пусть и Яр нашу беседу послушает. Раз он так умён, как ты рассказывала, значит, ему тоже должно быть интересно.

– А я побегу за тобой, – добавил Истислав, – это очень даже интересно: на собственном опыте проверить, может ли собака путешествовать вместе с обозом на своих двоих… то есть четырёх, и как сильно она при этом устанет за день. Кто знает, может, я когда-нибудь напишу научный трактат на эту тему. Хотя нет, скорее ты, Зоряна, его напишешь. Под мою диктовку. Уж очень неудобно будет держать перо зубами, и водить им по пергаменту.

– С чего ты решил, что я стану помогать тебе писать трактат? – Зоряна вздёрнула подбородок, – я не писарь.

– Но ты ведь целительница, – махнул хвостом пёс, – а долг целителя оказывать помощь всем, кто в ней нуждается.

Девушка от души расхохоталась.

– Ну и ловок же ты, почтенный! Смотри только, как бы не довёл тебя язык до беды.

– А в этом случае, – невозмутимо продолжал Истислав, – я попрошу твоей защиты как воительницы. Мне показалось, что меч тебе милее, чем лечебные зелья, а значит, ты обязательно пустишь его в ход и тем спасёшь меня от неприятностей.

Уголки губ собаки вздёрнулись кверху, язык мелко задрожал, янтарные глаза заискрились смехом.

– Ах, паршивец, – всплеснула руками Зоряна, и снова засмеялась, – ладно, надеюсь, что моя помощь всё же не понадобится.

Она поднялась, отложила в сторону пустую плошку.

– Однако ехать пора. Пойду седлать Яра.

– Передавай ему привет, – улыбнулась царевна, – чёлочку погладь. От меня.

В этот раз Зоряна, против обыкновения, долго чистила коня, стараясь, чтобы ни одна, самая крохотная пылинка не села на золотистую шерсть, прядь за прядью разбирала гриву, хвост. Затем до блеска надраила все металлические часть уздечки и седла. Вот она застегнула подпругу, отступила на шаг, внимательно оглядела свою работу, прищёлкнула языком.

– Ай, красавец – залюбуешься. Попроси у Добромира пряник в награду за то, что стоял во время чистки смирно, – потрепала чёлку, – а это тебе от Горлицы.

Ярослав заржал в ответ. Отдохнувшее тело всё настойчивей требовало движения, он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, тряхнул гривой.

– Давай разомнёмся немного, – Зоряна, вдела ногу в стремя, села в седло, разобрала повод, – ну, шагай.

Ярослав двинулся по тропинке медленным шагом. Он не так часто ходил под всадником, поэтому после вчерашнего перерыва было необходимо заново привыкнуть к давлению седла и тяжести на спине. А завтра ещё царевну придётся на себе везти. От этой мысли по телу пробежала дрожь. Опять вернуться в Железное царство. И не просто вернуться. Парень отлично понимал, что похищением навсегда закроет для себя дорогу в мир обычных людей.