Текст книги "Дикарка у варваров. Песнь Сумерек (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Теперь понимаю, почему меня не наказали за неподобающее поведение на утренней трапезе. Ты – моё наказание. И суровое!
– Потому что теперь ты – мой «наставник»? Так откажись, в чём проблема?
– Не могу, – он сделал мученическое лицо. – Некоторые, в отличие от тебя, слышали о послушании.
– Они скажут «лягушка», а ты прыгнешь? – снисходительно фыркнула я. – Это – не послушание, а неспособность думать своей головой. Но, так и быть, помогу тебе на сей раз. Скажу, что… мы не сошлись характерами, и попрошу себе в качестве старшей сестры Киу – думаю, она согласится. Если всё получится, будешь мне должен.
Ещё не видела Вэя таким растерянным. Но растерянность быстро уступила место покровительственности, которая в общении со мной уже явно вошла у него в привычку.
– Я буду тебе должен? – с лёгким высокомерием хмыкнул он. – За то, что выставишь меня жидким переваренным рисом, не способным справиться с чужеземным дикарёнком? Даже не думай об этом!
– Чем тебя выставлю? – прыснула я от смеха. – Ну и аллегория! Одним словом это называется «слизняк». Не хочешь помощи – не надо, тогда терпи и не ной.
Вэй снова растерялся, хотел рассмеяться, но тут же передумал и кашлянул:
– Не могу понять: ты меня сейчас оскорбила?
– И особой собразительностью не отличается, – вздохнула я. – А ещё говорил, у меня разум ребёнка!
К Вэю уже вернулась снисходительность. Сложив на груди руки, он покачал головой.
– Тебе придётся о-очень усердно тренироваться, чтобы суметь себя защитить. С твоим языком от желающих его укоротить не будет отбоя! – и, прежде, чем я успела ответить, опустился на землю, скрестил ноги и соединил вместе ладони.
– Просишь прощения у воздуха за то, что мы им дышим? – недоумённо огляделась я. – Или за нами наблюдают?
– Ш-ш, помолчи. Мастер Фа Хи прав, ты это совсем не умеешь.
– Умею, когда сказать нечего. Просто такое бывает редко.
Но Вэй уже закрыл глаза и застыл, будто стал камнем. А я обратила внимание, что средний палец на левой руке у него слегка искривлён, будто был сломан и потом сросся неправильно. Бедняга… Вздохнув, переступила с ноги на ногу. Вэй продолжал изображать из себя каменного Будду… или Шиву – никогда не разбиралась в восточных божествах. Интересно, заметит, если я сейчас уйду?
– Даже не думай.
Подскочив, я уставилась на «окаменевшего» Вэя, только что снова прикрывшего глаз. Он подглядывал и видел, как я дёрнулась по направлению к монастырю!
– Может, всё-таки объяснишь… – начала я и растерянно замолчала.
Трава вокруг моего новоявленного «брата» зашевелилась, и из неё начали выползать похожие на мышей существа с зелёной шёрсткой и длинными ушами, как у кроликов. Выстроившись гуськом, они мелкими шажками подбирались к вываленной мной кучке риса, подхватывали несколько рисинок и исчезали в кустах. Пять минут – и ни существ, ни риса как не бывало, а я наконец захлопнула приоткрывшийся от удивления рот.
– Это… что это было?
– Одна духовная практика – воздействие собственным разумом на более примитивный, – поднявшись, Вэй насмешливо сощурил глаза. – Может, попробовать на тебе?
Я тут же запустила в него пустой миской, которую он, конечно, поймал.
– Задира! Что же будет, когда чему-то научишься? Лови! – и, бросив мне миску, не оглядываясь, понёсся обратно к монастырю.
Миска шлёпнулась на траву у моих ног – я на неё даже не глянула. Реальность, в которую меня занесло, начинала казаться всё более интересной. Управлять животными силой мысли! Только представить! А физическая подготовка Вэя! Умей я хотя бы половину того, что явно умеет он, по возвращении в родную реальность, мне бы цены не было! Семь лет, конечно, много, но эти годы не пропадут даром. Здесь я научусь тому, что в моей реальности не умеет никто! Только вот родителей жалко…
– Эй, Юй Лу! Скоро дневные занятия. Опоздаем – накажут обоих. Или именно этого добиваешься?
Я вскинула глаза на остановившегося поодаль Вэя, подхватила миску и послушно заторопилась к нему.
– А что будет на дневных занятиях?
– Сначала беседа – думаю, продолжение о том, как выплавить в себе пилюлю бессмертия, потом тренировка…
– Какую пилюлю? – я даже остановилась.
– Бессмертия. Достижение его – высшая цель даосизма…
Его слова заглушили гулкие звуки, будто кто-то ударял в барабан, и Вэй досадливо вздохнул:
– Потеряли слишком много времени. Сейчас вымоешь миску и оставишь в своей комнате, а после обеда покажу тебе всё остальное. Поторопись! – и ускорил шаг.
Глава 4
Местом проведения «дневных занятий» оказался внутренний дворик с деревьями впечатляющих размеров.
– «Счастливое место для встречи бессмертных», – прочитала я выбитые на каменной стене иероглифы. – Бессмертные? Ваши божества?
– Наши? – вскинул брови Вэй. – Божества никому не принадлежат. Бессмертные – это люди, достигшие бессмертия. Здесь, среди столетних деревьев, они встречаются в определённые дни – когда спускаются с Небес, и любой человек с чистым искренним сердцем может их увидеть.
– Ну да, – фыркнула я. – Прямо болотные эльфы! Выйди в полночь к старому дубу, встань на голову, посмотри из-под левой подмышки – и увидишь, то, что не видят другие.
Вэй скосил на меня насмешливый взгляд.
– В такое верят в твоей реальности? А нашу называешь «отсталой»?
– Верили, – парировала я. – Когда находились на вашем уровне развития – пару тысяч лет назад.
И, вскинув голову, направилась к растрескавшемуся коричному дереву у противоположной стены дворика. Под деревом у самых корней лежала подушка, наверное, для учителя. Для учеников – деревянные настилы вроде скамей, но без ножек, расположенные полукругом перед деревом. На «скамьях» уже сидели ученики. Опустившись на одну из «скамей», Вэй скрестил ноги и кивнул на место рядом с собой.
– Это обязательно? – я посмотрела на скамью чуть поодаль, на которой сидела Киу, приветливо махнувшая мне рукой.
– Что обязательно? – не понял Вэй. – Сидеть?
– …с тобой рядом, – уточнила я. – Хочу поговорить с Киу, увидимся после занятий, – и двинулась к новой приятельнице.
– Не вздумай заговаривать с ней о… том, что говорила мне! – торопливо выпалил в спину Вэй.
– Так боишься потерять «младшую сестрёнку»? – полуобернувшись, ехидно отозвалась я.
– Волновалась, что тебя накажут слишком сурово! – Киу с готовностью отодвинулась, освобождая мне место. – Но тьянши – мудр. Зa время, данное им, ты привыкнешь! А мы тебе поможем. Видишь – у неё глаза цвета весеннего дождя! – последняя фраза предназначалась для девушки, сидевшей слева от Киу, и с любопытством меня разглядывавшей.
Сев на лавку, я недоумённо покосилась на Киу.
– Почему именно весеннего?
– Потому что только весной у дождя бывает такой красивый серебристый оттенок, – улыбнулась она.
– А тебя тоже не наказали? – поспешила я перевести разговор – повышенный интерес ко мне, как к «диковинной зверушке», уже начинал раздражать.
– Наказали, но не сильно. Это ничего, я была виновата.
– Если так говорят «старшие», – ехидно хмыкнула я. – А откуда знаешь, что ваш главный дал мне время на адаптацию? Быстро же здесь расходятся новости!
– Мы переговариваемся без слов, – вмешалась в разговор подруга Киу.
– Телепатически?!
Девушка пожала плечами, явно не понимая, что я имею в виду, и добавила:
– Я – Сонг. А ты – Юй Лу, мей мей[1] Вэя? Он выбрал тебе красивое имя!
– Ещё бы знать, что оно означает.
– Это тебе скажет он, – хихикнула девушка.
Я посмотрела на «старшего братика». Делая вид, что разговаривает с соседями по скамье, он то и дело бросал острые взгляды на меня – не иначе опасался, я всё же попрошу Киу стать моей старшей сестрой. Но тут все разговоры резко смолкли и ученики, как один, сложили кисти рук – правый кулак в левой ладони – и поклонились. Последовав примеру, я успела увидеть подплывшего к дереву Фа Хи. Хорошо хотя бы не «сверчок»!
Не заметила, когда он дал команду «вольно» – может, и правда телепатически? Адепты снова опустились на свои места, а «брат Фа Хи» расположился на подушке под деревом, обвёл всех взглядом и на мгновение задержал его на мне. Я приветливо махнула рукой, но Киу тотчас дёрнула меня за рукав.
– Так нельзя…
Фа Хи будто ничего не заметил. Сложил руки на животе и начал «лекцию». Сначала речь вроде бы шла о методиках дыхания, и я обратилась в слух – для балета это очень пригодится. Но, проронив несколько понятных мне фраз, наш учитель перешёл на жуткую тарабарщину, смысл которой полностью остался за пределами моего понимания… Якобы дыхание человека делится на внешнее и внутреннее. Внутренний воздух, выходящий из «поля киновари», нужно беречь. Потеря одного из шести цуньей[2] этого воздуха сокращает жизнь на тридцать лет – интересно, сколько вообще живут местные? Чтобы сохранить внутренний воздух, его нужно уметь поглощать и циркулировать по телу, при этом постоянно сглатывая яшмовый сок – ещё бы знать что это, а потом бить в небесный барабан пятнадцать раз…
– Какая жесть… – слова выскочили по-русски помимо моей воли.
Фа Хи замолчал, взгляды всех адептов устремились на меня. Почти все смотрели с недоумением, только в глазах Киу застыла озабоченность, а в глазах Вэя плясали
искорки сдерживаемого смеха и любопытство: что я ещё выкину.
– У тебя появился вопрос? – спокойно спросил Фа Хи.
– Да… – я кашлянула. – Мне обязательно всё это слушать?
– «Всё это»? – вскинул он брови.
– Не думаю, что это пригодится мне в жизни, – покачала я головой.
Знакомое тихое хрюканье – после окончания занятий выскажу Вэю всё, что думаю о его привычке развлекаться за мой счёт! Фа Хи притворился, что ничего не услышал, и лишь строго проговорил:
– «Всё это» – основы нашего учения. Путь к бессмертию лежит через самосовершенствование духа и тела. Для этого необходимо владеть соотвествующими практиками.
– Для чего практики? Душа и так бессмертна.
– Души не могут существовать без телесной оболочки, – возразил Фа Хи. – Не будет тела – души рассеются.
– Души? – опешила я. – И… сколько их у вас?
– У каждого человека три верхних души-хунь и семь нижних-по. В момент смерти хунь уходят на Небо, а по – к Жёлтым источникам, где влачат жалкое существование во мраке бесконечной ночи. Остальные тридцать шесть тысяч духов, населяющих человеческое тело, рассеиваются без следа. Поэтому важно укреплять тело, ибо только бессмертное тело служит вместилищем душ и духов вечно.
Мои мысли свернулись в тугой узел, концы свободно болтались – в такт покачивающимся ветвям гигантской корицы.
– Моя бабушка, воспитанная в православной вере, перестанет со мной общаться, если узнает, что я просто присутствовала на этом… уроке.
Снова сдавленное хрюканье.
– Тогда лучше ничего ей не говорить, – резонно рассудил Фа Хи и повернулся к Вэю. – Через неделю она должна знать основные понятия концепции Дао. Если сделает хотя бы одну ошибку, будешь наказан.
Вэй сложил кисти рук в привычном жесте и, пытаясь скрыть подёргивающееся от сдерживаемого смеха лицо, поклонился чуть не до земли.
– Твой старший брат поможет понять наше учение, – добавил Фа Хи. – От твоего усердия зависит его благополучие.
– Тогда можете сразу снять с него кожу, – дёрнула я плечами. – У меня уже есть вера моего народа, и менять её я не собираюсь.
– И не нужно. Но не думаю, что вера твоего народа запрещает узнавать новое, – и, уже обращаясь ко всем, продолжил:
– Самосовершенствование для обретения бессмертия – долгий и кропотливый процесс. Существует формула: выплавлять эссенцию-цзинь нужно, преобразуя её в энергию-ци, выплавлять энергию-ци, преобразуя её в… – мой мозг перешёл в режим экономии энергии.
И в этом я должна разбираться через неделю? Если здесь практикуют телесные наказания, с целостностью кожи Вэю точно придётся распрощаться. Скосила на него глаза – наивный болван мне ещё и подмигивает! Скользнула взглядом по другим адептам. Лица – сосредоточенные, в глазах – благоговение. Неужели они в самом деле понимают, о чём проповедует Фа Хи? И никаких записей – значит, всё запоминают? До сих пор у меня никогда не было ощущения собственной бестолковости, а здесь… Я горестно вздохнула. Поскорее бы «практическая» часть. Но она всё не начиналась… Окончательно перестав следить за «уроком», я унеслась мыслями к моей реальности, к родителям, которые сейчас наверняка ставят на ноги все местные службы. Увидеть их хотя бы на секунду, сказать, что со мной всё хорошо…
– …тиран приказал рассечь дяде грудь и вырвать его честное сердце, – пробился сквозь мои мысли голос Фа Хи. – Но Бигань сам вынул из рассечённой груди своё сердце, бросил его на землю и покинул дворец племянника. Святой мудрец Цзян Цзый влил в Биганя чудодейственное снадобье, позволявшее жить без сердца. Бигань больше не вернулся в императорский дворец и, не имея подверженного страстям сердца, стал…
– …настоящим чудовищем! – вырвалось у меня.
Снова все взгляды устремились ко мне, и я пояснила:
– Человек, лишённый сердца, не может испытывать ни привязанности, ни раскаяния, ни жалости – ничего.
– Этому учит вера твоего народа? – поинтересовался Фа Хи. – Ещё раз заговоришь без разрешения – будешь наказана, – и, уже обращаясь ко всем, продолжил:
– Освобождение от страстей означает объективность и справедливость. Человек делается подобным Небу, не знающему ни привязанностей, ни родства…
– Но мы-то не небо! – снова не выдержала я. – Если нет ни привязанностей, ни страстей, зачем вообще жить? Тем более вечно.
– Причин много, – невозмутимо ответил Фа Хи. – А ты только что заговорила без разрешения снова. После окончания беседы, когда все отправятся на тренировку, останешься здесь – стоять в позе всадника. Вэй будет считать до ста. Когда досчитает, присоединитесь к остальным.
Моё первое наказание? И, похоже, далеко не последнее. Покосилась на Киу – она сочувственно поджала губы, на Вэя – лукавый огонёк в глазах. Неужели его настолько забавляет всё, что я делаю, хотя в результате наказан и он? Ему наверняка интереснее тренироваться, а не считать до ста, пока я буду в позе всадника – ещё бы знать, как она выглядит. Что ж, хочет представления – пожалуйста. Я подняла руку. Фа Хи, продолжавший увлечённо нести бред, сделал вид, что не заметил. Я подняла руку выше, помахала ею в воздухе. Он вздохнул и повернулся ко мне.
– Да, Мулан?
– Теперь меня называют Юй Лу, мей мей Вэя, – поправила я. – Что такое «яшмовый сок»?
– Это спросишь у своего гэгэ[3] после беседы, – и продолжил:
– Обретение истинных сокровищ духа означает…
Я снова подняла руку. Фа Хи замолчал, выдерживая паузу, а потом строго обратился ко мне:
– К тебе проявили большое снисхождение, Юй Лу, мей мей Вэя. Не злоупотребляй им. Беседы о Пути Дао обязательны для всех. Слушай, запоминай возникающие вопросы, а после занятий задай их Вэю. Угроза наказания тебя, очевидно, не пугает, даже если оно затрагивает и тех, кто в твоих проступках не повинен. Но подумай о том, что другие хотят узнать не интересующее тебя, и, прерывая меня, ты, в первую очередь, вредишь им.
Слова Фа Хи произвели на меня впечатление. Заговорив со мной подобным тоном, не угрожая, но убеждая, он очень напомнил моего отца. Я пробежала глазами по лицам адептов. Только на физиономии Вэя – любопытство, на остальных – явное неодобрение и осуждение. Это и понятно – меня бы тоже бесило, прерывай кто-нибудь нашего препода по литературе, моему любимому предмету. Сложив кисти рук, я поклонилась и, обращаясь ко всем, проговорила:
– Извините, что мешала вам постигать Путь Дао. Больше не буду прерывать учителя.
Напряжённые лица расслабились, некоторые адепты даже кивнули, а в глазах Фа Хи, прежде чем он отвернулся, я успела заметить промелькнувшее одобрение. Нечто похожее светилось и в глазах Вэя – легко же их впечатлить. Но, обещание есть обещание – уже и не пытаясь вникнуть в жуткую бессмыслицу, я стоически молчала до конца «беседы».
Когда Фа Хи поднялся со своей подушечки, я с трудом удержалась, чтобы не запрыгать от радости. В нашем классе все срывались со стульев, едва звенел звонок, но тут адепты вели себя на удивление организованно. Не спеша поднялись, поклонились и гуськом засеменили за шифу. Киу шепнула «скоро увидимся», Сонг дружелюбно кивнула, остальные уже будто обо мне забыли. Только одна щуплая девчушка тихо выдохнула, проходя мимо:
– Я тоже понимаю не всё, что говорит шифу. Но тебе повезло. Вэй – очень умный… – и тут же, увидев моего приближающегося «братца», покраснела и поспешно засеменила вслед за остальными.
– Твоя поклонница? – кивнула я на неё.
Вэй рассмеялся.
– Тебя это удивляет?
– Нет, – дёрнула я плечами. – Вкусы у всех разные.
– А какие у тебя?
– Тебе-то что? – фыркнула я. – Как выглядит эта поза всадника?
– Вот это рвение! – впечатлился Вэй. – Я-то думал, будешь просить меня облегчить наказание, а учителю сказать, будто провёл его со всей строгостью!
– Соврать за меня? – вскинула я брови. – Может, ещё и попрошу, но не из-за такой ерунды. Так что за поза?
Лукаво прищурившись, Вэй широко расставил ноги, прижал согнутые в локтях руки к торсу и присел так, что бёдра оказались почти параллельно земле.
– Гран-плие?! – радостно выпалила я. – В балете эта позиция – одна из основных!
– Балете? Том «порхании», которое показывала мне прошлой ночью? – насмешливо улыбаясь, мой гэгэ выпрямил колени. – Что ж, попытайся.
– Нечего пытаться! Балетом я занимаюсь приблизительно столько же, сколько ты своим кунг-фу! – и, грациозно взмахнув руками встала в стойку. – Начинай считать.
– Не торопись, – лукавый огонёк так и мелькал в тёмных глазах «братца». – То, что ты сейчас делаешь – не поза всадника.
Подойдя, он опустил мои руки и, согнув их в локтях, прижал к моему туловищу.
– Носки вперёд, а не как у тебя. Как вообще удерживаешься на ногах, выворачивая ступни подобным образом? И пятки не должны отрываться от земли.
– Какая уродливая поза! – фыркнула я.
– Зато правильная, – он легко шлёпнул меня по спине. – Интересно, сколько так продержишься?
– Интересно, когда начнёшь считать? – парировала я.
Продолжая улыбаться, Вэй расположился на траве напротив меня и лениво протянул:
– Один… два… три…
Считал он неторопливо, а я не разогрелась, и это начало давать о себе знать, когда Вэй досчитал до тридцати. Но сдаваться я не собиралась и, сделав глубокий вдох, переставила руки во вторую позицию – развела в стороны, образуя от локтя до запястья полукруг.
– Опять «балет»? – хихикнул Вэй. – Мне всё любопытнее посмотреть, что ещё ты умеешь, кроме «порхания»!
– Много всего! Не забыл, для чего ты здесь?
– Проследить за выполнением твоего наказания, – самодовольно отозвался он.
– Чтобы считать до ста!
– А… точно. Тридцать один… тридцать два…
– Издеваешься? – возмутилась я. – За время, пока приседал мне на уши, мог бы уже дойти до сорока, не меньше!
– Куда я приседал? – расхохотался Вэй.
– Ну подожди, когда будешь учить меня концепции Дао! – пригрозила я. – Что, говоришь, с тобой будет, если сделаю хотя бы одну ошибку?
– Ничего, что со мной ещё не было, – хрюкнул Вэй. – Ладно, так и быть. Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять…
– Придушу, как только выйду из этой стойки, – зло процедила я.
– В самом деле думаешь испугать меня своими угрозами, цветочная тычинка?
– Ты же когда-нибудь спишь? – сузила я глаза. – Если в одно прекрасное утро не хочешь проснуться побритым налысо, продолжай считать!
Конечно, Вэй зашёлся в новом приступе хохота, а потом продолжил счёт с… тридцати шести. Когда он дошёл до восмидесяти, мои ноги начали ощутимо дрожать, но я только стиснула зубы. Ещё не хватало показать подобную слабость перед Вэем, не сводившим с меня насмешливого взгляда! Досчитав до девяноста, он на секунду замолчал, подмигнул мне и объявил:
– Сто! Поднимайся!
– Уже? – удивилась я.
Выпрямила колени, но, ноги, ставшие будто ватными, снова подогнулись, и я бы, вероятно, упала, не подхвати меня мгновенно подскочивший Вэй.
– Всё из-за того, что ты заставил меня стоять в дурацкой позе дольше положенного! – утвердившись на ногах, я его тут же оттолкнула.
– Я продолжал считать в уме, пока говорил с тобой, – улыбнулся он. – Поэтому досчитал вслух до девяноста. На самом деле это сто. Не думала же, что буду так истязать мою мей мей!
Он явно собирался щёлкнуть меня по носу, но в этот раз я увернулась.
– Впечатляет! – восхитился он.
– Ещё раз сделаешь это… – угрожающе начала я.
– Побреешь меня налысо, пока буду спать?
– И не только! А где проходит тренировка?
Вэй неопределённо качнул подбородком куда-то за пределы дворика и насмешливо уставился на меня.
– Но ты справилась с наказанием слишком быстро. Шифу не поверит, что ты действительно простояла в позе всадника всё время, не прерываясь.
– Поверит, – раздался из-за ближайших деревьев спокойный голос, и Вэй, дёрнувшись, поспешно сложил перед собой кисти рук и согнулся в поклоне чуть не пополам. А я с удивлением воззрилась на неторопливо приближавшегося к нам тьяньши.
– Ты… наблюдал за нами?
– Не всё время, – уклончиво ответил он. – Но достаточно, чтобы увидеть твою выносливость и силу воли. Не всякий вновь принятый ученик смог бы выполнить то, что выполнила ты, и при этом не поддаться на предложение чересчур заботливого старшего брата «смягчить» наказание.
– Ничего он мне не предлагал.
– Если ты не сумела разгадать предложение, не значит, что его не было, – суровый взгляд обратился к потупившемуся Вэю. – Для этого ты просил стать её старшим братом? Чтобы во всём ей потакать? Твоей младшей сестре это не поможет, а навредит.
– Прости, тьяньши, – Вэй поклонился ещё ниже.
Я же смотрела на него приоткрыв рот. Попросил?!
– Отправляйтесь на тренировку, – распорядился тьяньши и поплыл обратно в тень деревьев.
Вэй, мгновенно выпрямившись, поманил меня рукой и шустро зашагал прочь.
– Ты попросил, чтобы тебя назначили моим гэгэ?! – выпалила я, едва мы оказались за пределами дворика. – А мне сказал, тебя заставили!
– Это ты решила, что меня заставили, – невозмутимо отозвался Вэй. – Я ничего подобного не говорил.
– Если и не говорил, то намекал, – хмыкнула я. – Но зачем?
Замедлив шаг, он лукаво покосился на меня.
– Ты забавная. С тобой весело.
– Из-за меня тебя будут наказывать через день – вот веселье!
– Может, поначалу, – беспечно отозвался он. – Уверен, ты быстро освоишься. Да и суровых наказаний не будет – слишком уж они тобой дорожат.
– Почему? – растерялась я. – Из-за того, что я – славянка?
Но Вэй только бросил своё обычное «Догоняй!», понёсся вперёд сломя голову.
Тренировка проходила в лесу – на полянке неподалёку от стен монастыря… и я перестала жалеть, что пропустила начало. Когда мы пришли, адепты самозабвенно ползали на четвереньках, сминая траву и разгоняя муравьёв. Я так и застыла с приоткрытым ртом, а потом растерянно посмотрела на Вэя.
– Это… что?
– Упражнение – «тигр выходит из пещеры», – из-за дерева выступил Фа Хи. – Присоединяйтесь.
Следуя примеру и «инструкциям» Вэя, я опустилась на траву… и присоединилась к уже ползающим. Упражнение предписывало передвигаться на четвереньках вперёд и назад по двенадцать раз в каждом направлении. Борясь с желанием заехать чем-нибудь тяжёлым Вэю, давящемуся рядом от смеха, я прилежно выполнила всё, что требовалось, собралась было подняться, но «братец» дёрнул меня обратно.
– Куда собралась? Следующее упражнение – «изогнувшийся тигр», тоже выполняется на земле.
…а потом былo «тигр бьёт лапами по земле», «тигр качает хвостом», «тигр трёт голову», «тигр боится огня»… и наконец – «тигр прыгающий в горах», когда грязные, как прах, адепты наконец поднялись на ноги и начали, словно бесноватые, прыгать во всех направлениях одновременно. Видела бы меня сейчас наша балетмейстер! Но тут вместо неё был невозмутимый Фа Хи, объявивший пятиминутную передышку, после которой велел всем разбиться на пары и выполнять упражнение «Цао Гоцзю снимает сапоги», а сам направился ко мне.
– Физические нагрузки для тебя привычны. Но манера движений отличается от всего, что я видел до сих пор. Покажи мне, что умеешь.
Я с готовностью отряхнула пыль с колен. Хотя бы временная отсрочка от необходимости снимать чьи-то сапоги! Вариация Эсмеральды, одна из последних разученных мною – пожалуй, то, что нужно. Неплохо бы ещё музыку, но я столько репетировала, что, в принципе, справлюсь и так.
– Обычно танцую это на пуантах и с бубном в руках, – на всякий случай пояснила я Фа Хи и стала в позицию.
После первых же пируэтов все взгляды обратились на меня, несмотря на однозначное указание Фа Хи продолжать разувать Цао Гоцзю. А я представила, что нахожусь сейчас не на поляне со смятой травой, а в нашем зале с зеркальными стенами, и на меня смотрят не местные дикари, никогда не видевшие балета, а наша балетмейстер и девчонки, дожидающиеся очереди отрепетировать свою вариацию. Музыка действительно не понадобилась – я слышала её в собственном сознании, и уже не замечала ни кустов, ни деревьев, ни Фа Хи, ни адептов. Ещё один пируэт и немного акробатики: двойное сальто вперёд, тройное назад, парочка твистов и наконец заключительная стойка на руках, обе ноги в воздуе, одна вытянута параллельно полу, другая согнута в колене. Выдержав паузу, я перетекла из этого положения в стоячее и театрально поклонилась. Большинство адептов смотрело на меня, как я прошлой ночью смотрела на Вэя – слегка приоткрыв рот. Конечно, ловкостью их не удивишь, но движения и правда сильно отличались от тех, к которым они привыкли. Вэй, поймав мой взгляд, по своему обыкновению подмигнул. Но тут прозвучал спокойный голос Фа Хи:
– Возвращайтесь к упражнению. Ты тоже, Юй Лу.
Тренировка возобновилась. И ещё ни одному звонку в школе я не радовалась так, как обрадовалась сейчас гулким ударам барабана, возвестившим её окончание…
После было «омовение», если можно так назвать стряхивание пыли с одежды и ополаскивание рук и лица в озерце неподалёку. А потом – обед. Вэй усомнился, что без его помощи смогу найти мою комнату, где оставила миску, и я, чтобы доказать обратное, отправилась за ней самостоятельно, но всё же заблудилась в лабиринте переходов и попала в комнату далеко не сразу. А дорогу в трапезную вообще нашла только по запаху еды и влетела в зал последней. Почти все уже сидели на местах, только возле «буфета» ещё копошилось несколько адептов, и я поспешила к ним присоединиться. Еда выглядела куда аппетитнее, чем за завтраком. Кроме риса и тушёных овощей – жареная рыба, фрукты и чай. Взявшись за деревянную лопаточку, чтобы положить себе рыбы, я почувствовала лёгкий толчок в бок и с удивлением воззрилась на стоявшего рядом Вэя. Неужели ждал, пока я появлюсь?
– Сядешь со мной, – доверительно шепнул он и, отвечая на мой недоумевающий взгляд, добавил:
– Доем за тебя, если опять оставишь еду в миске.
– Доедать за другими нельзя, – так же шёпотом отозвалась я. – Иначе к тебе перейдут все их болезни и дурные привычки.
И, мысленно покатываясь со смеху из-за его округлившихся глаз, шлёпнула рыбину в миску. Бабушка рассказывала что-то похожее, но я в подобное не верила – просто хотела поддразнить Вэя. И это удалось! Его глаза частично вернулись в орбиты только, когда мы подошли к столу.
– В это верят там, откуда ты… – тихо начал он, но поймав взгляд кого-то за моей спиной, кашлянул и поспешно опустился на одну из подушечек на полу, кивнув мне на подушечку рядом.
Прежде чем последовать приглашению, я обернулась, уже догадываясь, кого увижу. Так и есть – «сверчок», смотревший на нас с явным неодобрением. Очень захотелось выкинуть что-нибудь – позлить мастера, к которому испытывала сильнейшую неприязнь. Но рядом с Пенгфеем стоял Фа Хи, вызвавший моё уважение своим обращением во время беседы… и я молча села на подушечку. Расставив мисочки, пробежала мимолётным взглядом по сотрапезникам. Адепты за этим столом отличались от тех, что сидели рядом со мной за завтраком. Почти все – парни приблизительно возраста Вэя. Прямые осанки, невозмутимые лица, сжатые губы. На меня некоторые поглядывали украдкой, но большинство делали вид, что не замечают. Местная «элита»? Интересно, как они отнеслись к неожиданной причуде приятеля стать «старшим братом» чужеземки с «диковинной» внешностью? Всё-таки досадно, что за обедом здесь нельзя разговаривать. В самом конце стола я заметила девчушку, подошедшую ко мне после урока. Рассеянно ковыряясь в мисочках, она мечтательно таращилась на Вэя. Подтолкнув «братца» локтем, я скосила глаза на его «поклонницу», и он сверкнул ей приветливой улыбкой, от чего та зарделась, как вишня, тут же уставившись в миску. А Вэй, с самодовольным видом подмигнув мне, сложил вместе ладони – время вознести молитву. Я опять забормотала «Отче наш» – не собираюсь молиться местным богам! – и, закончив молитву, принялась за еду. В этот раз порции я брала сама, и еда была вкусной – в моих мисках не осталось ни крошки. Обед уже подходил к концу и мог бы закончиться без инцидентов – если бы не мастер Пенгфей. Очевидно, наша неприязнь была взаимной, но, в отличие от меня, присутствие Фа Хи его не смущало. Поднявшись со своего места, «сверчок» направился ко мне и демонстративно заглянул в мои миски. Стерпеть подобное было выше моих сил и, не успел мастер Пенгфей отвернуться, я подхватила ближайшую ко мне миску и несколько раз не менее демонстративно её лизнула. А потом невозмутимо подсунула ему – под привычное хрюканье Вэя. Лицо мастера застыло, взгляд стал ледяным.
– Будете наказаны. Оба, – ровно произнёс он и поплыл обратно к своему месту.
Я собиралась было подскочить и возмутиться, но Вэй дёрнул меня обратно на подушечку и погрозил пальцем.
– Да что за… – начала я, но он без церемоний зажал мне рот пятернёй и очень красноречиво качнул головой.
Наверное, поэтому хотел, чтобы села рядом – иметь возможность воздействовать на меня физически! Я возмущённо сбросила его ладонь, но повторять попытку подать голос не стала. Брезгливо вытерла рот и, насупившись, отодвинулась. Наши соседи по столу делали вид, что ничего не произошло, только почитательница моего гэгэ не сводила с «кумира» тревожного взгляда. Удар палки о стол возвестил о конце трапезы, и все послушно поднялись со своих подушечек. Тюрьма строгого режима да и только!
– Вэй, Юй Лу, – послышался голос старика-тьяньши.
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, – буркнула я сквозь зубы фразу, которую любили цитировать родители.
– Каким бы ни было наказание, это того стоило! – наклонился ко мне Вэй. – Где тебя воспитывали до сих пор?
– В вольере со сто одним щенком-далматинцем, – огрызнулась я и направилась к «судье» и «присяжным» – тьяньши и застывшим рядом с ним мастерам.
[1]Мей мей (кит.) – младшая сестра.
[2]Цунь – китайский дюйм.
[3]Гэгэ (китайск.) – сташий брат.
* * *
– Всё ещё считаешь, что со мной весело, «гэгэ»? – вытерев лицо рукавом, я крепче сжала растрёпанную метлу на длинной деревянной ручке. Орудовавший такой же метлой Вэй поднял на меня глаза и, по своему обыкновению, подмигнул:
