Текст книги "Прелести вампирской жизни. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Шерстюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 10
В глазах потемнело от дикой боли, но все же, я успела заметить ехидную улыбку вампира, чей меч медленно, словно на испорченной видеопленке, опускался к моей поникшей голове.
Веки закрылись на долю секунды, отчаянно стараясь прояснить картинку и разбудить оглушенный разум.
Вторая сцена мне понравилась больше: сквозь приглушенные звуки битвы раздался хруст треснувших костей вампира, когда сверкнуло знакомое лезвие меча, а голова убийцы котилась по земле, словно футбольный мяч.
И вновь уставшие веки закрылись.
Следующая картинка была особенной и на мгновение заставила подумать, что я уже мертва. Неужели это Рай? Сквозь боль и грохот сражения, тело накрыла волна тепла и благоговения, когда искаженное ужасом, любимое лицо хранителя склонялось над моим ослабевшим телом. Он что-то кричал, пытаясь получить ответ, или, может, разбудить, но мне было все равно. Плевать, даже если это не Рай, плевать, если я в Аду, главное, видеть его глаза, наполненные нежностью, как сейчас.
Изо всех сил, стараясь сосредоточиться и забыть о мучительной боли, прохрипела одними губами, извиняясь за содеянное зверем: "Прости, не хотела тебя ранить".
Ноа что-то кричал в ответ, сжимая мое тело. Боль взорвалась новой волной, когда он резко дернул за плечи. В глазах прояснилось, звуки медленно коснулись моих ушей, и я поняла, что все еще жива.
– Малышка, умоляю, очнись, слышишь?! Ну же, возвращайся! Милая, если ты не придешь в себя, я больше не позволю себя укусить и сексом заниматься будешь тоже сама! – отчаянно кричал Ноа, прибегая к наглому шантажу и заставляя губы дрогнуть в улыбке. Заметив слабую реакцию и вздохнув с облегчением, он хохотнул. – Так и знал, что это сработает.
И не дождавшись ответа, приник в жарком, отчаянно собственническом поцелуе, на миг возвратив нас обоих в те дни, когда мы были вдвоем. Он вернулся за мной… Я больше ни в чем не нуждалась. И все вновь обрело смысл.
Оторвавшись от губ, Ноа, пытался поднять меня, пока дикий взгляд, метался в поисках Катьки. Открывшаяся картина заставила задохнуться, и, превозмогая боль, на нетвердых ногах, потянулась к подруге, пока полностью не повисла в руках хранителя.
– Я не пущу тебя, прости. Он может уничтожить нас, – с диким отчаяньем в голосе прохрипел Ноа, сильнее прижав к себе.
Девушка лежала на земле, в объятьях обезумевшего Дамиля, перевоплотившегося в вихрь песка и земли, отдаленно напоминавшего человеческий силуэт. Все вокруг них взмыло ввысь и перемешалось с грязью, пока Катька захлебывалась собственной кровью. Волк истошно вопил и рычал, а вокруг лежали тела убитых вампиров, некогда окружавших нас, в телах которых торчали острые куски скалы. Он мстил за нее?
Я моргнула, стараясь увидеть все потоки энергии, и ужаснулась. Аура Дамиля рассеялась, не позволяя никому из хранителей подойти ближе и помочь. Как и землю под его ногами, все тело покрыли трещины. Последние капли силы уходили вместе с изливающейся кровью из тела Катьки, а странные, еле заметные нити, соединяющие ее и волка, словно паутиной, медленно рвались одна за другой.
– Успокой его, хотя бы на минуту, я должна помочь Кате.
Превозмогая новую волну боли, потянулась к подруге, не в силах вырваться из стального кольца рук хранителя. Вздохнув и заглянув глубоко в себя, я позволила энергии плыть по телу, к пальцам, направляя ее прямо к Катькиной ауре, сквозь разделяющее нас пространство. Искрящиеся нити вырвались из кончиков пальцев, и словно живые, потекли к разорванной туманной оболочке, нежно соприкасаясь с ней и вплетаясь в рваные края. Сила все бежала, пока кровь медленно останавливала свой бег, рана на шее девушки начала затягиваться, а боль в моем теле угасала.
Я видела, как судорожно дернулось ее обновленное тело, и дрогнули открывшиеся веки, как в радостном лае бросился волк к обожаемой хозяйке, восстанавливая незримую связь, как расступается земля под их телами и с диким ревом песчаный смерч захватывает обоих в цепкие лапы, проваливаясь сквозь землю в буквальном смысле слова.
Ни один из хранителей не проронил ни звука, а молча, словно в трауре опустили головы и склонились на одно колено.
– Что они делают? – Со страхом в голосе, протянула, заглядывая в исказившиеся глаза Ноа и боясь услышать ответ.
– Прощаются… он выбрал вампира… нарушил закон.
Комок в груди все нарастал, будто раздавливая изнутри от переполнявших эмоций. Значит, он все-таки любил ее… вампира, возможно убийцу и кровожадного монстра… и все-таки остался на ее стороне, избрал свой собственный путь. Смог бы так поступить Ноа, не будь я наполовину хранителем?
– Разве закон – не ты? Измени эти глупые правила. Мы все заслуживаем жить.
Усталый взгляд скользнул по поляне, рассматривая последствия битвы. Множество тел, усыпали землю, явив собой ужасающий пейзаж. Вампиры-змееносцы лежали обезглавленные, как большая часть моего маленького войска. Семеро вампиров, вместе с Викингом и Святославом уцелели в этом бою, усталыми глазами, пожирая прибывших хранителей и не веря в собственное спасение. Знакомые до боли лица заставили губы дрогнуть в теплой улыбке, наполнив душу спокойствием. Шамси и Айсу, даже зеленоволосая Эния, были здесь. Они вернулись… верили, что и я смогу возвратиться.
Десятки вопросов кипели в голове, но о большем спросить не успела, ибо мгновение покоя разрушил хохот Рустама.
– А я все ждал, когда же ты появишься, – расплылся в ехидной улыбке вампир, не выходя из-под купола энергии. – Уже было подумал, что джентльмен в тебе издох, раз посылаешь свою девчушку убить меня.
– Жалкая мразь, – рычал Ноа, медленно заводя меня за спину и заслоняя собой. – Как смеешь ты…
– Ну-ну, опять ты переходишь на личности. А я тут, знаешь ли, успел соскучиться. Все ждал, а вас нет и нет. Даже немного заволновался, не случилось ли чего. Но теперь все в сборе, так что, думаю, пора начинать. У меня для вас есть маленький сюрприз, особенно он понравиться тебе, Майя, – хохотал Рустам и, покосившись за спину, щелкнул пальцами.
Секунду спустя по обе стороны вампира, словно из под земли, возникли… что именно это было я не могла понять, пока ужасная мысль не коснулась сознания. Те самые странные ауры, так похожи на вампирскую, но все же разительно отличавшиеся своей тонкостью, принадлежали… смертным, которые теперь могли перемещаться, и которых нам было запрещено убивать.
Но не это заставило ноги подкоситься. Среди них, спокойно взирая на нас, без единой эмоции на лице, стояла моя подруга, Ленка, некогда бывшая обычным человеком.
– Лена… – хрипло выдавила, цепляясь за Ноа, чтобы не упасть, пока сердце глухо падало в пропасть. Как он мог?! Как мог этот грязный убийца запачкать мою маленькую девочку?! С трудом взяв себя в руки, тихо шипела: – Я убью тебя. Поверь, это лишь вопрос времени.
– Хахаха, вижу, ты оценила мои старания, – потешался Рустам, обнимая Ленку за талию. Гортанный рык вырвался из горла, и, стараясь не броситься и не вцепиться в его горло, сильнее сжимала руку Ноа.
– Что за… они все еще… люди? – Ошеломленно шептал хранитель.
– Признаюсь, Рустам, это твое изобретение выше всяческих похвал, – протянула Эния, уставившись на смертных и хмурясь все сильнее. – Но, может, хватит уже экспериментировать, они все же не игрушки.
– Как сказать, дорогуша, как сказать… – скалился вампир, все сильнее довольствуясь происходящим.
– Эмм, так я не понял, если они все еще смертные, их что, нельзя убивать? – Все так же веселясь, бормотал Шамси.
– Более того, мы обязаны их защитить, – тихо шипел Ноа, заставляя понять всю абсурдность ситуации. – Мы призваны сохранить их жизнь, так гласит закон.
– Хех, все веселее и веселее, – обиженно протянул Шамси.
Я смотрела на бездушные взгляды и немые лица стоящих перед нами "кукол", сознаниями которых полностью управлял Рустам, напичкав их ауры ползучими гадами. Стараясь не распаляться, взглянула вниз, наблюдая, как мечутся в клетках заключенные бессмертные существа. Он все еще держал их в плену, видимо уверенный в нашем поражении. Ауры Кая, больше не было видно, зато импульс наткнулся на все тот же прямой взгляд хранителя, направленный прямо на меня. Интересно, знает ли Ноа, что за перевертыш слоняется у него перед носом, и кто именно командует парадом сейчас? Что-то мне подсказывало, что ни хрена он не знает!
– Ну что ж, поиграем? – зарычал Рустам и щелкнул пальцами. – Уничтожьте их.
Спустя долю секунды два десятка хаотично перемещающихся марионеток ринулись на нас, весьма успешно размахивая мечами. А все, что оставалось – стараться уклониться как можно быстрее. Сколько не пробовали Эния и Ноа уцепиться за сознание людей, ничего путного из этого не выходило – слишком быстро они перемещались. Даже Айсу, потоками воды не могла схватить ни одного человека. Шамси же вовсе вот-вот, казалось, выпрыгнет из собственной шкуры, не в силах вообще использовать огненную стихию, и от этого все больше раздражаясь. Уклоняясь от ударов и время от времени бросая взгляды на прячущегося Рустама под энергетическим куполом, все больше понимала сложность создавшейся ситуации. Медленно, но уверенно тела вампиров и хранителей покрывались ранами и ушибами. Долго так продолжаться не могло. Нагнувшись в последнюю секунду и в очередной раз избежав смертельного расставания с собственной головой, бросила не отходящему ни на шаг Ноа:
– Ты не мог бы подстраховать? Хочу кое-что попробовать.
– Не зацепи смертных!
– Знаешь, милый, я начинаю ревновать, – улыбнулась в ответ и остановилась, сосредоточившись.
Вытаскивая из глубин новые потоки энергии, и стараясь сконцентрировать ее в руках, направила поток электричества прямо в созданный щит, покрывающий Рустама, стараясь создать острие, подобно мечу. Из-под земли донеслось дикое рычание, когда искрящаяся молния коснулась щита и мелкие трещины начали покрывать его поверхность, когда мощный невидимый взрыв разрушил защиту вампира. Именно тогда я почувствовала ее взгляд, наполненный ненавистью. Взгляд хранителя, наблюдавшей за происходящим, и столь раздосадованной разрушенными планами.
Именно сейчас я довольно улыбнулась, и, сосредоточившись на Рустаме, бросилась прямо на него, в желании вцепиться в горло и досуха выпить его силу.
– Нет, стой! – Выкрикнул Ноа, где-то позади, но его крики больше не касались моего разума. Я хотела лишь одного – стереть кровожадного убийцу с лица земли. Уклоняясь от ударов, и сдерживая нападение, пробиралась к вампиру, пока дорогу не загородила Ленка, все такими же пустыми глазами уставившись на меня и занося меч. С громким свистом лезвие разрезало воздух в паре сантиметров от моего носа, спустя долю секунды нашей встречи.
– Отлично. Я тоже рада тебя видеть, – бросила в удивлении и подняла меч, блокируя очередной выпад. Стараясь не поранить подругу, и остаться в живых, выписывала немыслимые пируэты, пока смертные медленно добивали оставшихся в живых воинов моей маленькой армии. Краем взгляда я старалась уследить за событиями, разгорающимися на поле боя, пока не наткнулась на Ноа, сражающегося с Рустамом и двумя смертными одновременно. Пока очередной удар не достиг цели, и не сбил хранителя с ног, а из-под земли не вырвался крик ужаса, столь похожий на мой собственный немой вопль безысходности.
Именно в этот момент я, как и Дамиль, сделала выбор и нашла свой собственный путь, не взирая на правила и условности. Я тоже нарушила закон.
Аластар.
В это мгновение нашей встречи, даже сражение не могло омрачить ту радость, что наполнила тело, когда я видел ее живой и возвратившейся из лап зверя. Даже происки Рустама не могли остановить рвущийся из груди крик счастья при виде моей малышки, рьяно сражающейся на поле боя. Я не испытывал страха, ибо впервые понимал, что она не нуждается в защите, лишь в незначительной помощи. Моя маленькая храбрая девочка.
Испытав некогда весь ужас мира, взирая на нее, лежащую на земле в объятиях боли, понял, как сильно она сжимает мое сердце в своих маленьких руках. Понял, что больше никогда не позволю ей уйти, как силен бы ни был зверь, как жесток бы ни был рок. Кроме нее, не существовало больше ничего.
Расправив плечи и увернувшись от очередного нападения человека, наконец, добрался до Рустама.
– Как же чертовски рад видеть тебя здесь, – скалился вампир.
– Поверь, я так же чертовски порадуюсь, когда снесу тебе голову, – шипел в ответ, замахнувшись мечом, но вместо головы лезвие предательски ударилось о меч одного из смертных, возникшего из неоткуда.
– Прости голубчик, не люблю играть по честному, – хохотнул вампир, нападая вместе с двумя марионетками.
Один за другим, они подбирались все ближе, нанося смертельные удары, которые чудом, успевал сдерживать, пока меня не сбили с ног.
Дикий торжествующий взгляд Рустама скользнул по своей добыче и, улыбаясь, он занес меч для последнего решающего удара. В этот момент я посмотрел на Майю, волосы которой взвились, словно змеи с порывом ветра. Она распахнула побелевшие, в слезах, глаза и прошептала одними губами: "Прости меня". Я не сразу понял, что значат эти слова, ошеломленный силой ее чувств. Ведь вампиры плакали лишь несколько раз в сотни лет, испытывая непереносимую боль или радость.
В следующую секунду ее глаза закрылись, а вокруг вместе с Рустамом медленно падали замертво безумные смертные.
Кай.
Прислонившись к твердому камню, вжался в угол, прячась от мелькающих вампиров. Грохот раздался над головой, сообщая о начале поединка. Медленно двигаясь и перемещаясь по пещере, я искал бессмертных, закованных десятилетиями в плену. Там, среди них, была та, из-за которой я стал предателем, та, из-за которой я пошел на все – сделки, ложь, убийства. Лишь она имела значение. Только ради нее я мог бы умереть.
Пробираясь сквозь мокрые лабиринты пещеры, искал вход в подземелье. Вампиры и люди метались в предвкушении битвы, пока я шарил в поисках коллекции Рустама. Но каждый коридор заканчивался тупиком и глухими комнатушками. Пока я наконец не нашел маленькую дверь, у которой с кинжалом караулил один из приближенных Рустама.
Гнев вырвался наружу, заставляя клыки удлиниться, и уподобившись зверю, переместился вампиру за спину. Я никогда не играл честно, да и начинать уже поздно. Лишний шум только помешает. И схватив его голову, рванул, проворачивая так, что пустые округлившиеся глаза уставились в мое обезумевшее лицо. Пошарив в его карманах, нашел ключ и отворил дверь, затаскивая тело вовнутрь и пряча у стены, стараясь не привлечь внимание остальных стражников.
Длинный коридор распростерся перед глазами, по одну сторону которого размещались множество комнат, а стены в них были словно стеклянные, заключая в себе дивные ценности. Будто в музее, выставленные напоказ, чтоб лучше рассмотреть экспонат.
Но не успел и моргнуть, когда на меня бросился вампир, замахиваясь кинжалом. Лезвие полоснуло грудь лишь слегка, но этого оказалось достаточно, чтобы окончательно вывести меня из себя. Схватив его руку, я вывернул ее, обездвижив тело, и вцепившись в шею, впился зубами в мягкую плоть.
Кровь стекала по подбородку, когда отряхнув руки, и отобрав кучу пластиковых карточек, служивших ключами от дверей камер, бросился по коридору искать Лечу.
Множество существ, представших перед моими глазами, ужаснули воображение и привели в шок. Но, не останавливаясь, я бежал, рыская в ее поисках, пока взгляд не упал на последнюю камеру, под восемнадцатым номером. Скорчившись на песке, с потрескавшейся кожей и выцветшими волосами лежала она, моя нимфа. Сердце сжалось от боли, перед глазами потемнело, и, схватив пластиковые карточки, искал ключ с подходящим номером.
Трясущимися руками, вставив карточку в разъем, услышал, как с шумом, отворяется тяжелая дверь. Но я не успел даже подойти к ней. Дикий взгляд метнулся к открытой двери, и, подняв руки, она сделала то, что так давно желала, что так хорошо у нее получалось. Леча призвала воду, которой была наполнена земля и мокрые стены скал. Поток хлынул прямо на нее, отбросив меня в проход коридора и наполняя тело нимфы силой, возвращая былую красоту. Теперь, даже разгневанной, с безумными глазами она выглядела непередаваемо прекрасной.
Сейчас я вспомнил нашу последнюю встречу, как отчаянно я ждал тех минут наедине с ней, как желал быстрее вернуться в ее объятия после долгой разлуки. И то, как жестоко обманула Моргана, проследив за мной и схватив Лечу, сделав обоих рабами, и обрекая на десятилетия мучений в аду. Эта ненависть никогда не утихнет.
Но теперь я возвратил нам свободу. И глядя на изящное тело, укутанное вобравшими воду водорослями, на белую глянцевую кожу, зеленые волосы и изумрудного цвета глаза, понял, как сильно мне ее не хватало.
Ярость в ее глазах не унималась, и, ударив глыбой воды о стены скал, заставила ее дрогнуть и расколоться, образовав ущелье. Сорвавшись с пола, отчаянно бросился за ней, но было слишком поздно.
Я смотрел, как Леча летит вместе с потоком воды в пропасть вод океана, в открытое море. Она падала, когда взгляд был направлен на меня, и мог поклясться, не будь она в воде – увидел бы ее слезы. Вся ненависть мира смотрела в мое лицо. Ее глаза закрылись, и дикая улыбка свободы искривила некогда красивые губы, а полупрозрачное тело растворилось в глыбе падающей воды. Она вернулась в глубины моря, возвратилась туда, откуда пришла, где мне ее уже никогда не достать.
Теперь был лишь один выход – плен, уподобится чудовищу, но поймать и доказать свою любовь. Я прыгнул в пропасть, навстречу судьбе.
Майя.
Говорят, самую сильную боль может причинить лишь тот человек, который заставил испытать безмерное счастье. Именно такую боль я сейчас читала на любимом лице хранителя, искаженном яростью и отчаянием… безграничную и непреодолимую муку. Впервые, и, наверное, в последний раз столь яркое противоречие чувств, вспыхнуло в черных глазах, сменяя любовь и нежность, ужасом и неверием в происходящее. Но лишь неиссякаемая безнадежность и тоска заставляли тускнеть обожаемый взгляд, только печаль медленно вытесняла все прекрасное, чем когда-то я была одарена сполна. Теперь, словно смотрела вглубь его израненной, разорванной души, наблюдая, как часть ее все так же неудержимо стремиться ко мне, и так же неумолимо растворяется в пучине ненависти.
Я смотрела в любимые глаза, ловила каждую черту красивого лица, застывшего в немой скорби и молчаливо молила память запечатлеть каждую клеточку его тела. Чтобы помнить, какую боль ощущаешь, когда предаешь любимого человека.
Поймет ли он отчаяние моих поступков? Простит ли низкое убийство собственного народа, за которое теперь я должна понести наказание? Вынесет ли он мне приговор во всеуслышание?
Один лишь нескончаемый миг, заставил замереть даже ветер, дав возможность сплетаться нашим уставшим взглядам и разрушенным надеждам. Я видела, как горечь предательства борется в душе хранителя с пониманием безысходности поступка полукровки. И лишь надеялась, что хранитель сможет постичь удел влюбленной женщины, не желающей смиряться с гибелью единственно любимого мужчины.
Я могла бы часами кричать о своей невиновности, о том, что слепые глаза не видели иного выхода спасти его. Мне даже не присуще было чувство раскаяния, ибо поступила бы так же и не изменила решения, возвратись время вспять хоть сотню раз. Ничто и никто не помешало бы мне спасти его вновь.
Вот только крики эти не будут услышаны, каковы бы ни были мои побуждения. Теперь я была убийцей и в его глазах. Смотрела, и знала, он понимает меня, и даже надеялась, в глубине души, что в подобной ситуации он спас бы также и свою малышку, не взирая ни на что.
Но предо мной стоял не только любящий мужчина. Мою судьбу теперь решал хранитель, чей народ жестоко уничтожали кровожадные твари. И я была одной из них. Вампиром, питающимся людьми, убивающим ради выживания.
Этот краткий миг старалась запомнить навечно. Ведь я всегда знала, он – король своего народа, а я… я не его королева, и, наверное, никогда не стану ею. Не после сегодняшнего дня.
Не позволяя себе до конца осмыслить случившееся, и возможные последствия собственного поступка, медленно закрыла глаза и разорвала хрупкую связь наших взглядов, полных безнадежности и боли. Он всегда будет моим, а мое сердце давно принадлежит ему. Но сейчас я была убийцей, и не важно, каковы мотивы, любовь ли это, или жажда. Я совершила преступление, и смела только надеяться, что Ноа не станет моим палачом.
Сейчас, открыв болезненные глаза, смотрела сквозь всех и вся, стараясь удержать рухнувший вокруг мир. Старалась вспомнить, о своем народе, главой которого являюсь, вспомнить об обязательствах, которые давала, вступая на трон правителя собственной расы. И прикрыв от боли веки, позволила себе одну единственную слабость – одинокую слезу, упавшую с лица. Это был мой последний подарок хранителю – моя просьба о прощении. Ибо сегодня был последний день Майи-полукровки, Майи-хранителя. Она должна навеки умереть. Вместе с уничтоженными ею людьми.
Я открыла побелевшие глаза вампирши, Главы Клава Вампиров, и, устремив чувства в глубь собственной души, вновь заставляла себя жить. Без него, без собственного сердца, и лишь слепо верила, что подобно Дамилю, он выберет меня, возвратиться и больше никогда не оставит стоять вот так, как сейчас, в сомнениях ожидая вердикта. Я молила о прощении.
Елена.
Несколькими днями ранее…
Поправляя наспех наброшенную кофточку, и стараясь удержать учебники, искала глазами двери аудитории, мысленно коря себя за вчерашний вечер, перебор с танцами и коктейлями, не выспавшуюся, гудевшую голову и урчащий от голода желудок. А ведь кое у кого сегодня намечалась лекция по социологии!
Последний звонок прозвенел, и с ужасом в дверь уставшего сознания постучалась гадкая мысль: "Ты опоздала, дорогуша". И где-то на задворках рассудка слышалось злобное хихиканье.
Стараясь не обратить на себя внимание, тихо пробиралась в аудиторию, все еще надеясь отделаться легким испугом. Но, как всегда, не тут-то было.
– О, наконец-то наша принцесса соизволила почтить своим изысканным присутствием столь обычное общество, – противным голоском протянул Никита, один из бывших парней, с которым я имела неосторожность связаться, обозвав к тому же слишком обычным, чтоб терять на него время. Теперь он мстил, называя принцессой, и всячески старался уколоть. Представляю, как сильно ему хотелось меня раздавить. Ха, в очередь, милый, в очередь!
– Доброе утро девушка, как спалось? – Прогремел слащавый голос преподавателя курса социологии, Павла Кирилловича, редкостного говнюка и любителя внеурочных занятий с хорошенькими студентками.
– Спасибо, не плохо. Извините за опоздание, – опустив виновато голову, бормотала под нос, стараясь потеснее запахнуть кофточку и не привлекать внимание похотливого Павлика к своей скромной персоне. Но сегодня был явно не мой день.
– Ну что ж, присаживайтесь, милочка. Поговорим о вашем халатном отношении после уроков вместе с конспектом лекций, – бормотал довольный профессор, сверкая поросячьими глазками, на умиление хихикающего Никиты, добившегося возмездия.
– Ну, ты и попала, – тихо бросила на ухо соседка по парте, Нина, озадаченно уставившись на улыбающегося преподавателя, который вернулся к изъяснению нового материала.
– И тебе доброе утро.
Наблюдая за россказнями грязного старикашки и вспоминая все слухи, гулявшие в университете о его сложных пересдачах, я мысленно огромной кувалдой забивала в пол Никитку. Пора разрушить его обезьяньи радости, теперь уж точно всем расскажу, какой маленький и кривой у него…
– На, переписывай быстрее, может еще обойдется, – оборвала мои мысли Нина, подсовывая свои конспекты и не обращая внимания на мимолетные вспышки раздражения. Привыкла наверное. Она, к сожалению, тоже была жуткой зубрилкой и любительницей танцев, в чем мы сразу же нашли общий язык.
– Спасибо, – тихо шепнула в ответ, сосредоточившись на расшифровке ее каракулей, и не понимая, почему с таким ужасным почерком Нинка не стала поступать в медицинский.
Бросая косые взгляды ненависти на парня, и стараясь слушать профессора, в очередной раз взглянула на экран телефона. Уже несколько недель от этой засранки не было ни слуху, ни духу, сколько б не трезвонила. А привязывалась к людям я очень быстро, так что сейчас ужасно скучала и сердилась за столь наглый игнор. Но, ничего, возмездие еще нагрянет, уж об этом я точно позабочусь!
Спасительный звонок, однако, на этот раз был не таким уж долгожданным, так как каждая минута приближала к свиданию со злобным старикашкой. От нахлынувших картинок воспаленного воображения хотелось закричать на всех и вся. В этот миг, вспомнила Майку, которая однажды сказала: «Милая, если хочешь поорать на весь мир – возьми глобус и отведи душу».
– Может сказать, что ты заболела? – наивно хлопая глазами, сочувственно улыбалась соседка по парте.
– Тогда уж лучше скажи, что я умерла, – буркнула от досады, Нинке.
– Наверное, это уже слишком. Знаешь, может, мы тебя замаскируем под гадкое чучело, и ты его не прельстишь? У меня друг есть в театральном… – бормотала под нос, собирая учебники.
– Думаешь, поможет? – протянула, забрасывая сумку на плечо и искоса ловя похотливые взгляды насмехающегося Никитки.
– Вряд ли, он на тебя уже давно пялится, попеременно сверкая то своей искусственной лыбой за 10 штук, то гладкой лысиной… – вздохнула подруга, направляясь на следующий урок, и заставляя меня передернуться то ли от смеха, то ли в отвращении. – Кстати, прикольная футболка!
– Спасибо, целый час проторчала, – расплылась в улыбке, красуясь, и оттягивая ткань на груди с надписью: "Только вампир сможет любить тебя вечность". Я обожала вот такие футболки, а еще больше нравилось рисовать их самой.
С недавних пор это занятие стало моим маленьким хобби, с помощью которого, старалась внести в рутину повседневности хоть немного лоска.
Еще давно, перед поступлением, гуляя по улицам города, я встретила девушку необыкновенной внешности в чудном наряде, подчеркивающим ее немного сумасшедшую на первый взгляд индивидуальность. Она шла, словно не замечая никого и ничего вокруг, но в то же время, словно светилась. Я не могла оторвать взгляда от необычного и безупречного лица, которое было так непохоже на остальных. Девушка словно порхала, напевая какую-то песню, вторя звукам наушников, изредка склоняя голову с ярко синими, торчащими во все стороны волосами. Короткая черная юбка развевалась легким ветерком, а тонкие шпильки синих сапог выстукивали привычный ритм (и это в жару в июнь месяц), пока она резко не повернулась. В этот миг наши взгляды встретились, и ее голубые глаза сузились, уставившись на меня, словно очнувшись. Она застыла, нахмурившись, и странно улыбнулась одними лишь губами, за миг до того, как исчезнуть за поворотом.
На ее белой футболке красовалась надпись: "Я не курю! Денег нет, телефона тоже!", а на спине продолжение: "Сам дурак!"
Еще долго улыбка не сползала с моего лица. Именно тогда я решила последовать примеру этой странной, но очень красивой особы, столь поразившей меня своей экстравагантностью.
Уже на выходе из аудитории меня догнал довольный гогот Никиты:
– Ну что, ПрЫнцесса, удачи на отработке!
В этот момент я в очередной раз начала себя корить за длинный язык. Вот надо было его оскорблять тогда? А ведь могла бы сегодня со спокойной душой плестись после занятий домой. Говорят же, сделал дело – прикрой ветками! Так нет ведь, приспичило покривляться!
– Вот же гад! – Бросила Нинка, постукивая каблуками по деревянному полу коридора. – Убить его мало! И ведь типичный представитель нашего поколения – наглый, самоуверенный самец! И где только подевались галантные джентльмены 18-го века?
– В 18-м веке остались, – хохотнула восторженной тираде Нинке, все еще мечтающей о принце в белом Мерседесе. – Перевелись нынче джентльмены, как, впрочем, и леди.
– Ну а я все равно уверенна, что где-то бродит и моя половинка, – страдальчески вздохнула подруга.
– Ага, идеальный принц, – не удержавшись, буркнула девушке, переступая порог новой аудитории.
– Да! Он красив, умен, с хорошим чувством юмора, не пьет, не курит, не изменяет…
– И не существует, – оборвала девушку, уже серьезно уставившись в мечтательные карие глазки. – Завязывай-ка ты, дорогуша, с этими романами и возвращайся на землю, а то так и останешься бездетной!
– Да иди ты, – обиделась Нинка, уронив свое мягкое место на стул и вытащив гору учебников, под которыми скромно прятался дамский романчик.
Водрузив сумку с учебниками на плече и тяжело вздохнув, отправила себя к профессору, словно ягненка на заклание. Ну, правда, что он съест меня?!
Постучав в дверь кабинета, и не дождавшись разрешения, повернула ручку. Со скрипом дверь отворилась и, вздохнув, настороженно шагнула в помещение.
– Павел Кириллович, я принесла конспекты, как и договарива… – тело замерло, глаза округлились в ужасе, когда передо мной предстала живописная картина голливудского ужастика. Посреди комнаты, в луже крови и с разорванным горлом лежал профессор. А, вальяжно облокотившись о стол, прекраснейшей внешности мужчина, довольно улыбался, скрестив руки на груди и сверкая черными глазами.
– Ты опоздала, – хриплым голосом обратился ко мне убийца, облизывая… окровавленные губы? В следующую секунду не успев сообразить, мое тело уже двигалось к выходу, а ноги буквально вылетели из кабинета. Все-таки чувство самосохранения – великая вещь! Но далеко я убежать не успела – всего-то шага на четыре.
– Какие же вы, люди, предсказуемые, – устало шепнул мне на ухо мужчина, обхватив за шею и лишив возможности двигаться. – Все бегите куда-то и бегите… Кстати, красивое, знаешь ли, у тебя имя, Елена… будешь со мной дружить, а Леночка?
Кивнув, на сколько позволяла железная хватка убийцы, и, стараясь отстрочить собственную кончину, перестала сопротивляться, заткнув рот.
– Вот и молодчинка. А теперь закрой глазки, солнышко, – бархатным голосом шептал на ухо похититель, заставляя подчиниться. – Хорошая девочка, и чтоб ни звуку!
Далее все происходило во сне. Именно во сне, потому, что подобное наяву быть просто не может. Открыв глаза, словно мешок, я падала на землю в каком-то странном помещении, походившем на подземелье. Обо мне даже соизволили на некоторое время забыть, дав возможность наблюдать сцену брани и пререкания двух необыкновенно красивых созданий.
– …мне плевать, поняла?! Я дал тебе время! Либо ты обратишь их, либо я уничтожу твою дочь! – неистово кричал мой похититель, заставляя в страхе свернуться клубочном в углу.
– Я уже говорила, моя магия направлена лишь на чувства и эмоции! У меня нет такой силы! Я не чернокнижница! Хочешь кого-то приворожить, влюбить в себя – пожалуйста, но не больше! – взвизгнула женщина, махая в отчаянии руками.
