Текст книги "История Древнего мира, том 2"

Автор книги: Ирина Свенцицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 46 страниц)

Во введенной табели о рангах критерием знатности стали богатство и личные заслуги перед императором. Более ста тысяч аристократических семей прежних царств переселили в новую столицу империи Сяньян под наблюдение соглядатаев. Многие из тех, кто открыто выражал недовольство новым порядком, были преданы казни, а их родственники обращены в рабство. Были разрушены все укрепления внутри Китая, изъято оружие у частных лиц: будучи, как правило, бронзовым, оно было перелито на колокола.

Железное оружие, очевидно, было привилегией царских воинов; введенная в Цинь монополия на железо гарантировала сохранение его в руках государства.

Развернулись работы для создания новых и реставрации старых ирригационных сооружений: жизненно важное значение орошения для основных сельскохозяйственных районов империи стало несомненным.

Было предпринято также широкое дорожное строительство (путем принудительных повинностей и использования рабского труда); сооружались трехколейные дороги и транспортные каналы.

Подверглись унификации меры веса, длины, емкости, стандартизировались даже оси телег, чтобы они соответствовали установленной ширине дорог. Денежной реформой повсюду была введена единообразная медная монета. Кроме нее в уплату разрешалось принимать лишь золотые слитки, хождение ценностей нестандартной стоимости запрещалось. Унифицирована и несколько упрощена была письменность, введена единообразная система канцелярского письма. Циньская форма иероглифики легла в основу современной китайской письменности.

По всей империи сооружались храмы и дворцы Цинь Ши-хуанди. Колоссальный размах приняло строительство и благоустройство столицы империи. Главный столичный дворец с заповедным парком слыл настоящим чудом света; на его постройке трудилось, по преданию, 700 тыс. рабов.

В империи господствовала военно-бюрократическая знать, преимущественно из числа новых богачей – крупных предпринимателей и торговцев.

Была легализована покупка должностей и рангов знатности. Естественно, что подавляемая аристократия была недовольна новыми порядками. Идеологами аристократической оппозиции стали конфуцианцы.

Выступая за патриархальное господство знати, покоящееся на обычном неписаном праве, они были рьяными противниками писаного закона – главного постулата политической доктрины Цинь Ши-хуанди. Положив писаный закон в основу управления, император стремился утвердить в стране его авторитет, воплощением которого выступал он сам.

Преданный императору сановник Ли Сы обвинил в государственной измене всех, кто «рассуждал о древности, чтобы порочить современность». Воспользовавшись примером Шан Яна, Цинь Ши-хуанди приказал «изъять Песни и Предания, изречения всех учителей», т.е. повелел под страхом казни сжечь все частные бамбуковые книги, кроме трактатов по агрономии, математике и другим практическим знаниям (включая гадание). Был издан указ, запрещающий критику правительства. Сотни противников режима, в их числе много конфуцианцев, были зарыты живыми в землю, другие обращены в рабство и направлены на стройку Великой стены. Позднее при малейшем возмущении поголовно вырезалось все окрестное население. Стремясь подавить идеологическое сопротивление, Цинь Ши-хуанди запретил частное обучение, введя только государственные школы.

Налоги в империи стремительно росли, повинности приняли чудовищные размеры: по некоторым данным, они увеличились в 20– 30 раз. Обнищание земледельцев было неслыханным. Новая знать беззастенчиво обогащалась. Грандиозные мероприятия Цинь Ши-хуанди, направленные на коренное переустройство общественной и политической жизни страны, привели к ускорению подспудно протекавших социально-экономических процессов, обусловленных развитием частнособственнических и рабовладельческих отношений. В более поздних источниках резкая имущественная дифференциация в общине, вызванная реформами династии Цинь, расценивалась как катастрофическое нарушение хозяйственного равновесия. Однако сам Цинь Ши-хуанди неоднократно заявлял (об этом сви детельствуют хвалебные надписи на каменных стелах того времени) о своем покровительстве земледелию. Он полагал, что стимулировал процветание сельского хозяйства, узаконив куплю-продажу земли.

В первые годы его правления не взимался поземельный налог с новины – земель, вводимых в севооборот. В указе о подушной подати подчеркивалось, что она взимается с каждого налогоплательщика вне зависимости от наличия и количества земли. Эта подать разоряла неимущие семьи в общине, «бедняки,– как говорится в одном источнике,– старались избежать уплаты налога и убегали». Их поля оказывались присоединенными к угодьям общинной верхушки– «богачей из народа» (хаоцзе, хаомин). Таким образом, на одном полюсе оказывались зажиточные земельные собственники, а на другом – лишившиеся полей и домов бедные семьи общинников, стоявшие на грани потери гражданской свободы.

Облагая «черноголовый» народ подушной податью вне зависимости от владения землей, Цинь Ши-хуанди, видимо пытался противопоставить прежним общинно-государственным нормам гражданской правоспособности (когда гражданином считался обладающий наделом общинник) принципиально иные. Недаром в надписях на стелах он подчеркивал, что установил четкую грань между высшими и низшими, почитаемыми и ничтожными, свободными и рабами.

Но грань между свободным, и рабом при Цинь Ши-хуанди оказалась легкопреодолимой путем порабощения свободных – с помощью его же установлений. Резкое увеличение числа рабов в империи – факт неоспоримый. Оно происходило и за счет расширения источников государственного рабства: в рабов обращали военнопленных и осужденных. Данное обстоятельство наряду с фактом массового обнищания земледельческого населения при Цинь относится древними авторами к числу причин быстрого падения этой династии. Люди, разоренные налогами и повинностями и порабощенные государством, были тем горючим материалом, который создавал постоянную угрозу правящей династии. Народные выступления периодически вспыхивали еще при Цинь Ши-хуанди, но подавлялись жестокими репрессиями.

Однако и более зажиточное население проявляло недовольство. В 216 г. до н.э. Цинь Ши-хуанди повелел всем гражданам империи самим доложить о наличии у них пахотных земель и ввел поземельный налог, который вскоре достиг 2/3 дохода земледельцев. Эта мера не могла не настроить против императора как малоимущие, так и зажиточные семьи, не вызвать их сопротивление действиям циньских чиновников (которое отмечалось и раньше). Особенно активны были в этом отношении представители аристократии побежденных царств.

Вот почему введение Цинь Ши-хуанди новых принципов государственного управления, ликвидация им институтов потомственной титулованной знати и наследственных земельных пожалований – краеугольных камней государственного устройства всей предшествующей истории Китая – выставляются подавляющим большинством древних авторов чуть ли не основной причиной крушения империи Цинь.

Представители аристократии неоднократно предпринимали покушения на Цинь Ши-хуанди и тайно готовили вооруженное сопротивление царствующей династии, опираясь на традиционную свою связь с местными общинами. Видя в лице аристократических родов прежних царств, лишенных им всех их привилегий, смертельную для себя угрозу, Цинь Ши-хуанди был к ним непримирим. Трудно сказать, какими средствами кроме террора рассчитывал он сломить сопротивление аристократии. Непримиримость и прямолинейность политического курса Цинь Ши-хуанди почти беспримерны; они были и залогом его феноменальных успехов (ибо за время своего короткого правления он сумел заложить основу имперской государственности и социально-экономической системы «страны Хань» на четыре века вперед), и возможной причиной быстрого крушения его династии. Цинь Ши-хуанди, видимо, недооценивал мощь низверженных им аристократических родов и не предвидел столь резкого и быстрого ухудшения положения трудового населения империи, на плечи которого ложились налоги и повинности. А между тем эти поборы становятся поистине нестерпимыми, особенно после предпринятых императором колоссальных затрат на сооружение сотен дворцов, храмов и собственного огромного подземного мавзолея. Источники сообщают, что после неоднократных покушений на его жизнь Цинь Ши-хуанди, страдая манией преследования, построил 37 сообщающихся дворцов, с тем чтобы никто не знал, где именно проводит император данную ночь. И все-таки Цинь Ши-хуанди умер, не дождавшись окончания строительства мавзолея: скоропостижно, от переутомления, в возрасте 48 лет(В 1974 г. китайскими археологами был найден склеп, являвшийся частью гробницы Цинь Ши-хуанди, содержавший глиняные фигуры воинов (конных и пеших) с полным вооружением. Эта шеститысячная «армия» должна была «охранять» гробницу императора.). Это произошло в 210 г. до н. э., всего через десять лет после его восшествия на императорский престол, когда многие из его мероприятий ещё не успели утвердиться.

Положение после смерти императора осложнялось тем, что не была ещё преодолена та хозяйственная неустроенность, которая явилась результатом многолетних войн Цинь Ши-хуанди за создание единой империи. Несмотря на решительные меры, неустойчивым продолжало оставаться внутриполитическое положение в стране, давали себя знать следы былой политической раздробленности. Неблагополучной была и обстановка при дворе. Придворные интриги при малолетнем наследнике престола сразу поставили государство Цинь Ши-хуанди перед реальной угрозой политического переворота. Вопреки собственным мерам, направленным на создание в стране «гражданского равенства», император окружил себя гвардией из циньцев; они же составляли его ближайшее окружение, в частности инспекторат, надзирающий над гражданскими и военными властями. Это способствовало разжиганию этнической розни. После смерти Цинь Ши-хуанди антициньские мятежи и восстания вспыхнули сразу и почти повсеместно.

В 209 г. до н.э. на востоке страны (в Аньхое) началось мощное восстание, возглавляемое двумя разорившимися земледельцами. Одним из них был порабощенный бедняк Чэн Шэн. Группу вели на север для отбывания повинностей – партия запаздывала, а это по циньским законам каралось смертью. Депортируемые убили начальника партии и подняли восстание. Хотя первые вожди повстанцев скоро погибли, но в ближайшие два года волнениями оказалась охваченной вся империя, и в 207 г. повстанцы заняли Сяньян. Теперь восставшие объединяли не только порабощенные массы, бедняков из общинных крестьян – к ним добавились представители господствующего класса, в основном из знатных родов прежних царств, желавшие «вовремя» свергнуть ненавистную династию Цинь, чтобы остановить ширившееся народное возмущение. Началась гражданская война.

Наиболее популярным вождем оказался Лю Ван, бывший староста небольшой деревни, вышедший из среды рядовых общинников. Всюду, где проходили его отряды, отменялись циньские законы, освобождались государственные рабы – и в то же время Лю Бан выражал подчеркнутое уважение к представителям традиционной аристократии.

Он запрещал своим солдатам грабить местное население, чем обеспечил себе доброжелательство и поддержку широких народных масс. В конце 207 г. до н.э. циньский император (сын Цинь Ши-хуанди) сдался ему в плен. После этого главным соперником Лю Вана стал аристократ Сян Юй из знатного рода потомственных полководцев царства Чу. Война Сян Юя и Лю Бана была одной из самых кровопролитных в истории древнего Китая. Тактика обоих была различна: Лю Бан делал ставку на поддержку народа, Сян Юй понимал свою задачу как чисто военную операцию. Используя противоречия среди военачальников Сян Юя, Лю Бан сумел привлечь их на свою сторону, одержал победу над противником и в 202 г. объявил себя императором нового государства и династии – Хань. «С тех пор как живет наш народ, Небо никогда столь стремительно не давало полномочий (на власть)» – так столетие спустя оценивали летописцы поразившее их воображение вступление на престол безродного деревенского мужика Лю Бана.

Империя старшей династии Хань (II в. до н.э. – начало I в. н.э.).

Политическое объединение страны при Цинь Ши хуаиди, узаконение в масштабах империи частной собственности на землю, последовательное территориально-административное деление, разграничение населения по имущественному признаку, проведение мероприятий, способствующих развитию торговли и денежного обращения, открывали возможности для развития производительных сил и утверждения социально-экономической системы империи.

Однако положительный результат мероприятий Циньской империи сказался ие сразу. Напротив, после свержения династии Цинь положение в стране оказалось отчаянным.

«Когда (династия) Ханъ пришла к власти, ей от Цинь досталось сплошное разрушение,– пишет древнекитайский историк Сыма Цянь,– взрослые мужчины находились в войсках, старики подвозили провиант. Заниматься чем-либо было чрезвычайно трудно. Хозяйство пришло в упадок. (Даже) для выезда Сына Неба нельзя было найти четверки лошадей одной масти. Военачальники и высокие сановники ездили в повозках, запряженных волами, простой народ не имел ничего...» Другой источник добавляет, что в столичной области «люди ели человеческое мясо, более половины населения вымерло». По подсчету Сыма Цяня, людей осталось «в огромных городах... известнейших столицах... из десяти лишь два или три». Старый государственный аппарат был уничтожен, новый не создан.

Лю Бан распустил частные армии, всем было предложено вернуться по домам. Приступили к ремонту ирригационных сооружений. Заповедные леса, парки и водоемы, бывшие во владепии дома Цинь, были розданы народу. Необходимо было восстановить порядок в громадной империи, и сдержать свои обещания, данные в период восстаний, прежде всего общинам, Лю Бан не мог.

Например, в свое время по договору с сельскими и городскими самоуправляющимися общинами он отменил карательные законы Цинь, оставив казнь только за убийство, а за членовредительство и грабеж вернув к действию закон талиона (согласно нормам обычного права). Но затем были введены более суровые законы – «Законоположение в десяти статьях». Однако на целые роды наказание все-таки не распространялось. Земельный налог повсюду был снижен до 1/15 урожая, но зато восстановлен циньский подушный налог с населения в возрасте с 15 до 56 лет. Закон о свободной продаже земли остался в силе, и обогащение землевладельцев продолжалось; ближайшие соратники Лю Бана создали себе огромные земельные владения. Общинная верхушка от них не отставала. «Сельские богачи захватывали поля»,– с осуждением пишет Сыма Цянь.

С превращением Лю Бана из вождя угнетенных масс в императора менялись цели и задачи его политики. Выступая сначала как защитник интересов порабощенного и обездоленного люда, Лю Бан освобождал государственных рабов и объявлял об отмене всех циньских налогов и повинностей. Но постепенно, по мере восхождения на верпшну власти, он изменял своим обещаниям. Перед началом войны с Сян Юем Лю Бан ещё в качестве правителя – вана вынужден был на захваченной им территории ввести налогообложение общинного населения. Он не остановился тогда даже перед проведением единственной в своем роде меры, к которой не прибегали прежние государственные деятели, официально разрешив продажу свободных в рабство частным лицам и узаконив таким образом частное рабовладение. Закон о продаже людей был обусловлен развитием частнособственнических и рабовладельческих отношений, но решение Лю Бана весьма показательно также для определения его классовой позиции и принципиально повой политики императорской власти по отношению к частному рабству.

Лю Бан в основном сохранил циньское административное деление и принялся за восстановление системы централизованного бюрократического управления, внося в нее исправления. Во время антициньского движения и гражданской войны органы общинного самоуправления показали себя единственной реальной властью, Лю Бан не раз с успехом использовал их для осуществления своих мероприятий. По воцарении он возвратил часть былого значения институту общинных старейшин – сань-лао. При каждом начальнике сяня был утвержден один выборный от саньлао, на которого возлагались полицейские и фискальные функции. Сам же он освобождался от налогов и повинностей и получал мясное и винное довольствие от государства. Стремясь таким путем объединить общегосударственную администрацию с формами традиционного общинного самоуправления, Лю Бан пытался подчинить себе общину, превратить саньлао в низшее звено имперской администрации.

Торговцы и ростовщики, занимавшие привилегированное положение при Цинях, были подвергнуты различным ограничениям, купцы обложены повышенным налогом. Дело было ещё и в том, что крупнейшие торговые семьи, о которых источники сообщают, что они «богатством сравнялись с вапами», рассматривались теперь Лю Баном как опасный конкурент государства по использованию богатств и распределению доходов страпы.

В обстановке роста товарности хозяйства земледелие не давало таких прибылей и доходов, как торговля, ростовщичество, спекуляции и т.п., для государства же именно оно представляло особую важность. Общественное мнение также испокон веков считало владение землей непременным условием престижа и почета. Земледелие было провозглашено основой хозяйства и самым уважаемым занятием населения. Главам семей общинников Лю Бан присвоил низший из 18 сословных рангов полноправного гражданства, дающий право на смягчение наказания (и в том числе, видимо, на освобождение от каторжного рабства). Лю Бан и его ближайшие преемники опирались на землевладельцев.

В период борьбы против династии Цинь вожди повстанцев стихийно присваивали себе прежние высшие титулы знатности (отмененные Цинь Ши-хуанди). В 207 г., после сдачи циньской столицы и ликвидации династии Цинь, наступил момент равновесия сил повстанческих армий, когда их вожди провозгласили Сян Юя верховным правителем-гегемоном (ба-ваном) Поднебесной. Тогда же Сян Юй разделил всю страну на 19 наделов между сильнейшими военачальниками, провозгласив всех их ванами. Лю Бан был утвержден ваном Хань (захваченной им, а потом пожалованной ему территории): отсюда и пошло название основанной им династии.

Расстановка сил во внутренней борьбе не давала возможности Лю Бану, придя к власти, отстранить прежнюю потомственную аристократию – активную участницу антиципьского движения, и потому он вынужден был частично возродить и прежние принципы распределения доходов верхушкой господствующего класса. В угоду ей Лю Бан восстановил высшие чжоуские титулы – ван и хоу. Носителям таких титулов (присваиваемых теперь за личные заслуги) были переданы в наследственное пользование земли, точнее, наследственное право на присвоение определенной доли государственных налогов и повинностей с этих земель. Поэтому в актах пожалований указывалось не количество земли, а число податных единиц – семей или «очагов». В административном отношении эти жалованные территории входили в состав государственных округов на общем основании. Лишь крупнейшие из них (прежде всего «ванства» членов императорской семьи) представляли собой отдельные административные единицы, где ваны назначали собственную администрацию.

Выданная в наделы знати земля считалась собственностью императора, он мог отобрать ее или переместить владельца в другое место. Хотя официально ванства были подконтрольны центральному управлению, ваны вскоре стали вести себя в своих обширных владениях весьма самостоятельно и неоднократно поднимали мятежи.

Выделение ванских наделов было для Лю Бана вынужденной мерой, и, сознавая всю опасность её для молодого государства, Лю Бан постепенно уничтожил всех ванов из числа былых соратников, за исключением близких родичей из своего клана Лю и клана своей жены, императрицы Люй.

Многие годы после смерти Лю Бана прошли под знаком борьбы императоров против мятежных ванов из числа собственных родичей. Ваны отливали свою монету, заключили союз с сюнну, вторгшимися в 177 г. до н.э. за излучину р. Хуанхэ, вступали в заговоры с южными и юго-западными юэскими государствами Миньюэ и Наньюэ, добились даже казни одного из самых верных сторонников империи, требовавшего расчленения их владений. В 154 г. мятеж семи крупнейших ванов едва не прекратил правление династии. Окончательно сила ванов была сломлена при императоре У-ди (140– 87 гг. до н.э.).

Если социально-политический строй империи диктовал борьбу с новой крупной поместной наследственной аристократией, то он же делал нетерпимым ущемление интересов торговой верхушки – «нетитулованной знати», как ее неизменно величают источники. Сразу после смерти Лю Бана были отменены унизительные запреты, направленные против «нетитулованной знати». Однако чиновничья карьера не разрешалась торговцам и их потомкам довольно долго. В официальных докладах трону торговля и ремесло продолжали именоваться «второстепенными занятиями», их противопоставляли основному и самому почетному труду населения – земледелию и шелководству. Однако все настойчивее звучали иные голоса: «От пахаря народ зависит в пище, но разве не ремесленник ему все вещи создает и не кузнец ли их распространяет? Уместно ли властям сюда вмешиваться с указами, ограничением иль поучением? Известно, что природа вмешательства не терпит, вмешательства также не терпит богатства и бедности путь». В этих противоположных сентенциях отразилось наличие в империи двух различных экономических тенденций, вместе с тем в них нашла продолжение борьба двух идейно-политических направлений – конфуцианства и даосизма.

Мероприятия правительства по нормализации хозяйственной деятельности, поощрение общинного производства, снижение гнета налогов и повинностей и, конечно, прекращение внутренних и внешних войн способствовали налаживанию народного хозяйства. Ко времени У-ди источники единодушно отмечают расцвет экономики страны, рост общественного благосостояния и увеличение народонаселения империи, которое по сравнению с началом династии Хань значительно возросло – по сведениям нарративных памятников, будто бы в 3—4 раза (по-видимому, эти данные отражают не столько физический прирост населения, сколько упорядочение учета).

При императоре У-ди были значительно улучшены и расширены ирригационные системы, что увеличило площадь орошаемых земель.

Особое внимание уделялось столичному и примыкающим к нему районам. Одновременно были проведены грандиозные работы по возведению дамб при выходе Хуанхэ на Великую равнину, чтобы обезопасить массив плодородных полей от периодических губительных наводнений.

Это было время хозяйственных нововведений: был изобретен плуг с воронкой для сеяния (сходный с древним шумерским), двухлемешный плуг, стала применяться новая система «переменных полей» (особая разновидность двупольной системы, сочетавшаяся с тщательной ручной обработкой «грядок» на зерновых полях).

Однако агротехнические новшества вводились преимущественно на государственных землях гун тянь, а за их пределами – только в хозяйствах крупных землевладельцев. Что касается рядовых общинников, то даже простые чугунные сошники имелись не у всех. К тому же развитие отдельных районов Китая было далеко не одинаковым: лишь 10% земли интенсивно возделывалось, а территории, заселенные племенами, в частности, на юге и юго-востоке были ещё вообще незнакомы с плугом.

Развитие производительных сил особенно бурно происходило в ремесленной промышленности, где наметилось укрупнение производства, основанного на рабском труде: частные предприниматели использовали в своих рудниках и мастерских (литейных, ткацких и т.п.) до тысячи работников. После введения при У-ди государственных монополий на соль, железо, вино и отливку монеты возникли крупные государственные ремесленные и промысловые предприятия. Возросло число городов с населением до 50 тыс. жителей.

Продолжала развиваться торговля, в том числе за рубежами империи. После открытия Великого шелкового пути внешняя торговля империи приобрела очень большое значение.

До У-ди монеты отливало не только государство, но и частные лица. Ликвидация Лю Ваном циньской денежной монополии свидетельствовала об усилении натурализации хозяйства страны, уровень товарности которого вообще не следует переоценивать. Несмотря на несомненное развитие товарно-денежных отношений в Цинь-Ханьской империи, на всем протяжении её существования жалованье чиновникам исчислялось зерном, и именно зерно всегда рассматривалось государством как всеобщий меновой эквивалент. Однако и денежное обращение получило большое распространение. Богатство часто оценивалось в монетных единицах – золотых цзинях (цзинь – 244 г.) Имущество человека средней состоятельности оценивалось в 10 цзиней(Состояние в 10 цзиней золота примерно соответствовало состоянию в 1—2 таланта в Средиземноморье.), богача – в сотни тысяч. Ростовщичество приняло такой размах, что отдельные богачи предоставляли займы государству. С 123 г. до н. э.

было объявлено о свободной купле-продаже должностей; покупать их было разрешено и купцам.

У-ди ввел новые чрезвычайно суровые законы. Опять начали порабощать семьи казненных; государственное рабство вновь стало потомственным; роль рабского клейма выполняла зеленая татуировка вокруг глаз. Большое значение приобрело и частное рабство, работорговля достигла небывалого размаха.

Государство использовало рабов в сельском хозяйстве, на строительство, на тяжелых работах в ремесле, в рудниках, на других промыслах. Рабами, как товаром, можно было откупиться у государства от наказания или повинности или, напротив, купить должность. Но рабов использовали и иначе: императоры и богатые рабовладельцы держали множество рабов для развлечения – в качестве музыкантов, певцов и т.п.

При Старшей династии Хань существовали и свободные мелкие землевладельцы. Они платили поземельный налог в размере от 1/15 до 1/30 урожая, а сверх того – подушный и другие налоги, притом в денежной форме, и обязаны были повинностями: трудовой (преимущественно ирригационной, транспортной или строительной) и воинской.

В любое время и на неограниченный срок их могли призвать в ополчение. Богатым разрешалось откупаться от повинностей и воинской службы зерном, деньгами или рабами. По условиям древности все это нельзя считать чрезмерными тяготами. Положение крестьян ухудшали непредвидимые экстренные поборы и повинности, а также денежный характер налогов при малой товарности мелких хозяйств. Поэтому крестьяне, продолжая разоряться, попадают в долги к ростовщикам и оказываются в долговом рабстве, или бегут в город, отдаваясь внаем, или же переходят в арендаторы исподу к богатым землевладельцам. Со времен У-ди Ханьская держава превратилась в сильное централизованное государство, одно из самых многонаселенных в древнем мире (сравнимое, пожалуй, лишь с Римской империей). По переписи 2 г. н. э., население империи составляло около 60 млн. человек. По данным той же переписи, площадь обрабатываемой земли, в том числе орошаемой, составляла 827 млн. му (около 56 млн. га). Империя включала в себя 13 краев (чжоу), разделявшихся на 83 области (цзюнь), а области состояли из сяней. В каждом чжоу был подчиненный лично императору инспектор циши, державший под контролем весь административный аппарат. Общее число чиновников к концу I в. до н.э. превысило 130 тыс. Введение монополий на соль, железо, вино и отливку монеты сильно повысило доходы империи. Во главе управлений, ведавших монополиями, были поставлены крупнейшие торговцы – бывшие владельцы соответствующих рудников и мастерских.

Единая централизованная империя требовала для своего упрочения разработанной религиозно-идеологической системы. Если Лю Бан относился к конфуцианцам с явным недоверием, то при У-ди конфуцианство было признано официальной имперской доктриной и религией.

Это наложило свой отпечаток на специфику бюрократической системы древнекитайской империи. В 136 г. до н.э. для чиновников была введена экзаменационная система с присвоением «звания эрудита» разных степеней (рангов), согласно которой претенденты на чин должны были сдать экзамен по книгам складывающегося конфуцианского канона – «Пятикнижия», куда вошли древнейшие своды «Шуцзин» и «Шицзин», «Книга обрядов», «Книга музыки», а также летопись «Чунь цю», приписываемая Конфуцию.

Однако представители даосизма и прочих политико-философских направлений не преследовались: сдав соответствующий экзамен (как бы пройдя проверку на лояльность), они также могли получать чины, исповедуя свои взгляды. Вместе с тем практическая направленность политики У-ди далеко не всегда отвечала букве и духу конфуцианского вероучения.

К этому времени конфуцианцы сильно перестроили свое учение, которое приобрело черты религиозной системы. Их видный представитель Дун Чжуншу, считающийся основоположником трансформированного ханьского конфуцианства, в своем сочинении «Трактат о божественной сущности императорской власти» настаивал на признании конфуцианства официальной господствующей идеологией и запрещении всех остальных учений. Освящение конфуцианской религией власти государя, проповедь наряду с культом предков беспрекословной сыновней почтительности, совершенной покорности правителю вполне отвечали задачам императорской власти ханьской державы. На основе догм ханьского конфуцианства и благодаря введению так называемой «экзаменационной системы» в ханьской империи постепенно сложилась особая модель государственной администрации, построенной по типу церковной иерархии, что, по сути дела, приблизило государственный строй древнекитайской империи Хань к теократическому.

При династии Хань большую роль стали играть степные кочевники сюнну, в конце III в. до н.э. образовавшие на огромной территории за северными границами империи мощный племенной союз. Эта «кочевая империя» представляла страшную угрозу Ханьскому Китаю.

Императорам приходилось откупаться от их вторжения данью, посылать их верховным вождям шанъюям в жены своих принцесс. Однако сюнну не только продолжали совершать набеги на Китай, угрожая даже Чаиани – столице империи, но и захватили обширную область на северо-западе страны, преодолев Великую китайскую стену. Для борьбы с кочевниками У-ди пришлось перестроить армию.

Были значительно увеличены пастбища для конских табунов; основную силу китайского войска теперь составляла тяжеловооруженная конница, закованная в пластинчатую броню и вооруженная пиками, мечами и луками. Существовала также легкая кавалерия и прекрасная пехота, вооруженная самострелами. В армии имелись метательные орудия, стрелявшие каменными ядрами почти на полкилометра. К 123 г. сюнну были оттеснены с ханьской территории и отогнаны от северных границ империи.