Текст книги "Игры невидимок"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Старуха взглянула на внучку, еле заметно усмехнулась и снова принялась сматывать распутанные нитки в клубок.

– Унеси-ка молоко в погреб, пока не прокисло, – велела Кейрана. – Да окошко там закрой, кот вчера опять сливок обожрался. И как не треснет…

Мада не посмела ослушаться бабку – неохотно поднялась и пошла во двор, покачивая бедрами, – чувствовала на себе чужой взгляд.

Внезапно за калиткой послышались громкие голоса. Сульг потянулся за ножом для лучины, воткнутым в пол рядом с перилами, и незаметно передвинул ременную петлю на заспинных ножнах, в которых покоился невидимый Меч Фиренца. Теперь, чтобы выхватить клинок, хватит и мгновения. Он подобрал с земли палочку и принялся ее выстругивать. Голоса приближались. «Четверо», – отметил про себя Сульг.

– Соседи возвращаются, – как бы между прочим пояснила бабка. – Навеселе… ну да на то он и праздник. – Она бросила в корзину клубок и потянулась за мотком пряжи. – Так как, говоришь, зовут тебя?

– Джанак, – спокойно ответил он. – Я из охраны каравана, прибыл сегодня утром.

Старуха глянула блестящими черными глазами и кивнула:

– Хорошо, Джанак. – Она помолчала, встряхнула моток с пряжей и добавила вполголоса: – Можешь называться любым именем, каким хочешь.

Сульг отбросил палочку и воткнул нож в доски крыльца.

– А что тебя не устраивает? – тихо спросил он.

Старая скинха бесстрашно встретила взгляд ледяных глаз.

– Ты норлок, – проговорила она тихо. – А я никогда не слышала, чтобы норлоки вербовались в охрану кадгарских караванов.

Нож, закрепленный на правой руке Сульга, скользнул в ладонь. Норлок бросил короткий взгляд во двор: Мада загоняла в сарай кур. Старуха и внучка – этих двоих никто не хватится до утра…

Кейрана усмехнулась.

– Погоди, не торопись убивать меня, – сказала она. – Послушай, что я скажу. Я – скинха. Дела, которые творятся в городе, меня не касаются.

– Думаешь, этого достаточно, чтобы остаться живой? – процедил Сульг.

Кейрана надменно вскинула голову:

– Скинхи не выдают гостей своего дома! Мы умеем держать язык на привязи. И ты, норлок, это знаешь!

Сульг помедлил, потом еле заметно кивнул: законы гостеприимства для скинхов были святы. Однако убирать кинжал он не торопился.

– Как ты догадалась?

Старуха завозилась в неудобном кресле.

– Я видела норлоков. – проговорила она. – Помню их.

– Была в Доршате?

– В Акриме, во время битвы с Кадгаром. – Кейрана откинулась на жесткую заскрипевшую спинку. – Тридцать лет назад. Мне тогда только стукнуло сорок, у меня было пятеро детей. Троих из них кадгарцы убили. И моего мужа и брата… да почти всех наших… Их лучники стреляли в нас, безоружных, ведь скинхи – не воины, хотя наши мужчины умеют держать оружие в руках. Те, кто уцелел, прятались вместе с местными жителями в камышах, возле реки… пока кто-то из кадгарцев не догадался поджечь сухие заросли. За камышами было маленькое болото, два дня я стояла там по горло в воде вместе с другими женщинами… Эти два дня показались нам вечностью… А потом в Акрим подошли воины Серого Замка.

Старуха снова потянула нитку пряжи. Лицо ее было задумчивым.

– После того как они отбросили кадгарцев, в городе все говорили о Сульге и его норлоках.

Кейрана кинула моток красной шерсти в корзину, стянула с табурета вязаную шаль, укуталась поверх одеяла и вздохнула.

– Ты не хотел сейчас вспоминать об этой битве. – Она кивнула. – Но когда говорил, то рассказывал так, словно видел все своими глазами. Наверное, так оно и есть… – пробормотала она. – Если бы кадгарцы не уничтожили тогда наш род, я никогда бы не стала оседлой. Мне не по сердцу жить, как курица в курятнике. Но тогда, с двумя младенцами… куда мне было деваться? – В голосе старухи звучала горечь. – Пока я добралась до Брера, один из малышей умер…

Она стиснула руки под шалью, вздохнула, отгоняя невеселые воспоминания, и снова взглянула на Сульга, прямо и твердо.

– Ты можешь меня не опасаться, норлок. Знаю, вы людям не доверяете, но я и не прошу о доверии. Не бойся нас. Норлоки не обращаются за помощью к людям, а тебе пришлось. Ты ведь не случайно оказался на пути у моей внучки? По губам старухи скользнула быстрая усмешка. – Соседка, что приносила молоко, говорила, что город перевернули вверх дном, кого-то ищут. Но мне нет до этого дела, – повторила она. – Кого бы ни искали стражники, сюда, в наш дом, они не заглянут.

Сульг колебался, не спуская с нее глаз.

– Скажи своей внучке – пусть не болтает, что у вас кто-то ночевал. Солдаты церемониться с вами не станут.

Скинха кивнула:

– Хочешь сменить одежду? Ты не очень-то похож на тех, кто охраняет караваны. Дорогой плащ, серебряная застежка с эмалью – вряд ли это по карману простому воину. Да и руки у тебя слишком холеные для наемника. Они, конечно, привыкли к мечу. – Старуха отважно взяла норлока за руку, перевернула ладонью вверх и провела пальцем по мозолям. – Но, думаю, тебе не приходится зарабатывать им на жизнь. Поищу кое-какие вещи… остались от мужа внучки, он был рыбаком, утонул три года назад. Туда ему и дорога, к слову сказать… терпеть не могу мужчин, у которых в жилах вода вместо крови! Ютин был пониже тебя ростом, но в плечах чуть шире… Его плащ тебе впору придется.

Она откинула одеяло, шаль и с трудом поднялась из кресла. Сульг увидел, что скинха невысока, ростом ему по грудь, хотя, сидя в кресле, казалась высокой. Очень медленно Кейрана распрямилась, морщась от боли и тяжело опираясь о перила веранды, поковыляла к двери, ведущей в дом.

– Знаешь, норлок, чем отвратительна старость? – пробормотала она. – Собственное тело предает тебя, хотя душа еще молода.

Сульг проводил Каерану взглядом и покачал головой. Скинха здесь, в Брере… ну и ну… Маленький, гордый и независимый кочевой народ, который разметала по Доршате последняя война…

Он вернул кинжал на место, закрепив на руке. Серый кот продолжал глядеть на норлока прищуренными желтыми глазами.

Сульг проснулся, когда за окнами еще брезжил серый полумрак и ночь только-только переходила в рассвет. Некоторое время он лежал, не двигаясь, чувствуя рядом тепло чужого тела. На скамье около кровати неярко мерцал невидимый меч Фиренца. Норлок осторожно поднялся и оделся, быстро и бесшумно. На полу под дверью лежал свернутый потертый плащ из грубой черной шерсти, который с вечера приготовила Кейрана. Взамен он оставил свой, старуха пообещала припрятать его и продать, когда переполох в городе уляжется и патрули Белого Дворца покинут Брер. Сбежав по ступенькам крыльца, Сульг пересек двор, оглядевшись, выскользнул на улицу, осторожно прикрыв за собой калитку, и тут же забыл о женщине, которая еще спала в постели.

На небе только-только начинал разгораться неяркий рассвет, но окраина Брера уже проснулась. По грязной улице, шедшей круто вверх, медленно тащилась тележка молочника, ее обгоняла другая, нагруженная ворохом пестрых осенних овощей. Из маленькой пекарни в полуподвале пахло свежевыпеченным хлебом. В отворенное настежь оконце было видно, как два пекаря месят тесто, вывалив его на большой стол, а мальчик-помощник снимает с противня круглые румяные булки. Сульг шел, держась ближе к домам, узнавая улицы, которые подробно описывала вчера старуха-скинха. Навстречу спешили хмурые не выспавшиеся люди, никто из них не обращал на норлока никакого внимания. Главные улицы, что вели к центральным воротам города, скорее всего, уже прочесывала городская стража, и Сульг не собирался там показываться. Кейрана говорила, что простой люд – ремесленники, крестьяне, молочники, огородники из пригорода – к главным воротам не подходили, ими пользовались купцы, богатые караванщики и городская знать. Народ попроще покидал Брер через Озерные ворота, сразу за которыми начиналась пригородная деревня, небольшая, всего в несколько улочек, с мастерскими, небогатыми лавками и убогими лачугами городских нищих. Старуха-скинха присовокупила, что завтра рано утром там, конечно же, будет настоящее столпотворение: как всегда, в последнюю ночь праздника вино льется рекой и множество народу веселится до утра, а с рассветом гуляки, не проспавшиеся, с тяжелым похмельем, потянутся домой, за городскую стену. Сульг надеялся, что досматривать на Озерных воротах сегодня будут не особенно тщательно, вряд ли стражники станут выпускать целую толпу раздраженных людей по одному.

Он свернул на другую улицу и прибавил шаг. Застучали по камням колеса: навстречу ехала тележка, заставленная мокрыми корзинами. Потянуло запахом свежей рыбы, тины и озерной воды. Сульг посторонился, пропуская повозку, и тут же выругался сквозь зубы, столкнувшись с девушкой, торопившейся навстречу. Та негромко пробормотала что-то и подняла сердитые глаза.

– Что, не видишь, куда идешь? – с досадой бросила она, отряхивая коричневый плащ, измазанный брызнувшей из-под колес грязью. Девушка вытерла лицо ладонью, мельком бросив безразличный взгляд на норлока и вдруг замерла. Сульг увидел, как ее глаза внезапно расширились, и она отпрянула так резко, словно увидела собственную смерть. В следующую секунду девушка уже стремглав бежала вниз по узкой улице. Норлок бросился следом. Кем бы ни была эта девушка, он должен догнать ее раньше, чем она опомнится, поднимет крик и переполошит всю округу. Девушка со всех ног неслась вдоль улицы, на углу она споткнулась, чуть было не упала, но, взмахнув руками, удержалась и скрылась за углом: страх подгонял и придавал силы. Норлок двигался бесшумно, как зверь, настигающий жертву. На бегу он вытряхнул закрепленный на руке нож, лезвие скользнуло в ладонь. Оказавшись возле поворота, за которым исчезла девушка, Сульг нырнул за угол и остановился. В проулке было пусто. Свежий ветерок с озера ворошил солому на земле. Не двигаясь, норлок внимательно огляделся, потянул воздух, принюхиваясь, словно волк, и скользнул в тупик между домом и сплошной стеной сарая: она пряталась там, за пустыми бочками, сваленными возле стены. Сульг схватил за шиворот притаившуюся беглянку и грубым рывком поставил на ноги.

– Ну-ка, красавица, – сказал он, встряхнув ее, как мешок с картошкой. – Вижу, нам надо поговорить. Кто ты такая?

Девушка попыталась вырваться, Сульг толкнул ее к стене сарая, стремительно выбросил руку и схватил за горло. Через несколько секунд, когда тело девушки обмякло, хватка ослабела. Он поглядел на девушку, которая, рухнув на колени, кашляла, вытирая слезы, и проговорил тихо, с угрозой:

– Не испытывай мое терпение. Отвечай на вопросы. Поняла?

Она кивнула. Норлок огляделся: неподалеку, возле груды перевернутых ящиков виднелась вкопанная в землю скамейка. Он подтащил девушку к скамье и толкнул в спину.

– Сядь, – приказал Сульг. – Ну? Откуда ты меня знаешь?

Она с опаской взглянула снизу вверх. Глаза у нее были темнокарие, с золотистыми точками, похожими на искры от костра.

– Быстрее!

Девушка вцепилась в край скамейки и глубоко вздохнула.

– Многие знают Великого норлока, – произнесла она еле слышно. Голос у нее звучал бесцветно и тускло.

– Знают. Даже в этом захолустье. Но немногие при виде меня пускаются наутек с такой прытью. Она испуганно заморгала глазами.

– Ну? – подстегнул негромкий голос.

Девушка бросила на Сульга быстрый опасливый взгляд.

– А… ты вир? – спросила она. – Или ты человек?

– С чего бы это я был человеком? – хмыкнул он. – Ах, рот оно что… – Он прищурил глаза. – Боишься встречи с перевоплотившимся виром?

– Вчера на главной площади убили вира… но говорят, в городе скрывается еще один. Тот, который взял личину… – Она испуганно глянула на него. – Его и хотят поймать. Я слышала, как стражники об этом говорили. Но ты коснулся меня и не… Значит, ты – не вир? – прошептала она. – Значит, ты в самом деле Великий норлок?

– Откуда ты меня знаешь? – хмуро повторил Сульг.

Девушка подняла голову.

– Видела тебя в Доршате, – тусклым голосом сказала она. Руки ее дрожали, она поспешно убрала их под плащ… – В Сером Замке.

Сульг поднял брови.

– Где? – недоверчиво переспросил он. – Как это ты могла туда попасть?! Неужели кто-то осмелился протащить в Замок девицу для развлечений?

На щеках девушки вспыхнул слабый румянец.

– Я там была не для развлечений!

Сульг склонил голову к плечу.

– А для чего же? – спросил он, разглядывая ее. Молодая, наверное, едва-едва за двадцать… темные волосы завернуты в тяжелый узел на затылке и сколоты большой медной заколкой. Серег в ушах нет – значит, не замужем. Чуть вздернутый нос придает выражение решительное и независимое, на переносице – россыпь почти незаметных веснушек. Внешность неяркая, не из тех, что бросается в глаза. Сульг прищурил глаза: девица с незапоминающейся наружностью вполне могла быть осведомителем Ордена Невидимых…

Она открыла рот, но в это время неподалеку по булыжникам загрохотали колеса, послышались громкие мужские голоса, потом кто-то сильно хлопнул дверью. С треском распахнулось окно, и визгливый женский голос осыпал мужчин раздраженной бранью. Человеческие голоса придали девушке решимости. Она сорвалась с места и бросилась из проулка. Однако норлок оказался проворнее: он перехватил беглянку, толкнул обратно на лавку и отвесил оплеуху, от которой девушка вскрикнула.

– Ты слишком прыткая, радость моя, – заметил он. – Если вскочишь еще раз, мне придется сломать тебе ногу. Как ты попала в Серый Замок? – повторил Сульг. Он держал девушку за плечо, не обращая внимания на то, что она морщится от боли. – И когда? Ну, говори…

– Год назад, – выдавила она. – Меня доставили туда «волки»… Я гадалка… Румита… я предсказала смерть Великому норлоку… – добавила она шепотом. – На костях три раза выпала семерка…

Сульг выслушал ее, не меняясь в лице, потом разжал пальцы и выпрямился.

– Вот оно что… – протянул он. В памяти всплыли события той далекой ночи, когда «волки» притащили к нему гадалку, во всеуслышание предсказавшую ему смерть. – Помню, да… Далеко же от Доршаты ты оказалась, гадалка Румита…

…По Доршате тогда расползались слухи один другого чуднее – и все они касались норлоков. Слухи будоражили и пугали людей. Впрочем, горожане всегда с большой охотой верили всякой нелепице. Разговоры о скорой смерти Великого норлока были не лучше и не хуже остальных. Однако Азаха, Наставника воинской школы, все это доводило до белого каления. Болтовня о гадании в каком-то грязном портовом кабаке стала последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Наставник вскипел и отдал приказ доставить гадалку в Серый Замок, чтобы допросить с пристрастием, что за нелепые слухи она распускает. Гадалку притащили к Великому норлоку, но Сульг, поглощенный работой над договором о пограничных территориях Ашуры, который он составлял тогда вместе с Магистром, постарался как можно скорее выбросить из головы глупое происшествие.

– Страшно было оставаться в Доршате после того случая, – прошептала Румита. – Мне казалось, что «волки» – повсюду. Что ты прикажешь… – она заколебалась, – что меня убьют.

– Кто ж тебя просил так громко говорить о моей смерти? – осведомился норлок.

– Это не я. Это кости.

– Кости?

– Гадальные кости. Я никогда не видела, чтобы три раза выпадало одно и то же число. Я… не виновата. Сульг усмехнулся.

Румита помолчала, набираясь смелости. – Ты меня отпустишь?

– Вряд ли, – откровенно ответил норлок, продолжая разглядывать девушку. – Сколько пообещали за поимку вира, взявшего мою личину?

Румита испуганно молчала.

– А что говорили кости о твоей собственной смерти? – Сульг пропустил между пальцев лезвие, взгляд его скользнул по склоненной шее гадалки.

И в этот момент в голове у него родился план. Он был прост и незатейлив, но вполне мог сработать. Сульг хмыкнул и опустил нож.

– Как, ты сказала, тебя зовут?

– Румита.

– Отлично, Румита. Что ж, если хочешь остаться в живых, тебе придется мне помочь.

Глава седьмая
ОЗЕРНЫЕ ВОРОТА

– Что с тобой, Юлит? – «Золотая» Бретта раскрыла тонкую сафьяновую папку, разглядывая искусно выполненные рисунки женских нарядов: до зимы было еще далеко, но дворцовый портной уже намекал, что дамам пора задуматься об обновлении гардероба. – Решила разорить госпожу на фарфоре?

Юлит с виноватым видом поспешно собирала с пола осколки чашки. Русоволосая тихая девушка была любимой горничной Йоры, поэтому та сквозь пальцы смотрела на то, как расстроенная служанка уничтожает дорогой сервиз, предназначенный для чаепития. Услышав вопрос Бретты, горничная залилась краской, и очередная чашка, выскользнув из рук, ударилась о мраморный столик и разлетелась вдребезги.

– Еще одна? – Йора добродушно засмеялась. – Милая, третья чашка за утро – это уже перебор! Я не сомневаюсь: к вечеру ты уничтожишь весь голубой сервиз! Йора поднялась с атласного диванчика у раскрытого окна, где они с Бреттой сидели, сплетничая и перемывая косточки знакомым, и подошла к столику.

– О, мне кажется, я знаю, в чем дело! – многозначительно пропела она, поглядывая на расстроенную служанку – Позавчера же был Совет Шести!

Услышав о Совете, Бретта тут же захлопнула папку.

– И что? – с интересом спросила дочь правителя.

– Когда во Дворце появляется телохранитель Великого норлока, горничные и служанки точно с ума сходят! – пояснила Йора. – Все до одной! У них начинается что-то вроде помешательства, точно каждая хлебнула любовного зелья! Сразу же находится масса дел во дворе и в галерее, что примыкает к залу Совета!

Бокалы в руках Юлит жалобно звякнули, и Йора снова засмеялась:

– Вот видишь!

Сидевшая на скамеечке у двери скрюченная седая старуха, нянька Бретты, пробормотала под нос что-то сердитое. Злющая и явно выжившая из ума, она таскалась за Бреттой по всему Белому Дворцу, сопровождая каждый шаг бормотанием и ругательствами, замахиваясь кулаками на дворцовых лакеев, если те недостаточно проворно уступали дорогу. Услышав бормотание, Юлит испуганно покосилась на старуху: как и большинство служанок, она ужасно ее боялась.

– Ах этот… – протянула «золотая» Бретта, забавляясь смущением девушки. – Ну да, помню. Такой смуглый, черноволосый, гибкий, с глазами… – Она не выдержала и захохотала, видя, как щеки горничной снова заполыхали.

– Стоит Юлит его увидеть – потом еще долго у нее все из рук валится! Милая, я тебе сочувствую, но не стоит вымещать досаду на сервизе!

– И что же? – поинтересовалась Бреттта, отсмеявшись. – Кому-то из девушек уже повезло или этот негодяй все еще неприступен?

– Пока еще о везении рано говорить… но это, само собой, вопрос времени! Наши девицы затащат его в постель даже если для этого потребуется поставить кровать прямо у дверей Зала Совета, где он дожидается своего господина!

Старуха сердито щелкнула спицами и кинула на горничную неодобрительный взгляд.

– Хорошо, Юлит, можешь идти, иначе ты перебьешь всю посуду! – распорядилась Йора. – Но прежде придвинь столик к окну, мы будем пить чай и любоваться осенним парком! Осень в этом году на удивление теплая и солнечная.

Бретта с улыбкой глядела на подругу. Йора, белокурая, полная, с веселым характером, производила впечатление болтушки и любила по каждому поводу и без повода заливаться смехом, звонким, точно серебряный колокольчик. Но внешность была обманчива: Йора умела держать язык за зубами и хранить чужие секреты, а потому была одной из тех немногих, кому «золотая» Бретта доверяла.

Бретта частенько навещала подругу в ее покоях, где они проводили время за болтовней, лакомясь чем-нибудь вкусненьким. Йора, несмотря на пышные формы, почти все свободное время проводила за столом, ее любящий супруг не имел ничего против такой невинной страсти и даже выписал для жены искусного повара с Берегов Восточного Ветра.

Бретта, которая и сама любила покушать, пересела к окну, с удовольствием глядя на аппетитные яства, и потянулась к крошечным горячим пирожкам с грибами, мясом цыпленка и свежей зеленью.

Йора изящно подцепила вилочкой кусочек лосося в медовом соусе.

– Довольно невежливо со стороны Великого норлока, – заметила она, продолжая разговор, – требовать, чтобы телохранитель находился при нем безотлучно. Должно же у него быть свободное время?! К тому же достаточно поглядеть на этого полукровку, чтобы понять: уж он-то проводит досуг отнюдь не за чтением романтических стихов! Бретта согласно кивнула, выливая на пирожок половину соуса.

Йора улыбнулась: – Пора делать ставки на победителя! Хотя что-то подсказывает мне, что у Юлит маловато шансов на победу, конкуренция уж очень высока! – Она отправила в рот кусочек рыбы и осторожно поинтересовалась: – Ну а как твои успехи?

«Золотая» Бретта мгновенно поняла, о ком идет речь.

– Сульг? Проклятье, как он неромантичен! Я рассыпаю улыбки уже не меньше месяца, но так и не поняла, заметил он это или нет!

Она бросила ложку в чашу со взбитыми сливками, так что жирные белые брызги разлетелись во все стороны. Йора прекратила жевать и устремила на подругу сочувственный взгляд:

– О! Дорогая! Это тебя беспокоит?

– Нет, – отозвалась «золотая» Бретта, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не швырнуть чашу об стену, обитую дорогим тисненым шелком. – Нет, это меня не беспокоит! Это меня, чума бы всех взяла, бесит! Старуха-нянька беспокойно завозилась на скамейке. Она нянчила Бретту со дня ее рождения и была преданна как собака. Если б это было в ее силах, она принесла бы Бретте норлока в зубах, как волкодав приносит хозяину пойманного зайца.

– Чем он лучше других? – раздосадованно спросила Бретта у серебряного чайника. – Такой же мужчина, как и все остальные! Наверное, тоже воображает себя ужасно умным и хитрым! Пусть! Но я найду способ его приручить и заставить есть с руки!

Йора затаила дыхание: «золотая» Бретта терпеть не могла своего отца, но в некоторые минуты была похожа на него, как никогда.

Она попыталась утешить подругу, но Бретта сердито тряхнула кудрями:

– Йора, я достаточно разбираюсь в мужчинах! Некоторые из них любят, чтобы их завоевывали, им это льстит. – Она презрительно фыркнула. – Некоторые любят завоевывать сами, и чем больше времени они тратят на это, тем более ценной представляется для них победа. – Тут Бретта закатила глаза. – А женщина в этом случае должна хлопать ресницами и изображать саму неприступность, пусть даже это надоело ей до смерти. И виду нельзя подавать, что на самом деле хочется взять глупца зашиворот и затащить, наконец, в постель!

Она взяла крохотный глазированный персик и тут же с раздражением швырнула обратно.

– Мне нужно узнать его получше, и я стану такой, какой нужно. Ставки слишком высоки, чтобы быть разборчивой! – прибавила она цинично. – Я надеюсь, что мне удастся склонить норлоков на свою сторону, но когда к деловому договору прибавятся еще и личные отношения… – Бретта холодно блеснула синими глазами. – Дело пойдет быстрее. Я пообещаю все, что угодно, лишь бы добиться своего. – Бретта снова потянулась за персиком. – А выполню ли я свои обещания, это уже другой вопрос, – пробормотала она.

Йора отодвинула тарелку – изысканные кушанья вдруг показались ей безвкусными.

– Дорогая, зачем тебе норлоки? – с беспокойством спросила она. – Ты же не собираешься поднять мятеж после того как… ну, ты понимаешь, закон запрещает обсуждать смерть Наместника… но я хочу сказать: твои поступки больше напоминают подготовку к военным действиям, чем невинный флирт.

– Йора, о каком флирте ты говоришь? Я все еще замужняя женщина и не собираюсь давать повод для скандала, – кисло сказала «золотая» Бретта. – Это деловые отношения, сделка – только и всего. Сульг – наиболее подходящая кандидатура: он молод, не женат и, само собой, неравнодушен к женщинам. Советник по финансам Серого Замка – добропорядочный семьянин и на всех праздниках появляется с целым выводком детишек, а Магистр, политический Советник, – просто злобное старое чудовище.

Йора вздохнула. Она чуяла, что подруга затевает что-то опасное, но понимала: если Бретта что-то задумала, отговорить ее уже никому не удастся.

– А как твоя встреча? – поинтересовалась Йора. – Ты собиралась вчера вечером встретиться с кем-то из норлоков?

Бретта снова помрачнела.

Встреча с Сульгом, на которую она так рассчитывала, не состоялась.

После завтрака «золотая» Бретта вместе со своей свитой и другими придворными последовала в Кипарисовый зал. Прибывший с Берегов Восточного Ветра сухонький маленький старичок с длинной черной косой, мастер благовоний, развлекал собравшихся изящной модной игрой в угадывание ароматов. Дамы по очереди вдыхали аромат из керамической чаши, а затем пытались определить название благовония. Игра была новинкой в Доршате и пользовалась большой популярностью в Белом Дворце.

Бретта ожидала приезда Тинчера и сидела, как на иголках, дожидаясь окончания игры, а она все тянулась и тянулась. Развлекая придворных, мастер благовоний смешал несколько ароматов, а все желающие могли блеснуть своим литературным вкусом, сообщив, с каким стихотворением ассоциируется запах. Бретта добросовестно принюхалась: пахло горьковатой свежестью, морским ветром, осенними Цветами – но ни одна стихотворная строчка не пришла ей на ум. Наконец, в заключение игры, мастер составил аромат, который как нельзя более подходил к теплому осеннему дню, что стоял в Доршате, и с поклоном поднес чашу золотой» Бретте. Та приняла керамический сосуд, больше всего на свете желая разбить его вдребезги о мраморный пол, и втянула запах. Тонкий слабый аромат показался ей странным: он одновременно будоражил и успокаивал, обещал невозможное и говорил, что счастье близко, проникал в сердце, словно медленный яд, и наполнял душу предчувствием перемен.

Бретта поспешно вернула чашу мастеру благовоний, взглянув в непроницаемые черные глаза-щелки, и объявила фрейлинам, что желает прогуляться по саду.

Тинчер появился в Белом Дворце ближе к полудню и немедленно объявил о своем желании присоединиться к прогулке по парку и полюбоваться осенними цветами.

Вскоре он улучил минуту и сообщил Бретте, что Сульга нет в Доршате: накануне тот поехал в гарнизоны и когда вернется, неизвестно.

– Проклятье! – воскликнула «золотая» Бретта и добавила еще несколько выразительных слов, заставивших Тинчера ухмыльнуться. Дочь правящего Наместника росла под надзором строгих придворных дам, которые муштровали ее с утра до вечера не покладая рук. Каким образом она ухитрилась выучить ругательства на всех языках Побережья, оставалось загадкой.

– Я хотела бы поговорить с ним как можно скорее!

Тинчер изящным жестом указал на цветник с розовыми цветами, колыхавшимися на тонких стеблях: предполагалось, что речь шла о красоте осенних клумб.

– Кто же остается? – пробормотала Бретта. – Магистр? Говорят, у него отвратительный характер, и достаточно посмотреть на выражение его лица, чтобы убедиться, что это правда. Советник по финансам? Хм… подозреваю, конечно, что он вовсе не так глуп, каким хочет казаться…

Дамы качались на качелях, устроенных под облетающими вязами, доносился звонкий голос Йоры.

– С этими двумя я бы хотела встретиться, когда почва уже будет подготовлена… Я не торопилась бы так, но чувствую, что Луберт что-то готовит. У него глаза, как у кота, который подстерегает мышь! Нет, Тинчер, нужен Сульг! Когда он вернется в Доршату?

Тинчер сорвал самый роскошный цветок и преподнес его Бретте.

– Это неизвестно! – сказал он с такой улыбкой, словно говорил о приятных пустяках.

Бретта тоже невольно улыбнулась. Старуха-нянька брела по дорожке, загребая ногами сухие листья и неодобрительно поглядывая на фрейлин.

– Не отчаивайтесь, моя прелестная заговорщика! – продолжил Тинчер. – Я не знаю, когда он вернется в Доршату. Но послушайте мой совет: встретьтесь пока с Тирком. Ведь вы с ним знакомы? Он давний друг Сульга, они вместе были в изгнании когда-то… ну, вы знаете эту легендарную историю не хуже меня. Он введет Сульга в курс дела, когда тот вернется в Доршату, и ваш разговор будет носить… э… более предметный характер.

– Начальник тайной стражи? – Бретта задумалась, безжалостно теребя цветок.

– Не советую вам его недооценивать. Он держит в руках многие ниточки… Заручитесь его поддержкой – и у вас будут бесценные сведения. Вы и сами знаете, есть информация, которая стоит всего золота Белого Дворца. Да и разговор с Сульгом потом пройдет гораздо легче.

«Золотая» Бретта задумчиво кивнула:

– Да… пожалуй, вы правы.

На следующий день из ворот Белого Дворца выехала кавалькада нарядных дам и гвардейцев из охраны. Иногда к таким веселым прогулкам присоединялся Лоринг, но сейчас Бретта была очень рада, что дела не позволили ему покинуть Дворец: начальнику Дворцовой стражи было бы черезвычайно сложно объяснить, почему она с немногочисленной охраной свернула к роскошной придорожной гостинице. Бретта немного волновалась, но хозяин, предупрежденный Тинчером, без лишних слов провел ее и гвардейцев в небольшую комнатку. Охрана осталась за дверью, а Бретта, откинув капюшон, принялась ждать.

После окончания встречи Бретта была раздосадована как никогда.

Во-первых, охрана прозевала появление начальника тайной стражи. Когда Бретта покидала гостиницу, уши Фармита, старшего гвардейца, пламенели, словно рубины, – он готов был дать голову на отсечение, что за это время мимо него и мышь не прошмыгнула.

Во-вторых, начальник тайной стражи оказался крепким орешком. Сияющая красота «золотой» Бретты оставила его совершенно равнодушным. Он вежливо улыбался в ответ на ослепительные улыбки, но светло-серые глаза норлока изучали дочь Наместника Доршаты серьезно и внимательно. Бретте пришло в голову, что, окажись этот норлок во дворе Белого Дворца, он и не подумал бы помочь ей сесть б седло, подставив ладони под ее сапожок, как Сульг, – в лучшем случае приказал бы сделать это слуге.

Бретта без нужды передвинула на столе бокал. Что ж, тем лучше… Она погасила улыбку и перешла на деловой тон. Она была расчетливой и практичной, излагая свои соображения четко и ясно. В глазах начальника тайной стражи мелькнула усмешка, словно он все это время дожидался, пока Бретта станет самой собой. Наконец он заговорил, и Бретта с удивлением поняла, что он уловил из рассказа гораздо больше, чем она сказала. Он задал несколько осторожных вопросов, не называя имен, и, прежде чем она опомнилась, успел вытянуть гораздо больше, чем она намеревалась сказать. Бретта дала сама себе обещание разобраться на досуге, как ему это удалось. Как бы то ни было, он умеет держать язык за зубами… Едва она подумала об этом, как норлок первым поднялся из-за стола, давая понять, что беседа окончена.

Когда Бретта вышла за дверь, начальника тайной стражи уже не было.

Все это Бретта изложила подруге, испытывая легкое раздражение.

– А вечером отец пожелал, чтобы я пожаловала к нему наужин! Достойное завершение дня, нечего сказать!