Текст книги "Колыбель для мага"

Автор книги: Ирина Шерстякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Что-то сомневаюсь, скорее она меня прибьет на месте. Но если Файдиас посторожит в соседней комнате, то согласна попробовать. Как дань безрассудности. А как мы узнаем, что с ними происходило?

– Я уже все подсмотрел. За королевскими кружевными воротниками следит подруга ее матери, сообщница и наперсница. Кружевные воротнички вышли из моды, а должность не упразднили, вдруг мода опять переменится. Но пока знатная дама не у дел, скучает и любит предаваться воспоминаниям.

– А если не поможет?

Нагути-ко пересела к зеркалу, распустила волосы и принялась перекладывать их по-новому, переплетая пряди с черными агатовыми бусами. В зубах она зажала шпильку, поэтому произнесла не очень внятно:

– Неужели вы будете серьезно обсуждать, что делать с какой-то маленькой паршивкой? Помнишь, в прошлое полнолуние меня допекал старый конюший его величества, которого заменили на молодого красавчика? Старик еще требовал наслать на соперника черную оспу! И где он теперь?

– А правда, где?

– Женился скоропостижно на вдовствующей смотрительнице королевских подушечек для ног и сдувает с супруги пылинки, когда она соглашается на минутку убрать свою ногу с его головы! Только не заводи свои любимые причитания по поводу нарушения свободы воли человека и гнева богов! Во-первых, все свершилось согласно природной склонности, можно сказать, по велению судьбы. А во-вторых, я сильно сомневаюсь, что имеющее здесь место скопление биологических объектов можно называть людьми! А!? Как я сказанула?!

Довольная собой Нагути-ко весело засмеялась и продолжила, увлеченно взмахнув расческой и дрыгнув ногой:

– Нашей с тобой силы хватит, чтобы нахалы больше не появлялись, и совсем не нужно для этого нарушать законы и правила. Ты открываешь дорогу бедам своими страхами. Так что немедленно запрети себе бояться чего-либо! И вообще, почему ты сидишь?!

– Да, действительно, пора в кровать. И вечерние ритуалы еще...

– Какая кровать?! Полчаса на сборы, а твои прическа и платье совершенно не готовы!

– ???

– Через полчаса начнется гуляние в саду и фейерверк в честь приезда послов из Но. Тамошний ххаун, король по-ихнему, предлагает заключить военный и торговый союз, надеясь с нашей помощью защититься от своих северных соседей. В их стране отличные лошади и потрясающей красоты птички ххум. Говорят, что они славно поют. Тамошние богатые дамы приучают их сидеть в своих волосах. Я немедленно заведу себе такую птичку, как только купцы из Но привезут их сюда. Представляешь, они изумрудно – зеленые с золотом, этот цвет так пойдет к моим волосам! У них длинные как шлейфы хвостики и веера на головках!

– А что ты будешь делать, если эта птичка накакает тебе на прическу? – ехидно спросила Аннеке.

Но Нагути-ко смутить было трудно, особенно если дело касалось нарядов и украшений.

– Что-нибудь придумаю. Дамы в Но с этим как-то ведь справляются?

– Думаю, что они спокойно ходят с закаканными волосами и не обращают внимания на такие пустяки. Вот на островах все ходят с красивыми блохоловками на шее. Пожалуй, я раздобуду тебе такое украшение.

Нагути-ко резко подпрыгнула и повернулась к Аннеке. Она так и не справилась с прической, волосы упали до пола, а бусы рассыпались.

– Ты рассуждаешь о всяких глупостях и не собираешься! Где твое платье? Мартия, Мартия, МАРТИЯ!!!

Девушка изо всех сил затрясла колокольчиком, призывая служанку. Аннеке вскочила и попыталась выхватить колокольчик из руки подруги, но та ловко увернулась. Аннеке чуть не заплакала:

– Слушай, я совсем не хочу сейчас никуда идти. И совершенно нет настроения смотреть фейерверк и встречаться с кем бы то ни было. Завтра трудный день...

– Пожалуй, тебе лучше было бы остаться в твоем пещерном жилище, Аннеке! Завести себе медведя и волка. Вместе с волком выть на луну. А зимой впадать в спячку в обнимку с медведем. Со временем ты, пожалуй разучилась бы разговаривать по-человечески и заросла бы шерстью, но все равно там никого нет, и никто не увидит этого. А раз ты все-таки поселилась в столице, возле короля, то жить иначе, чем здесь принято, просто глупо! Ты во дворце уже почти полгода, а до сих пор спрашиваешь меня, кто такие госпожа Таута и маркиз Фоуп!

– Перестань! Про маркиза Фоупа я не спрашивала!

– Ну, так спрашивала про кого-то другого! Все, Аннеке! Кончилось мое терпение! Немедленно собирайся! А завтра я составлю специально для тебя список придворных с краткими пояснениями, и к вечеру чтобы знала всех, хотя бы имена и должности!

Наконец на неистовый звон колокольчика прибежала заспанная Мартия. За полчаса собраться не удалось, это время ушло на одну лишь прическу Нагути-ко. Но наряженные, причесанные и надушенные девушки появились в саду как раз к началу балета.

Пары нарядно одетых детей, приняв изящные позы, замерли на своих местах на дорожках, проложенных между цветов и деревьев, готовые начать танец по знаку распорядителя в момент выхода властительного семейства. Судя по осунувшимся личикам детей, королевское семейство изволило задерживаться, и сильно.

Кругом суетились слуги со складными стульями, прохладительным и сладостями. Аннеке и Нагути-ко устроились на террасе, уставленной цветами, с витыми позолоченными колоннами, придерживающими пестрый навес из плотного шелка. Веселящиеся придворные толпились ниже, на аллеях сада, шумя, бросая друг в друга цветы, громко требуя напитков и услуг. Некоторые затеяли шутливую перестрелку хлопушками. Когда появятся властители и виновники торжества, послы из Но, праздник станет официально-чопорным, и лишь через несколько часов, когда окажет действие вино, вернется непринужденность, а сейчас все развлекались кто как мог, пользуясь темнотой, которую фонарики и свечи нисколько не рассеивали, а делали лишь романтичнее.

Нагути-ко, используя заклинание, рассеивающее тьму, в прозаических целях, показывала Аннеке на придворных, называя множество имен и перечисляя связи и заслуги перед короной. Аннеке добросовестно пыталась все это запомнить, но куда там! Лица и наряды смешивались перед усталыми глазами в вихрь разноцветных конфетти. Девушка потихоньку начала клевать носом, но вдруг ее словно что-то кольнуло: в густой тени беседки в дальнем конце боковой аллеи стоял высокий человек в широкой одежде с капюшоном, совершенно скрывающей лицо и фигуру. Сон почему-то как рукой сняло, и оживившаяся Аннеке резво повернулась к подруге.

– Посмотри, а там кто?

– Где? Покажи!

– Вон там, возле беседки, в синем плаще, вон, вон, теперь пошел к фонтану!

– Не могу узнать. Как странно, я здесь всех знаю, а этого вроде бы раньше не видела! Наверное, кто-то новый. А на этом празднике только избранные, близкая родня и доверенные. Надо послать Мартию, она вмиг все узнает. А что, Аннеке, понравился? Что-то не припомню я, чтобы ты обращала внимание на мужчин!

– Не знаю, я даже лица не рассмотрела. Но он какой-то другой, не как все... и чем-то знаком...

– Тогда это, наверное, какой-нибудь маг или колдун, новые маги часто появляются здесь.

Нагути-ко, весело смеясь, схватила Аннеке за руку и воскликнула:

– Что я слышу! Сердечко-то как бьется! Нет, ты еще не потеряна для жизни и веселья! А я-то уж подумала, что место тебе где-нибудь в мрачной полуразвалившейся колдовской башне на краю земли, за книгами, рассыпающимися в пыль от древности! Представь себе: твои волосы сбились в колтун, с плеч свисают романтические лохмотья, от тебя пахнет плесенью, а по полу шмыгают вот такущие крысы с голыми розовыми хвостами – твоя единственная компания! Брр!

Нагути-ко, не дождавшись посланной служанки, двинулась в сторону, куда ушел незнакомец, расспрашивая о нем по дороге приятельниц, но все пустое. Человек исчез, как будто просто привиделся. Привлеченный всплеском эмоций, появился Пушок, выслушал Аннеке и тоже отправился на поиски, но так же безрезультатно.

Тут на парадную лестницу наконец выплыло венценосное семейство, следом виновники торжества, и начался бал. Против обыкновения, танцевали все, и никто не обращал внимания на детский балет. Маленькие артисты, простояв долгое время на месте в изысканных позах под грузом взрослых, увешанных украшениями нарядов, теперь чуть не плакали, но старательно принимали заученные фигуры танца.

У Аннеке не было отбоя от кавалеров, но, кружась в танце по аллеям, она все вспоминала увиденного мельком незнакомца, недоумевая, чем он ее привлек. Вот рядом такой же, высокий, лицо в тени, пышная просторная одежда... и еще один... и еще... Она подняла глаза на террасу, где они с Нагути-ко сидели в ожидании королевского появления, и сердце вновь бухнуло.

Опять он... стоит и смотрит на танцующих... на нее?! И лицо уже не в тени, глаза... знакомые глаза, от взгляда которых кружится голова...

Потом Аннеке, не помня как, оказалась на широкой мраморной скамье со спинкой. Толстая дама в розовом блестящем платье с приторной улыбкой тыкала ей в нос гадостно пахнущий флакон с ароматическими солями специально от обмороков, а кавалер, танцевавший с ней этот танец, вовсю пользуясь случаем, расстегивал ее платье.

Девушка с трудом отделалась от всех, убедив в своем отличном самочувствии. Нагути-ко отстала от нее последней, пообещав немедленно найти служанку и взяв у Аннеке клятву никуда одной не уходить. Оставшись одна, знахарка вздохнула: она узнала. Лицо Димир изменил, но аура и глаза... Их изменить не так легко. Понятно, они с графом от своих планов не отказались. А ей что теперь делать? Ну, во всяком случае, не вмешиваться, это точно. Пусть сильные дерутся между собой, а им с подругой надлежит успевать уворачиваться из-под ног сражающихся. Уж доносит она не станет, тем более на Димира...

Хотя Кэри ей доверяет... Но нет, сама Кэри не пострадает, заговор наверняка направлен только против короля. А впрочем, она точно ничего не знает. Мало ли какие дела могли привести мага Димира в столицу. Вполне вероятно он, как и она сама недавно, ищет лишь выгодной службы и знатного покровителя.

Что же до ее чувств к магу, то с ними все было ясно с самого начала: с тем же успехом она могла бы влюбиться в смерч, пронесшийся недавно над бухтой Ауа, который прошел и исчез, уничтожив все, оказавшееся на пути. И чем дольше Аннеке будет влюблена в Димира, тем больше шансов попасть в беду. Забыть его, как бы не было больно!.. Единственная приятельница ее юности говорила с важным видом, так мало вяжущимся с растрепанными соломенными косичками и тщедушным тельцем, что первая любовь быстро проходит, оставаясь лишь сладким воспоминанием. От этой мысли тяжко заломило в груди.

А может быть, ее первой любовью был Файдиас? Ей всегда было с ним хорошо: весело и спокойно. Зачем радость и чувство защищенности она сменила на боль в груди, страх и глупые надежды?! Как бьется сердце, холодеют руки и ноги и сладко кружится голова! Но Димир даже не попытался встретиться с ней, поговорить. Не прислал никакой вести. Она ему не нужна.

В этот момент Димир стоял совсем неподалеку, за аляповатой парковой скульптурой, изображавшей наполовину девушку, наполовину серну, с маленькими ветвистыми рожками и вазоном в руках, из которого свешивались до земли незнакомые растения с голубыми цветами-колокольчиками. Все вместе представляло собой отличное укрытие.

Маг размышлял, стоит ли позволить Аннеке увидеть себя, заговорить ли с ней. Ее талисман значительно облегчит его задачу, но нужно ли связываться с лишним сообщником? Захочет ли Аннеке помочь? Согласится ли хотя бы молчать? Она обласкана, как говорят, королевой Кэри. Нет уж, лучше не рисковать понапрасну. Он справится сам. И Аннеке станет его призом... без всяких условий. А тут еще это странное практически бестелесное существо. Похоже, оно способно воспринимать мысли. Сегодня ему стоило немало усилий не позволить себя обнаружить. Проклятый клочок тумана так и крутился рядом.

Размышления обоих прервало шумное появление Нагути-ко со свитой. Тод, их слуга, и еще один, незнакомый, диковатого вида чернявый парень, с двумя большими медными серьгами в правом ухе и клеймом раба на лбу тащили паланкин, а Мартия и ее подружка, прислуживавшая на кухне, волокли вдвоем большую корзину с полотенцами, снадобьями, льдом, притирками и мятной водой – всем, что прописывала Нагути-ко своим пациентам при внезапной хвори. При виде подруги Нагути-ко заулыбалась:

– А ты розовенькая, хвала богам! Голова больше не кружится? Но все равно, залезай в паланкин, незачем напрягаться. Вдруг у тебя тепловой удар или малярия? Завтра полежишь весь день, и не вздумай спорить! Я за тобой пригляжу.

Нагути-ко и Мартия с неожиданной силой подхватили Аннеке под руки, затолкали в паланкин и в мгновение ока доставили в кровать. Не надо было и ходить на этот праздник, и не хотела же идти: одно расстройство. Мартия переодела Аннеке в ночную рубашку, вытащила шпильки и бусы из волос, подала стакан молока с медом и ушла. За окнами начинало светить и шумели, расходясь наконец по апартаментам, загулявшиеся придворные. Нагути-ко присела на край кровати Аннеке, скрестив ноги и укрывшись краем ее одеяла, тоже со стаканом молока в руке.

– Неплохо повеселились. Жаль, что ты заболела.

– Да не заболела я вовсе. Просто расстроилась из-за той клиентки и устала. И душно было.

– Это в саду-то душно?! Не обманывай! А ты рассмотрела парня, что вместе с Тодом паланкин нес? Это раб госпожи Тауты, она мне его одолжила, чтобы отнести тебя домой. А если мы захотим, то и насовсем продаст, дешево. Этот раб вроде непокорный, из северных новых Владений, взят в плен с оружием в руках, еще подростком, оттого и непокорный... Вот если б ребенком!..

– Нагути-ко, ну зачем нам непокорный раб? Мало неприятностей, так еще следи, чтобы дома не зарезали?!

– Этот раб госпожу Тауту может зарезать, а нас не тронет. Пообещаем, если угодит, на волю отпустить и клеймо снять. Таута клеймо снять не может, а мы можем. Он на нас молиться станет! Вообще-то нам не один раб нужен, а четыре – паланкин таскать. А то везде пешком, да по жаре тяжело. Тод паланкин носить отказывается: я, говорит, камердинер, мне стыдно. А два раба нас двоих не унесут. Рабов тоже надо жалеть.

– Вечно ты, Нагути-ко, придумываешь, то придворных воспитывать, то паланкин тебе с рабами. А к рабам еще надсмотрщика?

– Тод присмотрит, он согласен, у него брат на плантации чайных роз управителем, видел, как брат с рабами разбирается. А паланкин с рабами – это шикарно, нас сразу больше уважать будут, а то мы как бедные тут, будто не можем себе позволить.

– Ну, хочешь – покупай, деньги знаешь где лежат. А хватит?

– Хватит, наверное, если брать подешевле.

– Ага, непокорных. А к ним – бугая с плеткой. А где мы будем их держать?

– Все держат во дворце, чтоб далеко не ходить. В подвалах специальные помещения для рабов.

– Ага, тюрьма.

– Все ты преувеличиваешь. Не в тюрьме, а выше, в полуподвале, и там неплохо. Во дворце все самое лучшее. Да рабам с рынка тут как в небесных чертогах покажется. Слушай, а кто это был?

– Кто?

– В саду, от чьего вида ты сразу обмерла! Рассказывай, кто это и где ты с ним познакомилась!

– О, ты сама уже все узнала, хитрюга, а теперь пытаешься выведать у меня все подробности! Сперва расскажи, что тебе про него наболтали, а потом и я, может быть, (но учти, только может быть, ничего заранее не обещаю!) расскажу тебе остальное!

– Ладно уж, цени мою кротость! Не знаю, тот ли, но во всяком случае, это единственный новый человек за последний месяц, и прибыл он лечить одного вреднющего старика. Тут твоей симпатии не позавидуешь. Он, наверное, не знает, во что вляпался, а мы все насмотрелись на этого типа. Тем, кто у него в услужении, светит темница, и это в лучшем случае. Четырех предыдущих своих врачей и служанку старик велел казнить, якобы за покушение на его жизнь, и теперь нанять местных слуг ему затруднительно: таких дураков что-то мало. Вот и начал выписывать их из глухой провинции. Хоть бы твой милый догадался в самом деле отравить старого пня, все бы вздохнули спокойнее. Но, кроме того, слуга старика шепнул мне, опасливо при этом оглядываясь, что этот твой молодой человек настоящий сильный маг. Странно, мог приискать местечко получше. Или... А, понимаю!

– Ой, Нагути-ко, ничего ты не понимаешь, и вообще, лучше молчи и никого больше не расспрашивай. Давай ритуал проведем, чтобы сегодняшний день все забыли.

– Ну нет, теперь все рассказывай!

– Да нечего мне рассказывать. Я и не знаю ничего точно, лишь чувствую опасность... и для него, и для нас.

– Всего-то ты боишься! Я уже тебе объясняла, что страх-то беду и притягивает, но уж верно, такая ты трусиха. Так и просидишь всю жизнь в пещере! А по-моему, надо идти навстречу опасности: только тогда и живешь в полную силу. Из беды как-нибудь можно выкрутиться, в Ахте же выкрутились, а уж при удаче много можно выиграть!

– Не забывай, в Ахте нас друзья выручили, не будь друзей, мы бы... И не помню я, чтобы ты там так уж храбро шла навстречу опасности! Вспомни, сидела в повозке в полубеспамятстве и ревела, подходи и бери голыми руками. Если бы не Паунседета и Бауглок, сейчас бы в подвале под ратушей цепями гремели... а то еще и хуже...

– Ну и что, что ревела! А если бы догнали, я бы не хуже тебя справилась! Кроме того, здесь у нас тоже уже друзья есть. Один Файдиас многих стоит!

– Файдиас маг. Он поможет нам, только если и ему польза будет.

– Будет ему польза, не сомневайся! Если бы он от нас совсем пользы не ожидал, и общаться не стал бы. Ну и что? Подумаешь! А тебе только бескорыстная дружба нужна?! И вообще, хватит отвлекать меня разговорами, немедленно рассказывай все! Кто этот маг и что тебе до него?

Аннеке вздохнула, пристально поглядев на подругу, и решила, что пооткровенничать стоит. А то, пожалуй, еще обидится. Но на всякий случай знахарка произнесла последнее слово и сделала последний жест заготовленного заклинания тишины, чтобы никто не смог их подслушать. Надо было раньше побеспокоиться. Вся комната как бы исчезла, девушек окутал магический кокон из серого мерцающего и переливающегося тумана, непроницаемый для любопытных глаз и ушей. Конечно, сильный маг проник бы через эту защиту без труда, но тайны двух смотрительниц королевских собачек вряд ли могут привлечь внимание сильных этого мира.

– Ах, Нагути-ко, я, кажется, без памяти его люблю! А он меня – нет.

– Ну вот еще, почему ты так решила? Ты же прелесть, умница, красавица, только дурак в тебя не влюбится!

– Спасибо тебе, дорогая. Но он вовсе не дурак, а никого любить не может просто потому, что не умеет, не нужна ему никакая любовь. Никто ему не нужен, только власть. И здесь он какие-то интриги плетет, с графом Кэрилом, отцом королевы Кэри, связан. Мне кажется, это он устроил, что первая королева умерла, а Кэри за короля выдали. Хотя мы в это время отсутствовали...

– Ну, ну, не выдумывай, королева с детства болела, король на ней женился только потому, что она из старой династии, чтобы было больше сторонников. А граф Кэрил теперь никто, король его не выносит и в родовое имение сослал. Об этом даже в Ахте все знали. И на Кэри король женился, потому что она тоже в родстве со старой династией. Король мужик очень умный. И если твой любимый под ним яму копает, то ему не поздоровится, уж будь уверена, хоть он семь раз великий маг. Не думаю, что королевский маг Эномиель слабее, хоть он и старик уже.

– Этого и я боюсь. Ему не поздоровится, и о нас вспомнят. Пойдем-ка ритуал выполнять.

– Подожди с ритуалом. Прежде надо все обсудить и понять, а то наритуалим такое... Значит, ты любишь его? Счастливая! Я еще ни в кого не была влюблена... и меня еще никто не любил.

– Как никто? А Лиор?

– Нет. Лиор – это так... А плакала я тогда от обиды. Тогда казалось – от любви, а теперь я поняла. Просто обида. Уж он-то точно променял меня на какую-то магическую безделушку.

– Не скажи, знаешь, какие бывают предметы силы! Маги за некоторые жизнь отдают!

– Я бы не стала. Жизни мне жалко, а силы так уж много и не надо, только чтобы было безопаснее, и удовольствия получать И разве можно любимого променять хоть на самый сверхсильный талисман? Но ты расскажи, как вы познакомились?

Аннеке пришлось-таки выдать подруге историю своей любви. В этом рассказе не было ни слова лжи, но и всю правду она утаила. Нагути-ко посмотрела на подругу ясненькими умными глазами, вздохнула:

– Так-то ты мне доверяешь! Ну ладно, после расскажешь, если помощь понадобится. А что касается любви... Открою тайну, притом даром, цени, не то что ты, скрытная душа! Пока ты в саду сидела, я успела и погадать, и в шар поглядеть. Любит тебя твой колдун, любит! Ну, правда, любит, как умеет... Но это про каждого влюбленного можно сказать. Любой любит, как его родители любить научили, и про прошлые жизни забывать полностью нельзя. Ну, еще мы, женщины, может быть, сильнее любим, всем существом, по крайней мере многие, а мужчины любят между делами: войной там, торговлей, чем еще они занимаются. Да и женщины больше ценят мужчину делового, он лучше умеет семью кормить. Что делать, жизнь такая, мир наш такой... Хочешь получить мага твоего? Приползет на коленях, со свадебными дарами: мужская магия в любовном деле с женской не сравнится!

– Не знаю... Наверное, не хочу... Мне нужна другая любовь... Даже Файдиас в юности сильнее меня любил, все был готов для меня сделать. Что ж, переболею. А ты правда можешь сделать, чтобы приполз?

– Всего можно добиться. Лишь цену соответственную заплатить. И он все равно не изменится. Приползти-то приползет, но останется прежним, и после свадьбы ты это почувствуешь.

– Я догадываюсь.

Нагути-ко встала, забрала у Аннеке стакан с недопитым молоком, закутала в одеяло и поцеловала в щеку.

– Спи. Сегодня никто раньше полудня глаз не разлепит, и мы, наконец, выспимся всласть. Не горюй, все наладится. А если с магом выйдет осечка, мы таких себе поклонников найдем! Красавцев, умных, богатых, и чтоб на руках носили, пылинки сдували! Повеселимся, пока молоды! Ну же, Аннеке, улыбнись!

ГЛАВА 20

Факелы гадко чадили, и света от них было немного. Наверное, от недостатка воздуха. Воняло тухлятиной, плесенью и еще чем-то, крайне неприятным, но неопределимым. Файдиас шел вслед за стражником извилистыми коридорами и крутыми лестницами с высоченными, до колена, узкими и выщербленными, да еще и покрытыми какой-то слизью ступеньками. Приходилось прикрывать нос надушенным платком. Он уже несколько раз споткнулся, замарав мерзостью подол новой бархатной мантии, сшитой специально для посещений дворца. Для подземелья надо было одеться попроще. Но на королевской службе всегда: «Срочно! Беги! Вызывают! Дело государственной важности!» Вот и не успел переодеться. Как они сами-то здесь ходят, служивые? Хоть бы рабов послали грязь соскрести. И вообще, тюрьму надо помещать в высокой башне. Подкоп нельзя провести. И сырости куда меньше.

Наконец, сразу после очередного поворота, стражник затормозил, посторонился и гнусаво сказал:

– Сюда, господин, здеся злодея приковали. Господин Тауш сказал, что здеся его сила поменьше будет. Место такое, значит, сказал.

Файдиас в узком коридоре протиснулся мимо стражника, окончательно уродуя мантию о мокрую заплесневелую стену, и тихо выругался. В глубокой нише лежал скованный человек. Он спал или был без сознания. Охраны рядом не наблюдалось. Его оковы самого Файдиаса задержали бы на пару минут, не более. Ниша могла быть отгорожена от коридорчика толстой решеткой, но сейчас решетку оставили поднятой. Файдиас ругнулся еще раз и обернулся к стражнику, слегка пригнувшемуся при виде гнева мага:

– Караульщики где?

– Так забоялись люди, злодей-то колдун, шепнет чего и порчу смертную напустит, ему, небось, раз плюнуть.

– Господин Тауш где?

– Так за учителем побег, за господином Эномиелем, значит. Может статься, господин Эномиель со злыднем совладает. Вы тут, господин, за супостатом приглядите, а я за факелами, значит, сбегаю, темно, значит, тут. Господин Эномиель осерчает, ему с глазами старыми плохо преступника будет видно...

– Ну, быстро иди и скорее возвращайся. Да, стульев еще принеси, И позови всех учении ков... Впрочем, нет, учеников не надо. Лучше стражников побольше.

– Не пойдут, боятся сильно.

У Файдиаса от злости свело скулы и сжались кулаки.

– Что значит "не пойдут" ?! Я вам дам "не пойдут"! Вы у меня!..

Стражник торопливо поклонился и, тяжко бухая сапогами, ушел.

Файдиас несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, справляясь с некстати нахлынувшими эмоциями, и спешно очертил вокруг пленника круг, шепча запирающие заклинания. Слава богам, между узником и стеной закута можно было пройти и круг замкнуть. Магу ведь ничего не стоило просочиться сквозь стену. Даже недоумки-стражники иногда соображают. Да наверняка случайно получилось. Или Тауш распорядился. Файдиас вгляделся в лицо узника. Вроде знакомый. Ну да, это сосед, жил неподалеку от их деревни. Файдиас был тогда мальчишкой, а этот маг был уж известен, даже из Ахта к нему ездили, да он почти всех прогонял. Что-то Аннеке о нем рассказывала... Но нет, Аннеке он в эту историю вмешивать не будет. Сам уж как-нибудь управится.

Ждать пришлось довольно долго. Узник несколько раз начинал шевелиться и что-то невнятно бормотать, но окончательно в сознание так и не пришел, чем избавил Файдиаса от лишних хлопот. Наконец послышались шаги множества людей и постукивание палки. В коридорчик с кряхтением протиснулся совершенно выцветший от времени учитель Эномиель. Из-за его плеча встревожено выглядывал Тауш, новый ученик Эномиэля, щуплый смуглый парень лет пятнадцати. Зря он притащился, теперь придется еще и его защищать. Позади магов осторожно шевелилась кучка стражников с провожатым Файдиаса во главе, нагруженным складными стульями и пучками факелов. Посланный расстарался: новоприбывшие стражники телосложением своим напоминали платяные шкафы, а их лица несли печать животной тупости. По народному поверью, именно такие люди труднее всего подпадают под власть колдунов. Но тут, по мнению Файдиаса, порученец перестарался: если плененный колдун владеет звериной магией, то он сможет повелевать своими тюремщиками.

Стулья расставили вне заговоренного круга, факелы вставили в свободные держатели и зажгли, стражники перекрыли коридор. Повисло молчание. Через некоторое время Файдиас угрюмо спросил:

– Кого ждем?

Эномиель сердитым голосом ответил:

– Правую Руку и Лучшего Друга Короля господина Этера.

– Ах, так! Ему бы поторопиться. Заклинания тают.

– Вот пойди за ним и так ему и скажи!

Это произнес Тауш. Эномиель же согнулся на своем стуле и молчал, глядя в пол, лишь перебирал тонкими длинными, ставшими почти прозрачными от старости, пальцами нанизанные на шнурок нефритовые и сердоликовые бусины с вырезанными на них рунами. Брови его, косматые и седые, хмурились, рот кривился в гримасе гнева.

Примерно через час ожидания Файдиас встал и заново начертил круг. Скованный колдун не шевелился. Еще через час с шумом, грохотом и смачными ругательствами в адрес колдунов, вонючих темниц, тупых воинов и прочего быдла изволил явиться Правая Рука, и как там его еще, с прихлебателями и специально обученными льстецами. Правая Рука был крайне недоволен, даже, можно сказать, разгневан: его оторвали от пира по случаю цветения любимого куста гедении.

Господин Этер плюхнулся на почтительно подставленный приближенными стул и обвел присутствующих скучающе-презрительным взглядом:

– Ну?

Тауш, второй ученик Главного придворного мага Эномиеля и помощник Файдиаса, с покло-ном выступив вперед, торопливо доложил:

– Вот этот злокозненный колдун злоумышлял против нашего короля!

– Это который же из колдунов злоумышлял? – хохотнул Лучший друг.

– Изволите шутить, господин? Ха, ха! Вот этот, конечно, который в цепях!

– Кто свидетельствует против него?

– Господин Зарутих, друг господина графа Кэрила, королевского зятя.

– И где этот господин Зарутих, который свидетельствует?

– Он лежит, прикованный к ложу болезни, по всей вероятности, отравленный злополучным колдуном. Но его свидетельство занесено на свиток. Господин Зарутих по проницательности своей не доверял колдуну, следил за ним и стал свидетелем злокозненного ритуала... Свиток может сейчас зачитать секретарь... Секретарь! Секретарь! Где его носит!?

– Не надо, некогда, обойдемся. Свидетельствует Зарутих, так свидетельствует. Ну и что? Не знаете, как должно поступать со злодеями? Что ж, подскажу по снисходительности своей. Пытать, вызнать сообщников и всех сжечь на городской площади в назидание другим.

– Господин, это крайне трудно осуществить...

– Это ваше дело! Иначе зачем король дает золото такой толпе бездельников-магов?

– Но, господин...

– Не желаю ничего слушать! Через неделю колдун и сообщники должны уйти дымом в небеса. А если упустите, то...

Файдиас встал, выступил вперед и поклонился.

– Господин, сила злодея велика, его почти невозможно удерживать. Не лучше ли будет тихо убить колдуна в тюрьме, прямо сейчас, пока он не пришел в себя? Не думаю, что у него были сообщники. Такие предпочитают действовать в одиночку. А если сообщники и есть, они, так или иначе, выдадут себя со временем, достаточно следить за...

– Разве я спросил, о чем ты думаешь? Вы получили приказ и обязаны его выполнить! Покушавшиеся на священную королевскую особу должны умереть в муках публично, на страх всем прочим! Да, а отсутствующего на месте дознания секретаря высечь и отрешить от должности. Отметьте там у себя! Все!

Господин Этер поднялся, ногой оттолкнул стул и направился к выходу, сопровождаемый свитой. Стражники торопливо потянулись к выходу, боязливо оглядываясь. Файдиас дернулся было следом, пытаясь назначить хотя бы пару караульщиков, но махнул рукой и вернулся назад. Эномиэль и Тауш переглянулись, Файдиас покачал головой.

– Поверьте мне, этого мага лучше убить прямо сейчас. Пусть потом последует опала, это лучший исход для нас. Зови палача, Тауш.

– Я уже звал, думал, господин Этер прикажет сейчас же пытать. Не идет ни за какое золото!

– Ты ему еще и золото предлагал? Вечную молодость не предлагал? Сам– то ты за какое золото здесь? Подумать только, королевские маги умоляют какого-то слугу придти и исполнить свою работу, а тот выкобенивается!!! Ладно, тем лучше, меньше любопытных глаз. Я все сделаю сам... А палача отправлю нужник чистить... Нет, что это я, превратишь его в паршивую собаку, для тренировки.

Файдиас без особой нужды потеребил амулет на поясе и добавил рассеянно:

– Искусство трансформации, знаешь ли, друг мой, тренировки требует... каждодневной тренировки...

Эномиель, сгорбившись и по-прежнему ни на кого не глядя, встал, уронив с грохотом складной стул и не заметив этого, медленно, с трудом передвигая ноги, ушел. Ученики остались одни с плененным магом. Тауш испуганно и с надеждой посмотрел на Файдиаса.