Текст книги "Колыбель для мага"

Автор книги: Ирина Шерстякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Он успокаивающе погладил девушку по плечу. У Аннеке немного полегчало на душе, и сердце, заколотившееся изо всех сил о ребра и подскочившее к горлу от слов Файдиаса, притихло.

– Ты все теперь знаешь! Стал великим магом, как хотел? Ты главный королевский маг?

– Да! – гордо ответил Файдиас и смутился, – Ну, не совсем так. Главный придворный маг – мой учитель Эномиель. Но он совсем одряхлел, и я вместе с другим учеником помогаю ему. Но если смотреть на жизнь реально... да!

Файдиас гордо обвел рукой вокруг себя.

– Видишь, чего я достиг! Могли ли мы подумать, что деревенский парень сможет такого добиться? И, я думаю, что твое благословение – помнишь? – тоже мне помогло. Так что можешь на меня рассчитывать.

Аннеке привстала на цыпочки и чмокнула Файдиаса в щеку.

– Ты молодец. Я всегда верила в тебя.

Он смутился, покраснел и деланно непринужденно улыбнулся.

– Весь двор гудит. Все говорят о твоей аудиенции и о милости к тебе королевы. Так я и узнал о твоем появлении. Как видишь, ничего сверхъестественного. А знаешь, почему-то за тобой очень трудно следить с помощью магического шара, все туманится, и шар затмевает какое-то сверкание у тебя на груди. Заполучила какой-то мощный талисман?

Аннеке совсем не хотелось обсуждать свои талисманы. Поэтому она заговорила о королеве.

– А что, королева действительно оказала мне большую милость?

– Что ты, огромную! Некоторые по полгода ждут приема, а придворной должности – вообще... Все теряются в догадках и строят предположения. Надо сказать, разнообразные предположения... Из них самое благопристойное – что ты дочь графа Кэрила и кормилицы его дочери, следовательно – сестра королевы Кэри. А неблагопристойные предположения... Сама понимаешь, они касаются жизни королевы в девичестве. Боюсь, как бы королева не раскаялась... в своей благосклонности к никому не известной знахарке.

Аннеке порывисто схватила мага за руку.

– Будь так добр, Файдиас, окажи мне услугу!

– Все, что угодно, дорогая! Смотря какую услугу?

– Погаси эти слухи! Придумай что-нибудь приличное и убедительное и подтверди перед всеми как надежный свидетель! Но не говори, что я сестра королевы, а то она еще разгневается чего доброго. Пожалуйста, Файдиас! Мне так нужна эта должность!

Файдиас засмеялся и погрозил девушке пальцем.

– Хитрюга! Уверен, что ты все можешь организовать сама, так же, как и свою столь успешную аудиенцию! Ладно, ладно, не хмурься, сделаю, придумаю что-нибудь, я же пообещал, не волнуйся. Все будет славно.

Он усадил Аннеке в кресло, сам уселся в соседнее, щелкнул пальцами, и сервировочный столик с угощением подкатился поближе, смешно содрогаясь от усердия.

Маг принялся угощать девушку изысканными яствами, сладостями, а особенно редкими винами, попутно пытаясь выведать, где она провела эти годы, и что делала, чему научилась, и что там на самом деле произошло в Ахте. Но пускаться в откровения Аннеке совсем не хотелось, поэтому она изобразила крайнюю увлеченность лакомствами и отвечала по возможности неопределенно, особенно избегая упоминаний о своих магических предметах, магических помощниках и о том, в чем ее впоследствии можно было бы обвинить.

Файдиас же ласково улыбался и уговаривал попробовать еще и этого, золотого вина из Сидмасии, где знают толк в наслаждении, и внимательно следил за гостьей, стараясь не пропустить первые признаки опьянения. Но при этом, как ни странно, Аннеке не чувствовала враждебности мага, и ей ничто не говорило об опасности. Файдиас излучал симпатию, доброжелательность и чувство покровительства. А информацию о ней собирал скорее по привычке, в силу многолетней выучки. Конечно, если ему придется выбирать между Аннеке и своей выгодой, никто не знает, что он предпочтет... Аннеке мысленно попросила Великую Мать Тахэт: пусть ее желания и желания Файдиаса никогда не столкнутся! Слишком болезненно станет для нее превращение друга юности и первого поклонника в безжалостного врага.

В результате стараний говорить правду и в то же время не признаться ни в чем могущим стать опасным ее рассказ получился таким: молодая девушка попросила, чтобы Аннеке соединила ее с возлюбленным, но молодой колдун, живший неподалеку, возражал и потому вызвал Аннеке на магический поединок, в результате которого оба попали в другой, неуютный и враждебный мир.

Забыв вражду и объединив усилия, они смогли вернуться назад, но здесь прошло много лет. Аннеке осталась без дома, его сожгли напуганные односельчане, в деревне поселилась другая знахарка, и она решила уехать в Ахт. Но там волшебников и так слишком много, недовольство коллег заставило двигаться дальше, так она и оказалась в столице, надеясь на благосклонность своей бывшей сеньоры.

– И вот я здесь! -закончила Аннеке и потянулась к бокалу с соком, стараясь через опущенные ресницы определить выражение лица Файдиаса.

Он улыбался.

– Вот я и говорю, хитрюга!

Маг неопределенно пошевелил пальцами, и кочерга с угодливым выражением на узорчатой ручке бросилась переворачивать дрова в камине. Огонь вспыхнул ярче, и Файдиас, глядя на языки пламени, сказал:

– Давай постараемся довериться друг другу. Я понимаю, ты считаешь это преждевременным: мало ли какие отношения были между нами в юности. Но я всегда вспоминал о тебе с любовью и благодарностью. Если бы ни ты, меня бы здесь сейчас не было.

– Какая разница, ты был бы в другом месте и не знал ничего об упущенных возможностях. А о чем не знаешь, о том и не жалеешь. Кроме того, мы побратимы, забыл? А побратимство свято. Или уже нет?

– И тем не менее.

Аннеке устроилась в кресле поуютнее, почувствовав вдруг боевой задор.

– А что, Файдиас, должность целительницы королевских собачек очень важна и почетна?

Уши Файдиаса слегка порозовели.

– Ну конечно, любая была бы рада получить при дворе любую должность.

– Брось, брось. Неужели, получи я место, скажем, главной поломойки дворцовой кухни, сидела бы я здесь?

– На дворцовую кухню любого не допустят, только вернейшего из верных!

– Ну, а если бы меня приставили убирать мусор в саду? В самом отдаленном углу?

Маг непроизвольно задумался.

– Пожалуй, может статься, что свой человек на этой должности принесет выгоду.

– Вот-вот! А где ты был, когда я торчала в этой королевской гостинице? Ни за что не поверю, что ты не знал о моем приезде! Но тогда тебе почему-то не захотелось предаться воспоминаниям о юности возле горящего камина.

И Аннеке показала другу детства длинный язык. Тот почему-то совершенно, даже в глубине души, не обиделся, а пододвинулся ближе вместе со своим креслом и ласково, успокаивающе взял ее за руку.

– Мне кажется, у тебя действительно были большие неприятности. Но теперь все прошло и не вернется. Можешь мне не верить, но я действительно не знал о твоем появлении, хотя и слежу через магический шар за всеми новыми людьми в городе, так, на всякий случай. Ты не носила талисман невидимости? Нет? А что касается твоей новой должности при собачках...

Файдиас вздохнул и пододвинул поближе к Аннеке блюдо с фруктами.

– Знаешь пословицу: " Прячься от молнии, грейся у камина" ? Твоя предшественница скончалась от старости, достигнув весьма преклонных лет, удостоенная доверия королевы, окруженная любовью и почетом. А вот знахарка, следившая за собачками, принадлежавшими королеве Хаоре, прошлой династии, тоже была доверенным лицом королевы, но...

– Плохо кончила?

– Не то слово... Ее казнили за попытку отравить принцессу. Совершенно непонятно, зачем ей было это нужно. Все равно принцесса родилась тяжело больной и не смогла дожить до детородного возраста, а следующие принцы рождались мертвыми, как ни бились маги. Да и оракулы предрекали, что династии конец. Но судьям было все равно. Очень темная история. Поэтому я считаю, что ты должна мне довериться... а я тебе. Нам обоим необходим этот союз. Здесь нужно быть очень осторожным и использовать любые возможности, предоставляемые судьбой. Просто для того, чтобы уцелеть. Тебе необходим кто-то, кто посвятит тебя в здешние порядки, поверь. Не ждешь же ты этой услуги от главной церемониймейстерши дамы Харес или от ее помощницы дамы Уиет, в жилах которой есть изрядная толика королевской крови?

Аннеке засмеялась:

– Я теперь не удивлюсь, обнаружив у своих дверей толпу желающих оказать мне покровительство. А с вами, с могучими магами, надо ушки держать на макушке, а нос по ветру. Чем-то вы мне напоминаете одного моего друга – хозяина трактира. И сильны, и умны, и полны достоинства, а на первом месте все-таки сколько медяков с серебряного в прибыли.

Файдиас начал уже терять терпение. Стиснув кулаки и сильно покраснев, он почти прошипел сквозь зубы:

– И где же ты так хорошо магов разглядывала? Послушай, Аннеке, неужели ты станешь больше доверять здешним придворным, людям, которых увидишь в первый раз? Или у тебя голова закружилась от неожиданного успеха?

Он готов был продолжать, но девушка, поняв, что море терпения Файдиаса вычерпано до самого дна, сделала наивные глаза и ласково улыбнулась магу. И то, надолго его хватило. Вот что значит многолетняя выучка! И Файдиас всегда помогал ей и Тэш... К тому же несправедливо отыгрываться на нем из-за другого...

– Ну, ну, не злись. Конечно, ты прав. А я ... Ну, просто подразнила тебя чуть-чуть... За то, что так долго не показывался! Зря только ты так обговариваешь условия. Может, еще бумагу принесешь, с контрактом на сорок пунктов, кровью распишемся... во взаимной верности?.. Конечно, сам понимаешь, я буду держаться тебя, что мне остается делать, когда все кругом чужое и незнакомое. И буду благодарна за науку. Но не советую делать из меня свое орудие!

Файдиас коротко выдохнул, с видимым усилием расслабился и постарался улыбнуться.

– Долго не показывался?! Уж кто бы говорил! И все ты врешь насчет своего раскаяния, как думала, так и ляпнула. Ну уж ладно, извинения приняты. В общем, так: новая должность твоя трудна, но здесь все они такие. Это как над пропастью по ниточке ходить... Но и доход соответствующий во всех смыслах: и деньги хорошие, и выучка магическая растет. Я тебе помогу, чем только смогу. Все расскажу постепенно, но и ты сама присматривайся. Король и королева... Ну, с ними все понятно, я думаю... Подлижись к казначею и управляющему. К дамам Харес и Уиет ни на каком скакуне не подъедешь, но кто знает, вдруг им позарез что-то магическое понадобится, так ты не пропусти...

Файдиас вздохнул и сильно потер лицо.

– Да, вот еще, сразу предупреждаю: тут в большом ходу нежелательные беременности, с ними как раз к знахаркам и идут, причем, понятно, хотят, чтобы все тихо, благопристойно и все такое...

– Да ты что, Файдиас!? Гневить Великую Мать Тахэт? И ты это делал?

– Ну, ко мне, слава богам, с этими делами не ходят, сама понимаешь... Меня тут опасаются... дамы в особенности. Как же: маг, могущественный, между прочим,.. прошу принять во внимание, кстати... Некоторым, вижу, на это плевать.

– Теперь ты решил попугать меня?

– Пожалуй, нет, хотя стоило бы попытаться, вдруг правда испугаешься, хотя бы для того, чтобы ты проявила больше благоразумия. Но непохоже, к сожалению.

Файдиас поднялся, кликнул слугу, приказал прибрать в гостиной, уже не желая утруждать себя магией. Затем повернулся к Аннеке, вежливо, как настоящий знатный господин, предложил ей опереться на его руку.

– Ну, наверное, ты уже устала и хочешь отдохнуть. Мы часто будем встречаться, и если появятся трудности, вопросы какие-нибудь, ты знаешь, к кому обратиться. А теперь поедем узнаем, как тебя устроили.

Устроили Аннеке замечательно: все вещи перенесли в просторные апартаменты, выделенные управляющим. К ее услугам были: славная уютная гостиная с камином, три спальни, дамская комната с огромной медной ванной на львиных лапах, с подведенной трубой с горячей водой, и комната для слуги. Аннеке удивилась:

– Неужели все прислужники королевы живут так?

Служанка охотно затараторила, что апартаменты сначала предназначались для семьи не очень богатого и знатного придворного, занимавшего должность придворного художника: спальня для господина, спальня для госпожи и отдельно для деток. Господин художник заслужил милость и получил в дар имение в пригороде: королю очень уж понравился портрет его венценосной матушки.

Аннеке подумала, что примета хороша, и что в третьей спальне они с Нагути-ко устроят комнату для магии. Мебель стояла, причем очень дорогая, хорошей работы, лишь кое-что нуждалось в починке.

А Нагути-ко уже перезнакомилась с некоторыми любопытствующими дамами, побывала у парикмахера и портнихи, причем заказала платья и для Аннеке, благо их фигуры были похожи. И вообще наслаждалась.

ГЛАВА 19

Черноволосая и черноглазая девушка, очень хорошенькая, богато и нарядно одетая в облегающее голубое с серебряным шитьем платье с огромной белой шелковой шалью, привезенной с островов Хо, разгневанно топнула стройной крошечной ножкой в голубой, под цвет платья, сафьяновой туфельке, украшенной серебряным бантом. Черты ее нежного личика искажал гнев, по щекам расползались некрасивые красные пятна, в глазах дрожали злые слезы.

Аннеке вздохнула. Вот еще незадача!

– Твоя работа, знахарка, никуда не годится! Ты посмела меня обмануть! Ты!.. Я!.. Сейчас же сделай все, как надо, или я!.. Или ты поплатишься!

– Но, госпожа моя, вы же мечтали о любви маркиза Фоупа! И, как мне кажется, цель достигнута, о его пламенной страсти к вам сплетничает весь двор! Быть может, маркиз просто еще не осмелился поведать вам о своих чувствах? Я могу наполнить его решимостью и ускорить...

– Как же, не осмелился! Ты, знахарка, и любовь-то знаешь на свой деревенский лад! Всякие пастушеские утехи в копне сена! Рука об руку ходить с любимым за плугом и родить ему кучу сопливых орущих детишек! Ты не можешь понять величественные мечты и чаяния девушки знатных кровей!

– Но, госпожа... Давайте, попробуем еще раз. Повторите мне свои пожелания, и я постара-юсь...

– Ну уж нет!!! Я найду волшебницу благородного происхождения, которая поймет меня без всяких объяснений, которые так утомляют! Разве можно хоть что-нибудь тебе объяснить, жал-кой, неумытой свинопаске!

Девушка вскочила, оттолкнув стол, и гордо направилась к двери, возмущенно встряхивая головой, отчего ее сложно уложенная прическа начала рассыпаться.

Все это время Аннеке пыталась подавить гнев и недостойное, как внушала Тэш, настоящего мага желание немедленно напустить на грубую клиентку какую-нибудь гадостную порчу, чтобы той неповадно было оскорблять не только Аннеке, но и любого другого в дальнейшем. Да не утонченное проклятие, вроде венца безбрачия, а что-нибудь грубое, зримое, чтобы стыдилась на людях показаться. К тому моменту, когда нежная девушка уходила, Аннеке уже мысленно примерила к ее тонким чертам рога и свиное рыло, а к изящному, обтянутому голубой тканью задику – толстый хвост, скрученный тугим колечком, мешающий сидеть и выпирающий из-под любого платья.

Но девушка, то ли почувствовав что-то недоброе, то ли вспомнив о задатке, возвратилась и с гордым видом вновь уселась в кожаное, с тиснеными золотыми цветами кресло для посетителей. Кресло нашел для молодых знахарок слуга Тод в дальнем углу дворцового чердака. Лет этому раритету было немало, но время его словно бы не коснулось. Зашедший раз Файдиас обзавидовался, хоть и удачно скрыл свои чувства. Аннеке подозревала, что кресло оказалось непростое. В нем посетители становились как-то сговорчивее. Интересно бы порыться в дворцовых хранилищах: наверняка там полно магических сокровищ, забытых всеми и невостребованных.

Аннеке позвонила в колокольчик, и в комнату вошла Мартия с графинчиком сока на подносике. Клиентка сначала хотела запустить подносиком со всем содержимым в знахарку, но отчего-то передумала и выпила сок, успокаиваясь на глазах.

– Я в последний раз объясню тебе, чего хочу. Но если опять... Я устрою тебе опалу такую, что остаток жизни ты проведешь на природе, вдали от столицы, а то и вдали от любой населен-ной людьми местности, мой дядя второй министр, помни это!

Видимо, волшебницы знатного происхождения все же не сидели в каждом углу, и знатным гордячкам приходилось договариваться с имеющимися.

– Если все получится, как я хочу, я тебя не забуду и награжу сверх оговоренной раньше платы, останешься довольна.

Аннеке вздохнула еще раз. Уж лучше бы дама ушла: ее гнев можно унять ритуалом, а ее задание... Это ужас какой-то! Жизнь и служба при их Величествах, как и предупреждал Файдиас, была и тяжелой, и опасной. Законы ремесла, накрепко внушенные ей во время ученичества, оказывались под угрозой на каждом шагу. Следовательно, под угрозой находилась и сама Аннеке, как и любой нарушающий законы маг. Девушка и так ждала беды из-за сожженного Ахта, хотя не так уж была и виновата, а тут еще ее постоянно атаковали знатные клиенты с просьбами извести зажившегося на свете и всем надоевшего богатого родственника; вытравить плод; немедленно навести порчу на кавалера, оттоптавшего ногу заказчика во время танцев; провести энвольтацию на смерть царедворцу, удостоенному внимания короля в обход заказчика; кто с чем.

Отказ грозил всяческими неприятностями: клиенты здесь были достаточно могущественны. И пока Аннеке и Нагути-ко не приноровились творить защитные ритуалы по три раза на дню по очереди, гадости сыпались градом, от выговоров дамы-церемониймейстерши и синяков на лице Мышонка-Терента до испорченного в стирке любимого платья и задержки жалования. Аннеке знала, что это еще не предел.

Часто приходилось выбирать между двух зол, двух нарушений: ведь отказы рыдающим просителям тоже не поощрялись традициями магов. Вот сейчас она никак не могла понять, чего же хочет эта фарфоровая красавица, на глазах теряющая свое придворное изящество и утонченность от выпирающего наружу бешенства.

Вздохнув в третий раз, Аннеке зажгла голубую ароматическую свечу, приготовленную заранее для успокоения духа и заговорила, стараясь, чтобы голос звучал ровно и доброжелательно, без тени гнева или страха.

– Моя госпожа, в прошлую встречу вы говорили мне, что желаете любви маркиза Фоупа. Но любовь каждого человека особенная и проявляется по-разному. Скажите же мне, какой бы вы хотели видеть любовь этого господина?

– Да уж, конечно, не такой! Он кошачьим голосом орал серенады под моими окнами и не давал никому спать, а дама из соседних апартаментов, между прочим, хранительница парадных платьев королевы, если тебе это что-то говорит, и, между прочим, ей уже давненько никто серенад не пел, и она не ответила на мое приветствие сегодня утром. Он признался мне в любви, стоя в дурацкой позе на коленях с жалким пучком чахлых маргариток, так что даже служанки (служанки!) хихикали. Видите ли, я напоминаю этому идиоту маргаритку! Интересно, чем?! А еще этот дурак говорит, что я должна, подумать только, выйти за него замуж, и он отвезет меня в свое поместье, в эту глушь, и будет непрерывно услаждать мой слух своим бреньканем на арфе и своим кошачьим ором! И дурацкими стихами собственного сочинения! Да я с ума сойду! Кроме то-го, он заявил, что я осчастливлю его семью сыновьями и одной дочерью! Да его жалкого владения не хватит на достойную жизнь мне одной, не говоря уж о наследстве для сыновей и приданого для дочерей! А еще он грозит, что украдет меня! Такая скука! А еще он постоянно лижется и портит мне косметику своими мокрыми губами! И мнет мои кружева и оборки! Вчера маркиз подкараулил меня возле большого зала для аудиенций, и четырехчасовые усилия выглядеть прилично на парадном выходе королевы пропали даром! Мне пришлось, подумать только, пропустить парадный выход королевы!

– Не волнуйтесь так, моя госпожа! От волнения может пострадать цвет вашего лица. Вот увидите, я все улажу. Что делать, видимо, чувства маркиза к вам выражаются именно так. А как он должен доказать свою любовь, чтобы доставить вам удовольствие?

– Ну не слюнявыми же поцелуями! Во-первых, я хочу, чтобы маркиз подарил мне ожерелье и диадему из изумрудов, принадлежавшие его бабке. Оно немного старомодное, но ничего, я уже нашла хорошего ювелира, который может сделать из этого комплекта что-нибудь такое, в чем не стыдно будет показаться на балу в честь праздника весны. Потом маркиз должен устроить меня подругой королевы или, по крайней мере, составительницей королевских букетов. Ему это ничего не стоит, он дружен с главным распорядителем увеселений. И он должен быть моим верным рыцарем: сопровождать меня молча, вздыхать, подавать платок, дарить цветы и подарки, конечно, самые дорогие, и делать все, что я прикажу. У меня уже есть верный рыцарь, но почти у всех красивых родовитых девушек по два верных рыцаря, а у дамы Роны целых три, а она ничуть не красивее и не знатнее меня! Но замуж за маркиза я пока не собираюсь, это такая скука! И если все будет так, как я хочу, быть может, в старости, лет в тридцать, когда при дворе показываться уже стыдно (как графиня Цуанти, какой позор, в тридцать пять лет имеет наглость торчать на всех балах и кокетничать с мужчинами!}, я, так уж и быть, выйду за маркиза замуж и рожу ему наследника, но только тогда! И только одного! Если, конечно, в меня не влюбится герцог Проз, тогда маркизу придется меня извинить!

– Я поняла ваши желания, госпожа, и подумаю, как все можно устроить к обоюдному удовольствию. Вероятно, простые переговоры с маркизом...

– Причем тут удовольствия этого типа? Ведь это я плачу тебе деньги, значит, ты должна все сделать к моему удовольствию! И мне все равно, как ты все сделаешь! А иначе у тебя будут неприятности!

– Угрозы мало помогут мне в работе, скорее помешают, лишив меня необходимого душевного покоя...

– Ладно, ладно, все говорят, что ты умелая колдунья, все у тебя получится. А уж я отблагодарю, останешься довольна! Вот тебе еще немного денег на расходы, но будь экономна. Я зайду завтра.

Красавица положила на стол шелковый вышитый мешочек с серебром и удалилась, громко стуча каблучками и позванивая украшениями, не забыв поправить прическу перед магическим зеркалом. В коридоре она капризным громким голосом позвала свою служанку и принялась что-то ей на ходу раздраженно выговаривать. Служанка плаксиво и невнятно оправдывалась. Дискуссию завершил звук пощечины, и наконец за дверьми все стихло.

Аннеке осталась сидеть, рассеянно перебирая гадальные фигурки. И Тэш, и Мати всегда говорили, что внушать насильно любовь и делать отворот нельзя, это лишает человека свободы воли и вызывает гнев богов, а особенно огорчает Великую Мать Тахэт. И когда эта девушка потребовала любви маркиза, а гаданье подсказало, что маркиз и так уже ее любит, Аннеке страшно обрадовалась: она выполнит требование, лишь внушив маркизу побольше храбрости и решительности, и ничем не нарушит правил. И вот – ничего не вышло. Эти люди – и король, и министры, и эта вот хрупкая девушка – не хотят ни любви, ни семьи, ни детей – только власти. Бедняга маркиз...

Знахарка слишком уж устала сегодня. Не будет сейчас придумывать, как превратить возвышенные чувства маркиза Фоупа к этой кукле в нечто вещественное. Завтра. А сегодня отдых, ванна, чай у камина с друзьями... сон... выпить успокоительный отвар...

В дверь заглянула Нагути-ко, высоко подняла свои выщипанные в ниточку бровки, исчезла, тут же вернулась с подносом, заставленным всем необходимым для проведения очистительных ритуалов, и начала обходить с зажженной свечой посолонь всю комнату, непрерывно бормоча под нос наговоры.

Свечи отчаянно коптили, сжигая негативную энергию злости и гнева. После верная подруга принялась за саму Аннеке. Наконец, когда у Аннеке засвербело в носу от дыма ароматических свечей и зазвенело в голове от бренчания колокольчиков, отгоняющих злых духов, Нагути-ко угомонилась и потащила Аннеке пить чай с пирожными в гостиной. Нагути-ко искренне считала, что заговоры, магические свечи и колокольчики отличные средства, но от сердечной печали, сглаза и порчи лучше всего лечит горячий крепкий чай с шоколадными пирожными. Фрукты и конфеты тоже ничего, помогают.

Через час Аннеке решила, что Нагути-ко права насчет чая с пирожными, конфет и фруктов. Обе подруги блаженствовали в креслах у камина рядом с накрытым маленьким столиком. Нагу-ти-ко сидела, скрестив ноги и держа в правой руке большой спелый персик, а в левой – две зажженные ароматические палочки с разными запахами и лениво то откусывала кусок персика, то вдыхала поочередно душистые дымки. Аннеке рассеянно вертела в пальцах колечко-талисман, купленное еще в Ахте в самые первые дни. Как всегда неожиданно появившийся Пушок, на этот раз в облике большого, серого, пушистого, лишь со слегка расплывающимися контурами кота, пристроился на спинке кресла Аннеке и время от времени принимался щекотать ей нос хвостом, хотя это прикосновение было почти неощутимым.

Доев персик, Нагути-ко запустила косточкой в камин, взмахнула горящими ароматическими палочками, чуть не попав по носу Аннеке и воскликнула:

– Не понимаю я, Аннеке, твоего мрачного настроения! Посмотри вокруг: уют, отличный стол, танцы, веселье до упаду, слуги опять же, все подают и убирают. Таких нарядов, украшений и безделушек у нас в Ахте не было, не говоря уж о твоей деревне. Что тебя не устраивает?

– Все ты понимаешь.

– Не понимаю! Допекла тебя эта черноволосая зараза? Давай сделаем, чтобы больше не допекала! Хочешь, я сама сделаю?

– Отравишь?

– Ну да, очень нужно! Устрою так, что не захочет прийти,.. например, найдет себе покровителя, который устроит ее... кем она там хочет быть? Главной лизательницей королевских пяток? А бедняге Фоупу найдем для утешения куколку получше, он довольно славный, мне он нравится, во всяком случае по сравнению со здешними гнусными мордами!

– Хорошо, эта не появится больше. Так припрется другая, которой надо будет энвольтировать на смерть младенца, стоящего между ней и богатым или не очень богатым наследством. Или еще с каким-нибудь не менее дрянным заданием.

– Отвадим и следующую, и последующую, и так далее!

– Да уж, отвадишь их! Грозят, размахивают перед моим носом богатством и родословной!

– Тут ты, дорогая моя, сама виновата: держишь себя с ними робко, как служанка. Ты давно уж не ученица! Веди себя как великая и могучая волшебница, которая в промежутках между неведомыми и опасными занятиями снисходит до нужд простых смертных исключительно чтобы отдохнуть и развлечься. Пусть они тебя боятся без памяти!

Нагути-ко выскочила из кресла и изобразила великую и могучую волшебницу: прошлась по комнате, гордо выпрямившись, пару раз небрежно и надменно кивнув головой воображаемым придворным и метнув из ладоней несколько молний, к счастью, не устроивших пожара, а лишь слегка опаливших стены, а побелку не так уж трудно подправить. От этих демонстраций девушка слегка запыхалась, поэтому снова плюхнулась в кресло, отпила глоток сока и продолжила:

– И вообще, кто раззвонил, что ты была деревенской знахаркой? Не удивлюсь, если наш милый друг Файдиас!

– Вряд ли. Зачем ему? Сама королева знала меня, когда я жила в деревне, принадлежавшей ее отцу. Не в деревне, впрочем. Деревня была недалеко, а я жила в пещерном храме.

– Вот так и надо говорить! И королеве будет приятнее: в какой такой деревне она бы могла тебя встречать?! И вообще, ты дочь тайной любви могучей волшебницы Моргианты и короля... Эстуальских островов.

– Волшебница Моргианта – сказочный персонаж, а Эстуальских островов вообще нет.

– Подумаешь, великий географ! Придворные плохо знают точные науки. Придумай тогда сама себе знатных родителей, раз уж ты такая образованная!

– А как же моя мать, и отец, которого я почти и не помню, так рано он умер? Я предам их любовь, отрекшись от них!

– Да никто не заставляет тебя отрекаться от родителей! Люби их на здоровье, посылай деньги матери, приноси поминальные жертвы отцу, но чужим про это знать вовсе необязательно. Еще лучше: никто не будет марать их доброе имя грязными сплетнями! Прости меня, но ты такая наивная, Аннеке! Смешно: волшебница ведет себя как ученица! Ну ладно, я понимаю, тебе трудно изменить себя вот так, сразу. Я сама все придумаю и расскажу несколько разных историй. Одну версию – нашей Мартии, сегодня, когда она будет помогать мне переодеваться на ночь, другую – завтра, эой старой корове Тауте. Сделаю вид, что расчувствовалась и пустилась в откровенность, должно подействовать. Но ты уж сделай одолжение, прими загадочный вид, а когда кто-нибудь попытается добраться до тебя с вопросами, не отказывайся с дурацким праведным негодованиием. Лучше ничего не отрицай и не подтверждай, ладно?

– Ты потрясающе любезна, совсем из меня дуру сделала.

– Зато я тебя люблю. Файдиас тоже поможет, когда я объясню ему его выгоду.

– Ладно, давай попробуем. А кто такая Таута?

– Ну как же?! Не мешает тебе внимательнее смотреть по сторонам и слушать, о чем говорят! Нельзя быть рассеянной, а то и опасность пропустишь, и нападение. Как ты только знамения воспринимаешь? Не может быть, чтобы Тэш и Мати тебя этому не учили! Таута – давняя и главная любовь казначея и первейшая во дворце сплетница. Обожает романтические истории!

Нагути-ко откинулась в кресле и поправила волосы, уложенные на этот раз в высокую прическу-башню, ужасно довольная, что выпал случай прочитать подруге нравоучение. Аннеке улыбнулась ей: обида на неприятные слова Нагути-ко, на грубую клиентку, недовольство собой таяли. Действительно, надо держать себя с достоинством. А бояться этих людишек просто смешно: ее могущества с избытком хватит, чтобы проучить всех обидчиков. Она, конечно, никого серьезно не заденет, но некоторых не помешает пугнуть, например, сегодняшнюю черноволосую нахалку. Пушок, до этого молча слушавший разговор подружек, шепнул Аннеке:

– Эта черноволосая на самом деле незаконная дочь, и знает об этом. Кроме того, имеются доказательства связи ее матери с псарем. Намекни ей, и она больше не пикнет.

– Или тут же отравит меня, – подумала Аннеке. – И откуда Пушок во всем этом разбирается? Неплохо для уроженца иного мира!

Пушок тихо шелестяще рассмеялся.

– Разве ты боишься отравы? Вспомни о своих талисманах... И обо мне! Я могу услышать мысли любого человека, даже мага, если он обо мне не знает и не защитится, и всегда предупрежу тебя об опасности.

Нагути-ко энергично закивала головой: она быстро научилась слышать речь Пушка. Они симпатизировали друг другу и вместе проказничали. Охоту к шалостям у них не отбили даже приключения в Ахте, и Аннеке молила богов, чтобы приятели вновь не попали в беду. Пушок продолжал:

– Вот что мы сделаем: в следующий визит этой заразы я покажу ей картинки о ее происхождении. Папочку, мамочку, разгневанного законного супруга, рождение нашей крошки. А ты в это время смотри на нее и загадочно улыбайся. Спорим, что девочка перепугается и начнет тебя ублажать?!