Текст книги "Топало"

Автор книги: Ирина Христолюбова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Летающие рыбы

В это время Зойкина мама Валя Капелькина сидела на скамеечке и душевно беседовала с капитаном Петровым, который тоже сошел на берег прогуляться.

– Вот вишню опять купила, – говорила мама-Капелькина. – Зоя ее очень любит.

– Славная у вас дочка, – отвечал капитан Петров.

– У вас такая трудная работа, устаете, наверное? – спрашивала мама-Капелькина.

– Нормальная работа, – улыбался капитан. Зойкина мама тоже улыбалась.

Зойка очень обрадовалась, увидев, что мама сидит на одной скамеечке с капитаном. Она тут же присела рядом с ними.

А семья Мельниковых пошла на рынок. Родька все время оглядывался. Ему тоже очень хотелось посидеть с капитаном. Но мама тянула его за собой.

Торговля на рынке уже пошла на спад, но как только появились отдыхающие с пляжа, торговцы снова оживились.

– Покупайте окуня, свежего окуня! – закричал загорелый парень в майке. – Только что поймал!

– А вот и купим! – К парню подходил Павел Михайлович Федулин. Мельниковы тоже подошли посмотреть на окуня.

– С килограмм будет, не меньше! – хвастался парень. – До того силен, чуть не ушел!

Окунь бился в ведре с водой. Он то затихал, то с новой силой выбрасывал свое тело вверх, отчаянно пытаясь вырваться из плена.

– Попросим повара, чтоб для всего нашего стола сварили уху, – сказал Федулин.

– Вы возьмите вместе с ведерком, – сказал продавец Федулину. – Отдадите повару окуня и ведерко вернете, подожду.

Федулин взял ведро с рыбой и очень довольный пошел на теплоход.

– Ждем вас, товарищ капитан, на уху, – пригласил он Петрова, проходя мимо.

Топало тоже услышал эти слова. Он подошел к Федулину, заглянул в ведро.

– Будет тебе уха! – пробормотал Топало.

И вдруг на глазах изумленного Федулина окунь выпрыгнул из ведра, пролетел, как на крыльях, несколько метров и ушел в воду.

– Будет тебе уха! – снова пробормотал Топало.

– Летающая рыба! – прошептал Федулин. Ноги его подкосились, и он опустился на землю.

Капитан Петров сидел не двигаясь. Да, он тоже собственными глазами видел, как рыба выпрыгнула из ведра, сверкнула на солнце и полетела к воде. Видел, но поверить сам себе не мог. Он покосился сначала на Зойку, потом на ее маму. Они улыбались как ни в чем не бывало. Капитан потер лоб, стараясь привести свою голову в порядок.

Зойке очень хотелось сказать капитану, чтобы он не переживал, что рыбу выбросил из ведра Топало, но ничего такого она сказать не могла и поэтому делала вид, будто ничего не происходит.

Топало между тем шел по рынку. Он не на шутку рассердился. Опять эти рыбы попались на крючок! Какие же глупые, какие доверчивые! В реке Кутузовке он одного леща три раза спасал, так нет – четвертый раз на червячка клюнул. А в расставленные сети они просто стаями идут!

Рыбаки не раз приходили к бабушке Дусе, жаловались:

– Опять домовой нашу рыбу в реку выбросил!

На что домовой отвечал:

– Никакая она не ваша.

Когда на реке собирались сети ставить, выходил Топало на берег, призывал самую главную рыбу – усатого сома.

– Сети будут ставить, – предупреждал он.

И ни одной рыбки не доставали рыбаки в сетях. А по всему этому в окрестностях деревни Кутузы совсем перестали рыбачить.

Топало шел по рынку, заглядывал в ведерки и выбрасывал из них рыбу в реку.

На рынке произошел страшный переполох. Кто-то вскочил с места, кто-то застыл на месте. Кто-то кричал: «Рыба летит, рыба летит!» Кто-то слова произнести не мог.

Команда теплохода тоже с изумлением смотрела на это невероятное зрелище. Седой штурман Карпов плавал двадцать лет, а такого еще не видал и от других не слыхал.

Наука победит!

Происшествие на берегу взволновало весь теплоход. Только об этом и были разговоры. Тут все окончательно перезнакомились друг с другом, сплотились.

Павел Михайлович был в центре события. К нему подходили, хлопали по плечу, как будто он вернулся из опасного путешествия жив и невредим.

А Федулин тем временем вспоминал все больше и больше подробностей. Он, например, вспомнил, что рыба как будто заговорила человеческим голосом: «Будет тебе уха!»

Капелькины в основном сидели в каюте и старались не слушать разговоры. Мама была подавлена.

– Вот видишь, что ты устроил! Сейчас хоть на палубу не выходи!

– Он не виноват! – защищала Зойка. – Он рыбу спасал!

– Этот Федулин ее хотел съесть, – сказал Топало возмущенно.

– Для того и рыба, чтоб ее есть, – заметила мама.

– Не для того, – возразил Топало.

– А для чего? Для чего тогда она?

– Ни для чего. Живет себе…

Вечером на шлюпочной палубе, где обычно проходят концерты, собралась стихийная пресс-конференция.

Павел Михайлович восседал на сцене, нога на ногу. Он был счастлив. Сейчас весь теплоход знал его в лицо. «Федулин, Федулин, Федулин!» – носилось в воздухе.

«Раньше-то, бывало, пройдешь бочком, никто тебя и не заметит, – думал Павел Михайлович. – А сейчас сижу на сцене, интервью даю».

Вот так нежданно-негаданно поворачивается судьба!

Павлу Михайловичу задавали множество вопросов, даже спросили, женат ли, на что он ответил очень остроумно: «Уже не женат!» Да и на все другие вопросы он отвечал с некоторой долей юмора, чуть снисходительно, но тем не менее вполне уважительно к публике.

– А правда, что окунь говорил человеческим голосом? – Этот вопрос был, конечно, самым злободневным.

– Может быть, может быть… – отвечал Федулин. – Все может быть! Я признаюсь: мне послышалось, что окунь сказал: «Будет тебе уха!»

Кто-то засмеялся, на него зашикали. Всем очень хотелось, чтобы рыба говорила человеческим голосом.

Мельниковы, поприсутствовав на пресс-конференции, вернулись в каюту. Они были люди здравомыслящие и в говорящую рыбу не верили.

– А в летающую? – спросил Родька.

И в летающую они тоже не верили, но тем не менее видели это своими глазами.

– Вообще-то летающие рыбы существуют, – сказал папа. – Где-то в океане. Но не думаю, чтобы они выпрыгивали прямо из ведер и всем своим видом напоминали окуня.

– Я убеждена, что это аномальное явление местного характера, – твердо сказала мама.

Тут папа опять вспомнил, как Родька странно лежал на поверхности воды, и подумал, что, возможно, мама права, в этой местности что-то происходит. Как философ он признавал, что природа полна загадок. Папа к загадкам природы теоретически был подготовлен. Но практически он ожидал чего-то другого, не летающих рыб.

– Никакое это не аномальное явление, – сказал Родька.

– Что же это такое? – спросила мама, хотя понимала, что Родька на такой вопрос не ответит.

– Это тайна.

– Что-то слишком много тайн, – сказал папа. – То домовой, то Зойкины тапочки, то летающая рыба.

– А это одна и та же тайна.

– Может быть, ты нам объяснишь?

– Я объяснял, но вы не верите. Но если хотите, чтобы я еще раз объяснил, то поклянитесь, что никому не скажете.

Мама с папой переглянулись и тут же поклялись.

– Все это устроил домовой, – спокойно сказал Родька. – И зовут его Топало.

– Вы с Зойкой слишком много фантазируете, – сказала мама.

– Фантазируем? А кто меня сегодня спас, когда я чуть не утонул?

– Папа. Кто же еще!

– Папа, ты ведь знаешь, что я был уже спасен? Просто лежал и отдыхал.

– Что-то такое было… – неуверенно произнес папа.

– А летающие рыбы? Да их просто Топало выбрасывал из ведер! Пусть живут!

– Логично, логично, только все это сказка. – Папа стал ходить по каюте. «Странностей, конечно, слишком много, – думал он. – И все они необъяснимы. Но ничего… Наука победит!»

Мама тоже стала ходить по каюте. «Мало ли что происходит с рыбами, – думала она. – Вот что происходит с Родькой? Кажется, он серьезно верит в домового?»

Ходить вдвоем по каюте было тесно. Папа сел.

Мимо окна проходили пассажиры, говорили только про летающих рыб. Иные стояли у борта и все ждали, не полетит ли еще какая-нибудь рыбка. Но рыбы больше не летали.

– Жаль, не поели ухи, – сказала мама, чтоб разрядить напряженную обстановку.

– Свежую рыбу сейчас на каждой пристани будут продавать, – заметил папа.

– Всю выловят, – мрачно произнес Родька.

– На твой век хватит, – успокоила мама.

Папа оживился, стал листать книгу «Пейзаж будущего». Видимо, что-то вспомнил.

– Я прочитал, что нашли ископаемую рыбку, у которой были и жабры, и легкие!

– Ну и что? – Мама ничуть не удивилась.

– А то, что она могла жить в воде, и на земле! Какое совершенство! И исчезла. Бесследно исчезла!

– И окуни исчезнут, – сказал Родька.

– Окуней на всех хватит, – еще раз успокоила его мама.

Мамин сон

В отличие от папы маме сны снились каждую ночь. Она их все помнила и, когда приходила на работу, рассказывала. На работе у них вообще любили рассказывать сны.

Итак, приснилась маме большая площадь. На площади – множество народа. И все плачут. У каждого в руке платочек, и каждый платочком слезы вытирает.

– Что случилось? – спрашивает мама.

Никто не отвечает. Тишина на площади.

– Слушайте реквием по Харитону! – объявляют по радио.

Мама понимает: скончался какой-то Харитон.

– Кто такой? – спрашивает она.

И вдруг слышит в ответ:

– Последний окунь! Мы никогда не забудем тебя, Харитон!

– Разве у окуней есть имя?

– Раньше не было. А когда их осталось всего пять, то всем имена дали: Платон, Антон, Агафон, Парамон. И вот последний – Харитон.

На площади появилась траурная процессия. Впереди несли венки. Затем открылся траурный митинг.

– Природа понесла большую утрату, – рыдая, говорили выступающие. – Окуней больше нет!

В числе провожающих Харитона в последний путь был и робот Яша.

– Почему все плачут? – спросил Яша. – Я вам создам окуня лучше прежнего. Механического!

Герой дня

И весь следующий день, до самого вечера, теплоход жил разговорами о летающих рыбах. Павел Михайлович Федулин уже бесчисленное количество раз рассказывал эту невероятную историю. Зойка время от времени похихикивала, а мама-Капелькина даже не улыбалась. Ей очень хотелось, чтоб Федулин замолчал. Но он не собирался молчать.

– Окунь произнес человеческим голосом «Будет тебе уха!» – клялся он.

– Уж не домовой ли с вами шутки шутил? – спросил папа, посмеиваясь. Он сидел на палубе в своем любимом деревянном кресле и смотрел на заход солнца.

Федулин захохотал. А мама-Капелькина вся напряглась и произнесла:

– Какая сегодня хорошая погода!

Но погодой никто не заинтересовался, потому что она все время стояла хорошая. А папа продолжал:

– С этими домовыми надо держать ухо востро! Они что-нибудь да выкинут!

И в этот момент он почувствовал, что вместе с креслом приподнялся в воздух и тут же опустился. Родька и Зойка переглянулись, но сделали вид, что не заметили. Мама тоже видела, что папа как бы приподнялся и опустился. Но все это произошло в одно мгновение, и она подумала, что у нее перед глазами вдруг запрыгало. Федулин ничего не заметил, потому что размахивал руками и был увлечен только собой. А папа сразу замолчал.

– Извините, – смущенно сказала мама-Капелькина.

– За что? – удивилась мама-Мельникова.

– За беспокойство…

Мама-Мельникова пожала плечами: странно, о чем она говорит?

А папа продолжал смотреть на закат. Хотя закат его уже не интересовал. Он думал о том, что законы физики, пожалуй, бессильны объяснить, почему он вместе со стулом внезапно поднялся в воздух. Произошло это именно в тот момент, когда заговорили про домового. Он пошутил – и как будто над ним пошутили. Странные шуточки… Выходит существует НЕКТО, кто стоял рядом и слушал их разговор. НЕКТО невидимый. Папа понял, что может додуматься до такого абсурда, который приходит в голову только сумасшедшим.

Солнце между тем садилось за горизонт. Земля поворачивалась вокруг своей оси, заканчивая суточный цикл. И вместе с ней поворачивались моря, леса, города, люди.

«Жизнь есть тайна, – подумал папа философски, – Но нельзя впадать в мистику, нужно трезво смотреть на вещи. Скорее всего у меня было легкое головокружение, и я почувствовал себя в невесомости. Тогда с научной точки зрения все объяснимо…» Папа уже не верил самому себе, но науке продолжал верить.

На палубе становилось все оживленнее. Пассажиры торопились занять места в открытом кинозале. Демонстрировался фильм «Весенняя встреча».

– Если про любовь, я не пойду! – заявил Родька.

– А я пойду! – воскликнула Зойка. – Про любовь так интересно! Так…

– Думай, что говоришь! – перебила мама-Капелькина.

– Детям нужно смотреть только детские фильмы, – произнес Федулин. – А взрослым – взрослые.

Зойка незаметно показала ему язык.

Посоветовавшись, решили все-таки детей в кино не брать. Пусть лучше вместе почитают книжку. Тем более что Павел Михайлович сказал, что в кино не пойдет и обещал присмотреть за ними. Родька хотел было возразить, но Зойка приложила палец к губам. Они поняли друг друга: от Федулина надо убежать.

Павел Михайлович очень досадовал, что именно сегодня показывают какое-то кино и все спешат туда. А ему хотелось побыть на народе, поговорить. Он стоял у борта и заговаривал с каждым, кто проходил:

– Ну как – ничего новенького не узнали о летающих рыбах? – И громко смеялся.

Федулин все еще оставался героем дня, но день уже клонился к вечеру.

Когда началось кино, палуба опустела. Тут только Федулин заметил, что детей нет. Сбежали. Он покачал головой: так-то слушаются взрослых.

Павел Михайлович очень редко вспоминал, что когда-то был маленьким. Иногда ему казалось, что он сразу стал взрослым. Но, возможно оттого, что не кто-нибудь, а он купил окуня, говорящего человеческим голосом, Федулин вдруг вспомнил, что тоже был маленьким мальчиком, читал сказки. И была у него собака Торри, которую он водил на поводке.

Однажды родители пошли в гости, а его уложили спать. Кажется, было ему тогда лет шесть. Да, шесть. На нем была ночная рубашка с вышитым колокольчиком на груди. Он проснулся, а дома никого нет. Только щенок Торри. Павлик – Федулина звали Павлик – прижал Торри к груди и, не двигаясь, сидел в углу. Ему было страшно в темноте, но он боялся встать и зажечь свет. Боялся даже громко заплакать. Потом пришли родители, и ему еще попало, что он такой трусишка.

Неужели этот мальчик в длинной ночной рубашке – Павел Михайлович Федулин? А как он, помнится, не любил овсяную кашу, а его все кормили и приговаривали:

– Ешь, быстрее большой вырастешь.

И он вырос довольно быстро. Павел Михайлович вздохнул: отчего-то ему стало жалко себя. Оттого, что через силу овсяную кашу ел или еще отчего-то. Может быть, эти грустные мысли ему навеяли закат и одиночество. Весь народ в кино ушел, и дети сбежали. Он решил идти в буфет, хоть с буфетчиком Васей потолковать о том о сем и, конечно, о летающих рыбах.

Заговорщики

Сбежав от Федулина, Родька с Зойкой пробрались на корму нижней палубы и забрались под шлюпку. Здесь их ни за что Федулин не найдет.

– Где Топало? – спросил Родька.

– Рядом я!

Они затихли и сидели, не двигаясь.

– А если он нас найдет? – шепотом спросила Зойка.

– Не найдет, – так же шепотом ответил Родька.

И снова замолкли. Они были уверены, что Федулин ищет их по всему теплоходу. А он в это время беседовал с буфетчиком, который рассказывал о гипнотизерах и уверял, что летающие рыбы – это их проделки.

– Я уже ногу отсидел, – прошептал Родька.

– А ты сядь на другую, – посоветовала Зойка.

Родька сел на другую. Они замолчали, прислушиваясь. Но никто их не искал.

– А можно на этой шлюпке доплыть до моря? – шепотом спросила Зойка.

– Запросто, – ответил Родька. – Даже по океану можно плавать, как Тур Хейердал.

– А кто это?

– Ученый. Он сделал папирусную лодку, набрал команду и поплыл. Наш Юрий Сенкевич с ним плавал. «Клуб путешественников» по телевидению ведет, не знаешь, что ли?

– Знаю я Сенкевича, – проскрипел Топало. – Про Африку рассказывал. Про джунгли. Только не говорил, есть ли в Африке домовые.

– Да их уже нигде нет, – сказала Зойка. – Ты, Топало, может быть, единственный.

– Не единственный.

– А кто еще?

Топало размышлял: рассказать им про своего друга Думало или нет? Зойка обидится, что он хитрил, не говорил про свои планы раньше.

– Что же ты молчишь? – спросила Зойка.

– Есть у меня друг, – решился Топало. – Из нашей деревни. Хозяин его Соснин переехал в Ключи, ну и он с ним. Бедняга, бедняга!..

– Почему бедняга?

– Бедняга! Совсем он один, живет на чердаке. Поговорить не с кем.

– А в какие такие Ключи он уехал? – Уже кое о чем догадываясь, спросила Зойка. – Не в те ли самые, мимо которых мы проплывем послезавтра в восемь тридцать.

– В те самые, – признался Топало.

– А как зовут твоего друга? – спросила Зойка.

– Думало его зовут! – с гордостью ответил он.

– Знаю, бабушка мне о нем рассказывала, – вспомнила Зойка. – Уж Думало что-нибудь да надумает! – Произнесла она, подражая бабушке.

– Он и есть! – Топало обрадовался, что Зойка помнит о его друге.

– Что же ты раньше не сказал? – укоризненно спросила она. – Не доверял, да?

Топало вздохнул.

– Значит, послезавтра в восемь тридцать ты встретишься со своим другом! Вот здорово! – Родька подпрыгнул и стукнулся головой о борт шлюпки.

– Прыгай, прыгай, допрыгаешься! – проворчал Топало. – Как я встречусь, если проплываем мимо? Кабы знал, так не поехал бы. Сидели бы сейчас с козой Манькой на лужайке. Правильно Манька уговаривала: «Не езди, не езди ты на этом пароходе!»

– Ну, и слушался бы своей Маньки! – возмутилась Зойка – Кто виноват, что мы мимо Ключей проплывем?

– Хватит ссориться! Мы должны что-то придумать! – решительно сказал Родька.

– Я уже придумал, – сообщил Топало.

– Что?

– А как поплывем мимо Ключей, я прыгну в воду – и к берегу!

– Ты решил нас бросить? – не поверила Зойка.

– Глупая голова! Не насовсем. Обратно поплывете – я опять к вам!

– Это твоя голова глупая, – сказала Зойка, – В воду-то ты прыгнешь, а как из воды заберешься на теплоход?

– А мы ему канат бросим!

– Какой канат, где мы его возьмем?

– Действительно, этот вариант не подойдет, – согласился Родька.

– Давайте уговорим капитана, чтоб он причалил? – предложила Зойка.

– Ты что, – усмехнулся Родька. – Это тебе не такси, чтоб каждый пассажир просил, где остановиться.

– Я и сам могу причалить, – заявил Топало. – Нажму красную кнопочку – пароход пойдет вправо, нажму зеленую – влево. Я же был в рубке, видел, как вам показывали эти кнопочки.

– И не вздумай! – испугалась Зойка. – Устроишь крушение!

– Ничего не устрою.

– Рискованно! – поразмыслив, сказал Родька. – В нашем распоряжении еще день и две ночи, за это время мы должны что-то придумать.

Они так заговорились, что забыли, зачем сидят под шлюпкой.

А Федулин, побеседовав с буфетчиком Васей, решил все-таки поискать беглецов. Он обошел салоны, спустился в трюм, заглянул там во все закоулки, снова поднялся на палубу и пошел на корму. И увидел: из-под шлюпки торчат чьи-то ноги. «Явно Зоечки», – подумал он.

Федулин тихо подошел к шлюпке и постучал по ней, как дятел. Ноги тут же исчезли.

– А ну-ка, вылезайте! – Федулин заглянул под шлюпку.

Вначале показалась Зойка, потом Родька.

– Вот так! – сказал довольный Федулин. – Взрослые везде вас найдут!

Присмиревшие ребята последовали за Федулиным. Заботливый Павел Михайлович отвел в каюту сначала Родьку, сказав, что кино вот-вот кончится, и чтоб он ждал родителей, и повел Зойку.

Родька достал из сумки тетрадку, где у него были нарисованы цветными карандашами различные космические корабли, и стал рисовать вертолет, который мог взять Топало, доставить его в поселок Ключи, а потом возвратить обратно на теплоход. И хорошо, если бы пилотом этого вертолета был он, Родион Мельников.

Пришли из кино мама с папой. Они стали обсуждать фильм, который оказался не про любовь, а про выполнение производственного плана. Папа пришел к выводу, что такой бригадир, какой показан в фильме, развалит все производство. Мама сказала, что папа в производстве совсем не разбирается, именно такие бригадиры и нужны, они мыслят современно.

Когда папа засыпал, перед глазами все еще стоял огонь мартеновской печи, листы стали, монтаж, стыковка. «А тут разговор о домовых, – усмехнулся он. – Совсем оторвались от жизни. Изоляция, а путешествие на теплоходе не что иное, как изоляция, никогда не идет на пользу». С этими мыслями, которые совершенно не соответствовали его прежним взглядам, он и уснул.

Надвигалась ночь. На правом берегу Волги показалось какое-то селение. Теплоход гордо прошел мимо, и от его волны закачался маленький дебаркадер. Залаяла на берегу собака. Из домика вышла девочка и долго смотрела вслед уплывающим огням. Старик распряг лошадь и тоже поглядел на реку. Теплоход, не запомнив этой жизни, плыл все дальше и дальше, к другим селениям и городам.