Текст книги "Мужчина-вамп"

Автор книги: Ирина Павская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Лена, Лена… – Подлубняк крепко обхватил женщину руками, прижал к себе. Но она вырвалась и снова с рыданиями набросилась на него:

– Ты ее убил, грязный развратник! Ненавижу! Будь ты проклят!! Кира, доченька… – Тут силы покинули приезжую, и она тяжело осела на землю.

Я не стала дожидаться конца душераздирающей сцены и шмыгнула на свою территорию. Сердце и без того колотилось как бешеное. А крики у сгоревшей усадьбы то затихали, то усиливались вновь. Любопытные жители из соседних домов опять повыскакивали на улицу, боясь пропустить халявный спектакль, но вскоре послышался шум отъезжающих машин. И все стихло. Через час возле пожарища лишь гордо вышагивал дядька Федор, покрикивая на проходивших мимо односельчан:

– Идите! Нечего тут…

– Федор, ты чего командуешь? – Острая на язык баба Маня остановилась перед мужиком, уперев руки в бока.

– Мне Алексей Михайлович поручил его добро сторожить. А то здесь много охотников до чужого. Вмиг все растащат. Эти… как их… мародеры!

– Да какое добро-то! Все сгорело подчистую.

– Мало ли какое, – туманно ответил Федор, косясь на черный двор.

– И много он тебе отвалил за такую службу? – завистливо спросила баба Маня.

– Сколько ни отвалил, все мое. Иди давай отсюда!

– Ишь нанял надсмотрщика! – зло прошипела баба Маня мне через забор. Наверное, она втихаря все-таки думала покопаться в недогоревшем имуществе Подлубняка, как, подозреваю, и другие жители Петушков, и помеха в лице Федора ее сильно напрягла. – Слышали, что жена-то кричала. Дескать, сам хозяин поджигатель и есть.

– Баба Маня, она не называла его поджигателем, – вступила в разговор Зойка.

– A-а, все едино! – махнула рукой баба Маня. – Раз обвиняла, значит, было за что. А Кольку-дурака забрали, – добавила она неожиданно тихим голосом.

– Как забрали?

– Очень просто. Пришел участковый наш, – пояснила она, – и еще какой-то городской. Колька-то пьяный в сарае валялся. Растолкали его кое-как – и в машину. Люся кидалась заступаться, не виноват, мол. Да какое там! Уволокли. А она лежит теперь, сердешная, пластом в избе и воет. Конечно, мужик он был никудышный. Прямо скажем, хлам, а не мужик. А все равно жалко. Дети без отца остались.

– Так разберутся, если он не виноват, – неуверенно высказала предположение Зоя.

– Как же, разберу-утся! – ехидно парировала баба Маня. – Все, считай, пропал Колька! А может, и поделом! Может, от его рук дом сгорел, и девчонка погибла, – бабка кивнула в сторону бывшего коттеджа. – Экое злодейство!

Она по-мужицки сердито сплюнула в серо-черную пыль и заковыляла прочь.

День прошел безрадостно. Чтобы хоть как-то занять себя, мы в конце концов перебуровили все грядки и сделали генеральную уборку в избушке. Но от традиционного вечернего чая все же решили не отказываться.

Накрыли, как всегда, на веранде и пили ароматный настой молча, глядя, как солнце падает за реку. Я первой нарушила печальное безмолвие:

– Знаешь, Зоя, не нравится мне вся эта история с пожаром.

– Господи, Сима, а кому она нравится!

– Понятно, происшествие ужасное. Но я не в этом смысле.

Если бы у моей подруги были уши, как у сторожевой собаки, то они непременно встали бы сейчас чуткими столбиками. Ложка с медом не дошла до рта, зависнув на половине пути.

– Ну, выкладывай!

– Видишь ли, Зоя, – начала я осторожно, – прошлой ночью мне не спалось.

Хорошее начало для детективной истории. Подруга замерла, как под гипнозом, и вся превратилась в слух.

– Мне не спалось, и я вышла на улицу. И тут услышала, что к дому Подлубняка вроде бы подъехала машина. По-моему, это был «Опель» Алексея Михайловича.

– Ты видела автомобиль? – быстро спросила Зойка. Ни дать ни взять – следователь.

– Кажется, да.

– «Да» или «кажется»?

– Да. Кажется…

– Ну-у, Сима! – Подруга с шумом перевела дух и облизала ложку. – Заметь, ты трижды употребила слова, выражающие сомнение и предположение: «вроде бы», «по-моему» и «кажется». А я-то и в самом деле уж подумала, что ты видела поджигателя.

– Если б я видела поджигателя, то сейчас давала бы показания у следователя, можешь не сомневаться. И все равно – не нравится мне эта история.

– А может, Кира и сама виновата. Неосторожное обращение с огнем, например. – Зоя выудила из банки очередную порцию меда.

Я усмехнулась:

– Ну да, уснула в пьяном виде с непотушенной сигаретой во рту. Нет уж! Если сразу появился подозреваемый, значит, милиции очевиден поджог. Только подозреваемый ли подпалил дачу – вот в чем вопрос.

– Ага! – Зойка нарочно сделала глубокомысленное лицо. – Все ясно. Подлубняк приехал ночью и собственноручно сжег загородный дом обалденной стоимости. Притом вместе с дочерью.

– С падчерицей.

– Какая разница! И так понятно, что это полная чушь.

– Разве я настаиваю, что приезжал именно Подлубняк? Возможно, машина была только похожа. Но она была.

– Это ровным счетом ничего не значит. Думаю, что в данном случае твоя хваленая интуиция тебя подводит. Так что не бери в голову. – Подруга поднялась и стала убирать со стола грязную посуду.

Мне оставалось только меланхолически молчать. Я ведь не сказала Зойке, что накануне своей страшной гибели юная обитательница коттеджа с кем-то ругалась по телефону. И уж точно не с пьяным Колькой. С Мальвиной. И неведомая Мальвина, похоже, ей угрожала. Хотя, возможно, это тоже просто совпадение.

Пора было укладываться спать. Я пошла чистить зубы и чуть не свалилась с крыльца, запнувшись о ведро с водой. Моя напуганная подруга втихаря выстроила у порога целую батарею заполненных емкостей. Я только головой покрутила. А если сегодня ночью будет потоп? Надо бы на всякий случай плот сколотить. Вот тебе и тихое сельское бытие!

Мы долго ворочались, прислушиваясь к разным таинственным шорохам, на которые раньше и внимания не обращали. Но прошедший день был слишком бурным и утомительным. Зою, как всегда, сморило первой, за ней, наконец, уснула и я.

Мне снилось нечто неясно-тревожное. Неприятное чувство во сне было таким сильным, что я проснулась. Пыталась вспомнить сновидение, но суть уходила, оставляя лишь томительное ощущение беспокойства. Я полежала, безрезультатно пытаясь вновь задремать. Было непривычно душно, как перед дождем, хотелось пить. Так, вода в чайнике. Чайник на веранде. Хочешь не хочешь, а придется вставать.

Сегодняшняя ночь была спокойной. Не то что вчера. Запах гари почти развеялся, звезды сияли, цветы благоухали. Я напилась и почувствовала, что спать совсем не хочется. На воздухе было свежей, чем в доме, приятней. Я посидела немного на крыльце и вдруг неожиданно для себя решила взглянуть на сгоревшую усадьбу Подлубняка. Это было, конечно, странное желание, но что-то внутри шептало мне: «Раз уж ты не спишь, взгляни, все ли там спокойно». Хотя что там могло быть неспокойного? Федор с вечера демонстративно устроил себе лежанку из старого тряпья прямо у калитки, собираясь всю ночь честно гонять сельских мародеров. Вряд ли кто-то полезет наживать себе позор и неприятности из-за пары уцелевших плошек. Тем более ночью, когда среди обгоревших остатков дачи и не разглядеть ничего. И тем не менее я вышла на дорогу и тихо двинулась в сторону бывшего дома Алексея Михайловича. Ничего особенного, просто гуляю, дышу ночным прохладным воздухом, уговаривала я сама себя.

До пепелища оставалось всего чуть-чуть, когда возле кирпичного ограждения в траве мелькнул желтый огонек. Я застыла как вкопанная. Не хватало нам здесь еще «огней святого Эльма». Огонек погас, потом опять возник и метнулся в сторону, выхватив из тьмы часть стены. Это было похоже на луч фонарика. Хрустнуло разбитое стекло, и желтое пятно исчезло. Точно фонарик! Кто-то осторожно обходил усадьбу, шаря лучом по траве. Федор? А чего ему таиться? Наоборот. По логике вещей, борец с любителями чужого добра должен был производить как можно больше шума. Еще и в колотушку постукивать на манер ночного сторожа. А человек с фонариком крался осторожно и явно не хотел, чтобы его заметили.

Фонарик опять вспыхнул, светлое пятно заскользило по земле. Нет, это не был мародер. Неизвестный, казалось, что-то искал у забора. Я до рези в глазах вглядывалась в темноту, но не могла ничего разобрать. Надо было подойти поближе. Стараясь даже не дышать, я сделала несколько маленьких шагов и… черт! Нога попала в невидимую выбоину, и я, словно мамонт в охотничью яму, рухнула на дорогу. По крайней мере шума произвела не меньше. Ох, как некстати!

– Кто там? – послышался встревоженный голос из-за калитки. – Эй, у меня ружье. Счас как пульну!

Это проснулся новобранец вневедомственной охраны. Смотри-ка, ружьем грозится. Я не испугалась. Ружья у Федора никакого нет в помине. Однако хуже было другое. Фонарик в ту же секунду погас, и раздалось быстрое легкое шуршание гравия. Таинственный человек убегал от коттеджа в сторону леса. Я вскочила и кинулась за ним, игнорируя боль в ободранной коленке. Конечно, я не сумасшедшая. У меня и в мыслях не было поймать убегающего. Еще чего! Неизвестно, с какими намерениями он тут шатался и чем могут закончиться тесные контакты с ночным визитером. А рассмотреть его хоть немножко стоило. Но силы были неравны. Я начала отставать и, наконец, остановилась ввиду явного преимущества лидера гонки. А он тем временем вылетел на поляну. В неясном холодном свете, льющемся с неба, я успела разглядеть высокую стройную фигуру в брюках. Последний рывок – фигура нырнула в темную чащу леса и растворилась там без следа.

По деревне залаяли собаки. Федор выскочил за калитку и продолжал грозить невидимым злоумышленникам, поднимая все больше шума. Кое-где в домах загорелся свет. Пора было сматывать удочки, пока меня саму не поймали, как воришку. Прихрамывая, я спустилась к реке. Если пойду направо, то выйду точно к нашему огороду. Так и получилось. Я перебралась за условную изгородь тетки Варвары и остановилась, пытаясь унять дрожь в ногах. Все! Я на своей территории, а следовательно, в безопасности. Лишь бы Зоя не проснулась. А то она очень удивится моим полуночным прогулкам среди морковных грядок. Вряд ли мне удастся убедить подругу, что из-за бессонницы я вышла пополоть сорняки.

Но мои тревоги оказались напрасными. Зойка сладко спала, причмокивая во сне губами. Только когда я скользнула под простыню, она заворочалась и спросила сонным голосом:

– Сима, все в порядке?

– Да, да. Спи. Я ходила пить воду, – прошептала я успокоительно.

Подруга перевернулась на другой бок и начала ровно похрапывать. А я лежала на своем диванчике и никак не могла успокоиться. Кто был этот человек? Высокий, в брюках… Мужчина? Необязательно! Девушек высоких много. И на опасную вылазку никто из них не пойдет в бальном платье. Так что брюки ничего не объясняют. Ночной гость скрылся в лесу. Значит, не из деревни? Тоже необязательно! Поднялся шум, человек побежал туда, где легче спрятаться. Сейчас пересидит немного и прокрадется огородами в свою избу. Между прочим, я сама так же прокралась.

Вообще жаль, что я так глупо свалилась. Удалось бы подобраться поближе, возможно, разглядела б лицо человека с фонариком. И к тому же ноет разбитое колено. Ладно. Зойке скажу, что ходила пить и ударилась в темноте. Что же все-таки пытались найти у забора Подлубняка? Вопросы так и кружились, сталкиваясь и разбегаясь, в моей голове до самого утра.

* * *

Утро следующего дня началось, как обычно. Если не считать громкого повествования Федора о том, как практически голыми руками он отбил нападение целой шайки грабителей. Мужик чувствовал себя героем и всем желающим вновь и вновь живописал подробности ночной битвы. И с каждым новым слушателем число нападавших росло и появлялись леденящие душу подробности. В конце концов Федор даже начал показывать на теле какие-то раны и царапины. То, что царапины были недельной давности и получены на уборке сена, когда Федор, слегка перебрав традиционного лекарства от усталости, неудачно скатился со стога, – об этом рассказчик скромно умалчивал. Я стала подозревать, что теперь ревностный сторож потребует с хозяина дополнительной платы на лечение и за моральный ущерб.

Меня как магнитом тянуло к забору сгоревшего коттеджа. Я хотела побродить вокруг при свете дня так же, как бродил ночью незнакомец с фонарем. Может, что-нибудь пойму. Вот только как это сделать, не вызывая подозрений? Да и поторопиться надо. Вдруг из города приедет Алексей Михайлович или еще хуже – какая-нибудь следственная бригада, которая и сама ничего не найдет, и мне не даст. Но пока все было тихо. Местная Фемида сгребла пьяного Колю и успокоилась на время.

Теперь надлежало придумать пристойное объяснение моему желанию побродить возле сгоревшего дома. Что-нибудь правдоподобное и невинное. Скажем… заготовка лечебной травы. Почему бы и нет! Тем более что у забора погорельцев привольно раскинулись заросли подорожника.

Идея возникла сама собой.

– Зоя, я тебе не говорила, какую мне на работе девчонки рекомендовали омолаживающую маску для лица? Говорят, эффект потрясающий. И главное – просто и быстро.

Зойка, любительница косметических изысков, отреагировала мгновенно:

– Ну?

– Значит, так, – начала я с выражением, – берешь ложку сухих листьев подорожника, измельченных, разумеется, запариваешь их кипятком и растираешь в такую зелененькую кашицу. Потом эту кашицу смешиваешь с ложечкой сметаны – и все! Крем можно накладывать на лицо. Через пятнадцать минут умоешься, физиономия, как новенькая. Особенно актуально, если после работы предстоит куда-то выйти в свет: на свидание, в театр, в гости. Представь, ты приходишь вечером, еле передвигая ноги. Настроение в лоскуты, лицо, как жеваная занавеска. И тут за несколько минут становишься молодой и красивой. Причем без всякой химии и почти без денежных затрат. Наша Леночка очень рекомендует, а она в этом деле специалистка.

– Стоит попробовать.

– И пробовать нечего, надо сразу внедрять в жизнь. Вот собираюсь отправиться на заготовку подорожника, – я встряхнула сухим полиэтиленовым пакетом и сделала самое невинное лицо, на какое была способна.

Зойка оживилась, я бы сказала, даже слегка занервничала, словно кто-то у нее прямо из-под рук собирается перекупить последний экземпляр модной новинки. Я свою подругу знаю. Теперь начни я, предположим, упираться, она сама меня за подорожником погонит. Так и случилось.

– Симочка, нарви и на мою долю, – подруга сунула в руки мне еще один пакет. – Только уж, пожалуйста, бери листики ровненькие и чистые. Чтобы полная экология.

– Не беспокойся, я присмотрела, где самый хороший подорожник растет. Во-он там, у забора. В общем, буду работать не спеша, отбирать только самые здоровые экземпляры.

Отлично, все получилось как нельзя лучше! Теперь я могу ползать вокруг ограды сгоревшего дома хоть до вечера. Алиби обеспечено.

Я отправилась к пожарищу и приступила к поискам, не забывая между делом щипать сочные кожистые листья волшебного растения «подорожник». Знать бы еще, что искать!

Солнце уже припекало вовсю. Становилось жарко. Капельки пота стекали со лба и почему-то скапливались на кончике носа. Да, не так-то просто ходить на карачках в высокой траве, исподтишка ощупывая землю руками. При этом ничего интересного не попадалось, только всякая дрянь вроде засохших кусков навоза. Не спорю, навоз – ценное органическое удобрение. Но ведь не ради него бродил здесь ночью таинственный незнакомец. Я уже начала впадать в уныние, как внезапно что-то острое впилось в мою голую коленку. Острое, прохладное, металлическое. Я сдвинула ногу, и в висках тут же сильно застучало. Под роскошным лопухом скромно притаился небольшой серебристый предмет. Это была изящная и, очевидно, дорогая зажигалка. Я быстро накрыла свою находку ладонью, словно она была синей птичкой удачи, готовой упорхнуть в любую минуту. Мог полуночный гость прийти сюда за потерянной щеголеватой безделушкой? Определенно мог! Мало того, что потеряна ЗА-ЖИ-ГАЛ-КА, так на ней, как я успела заметить, еще и какие-то буквы нацарапаны. Заготовку подорожника следовало сворачивать. Тем более и пакеты уже почти полные.

С чувством хорошо выполненного долга я вернулась в наш двор. Зойка напекла румяных блинов, очевидно, чтобы как следует поощрить добытчицу чудодейственного растения. Но мне не хотелось блинов. Мне хотелось немедленно уединиться и рассмотреть внимательно свой трофей. Наскоро проглотив немного блинчиков и рассеянно дав указание подруге, что сушить листья надо непременно в тени, я схватила полотенце и отправилась на пляж. Вернее, будто на пляж. А сама укрылась «под сенью древ и кустов» подальше от нескромных глаз.

Стальной прямоугольник, солидно тяжелый, элегантный в своей простоте, действительно был украшен гравировкой. С одной стороны красовалась фирменная надпись «Zippo». Ну, это мне неинтересно. А вот с обратной стороны зажигалки гравер старательно вывел: «М от Л». И все! Да, негусто. А я что воображала? Что на зажигалке будет указующая надпись вроде: «Эту зажигалку такого-то числа обронил господин (госпожа) имярек после совершения злодейского поджога»? Размечталась! Эх, Серафима, бога гневишь. Провидение твоему пытливому уму и ясному взору подкинуло улику. И улику серьезную, которой только надо распорядиться умеючи. Например, что ты скажешь по поводу посещения граверных мастерских? Тебе как искусствоведу это должно быть интересно. Кстати, сколько в нашем городишке граверов, работающих в сфере широкого обслуживания населения? Кажется, всего два. Ну вот, работы на полчаса. Что? Надпись может быть сделана где угодно и необязательно в нашем городе? Перестань, пожалуйста, сразу о трудностях!

Так, дискутируя сама с собой, я щелкнула зажигалкой, полюбовалась секунду на голубоватый ровный язычок пламени и тщательно упаковала стильную штучку в платок. А завтра, пожалуй, стоит съездить в город.

Вечер прошел, как всегда, в незатейливых сельских хлопотах. Телевизионные передачи не вдохновляли. На лоне первозданной жизни, почти незамутненной цивилизацией, хотелось более высоких духовных радостей. Поэтому Зойка принялась в который раз листать слегка устаревший журнал мод, время от времени издавая невнятные одобрительные звуки, а я достала детектив, подаренный мне бедняжкой Кирой в первый и последний день нашего знакомства. Теперь претенциозное название книги казалось зловещим. Я горестно вздохнула и стала перелистывать небольшой томик, пытаясь вспомнить, на чем остановилось мое чтение в прошлый раз. Углы страниц загибать – плебейство и моветон, а про закладки всегда забываю. Я так основательно шуршала листиками, что от этого сотрясания из глубин книги выпал и спланировал мне на колени маленький плотный кусочек картона. Видимо, кто-то заложил им нужную страницу. И, возможно, именно хозяйка детектива, поскольку в руках я держала визитную карточку модного и дорогого салона красоты. На карточке от руки было написано «мастер Соколова Наталья». Нет, правда, сегодня просто мой день. Находка за находкой. И с мастером Соколовой, пожалуй, стоит познакомиться. Ведь где люди охотнее всего откровенничают с малознакомыми собеседниками? Во-первых, в поезде – это хрестоматийно. Кроме того, в больнице. А женщины еще и в салонах красоты, болтая со своими мастерами. Я думаю, хорошие парикмахеры и массажистки знают столько тайн о своих постоянных клиентках, сколько не дано знать и близким подругам. А уж тем более мужьям или любовникам. Я и сама так иногда разболтаюсь в парикмахерской! Все вывалю. В чем секрет подобного доверия – трудно сказать. Наверное, женщина расслабляется во время манипуляций, предвкушая свое чудесное превращение в красотку, а хороший мастер сродни платному врачу-психотерапевту. Тоже поднимает настроение и тоже за деньги.

Я зевнула и сказала лениво:

– Завтра в город съезжу. Котов надо навестить, продуктов подкупить. Может, задержусь денька на два.

Зойка встрепенулась:

– Колбаски привези.

Вот колбасная натура! Такие, как она, и продали светлые идеи всеобщего равенства за кусок полукопченой колбасы. Теперь кусок имеем, а равенства как не было, так и нет. И не предвидится. Ладно, спасибо хоть за колбасу. Какой-никакой, а прогресс. Кстати, насчет города я почти не покривила душой. Мои любимые животные, красавица-сиамка Муся и бандитского вида беспородный Матроскин, на время отпуска перешли под патронат добродетельной соседки. Хотя коты у меня порядочные и денег я оставила на их содержание вдоволь, но проведать своих питомцев все-таки стоило. Мало ли что. Против этого аргумента Зойка возражать не будет никогда, поскольку с некоторых пор сама питает к моим животным тайную слабость. Любовь к кошкам – вне обсуждения.

А про остальное умолчу. Иначе Зойка опять начнет меня ругать, что я влезаю не в свое дело. Что поделать, мне интересно – это во-первых. А во-вторых, как сказал Вася Рогов из сериала «Убойная сила», – «хочу, чтоб было справедливо». Ведь сейчас совсем несправедливо. Я это чувствую всякий раз, когда встречаю на деревенской улице детишек Коли Ерохина.

* * *

Да, деревенское житье и городское, как говорится, – две большие разницы. И не поймешь, к чему тянет больше. Классно в деревне, никто не спорит, а сошла с электрички и кинулась в душные городские объятия с радостью, словно после долгой разлуки встретилась с любимым. Соскучилась! А уж коты-то, коты! Так и вились вокруг меня, так и мурлыкали. Я чуть не прослезилась, честное слово. И квартирка моя родная, комфортная. Кран повернул – горячая вода бежит. Полощи себе жирные тарелки хоть сто раз. Не то что в деревне. Все-таки впрыскивает город в своих обитателей какой-то лукавый яд и привязывает их крепко к деловито-бессмысленной каждодневной суете, к надуманным удовольствиям и к бытовому разврату, вроде горячей воды, ванны и канализации. Ничего, вот выясню кое-что, и обратно в деревню. Так я считала по наивности, не предполагая, что мой сельский отдых на этом и закончится.

А пока… А пока схожу-ка я в салон красоты «Чаровница», а то на вольном воздухе уж больно опростилась. Пальцы заскорузли, лицо почернело и обветрилось. Да и стрижку пора делать. И непременно к мастеру Соколовой.

Я набрала телефонный номер, обозначенный в карточке. Замечательно! Соколова не в отпуске, и даже есть у нее сегодня вечером в расписании свободное «окошечко», куда можно втиснуться с моей короткой стрижкой. Кошельком, конечно, придется тряхнуть, салон – один из самых дорогих в городе. Я только вздохнула. Ведь был в моей жизни замечательный период денежного благополучия, когда я на таких мелочах, как стоимость стрижки, и не зацикливалась. Я не просто думала, как богатая, а была ею на самом деле. И жила в областном центре, и работала в престижной фирме, распутывая странную историю по просьбе одного… одного… человека. И этот человек… Ой, что это я! Тема запретная, старательно забытая. И посещение дорогой парикмахерской – еще не повод для печальных воспоминаний. Ты лучше, Сима, подумай, как поведешь разговор с мастером Соколовой. Хотя все равно заранее ничего отрепетировать нельзя. В таких случаях обычно импровизация, импровизация и еще раз импровизация.

Именно так и вышло.

Я сидела в кресле и любовалась в зеркале на свои мокрые волосы. Энергичная молодая женщина с темными глазами и крупным носом задумчиво оглядывала мою голову, словно Роден, готовящийся отсечь от бесформенной глыбы все лишнее. Кстати, сама Наталья Соколова имела в качестве прически какую-то пегую лохматую копну. И почему парикмахеры считают, что им на работе совсем необязательно быть хорошо причесанными? Она подцепила расческой прядку волос, я округлила восторженно глаза и с придыханием сказала:

– Наконец-то я попала к вам! Давно мечтала.

Женщина приняла мои слова со сдержанным достоинством уставшего от похвал мэтра, только чуть обозначила улыбку. Я продолжила импровизацию:

– Кира Тоцкая мне все уши прожужжала про ваше мастерство.

– Кира – ваша подруга? – Взгляд Соколовой стал более заинтересованным.

– Мы с ней вместе в деревне отдыхали.

– Наверное, на даче у Алексея Михайловича? – Да уж, парикмахер проявляла недюжинную осведомленность.

– Мгм… – я не стала развивать опасную тему. Зато ее развила сама Соколова:

– Что и говорить, повезло девушке с другом. Такой солидный мужчина, обеспеченный, в прекрасной форме. Уж как Кирочку обожает! Да и она его тоже.

Ого! Что за друг? Я подняла вопросительно глаза:

– Вы имеете в виду…

– Ну да, Алексея Михайловича, – беспечно продолжила мастер, беря в руки ножницы.

Я чуть не упала с кресла:

– Он же ей отчим!

Ножницы повисли над моей головой, открылись и снова закрылись, словно клюв удивленного пеликана:

– Вы ничего не путаете?

– Нет! Подлубняк Алексей Михайлович – отчим Киры.

Наталья Соколова выглядела озадаченной:

– Странно… Мне всегда казалось, что они… что он… И Кира тоже говорила… Ничего не понимаю!

Она замолчала, продолжая, впрочем, быстро наискосок стричь прядь за прядью. Признаться, я тоже растерялась и не знала, как продолжать свои расспросы. Может быть, зайти с другой стороны?

– Кира, наверное, вам часто новых клиентов находит?

Парикмахерша пожала плечами:

– Вовсе нет! По ее рекомендации только одна женщина приходила. Да я и не нуждаюсь в особой рекламе. Желающих и так полно, – добавила она чуть высокомерно.

Я пропустила последнюю фразу мимо ушей. А вот про подругу Киры стоило узнать. Вдруг пригодится.

– Подождите, я сейчас догадаюсь сама, кто приходил. Думаю, что это была Ульяна Петрова.

Знала бы мастерица парикмахерского искусства, что Ульяна Петрова живет в моем доме на первом этаже и ей скоро стукнет семьдесят лет! Но, к счастью, она этого не знала и знать не могла.

Наталья покачала головой:

– Не угадали.

– А кто? – Я изображала веселое любопытство.

Женщина оторвалась от работы, достала из кармана крошечный блокнотик:

– Ага, вот. Таня Долгих. Знаете такую?

– Таня… Таня… Это не из школы моделей?

– Она говорила, что работает менеджером в строительной фирме. Не помню название. Что-то со стройкой связано. То ли «Мрамор», то ли «Бетон». Кстати, не очень уже молодая, примерно вашего возраста.

Я печально вскинула глаза.

– То есть я хотела сказать, не такая молодая, как Кира, – торопливо поправилась парикмахерша.

Так-то лучше. И нечего меня тут в старухи записывать! А про Таню Долгих из «Мрамора-Бетона» надо запомнить.

Мастер Соколова достала фен и вдруг спросила:

– А сама Кира не собирается в ближайшие дни заглянуть? Ей пора уже цвет освежить. Кстати, мы хорошую краску закупили.

Охо-хо, ничего бедной девочке в этой жизни уже не надо будет стричь и освежать. Темнить дальше было бы кощунственно. И я рассказала Наталье Соколовой о страшной гибели Киры Тоцкой. Причем печаль моя была самой настоящей, а не наигранной.

Похоже, жуткая новость потрясла мастера причесок. Она беспрестанно повторяла: «Вот ужас-то!», но дела своего не прерывала. Мое отражение в зеркале с каждой новой манипуляцией хорошело все больше. Наконец, Соколова с довольным видом подала мне небольшое овальное зеркальце и крутанула кресло – все! Я обозрела себя со всех сторон. Да, за такую работу не жаль и раскошелиться!

Шла домой, как всегда после салона, немного новой и немного другой и не переставала думать, почему мастер Соколова считала Подлубняка любовником Киры? А ведь, вне всякого сомнения, она считала именно так.

* * *

За один день все не решишь. Позвонила Зойке на сотовый и предупредила, что с колбасой ей придется подождать. Ничего, для ее же организма здоровее, потому как колбаска только пахнет копченостями, а так одна соя и химикаты. Коты радостно вернулись к родному очагу, и мой отпуск продолжился в пределах нашего города, то есть совершенно бездарно, по мнению подруги. Вчера, например, точно бездарно. Инспекция мастеров-граверов ничего не дала. Трогательные надписи типа «Дорогому начальнику в день его выхода на пенсию от ликующего коллектива» замысловатым ажуром выводят у нас в двух местах: в магазине «Сувениры» и в часовой мастерской. Я начала с магазина. Возможно, зажигалка именно там и была приобретена. Прямо у входа за небольшим столиком сидела немолодая худенькая женщина и терпеливо слушала мордатого парня, который поставил перед ней аляповатую вазу. Парень испытывал непереносимые муки творчества, сочиняя фразу для гравировки.

– Может быть, посмотрите образцы? – Женщина выложила перед клиентом стопку картонок с текстами.

Ситуация только усугубилась, поскольку молодой человек от страданий творчества перешел к мукам выбора. Он перебирал картонки и шевелил губами, очевидно, пробуя тексты на вкус. Наконец решился:

– Во, так вроде ничего. Пойдет.

Мне очень любопытно было узнать о литературных пристрастиях молодого человека. Наверное, что-то вроде: «Вовану с любовью. Братаны». Женщина облегченно вздохнула и начала выводить по фарфоровому боку вензеля. А я смотрела на ее усталое лицо и грустила. Мне всегда казалось, что в любом оформителе, в любом таком вот гравере умер Пикассо. Или Васнецов. Когда-то юная девочка переступила порог художественного училища с трепетом в груди и твердым намерением покорить своим искусством мир. А кончилось все столиком в магазине.

Пока я размышляла о том, как проза жизни убивает поэзию души, место перед художницей освободилось.

– Что хотите заказать?

– Посмотрите, не вы делали эту надпись? – Я торопливо развернула платок и выложила перед женщиной зажигалку.

Она мельком глянула на таинственные буквы и отрицательно покачала головой:

– Нет, не я. Рука не моя, точно.

Жаль. Гравировщица с таким профессионально цепким взглядом наверняка могла бы запомнить клиента, продиктовавшего нетривиальный текст, многозначительный в своей краткости. Впрочем, ничего. Как считал Остап Бендер, меньше стульев – больше шансов. Теперь в часовую мастерскую.

С Остапом Бендером я, конечно, погорячилась. В часовой мастерской будочка гравера была закрыта вовсе. Листок бумаги категорически сообщал всем интересующимся: «Мастер болеет». Ну что тут скажешь! Остается надеяться, что болезнь не смертельная. Не огорчайся, Сима, есть еще строительная фирма и ее менеджер Таня Долгих. Я завернула к газетному киоску и купила местный рекламный сборник: «Что нам стоит дом построить». Полагаю, что стоило это кругленькую сумму, но меня интересовало другое. А именно: фирма под условным названием «Мрамор-Бетон».

Такой фирмы в городе не было. Зато была компания «Гранит». И это внушало некоторую надежду. Может быть, мне повезет…

Фирма «Гранит» располагалась в самом центре города и, судя по ухоженному офису, процветала. В холле я обратилась к первой попавшейся сотруднице:

– Извините, вы не подскажете, где мне найти Татьяну Долгих?

– Пятый кабинет, – лаконично бросила сотрудница и помчалась дальше по своим строительным делам. Это была удача! Значит, Татьяна Долгих трудится именно здесь и, вероятно, находится на рабочем месте. Именно так все и оказалось.