Текст книги "Искусство войны"

Автор книги: Ирина Оловянная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 23

После торжественного ужина, отличавшегося, впрочем, от обычных пиршеств только продолжительностью, сервировкой, расположением столов, громкостью разговоров и всеобщим фланированием от компании к компании, начальник лагеря позвал меня к себе в кабинет. Я пошел.

– Поздравляю, – сказал капитан, пожимая мне уже болящую от многочисленных рукопожатий ладонь. – Самая убедительная победа за всё время, что я тут провожу игры.

– Спасибо, – откликнулся я.

– Но я тебя вызвал по другому поводу. И очень неприятному.

– Я слушаю.

Что такое? Вроде, мы ничего плохого не сделали (разрезанный плащ-тент не в счет).

– Я прошу вашу компанию оставить Скандиано в покое. В смысле, не бить ему морду, как вы говорите в таких случаях.

Я удивленно поднял брови.

– Он нарушил конвенцию о правах пленных и злоупотребил своими полномочиями. А я его предупреждал.

– Я понял, – у меня почему-то сразу сел голос, – лучше бы вы позволили нам разобраться самим.

– Нет, не лучше.

– Получается, что я на него настучал.

– Даже Валентино так не считает, – заметил Ловере. – Лейтенанту Дронеро хватило одного взгляда на Марка, когда вы тащили его к себе, чтобы всё понять.

– Тогда почему вы не сняли его сразу?!

– А зачем? Вот если бы у него появился еще один пленный, тогда мне пришлось бы сразу засчитать «драконам» техническое поражение и вернуть в лагерь. А настучал на него, как ты выражаешься, лучший друг. Альфредо был так глуп, что пришел ко мне жаловаться на тебя, слишком уж красивый синяк ты ему посадил. А Марко, с его точки зрения, нарушил правила: плохо отвечал на вопросы.

– Всё равно, – упрямо заявил я, – лучше бы мы разобрались между собой.

– Ммм, считаешь ли ты сам для себя, что отвечаешь за все свои действия?

– Да, конечно.

– И он тоже.

– Ну и что? Он бы и ответил! – возразил я.

Ловере покачал головой:

– Мстить могут и абсолютно правому.

– Понятно, – согласился я.

– Так я могу рассчитывать, что ему не достанется еще от вас?

– Естественно. Не беспокойтесь.

Я вернулся к своим. Сегодня мы не разжигали костер – поздно уже, нет смысла, да и устали как собаки. Ребята сидели в палатке и лениво отбрыкивались от перевозбужденного Тони. Он хотел знать всё, в подробностях и немедленно.

– Зачем тебя вызывали? – сразу же поинтересовался Алекс.

– Капитан Ловере просил всех нас не бить Скандиано. Я обещал.

– Э-э-э??? – Роберто был потрясен. – Что?! Да почему?!

– Не только ты знаешь, что он нарушил конвенцию о правах пленных.

– Вот черт! – догадался Роберто, немного помолчав. – Теперь ему и по шее не дашь.

Лео согласно опустил веки.

Да уж, бедному Валентино не позавидуешь. Он же не бравирующий двенадцатилетний щенок, который может заплыть пару раз за буйки, получить как следует и, гордо задрав нос, фланировать по лагерю в роли самого храброго (Гвидо в прошлом году так и сделал). Скандиано столько же, сколько мне, четырнадцать. И ходить со следами наказаний ему неудобно и стыдно. Придется на пару дней отказаться от купаний, и завтра уже все обо всём догадаются. Сочувственные взгляды, злорадные взгляды… Топиться впору.

Лео вложил в мою руку какой-то баллончик, наверняка из аптечки:

– Ты, помнится, знаком с Джакомо, – тихо заметил он.

Я посмотрел на вещицу в своей руке: тот самый, красящий. Заживляющий у них, конечно же, свой есть.

Я согласно кивнул, опустил баллончик в задний карман и отправился в «искпедицию» – где-то в темноте надо найти Джакомо.

Побродив по темным аллеям и не найдя того, кого искал, я догадался, что у Джакомо есть сразу две причины, по которым он без самой крайней необходимости носа не высунет из своей палатки, и решил поступить просто: вышел на пляж и нарушил границы «скандиановской территории». Сто процентов, что они попытаются меня прогнать.

Плохо у них поставлена разведка, я минут пять простоял в нескольких метрах от тихой, слабо освещенной изнутри палатки, прежде чем меня заметили.

Два темных силуэта при ближайшем рассмотрении оказались принадлежащими Альфредо и Франческо (хотел я знать, почему первый из них не ходит с битой мордой).

– Проваливай! – невежливо предложили мне.

– Джакомо позови, – велел я.

– Чо те надо?

– Не твоего куриного ума дело.

Дерутся они ну очень примитивно. Я быстренько наставил им по несколько синяков, а потом уронил обоих на песок. Неужели Джакомо теперь не выйдет? Сволочи они оба, да, но ведь свои!

Джакомо спустился на пляж и остановился напротив, вопросительно глядя на меня.

– Прогони этих, – попросил я.

– Валите обратно, – велел он незадачливым драчунам.

– Ну чо?

– Брысь! – рявкнул я.

– Умгу, – слегка угрожающе подтвердил Джакомо.

Парочка ретировалась.

– Ты не вовремя, – тихо заметил Джакомо.

– Знаю, – ответил я, протягивая ему баллончик. – Держи. Красишь поверх чего-нибудь заживляющего – и ничего не заметно. Уже опробовано.

Джакомо взглянул на вещицу в своей руке и скрипнул зубами:

– Что ты тут святого из себя корчишь, – зашипел он от ярости.

– Это не я, это Лео, – чистосердечно признался я. – Сам бы я, наверное, не догадался.

– Ему от тебя ничего не надо!

– Значит, сделай вид, что баллончик твой. Ну или пойдем устроим маленький тарарам у медпункта, скажешь, что стащил у синьора Адидже.

Джакомо хмыкнул.

– Вы оба, – продолжил я спокойно и рассудительно, – допускаете одну и ту же ошибку. Считаете, что подлость естественна, а нормальный человек – редкое исключение.

– Это не так?

– Конечно, не так. Составь список всех своих знакомых, раздели их на две группы и сосчитай.

– Хм, ну, допустим. И что?

– Я думаю, ты сможешь ему это объяснить. В конце концов, с головой у него все в порядке.

– А с чем у него не в порядке? – заинтересованно спросил Джакомо.

– Да, наверное, со всем в порядке. Просто он никогда не пытался влезть в чужую шкуру. Ну, поэтому ему и кажется, что победить важнее, чем не поранить тебя или не нарушить конвенцию…

– Ясно. Ладно, спасибо. А то злорадные щенки найдутся…

– Ага, я еще не всех поводил по зверь-траве. Спокойной ночи.

Джакомо кивнул, мы пожали друг другу руки и разошлись.

* * *

Утром я решил, что тоже имею право немного попижонить: в присутствии почти всех инструкторов и капитана Ловере, собравшего наши четыре армии и повелевшего убрать всё, что мы принесли с собой в лес, я, лениво обернувшись, сонным голосом произнес:

– Гвидо…

– А ямы засыпать? – поинтересовался начальник штаба.

Я вопросительно взглянул на Ловере.

– Засыпать, – ответил он. – В катер помещается десять человек, и для каждой армии он летает один раз. А потом увезет весь мусор и всё снаряжение.

– Поедут разведчики и рота Берна, уберете дорожки вдоль границ, – приказал Гвидо, – остальные выступают своим ходом через пятнадцать минут, – он взглянул на часы, – в 9:35. В форме, – добавил начальник штаба совершенно нейтральным тоном.

Некоторые явились в шортах и пляжных тапочках. Это они хорошо придумали: нам сегодня предстоит пройти почти двадцать километров, из них примерно шестнадцать – по лесу. Лопухи побежали переодеваться.

Франческо, услышав этот разумный приказ, решил последовать примеру. Обругав кого-то из «драконов» идиотом и еще похлеще, так что морда его осталась небитой только по величайшему попущению божию (капитан Ловере стоял рядом и уходить не собирался), он велел срочно лететь надевать камуфляжку и ботинки. Некоторые «драконы» ползли переодеваться нарочито медленно.

Я в очередной раз порадовался за себя и за своих ребят и, не глядя на свою армию, отправился посмотреть, как организованы остальные. Отвисшая челюсть сержанта Меленьяно вознаградила меня за все труды последних дней.

У Джорджо наблюдались зачатки дисциплины и организации: он довольно быстро выбрал тех, кто полетит, ему никто не перечил.

Эрнесто назвал десять человек по именам, и почти вся его армия принялась с ним спорить. Заняло это минут пятнадцать, пока катер, отвезший моих ребят, не вернулся за ними. Я не заметил, чтобы кто-нибудь пытался сачкануть или покачать права, просто каждый знал, как лучше. Охотно верю, но какое это имеет значение? Там работы-то минут на сорок. Ну будут они ее делать немного дольше или немного меньше… по сравнению с издерганными нервами и испорченными отношениями – это такие мелочи.

Ровно в 9:35 моя армия дружной толпой отправилась к воротам. Никаких криков, громких команд, отставших, не пришедших и так далее…

…Кроме командира, который задержался в лагере: интересно, я еще не всё видел.

«Драконы». Валентино вообще держался в стороне, ну, понятно. И руководить его армией пытались одновременно Альфредо и Франческо. Эти – глупы до безобразия: оба так беспокоились о поддержании своего реноме, что минут двадцать спорили, кто будет командовать, пока Джакомо не треснул их лбами и не велел заткнуться. И начал распоряжаться сам. Спокойно и толково. Давно бы так. Но слушались его неохотно.

Я понял, почему у Скандиано лагерь практически не оборонялся: он оставил для этого ребят под руководством кого-то из этих самых Альфредо или Франческо. Представляю себе, что там было дальше! Часовые не знают, когда и кто их сменит, каждый считает, что именно на него навалили слишком много работы, посты не проверяются, командиры воспринимают свои высокие должности как право поваляться в тенечке. Все точно знают, что офицеры у них дураки, и не испытывают ни малейшего желания исполнять приказы. Все на всех орут, все всех оскорбляют, все на всех обижены. Неудивительно, что последние «драконы» были рады избавлению. Порадовавшись, что всё это – не у меня, я бегом отправился догонять своих драгоценных «тигров», ответственных, толковых и спокойных. Мне бы их недельку поучить стрелять, и я берусь обыграть в такую игру хоть взвод курсантов военного училища.

Ребят я догнал, когда они рысцой пробегали через лагерь Джакомо. Там, между палаток, не зная, что им делать, бродили те десять «дельфинов», которых привезли на катере. Будут бродить, пока сам Джорджо не заявится. Минут через двадцать, им близко. Мы на их месте уже давно были бы здесь все, и катер бы не понадобился.

– А я думал, ты решил остаться, – заметил мне Лео.

– Вот еще, я же не сачок! Просто полюбовался организацией наших противников, поучительное зрелище.

– А-а-а, ну рассказывай.

Мы перешли на быстрый шаг: по лесу, вдоль речки, и под общий, очень обидный для наших противников, хохот я поделился тем, что успел увидеть.

На этот раз нам не надо было обходить лес вокруг, поэтому в своем лагере мы оказались чуть больше чем через час. До самого конца уборки я ни разу никому ничего не приказал. А зачем? У меня начальник штаба есть, командиры рот. Наши рюкзаки и, отдельно, не помещающиеся туда саперные лопатки, мы отправили в обратный путь.

Только Джорджо успел вернуться в лагерь раньше нас. Но ему идти всего два километра в одну сторону, а нам – девять, да и понастроили мы оборонительных сооружений… А сегодня пришлось разбирать. Впрочем, во время игры нам пригодилось всё. Даже оставленная за игровой зоной палатка понадобилась в первый же день «убитым» «тиграм» и «орлам» – после сражения в нашем лагере.

Бой тогда закончился незадолго до заката, а спускаться ночью с той самой скалы… Капитан бы не одобрил.

Пожалуй, из Джакомо может выйти толковый офицер: несмотря на вынужденную смену командования в полностью разложившейся деморализованной части, «драконы» успели вернуться в лагерь к обеду. Армия Эрнесто прибежала еще позже – есть подогретые котлеты. Наша армия уж давно лежала на пляже не слишком тесной колонией (как морские львы на Земле) и с удовольствием делилась воспоминаниями с восхищенными мальками.

Глава 24

В большом зале без крыши и без стен (он же – наш маленький стадион) на разбор «Ночного боя» собрался весь лагерь. Ловере поинтересовался, не возражаем ли мы, если он покажет срочно смонтированный фильм об этой игре.

– Мы же знали, что всё снимается и записывается, – сказал я, пожав плечами, когда он вопросительно взглянул в мою сторону.

Другие тоже не возражали. Ха! Попробуй возрази – и всеобщее разочарование приведет к таким последствиям… Ну, я знал, что нас снимают, и что? Что я такого не сделал из-за этого? Да ничего. Обругал, правда, всех противников… Может быть, по этому поводу будет драка, и не одна.

– Я убрал кое-какие личные выпады, – заметил капитан. – Будут показаны все бои, некоторые рейды, переговоры по комм-связи и, конечно, кто как командовал своей армией. Возражения есть? Просьбы убрать какие-нибудь конкретные эпизоды?

Валентине покраснел и опустил голову, ммм, ну, наверное, капитан решил, что парень наказан достаточно. Эрнесто тоже был не слишком доволен, но не протестовал.

– Предупреждаю, что многие узнают о себе больше дурного, чем хорошего, и это очень неприятно. То, что происходило в палатках, естественно, не снималось и не прослушивалось, но, Энрик, штабную палатку вы поставили прямо на микрофон… – Признание капитана вызвало громкий смех всех присутствующих.

Начальник лагеря дождался наступления тишины и продолжил:

– Кроме того, у нас записалась твоя речь вечером перед игрой, вы же были в пятидесяти метрах от леса.

Я оглянулся на своих ребят: всем было весело, никто не мотал головой.

– Я не против.

И мы начали смотреть на свои победы и поражения. Вначале я услышал собственные слова, о Мадонна, неужели у меня такой ужасный тембр: «Игра начинается завтра в 10:00, и лично я намерен ее выиграть. Надеюсь, что и все остальные тоже. Сейчас я расскажу, что и как мы будем делать…» Надо же, как спокойно и уверенно звучит мой голос. Да я чуть не умирал от волнения!

Моя речь была выслушана в молчании, так же, как и разговор о секретном снаряжении после нее. Утреннее дополнение о безопасности связи Валентино слушал с гримасой физической боли на лице, хотя Ловере поступил тактично: обрезал мою фразу в отношении его так, что от нее остался только комплимент: «Голова у него варит».

Потом показывали, как организовывались все остальные. В других армиях творился, вежливо говоря, бардак. Эрнесто вообще не поделил ее на подразделения, не выбрал себе помощников, надо полагать, чтобы никому не было обидно, и командовал каждым своим солдатом в отдельности. Он элементарно не успевал. Он не мог запомнить, кто уже стоял на часах, а кто нет. Ночью, ради смены караула, ему приходилось будить едва ли не всех. Помимо рейда на нашу территорию, стоившего ему пятнадцати человек, из которых троих он потерял в бою со Скандиано, плюс трое раненых, он в первый день сходил на территорию Джорджо, к тому самому дымящему костру, но во второй раз в такую же, как у меня, засаду не попался. Утром следующего дня он собрался перебить нас. Его армия поднялась с постелей через час после назначенного им срока и долго спорила со своим командующим. Он выбрал тех, кто пойдет с ним в рейд, по какому-то загадочному принципу: туда попали некоторые ребята, только что отстоявшие слишком длинную вахту (бардак-с!), и не попали те, кто сладко проспал всю ночь. Это вызвало многочисленные скандалы и недовольство. Сверх того они не знали, когда взойдет Феб. И тут пришли мы…

Бой в нашем лагере-приманке показывали под непрекращающийся смех зрителей, которые, в отличие от «драконов» и «орлов», видели моих сидящих на деревьях, кстати, тоже умирающих от желания расхохотаться снайперов, даже Лео как-то подозрительно кусал губы.

Сражение в нашем настоящем лагере было не таким смешным, и я заметил пару допущенных Роберто ошибок, но в следующем оборонительном бою против «дельфинов» Гвидо их уже не повторил.

Валентино. Я верно догадался: он не разделил свою армию, но назначил двух офицеров, тех, в преданности которых был уверен, – Франческо и Альфредо. Оба они одноклеточные, ну кто же еще согласится участвовать в нападении втроем на одного?! И преданность их – от глупости, неспособности принять самостоятельное решение. И, как выяснилось, лучше иметь парочку врагов, чем такого друга, как Альфредо. В первый же день невыспавшийся Франческо, наорав на оставленных ему ребят, приказал им «охранять лагерь». Именно так! А сам полез в палатку подремать. И тут, откуда ни возьмись, я со своими «тиграми». Вероломное нападение!

Джорджо, в отличие от Эрнесто и Валентино, слышал том, что армию надо делить на подразделения. Он поступил почти разумно: выделил роту разведки (слишком большую) и три линейные роты по десять человек. А большие роты, во-первых, плохо управляются, а во-вторых, ему пришлось резать по живому, разбивать уже сложившиеся команды. И командиров этих команд он вроде как разжаловал. За что? Они, естественно, обиделись. Может быть, поэтому в его лагере было многовато конфликтов, ругани, оскорблений и взаимных претензий. По большей части – на пустом месте. Еще он не обзавелся начальником штаба и поэтому передавал ответственность за свой лагерь от одного ротного командира к другому. И каждый начинал изобретать велосипед, иногда не слишком удачный, поэтому Джорджо все время вмешивался, отменял их приказы, отдавал свои и пару раз не сдержался и обругал своего офицера при подчиненных. А это уже не лезет ни в какие ворота! Ни разу в жизни я не слышал, чтобы проф или синьор Соргоно кого-нибудь ругали (хотя точно знаю, что время от времени оба это делают). Никогда проф не читал мне нотаций и не наказывал при ком-то третьем.

Однако большая «дельфинья» разведка неплохо снабжала Джорджо актуальной информацией. В частности, они поняли, что лагерь в центре зоны – приманка, и нашли наш настоящий лагерь, а мы их не засекли ни там, ни там. Правда, на следующую ночь Джорджовы ребята угодили-таки под наши выстрелы. Ммм, ну если бы Эрнесто и Валентино не были столь банальны, большая разведка пригодилась бы, а так… Места, где стоят лагеря «Орла» и «Дракона», практически вычислялись. На второй день Джорджо собирался напасть на Эрнесто, но его разведчики сообщили ему, что я успел раньше. Джорджо решил вместо этого напасть на меня и был очень доволен: противники стреляют друг в друга. Хм, формально он прав, а на практике… К нашему с ним последнему бою у моих ребят был вдвое, а у некоторых даже втрое больший игровой опыт.

Я почему-то ни разу не видел своими глазами, как потрясающе Алекс прыгает с дерева на дерево. Все мы произошли от обезьян, но Алекс и Тони – позже других. Зрители ахали и поглядывали на моего разведчика, чтобы убедиться, что он долетел, куда ему было надо, и не разбился вдребезги. А когда показывали, как он делал дорожку к лагерю «дельфинов», я тоже не выдержал и оглянулся, чтобы убедиться, что мой друг все еще жив.

– Сумасшедший! – выдохнул я.

– Ага, – легко согласился Алекс. – А ты не знал?

– Раньше я думал, что знал, а теперь понимаю, что нет.

Наш с Роберто ночной рейд ради спасения Марко был аккуратно подредактирован так, чтобы не показывать скандиановские воинские преступления. Поэтому смотреть на него было очень забавно. Правда, Валентино, наверное, чуть не умер… Или капитан ему уже обещал, что не покажет? Вообще-то, это хороший урок для кого угодно: не делай ничего такого, чего не хотел бы увидеть потом в записи.

То, что сказал Скандиано своим часовым той ночью, начальник лагеря обрезал, в отличие, например, от ругани недовольного отсутствием бинокля Марко. Мой бедный разведчик покраснел как рак. Ну, я его предупреждал: уж капитан Ловере найдет способ наказать слишком языкастого мальчишку.

А собой я просто горжусь! Ловере дал прослушать все мои приказы, инструктажи, большую часть разговоров по комму, в штабной палатке и рядом с ней, речь перед боем с «дельфинами». Я один раз вышел из себя, и, если бы не разбор, Берн, на которого был направлен мой гнев, так бы о этом и не узнал. И только один раз я слегка повысил голос, когда Джен попытался развязаться. Я не догадался сразу, что после боя вражеский лагерь надо прочесывать поосторожнее, и, пожалуй, это все мои ошибки. Проф был бы мною доволен, и сенсей тоже.[12]12
  Энрик зря так задирает нос. Его первый поход к лагерю «Дракона» – не самое лучшее решение. Если бы он оставил у своего лагеря-приманки три роты и оставался бы там сам, разумеется, скорее всего, ему бы удалось нанести противникам несравненно больший урон и понести меньшие потери. Собственно, армия «Дракон» перестала бы существовать.


[Закрыть]

Когда фильм закончился, все некоторое время молчали. Потом обсуждали его с ближайшими соседями, а потом Ловере предложил высказываться.

– Ну-у, – обиженно потянул Эрнесто, обращаясь ко мне, – тебе достались самые лучшие бойцы!

– Конечно! – согласился я, широко улыбаясь, под тихий довольный смех моей армии («Др-раконы всё!» – передразнил меня кто-то).

– Так нечестно! – гнул свою линию Эрнесто.

– Ага, а вот если бы мы все вместе играли против другого лагеря и командовал бы я, ты тоже попал бы в «самые лучшие бойцы»! – ехидно парировал я.

Эрнесто заткнулся. Некрасиво, зачем он обругал свою армию, да еще и при посторонних? Он ни о чем не подумал, прежде чем начать играть, и сам во всем виноват. И даже если бы это было не так… стружку со своих надо снимать наедине и очень тихо, а хвалить – громко и при всех. Это даже маракану ясно. Его ребята рассердились и обиделись. После разбора они ему всё скажут!

– Энрик, – обратился ко мне капитан Ловере, – здесь нет самого главного. Потому что армию свою ты организовал еще здесь. Я должен признаться, что обычно инструкторы устраивают тотализатор: спорят, кто выйдет победителем. В этом году ничего не получилось. Все, кто видел, как армии выходили за ворота лагеря, ни минуты не сомневаясь, ставили на тебя. Не мог бы ты объяснить всем, как и почему ты поступал так, а не иначе.

– Мои стратегические идеи вас не впечатлили? – обиженно спросил я.

– Не набивайся на комплименты! Все было очень грамотно, а бой с  «дельфинами» просто великолепен. Джорджо, кстати, тоже не допустил ни одной ошибки в этом сражении. Но если бы ты даже ничего не смог придумать, вы бы все равно выиграли. И здесь все офицеры и сержанты это прекрасно понимают. Но полутора сотнями ребят ты бы командовать не смог, – добавил он, – не преувеличивай.

– Хм, – только и сказал я.

Он меня недооценивает. Сейчас, имея восьмерых офицеров и еще двадцать восемь солдат, готовых идти за мной в огонь и в воду… да учетверить такую армию ничего не стоит! «Не преувеличивай! – велел внутренний голос: – Это адова работа, суток на двое». – «Ага, – согласился я, – ну и что?»

– А почему он обязательно должен был выиграть? – спросил кто-то.

Я замялся, не зная, как начать.

– Сколько ты готовил свои командные речи? – с иронией поинтересовался Ловере.

– Экспромтом! – с вызовом отозвался я. – У меня просьба… – продолжил я неуверенно.

– Да?

– Победившая команда первая выбирает себе маршрут похода, и обычно она идет в карстовые пещеры. Так нельзя нам пойти туда всей армией?.. Ну, если ребята не против…

Утвердительный ответ капитана утонул в громких криках «Ура!», поэтому он несколько раз кивнул головой.

– И у нас еще трое младших братишек, – заметил я нахально.

Ловере рассмеялся.

– Нам придется тащить их контрабандой? – ехидно поинтересовался я. – Или вы разрешите?

– Ну что с тобой сделаешь?.. Хватит, рассказывай.

Я уже открыл рот и произнес первое «э-э-э», как меня перебил сержант Бовес:

– При всем моем уважении, синьор капитан, вы предлагаете им ложку, которая сама запихивает кашку в рот. В прошлом году один из командующих тоже вел себя довольно разумно. При этом Эрнесто, Валентино и Джорджо присутствовали на прошлогоднем разборе и слушали его объяснения. Выводы сделал только Джорджо.

Я посмотрел на сержанта с благодарностью: избавил о меня от необходимости хвастаться.

– Согласен, – сказал Ловере, немного подумав. – Тогда вопрос ко всем: почему «Тигр» победил?

– Ха, всегда кто-то побеждает! – раздалось из глубины зала.

– Конечно, – парировал капитан, – и остается у него к этому моменту два-три человека. А у Энрика – девятнадцать.

Летучие коты! Я не просто крут, я очень крут!

– И всех остальных «тигры» победили сами, – продолжил Ловере.

– Ну, с «орлами» и «драконами» все ясно, – неуверенно начал кто-то.

– Что именно?

Долгое молчание.

– Полк, – не выдержал я, – состоит из трех батальонов и вспомогательных служб, имеющих своего начальника. Командир полка руководит четырьмя офицерами – и всё. И это не случайно. Командовать одновременно большим числом людей практически невозможно.

– Тебе пришлось, – заметил Дронеро. – Шесть рот, начальник штаба, и еще Роберто с неясными функциями.

– Если бы не он, мне действительно пришлось бы руководить шестью ротами, – парировал я. – А так я мог ему поручить две из них. И еще он был моим диверсионным отрядом. Заслоном на пути сил хаоса.

Публика посмеялась.

– Ну, оборону лагеря ты мог сразу поручить Гвидо, – сказал Эрнесто.

– Нет, не мог! Я-то был уверен, что он справится, а вот сам Гвидо – нет. Следующим оборонительным боем он уже руководил сам – и очень здорово.

– А почему должен был справиться Роберто? – поинтересовался кто-то.

– Э-э-э, не знаю, мне так казалось. Кроме того, я ему оставил ребят помладше, он просто не мог у них на глазах ударить в грязь лицом.

– Черт тебя побери! – воскликнул Роберто.

– Я же тебя именно об этом предупреждал, – заметил я.

– Ну-у, ладно, – потянул Роберто. Кажется, он сделал это, чтобы не скандалить со мной прямо сейчас. Он что? Обиделся? Ну знаю я, что у него с самолюбием все в порядке, так это всем сразу видно.

– Ну хорошо, – удовлетворился моими объяснениями Ловере. – Но с четырьмя командирами рот ты познакомился накануне и ничего про них не знал.

– Ага, – согласился Крис, – откуда ты знал, что я это могу?! Я и сам не знал!

– Я оставил тебе твою команду, – проникновенно пояснил я. – Вы три недели вместе жили, тренировались и участвовали в соревнованиях. И всё у вас было в порядке. Значит, ты – настоящий лидер и сможешь командовать в боевых условиях.

– Ну, Лео забрал у меня Франсуа, а Алекс – Родриго.

– Это вынужденная мера, и все это прекрасно понимали. Ребята не обиделись, потому что их взяли в элитные подразделения. Это всякому приятно. А что касается боевого опыта… Алекс сказал позавчера вечером прекрасную фразу: «Война – та же жизнь, только гораздо быстрее». А игра в войну – это еще быстрее. И совсем без присмотра никто из вас не оставался. Вот если бы я, допустим, в первый же день послал куда-нибудь тебя с твоими ребятами, я был бы дурак! Потому что ты сам не знал, что справишься. А если бы мы могли поиграть еще раз, тогда другое дело, потому что теперь ты уже знаешь про себя и своих так много, что тебе не надо ни на кого оглядываться.

– Ясно, – задумчиво потянул Ари. – А если бы я знал, что справлюсь?

– Тогда я бы тебя снял, – ни минуты не задумываясь сразу же ответил я. – Ты не мог знать этого заранее. А чрезмерно самоуверенны бывают только дураки.

– А чем же хуже то, что было у Джорджо? – спросил кто-то из его ребят.

– Если бы мы были пешками на шахматной доске, то ничем, – ответил за меня Крис.

Ой, как здорово. Теперь я просто помолчу и послушаю.

Я подсел поближе к Роберто:

– Ты чего? – тихо спросил я.

– Я тебе что? Прозрачный?

– Да нет. Просто есть же вещи очевидные. Что плохого и тайного в том, что я про тебя сказал?

– Ммм, ну ладно.

В прошлый раз он сказал ту же фразу. Но сейчас он действительно перестал обижаться.

– Энрик! – услышал я свое имя. – А откуда ты знал, что справишься?!

– Я не знал, я притворялся, – признался я под удивленные возгласы, сменившиеся общим хохотом. – У меня не было выбора.

– А почему ты ни с кем не советовался? Джорджо все время советовался.

– Э-э-э, – задумался я. (Ну почему меня не могут оставить в покое на пару минут?) – Так все считали, что я точно знаю, что делаю. А иначе… ну, сидели бы мы в палатке, не знали, что сказать, и заражали бы друг друга своей неуверенностью, – я склонился к уху Роберто и вполголоса добавил: – Тебе просто пришлось поиграть в уверенность, так же как и мне. И ты тоже выиграл.

– Но откуда ты знал? – тихо взвыл Роберто.

– Ты на это обиделся? Ну откуда ты знаешь, что Лео не промажет по неподвижной мишени? Хотя теоретически промахнуться может кто угодно. Он же не обижается, что ты это знаешь! А если бы ты проиграл тогда, нас бы сейчас ни о чем не спрашивали, вот и все.

Роберто кивнул. Я снова начал слушать, о чем говорят в зале: Крис произносил страстную речь, сравнивая человечного, хорошего меня с тем парнем, который руководил им на игре прошлым летом. Сравнение было настолько в мою пользу, что у меня загорелись уши. Но как моему бедному лейтенанту год назад не повезло, если он до сих пор кипит от возмущения и обиды!..

– Армия – это не благотворительная организация и не детский сад! – бросил Джорджо. Наверное, узнал о себе что-то нехорошее.

– Ага, – язвительно согласился очень взвинченный Крис, – поэтому все должны ходить голодные, невыспавшиеся и слушать о себе как можно больше гадостей. А если бы не было наблюдения, то – и получать по морде. Это у твоей армии такая цель жизни, – со злой иронией добавил он. – Дать по морде всем своим солдатам. На противника сил уже не остается.

Джорджо побагровел, но достойного ответа не придумал.

– То есть надо действительно позаботиться обо всех, как в детском саду, а остальное приложится? – немного ехидно, но и немного озадаченно спросил доселе молчавший Валентино.

– Конечно, нет, – подал голос я. – И о ком это, интересно, я заботился, как в детском саду?

– Не придирайся к словам!

– Ладно, не буду. Обижаться и что-то чувствовать умеют все, а не только маленькие дети, и я не вижу ничего сложного в том, чтобы это учитывать. Это – во-первых, а во-вторых, то, что воинской части нужна структура, уже все поняли, я надеюсь. И все-таки вы зря не обратили внимания на мои стратегические идеи, – обратился я к Ловере.

– Бедный! Обидели.

– Конечно!

– Если бы ты не разделил свою армию так, как ты ее разделил, вы не смогли бы воевать в трех местах одновременно, – заметил Ловере.

– Ага, а если бы я не хотел воевать в трех местах одновременно…

Конец моей реплики утонул в смехе зала. Э-э-э, зря я завелся: не буду же я сейчас читать лекцию о «Трактате о военном искусстве» Сунь Цзы, действенность наставлений которого только что проверил на практике. И о стратегии непрямых действий… Во-первых, это разговор не на один час, а во-вторых, я к нему не готов. Да и скучно это будет тем, кто не нацелился обзавестись со временем генеральскими погонами.

Так что я прикрутил свой энтузиазм, и разговор на стратегическую тему заглох сам собой. Сержант Бовес прав, и капитан с ним согласился, а я сейчас тоже пытался запихнуть ребятам кашку прямо в рот. Если я даже смогу рассказать то, что знаю, интересно и понятно, это не принесет моим слушателям никакой пользы. Поэтому – не надо.

Эрнесто переварил свою обиду на меня, на свою армию и на себя самого и вновь включился в обсуждение:

– А почему с тобой никто не спорил?

– Запугал кровавой местью, – бросил я.

– Это тайна?!

– Нет, просто вопрос не ко мне.

– Ну хорошо, Роберто, почему ты с ним не спорил?

– Даже два раза, но Энрик меня убедил, – возразил Роберто.