Текст книги "Искусство войны"

Автор книги: Ирина Оловянная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава 32

Сегодня вечером пели мы довольно мало: все хотели что-нибудь рассказать. Стратег оказался в центре внимания, как какая-нибудь кинозвезда, и мне пришлось отбирать его у ребят, желавших впихнуть в него все конфеты, булочки и печенье, какие только нашлись в лагере. Мы делились описанием нового метода форсирования оврагов и хвастали что наши тигрята прошли за день сорок километров (тридцать девять – уточняли тигрята, сияя от восторга и гордо задирая носы). Ари и компания на полдороге посеяли «кошку» и карабины и через одну из речек переправлялись на самодельном плоту, который расползся прямо на стремнине, один из рюкзаков так и не нашли, остальные промокли насквозь. Рассказывать об этом им было смешно. Нам слушать – тоже. Малек, в прошлом году упавший в овраг, слегка вырос, но не поумнел и в этом году поступил аналогично, решив проверить, хорошо ли он прицеплен к веревке, прямо посередине переправы. Его выловили и делали искусственное дыхание. Рассказчику было не смешно:

– Хорошо хоть в будущем году мне это не грозит, – заявил он. – Уже будет пятнадцать.

– Ага! – согласился Алекс. – А через три года вы опять встретитесь, и тогда его глупости будут уже совсем другого масштаба.

Парень взвыл:

– Да я утоплюсь раньше!

На всеобщий хохот он обиделся:

– Вам бы так!

Но все это были жалобы победителей, тех, кто дошел до лагеря вовремя и самостоятельно. Это удалось не всем.

В одной из команд еще в первый день произошла такая драка, что кто-то не выдержал и подал сигнал тревоги. За ними прилетел катер и отвез в лагерь. Что им было – подумать страшно: мало того, что у капитана имелась по отношению к ним какая-то конкретная педагогическая задумка, ребятки еще и безнадежно испортили нашему начальству единственный уик-энд за всю смену…

Кто-то еще не добрался до финиша, но придет завтра утром. И ходят слухи, что одна из команд застряла на берегу какой-то реки, довольно далеко от лагеря. Их тоже завтра привезут на катере. Над лопухами посмеялись.

– Может, там никто бы не перебрался, – попытался я оправдать неудачников.

– Да ну, – возразил Алекс, – покажи мне на карте в окрестностях лагеря маршрут, которым нельзя пройти. Опоздать – ладно, бывает. А не пройти…

Поздний вечер. Обожравшийся Стратег заснул в своем новом гнездышке, которое мы соорудили в палатке. Ребята разошлись, мы прогнали тигрят спать, и они побрели по пляжу нога за ногу, поминутно оглядываясь, как будто я имею власть над неумолимым временем. Мы залили костер и уже собирались идти умываться, когда услышали чей-то отчаянный крик с той стороны, куда ушли наши мальки. Я сорвался с места и побежал, через пару секунд меня обогнал Алекс, за спиной топали остальные.

Наших детей попытались обидеть Альфредо и Франческо. Мы с Алексом, как первые набежавшие, занялись наказанием негодяев, чтобы им больше никогда даже в голову подобное не пришло!

Через минуту Франческо лежал на песке у моих ног, даже не пытаясь подняться. Альфредо еще трепыхался, но это ненадолго.

Я огляделся: Лео и Роберто сдерживали Джакомо и еще одного, незнакомого мне парня. Какие-то зрители еще видели этот инцидент издали, но, похоже, не поняли, в чем дело: всё произошло довольно быстро, и непричастные (все нормально – равная драка) сейчас расходились по своим палаткам.

Тигрята не убежали, а стояли в паре метров, с восхищением взирая на победителей. У Луиджи под глазом наливался довольно приличный фингал, у Романо были разбиты губы, кровь стекала по подбородку.

– Ты что?! Спятил! – закричал мне Джакомо.

– Интересно, – отреагировал я с презрением. – Когда твои дружки били маленьких, тебя тут не было.

– Во-первых, – Джакомо перешел на спокойные интонации (драка кончилась), – меня здесь действительно не было, я рванул на крик. А во-вторых, это только тебе можно обижать детей?! Так, что ли?

Летучие коты! А ведь он прав! Аргумент у него по принципу «сам дурак», но он все равно прав.

– Он меня не обижал! – решительно выступил Вито на мою защиту.

Джакомо смутился. Ох, в этом споре мы победили с сухим счетом, но себя-то не обманешь.

– Забери этих… – предложил я, – а то их прямо сейчас и исключат. Почему-то дать по морде мне желающих не нашлось.

– Испугались.

– Ты тоже? – Я сделал вид, что удивился.

– Черт тебя побери! – прорычал Джакомо, помогая Франческо подняться, грубо подтолкнул Альфредо к палатке и отправился следом. Сопровождавший его парень последовал за ним.

Я внимательно оглядел тигрят – вид у них немного смущенный, хм.

– Ну и… – поинтересовался я, – они к вам просто так пристали, безо всякой причины?

Мальки опустили головы, наверное, они еще и покраснели, но при свете Эрато не видно.

– Понятно, – печально произнес я, повернулся и пошел к нашей палатке.

– Энрик! – услышал я чей-то отчаянный вскрик, но не обернулся.

За моей спиной неизвестно откуда взявшийся дежурный сержант разгонял созданную нами толпу: спать пора, особенно маленьким детям.

Я проиграл! Они так ничего и не поняли. «Упругая деформация» оказалась даже слишком упругой. Нельзя бить заведомо слабейшего, но ведь провоцировать того, кто не может дать тебе по зубам, не утратив при этом честь, тоже нельзя. Это же так просто.

Я не пошел умываться. Забрался внутрь своего спальника и сделал вид, что сплю. Чуткий Стратег проснулся, подобрался ко мне поближе, облизал мое лицо и постарался утешить. Больше меня никто не потревожил. Похоронную тишину нарушали только печальные вздохи.

* * *

Наутро мы узнали, что к пещере нас повезут сразу после обеда и одних туда не пустят – только вместе с инструктором. Алекс поморщился:

– Удовольствие подпорчено.

– А что ты собирался делать в пещере? Такого… хулиганского?

– Я пока не придумал, – серьезно ответил Алекс.

– Все равно в двенадцать инструктаж, – заметил Лео. – Уж Ловере-то догадается взять с тебя слово вести себя как овечка.

– Как овечка в пещере? Ха! Представляю себе!

Нам было совсем не весело. О вчерашних событиях никто не заикнулся.

Я отнес Стратега к синьору Адидже, и он с удовольствием согласился подержать у себя дикое животное, пока мы будем лазать по пещерам, а потом бродить по полигону. Кажется, синьор Адидже, натуралист-энтузиаст, решил понаблюдать за юной этна-лисой.

Мы отправились полазать по скалам в последний раз за это лето. После пещер мы на следующий же день отправимся на полигон – и больше полазать не сможем.

Тони и Гвидо еще вернутся в эту бухту, еще заберутся на эти вершины, а остальные, и я в том числе, уже нет. Я тряхнул головой: по какому поводу такой траур? Это место не исчезнет. А для того, чтобы увидеть весь мир, жизни не хватит, так стоит ли возвращаться?

– Энрик! Ты спишь на ходу, – заметил сержант Бовес с тревогой в голосе. – Что с тобой? Может, вернешься в лагерь?

Я помотал головой:

– Просто задумался.

Когда мы спустились со скал и отправились купаться мне на комм пришло сообщение от капитана Ловере: он приглашал меня к себе побеседовать перед инструктажем в 11:45. Хм, что такое? Я спешно окунулся в море и отправился в штаб.

– Не слишком доброе утро, – приветствовал меня начальник лагеря.

– Точно, – вздохнул я.

– Что случилось вчера перед отбоем?

Я стиснул зубы и посмотрел на него удивленно.

– Я не предлагаю тебе стучать, – добавил капитан. – Я совершенно точно знаю, кто дал Луиджи в глаз и Романо по зубам. И почему. И, кстати, не буду принимать никаких мер.

– Раз вы знаете, почему, я не скажу вам ничего нового. Я думал, у нас получилось, а оказалось, что нет. Луиджи, конечно, больше не будет насмехаться над Роберто, но весь остальной мир он числит в своих охотничьих угодьях. А друзья его не остановили.

– Понятно. Ты торопишься…

– Конечно!

– …с выводами, – закончил Ловере. – Дети полночи рыдали в подушки. Значит, твое общество представляет для них достаточную ценность, чтобы такие инциденты не повторялись.

– При чем тут мое общество?! – взорвался я. – Мне не надо, чтобы они были паиньками на моих глазах!

– Тебе – нет. Им – да.

– Это лицемерие.

– Нет. Это – внешняя совесть. Пока нет внутренней.

– Что-то вроде господа бога?

– Не совсем. Ты же не можешь отправить их в ад.

– Я могу! И как раз Луиджи это знает.

– О, Мадонна!

– Я его не бил, если вы это имеете в виду.

– Я не понял. Ну ладно. Больше мне тебя нечем утешить. Но тайм-аут пойдет вам всем на пользу.

– Да, наверное.

– У меня к тебе просьба в связи с пещерами.

– Я слушаю.

– До сих пор туда водили ребят человек по пять-шесть. И инструктор мог за ними уследить. Я прошу тебя со всей серьезностью отнестись к тому, что скажет сержант Меденьяно. Он опытный спелеолог, и это он вас туда поведет. Я знаю, что ты не слишком высокого о нем мнения, так что…

– Ладно, – слабо улыбнулся я.

– Речь пойдет не о вашей безопасности, на которую вы все плюете с более или менее высокого небоскреба, а о самой пещере. Я надеюсь, мне не придется пожалеть, что я разрешил вам пойти туда такой толпой.

– В этой компании никто не нарушит данное им слово, – заметил я, – так что никаких проблем.

Капитан кивнул.

В дверь постучался кто-то нетерпеливый. Через тридцать секунд начинается инструктаж.

– Войдите, – откликнулся Ловере.

Для сорока человек эта комната слишком мала, даже если на трехместный диванчик втиснуться всемером, а в кресло втроем.

Я остался около стола и установил тишину легким движением бровей (все-таки я пижон), после чего подвинулся и уступил свое место сержанту Меленьяно.

– Карстовые пещеры создает вода… – начал он тихо и задумчиво.

Некоторые были удивлены: сержант прославился как чуть ли не единственный среди инструкторов любитель покричать.

– …и требуются ей на это миллионы лет. Сейчас вы все стремитесь увидеть то, чего никогда еще не видели, вам интересно. Но, думаю, не найдется человека, который откажется пойти во второй раз. Потому что это очень красиво. Но учтите, то, что создавалось миллионы лет, может быть уничтожено за несколько часов, – он прервался, а потом начал не с того места, на котором остановился: – Больше всего спелеологи ненавидят туристов. Для них приходится прокладывать специальные маршруты, и не дай бог какой-нибудь сталактит окажется слишком близко к огороженной дорожке. Обломают обязательно. Стена, до которой можно дотянуться, будет испещрена какими-нибудь идиотскими надписями, в озеро с чистой водой бросят дохлую крысу, и красные прозрачные рыбки, которых больше нигде нет, отравятся и погибнут, – сержант опять сделал паузу. – Поэтому я настаиваю, чтобы каждый из вас дал слово не портить пещеру, – он посмотрел на меня.

Я пообещал. Он перевел взгляд на сидящего на диван краю Криса. Крис повторил мои слова. Меленьяно чуть повернул голову, чтобы взглянуть в глаза Родриго… О, Мадонна, этот зануда меня доконает! Но, наверное, он прав. Тем более что мы пойдем не туристским маршрутом, а как настоящие спелеологи.

Мои ребята недовольно морщились и корчили ужасные рожи – ну сколько можно?

Сержант серьезно, не проявляя признаков нетерпения, выслушал тридцать девять отдельных клятв. Кого-то из нас не хватает? Я внимательно оглядел свою армию: Стефана, самого упрямого «прыгающего тигра». Что это с ним такое, и почему я ничего не знаю? До обеда еще будет время выяснить.

– Очень хорошо, – продолжил сержант, облегченно вздохнув, – а теперь я объясню, что именно вы обещали.

Тяжкий полустон-полувздох был ему ответом. Я грозно нахмурил брови. Народ затих.

Меленьяно говорил еще минут двадцать. Слушали его тихо, но невнимательно.

Я усек, что в воду входят голышом, чтобы не портить ее грязной одеждой, каковую, и рюкзак тоже, запихивают в специальный мешок и плывут с ним; то, что выглядит хрупким, таким и является, и к нему даже нельзя прикасаться. Потрогать сталактиты, сталагмиты и сталагнаты можно, но – нежно. А, в общем, что такое наши жалкие жизни по сравнению с вечностью?

Отпустили нас около часа дня. Да-а, даже перед «Ночной игрой» инструктаж не был таким долгим. Я поймал Ари за рукав, прежде чем он успел удрать:

– А где Стефан? – поинтересовался я.

– Он не пойдет.

– Почему?

– Ну, у него своя команда, ты же не возьмешь и их тоже?

– Ясное дело. Не возьму, даже если бы хотел. Но они же вроде как разругались…

– Поговори с ним сам. Похоже, марш-бросок пошел им на пользу.

– Понятно. Мне жаль, но он все сделал правильно. Что такое вечность по сравнению с друзьями?

Ари хмыкнул – он тоже считал своим долгом внимательно слушать сержанта Меленьяно.

Стефан нашел меня сам.

– Я пойду со своими – любоваться водопадами, – заявил он решительно и упрямо, как будто я собирался возражать.

– Конечно, – согласился я, пожимая ему руку, – я бы тоже так сделал.

Стефан облегченно вздохнул.

Ну что же это такое! Я внушаю ему такой ужас? Или он боится моей способности убеждать? Ничуть не лучше, если подумать.

– Угу, я не хотел бы с тобой ссориться.

Слишком я стал мнительный со своим Даром.

Все остальные маршруты нынешнего короткого (мы вернемся в лагерь завтра к вечеру) похода проходят по Озерному краю. Скалы, ущелья, речки, водопады. На это я бы тоже хотел посмотреть, но уже не получится.

Я попрощался со Стефаном и отправился к себе – мне опять надо собирать рюкзак.

Я шел по узкой, почти заросшей аллее – кратчайшей дороге от штаба к нашей палатке, когда услышал за спиной: «Энрик!» – обернулся и увидел Луиджи.

Я остановился и молча, с каменным выражением лица подождал, пока он подойдет поближе. Мальчишка тащился в мою сторону, как будто ему сто лет и идет он по глубокому болоту. Но даже так он не смог надолго растянуть разделявшие нас десять метров.

Луиджи остановился в полушаге и поднял голову, чтобы смотреть мне в глаза. Я молчал. Он тяжело вздохнул и опустил голову. Прошла минута, тигренок всхлипнул, не выдержав напряжения. Опять ему придется набираться храбрости. А что он может мне сказать? Что больше не будет? Он это уже говорил.

– Э-э-э, Энрик, – нарушил молчание Луиджи. – Ну я не знаю… Ты же сам этих типов терпеть не можешь… чему ты так рассердился?

– Я их терпеть не могу, но не задираю. И речь не о них, а о тебе.

– Угу, – всхлипнул Луиджи.

– Ты создал ситуацию, из которой ни для кого не было достойного выхода! Как будто ты бросил всех в грязь. Зачем?

Он смотрел на меня, до крови кусая губы. А я делал вид, что хочу услышать ответ на заданный вопрос.

– Угу, – сказал он наконец. – Я понял. Ну-у, я постараюсь…

Я усмехнулся:

– Вот это по крайней мере честно. Ладно, топай собирайся. Куда вы пойдете?

– Вокруг Больсено. Это такое озеро, – Луиджи слабо улыбнулся.

– Ну хорошо. Давай.

Я кивнул ему и ушел. Пусть не думает, что со мной просто помириться.

Около нашей палатки моего появления дожидались Вито и Романо. Еще два добровольца на эшафот. Этих я бы отшлепал с чувством, что это мой святой долг. Но увы, я теперь за них не отвечаю, а значит, не имею права. Моя команда не слишком успешно делала вид, что не замечает эту парочку.

– Ну и… – немного угрожающе поинтересовался я.

Мальки вздохнули и опустили головы. Вздохов сегодня, как в доме престарелых. Но я тоже хорош! Не будут же они оправдываться – дескать, во всем виноват Луиджи?!

– Надо сначала думать, а потом что-то делать, – наставительно произнес я. – А Луиджи надо держать за шкирку. Морально, – я ткнул пальцем в грудь Вито, – и физически, – добавил я, тыкая пальцем в грудь Романо. – Ясно?

– Ага! – хором согласились мальчишки.

– Вот то-то же. А теперь брысь с глаз моих, пока я еще сержусь!

Тигрята смылись.

– Луиджи тебя нашел? – поинтересовался Роберто.

Я кивнул:

– Ему я тоже кое-что объяснил.

– Великий педагог Песталоцци аплодирует тебе из могилы, – ехидно заметил Алекс.

– Э-э-э, а что тебе не нравится? – удивился я.

– Ммм, трудно сказать. Если бы можно было измениться к лучшему, услышав пару воспитательных сентенций, все люди были бы просто ангелами.

– Ага, – согласился я, – а лично я так даже архангелом. А какие будут предложения?

– Никаких, – вздохнул Алекс. – Давай, собирайся.

Моральные проблемы стаями вились в воздухе над нашими головами и периодически присаживались отдохнуть на чью-нибудь шевелюру. Летучие коты их покусай!

Глава 33

Два десантных «Кенгуру» высадили нас в небольшой долине.

– Пещера, – пояснил сержант Меленьяно, – вон под тем хребтом, – он махнул рукой в сторону заросшей чахлыми соснами небольшой возвышенности. Как у него язык повернулся назвать ее хребтом?

Сержант вставил код-ключ в электронный замок, запирающий небольшой (только-только протиснуться) стальной люк, и открыл его.

Мощная воздушная струя вырвалась из черной дыры. Как будто чрезмерно любопытные спутники Одиссея открыли Эолов мешок с ветрами.

– Я иду первым, Энрик – последним, – приказал Меленьяно. – Не забудьте всё то, что я вам говорил. Рюкзаки спустите на веревке. Закроешь люк, – обратился он ко мне, отдавая код-ключ.

Один за другим мои ребята исчезали в дыре, она заглатывала их как ненасытная пасть. Мне стало неуютно и страшно. Наконец, настала моя очередь – отказаться невозможно. Я поправил каску, спустился вниз по металлическим скобам и закрыл люк над своей головой. Стало совсем темно. Зато стаи моральных проблем остались снаружи и до завтрашнего вечера не будут меня доставать.

На дне пещеры было светло от множества горящих фонарей. Вот это да! Известняк же белый, это всякому известно. Но пещера оказалась золотистой. В постоянно перемещающихся тенях и лучах света я никак не мог понять, существуют ли на самом деле все эти оттенки и переливы желтого цвета или мне кажется.

Ребята благоговейно молчали.

– Здесь стены можно потрогать, – заметил сержант, – только оставайтесь в этой камере.

Минут через десять всех отпустило – и мы начали переговариваться вполголоса.

– Ну, разберитесь, в каком порядке мы пойдем, – велел Меленьяно. – Энрик, ты идешь последний, и все время будь со мной на связи. Слишком уж нас много.

Забавно, я много раз слышал: сержант почему-то всех называет по фамилии, хотя в нашем лагере это не принято. А меня еще ни разу не окликнул «Галларате». Наверное, ему неуютно. Не может же он руководить своим главкомом. Меня это устраивает. Не люблю, когда на меня пялятся.

Гвидо сообщил всем порядок следования. Начальник штаба постарался сделать так, чтобы ребята, чьему благоразумию он особенно доверяет, разбавляли тех, кто может некстати расшалиться. Слово постараются сдержать все, но слишком хрупкая вещь может быть разбита и случайно. Потом он напомнил моим лейтенантам, что они отвечают за своих ребят… Решение своего начальника штаба я одобрил, хотя поболтать с друзьями мне теперь до самого привала не удастся. Ладно, потерпим.

Строй нашей армии зазмеился в узкий проход вслед за сержантом. Мы прошли не меньше километра вниз по довольно однообразному коридору. Стены его были покрыты желтыми натеками разных оттенков, гладкими и приятными на ощупь, по ним стекала вода. Кое-где с потолка свисали сталактиты, капли воды с них падали на растущие снизу, как и положено, сталагмиты. Целого сталагната я пока ни одного не увидел.

Наконец коридор кончился, и мы оказались в огромном зале. До потолка луч света моего фонаря достал, только когда я включил его на полную мощность. Высота не меньше ста метров. Боковая поверхность зала была похожа на стены только что покинутого нами коридора, зато в центре разлилось небольшое озеро. Я подошел поближе и ахнул: ярко-оранжевые берега обрамляли нежно-голубое зеркало воды.

– По краю натеки серы, – пояснил сержант, – а дно и стенки совершенно белые. Поэтому такой контраст.

Сера кристаллизовалась сростками, похожими на оранжевые мохнатые щупальца, изогнутые и пересекающиеся между собой.

– Трогать нельзя, – предупредил Меленьяно, – всё очень хрупкое.

Дав нам вдоволь налюбоваться прекрасным зрелищем – самой прозрачной водой на Этне (пить нельзя, слишком много известняка), сержант повел нас на другой берег озера. Под ногами у нас была ровная, отполированная водой поверхность, поэтому наш руководитель заботился, чтобы никто не поскользнулся и не упал. Заботили его не мы, а хрупкие кристаллы, которые могли бы пострадать от чьих-нибудь ботинок.

На другом берегу начинались несколько узких тоннелей. Сержант выбрал один из них, и мы пошли дальше. Я взглянул на часы: мы провели у озера около часа, а мне показалось, что не больше десяти минут. Ребята почти все время молчали. Создавалось впечатление, что единственное слово, которое мы знаем, «смотри» с восклицательным знаком, намертво приросшим к последней букве.

Через каждые пять минут я слышал в наушнике голос Меленьяно: «Энрик, ты не потерялся?» – «Нет», – отвечал я. Внезапно шедший передо мной парень остановился. Я связался с сержантом, он меня успокоил и на общем канале напомнил о нашем обещании беречь пещеру. «Здесь дальше еще одно озеро, от края до края, обходить его придется по кромке, прижимаясь к стене. Веревка протянута, так что не упадете. И не вздумайте портить воду!»

Вода в этом разливе была такого же нежно-голубого цвета, но полюбоваться его не получилось: всю дорогу пришлось прижиматься носом к стене.

Дальше тоннель слегка расширялся. «Сейчас будут кристаллы селенитов». – «Селениты!» – ахнул кто-то. «Селенит, – с легким презрением в голосе пояснил сержант, – это модификация гипса. А тот, кто назвал так драгоценные камни, ничего не понимал в геологии».

Настоящие селениты оказались бесцветными длинными кристаллами, выдавленными из щелей в породе. Тонкие иголочки составляли сросток, похожий на заснеженный куст, – я видел такие на Селено. И вовремя прикусил язык (буквально), чтобы не проговориться, – никто не должен знать, что я вообще там был.

Меленьяно стоял на страже рядом с селенитовым кустом и заботился, чтобы все обходили его не меньше чем в полуметре. Потрогать хочется, но нельзя, сразу видно, что все это очень хрупкое. Стараясь не дышать, я медленно прошел мимо каменного растения. Сержант облегченно вздохнул и двинулся вперед, чтобы занять свое место в голове колонны.

Через час ходьбы по то сужающемуся, то расширяющемуся, то раздваивающемуся (сержант все время выбирал более широкий ход) коридору, вдоль стен которого сплошь росли сталактиты и сталагмиты самых разных форм и всех оттенков белого и светло-желтого цвета, мы пришли в довольно большой, а главное, сухой зал с песчаным полом. Чуть в стороне журчала вода в роднике.

– Здесь мы встанем на ночь, – сказал сержант, – палатки ставить не нужно, над нами не капает, – пошутил он. – Воду будем брать вон в том роднике, – он осветил фонарем небольшой бассейн с чистой водой. – Из зала ни шагу. Ясно?

Мы согласно покивали.

– Сегодня мы ничего не попортили. Я надеюсь, и завтра будет так же, – добавил Меленьяно.

Обрамление бассейна с водой было уже привычного бледно-желтого цвета, а вот вода казалась ярко-синей, как селениты. Не те, что разновидность гипса, а те, которые названы неправильно. Стараясь не задевать берега, я набрал воды в чистую пластиковую кружку – совершенно прозрачная.

Я пофланировал по разбитому нами лагерю, стараясь хоть немного поболтать с каждым своим солдатом. Нет, кажется, еще никто не пожалел, что пришел сюда.

Поэкспериментировав немного с громким, многократным эхо, все начали разговаривать вполголоса. На многих пещера действовала угнетающе – темнота, и над нами сейчас миллионы тонн камня.

Интересно, бывалые спелеологи тоже так молчаливы по вечерам перед ночлегом? Или болтают между собой так же непринужденно, как мы в лесу?

Только Тони, для которого, как известно, нет ничего святого, решил, что попал в рай, потому что здесь было очень много ребят, которых он мог безнаказанно мучить вопросами про «Ночной бой». И он занимался этим кошмарным делом, пока кто-то не треснул его по шее, а Алекс не подтвердил, что так ему и надо. Тони надулся и ушел от старшего брата под защиту Роберто, который уж точно не даст мелкому по шее.

– Тони, а зачем тебе это надо? – поинтересовался я.

– Через три года я буду таким же командующим, как ты! – заявил малек с таким упрямым видом, что я поверил: будет.

Над нами стометровый слой известняка. Я понимаю, что всё это на нас не упадет, но, когда мы выключили все фонари и улеглись спать, мне показалось, что темнота давит почти физически. Я поскорее закрыл глаза и представил себе, что сплю в палатке посреди леса. Это не помогло: меня со всех сторон обступили чужие сны, не зря я боялся их смотреть. Я заткнул уши, зажмурил глаза, но это, конечно, не помогло. Нет! Нет! Это не мои воспоминания, я никогда не знал этих людей, со мной никогда не случалось ничего подобного, я никогда этого не говорил, не делал и не мог бы сказать или сделать! Толпы призраков не рассеялись, они кричали, размахивали руками, дрались, ехали на элемобилях и согнали на периферию моего сознания чьи-то тихие и спокойные сны. Господи, что же делать? Я открыл глаза, это не помогло – темно так, что это не имеет значения. Я увидел призрачную лошадь и девочку, скачущую на ней, – это сон Лео или Алекса. Я улыбнулся: все сразу стало просто – у меня же есть моя Чайка. Только я редко вспоминал о ней в последнее время. Призраки исчезли. Пусть каждый видит свой собственный сон.

– Подъем, – разбудило нас эхо голоса сержанта Меленьяно.

Совсем он с ума сошел, так же можно кого-нибудь на всю жизнь превратить в заику.

И вставать не хочется, хочется поспать – темно. Ладно, подъем.

Через сорок минут армия выстроилась в походную колонну и покинула место привала через узкий (рюкзаки приходилось тащить в руках) проход в скале. Я решил поэкспериментировать со своим чувством времени – не смотреть на часы без крайней необходимости, а если уж смотреть, то сперва прикинуть, который час, и проверить, правильно ли я догадался.

Поэтому я так и не узнал, как долго мы тащились сквозь это игольное ушко. Но зато уж когда протащились…

– Жемчужный залив, – тихо прокомментировал сержант.

Коридор расширялся, и вскоре от стенки до стенки стало не меньше пяти метров, но его полностью перегораживало очередное подземное озеро. С нашей стороны у самого берега было очень мелко и на гладком дне лежали маленькие блестящие шарики.

– Пещерный жемчуг, – объяснил Меленьяно, – растет так же, как настоящий. Песчинка попала, и вокруг нее начинается рост жемчужины из известняка, растворенного в воде. Если кто-то из нас принес на ботинках немного песка, то лет через тысячу это можно будет увидеть.

– Настоящий растет гораздо быстрее, – заметил я.

– А потрогать можно? – благоговейным шепотом поинтересовался кто-то из ребят.

– Очень-очень нежно, – ответствовал Меленьяно, – не обломите. Они не очень крепко держатся.

Дав нам вдоволь налюбоваться новым подземным чудом, сержант велел раздеваться и складывать всю одежду, обувь и рюкзаки в мешки, с которыми мы поплывем через озеро.

– Всё, кроме касок! – подтвердил сержант. – Не стесняйтесь, пещерные девчонки, несмотря на наличие пещерного жемчуга, здесь не водятся.

Ребята тихо посмеялись.

Сержанту, похоже, надо жить под землей: говорит тихо, не ругается, и даже чувство юмора проснулось. Просто на поверхности он не в своей тарелке.

– А озеро глубокое? – поинтересовался я.

– Метров пятнадцать. Не вздумай нырять!

– Угу, – согласился я со вздохом.

Если бы мне не надо было подавать положительный пример всей своей армии, даже проф не удержал бы меня на поверхности воды. А так – так я могу только повздыхать об упущенных возможностях. Вода прозрачная-прозрачная, на дне каждый камешек виден. И озеро совершенно пустое – ни водорослей, ни рыбок – как бассейн. Я плыл, опустив лицо в воду, – хоть что-то…

– Нагнали страху на пещерных русалок, – заметил я, выбираясь на берег.

– Где? – испугался кто-то, чем вызвал настоящий взрыв хохота, отраженный многократным эхо.

Мы пообсохли, оделись и отправились дальше по невероятному лабиринту. Я бы с удовольствием весь его облазал, только вот на ночь мне вместе с моим Даром лучше выбираться на поверхность.

Сержант остановился в небольшой камере, дальше коридор опять сужался, и подождал, пока мы все соберемся вокруг него.

– Сейчас мы окажемся в самом удивительном и самом хрупком месте пещеры, – предупредил он. – Я верю, что вы все собираетесь сдержать слово, которое дали. Но здесь нельзя даже соседа чуть-чуть подтолкнуть, потому что он может покачнуться и задеть то, чего нельзя задевать ни в коем случае.

– А что там будет? – полюбопытствовал Тони.

– Увидите, – улыбнулся сержант. – И никаких глубоких вдохов и выдохов. Не приведи господь!

И сержант пошел вперед. А мы за ним.

Да! Ради этого я готов не дышать минут пять. Или больше. В общем, пока сознания не потеряю! С потолка пещеры свешивались снежно-белые гипсовые «плюмажи», как назвал их сержант. Больше всего они были похожи на растущие на потолке ёлки, сплошь засыпанные снегом. Хотя нет, ёлки все же имеют почти одинаковую форму. А здесь! Дыша очень осторожно, я простоял в зале много-много времени. Я уже устал сочинять, на что похожи эти огромные сростки кристаллов. Люстры (все дизайнеры, что придумывают настоящие, удавились бы от зависти); занавеси; паутины на заброшенном чердаке, если бы, конечно, нашелся кто-то, готовый покрасить их в сияющий белый цвет. Я положил ладони на стенку позади себя, чтобы точно знать, что я не двигаюсь и не прикоснусь этому чуду, и задрал голову: так «плюмажи» напоминали ледяные рыцарские замки. И в каждом живет Снежная королева или Снежная герцогиня. Им не надо заботиться об обороне, поэтому можно дать волю фантазии архитектора. Кто-то тронул меня за плечо:

– Пора, – шепнул он тихо.

Я с сожалением оторвался от сказочной картины и побрел дальше.

Вскоре потолок опустился настолько, что нам пришлось ползти на четвереньках, таща рюкзаки за собой. И продолжалось это довольно долго, так что ребята начали пыхтеть и ворчать: «Ну сколько можно?»

Наконец коридор расширился и пол его опустился вниз настолько, что можно уже было встать в полный рост. Хорошо, а то коленок я уже не чувствую.

Минут через пять мне стало не до коленок.

– Кварцевый сад! – провозгласил Меленьяно с такой гордостью, как будто сам его вырастил.

Но зрелище того стоило.

Прозрачный бесцветный кварц называется горным хрусталем. Обе стены слегка расширяющегося зала были сплошь покрыты щетками этих кристаллов, которые сверкали в свете наших фонарей так, что больно было смотреть.

Чуть дальше цвет кристаллов переходил в желтый.

– Цитрин, – прокомментировал сержант, – дальше дымчатый раухтопаз. А фиолетовые – это аметисты.

Мы разошлись по залу, любуясь игрой света на миллионах граней. К потолку потянулись разноцветные столбы света, отраженного кристаллами.

– Ради одного этого стоило выигрывать, – заметил Алекс, подходя ко мне.

– Угу, – согласился я, – совсем не то, что туристский маршрут. А как награда это особенно приятно.