Текст книги "Охотники за наследством"

Автор книги: Ирина Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

– Выпьем?

– Сейчас? Нам бы до отеля добраться.

– А что? Голова прояснится, – обиженно сказала Алиса, стаскивая чемодан с ленты-транспортера.

– Кара, голова прояснится с утра. Едем в отель, снимаем номер, ложимся спать.

Мы вышли на улицу. Солнце уже почти село, но воздух был еще горячим. Прилетевшие с нами туристы быстро расползались по крошечным автобусам, волоча за собой багаж. Устали. А мы как будто не устали.

– Вон наш человек! – Алиса указала на серьезного типа, закрывавшего нам выход.

Тот был в кепке с козырьком, черном костюме и таком же черном узком галстуке, табличку с нашими фамилиями держал высоко и четко под прямым углом. Удостоверившись, что мы это действительно мы, он ловко подхватил чемоданы и поманил нас за собой. Автомобиль мерзавец вел как по маслу, из-за чего меня укачало, и на ресепшен я уже буквально падала на лакированную стойку. Хорошо еще, что все бумаги они заполнили сами, и нам оставалось лишь подписать. Перебравшись через канал по деревянному мостику, уже через минут пятнадцать мы оказались в номере, где я и рухнула на стоявший на веранде диван. Вдалеке шумело море, больше не было слышно ни звука, только Алиса бегала по номеру и, судя по грохоту, вела какие-то перестановки, а может, просто разбирала чемодан. Когда я, наконец, открыла глаза, то вскрикнула от неожиданности – надо мной склонился господин с лихими седыми усами, который протягивал мне стакан лиловой жидкости и что-то ласково бубнил. Видом он напоминал гротескного психолога из тех, что всегда показывают в фильмах. Без своих великолепных усов он вполне мог бы сойти за Милтона Эриксона, впрочем, и с ними тоже. Выскочившей к нам Алисе усатый господин отрекомендовался как Кристиан и снова завис надо мной:

– Кофе?

Я помотала головой и закрыла глаза.

– Вотер, милк? Рашен водка? – спросил он еще ласковее.

Предложение заставило меня из последних сил рассмеяться.

– Батлер, – сказала я, в основном обращаясь Алисе.

– Да, вижу, – откликнулась та. – Что с ним делать? Он спрашивает, на ужин идем?

– Какой ужин? В душ – и спать, – прошептала я в ответ.

– Баф? – Похоже, умный батлер умел читать мысли или немного понимал по-русски.

– Лаванда, – протянула я в ответ.

Это напомнило мне игру в ассоциации. Но вместо того чтобы сказать «туалетный утенок», Кристиан с неожиданной для его лет прыткостью ломанулся в номер.

Алиса тем временем нашла на веранде кофе-машину и теперь сидела, обняв чашку, по другую сторону нашего крошечного бассейна.

– Что он там делает? – спросила я, не открывая глаз.

– Ванну тебе наливает. А я как раз хотела душ принять. Ладно, в саду ополоснусь.

Я оглянулась – из-за кустов действительно высовывался блестящий душевой зонтик диаметром в полметра. Алиса опустила большой палец ноги в бассейн и тут же отдернула ногу:

– Ледянющая!

– Где-то должен быть подогрев, спроси у помощника.

Мне уже захотелось встать и пойти разобраться с вещами, но присутствие чужого в номере мешало.

– Избавься от него, у меня сил нет, – попросила я Алису.

– Сейчас, ванну наполнит.

В этот момент батлер как раз показался на веранде.

– Сеньор! – Алиса бодро подскочила к нему и приставила одну ладонь под прямым углом к другой. – Томмороу приходи, хорошо? Найн оклок.

– Алис, ты офигела? В девять! Может, в десять?

– Найн, – упрямо повторила она.

– Ну, что у вас еще! – крикнула я, теряя терпение, когда они вдвоем снова зашли в номер.

– Он показывает, как ему звонить, если что. Иди уже в ванную – вода стынет. Он тебе и халат там положил, и тапки.

Надо заметить, Кристиан исчез так же быстро и бесшумно, как и появился. Когда я с размаху плюхнулась в джакузи, несколько цветочков от удара вывалились на пол. Вода резко привела меня в чувство, хотя температура была явно недостаточной. Покрутив один из блестящих кранов, я добавила кипятка, потом выловила одну из плавающих вокруг розовых плюмерий. Казалось, обычный деревенский флокс, а какой затейливый. Провалявшись так еще с полчаса, я вылезла из воды, как это принято говорить, совсем другим человеком и, прошлепав босыми ногами по полу, завернулась в одеяло на кровати. Матрац был роскошно мягким, хотя ортопеды наверняка бы со мной поспорили, зачитав лекцию о трудностях сколиоза. Сон, который пытался сморить меня последние часа три, куда-то улетучился, теперь спать не хотелось абсолютно.

– Как старперы отдыхаем, – вздохнула я.

Алиса лежала неподвижно и, хотя лица не было видно за ширмой, точно не спала.

– Действительно. За три дня одно ограбление, труп, два раза пересекли Атлантику. Ты что же, предлагаешь устроить здесь пожар и массовую резню?

– А кстати, – вспомнила я, – мы сейчас в Южном полушарии. Папа говорит, раньше при пересечении экватора сертификат давали. Сейчас, конечно, нет, но Южный Крест пока на месте.

– Покажешь? – оживилась Алиса.

– Ну, если найду.

– Слушай, а батлер у нас кто по национальности?

– Понятия не имею. Меня так штормило, что я не разобрала. Может, француз, а может, англичанин. Кристиан – распространенное имя.

– А местное население здесь какое?

– У них тут кто только не перемешался, а коренного населения не было никогда.

– Как так?

– А вот так – только понаехавшие. Когда колонизаторы прикатили, тут только птица додо жила, она и была местным населением. Завтра покажу ее изображение, они ее повсюду рисуют, культурный символ острова. Помнишь сказку «Алиса в Стране Чудес»? Там она тоже была. На толстого белого индюка похожа. Ее истребили.

– Ой.

– Ага, кушать колонизаторам что-то надо было, она, говорят, вкусная была.

– Ни одну не оставили?

– Нет. А когда на нее направляли ружье, она кричала: «Додо!» Отсюда и имя.

– Что, правда так кричала? – Алиса приподнялась на кровати.

– Нет, конечно. Шучу.

– Вот тебе! – Алиса швырнула в меня подушку.

Та ударилась о стену. В другой ситуации я бы затеяла драку, но сейчас не хотелось.

– Все. Давай спать, спокойной ночи.

– Погоди, – прошептала Алиса. – Ты что-нибудь слышишь?

– Нет, а что?

– Плеск.

– Плеск?

– Кто-то у нас в бассейне!

– Ну, возможно, Кристиан вернулся.

– Зашел искупаться?

– Утка или пеликан решил поплавать, тебе жалко? – Я завернулась в одеяло с головой и глухо буркнула: – Спокойной ночи.

Но шум снаружи усилился. Вслед за Алисой я встала с кровати, накинула на майку с утенком халат и подошла к двери. На секунду увиденное лишило меня дара речи. На одном конце нашего бассейна сидела фигура в халате и чалме из полотенца, опустив ноги по колено в воду. Другая фигура в такой же чалме интенсивно макала что-то в бассейн. Вместе с Алисой мы одновременно вывалились на веранду, едва протиснувшись сквозь дверной проем. Оккупанты вскочили и, испуганно переглянувшись, тут же стащили с себя головные уборы. Дернув за шнурок, я включила свет.

– Что делаете в нашем номере, сударыня? – вежливо осведомилась у меня вторая фигура, оказавшаяся загоревшим до черноты лысым мужчиной лет сорока пяти.

– По-моему, это их номер, – прошептал его рыжий полноватый приятель и тяжело осел на краешек бассейна. – Вечно ты меня втягиваешь в неприятности, Эдик, – укоризненно прошептал он. – В прошлый раз к англичанам завалились.

– Кара, – Алиса вопросительно посмотрела на меня.

– Погоди, – перебила я ее. – Чем вы тут занимаетесь?

– А мы полотенца решили постирать, – важно заявил обгоревший Эдик.

Я оглянулась. На веранде в деревянных лотках повсюду лежали свернутые рулонами синие полотенца, штук по двадцать на каждого.

– Вам что, не хватает, что ли?

– Хватает, – так же вежливо ответил Эдик. – Но зачем же оставлять грязные, да еще в песке. А мы завтра уезжаем.

– То есть вы еще и песка нам в бассейн накидали? – уточнила Алиса.

– Извините нас, пожалуйста, – ответил рыжий и прижал правую руку к груди. В левой он сжимал крошечный подсвечник, в котором, помимо свечки, болталось еще несколько ароматических палочек. – Пойдем. – Он потянул товарища за рукав.

– А полотенце так и будет у нас тут плавать? – возмутилась Алиса, указывая на синюю тряпку, уже почти утонувшую в бассейне.

– Айн момент, – проговорил Эдик и, в один миг скинув на руку рыжему халат, прыгнул в воду.

Под халатом оказались леопардовые стринги.

– О боже! – прошептала я Алисе.

Но быстро вынырнувший Эдик уже протягивал нам мокрое полотенце.

– Это не наше, – напомнила я.

– Ах да. Ну, всего доброго, извините, что побеспокоили. – Он, отряхиваясь, натянул халат.

– Погодите, вы не в курсе, как тут включается подогрев воды? – Я указала на бассейн.

– А никак, – ответил рыжий. – Но днем она тепленькая. Вы только что приехали, да? Раньше тут англичане жили.

– Да, только что. Вы присаживайтесь. – Я улыбнулась.

Эдик как будто ждал приглашения и уже через секунду развалился в кресле, но тут же вскочил:

– А что же мы сидим! Вы же небось голодные с перелета. Макс, сбегай! Виски не забудь и камамбер в холодильнике. Тока не заблудись!

Макс с серьезным видом снова закрутил на голове чалму и мгновенно исчез в кустах.

– Мы тут, знаете ли, запаслись. Апельсины, я смотрю, у вас пока еще есть, – пробормотал Эдик, глядя на вазу с цитрусами у бассейна, и опять начал завязывать на голове чалму.

– Угу, можно в гольф поиграть! – мрачно заметила Алиса.

– Апельсинами? Какая гениальная мысль, – задумчиво произнес он. – Жалко, мы с Максом раньше не догадались. У нас и зонтики-трости повсюду стоят, они могли бы заменить клюшки.

Алиса закатила глаза.

– Извините, а зачем вы это делаете? – спросила я.

– Что?

– Чалма.

– А-а, – оживился Эдик. – Ну, во-первых, это концептуально. – Он сделал паузу. – Во-вторых, красиво и, в-третьих, иностранцы боятся, когда ночью видят.

– Правда?

– Абсолютно точно!

Алиса стукнула об стол четырьмя банками с колой и насыпала в блюдце найденные в мини-баре орешки. Я включила на веранде музыку – несколько дисков с классикой и джазом лежали на крошечном музыкальном центре. Эдик внимательно наблюдал за тем, как мы обустраиваем пространство.

– Вас обеих зовут Каринами? – вдруг спросил он.

Мы с Алисой переглянулись.

– Нет, – осторожно ответила я.

– Тогда почему вы называете друг друга «кар-кар»?

– Не «кар-кар», а «кара», – зло ответила Алиса. – Это по-итальянски «дорогая».

– Ой, так вы итальянки! – воскликнул Эдик, хлопнув от радости в ладоши. – Как же я сразу не догадался! – Он снова вскочил. – Мы же даже не представились. Я Эдуард.

– Алиса. – Она сделала реверанс, слегка приподняв халат за карманы.

– Лукреция, – еле сдерживая смех, назвалась я.

Алиса взглянула на меня с осуждением. Но Эдик не заметил издевки и даже обежал стол, чтобы поцеловать мне руку. Этого ему показалось мало, и он обхватил меня за плечи.

– Лукреция, вы не представляете, как вам повезло с именем! Это ж совсем другая жизнь…

В эту минуту на веранде появился рыжий Макс с пляжной сумкой, доверху заполненной «припасами». В другой руке он по-прежнему сжимал подсвечник.

– Макс, наши принцессы, оказывается, итальянки, – радостно сообщил Эдик. – Это Алиса, а это Лукреция.

– Борджиа? – серьезно уточнил Макс.

– Ну, разумеется.

– Я так и подумал. Но нам не страшно. – Он кивнул на сервирующего ужин Эдика.

– Это мы уж поняли, – отозвалась Алиса.

После того как все дружно выпили за встречу, за прекрасных дам, за друзей, за Маврикий и конечно же за невинно убиенную птицу додо, и обсудили, какие экскурсии нам стоит посетить, пора было приступить к делу.

– Мы приехали с бабушкой моей встретиться, – заговорила я как можно более пьяным голосом. Икнуть для убедительности никак не получалось.

– Неужели с Изабеллой де Борха? Мамой Родриго де Борджиа? – заинтересованно спросил Макс.

– Неееет, – протянула я. – С Маргаретой Вандельхох. Это по другой линии. Не слыхали? Она живет в этом отеле уже несколько дней.

Алиса посмотрела на меня внимательно.

– А сколько ей лет? – задумчиво спросил Эдик.

– Восемьдесят два или восемьдесят три, я не помню.

– Ну, тут ведьм-то много старых, они в основном в ресторане рядом с гольф-клубом ошиваются, да и отель большой.

Я вытащила из ближайшей коробки синее полотенце и, по примеру Макса с Эдиком, накрутила на голову. Теперь мы стали похожи на посетителей турецкого хамама, которых непонятная сила выдернула из кафельных стен и забросила в сад на Маврикий.

– На завтрак в отеле их много выползает, но рано утром, часам к семи, и еще йогой ходят заниматься. Дышат там чего-то, – припомнил Макс.

– Дышат – это хорошо! Ребят, а лорды в отеле есть?

– Кто? – удивился Макс.

– Лорды!

– Ну, не знаю, чтоб так прям лорды, но есть стоящие варианты, – заговорщицки подмигнул Эдик. – Вы тут и на охоте заодно, дамы?

– Да нет, ну что вы, просто интересно. Нам сказали, здесь много аристократов. Думали посмотреть.

– Конечно, лорды есть, – серьезно начал Эдик. – Природа, знаете ли, располагает. Ну, и курорт, прямо скажем, недешевый.

– Мы тут видели одного, роскошный мужчина, Себастиан Коу, – Макс опасливо покосился на Эдика, – но вам вряд ли подойдет. Больше никого не знаем.

– Нас вообще-то интересуют мужчины постарше.

– Насколько постарше? – уточнил Макс. – Чтоб сразу в гроб после первой брачной ночи?

– Нет, конечно, – быстро ответила я.

– Я вам так скажу, сударыни, – взял слово Эдик. – Делайте спасание на водах, как обычно, а там, может, и лорды попадутся.

– А как обычно? – заинтересовалась Алиса.

– Ну, как же, даете пару сотен начальнику спасательной службы, чтоб не вмешивались, и начинаете громко и красиво тонуть. Только посмотрите перед этим, чтоб лорды на берегу сидели. И готово.

– А как же он меня спасет, если ему девяносто?

– Дорогая Лукреция, кто вам сказал, что тонуть надо по-настоящему? Надо тонуть понарошку. Это можно делать сколь угодно долго. Доплывет, куда он денется. Они тут все бодрые такие, в гольф играют. Кстати, Макс, ты слышишь, что говорит Алиса про апельсины, мы тоже могли бы сыграть. А вместо фламинго использовать зонты-трости, которые у входа стоят.

Тут вдруг на веранде стало ужасно светло. Непонятно откуда взявшийся луч света, как прожектор, осветил вазу с апельсинами, пересчитал спрятанные под столом пустые бутылки и в итоге захлебнулся хлоркой в нашем крошечном бассейне.

– Эдик, светает! – завопил Макс так отчаянно, как будто оба они были вампирами. – А мы же еще не собрались!

Рассказывавший до этого о прелестях йогического массажа Эдик вздрогнул и засуетился.

– Дамы, Лукреция, рад был, слушайте, у меня визитки в номере, я сейчас.

– Бежим! – снова закричал Макс и, пожав нам руки, потащил за собой Эдика.

Тот оглядывался и махал нам рукой.

– Они подсвечник забыли, – заметила я.

– На память нам оставили. Пойдем спать.

Мы захватили трофей в комнату и оставили убирать последствия нашего пиршества Кристиану, хотя для этого наверняка была особая горничная. Оказавшись на кровати, я тут же заснула, и в этот раз меня не добудились бы, даже если бы кто-то шептал мне на ухо всю ночь.

Запахло жареным. Я не сняла часы и теперь поднесла руку с пульсирующей стрелкой к носу. Два часа дня. На передвижном столике рядом с кроватью остывал завтрак. Со второго раза мне удалось схватить лежащую рядом с чашкой записку: «Я на пляже. А.»

Ненавижу «завтрак в постель» – как можно так есть, неумытой. Отвернувшись от столика, я пошла в ванную. На удивление, глазунья под здоровым металлическим колпаком оказалась горячей даже через полчаса. Еще минуту я стучала ножом по крышке, силясь определить, что это за материал – если не серебро и не мельхиор, то почему такое тяжелое. Так и не разобравшись, отложила колпак в сторону. Типичный английский завтрак: яичница, тосты, четыре вида джема, сок, чай. Хорошо еще, что Алиса не дала им подсунуть мне кашу. Видимо, в том, что к завтраку добавили сырную тарелку, тоже была ее заслуга. Но и тут были проколы: почему, спрашивается, джемов четыре вида, а кусочков масла всего два?

Совместив завтрак с ланчем и, судя по ощущениям в желудке, даже с обедом, я переоделась в купальник и только тогда обнаружила пропажу шкатулки. Сделанный Алисой дубликат преспокойно дрых в сейфе. Желудку стало хуже, пол под ногами слегка зашевелился. Захлопнув дверь в бунгало и на ходу откинув юношу, спросившего, чем мне можно помочь, я бросилась к пляжу. Алиса лежала под белоснежным зонтом на синем лежаке и потягивала коктейль.

– Где шкатулка?

– О! Лукреция! – приветствовала она меня. – В диване.

– Шкатулка где? – еще раз повторила я.

– В диване, – шепотом буркнула она.

– Как в диване?

– В гобеленовом диване рядом с телевизором, вечером убрала, пока вы ванну принимали.

– Как убрала? Ты что, разрезала диван?

Алиса довольно кивнула.

– А куда еще прикажешь прятать? Эти негодяи небось переворачивают весь номер, когда убираются.

– Хорошо, разрезала диван. А зашила ты его чем?

– Степлером.

– Степлером… – С минуту я молчала, прикидывая, что еще можно сказать. – А если они узнают? Представляешь, какой будет скандал?

– Я тебя умоляю. Откуда они узнают-то? Ложись.

Как только шкатулка «нашлась», мир вокруг перестал шататься. Я растянулась на соседнем лежаке под таким же белым зонтом.

– С утра забежала на ресепшен, – продолжила Алиса, затянувшись сигаретой. – Наша бабушка в отеле не зарегистрирована. Спросила сэра Литтона. Он есть, но его бунгало не дали, наверное, приняли за охотницу или журналистку. Попросила соединить – номер не отвечает. К нам пока никто не звонил. Оставила администратору свой итальянский мобильный, на всякий пожарный, если бабка снова заблудится.

– Угу, купалась уже? – опасливо спросила я.

– Нет, сейчас пойду. – Она затушила сигарету и побежала к отдающей зеленоватым цветом кромке.

С минуту я молча наблюдала за происходящим. Алиса выскочила из воды и, захлебываясь итальянскими ругательствами, начала отряхиваться.

– Даже в Подмосковье в озерах не купаюсь! – крикнула она под конец, обращаясь ко мне и морю одновременно. – Почему там так мутно? Как в болоте!

– Ты видишь волны?

– Нет, не вижу я никаких волн. Это болото.

– Ты дальше смотри. Видишь там, в километре от нас, волны?

– Ну.

– Там риф. Остров почти круглый, – я поставила между нами чашку и очертила вокруг нее воображаемую линию, – окружен рифом, как стеной. Течения нет, получается болото.

– А сразу не могла сказать?

– Что я тебе должна сказать: там огурцы?

– Какие огурцы?

– То есть ты огурцов не видела?

– Каких огурцов?

– А вот они видели. – Я указала на пытающуюся выбраться на берег пару. Те брезгливо смотрели под ноги сквозь воду, а девушка иногда повизгивала, на что-то наступая.

– Огурцы – это растение или животное?

– Это говняшка, длинная, коричневая и склизкая. Когда на нее наступаешь, она хлюпает и сдувается. Самая их подлость в том, что они зарываются в песок, и сверху ты их не видишь. Так что тебе еще повезло.

Алиса оглянулась на бунгало.

– Номер стоит пять штук за ночь, а они огурцы убрать не могут?

– Они их убирают. Только новые выползают – на солнышке же тепло лежать, тут шельф, и волн нет. А что ты хочешь? Вон на соседнем Мадагаскаре, по-моему, никто не был по два раза. Все приезжают, отплевываясь: плохой сервис, плохие отели, плохое море, плохие огурцы… Туроператоры уже предупреждать устали, что ничего там нет, народ все равно рвется, как оголтелый. После мультика все думают, что на Мадагаскаре под каждым кустом сидят жирафы с лемурами и танцуют «I like to move it, move it». Здесь хотя бы сервис отменный.

Как ни странно, отменный сервис мешал отдыхать. Под ближайшей пальмой, а она находилась метрах в пятнадцати от нас, стоял бой в белом костюме и внимательно оглядывал те четыре лежака, за которые нес ответственность. При малейшем неловком движении головы отдыхающего он подбегал, завидев сигарету, приносил зажигалку. Даже подвинуть лежак нельзя было без его участия. Рядом с боем под деревом стоял вооруженный офицер. На туристов он не обращал внимания, зато с таким напряжением вглядывался в далекий риф, что казалось, будто мы с минуты на минуту ожидаем неведомую опасность со стороны моря.

Такая же парочка расположилась под соседним деревом и под следующим, и так, покуда хватало глаз. Где-то их количество возрастало – там, вероятно, было больше лежаков и туристов, а соответственно больше опасности. Настоящих спасателей, с которыми надо договариваться при желании утонуть без помех, не наблюдалось.

– А что за рифом? – спросила Алиса. – Может, лодку возьмем искупаться?

– За рифом… – Но тут меня прервал звонок.

– А я все еще здесь, – бодро отозвалась я. – Нет же, на три недели, я тебе говорила. Ну здравствуйте, пока тут на пляже, ага. Еще четыре дня, потом, может, надо будет в Италию смотаться, но я позвоню. Красивый? Очень красивый? Тогда купи. Давай.

– То есть родители сидят себе в Сирии и ни о каком наследстве не знают? – насмешливо спросила Алиса.

– Неа. Думаешь, мама обменяла бы сапфир в сто карат на сраное поместье? Да ни за что.

– Логично.

– Это и в твоих интересах.

– Ну, разумеется.

В эту секунду мимо нас пробежала девица в купальнике цыплячьего цвета. Хотя «пробежала» громко сказано, высокие золотые шпильки при каждом шаге проваливались в песок, из-за чего она ежесекундно наклонялась вперед и норовила упасть. Распознав в нас соотечественниц, девица нарочито отвернулась и утопала в другую сторону.

– Откуда они только их берут? – пробормотала Алиса.

– Кого?

– Стринги. Такие старомодные купальники уже лет пять не продаются.

– Из запасов. По-моему, все наши за границей делятся на два типа: одни сразу понижают голос в ресторане и делают вид, что не понимают по-русски, другие тут же бегут брататься и кричат: «А давайте вместе везде ходить!»

– Это еще что. Знала бы ты, сколько людей, заказывая туры, говорят: «Мы хотим курорт, где бы не было русских, но с тусовкой, и чтоб каждый день ездить на экскурсии в автобусе с русским гидом». Бла-бла-бла. Автобус, судя по всему, должен соткаться из воздуха или прилететь с другого курорта.

Вслед за девицей в стрингах на берегу возникла группа собирающих ракушки. Процессию возмущенно облаял внезапно объявившийся рядом белый песик. В холке он был не больше двадцати сантиметров, а его хвост злой морковкой указывал точно в небо.

– Ха! Это вест-хайленд-уайт-терьер. Смешной!

– На собаку Карандаша похож, – ответила Алиса. – Знаешь, такой клоун был.

– Нет, у того был скотч-терьер. С ними, говорят, если взять несколько штук, можно на медведя ходить. У скотчей челюсти очень сильные.

– Ты посмотри на него, с кем там на медведя-то?

– Во-первых, это другая порода, во-вторых, он еще маленький, подрастет сантиметров на десять.

– Угу, и можно будет на медведя ходить.

Щенок вдруг испуганно завизжал – со стороны Порт-Луи на лошадях к нам неслась компания человек из пяти. Терьер бросился к морю, но, поняв, что в воде от чудовищ не скрыться, спрятался за спину хозяйки. Ею оказалась рыженькая девушка лет восемнадцати в синей олимпийке, белых шортах и с наушниками. Присев на одно колено, она завязывала шнурок на кроссовке и не замечала паники за спиной.

– Возвращаются уже. Я видела, как они уезжали, – сказала Алиса. – Лошади – говно.

– Смотри, как он испугался. – Я показала на собачку.

– Не пойдем с ним на медведя, – резюмировала Алиса, доставая из косметички фотографию Орулы.

Владелица песика наконец-то оглянулась и, выхватив из его пасти не пойми откуда взявшуюся шишку, бросила ее в море, вскочила на ноги и побежала дальше. Подпрыгивая в воздухе, щенок бросился вдогонку.

– Так… Если бабки нет, – Алиса еще раз вгляделась в фотографию, – надо организовать поиски лорда и установить за ним слежку. Главное – найти. Он, кроме всего прочего, еще и светило археологии.

– Ага, какой-нибудь роскошный лысый старикан со вставной челюстью и тростью.

– Почему ты думаешь, что если ей восемьдесят три, то ему обязательно должно быть сто. Может, он молодой и ему всего-то полтинник?

– Ага, молодой и красивый принц в папиной короне и пурпурной мантии.

– А за ним группа санитаров.

– Волки на кобыле, львы в автомобиле, зайчики в трамвайчике, и следом папарацци. Дальше модели и толпа охотниц за чужим состоянием. Сейчас бы уже весь пляж тут гудел.

– А еще бы за ним бежал дворецкий с колокольчиком и кричал: «Овсянка, сэр!» – Алиса сделала балетный жест рукой. – При чем тут охотницы? Может, он, как настоящий принц, благородно беден, но сразу узнаваем в толпе по белому коню.

– Это мне Лана Капризная рассказывала: в какой-то книге с героя сваливаются портки, и все видят его подштанники с гербом, народ тут же падает ниц и кричит: «Вот он, истинный король Гондураса!» Слушай, вот кому надо написать, она нам этого лорда сейчас быстро нарисует.

– Это кто – писательница и специалистка по светской хронике?

– Она по принцам тоже специалистка. Попрошу фотку его достать. Если такая в принципе существует, она ее найдет на дне моря.

– Так вы же вроде не разговариваете.

– Мы перманентно не разговариваем, но в таком деле Светка не откажет.

Я принялась набирать эсэмэску, та никак не укладывалась в два или три сообщения.

– Ладно, давай телеграммой: «Лана тчк срочно пришли ммс фото и краткую биографию сэра ричарда литтона мне на телефон тчк родина в опасности тчк как смогу отзвоню». Ты слушаешь?

Но Алиса не слушала. Прищурившись, она буравила взглядом крошечную фигурку на лошади, с гулким топотом приближавшуюся к нам.

– Охренеть… Это он!

– Кто он, Алис? – отвлекшись от телефона, спросила я, но ответа не последовало.

Скакавший на лошади автомобильного цвета «папирус» всадник был высок, на вид лет тридцати – тридцати пяти, цвет волос имел русый, по крайней мере, светлый – точно было не разобрать из-за надвинутой на глаза жокейской шапочки.

– Кто он-то? – повторила я. – Любовь всей твоей жизни?

Алиса не ответила. Она смотрела на всадника, приоткрыв рот, как будто в трансе. Но то, что по песку мимо нас в начищенных сапогах и перчатках скакал на лошади Алисин бывший бойфренд, было маловероятно.

– Вух! – наконец произнесла она.

Движением руки я выманила боя из-под пальмы.

– Это кто? – Я показала на всадника.

– Сэр Литтон, – отозвался бой радостно, видимо, от сознания того, что пригодился.

– Сэр Ричард Литтон? – на всякий случай уточнила я.

Бой кивнул и, поняв, что разговор закончен, снова принялся ходить вокруг дерева, как ученый кот.

– И правда «вух». – Я посмотрела вслед Ричарду Литтону и ржавому хвосту его коня. – И как ты разглядела-то под шапкой?

– Чо?

– Я говорю, как ты догадалась, что это сэр Литтон?

– Где сэр Литтон? – изумленно спросила Алиса. – Ты видела, только что ахалтекинец проскакал? На Маврикии… Это ж нереально. Ты что, не видела? Нет, ну я ж тебе сто раз рассказывала… А где сэр Литтон?

– Да вон же, на лошади только что проскочил, на твоем ахалтекинце ржавом.

– Черт! Ладно, сейчас догоним, – возбужденно пробормотала она, натягивая балетки. – Он не так быстро скачет.

– Кара, ты куда? С ума сошла?! – крикнула я.

Но Алиса уже отняла толстую кобылу у проходящего мимо боя и, вскочив в седло, ринулась за почти скрывшимся из виду хозяином Гондураса.

Я оглянулась по сторонам в поисках хоть какой-то поддержки. Охранник под деревом по-прежнему напряженно смотрел на далекий риф, мальчишки не было видно. Второй, потерявший коня, подбежал ко мне и начал что-то нервно лепетать, указывая в сторону умчавшейся Алисы. Но я только пожала плечами – сам виноват, крепче держать надо было – и, откинувшись на лежаке, зажмурилась. За Алису можно не волноваться, она лошадей с детства любит, главное, чтобы лорд не вздумал сопротивляться.

Но стоило мне расслабиться, как со стороны ускакавших раздался женский вопль: «Помогите!» И что самое невероятное: «Караул!» До этого я никогда не слышал, как Алиса кричит, но без труда узнала ее голос. Меня разом смело с лежака, но когда я добежала до места схватки, все уже было кончено. Алиса лежала на песке и держалась за лоб, красавец-брюнет в темных очках растирал ей ногу, рядом по брюхо в воде стояла лошадь и сердито трясла головой. Два боя аккуратно подбирались к ней, норовя схватить под уздцы, но та отворачивала свою коричневую морду и грозилась уйти в море насовсем.

– Лошадь понесла, – словно оправдался передо мной брюнет.

– Да, вижу. Хорошо, что вы были рядом и остановили ее. – Я удрученно посмотрела на Алису.

Сзади на дорожке уже болтались два спасателя, не решаясь подойти, а подбежавший из-под нашей пальмы бой испуганно протягивал мне пляжную сумку Алисы и мои вьетнамки.

– Ну, хорошо, поехали в больницу. – Брюнет кивнул стонущей Алисе, подхватил ее на руки и одновременно, каким-то невероятным образом, успел пожать мою ладонь. – Саверио Корсо, очень приятно.

– Вы итальянец?

– Догадались по черным очкам и золотой цепочке? – засмеялся он.

– Нет, по акценту.

– Мне всегда говорили, что у меня нет акцента, – ответил брюнет и, похоже, обиделся.

Пожилой отельный врач напоминал хитрого чебурашку, объяснялся исключительно по-французски и никому, кроме больной, в комнате остаться не разрешил. Пока я рисовала в голове мрачные картины, непременно заканчивающиеся поездкой в Порт-Луи, гипсом и последующей депортацией на родину, Саверио Корсо молча курил на веранде. Несколько раз он пытался заговорить, но, так и не издав ни звука, закрывал рот. Наконец Алиса вышла из кабинета с перевязанной эластичным бинтом ногой и каким-то тюбиком в руке. Держащий ее под руку Чебурашка продолжал что-то объяснять и жестикулировать, в ответ Алиса важно кивала, а на мою попытку вмешаться сделала упреждающий знак рукой. Поняв, что опасность миновала, Саверио Корсо всю дорогу говорил без умолку, но плавно и с выражением, будто опасаясь нового обвинения в акценте. За пять минут, пока мы добирались к бунгало, он успел рассказать несколько анекдотов из жизни лошадников. Но у двери я, с присущей мне по жизни свинской неблагодарностью, перегородила Алисиному спасителю дорогу, что, однако, не произвело на него впечатления. А еще говорят, итальянцы чувствительны, как собаки.

– Думаю, если вы одни, может быть, поужинаем втроем? – сказал он, пытаясь меня обойти. – На берегу или, скажем, в индийский ресторан, мумбай.

– Лучше завтра, – ласково ответила я, кивнув на Алису. – Ей нужно отдохнуть. Мы так переволновались. Страшно представить, что могло произойти, если бы вы ее не остановили. Эту лошадь. Их всегда несет.

Вытолкав спасателя за дверь и убедившись, что он действительно ушел, я развернулась к Алисе:

– Так. Понесло на самом деле не лошадь, а кого-то другого.

– Погоди.

– А что погоди! – Я вконец разозлилась, но тут заметила слившегося со стеной батлера.

Выдержав паузу и уяснив, что продолжения не будет, Кристиан улыбнулся и протянул мне сложенную втрое бумажку.

– «Дорогие, очень рада, что вы приехали. Надеюсь, путешествие вас не утомило…»

Я бросила читать и, сделав из записки подобие самолетика, кинула Алисе.