Текст книги "Замужем за олигархом"

Автор книги: Ирина Лобановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 10

Что делать после школы? Этот вопрос начал терзать и мучить Алису задолго до окончания учебы. Сестра Любаша благополучно училась в медучилище и была этим очень довольна.

– Ты будешь лечить больших людей! – однажды размечтался вслух отец. – И сама будешь большой человек! Так выходит! – Он смотрел на старшую дочь с любовью и одобрением.

– А сама почему? – засмеялась Люба. – Заражусь, что ли, от этих великих их величием? Это вообще… Песня…

– При чем тут какой-то величий? – рассердился отец. – Глупство все это! Зачем это нужно человеку?

– А по-твоему, человеку вообще ничего не нужно! – вмешалась Алиса.

– Да! – закричал мгновенно накалившийся отец. – Да! Есть только три вещи, без которых человек обойтись не может: еда, сон и воздух. Без всего остального человек проживет! И запросто! Все остальное ему лишний!

– Так уж и все? – скептически пропела Алиса. – Сомнительно!

Опять шкандаль… Обрыдаешься…

– А ты не сомневайся! – резко отозвался отец. – Вот вы, нынешний молодежь… Все вы такой, во всем сомневающийся… А нужно верить!

– Во что? – насмешливо спросила Алиса. – Я, может, и хочу верить, да не во что.

Люба, не любившая споров и дискуссий, всегда в них терявшаяся, поняла, что разгорается новый философский диспут, махнула рукой и ушла. Это было ей не но зубам.

Она не отличалась большим умом, но легко смирилась со своей несмышленостью, признавая за собой этот недостаток. Зато Люба искренне считала себя девушкой с доброй и светлой душой. Казалось, скромная от природы, она неизменно гордилась своей чистотой и требовала безгрешности и от других. И эта ее гордость моментально сводила на нет все ее достоинства.

В последнее время Люба начала откровенно осуждать родных, особенно Алису:

– Что ты все твердишь про богатых мужей? Зачем про них только и думаешь? Нужны какие-то другие цели, другие идеалы. Ты безумная стала, рвешься куда-то, мечты какие-то заоблачные… И все не о том, не о том… Учить тебя без толку, своим умом живешь. Правильно отец говорит: это все глупство! Смотри, нарвешься на отморозка! Была бы ты попроще, поскромнее, вот как я… А ты мудреная! От скромности не умрешь! Ты уверена, будто деньги – огромная сила и она может все купить, и готова на все… Ты всюду видишь мощь этих денег, думаешь, что человек с деньгами всегда прав… Прямо песня! И твоя жадность – от природы. Хотя, может, и внушена тебе нашей жизнью… Но я-то совсем другая!

– Балаболка! – злилась Алиса, не находя доводов получше и повесомее.

– Завистница! – не оставалась в долгу Люба.

Сестры перестали выносить друг другу. Прежняя их дружба рассыпалась на глазах…

Продолжался и бесконечный, казалось, не прекращающийся ни на минуту спор с отцом.

– Тебе просто лень искать веру! – совсем озлобился он. – Вы, нынешний молодежь, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так.

– Конечно, в ваше время было не так, – иронически протянула Алиса. – В любое время всегда не так. На то оно и новое время, чтобы все складывалось иначе, по-другому! Уже надоело слышать эту любимую фразу про ваше хорошее время, она прямо в зубах навязла!

– В молодости все мы люди только до пояса, – упрямо твердил свое отец, словно не слыша Алису или не желая ее слушать. – Одно лишь на уме… Вот и ты тоже думаешь, как бы выскочить поудачнее замуж…

– Да, думаю! – с вызовом ответила Алиса. – Ну и что в этом плохого? Я ведь о семье думаю, а не о том, чтобы пойти на панель!

– Еще только того недоставало! – заголосил отец. – Какой такой панель?! Тося, твой дочь сумасшедший! Дети и то понимают больше тебя! Вот у нас недавно мулла обсуждал с ними, чем человек в худший сторон отличается от животных. И дети, маленький дети, самостоятельно пришли к двум выводам – и абсолютно правильным! Животные не портят природу, сказали они, и не устраивают катастроф.

– А я, что ли, их устраиваю?! – заорала взбешенная Алиса. – Я?!

На крик пришла мать, уставшая и злая, прямо от плиты.

– Она, между прочим, и твоя дочь тоже! – с порога заорала Антонина Семеновна.

Отец притих, глядя маленькими, недобрыми, быстро забегавшими глазками. Как у крысы, подумала Алиса, хотя никогда не видела вблизи крыс.

– А тебе надо ехать в Москву, – вдруг сказала ей мать.

«В Москву? Почему в Москву? – задумалась Алиса. – Что я там буду делать?» Это так все грезили да стонали чеховские три сестры: в Москву, в Москву! И кажется, так туда и не поехали. Алиса читала редко и невнимательно. Ее интересы лежали совсем в другой области, весьма далекой от литературы. В последнее время она почти ничего не читала, бросила. Да и теперь не принято читать. А вообще Алиса просто дурью маялась, по верному определению Любы.

Ради прикола и от скуки Алиса позвонила в газету партии РНЕ, то бишь печально знаменитого Баркашова, и изъявила желание посотрудничать. А ее по телефону сразу спросили:

– А вы славянка?

Алиса честно ответила:

– У меня мама русская, но отец, правда, татарин.

– Нет, извините, нет, – сразу посуровел голос в трубке. – У нас положено брать только русских, украинцев и белорусов. С примесью неславянской крови, по матери или по отцу – нет, не возьмем.

Так что политика сразу не задалась. Ну и фиг с ней… На кой она Алисе?

Позже, узнав о ее странном звонке, сделанном по молодости, Михаил удивился:

– Тебе бы лучше было пристать к СПС. Все-таки демократы.

– Все-таки… – насмешливо пропела Алиса.

Демократы для олигархов, подумала Алиса, но разумно промолчала. А за кого она собралась выходить замуж?..

Вечером после спора с отцом Алиса пришла к матери на кухню.

– А что это ты заговорила сегодня о Москве?

Мать отложила в сторону нож, которым чистила картошку, и заглянула дочери в ясные глаза:

– Поедешь к моей двоюродной сестре, Катерине. Будешь у нее жить. Катька у нас счастливая… – И мать вздохнула с легкой завистью.

– А чем она счастливая? – заинтересовалась Алиса. – Денег много?

Мать снова вздохнула:

– Что ты все про деньги да про деньги… Заладила… Чем счастливая – там поймешь. У Катерины и дочка есть, твоя ровесница, ну, чуть постарше. Твоя троюродная сестра Лизонька. Надеюсь, подружитесь. Они помогут.

Алиса изумилась. Интересно, почему мать никогда даже не заикалась раньше про эту Катерину?.. И оказывается, у матери уже выработан четкий план жизнеустройства младшей дочери.

– А чем они мне помогут?

– Да всем, – пожала плечами мать, вновь принимаясь за картошку. – Катерина и ее муж официантами работают, деньги большие заколачивают. А Лизавета стюардесса. На международных рейсах. Отец их терпеть не может. Потому я и переписывалась с Катей всегда до востребования. Экзамены сдашь выпускные – и поезжай. Они встретят.

Алиса молчала. Она не знала, как реагировать на эту совершенно неожиданную новость. Но как-то на нее надо было реагировать…

И она вытащила из книжного шкафа собрание сочинений Вальтера Скотта и помчалась с ним в букинистический. А на полученные деньги купила себе довольно приличное платье.

Отец, узнав об этом, снова возмутился:

– Зачем ты взяла книги? Кто тебе разрешил?

– Как будто их кто-нибудь читал! Ты вообще никогда книгу не открываешь! – парировала Алиса. – И что им без толку стоять на полке для декорации? Лучше продать!

Ей очень надоело без конца пререкаться с отцом, спорить, оправдываться за что-то… За что? За то, чего не делала? За то, что появилась на свет непохожей на всю его татарскую низкорослую, плотную, темноглазую родню? Нет, так дальше продолжаться не может! И, едва сдав выпускные, Алиса побросала в сумку все свои немногочисленные документы и тряпки и попросила мать купить билет на поезд до Москвы.

Все… Она уезжала…

Люба на прощание даже всплакнула. Она была доброй, но какой-то несозревшей, еще неустоявшейся. Мать сидела с сухими глазами и смотрела в стену. Отец мрачно бродил из угла в угол – чувствовал, что во всем происходящем есть его вина, и немалая.

– Я буду писать, – сказала Алиса и встала. Пора было отправляться на вокзал. – Вот устроюсь и сразу напишу… И звонить буду. А следующим летом приеду.

Но приехала она в родную Казань не скоро.

Семья Климовых – тетя Катя и ее муж дядя Шура – встретила Алису как родную. Она сначала растерялась, попав в шумную, оголтелую, – какую-то полубезумную столицу, где никогда прежде не бывала, но моментально здесь освоилась. «А чем я хуже их, всех этих людей, снующих вокруг? – подумала вдруг Алиса. – Да ничем!» И эта простая мысль очень помогла ей прийти в себя и перестать шарахаться в ужасе на улицах от вереницы машин, а в метро замирать от страха перед эскалатором. Она сразу и вовремя цепко взяла себя в руки и выжила. И привыкла к новой жизни так быстро, что тетка с дядькой сильно удивились.

– Смотри, как Лисонька легко у нас прижилась! – с гордостью за двоюродную племянницу сказала мужу тетя Катя. – Словно здесь родилась и выросла. Надо бы ее к делу пристроить. Может, к нам?..

Они оба работали на Новом Арбате в ресторане. Но почему-то Алиса отнеслась к идее ресторана не очень благосклонно. Как-то засомневалась, замялась, стала подыскивать нужные слова для вежливого отказа…

– Да ты не сомневайся – там тебе видных женихов найдется ворох! – моментально поняла ее нерешительность тетя Катя. – Посватаем! Довольна будешь!

– Погоди, Катерина, – сказал глава семьи, – может, она чего другого ищет… Ты скажи, девонька, чего тебе надо.

– Да я сама не знаю, – призналась Алиса. – Чего-нибудь эдакого… Сплошной непоймешник… А где Лиза?

Ей хотелось увидеть троюродную сестру и подружиться с ней.

– Лизавета у нас все больше в небе живет, – горделиво доложила тетя Катя. – Ну, сейчас-то она в отпуске. На Гавайях. Со своим хахалем Витюшкой. Скоро прибудет. Ладно, подождем. Глядишь, с ней вместе для тебя что-нибудь и придумаем подходящее.

Климовы прожили всю жизнь в любви да в согласии.

– Ну что бы я делал без тебя, Катька? Вот если бы тебя не нашел… Мне без тебя жизнь сделалась бы не в жизнь! Спился бы… Одна ты такая… – нередко откровенничал Шура, немного выпив к вечеру и глядя на жену влюбленными, как в молодости, глазами.

Катерина довольно улыбалась.

Услышав это впервые, Алиса сразу вспомнила слова матери. Счастливая Катерина… Так вот она почему счастливая…

Единственная дочь Климовых Лиза по-хорошему завидовала родителям. Она сама никак не могла найти свою любовь и определиться с выбором, хотя годы уже требовали этого. Но Лиза все металась между лощеным и капризным командиром экипажа Виктором, штурманом другого самолета Алексеем и Георгием, метрдотелем в ресторане, где трудились ее родители. Вся эта троица, по-своему преданная Лизавете и уже сделавшая ей по два раза предложения горячих рук и пылающих любовью сердец, упорно добивалась от нее согласия и без особого терпения ждала ее решения.

Впрочем, определенной – постельной – благосклонностью Лиза, девушка темпераментная и эмоциональная, суровыми пуританскими догматами не забитая и незакомплексованная, щедро одарила всех троих. Но всем троим почему-то показалось этого мало. А может, они все трое выросли на редкость подозрительными. Только, не довольствуясь свободной Лизиной любовью, все трое, словно сговорившись, потребовали от Лизы любви законной, с криками «Горько!», с развевающейся на ветру белой фатой невесты, с обручальными кольцами и обязательным маршем Мендельсона…

– Терпеть не могу эту свадебную музыку! Надоела! Все под нее регистрируются, – призналась Лиза Виктору.

– Закажем другую, – отозвался он. – В чем проблема? Будь спок! Я для тебя целую рок-оперу «Юнона» и «Авось» в загсе прикажу проиграть. А этот Мендельсон – он даже сам никогда не был женат! А туда же! Марши свадебные…

– Не хочу «Юнону»! – тотчас закапризничала Лиза. – Хочу ворчалки и бурчалки Винни-Пуха!

– Будут тебе и ворчалки, и бурчалки! – пообещал Виктор. Он был всерьез влюблен в Лизу. – Когда поедем подавать заявление?

– Вот вернемся с Гавайев… – неопределенно посулила Лиза. – Хоть бы была погода…

– Ну, какая-то погода будет обязательно, – философски заметил Виктор и признался: – Люблю лето! Все зеленое, и девушки красивее.

– Да не красивее, а просто раздетее! – отозвалась Лиза. – Ты ведь как раз именно это думаешь, а говоришь: «красивее». А дело совсем в другом.

Прилетев в Москву после отдыха, она застала в квартире новое лицо – никогда прежде не виданную троюродную сестру. И сразу взялась ее опекать. Все Климовы всегда были готовы прийти на помощь людям, тем более родственникам.

Появление красивой, по-столичному развязной и смелой сестры, которую Алиса так ждала, в первый момент очень смутило провинциалку. Лиза строго поизучала ее глазами, потом доброжелательно улыбнулась и спросила, чем Алиса собирается заниматься в град-столице.

– Вот она как раз этого и не знает, – сразу с готовностью включилась в разговор тетя Катя.

– А все остальное знает? – усмехнулась Лиза.

– Все остальное – да! – с вызовом ответила моментально обидевшаяся Алиса.

Она все-таки чувствовала себя неуверенно и только старалась бодриться и держаться смело.

– Да ладно, не обижайся, – сказала Лиза. – Я ведь не со зла, просто подколола… Характер такой. А в стюардессы ты пошла бы? Как самолет переносишь?

– Хорошо… – запинаясь от волнения, отозвалась вновь оробевшая Алиса.

На самом деле она летала всего два раза, но зачем сейчас об этом распространяться?..

– У Виктора Ольга ушла, рожать собралась, – объяснила Лиза. – Пока никого не нашли. Могу тебя устроить. С моей подачи Витька кого угодно возьмет…

Тетя Катя искрение обрадовалась, но ее лицо тотчас омрачилось какой-то думой.

– Погоди… Как же Виктор?.. Там же иностранный знать надо… Хоть немного…

– А-а, да, из головы вылетело… – тоже поскучнела Лиза.

– Я знаю язык… – тихо пролепетала Алиса. – Я курсы окончила… Меня там всегда очень хвалили…

– Так что же молчишь?! – обрадовалась Лиза. – Английский? Да это все равно. Немецкий освоишь на ходу. То есть на лету!

И она ликующе, победно засмеялась.

Шереметьево встретило Алису мелким, совсем не летним дождиком. Разбухшее от туч небо нависало над землей темным одеялом, словно собираясь на нее обрушиться, придавив своей чернотой. Мокрые самолеты стояли сиротливо и горестно. Их даже было отчего-то жалко.

Командир экипажа Виктор критически осмотрел Алису с ног до головы и повернулся к Лизе.

– Сестренка, говоришь? Ладно… Такая ногастая нашим миллионерам подойдет. Годится вполне. Документы с собой? Давай сюда. – Он взял паспорт из дрожащей Алисиной руки. – Подождите здесь.

И куда-то отправился.

– А прописка? – шепотом спросила Алиса Лизу. – И курсы ведь надо окончить…

Та безмятежно махнула рукой:

– Не тревожься и наплюй на эти курсы! Виктор все устроит. Он многое тут может. И вообще у начальства вне конкуренции. Особый случай. Что скажет – то они и сделают. Слово знает. Такая хитрая механика… Называется большой блат. Его тетка пахала здесь много лет бортпроводницей в летном правительственном отряде, который перевозил высокопоставленных лиц. Благодаря этой влиятельной родственнице Виктора когда-то сразу направили на международные рейсы. А сейчас без него тебе бы пришлось сначала вламывать на обычных внутренних линиях. На международные только оттуда берут. Меня тоже сюда впихнули по большому знакомству. Папаня устроил.

Алиса удивилась:

– Ну да? А почему Виктор сказал про миллионеров?

– Да кто же у нас без конца туда-сюда летает, если не они? Ты присматривайся там получше, особенно к пассажирам первого класса, выбирай… Бери у них визитки. Они их тебе сами совать будут. Потом будешь сравнивать.

– А разве… – робко начала Алиса.

– Ну да! – оборвала ее Лиза. – Ты зачем сюда пришла? В небе все равно до пенсии не долетаешь. Так что нужно искать свою судьбу на земле. Тебе ведь надоело слышать, как родители вечно не доживают до получки?

– Откуда ты знаешь? – смущенно прошептала Алиса.

Лиза махнула рукой:

– Чего уж тут особого знать… Все давно известно. Мои тоже, пока в ресторан не пошли, годами мыкались без копья. Зато теперь в полном прикиде. Да еще я летаю…

Алиса зачарованно проводила глазами самолет, со страшным ревом рванувшийся вверх со взлетной полосы. Прибежал веселый Виктор.

– Ну, девки, у нас полный комплект! Завтра летим! – подмигнул он Алисе. – Будь спок!

– Как завтра?! – растерялась она. – Прямо так быстро?..

– Прямо так быстро! – беззлобно передразнил он Алису. – А чего тянуть? У нас в авиации все всегда очень быстро! Стюардесса нужна, вылет в десять двадцать. Смотри не опаздывай.

– Да я ей все расскажу! Лучше всяких курсов, – пообещала Лиза. – И вообще сама завтра привезу и провожу. На первый раз. Пока! – И она потащила за собой ошеломленную всем происходящим Алису.

– Эй, паспорт свой возьми! – крикнул вслед Виктор. – Потом принесешь еще раз… Вот бестолковая…

И долго следил, как две тонкие длинные фигурки, становящиеся все меньше и меньше, шагали к зданию аэропорта…

Первый свой полет Алиса запомнила плохо. Кто там был вокруг, как все происходило… Ее даже не заинтересовала столица Австрии, к которой весь экипаж безуспешно пытался привлечь ее внимание. Алиса зажалась, ушла в себя и не видела ничего вокруг.

– Ты есть будешь? – спрашивал Виктор.

Она отвечала ему недоумевающим испуганным взглядом.

– Да ты пойди погуляй по городу! – предлагал командир. – Все-таки Вена сплошняком! И ты здесь сроду не была. Летим-то назад не через пять минут. Будь спок!

Алиса отрицательно мотала головой, забившись в свою комнату.

– Тьфу ты, замороженная! – беззлобно ругался Виктор. – Вот взял тебя на свое несчастье! Возись тут с тобой!.. Уж больно Лизавета просила…

И задумывался, кого это бойкая Лизка подсунула ему под видом своей троюродной сестры. В их родственные связи он не сильно верил.

Перед своим первым вылетом из Шереметьева Алиса стояла, вся сжавшись, превратившись в жалкий дрожащий комочек у трапа, страшась войти на него, как на плаху.

– Ты ничего не бойся, – наставляла Лиза, не поленившаяся поехать проводить в первый полет сестренку. – Все когда-то так начинали. Главное – собраться, мобилизоваться и расправить крылышки – ведь ты уже не на земле… Если что, обращайся к командиру, он поможет и подскажет. И вообще весь экипаж.

– Ага, через тернии – к звездам! – влез стоящий неподалеку Виктор, с ухмылкой наблюдающий за трогательным и нежным прощанием сестренок. – Такая умилительная картинка со стороны! Прямо достойная кисти какого-нибудь Малевича!

– Знаток! – насмешливо отозвалась Лиза. – Малевич, да будет тебе известно, рисовал в основном одни квадраты. Причем черные!

Виктор, паясничая, нарочито вытаращил глаза:

– Что ты говоришь?! Неужели? И с какой же целью? А я бы, довелись мне родиться художником, исключительно малевал бы березки или обнаженную натуру. То есть женщин сплошняком.

Лиза отмахнулась от него.

– Я не полечу… Я боюсь… – сказала вдруг Алиса, которая словно не слышала ничего вокруг.

– А для чего ты тогда сюда приехала?! – закричала возмущенная и оскорбленная до глубины души Лиза.

Виктор выразительно хмыкнул и поднял глаза к небу.

– Одно из двух: либо сейчас будет гроза, либо – не будет.

Лиза не говорила сестре – а иначе та и вовсе бы никуда не полетела, – что командир взял ее лишь на пробу, на испытательный срок еще раньше всех основных испытательных сроков, чем и уговорил начальство. Просто посмотреть два-три рейса, на что способна эта девочка.

И Алиса вдруг собралась. У нее было такое качество от природы – умение собираться в тяжелых экстремальных ситуациях. Она внезапно высоко горделиво подняла голову и поплыла по трапу вверх.

Виктор изумленно глянул ей вслед.

А Лиза торжествующе, победно засмеялась.

ГЛАВА 11

Новые московские друзья пришлись ко двору. Или Миша им. Не имеет значения… Вместе гуляли, веселились, пили… И все конфликты между ними привычно и легко улаживала Даша. Дочка станционного смотрителя. Серые, осенние глаза…

Именно к ней адресовались Илья и Митенька, именно ей всегда жаловался и ныл Денисик, именно к ней приходил со своими проблемами Михаил.

– А-а, вон оно что… – протяжно улыбнулся как-то весенним утром Митенька. – Малыш нам на сегодня новый маршрут назначил. Хочет показать нам дом своего детства. Родительский. Старый дом, он скоро под снос пойдет. Так вот заносится снегом наше прошлое! – делано книжно проговорил, позируя, мальчик-снегурочка и заулыбался, довольный собственным неподражаемым артистизмом.

И они отправились: Митенька, Денисик, Илья и Миша. Дружная, почти неразлучная четверка. Выбрались на поверхность из метро «Цветной бульвар» и двинулись мимо рынка и церкви.

Очаровашка Дени недовольно скосил глаза на базарчик поодаль, родившийся в отворачивающей вглубь улочке, и проговорил тоскливо-серым голосом:

– Опс! Ларьков понаставили… А кто ходит вокруг них? Гуляет народ и ничего особо не покупает. И все это – мажорская публика!

– Мажорская? – переспросил Михаил и прищурился. – А тебе больше правится минорская?

– У слова «мажор» в этом значении нет антонима! – вдруг разъярился, мрачно тряхнув кудрями, Дени. – И ты, роднулька, меня не путай! Я говорю о том, что здесь бродят мажоры, вот и все!

– Рифмуется с обжорами, – протянул тенорком Миша, задумавшись.

Илья фыркнул. Митенька размыто улыбнулся – как всегда, всем и никому.

– А ты знаешь, кто есть мажоры? – спросил он. – Ты вообще странно живешь, Мишель, и я не знаю, что ты видишь дальше своего дома! What you want about life? – неожиданно резко бросил он. – Мажоры – это молодые личности, которых кормят мамы и папы и которые проводят время на всяких тусовках и в клубах!

Новая игра, подумал Каховский. Кто сомневался…

– Маменькины сынки? – спросил он. – Ну, мы все, по-моему, к ним относимся – и вы, и я. А где здесь мажоры? Покажите мне их в толпе. Я хочу посмотреть, как выглядят эти типичные представители мажоров!

– Да почти все здесь такие! – вновь окрысился малыш. – Ты, роднулька, смотри во все стороны! Опс! Пришлепали!

Они тормознулись возле ограды бульвара, и пришлось перелезть через нее, чтобы продолжить путь к дому, где раньше жил Денисик и куда он их вел. Они шли теперь через сам приятно зеленый, пахнущий сиренью бульвар, политый свежей душистой водой из шлангов. Ноги бездумно ступали по розоватому песчано-кирпичному покрытию. За зеленью проворно шныряли машины.

– Мажоры, говоришь? – повторил Миша. – А с чего они тебя так дико раздражают? Чем они тебе помешали?

– Елы-палы! Да жизни они не знают, лоси! – закричал очаровашка, забавно сморщив носик, якобы очень удивляясь подобным вопросам и явно не готовый толково на них ответить. – Мажор – богатенький папин сынок. Он занимается тем, что бродит с компаниями и ездит на всякие зрелища и выставки. Ночами эти детишки сидят в клубах и пьют молочные коктейли. А утром подолгу спят, потому как нигде не учатся и на работу не ходят.

– Образ жизни, подобный дворянскому в девятнадцатом веке, – сделал логический вывод Михаил. – То есть мажоры – это как бы современный эквивалент барчуков и дворянских деток в прошлом, да?

– Ну, роднулька, ты дал! – прогудел вдруг голосом-громом и молнией глаз Денисик. – Да между ними ничего общего! Дворяне культуру носили в себе, а в мажорах никакой культуры нет!

– Плохо ты историю знаешь, – бросил Миша.

– Опс! Да мое любимое чтение в свободное время – это исторические романы! – завопил оскорбленный малыш.

Кто бы мог подумать… Каховский хмыкнул.

– Романы? Правильно! Сухой остаток… Если почитать романы про средневековых рыцарей, то придешь к выводу, что тогда все пили вино, как воду. Но это же все равно что считать, будто у нас в стране все ведут такую жизнь, как в' книге «Москва – Петушки». Логика? Художественное произведение есть художественное. Дворян было мало культурных, Дени. Это очень тонкий слой, так сказать, сливки. Остальные резались в карты, гуляли с вином, охотились. Люди были невежественные, жестокие. И секли крепостных кнутом, между прочим. «Люди культуры»!

– Да и я бы их сек, сладкий, если бы был дворянином! – тотчас влез Илья. – А ты тоже, мир современный защищаешь и мажоров заодно, ага? Чего в этом мире хорошего?

Каховского резанула жестокость, словно нарочито вложенная в слова Ильи. Или все всерьез?

– Ну да, кислый! Я люблю мир, в котором живу.

– За что?

– Да за то, что солнце в небе, птицы поют и сирень цветет! А в Средние века города вымирали от эпидемий и нашествия шли одно за другим! Жуть фиолетовая! А он наше время не любит! Неблагодарный ты хам после этого!

– Ну, было тогда все это, верно, – охотно согласился очаровашка Денисик. – Но при этом гибли в основном люди простые, простонародье. А цвет нации – дворянство – жил! А сейчас жорики торгуют и барыши наживают, а научный человек от них хамство терпит, интеллигенту трудно. Елы-палы! И мне его жалко! – И малыш искренне расхныкался, скорчив жалостную мордашку.

– Я же говорю, мало было дворян культурных. Один на многие тыщи попадался! А что мажоры? Может, и из них можно наковырять культурных? Вдруг получится…

– Ну и ковыряй себе на здоровье! – буркнул Дени.

– Это мысль, очень мысль. – Миша прищурился, поправил очки и вдруг заговорил с жаром, вспомнив, сколько читала ему бабушка. – А ты другие исторические книги почитай, не романы! Вот, например, «Рассказы по русской истории» Мельгунова и Петрушевского. Я когда ее читал, у меня душа кипела! Там описывается, как дворяне секли кнутом крестьян и заставляли их яйца тухлые есть! Наконец эти крестьяне не выдержали и пошли на дворян в одной усадьбе. Вначале они разгромили дворянский дом и сожгли его. Молодцы!

Михаил сочувствовал всем нищим и угнетенным без исключения.

– Опс! – спокойно произнес Дени и переглянулся с Митенькой и Ильей.

– Но аристократы еще мало получили! И дальше моя душа возрадовалась. Потому что крестьяне связали дворян и выпороли их кнутом! Милое дело! И тогда я понял: вот теперь они получили по заслугам! Так и надо было сделать: пороть кнутом дворян, если они сами так смели поступать с другими людьми!

– Ну, вот мы и порем давно уже дворян кнутом! – заорал в ответ выведенный из себя горячими словами Каховского Денисик. – И что получили в результате?! Что хорошего?! Да как такое можно говорить! – он остановился в возбуждении, размахивая руками. – Дворянство – это ум, честь и совесть нации!

– У них ни ума, ни чести, ни совести не было! Одна жуть фиолетовая! – заявил Миша. – Правда, Митюша?

Фарфоровый мальчик, хладнокровно их слушавший, бесстрастно приподнял красивые льняные бровки и заговорил спокойно и размеренно:

– Правильно, дворянство считалось умом, честью и совестью. Но сдается мне, это было тогда, когда оно только зарождалось. Когда служило России, как воинство, как каста кшатриев. Когда действительно получало по заслугам свои имения. Но потом имения стали передаваться просто по наследству, безо всяких заслуг – и дворянство тут же выродилось, ожирело, развратилось и стало просто паразитировать на шее у государства. Потому оно и кончилось в 1861 году. По истории проходили. Вот и все!

– Да вы… да вы… я не знаю, что говорите! – закричал уже в полной истерике Дени. – Вы сами недоумки после этого, придурки! Вы… вы потерпите поражение с такими взглядами! Вы, как свиньи, плюете на людей, которые породили вас же самих: породили образование, культуру!

– Нас породило не дворянство, – тихо, но твердо возразил Михаил, – а мама с папой. Это раз.

– А два, – подхватил мальчик-снегурочка, – мы лично тебя, дурашка, не оскорбляли. Лично тебя, повторяю. А ты оскорбляешь уже нас самих. Пузырь ты этакий! На личности переходишь, малыш?

– Елы-палы! Я знаю! – заголосил, захныкал Дени, на глазах делаясь несчастным. На него начали оглядываться любопытные прохожие. – И говорю так, потому что сам себя считаю дворянином и человеком этой культуры! И оскорбляя дворян, вы тем самым оскорбляете лично меня!

– А почему, собственно, ты дворянин? – удивился Миша.

– Потому что моя фамилия, роднулька, – родовая аристократическая! – не колеблясь, гордо заявил малыш, вскинув голову. – Она кончается на «ёв». Денис Тинарёв! Фамилии, которые кончаются на «ов» – аристократические! Романов, например. А на «ин» – простонародные! – горячо сказал он, и было непонятно, шутит очаровашка или это действительно его собственная этнологическая теория. Каховский даже запутался. Кто кому нынче морочит голову? – И вот, скажем, ты, Илья, иногда носишь хвост – это ведь тоже аристократизм, между прочим, если на то пошло! Зачем пролетарию хвост, правильно? он его растить не будет! А ты, выращивая хвост, тем самым идешь путем индивидуальным, делаешь свой образ чисто по желанию, но это ведь и есть дворянское мышление! И вообще, – вдруг жалобно и тоненько вскрикнул Денисик, – господа, ну что мы ссоримся, в самом деле? Ну к чему все это, к чему?! Мне так совсем не нравится. Ведь так хорошо гуляли вначале! Давайте помиримся!

– Вот это пожалуйста, – кивнул Митенька. – И не будем больше на эту тему! Все согласны? Мир! Давайте о чем-нибудь другом!

– Посидим здесь! – с ходу предложил Денисик.

И шлепнулся на скамейку бульвара. Остальные приятели, молча и с удовольствием приняв предложение, уселись рядом.

– Вон они, мажоры-то, бродят, – показал спокойно Дени на гуляющих вдали по бульвару.

– Ну и пускай, – буркнул Миша. – Тебе-то до них какое дело? Остались за кадром…

– Пускай. Просто я не о том… – пожал плечиками очаровашка. – Мажор – это ведь не деньги, а способ их траты. Можно, конечно, усиленно работать и зарабатывать хорошо, да… А можно тратить не поймешь на что, получая деньги от папочки, который – приказчик в рыночных ларьках. Вот ведь оно как…

– Московские мажоры лукавы, – задумчиво проговорил Митенька. – Они совращают чистые провинциальные души, – куражливо рассиропился он, взмахнув руками. – Раньше наш роднулька почти не пил водку, презирал ее, а сейчас охотно греет ею душу. А недавно он вообще набил трубку травкой и закурил, Я вначале думал – чай курит, чудик! Оказалось, не зеленый чай, а то самое! Достал и для конспирации засыпал в коробку от чая. Деньги потратил. Интересно, каким образом люди находят, где приобретать наркоту на рынке? Говорят, на Рижском рынке есть. Вот я приду на базар, и что? Куда надо идти и где покупать? Никого же такого не видно и неизвестно, куда и в какой угол пойти! М-да…

Миша молчал. Так-то оно так… Да случайно вышло… Травку вообще дала Дарья, дочка станционного смотрителя…

– Совсем ты зарассуждался, Митюша, – хмыкнул Илья.

– Парни, у вас, кажется, херес есть? – вдруг ожил Денисик.

– Есть! – сразу ободрился Миша.

– Так давайте откроем!

– А пить будем прямо здесь? Сдается мне, малыш, ты обещал нам свой старый дом показать, – сказал мальчик-снегурочка, приподняв бровки. – Забыл?

– Ничего я не забыл! Елы-палы! – обиделся очаровашка и тотчас капризно заныл: – Чего я, маразматик, что ли? Склеротик, по-твоему? А по части питья у нас у всех есть немалый опыт, и у меня тоже. Отопьем немного, а потом я бутылку в сумку так уложу, что не разольется, – заверил он. – А там пойдем во двор и дальше пить будем.