Текст книги "Незаменимая для демона (СИ)"

Автор книги: Ирина Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 18

Пробуждение моё было ужасным. Всё тело ломило, будто его били палками, голова раскалывалась, во рту сухая пустыня, в которой еле ворочается распухший язык. С трудом разлепив отёкшие глаза, я обнаружила, что нахожусь в каком-то подвале. Квадратная комната шириной от силы в три шага. Стены, пол и потолок сложены из грубых серых камней. В одной из стен дверь, сложенная из толстенных брусьев и усиленная металлическими полосами, в ней зарешеченное окошко. Попытавшись приподняться на локте, я обнаружила, что лежу на грубо сколоченной койке, на которую брошен соломенный тюфяк. Ещё в этой каморке был факел в кованой подставке, намертво приклёпанной к стене, и жестяное ведро в углу.

– Где это я? – я сказала это вслух и эхо, отразившись от стен, заскакало по комнате. Ответа, разумеется, не последовало. Охая и стеная, я кое-как села на постели и обхватила голову руками, боясь, что та не выдержит и от боли просто развалится на куски. Так плохо мне ещё никогда не было, даже с похмелья. Голова кружилась и болела, ощутимо тошнило.

Посидев какое-то время на койке, я сползла на пол, на подкашивающихся ногах добрела до двери и выглянула в окошко. Снаружи ничего интересного не было, только пустой уходящий в обе стороны коридор из таких же камней с факелами на стенах. Я вцепилась руками в прутья решётки и повисла, не в силах стоять, но и не желая опускаться на пол.

По всей видимости, меня заперли в дворцовой темнице, а значит, я пропала окончательно и бесповоротно. Сколько времени я пробыла без сознания? Сколько времени осталось до обряда? Сколько мне ещё жить осталось? А Лен? Что с ним, где он, жив ли он?

Руки сами собой разжались, и я опустилась на пол, прислонившись к стене рядом с дверью. Рыдания душили меня, и я не стала сдерживаться, огласив эти мрачные стены практически волчьим воем, в котором нашло выход самое чёрное отчаяние, затопившее мою душу. Никакого просвета впереди я не видела. Из этого каменного мешка был только один выход – на заклание в Круге Таинств. Стать спасительницей мира, безусловно, очень почётная миссия, но мне от этого осознания что-то легче не становилось.

Не знаю, сколько времени я просидела так, оплакивая свою безвременно загубленную жизнь и любовь, но вдруг снаружи послышались шаги и в двери заворочался ключ. Кое-как, держась за стену, я поднялась на ноги. На пороге стоял старшина Танед. Выглядел он уже не столь дружелюбно, как раньше – в боевой форме, мрачен, собран, лысина отливает красным в свете факелов, остроконечные уши прижаты к голове.

– Талла, я же вас предупреждал от опрометчивых поступков, просил быть осторожнее и никому не доверять. Теперь оставшиеся два дня вам придётся провести здесь, а не в покоях.

– Я не хочу быть агнцем на заклание, – прохрипела я. – Мы так не договаривались.

– Вы и не должны были ничего узнать до самого конца, – Танед зашёл в камеру и захлопнул за собой дверь, затем сел на койку. Жестом пригласил меня последовать своему примеру, но я из упрямства осталась стоять, хоть ноги и подкашивались. Старшина вздохнул и продолжил:

– Если жертва полностью добровольно и бесстрашно восходит в Круг Таинств, то в награду после обряда она перерождается в любом мире, каком пожелает. Либо же становится духом Междумирья, и всё своё дальнейшее бессмертное существование проводит в путешествиях среди мириадов миров. Поверьте, это очень завидная судьба. Но если жертву приходится тащить силой, то в момент кульминации обряда она отдаёт намного меньше энергии – дух сопротивляется выходу из тела – и потом просто умирает, не оставляя никакого следа в мировом эфире. И, к сожалению, вас теперь ждёт именно такая участь.

– Почему вы мне сразу этого не рассказали?

– Да потому, что вы бы всё равно отказались от добровольного участия. Когда я вас встретил в той таверне, я сразу заметил эманации привязанности между вами и огненным магом. А обряд требовал многодневной подготовки, за время которой эти эманации многократно усилились бы с обеих сторон. Любовь, какой бы прекрасной не была сама по себе, в данном деле только вредит, а я не желаю вам зла и хотел, чтобы ваш переход произошёл как можно мягче. Поэтому я и запретил вам общаться с вампиром, но, как видно, я его недооценил… Что ж, он сам себе навредил, и теперь всю жизнь будет локти кусать, но ничего уже не исправить.

– Он жив?!

– Жив, жив… Но сбежать и помочь сбежать вам не сможет при всём желании – космическая пыль в этих стенах и в металле его кандалов полностью блокирует любую магию, кроме демонической.

Огромное облегчение постигло меня, прямо гора с плеч свалилась! Теперь и умирать не так страшно, зная, что любимый (правда?! Это я сказала?! Надеюсь, хотя бы не вслух?!) в порядке.

Танед с интересом наблюдал за сменой эмоций на моём лице. Затем снова вздохнул и заговорил дальше:

– Я скажу странную вещь – как вы думаете, сейчас действительно грядёт этакая война войн и конец света наступает?

– Ну, да. Шэн говорил об этом, что ваш мир понемногу умирает из-за войны со светлыми. А разве не так?

– Шэнерд умный, но ветреный повеса, которому надо было лучше учить историю в академии. А что вы ответите, если я скажу, что это уже пятый обряд в истории мира Лазаат, который будет проводиться? Исталлуртан – красивая легенда, и не более того.

Я смотрела на Танеда, будто громом поражённая. Всё это время я думала, что совершаю великую миссию, что я Избранная! А оказывается, не очень-то и велика эта миссия? Может, можно тогда и отказаться от неё, другого избранного поискать?

– Зачем же тогда это всё? Обряд, избранная…

– Каждый обряд позволяет нам одержать крупную победу и остановить войну на несколько столетий, или даже на тысячи лет. Светлые убираются к себе зализывать раны и долго не показываются в других мирах, а наш мир за это время расцветает. Но раз и навсегда одержать победу в битве света и тьмы невозможно. Это всё равно, что воцарить вечную ночь или вечный день – ни к чему хорошему не приведёт, и природа этого не допустит.

– А если обряд не удастся и светлые одержат верх?

Старшина задумчиво кивнул:

– Светлые всегда знают, когда старейшины начинают обряд, и собирают войска у границы нашего мира. Если обряд по каким-то причинам не удастся, то они тут же пойдут на штурм. Вот тогда будет действительно великая битва, но она не означает автоматически победы одной стороны или провала другой. Это просто новый виток вечного противостояния света и тьмы. Такое было во время третьего обряда пять тысяч лет назад, тёмным тогда удалось победить свет и шаткое равновесие восстановилось.

Все эти новости оказали на меня ошеломляющее действие, но на душе стало ещё горше. Отпустить меня всё равно не отпустят, жизнь моя оборвётся через два дня и даже бессмертным духом я не стану, да ещё и помощь моя, оказывается, не так уж и ценна, просто стратегическое преимущество, и всё. Помнить обо мне будет, наверное, только Лен. Ну может ещё Шэн, но, подозреваю, только до первой прекрасной фрейлины.

Я поняла, что если сейчас не сяду, то позорно упаду, и присела-таки на край койки.

– А с Леном мне увидеться можно будет, напоследок? – жалобно спросила я.

– К сожалению, это исключено, – старшина поднялся и направился к выходу. – Отдыхайте, через два дня за вами придут.

Танед открыл дверь и задержался на пороге:

– Я правда не хотел, чтобы всё получилось именно так. Простите.

Старшина вышел, дверь захлопнулась, снаружи лязгнул засов, а я почувствовала, как слёзы сами потекли по щекам против моей воли. Вселенная, ну за что ты так со мной?!

***

Не знаю, сколько времени прошло – окна в этом каменном мешке нет, день снаружи или ночь неизвестно, да к тому же я, похоже, уснула, обессилев. По крайней мере, когда снаружи послышались шаги и засов завозился на двери, я очнулась – то ли от обморока, то ли от сна, не знаю.

Дверь открылась и вошёл здоровенный орк. Был он очень высок – ему пришлось нагнуться, проходя в дверной проём. Шириной плеч он мог поспорить с любым гномом, а уродливостью рожи – с моим самым страшным ночным кошмаром. Изо рта его торчали два загнутых клыка, глаза были как у поросёнка, маленькие и красные, а всё лицо было покрыто какими-то наростами пополам со шрамами. Одет он был в холщовые штаны и такую же рубаху. В руках у него была жестяная миска с каким-то варевом, даже издалека выглядевшим отвратительно.

– Вот, еда, – проговорил он, коверкая слова, и поставил миску на край койки.

Я брезгливо поморщилась и отодвинулась на другой её конец, подальше и от «еды», и от стражника. Но орк не думал уходить. Он стоял в дверях и смотрел на меня, не отрываясь. Маленькие глазки его масляно блестели, он непрестанно облизывался. Мне стало жутко от этого взгляда, и я попятилась в дальний угол камеры.

– А ты красивая. Порк любит красивых, – орк зашёл внутрь и захлопнул дверь. Меня охватила паника.

– Красивая, хочешь вкусную еду, а не эту? – кивнул стражник на миску.

Я не знала, как на него реагировать, но, на всякий случай, молча медленно кивнула.

– Тогда сделай хорошо Порк, и будет много вкусной еда! – орк расставил руки, заняв всю каморку от стены до стены, и пошёл ко мне.

А меня охватила даже не паника, а самый настоящий ужас. Да что ж это за мир такой, где каждый второй слабоумный негодяй хочет меня изнасиловать?! Я сжалась в комок на полу в углу, стараясь стать как можно меньше, а в идеале вообще просочиться сквозь стену, и пронзительно, что есть сил завизжала. Звук отразился от стен, многократно усилившись, эхо выскочило в коридор и поскакало вдаль, затухая. Насильник сморщился и зажал уши руками, остановившись.

– Порк не нравится звук, сейчас ты больше не будешь кричать, – орк подошёл ко мне, резким движением схватил за волосы и приподнял над полом.

Я от неожиданности и боли ойкнула и попыталась ещё раз завизжать, но получился только какой-то скулёж. А мой мучитель, тем временем, продолжая одной рукой меня удерживать, второй рукой полез развязывать шнуровку своих штанов. Я, окончательно деморализованная, принялась брыкаться, сучить ногами и всячески извиваться, но силы мои ещё не восстановились, а насильник был настолько мощнее, что даже не заметил моих попыток сопротивления. И вот, когда он наконец победил завязки и я зажмурилась, чтобы не видеть того, что там может быть, дверь камеры резко распахнулась от мощного пинка снаружи.

– Это что ещё здесь?!

Неужели голос Шэна? Вдруг рука, державшая меня за волосы, разжалась, и я шлёпнулась на пол. Открыв глаза, я увидела, что глаза орка остекленели, он покачнулся и рухнул на спину. Позади него стоял разъярённый Шэнерд с окровавленным мечом в руке.

– Какое непотребство! Начальник стражи! – рявкнул крылатый.

Раздался быстрый топот ног по коридору и в каморку бегом влетел бескрылый демон в возрасте, с сединой на висках, в кольчуге и с кривым ятаганом на поясе.

– Ваш-с-тво, начальник стражи по вашему приказанию при… Ох, ё! – новоприбывший схватился руками за голову, глядя на поверженного подчинённого.

– Почему ваш стражник вломился к особо охраняемой пленнице, которой надо копить энергию, и пытался эту энергию нагло присвоить путём банального насилия?! Вы понимаете, что сейчас чуть было не был погублен весь наш мир и ещё сотня сопредельных, а всё из-за вашего слабоумного стража?! – Шэн наседал на бедного демона, потрясая мечом, с которого всё ещё капала кровь орка. Начальник стражи присел и пытался казаться меньше, чем есть на самом деле. Он пытался что-то бормотать в своё оправдание, но крылатый не слушал. Я даже не представляла, что Шэн может быть настолько в ярости. Глаза демона метали молнии, казалось, ещё секунда и он снесёт голову и несчастному начальнику стражи.

– Вам объявляется выговор с занесением в личное дело! А здесь всё убрать! Живо! Тело бросить на съедение скворлам! Пленницу я перевожу в другую камеру!

Шэн подошёл к телу, брезгливо вытер меч о его штаны и раздражённо вкинул в ножны. Затем протянул мне руку.

– Пойдём, Талла. Эта мразь уже никому вреда не причинит, – от ярости в голосе демона вмиг не осталось и следа. Он был участлив и заботлив.

Я взялась за протянутую руку и не без труда встала. Демон пропустил меня вперёд, и я под его конвоем пошла по коридору.

– Стой, – шепнул он вдруг. Я послушно остановилась. Шэн подошёл к ближайшей двери и, посмотрев по сторонам, открыл её. – Заходи.

Я послушалась. За дверью была точная копия моей камеры, а в дальнем углу на полу сидел пленник с руками, скованными кандалами.

– Лен! – бросилась я на колени рядом с ним и крепко обняла.

– Талла! Ты пришла, ты жива… – из-за скованных рук вампир не мог меня обнять, поэтому просто прижался головой к моей щеке. Был он бледен, но на умирающего не похож.

– Ты жив, какое счастье!

– А зачем мне это теперь? – горько спросил он. Я посмотрела в его глаза – сейчас они почти не отличались от глаз обычных людей, огонь в зрачках почти совсем угас, и они чернели непроницаемыми колодцами.

– Не говори так! Ты должен жить, ради меня, чтобы моя жертва не была напрасной! Я должна знать, что мой любимый человек жив только потому, что она дала ему такую возможность.

– Талла… – маг уткнулся лицом в моё плечо и голос звучал глухо. – Как мне жить дальше? Без тебя… Я не хочу…

Я почувствовала, что слёзы текут у меня по щекам, но ничего не могла с этим поделать. Крепко сжала Лена в объятиях и сидела так, кажется, целую вечность.

Наконец от двери раздалось деликатное покашливание Шэна.

– Талла, пора идти.

– Лен, я люблю тебя, – прошептала я на ухо любимому. – Не забывай меня, пожалуйста.

Разжав объятия, я посмотрела в лицо мага. Оно было черно от горя, он явно не хотел больше жить.

– Любимая, я никогда тебя не забуду, это невозможно, – прошептал он.

Наш последний поцелуй был самым прекрасным событием всей моей недолгой жизни, но, к сожалению, и он закончился. Я поднялась и вышла из камеры, не оглядываясь, боясь, что иначе не смогла бы удержаться в сознании. Дверь захлопнулась, и из-за неё донёсся сдавленный вой, от которого у меня подкосились ноги. Лен… Прощай, любовь моя нечаянная…

Шэн запер дверь за моей спиной и медленно пошёл вперёд, уже не сильно заботясь о том, иду я следом или нет. Плечи его были опущены, и в целом он выглядел крайне подавленным. Я догнала его.

– Шэн…

– Я скотина последняя, Талла, – глухо ответил крылатый. – Я просто сволочь, которой нет места в мире.

– Это твоя работа, ты же сам говорил – служба не ждёт.

– Да, общее благо предпочтительнее блага каждого. Этому учат в академии начиная с самого первого урока. Но почему же тогда, когда приходится делать, казалось бы, очевидный выбор, чувствуешь себя последним мерзавцем? Я ведь знал Лена с детства, мы были лучшими друзьями, а теперь я его предал, так подло предал…

Не мне было утешать его, своё горе огненным железом жгло грудь.

Мы долго шли по коридору мимо десятков одинаковых дверей. За одними кто-то плакал, за другими кто-то храпел, но в большинстве своём было тихо. Наконец демон привёл меня в камеру. Она ничем не отличалась от других таких же, будто сделанных под копирку. Я безропотно села на койку и посмотрела на Шэна. После встречи с Леном во мне не осталось уже ничего, всё выжгла всепоглощающая безнадёга, и безвольная апатия затопила моё существо.

– Прости, Талла, что втянул тебя в это. С самого начала, за всё прости, – искренне повинился крылатый. – Я и подумать не мог, что так всё обернётся.

– Что уж теперь, что сделано, то сделано, – меланхолично ответила я.

Демон постоял минуту, будто думая, что ещё можно сказать, но, так и не найдя слов, ушёл. Дверь захлопнулась, замок лязгнул, а я осталась сидеть неподвижно, глядя в одну точку. Мыслей в голове не было ни одной, вместо разума осталась только выжженная пустыня и одно-единственное желание – пусть уже всё поскорее закончится.

Сколько я так просидела – неизвестно, может пару часов, а может полсуток. Смены дня и ночи в этом каменном мешке не происходит. Очнулась я только тогда, когда в очередной раз лязгнул засов на двери и в камеру вошла фигура в мантии до пят и с капюшоном, скрывающим лицо.

– Леди Талла, пожалуйте за мной, – произнесла она. – Круг Таинств ожидает вас.

Я встала, одёрнула одежду, пригладила, как смогла, волосы – на пороге вечности надо всё же поприличней выглядеть – и вышла навстречу своей судьбе.

Глава 19

Фигура долго и неспешно вела меня по коридорам. Окон не было, выходов наверх я тоже не заметила, зато явственно чувствовался уклон пола – мы спускались глубже под землю. Но вот тюремный корпус закончился толстой решетчатой дверью, и мы попали в другой коридор. Стены его были также сложены из серого камня, но потолки высокие сводчатые, деревянные двери украшены затейливой ковкой. Это был уже даже не коридор, а подземный зал.

Здесь стояли столы, заставленные колбами на подставках и заваленные бумагами, стеллажи, на которых теснились разнообразные коробки и банки со странным содержимым. С потолка свисали пучки сухих трав и чучела разных животных. В одном я даже опознала скрилла, сделанного с пугающей достоверностью. В углу поблёскивала медными боками какая-то сложная конструкция со множеством трубок. Чуть дальше по ходу движения я увидела небольшое возвышение, на котором была установлена дыба и деревянный стол со свисающими по краям ремнями. Рядом на подставке были разложены разные железные инструменты – крючки, щипцы и тому подобное. Это что, неужели пыточная?! Но вообще всё это место в целом напоминало большую алхимическую лабораторию, да и, скорее всего, таковой и являлось.

Мой провожатый долго вёл меня по анфиладе таких лабораторий, пока, наконец, мы не пришли в тупик. Последняя комната закончилась внушительной двустворчатой дверью, обитой железом. По обе стороны неё несли стражу двое таких же фигур в капюшонах. Они стояли, склонив головы, и руки их были спрятаны в широких рукавах. Нельзя было даже сказать, к какой расе они относятся.

Мой провожатый остановился и повернулся ко мне, не поднимая головы и не открывая лица:

– За этой дверью тебя ожидает самое главное событие в жизни. Ты станешь спасением множества миров. Тебе восславят все разумные расы. Проникнись же этим сполна и возгордись.

Я ничего не ответила. Мне не нужна была никакая посмертная слава. Меня привели как жертвенного барана на заклание, и я ещё и гордиться должна?!

– Так ты готова, дева?

Я подняла голову и решительно тряхнула шевелюрой.

– Идём же тогда.

Стражи взялись за большие кованые ручки и распахнули перед нами двери. Мы попали в огромное круглое помещение, сложенное всё из того же камня. Здесь царил полумрак – освещение давали только редкие факелы на стенах. Вдоль стен по кругу в почётном карауле выстроились крылатые гвардейцы в боевом облачении. В противоположном от входа конце зала было устроено возвышение – этакий золочёный помост. На нём стоял огромный золотой трон с бархатными спинками, украшенный тонкой резьбой. За спинкой трона стояли навытяжку двое всё тех же крылатых гвардейцев. Справа от трона стоял старшина Танед в торжественно-боевом облачении – воронёная кираса с гербом на груди, латные перчатки, алый плащ с золотыми рогатыми наплечниками. В ножнах покоится меч с золотой рукоятью, инкрустированной драгоценными камнями и украшенной руническим письмом. Был он собран и очень серьёзен.

А на самом троне восседал могучий демон. Он был больше кого бы то ни было из виденных мною в этом мире. Кожа его была красной, глаза багровели адским пламенем. Пальцы, сжимающие золочёный посох, оканчивались длинными когтями. На голове были внушительных размеров рога, причудливо закрученные. Одет он был в пурпурную мантию, густо расшитую золотом.

Его портрет я видела во всех трактирах и тавернах, да и в целом несложно было догадаться, что передо мной сам Его Темнейшество архидемон Игнациус, глава мира Лазаат. Конечно же, весь придворный этикет, что пыталась впихнуть в меня Миранка, за последние два дня бесследно выветрился из моей головы. Да я даже и не думала об этом. Мне теперь уже было всё равно, поэтому я вошла в зал и встала на пороге, покорно ожидая своей участи.

Передо мной лежал Круг Таинств. Я сразу узнала его – он был в точности таким, какой я видела во сне. Широкий – не меньше трёх метров в диаметре – он был густо испещрён рунами и другими магическими знаками. В центре его стояла та же, виденная мною во сне, вертикальная пентаграмма, рядом с ней подставка с курильницей на цепочке и маленький столик с обрядовой утварью. Вдоль кромки круга неслышными тенями передвигались фигуры всё в тех же длинных балахонах и со скрытыми под капюшонами лицами. Они расставляли чёрные витые свечи, при этом что-то бормоча невнятное над каждой из них.  К ни го ед . нет

Мой провожатый привёл меня в середину круга и остановился. Архидемон поднялся, опираясь на посох. В полный рост он оказался ещё огромнее, чем мне представлялось, пока сидел. Если бы я встала рядом с ним, то, скорее всего, макушкой едва достигла бы его пояса.

– Так вот ты какая, избранная, – громогласно пророкотал он. – Весь наш мир рад приветствовать тебя здесь. Твоя жертва очень ценна для нас. Мы благодарим тебя за твой дар.

В этот момент все гвардейцы разом, как по команде, трижды стукнули кулаком в латной перчатке себя в грудь, скрытую под кирасами. Вышло очень громко и торжественно.

Тотчас ко мне приблизились две фигуры в балахонах, подвели к пентаграмме и начали пристёгивать к ней цепями. Я и не думала сопротивляться, апатия владела мной полностью.

В этот момент дверь снова открылась и в зал ввели второго пленника. В отличие от меня его руки были скованы цепями, а голова низко опущена. В полумраке за спинами фигур нельзя было ничего разглядеть подробнее. Несчастного подвели к железному столбу с приваренной петлёй, вмурованному в пол на границе круга, и пристегнули кандалы к нему. Пленник поднял темноволосую голову. О, нет… Это уже не жертвоприношение, а изощрённое издевательство!

– Лен, – едва слышно сорвалось с моих губ.

Вампир встретился со мной взглядом. В нём уже совсем не осталось былого огня, непроглядная ночь царила в этих прекрасных глазах. Казалось, душа мага отлетела, и осталась только бренная оболочка, заполненная чёрным отчаянием.

Но вот, похоже, все приготовления окончены. Меня пристегнули за руки и за ноги к лучам пентаграммы, лицом я обращена к трону. Старейшины разошлись и расставились по границе Круга таким образом, чтобы перед каждым была свеча. Глава старейшин, которого отличали от остальных только серебряные узоры на мантии, встал рядом со мной и обратился к архидемону:

– Ваше Темнейшество, всё готово. Для повышения шанса на успех в проведении обряда, в качестве дополнительного источника энергии разрешите использовать этого мага огня, эмпатически связанного с Избранной?

– Дозволяю. Начинайте обряд! – Игнациус стукнул посохом об пол и снова воссел на троне. Старшина, стоящий рядом, изображал статую – настолько неподвижно и непроницаемо было его лицо.

– Братья! – обратился глава совета старейшин ко всем собравшимся. – Сегодня мы присутствуем при историческом моменте. В прошлый раз обряд был проведён две тысячи лет назад. С тех пор у светлых было много времени, чтобы собраться с силами, и сейчас наш мир умирает из-за их губительной деятельности. Так отбросим же врага подальше от наших границ! Да придёт в Лазаат золотой век!

Гвардейцы вновь гулко ударили себя кулаками в грудь. Старейшины, стоящие по кругу, затянули какой-то заунывный мотив без слов, чёрные свечи все разом вспыхнули. Глава совета старейшин взял с подставки золотую курильницу и пошёл по раскручивающейся спирали от центра круга, произнося какое-то заклинание на незнакомом наречии. От курильницы пошёл жёлтый дым, шлейфом тянувшийся за старейшиной.

Я подняла голову и посмотрела по сторонам. Игнациус взирал на происходящее с нескрываемым торжеством, его козлиная бородка топорщилась, а острые зубы обнажались в улыбке. Выглядело это очень жутко. Лен снова опустил голову и стоял неподвижно.

Дым от курильницы стелился по полу, постепенно затапливая помещение. Гвардейцы из окружения уже стояли по колено в нём. Глава совета дошёл до края круга и остановился. Пару минут постоял, поворачиваясь вокруг себя и продолжая махать курильницей, затем развернулся и вернулся в центр. Поставил курильницу обратно на подставку и взял со столика большую мягкую кисть. Обмакнул в какую-то густую белую субстанцию и, не переставая читать бесконечное заклинание, точечными мазками нанёс её мне на каждую ладонь, на каждое колено, и в завершение мазнул лоб. Жидкость моментально высохла, ощутимо стянув кожу. Только сейчас я краем глаза заметила белое свечение, расходящееся от пентаграммы. С каждой секундой оно разгоралось всё ярче.

После того, как закончил мазать меня, глава совета проделал то же самое с Леном. Места нанесения жидкости на нём сразу же начали светиться. Сияние пентаграммы разгоралось очень быстро, вампир же набирал свет чуть медленнее, но, по всей видимости, так и должно было быть.

Старейшина отложил кисть и взял с подставки книгу. Она была заложена посередине кинжалом с волнистым лезвием. Глава взял в левую руку кинжал, в правую раскрытую книгу, встал ко мне лицом и стал громко и отрывисто читать на непонятном языке, похожем по звучанию на латынь. Между мной и Леном в воздухе протянулась золотистая нить, очень тонкая, будто сотканная из пыли, но явственно видная в полумраке.

Обстановка в зале накалилась до предела – полумрак, едва разгоняемый светом факелов, свет пентаграммы, фигура в балахоне с занесённым кинжалом, читающая заклинание всё громче и громче, временами уже переходящая на крик, непрекращающееся заунывное пение остальных старейшин в кругу. Вот уж никогда не думала, что мои дни завершатся именно так!

Кульминация обряда стремительно приближалась. Не переставая выкрикивать заклинание, глава совета приблизился ко мне на расстояние шага и замахнулся кинжалом, готовясь сделать решающий удар. Я закрыла глаза и приготовилась умереть, но, видимо, всё-таки у судьбы были на меня другие планы.

Раздались громкие быстрые шаги и голос главы старейшин резко оборвался.

– Глупец, что ты делаешь! – это голос Танеда. Шелест меча, выхватываемого из ножен.

– Нет! Держите бастарда! – громовой бас архидемона.

Бастарда?! Я открыла глаза. Глава совета старейшин лежал ничком передо мной, вокруг него расползалось кровавое пятно. А за ним стоял Шэн с занесённым кинжалом, с которого капала кровь. Видимо, он стоял в оцеплении и подскочил в последний момент. Затем гвардеец быстрыми движениями разрубил цепи, приковывающие меня к пентаграмме.

– Но почему? – шепнула я, ещё не веря в спасение.

– Потому что я не скотина, вот почему, – твёрдо ответил демон и в следующую секунду, обернувшись крыльями, исчез.

Всё это произошло настолько стремительно, что никто не успел отреагировать. Даже Танед успел только выхватить меч из ножен и сбежать с помоста, но Шэн уже исчез.

Архидемон был в ярости.

– Нет! – громыхал Игнациус, стуча посохом в пол. – Поймать и убить бастарда! Обряд должен быть завершён!

Но этому случиться было не дано. Демон ушёл в Междумирье, где его так сразу не отследишь. Глава совета старейшин мёртв, а значит обряд прерван. И значит, Исталлуртану быть. Прямо сейчас.

Зал затрясся, будто попал в эпицентр землетрясения. С потолка посыпалась пыль и песок, свечи попадали и погасли. Гвардейцы заметались вперемешку со старейшинами, не зная, что делать. Выйти не было никакой возможности – двери заклинило намертво, и выбить их не удавалось. Танед пытался отдавать какие-то распоряжения, но его никто не слушал, всех охватила паника.

Стены и пол тряслись всё сильнее, отдельные камни начали выпадать из них. Мне стало очень сложно удерживаться на ногах и я, опустившись на колени, подползла к сидящему у столба, по-прежнему к нему пристёгнутому, Лену. Он не проявлял никакого интереса к происходящему, так и сидел, склонившись и подняв руки – длина цепей не позволяла опустить их. Я взяла его голову в свои ладони и повернула лицом к себе. Вампир глянул на меня жуткими, ничего не выражающими, абсолютно чёрными глазами.

– Лен! Что с тобой?

Маг ничего не ответил. Тогда я крепко обняла его, и мы так и сидели, долго-долго, не обращая внимания на апокалипсис вокруг. Сверху сыпались камни, пол трясся, стены трескались, потолок, казалось, вот-вот обвалится, но мне было всё равно. Я и так себя уже похоронила, так пусть мы с любимым хотя бы окажемся в одной могиле.

И вот, когда, казалось бы, потолок должен был рухнуть и похоронить под собой всех присутствующих, вдруг раздался дикий рык архидемона. Игнациус взмахнул посохом и весь зал, со стенами, полом и всеми, кто был внутри, подняло на поверхность. Крышу снесло наружу, стены раскрылись цветком, и только Круг Таинств не пострадал, даже трещинами не пошёл. Видимо, его берегла накопленная магия обряда.

Я подняла голову. Надо мной сияло небо этого мира, и солнце стояло в зените. Мы оказались за пределами городских стен, на поле, сейчас представляющее собой пустырь, усыпанный камнями. А на горизонте появилась и стала резко расширяться полоса нестерпимо белого света. Она всё росла и ширилась, пока не заняла полнеба. Тогда в ней, на границе неба и земли, появились существа.

Они выглядели так же, как тот, что разнёс мою кухню там, в прошлой жизни. Только тот светлый был один, а здесь их были сотни. Огромные сияющие фигуры с белыми крыльями из перьев и без крыльев, в сияющих доспехах и с пылающими мечами шеренгами переступали через горизонт и наступали, наступали.

Старейшины спешно делали странные жесты и по одному растворялись в воздухе. Гвардейцы забегали, разворачивая крылья, обнажая мечи и строясь в боевые порядки. Старшина Танед развернул крылья – они оказались просто огромны – и воздел меч вертикально вверх. С него сорвалась струя огня, ударила в небосклон и растеклась по нему огненной сетью. Видимо, это был призыв на общий сбор, потому что тут же стали появляться демоны, и с каждой секундой их становилось всё больше и больше.

О нас с Леном все забыли, и мы оказались между двух армий. Слева собирались демоны, справа выходили из Междумирья шеренги светлых. Оба легиона строились в боевые порядки на расстоянии около полукилометра. Под солнцем вампир немного ожил, взгляд его прояснился и в глазах робко трепыхнулся огонёк.

– Талла? Мы что, живы?

– Да, только, боюсь, ненадолго.

Лен посмотрел на поле грядущей битвы.

– Исталлуртан… Так вот он какой…

Кандалы блокировали магию Лена, а так снять их не было возможности, поэтому нам не оставалось ничего другого, как сидеть и наблюдать за разворачивающимися у нас на глазах историческим событием. Тело главы совета старейшин так и лежало рядом, продолжая сжимать ритуальный кинжал.