Текст книги "Безупречность (СИ)"
Автор книги: Ирина Бондарук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Прислонившись лбом к запястью, Грейнджер зажмурилась, обрезая слёзы, что стояли в её глазах, и чувствуя, как они медленно стекали по щекам. Громкий всхлип отразился по всему телу дрожью. А затем пришло осознание. Тяжким грузом оно осело внутри, заставляя девушку делать глубокие вдохи и выдохи и вызывая ещё больше слёз.
Она была уверена, это никогда не кончится. Боль не утихнет, вновь и вновь напоминая о произошедшем. Пока она будет в этих стенах, в этом доме, в этом чёртовом Совершенстве!
Она была сломлена и в то же время наполнена тем, что творилось вокруг неё и в её душе. Быстрая Ненависть была единственным выходом из положения, в котором она оказалась. Но, казалось, что Малфой никогда не исчезнет из её жизни. Неужели он не знал, насколько было хрупко её сердце? Неужели он сумел так поступить, несмотря на то, что она чувствовала к нему? Неужели равнодушие дошло до его сердца быстрее, чем-то тепло, которое она пыталась ему подарить?
Взглянув в отражение зеркала, Гермиона увидела вновь саму себя. Потрёпанное сердце отразилось на её лице изнеможенной гримасой и тёмными кругами под глазами. Казалось, что Малфой сумел разорвать её на кусочки, обнажив лишь кости.
Не помогал ей не только сон, но и холодный душ. Непонятно как, оказавшись в своей ванной комнате и скинув вещи, которые напоминали ей о случившемся, девушка ступила на холодную гладь ванны. Ледяные капли скатывались по разгорячённому телу и никак не отражались на её состоянии. Попытки смыть его запах с помощью жёсткой стороны мочалки и геля для душа не увенчались успехом. Он все равно был рядом, находясь вдалеке от неё. Красные следы, оставшиеся на плечах и груди, горели огнём и даже не пытались остыть под потоком холодной воды, которая, казалось, стала теплее. Каждый вдох и выдох давался ей с трудом, как и все движения.
Согнувшись в беззвучном рыдании, Гермиона открыла рот, но так и не сумела закричать. Капли воды попадали на язык и потресканные губы, словно пытались помочь ей. Сейчас девушке захотелось перестать думать о том, что произошло. Хотелось вернуться в прошлое, закрыть уши и глаза, чтобы не видеть и не слышать того, что было.
Что она будет делать? Ведь её всегда только обманывают. Что она должна делать, если ей даже не дают попыток?
Девушка хотела бежать подальше от этого безмолвного океана, что не чувствует ни боли, ни жалость, и от пламенного солнца, который больше не согреет и не подарит что-то хорошее.
Если она закричит, кто-то услышит зов о помощи? Или, быть может, если она умрёт, кто-то будет горевать? Вряд ли. Крик заполнит лишь стены ванной и её уши, а тело выволокут из комнаты и предадут волнам океана.
Гермиона должна была найти лучшее место в этой жизни, чтобы побыстрее забыть его. Ночью её преследовал образ Малфоя. Такого измученного и неживого. Он безмолвно тянул к ней руки, и она шла. Шла к нему в объятия, словно ничего не случилось. И только просыпаясь в холодном поту и дрожью по всему телу, девушка сталкивалась с реальностью, где для него не было места.
Прошёл всего день, а, казалось, что целая вечность. Проходя между улыбающимися людьми, она чувствовала себя пустой оболочкой, без воли, мыслей и сердца. Выполняла все поручения Аддингтона, варила зелье, встречала Бронта, который пытался её успокоить и даже предлагал сходить куда-нибудь. На что Грейнджер смиренно отказывала ему, считая это предательством. Мерлин, она боялась предать Малфоя, который гнил где-то в подземельях Совершенства!
Вздохнув, Гермиона закрыла дверь своей квартиры и прислонилась к стене, чтобы ощутить хотя бы холод. Ни океанический бриз, ни ледяной душ не дарили какие-либо чувства. Она больше не плакала. Не думала. Не действовала. Просто существовала, утопая в собственных кошмарах наяву.
Прикрыв глаза, Грейнджер пыталась сконцентрироваться на том, что происходило. И в памяти всплыл момент, когда она проснулась рядом с ним. Таким тёплым, нежным, шепчущим что-то ей в волосы. Он казался таким настоящим и простым. Избавиться от этого могло помочь только зелье, созданное его же руками. Теми, которые могли подарить нежность и ласку.
Но был ещё один выход. Бежать. Вспоминая те моменты, в которых Малфой казался слишком адекватным и нормальным, он спросил её «Готова бежать?». Тогда она понимала, что это был конкретный вопрос в той ситуации. Но сейчас она вскрыла спрятанный в глубине слов смысл. Она должна бежать из Совершенства. И сделает она это после того, как встретится лицом к лицу с творением, которое создал он.
***
Каррен Уорен очень сильно любила искусство. Чем ещё можно было объяснить большую коллекцию прекрасных пейзажей и натюрмортов, запечатлённых на полотнах?
Когда она жила в Австрии, у неё было достаточно времени, чтобы посвящать себя одному искусству. Женщина часто вставала ранним утром, чтобы успеть собрать свой мольберт и принадлежности, одеться потеплее и сбежать в лес, что был за кварталом её дома.
Там, окунувшись в сказочный мир пения птиц, шелеста листьев от ветра и высоких деревьев, она могла обрести спокойствие. Попытаться повторить оттенок желтого листка, который затесался среди таких же, но зелёных. Когда она слышала эти прекрасные звуки, произведение искусства природы, она брала в руки кисть и, маленькими мазками разных красок, передавала настроение лесной обители на холсте.
Эти картины были всегда рядом с ней. Она никуда не уезжала без них. В этих ярких рисунках Каррен Уоррен видела себя и кого-то ещё. Кто-то всегда был рядом с ней, как и картины. Она ощущала какие-то странные чувства к этому человеку, но не могла вспомнить, кто это был.
Рассматривая собственные произведения искусства, женщина часто возвращалась в ту жизнь, которая была до Совершенства. Все её мысли летели в синюю даль, сталкивались с неведомой преградой и не давали вспомнить что-то очень важное.
Она помнила какого-то мужчину. Он казался ей центром всех её мыслей, но никогда не давал увидеть своё лицо. Каррен знала, что он есть, он живёт и дышит тем же воздухом, что и она. Но не понимала, почему она не может увидеть в своих мыслях его силуэт.
Каррен Уорен чувствовала себя прекрасно в окружении жителей Совершенства. Все знали её, и любили беседы с ней. Она была окружена постоянным вниманием, и, что уж скрывать, наслаждалась этим.
Стоя рядом с подругой, и обсуждая случившееся накануне убийство за бокалом обжигающего глотку пунша, она ощущала чей-то постоянный взгляд на себе. Но отвести глаза от собеседницы было бы очень невежливо, поэтому женщина продолжала вести беседу. В её голове мелькали мысли об уходе. Она хотела избавиться от собственной подруги, чтобы рассмотреть получше толпу приглашенных и встретится взглядом с тем, кто так яро пытался добиться её внимания.
Как только её подруга отвлеклась на разговор с работником больницы, Каррен бегло осмотрела зал. Никто не выглядел слишком подозрительно. Все выпивали, шептались, хвастались своими нарядами. И только одна девушка стояла поодаль ото всех и внимательно смотрела на неё. Женщина не на шутку испугалась, но, как только присмотрелась к гостье, и узнала в ней ту самую девушку, которая совсем недавно приходила к ней, улыбнулась и шагнула её сторону.
Гермиона выглядела совершенно неважно. Казалось, что девушка не спала несколько дней. У неё тряслись руки, но в глазах мелькала только решительность вперемешку с настороженностью.
– Гермиона! – воскликнула Каррен, приблизившись к ней. Девушка на мгновение испугалась, отшатнулась назад, прижавшись к стене. – Милая, всё в порядке?
Каррен чувствовала себя врагом для неё, понимая, что могла напугать бедную гостью. Но девушка быстро среагировала, поправила чёрное длинное в пол платье и натянуто улыбнулась.
– Да, мисс Уорен, благодарю Вас, – разглаживая невидимые складки на юбке, произнесла она. – Я хотела бы поговорить с Вами. Наедине.
Последнее слово далось девушке сложно. Это было видно по тому, как она говорила, двигалась и смотрела в пол, не желая поднимать глаз на свою собеседницу. Каррен сразу же поняла, что это как-то было связано с тем юношей, который помог женщине в свое время.
– Конечно, милая, а где Драко? – спросила она, оглянувшись по сторонам. Светловолосого юноши не было в зале. Но когда с её уст слетело его имя, Гермиона дёрнулась, натянулась, словно струна, и внимательно посмотрела на Каррен. В её глазах женщина увидела боль. Страх. Тоску. Ненависть. Все эти чувства смешались внутри девушки и, казалось, съедали её изнутри.
– Мы можем поговорить наедине? – настойчиво спросила она, спрятав ладони за спиной. Каррен утвердительно кивнула, и Гермиона, сорвавшись с места, метнулась в сторону двери, около которой и стояла ранее. В коридоре, в котором они очутились, стояла тишина. Только звон бокалов и смех, раздававшийся из зала, разбавлял её.
Не выждав и секунды, как Каррен закрыла за ними дверь, Гермиона приблизилась к ней и шепотом, словно боялась, что их могли услышать в пустом коридоре, произнесла:
– Как выглядело зелье, которое дал Вам он?
Её голос был не похож на тот, что был раньше, когда они впервые встретились. Тогда он напоминал ей белые цветы, опавшие с цветущего дерева, и, подхваченные ветром, поднимались ввысь. Сейчас он напоминал стон раненного зверя, окутанный болью и одиночеством.
Каррен сначала не поняла, о чём говорила Гермиона, но в её памяти всплыл маленький пузырёк, наполненный тягучим, желтоватым веществом. Она помнила его вкус – лёгкий, медовый, и такой обжигающий, словно алкоголь, привкус в горле после.
Женщина попыталась его описать как можно чётче, но Гермионе видимо не нужны были подробности. Услышав, как выглядело зелье, девушка развернулась на каблуках и бросилась вниз по лестнице. Каррен, опешив от неожиданности, застыла на месте. Но как только до неё дошло, что девушка знала об истинном предназначении зелья, она бросилась в её сторону.
– Гермиона! – крикнула она в тишину, но услышала лишь стук каблуков по кафелю. – Подожди меня!
Но шаги девушки не утихали. В какой-то момент Каррен хотела остановиться, однако что-то внутри неё не давало ей это сделать. Она осознавала, что это самое зелье, название которого она не помнила, могло чем-то навредить несчастной девушке. Каррен не помнила, что оно не сделало с ней, но Гермиону точно нужно было остановить.
– Что оно делает? – выкрикнула женщина, в надежде, что девушка остановится. И, правда, это остановило её. Гермиона, схватившись и опершись на перилу ладонью, замерла на месте, не пытаясь даже сделать шаг. Её причёска разметалась, некоторые локоны ниспадали на плечи.
– Удаляет из жизни, памяти, мира человека, который сделал для Вас очень многое, – прохрипела она, тяжело дыша от бега. – Оно дает свободно вздохнуть и перестать дышать другим человеком. Оно дарит мир без боли, без страха, мучений и без него.
Комментарий к Глава 31. Ночь открытий.
Простите за такую долгую паузу!(
Но я, наконец-то, созрела на завершение этой истории)
Постараюсь выкладывать главы как можно чаще)
Надеюсь, эта коротенькая глава даст Вам многое осознать)
========== Глава 32. Быстрая Ненависть. ==========
Гермиона возобновила шаг, но двигалась уже не так быстро. Уорен смогла её нагнать, и теперь они шли вместе. Девушка не знала, что потребовалось этой женщине, но не было смысла её прогонять.
Они спускались всё ниже и ниже. И с каждой ступенью Гермиона понимала, что он мог быть где-то рядом. Сидел в каком-то кабинете, обдумывая слова, сказанные ей на прощание. Сожалел ли он или же наоборот – смаковал каждый звук, который он произнес? Она надеялась, что он больше не мог выбраться из комнаты, в которой теперь находился. Он больше не сумеет причинить ей боли. Никогда.
За следующим поворотом в длинном коридоре, Гермиона остановилась. Обернулась посмотреть, не следовал ли за ней ОН, но никого в длинной ветви прохода не было. Она знала, что ОН где-то рядом и старалась не думать об этом.
Толкнув дверь склада лаборатории, девушка шагнула в темноту. Поняв, что внутри она ничего не найдет без света, Гермиона тихо чертыхнулась и, достав с кармана палочку, прошептала «Вспыхни».
Комнату озарили своим светом несколько свечей. Вокруг женщин были расположены стеллажи. На них стояли различные приспособления, устройства, зелья и другие изобретения ученых, что поселились в Совершенстве.
Пробежавшись взглядом по ним, Гермиона поняла, что каждый стеллаж соответствовал определенному году. Найдя нужный, она медленно подошла к нему и увидела свою Безупречность. Но Быстрой Ненависти рядом с ним не было.
– Ты не должна этого делать, – медленно, подбирая слова, произнесла Каррен.
Но, казалось, девушка ее не слышала, рассматривая различные пузырьки на полке. Она силилась не взорваться и перейти на крик от негодования, хватаясь за каждую бутылочку. Ей нужна была эта Быстрая Ненависть, пока чертов ОН не всплыл во временно прояснившемся разуме Грейнджер. Где-то внутри нее таилась слабая надежда на спасение.
Она представляла, как кто-то благородный врывается на склад и, схватив ее за руки, останавливает ее от глупой ошибки. Вместо удобного Бронта, её сознание рисовала ненавистного Слизеринца. А если она вовсе его не забудет? Вдруг ненависть настолько засосала ее в свою воронку, что не осталось места теплым чувствам, и она не забудет его? Что, если она каждый день будет вспоминать его последние слова? Вдруг она будет искать в каждом тот самый запах, чтобы заполнить образовавшуюся внутри пустоту? Вдруг он просто так ее не отпустит?
Ее руки затряслись, из-за чего с полки упало несколько пузырьков. Воздух вокруг нее заполнился разными запахами, оттесняя ЕГО.
Гермиона глубоко вдохнула воздух в попытке успокоиться. Вспомнив, наконец, что она не просто девушка, а волшебница, Грейнджер непослушными движениями достала с кармана палочку, хватаясь за древко, как за единственной возможностью спастись.
– Стой! – услышала она за своей спиной Каррен. – Ты не понимаешь, что ты делаешь! Ты не знаешь, что тебя ждёт! Я ничего не помню, но я чувствую!
Гермиона замерла, продолжая вдыхать пары других зелий. Куда ещё хуже? Куда ещё дальше он может забраться? Сможет ли она с этим жить?
– Вы поправитесь, мисс Уоррен, – пробормотала девушка на одном дыхании, прикрыв глаза. – Он приходит, но вы не помните ни его имени, ни ту боль, которую он вам причинил.
– Я слышу чёртовы слова поддержки каждый день, но они не спасают! Я всё равно остаюсь одна! Я перестала спать по ночам, потому, что понимаю. В это время я принадлежу только себе. Я закрываю глаза и вижу его! – хриплый всхлип вырвался из её уст, когда она замолчала.
Гермиона обернулась. Женщина осела возле стенки, обняв себя за плечи. Она выглядела такой же растерянной и подавленной, как сама Грейнджер.
Горестное состояние постороннего человека пробудило в девушке желание помочь. Его зелье не помогало. Он никому не сумел помочь – ни себе, ни Каррен, ни Грейнджер. Он не позволил бы другому человеку забыть возлюбленного. Он слишком хитёр и озлоблен на весь мир. Помогать другому – не в его компетенции.
Медленно Гермиона приблизилась к женщине и опустилась рядом, позволив ей обнять себя. Переведя дыхание, она продолжила:
– Он приходит ко мне! Зовёт с собой, и я иду! Я не боюсь его. А люблю… И не помню.
Каррен выглядела подавленной и растерянной. В объятиях Гермионы она казалась такой хрупкой и беззащитной. Её хотелось обнять сильнее, прижать к себе и убрать с её разума того, кто отравлял ей жизнь. Девушка понимала, что может страдать так же. Так, а был ли смысл принимать зелье, если он всё равно будет возвращаться?
– Он всегда так спокоен. Как будто знает, что причиняет мне боль, и наслаждается этим, – шептала она, и, казалось, что Каррен сойдет с ума быстрее, чем расскажет всё то, что беспокоило её с момента появления зелья в её доме.
– Дайте мне возможность просто найти зелье, – шепотом умоляла Гермиона, ощущая, как по щеке потекла слеза. – Я не выпью его без надобности.
Вокруг стало тихо. Казалось, что девушка даже слышала, как падали пылинки. Внутри неё творилось что-то ужасное, что опустошало её с каждой секундой. Каррен молчала, легко дрожа в руках Грейнджер. Вечер догорал до конца, а им казалось, что с ним сгорали и они. Две потерянные, убитые женщины, которые всё ещё чудом оставались живы, несмотря на боль, что восседала и заполняла каждую клеточку в их телах. Медленно, словно горячий шоколад, растекалась в их венах, покрывая каждую стенку, каждую жилу, каждую мышцу, добираясь до самого сердца.
«Где он?», – всплыло в голове Гермионы. Единственная мысль, а в теле столько изменений. Кожа покрылась мурашками, заставив вздрогнуть, словно от прикосновения льда. Его руки тоже были холодными, но они дарили тепло. Каждый волосок на её теле поднялся от воспоминания тех самых нежных поцелуев. Казалось, что они были искренними. Но было ли это так?
– Хорошо, – тихо прошептала Каррен, прижавшись к девушке ещё ближе.
Грейнджер подняла руку, в ладони которой была её палочка, и, взмахнув ею, прошептала:
– Акцио, Быстрая Ненависть.
***
Когда Каррен, наконец, успокоилась, они вместе с Гермионой вернулись в зал. Гладкая поверхность бутылочки, которой девушка касалась пальцами, неприятно холодила. Она понимала, что этот маленький пузырёк должен быть использован прямо здесь и сейчас. Но обещание, данное простой женщине, не даст ей просто так взять и выпить при ней же это зелье.
Внутри зала было шумно и весело. Казалось, что никто не заметил пропажи двух персон, одна из которых составляла особую ценность. Совершенство ликовало, ведь сегодня каждый должен был получить желаемое совершенное здоровье в бутылочке.
Гермиону это не радовало. Ей снова придется улыбаться на публику, играть счастливого человека, который не имел права на боль или грусть. Она не должна была показаться им в состоянии, в котором пребывала на самом деле в душе. И, когда девушка, проходя мимо гостей, улыбалась, внутри все сгорало от боли. Казалось, что ещё один шаг – и она сорвётся, рухнет на колени и громко зарыдает навзрыд. Но рука Каррен не дала бы этого сделать.
– Теперь, – раздался басистый голос мистера Кори, который стоял у высокой стойки, накрытой тёмной шалью, – когда все в сборе, – мужчина взглянул на Гермиону с улыбкой и подмигнул ей, – мы можем начинать презентацию нашего творения!
Зал взорвался аплодисментами, а девушке показалось, что ей заложило уши от шума. Мистер Кори выглядел довольным и счастливым, осматривая своих подданных. А Гермиона не могла понять, почему столько людей пришло на презентацию…
– Мисс Грейнджер, – услышала она глухой голос, раздавшийся из-за шумной толпы. – Пройдите ко мне.
Девушка подняла глаза на Создателя. Люди вокруг затихли и выжидающе смотрели в её сторону. От этих взглядов хотелось спрятаться. Гермиона не понимала, почему они все пришли сюда, если видели смерть Маргарет? Или они думают, что преступник пойман и больше никто не убьет их?
Негнущимся ногами девушка шагнула в сторону Кори. Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть эти счастливые улыбки и ужас в глазах. Она понимала, что люди её бояться, и дело было не в том, что она была собой, а в том, что создала своими же руками.
Остановившись и сложив руки перед собой, сжимая в ладонях пузырек с зельем, Грейнджер бегло осмотрела публику и натянуто улыбнулась.
– Сегодня Ваш день, – пробасил мужчина, опуская на её плечо грузную ладонь. – Вы создали для нас совершенное зелье, позволяющее избавиться от различных заболеваний. И сегодня, в этот прекрасный вечер, каждый из нас, кто был болен, смогут вздохнуть с облегчением. Ведь каждый из посетителей пришел именно за Безупречностью.
По залу прошлись редкие хлопки. Гермиона взглянула на Каррен, которая стояла поодаль и залпом выпивала уже второй бокал шампанского. В её глазах она все ещё видела стоящие слёзы, а щеки её покрылись алыми пятнами.
– С вашего позволения, мисс Грейнджер, – произнес мистер Кори и ловким движением руки стянул со стойки шаль, под которой стояло множество пузырьков с Безупречностью. – Каждый из нас возьмет свой.
Зал бросился к столику в надежде заполучить не одну бутылочку, которая способна их спасти. А Гермиона вспомнила его слова. «Переделай Безупречность» – вновь и вновь повторял её воспаленный мозг. Было ли это правдой и стоило ли ей останавливать обезумевшую толпу? Она не знала. Девушка понимала одно – она не хотела бы получить от этого зелья ни фунта.
***
Вернувшись в свою квартиру, девушка опустилась за кухонный стол и поставила перед собой маленькую бутылочку. Быстрая Ненависть была слегка серебристой и густой, и поблескивала в отражении последних солнечных лучей. Гермиона пыталась понять, сумеет ли она сделать глоток зелья и, наконец, забыть его?
Высвободившись от раздумий, в которых она представляла себе своё состояние после Быстрой Ненависти, девушка поднялась на ноги, взяла в руки пузырек и шагнула в сторону шкафа. «Теперь оно будет рядом всегда», – подумала она, запихивая бутылочку в чемодан, в самое маленькое отделение. – «И я всегда смогу найти тебя».
Приняв прохладный душ и переодевшись в пижаму, Гермиона вышла на балкон, чтобы остудить ещё и голову. Девушка отчаянно желала с кем-то поговорить. Ей не хватало общения, как воздуха. И единственный, кто мог её выслушать, сидел где-то в Совершенстве и ждал часа своей страты. Ей было интересно, боится ли он погибнуть или же им руководило чувство собственной безнаказанности? Во время войны он также трусил и убегал, не волновался о том, что может погибнуть, а ему все сходило с рук, и он вновь выходил сухим из воды. Быть может это его последняя остановка.
Вдруг вдалеке Гермиона увидела какую-то черную точку, которая быстро и уверенно приближалась к ней. Девушка оперлась руками на перила, поддалась вперед, чтобы попытаться рассмотреть это «что-то». Как оказалось, это была сова. От Джинни, ведь только пёстрого Сычика можно было узнать среди ненавистных чаек.
Комментарий к Глава 32. Быстрая Ненависть.
Наконец-то я добралась до ноутбука и дописала очередную главу!)
Я дико извиняюсь за столь долгое отсутствие, но надеюсь на Ваше понимание(
Приятного прочтения!)
========== Глава 33. Письмо. ==========
Подавив свое откровенное любопытство, Гермиона отошла от тонких перил балкона и позволила себе понаблюдать за летящей совой. Ей стало интересно, почему её подруга столько времени молчала, а тут решила дать ответ на её письмо? Вспомнив о том, что именно она написала Джинни, девушка потупила взгляд и горестно вздохнула.
«Если она отправляет письмо, значит, что-то произошло», – её голову посетила эта крамольная мысль и ни на секунду не отпускала, пока на перила не опустился уставший совёнок.
Взяв с квартиры маленький кусочек печенья и обменяв у Сычика еду на письмо, девушка проводила улетающую сову взглядом и вернулась к светлому конверту. Он казался ей слишком толстым по сравнению с теми письмами, которые она получала здесь.
Возможно, Джинни и Гарри решили написать гневную тираду о том, как она их быстро бросила и предупредила лишь через неделю. Но злились ли они настолько долго и сильно на самом деле?
Войдя в квартиру и быстро сорвав ненужный конверт с заветного и пугающего письма, Гермиона опустилась на диван и развернула аккуратно сложенный пергамент. Взгляд быстро пробежался по строчкам, заставив её выдохнуть, а затем – ахнуть от ужаса:
«Здравствуй, Гермиона,
спасибо за то, что всё же соизволила написать нам письмо. Мы были достаточно взбешены огорчены тем, что ты просто так взяла и убежала, куда глаза тебя повели. Так не делается, Гермиона! Это было слишком опрометчиво с твоей стороны. Ни я, ни Рон, ни Гарри не ожидали такого поступка от тебя.
В любом случае, я должна была тебе написать, чтобы сообщить тебе ужасную новость.
Прошу, не думай сразу, что с нами что-то произошло. С Роном всё в порядке (я знаю, как тебе сложно слышать о нём, но всё же), они с Лавандой готовятся к свадьбе. Гарри и я переехали на Гриммо и решили остаться здесь, пока реконструкция дома в Годриковой Впадине не завершится. Я чувствую себя не очень хорошо и надеюсь, что через несколько месяцев ты приедешь навестить нас. Мы с Гарри очень хотим, чтобы ты была крёстной нашего ребёнка.
Но сейчас не об этом. Я знаю, как ты щепетильно относилась к Живоглоту. Гарри отговаривал меня писать тебе о нём, но я была очень сильно удивлена произошедшим и решила, что ты должна обо всём узнать.
После того как ты уехала Живоглот вёл себя очень странно. Он даже умудрился расцарапать всю спину Гарри, а затем – укусить меня за руку, когда я хотела его накормить.
Он перестал есть, пить, а по ночам и вовсе пропадал из Норы. Мы думали, что это потому, что он скучает по тебе и чувствует, что ты уехала. Но нет! В одну из таких ночей он исчез. Гарри и Рон решили поискать его, так как это было единственное напоминание о тебе. И они нашли его, в поле за Норой.
Здесь и наступает тот самый страшный момент, о котором Гарри просил не писать тебе. Им пришлось его убить. Он был неуправляемый, бросался на мальчишек, Рону едва глаз не выцарапал!
Но это не единственный момент, который меня удивил. У него практически выпала вся шерсть, а раны, которые он, скорее всего, получил в лесу или драке, покрылись какими-то кристаллическими камушками. Они были похожи на алые кристаллы. Мне кажется, это была кровь, но все это было очень странно.
Я искренне соболезную тебе, ведь Живоглот был тебе настоящим другом. Да и для нас он стал частью семьи. Поэтому Гарри похоронил его на том месте, на котором они его с Роном нашли. Если ты вернёшься, они покажут тебе дорогу.
Всего хорошего
Я очень сильно скучаю, Гермиона. И мне действительно очень жаль, что я не смогла поддержать тебя так, как тебе, наверное, хотелось бы. По-другому я не могу себе объяснить то, что ты так просто уехала. Мне тебя очень не хватает. Если появится время – пиши. Я буду ждать твое письмо с нетерпением.
С любовью,
Твоя семья».
Гермиона ощутила, как по её щекам потекли слезы, а уже затем – как губы растянулись в улыбке. В этой жуткой и вымученной улыбке. Если в тот раз, когда они с Каррен сидели в лаборатории, и только несчастная женщина улыбалась, то в этот раз прорвало Грейнджер.
Она не знала, с чего начать думать. С того, что так бросила друзей, которые считали её семьей, или с усопшего Живоглота, что, казалось, скончался в муках. В её голове роились тысячи панических мыслей и ни одна из них не находила ответа.
Отшвырнув от себя письмо, Гермиона попыталась выдохнуть сквозь зубы, чтобы успокоиться. Закрыв глаза, девушка представила себе те первые дни, когда она только прибыла в Совершенство. Но в голову лез настырный Малфой.
Казалось, что всё вокруг Грейнджер пыталось её добить. Она не знала, как выпутаться из этого чёртового кокона властного и голодного паука, который сначала норовил замучить свою жертву, а уже затем – сожрать. Девушка устала от того, что стала понимать слишком многое в этом мире. Устала быть для кого-то очередным разочарованием. Казалось, что она никто не сможет признаться, что всё в порядке.
Что будет дальше? Джинни и Гарри станут счастливыми родителями, Рон и Лавандочка, чтоб её, обретут любовь и мир в совместном проживании, а что она? Она так и останется в Совершенстве, где каждый миллиметр напоминал ей о нем? Или она сбежит из города, чтобы оказаться в сыром и дождливом Лондоне? А спасет ли её обретенная семья?
Отложив на потом раздумья обо всем хорошем, Гермиона попыталась сфокусироваться на Живоглоте. Что-то было явно не так с её книззлом. Возможно, всё дело было в том, что она уехала из страны, а он не смог её найти и потому начал вести «разгульный» образ жизни.
Смахнув со щек непроизвольные слезы, которые неприятно щекотали кожу, девушка вновь встала на дрожащие ноги, чтобы поднять письмо.
– … Вёл себя очень странно, – пробормотала она, перечитывая письмо вновь и вновь. – укусил меня за руку… По ночам и вовсе пропадал… Был неуправляемым… Выпала вся шерсть… Раны покрылись кристаллическими камушками… Пришлось убить… Что с тобой произошло, Живоглот?
Как родной и одомашненный кот настолько быстро смог превратиться из книззла-полукровки в нечто ужасное? Гермиона не могла все сбросить на рак лимфатической системы, так как кот был полностью здоров. Отсутствие аппетита – единственное, что совпадало с симптомами его болезни.
Да и что вообще значили эти странные «кристаллы» на ранах, которые заметила Джинни? Неужели кровь книззлов так сворачивалась? Вряд ли. Гермиона бы об этом точно знала.
Чтобы немного отвлечься, Гермиона поднялась на ноги и шагнула к шкафу. Оттуда она достала пергамент, чернила и перо. Писанина всегда помогала ей упорядочить мысли и прийти к нужному ответу.
Медленно переписав все странности о Живоглоте, девушка ещё раз просмотрела их, но толку от этого было меньше, чем, если бы она попыталась вызвать кота из мёртвых и напрямую спросить у него о произошедшем.
Она встала из-за стола и, достав из сумки льняной мешочек с монетами Совершенства, девушка оторвала кусочек пергамента и быстро написала на нем слово, которое фактически обрекало её на всенощные размышления, – кофе.
Холодильник громко завибрировал, оповещая хозяйку о том, что приготовление её заказа началось.
Если бы у Гермионы появились сигареты и привычка курить – она бы так и сделала. Но она понимала, что мерзкий табак её мысли не упорядочит, и нужно лишь немного потерпеть. Выпить чашку кофе и вновь подумать. Если не поможет – сделать очередной глоток кофе.
Лишь бы на время отвлечься от Малфоя. Чёрт, она ведь только забыла о нём! Почему всё крутилось вокруг него, даже если и мысли не было о чертовом слизеринце?! Пока он не появился в её новой жизни в Совершенстве, она о нем не думала. Он успел осквернить её разум с «новой» встречи и не хотел отпускать даже сейчас.
Воспоминания о Малфое тревожили её. Казалось, что свежая и кровоточащая рана в её сердце разрывалась каждый раз, когда она думала о нем. Каждая мысль заводила Грейнджер в тупик, а он уже ждал её там, словно верный рыцарь свою королеву.
Каждый раз она пыталась перевести дух, думать о чем угодно, но с каждым разом делать это было тяжелее и тяжелее. Он втянул её в мучительную и неравную битву, где он всегда побеждал, оставляя девушку с открытой настежь душой.
Холодильник притих и Гермиона, открыв дверцу, подняла с полки чашку кофе, а затем вернулась к пергаменту. Сделав глоток обжигающего, на удивление, напитка, девушка ощутила, как по её телу разлилось долгожданное и приятное тепло.
Но вот мозг отказывался фокусировать её внимание на нужной проблеме. Вместо этого перед глазами всплыло их первое нормальное общение. Те же её короткие шорты и его тёрпкий запах. Его спокойный взгляд и её нервозность. Их непростой, но осмысленный разговор.
