Текст книги "Бриллианты в шампанском"

Автор книги: Ирина Асаба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Фирменный поезд, с красивым названием «Полонез» отправлялся днем. Тете Вере они сказали, что Лера с сыном пять дней погостит у подруги в Балашихе. Павел Александрович поехал их провожать. Уже посадив путешественников в вагон, он все никак не мог отойти от открытого окна СВ. По перрону гулял ветер, заметая ему в глаза пыль и песок. Он щурился, тер лоб, потом похлопал Леру по руке, которую она высунула из окна, и сказал:

– Прячь на сыне. Больше ничего придумать не могу. Ну, ни пуха тебе, ни пера!..

– К черту! – с наигранной улыбкой воскликнула Валерия и чуть не упала от резкого толчка поезда. Вагоны медленно покатили по рельсам через московские пригороды, Россию, Белоруссию. В Польшу.

Пограничный контроль прошел ночью. Бутылка с шампанским стояла на столе. Спросонья Лера о ней даже забыла и, придерживая разбегающиеся полы прозрачного халатика, протянула таможенникам загранпаспорт и декларацию. Она так боялась, что разбудят Игоря, что, прикладывая палец к губам, грудью вытолкнула их из купе. Молодые ребята метались глазами между роскошной Лериной грудью и рассыпавшимися кудрями ее сына. Отчего-то засмущались, заторопились, проштемпелевали паспорт, отдали честь и пошли дальше. И только когда Лера легла на полку, до нее дошло, что она сделала.

– Боже мой! Они даже в сумки не заглянули! Я же их просто выгнала! Ну, чума! Ну, ты, Лерка, чума! – Она счастливо засмеялась в подушку и спокойно уснула, не дожидаясь польской таможни.

Поляки вообще не заходили в купе. Вежливо постучали, поздоровались, проверили документы и поставили визу. Поезд гремел колесами уже по Польше и как бы выстукивал:

Тах-тах-ерундах! Тых-тых, дам под дых!

– Дадим Паншину под дых! Ой, дадим! – может быть, преждевременно радовалась Лера.

На вокзале в Варшаве Лера растерялась. Почему-то расплакался Игорь, сумка оттягивала руку. С перепугу она забыла все слова. Потом опомнилась.

– Такси же, международное слово. Такси! Такси! – спрашивала она всех подряд.

Молодой мужчина хотел помочь ей донести сумку, но она резко выдернула ее из его рук. Ну, разве он знал, что для нее эта сумка и ребенок важнее всего в мире? Наконец она закрылась в металлической скорлупе такси, бросила водителю: «Отель «Варшава» – хотя даже не знала, существует ли такой. А почему бы и нет? В Москве – «Москва». В Варшаве – «Варшава». Отель с таким названием действительно существовал. В нем даже оказались свободные номера. Денег у нее было чуть больше положенного: Павел Александрович постарался. Номер им дали одноместный, в гостиничном ресторане быстро сварили манную кашку, сделали яблочное пюре – самое главное, Игорек был быстро и вкусно накормлен. Лера успокоилась и вспомнила несколько фраз из разговорника. Метрдотель обещал, что трехразовое питание для месье Грегуара (Игоря) всегда будет обеспечено. Бытовые проблемы утряслись, теперь пора было браться за бизнес. Лера хотела подъехать к указанному месту заранее. Понаблюдать за входной дверью, понять, насколько обеспечен ювелир и не взята ли его мастерская под наблюдение местными органами. После короткого сна она собрала Игоря и, взяв такси, поехала на Гудзиковскую улицу.

Выглядела Валерия великолепно. Брючный костюм подчеркивал ее стройность. Темные очки, задвинутые на лоб, поддерживали спадающую челку. Роскошная черная сумка, оставшаяся еще от мамы, болталась на ремне сзади. Игоря можно было и не наряжать. Белокурый ангел с голубыми глазами вызывал у всех чувство умиления. Такая симпатичная европейская дама…

Еще в номере она открыла шампанское, перелила вино вместе с камнями в цветочную вазу. Потом аккуратно переложила камни в бархатный мешочек и повесила его на шею.

Если Москву уменьшить до размеров Варшавы, то мастерская находилась примерно за Садовым кольцом. Здание было довоенным, с лепными кариатидами по фасаду. Теплый вечер на исходе лета выманил молодежь на улицы. Взявшись за руки, обнявшись, целуясь и смеясь, прогуливались пары. Лере стало завидно, хотя и у нее это в жизни было. Только их с Паншиным любовь оказалась фальшивкой, и чувство, что ее предали, не покидало Леру. Она постаралась прогнать эти никчемные мысли, уже пережитые страдания и сосредоточиться на главном. Стеклянная витрина светилась бижутерией, неоновые буквы призывно мерцали, но посетителей не было. Стеклянная дверь, несмотря на табличку «Otwarty», никем не открывалась. Водитель такси нервно посматривал на часы. Счетчик тикал. Вокруг никакой полиции не наблюдалось. И тут Лера решилась. «А, была не была! – подумала она. – Всем смертям не бывать, а одной не миновать».

Она быстро расплатилась с шофером и вошла в ювелирную мастерскую. Навстречу ей из темного дальнего зала вышел мужчина примерно ее возраста. На лице его сияла улыбка. Он радовался ее приходу, как давно не встречавшемуся другу.

– Драгоценная пани! Чем могу служить? Я целиком и полностью к вашим услугам. А какое прелестное дитя! Что привело вас ко мне? У вас плохое настроение? Может быть, я смогу вам его исправить? Как насчет серебряного браслета с янтарем? Или вот эти роскошные серьги с бирюзой, как они идут к вашим глазам! – Он тараторил так быстро, что Лера не успевала вставить слова, и она смотрела на его суетливые движения, просчитывая, сможет ли получить с него деньги по максимуму. Потом посадила всегда спокойного Игоря в огромное кресло, дала ему в руки книжку с картинками, а сама села в соседнее, рядом, не отводя изучающих глаз с худого, подслеповатого лица. Наконец ее спокойствие отрезвило ювелира. Он прищурился и через очки всмотрелся в нее. – Мы знакомы с пани?

И Лера, старательно выговаривая слова, ответила:

– Я из Москвы. Пан Мстислав заказывал камни. Я привезла.

Целая гамма чувств промелькнула за одно мгновение на лице хозяина мастерской – недоумение, радость, страх. «Да он же весь на виду, – подумалось Лере. – Я буду не я, если не управлюсь с ним».

Ювелир быстро перевернул табличку на двери, закрыл входную дверь на ключ и немного дрожащей рукой предложил ей пройти в соседнее помещение. В глубине зала, за салоном, находилась ювелирная мастерская и комната отдыха. Они прошли мимо каких-то станочков и станков, стеллажей, заставленных причудливыми коробочками, микроскопа на рабочем столе; сварочного аппарата и прочей технической утвари. В маленькой комнатушке, с раковиной, которая, видимо, служила кухней и гостиной, стояла газовая плитка с кофейником, канапе, обитое гобеленовой тканью под леопарда, японский телевизор, сервировочный стол – малый набор джентльмена! Поляк, опять же жестом, пригласил Леру присесть на канапе, а сам занялся приготовлением кофе. Пауза затянулась. Лера обеспокоенно размышляла: «Если я сейчас начну что-нибудь объяснять, будет только хуже. Вроде как я навязываюсь. Конечно же, он боится. Да и я боюсь. Вдруг это подсадная утка? Кагэбэшник какой-нибудь. Тьфу! Какое тут КГБ? Ну, ГРУ… Государственное разведывательное управление. Может такое быть? Может. Займусь-ка я лучше Игоряшей». И она стала поправлять сыну рубашечку, расчесывать волосы, листать страницы детской книжки. За это время успел свариться кофе. На столе появился нарезанный ломтиками кекс, кофейные чашки, красивая тарелочка с яблоком и ножом. Поляк присел на стул, разлил кофе и испытующе посмотрел на Леру.

– Пани привезла камни? Я правильно вас понял?

– Да, вы правильно поняли, – улыбнулась Лера, пытаясь снять напряжение.

– Покажите. – Поляк как-то весь сжался, оно и понятно, как раз тот же случай, когда «и хочется, и колется».

Лера сняла с шеи мешочек, ослабила шнуровку и достала оттуда один камешек. Он сразу засветился, заиграл в ее руке. Она протянула ладонь, стараясь унять почему-то охватившую ее дрожь. Поляк медленно протянул пальцы к камню, как змееловы с опаской подводят руку к змее, и взял его. Он покатал на ладони бриллиант. Посмотрел через лупу, которая как третий глаз светилась у него на лбу, потом встал и вышел. Не было его минут десять, и Лера уже начала хозяйничать: почистила яблоко, дала сыну, выпила кофе, закусила кексом. Поляк вернулся все такой же напряженный, лицо его осунулось, черты заострились. Лере стало его даже жалко. «Ну, нельзя же так. Ну, посадят. Не убьют же», – размышляла она, сочувственно разглядывая внезапно постаревшего человека.

– Вы много привезли?

– Я не знаю, что для вас много. Я привезла десять камней. Это на пробу. Потом может быть больше.

– Покажите все. – Его глаза вдруг загорелись. – Я сейчас, подождите…

Он засуетился, сбегал в мастерскую, принес большую картонку, обтянутую черным фетром, и положил на нее камень, который держал в руке. Лера опять сняла с шеи мешочек и высыпала на фетр оставшиеся камни. У пана засияли глаза. В них отразился блеск бриллиантов, но это, видела Лера, была не жадность, а профессиональное восхищение красотой. Видно, ему очень хотелось уединиться, насладиться каждой гранью, искрой, пробежавшей внутри и отразившейся солнечным зайчиком на старинном шифоньере. Но надо было делать дело.

Никто не решался начать первым. Вроде уже и был сделан шаг, и надо бы, чтобы последовал второй, но оба колебались, надеясь, что первым начнет не он. Первым не выдержал поляк.

– Кто вас ко мне прислал? – вкрадчиво спросил он.

– Я от господина Шарова, – Лера надеялась, что желание обладать камнями заставит ювелира забыть про этот вопрос. Она была не готова ответить о том, что касалось ее протеже. Павел Александрович говорил, что получил эту информацию за столом, во время пьяного трепа. Шаров этот был ему незнаком, но по характеристике хозяина квартиры, где состоялась та пьянка, был далеко не пустым человеком, и ему можно было верить. Да и вряд ли бы он об этом заговорил, будучи трезвым. Возможно, у них был пароль или предварительный звонок из Москвы. Лера же ничего не знала об этом Шарове. Был ли это уже налаженный канал? Насколько хорошо они знали друг друга? А может быть, поляк просто забросил удочку, а дел-то никаких не было и нет?..

– У пани много таких камней? – после затянувшейся паузы спросил ювелир.

– Для того, чтобы стать богатой, мне хватит, – улыбнулась Лера.

– Насколько богатой? Очень богатой? Просто богатой? – перебирал камни как морскую гальку пан Мстислав.

– Богатство – понятие растяжимое. Смотря, из какой исходной точки человек вышел!

– Понимаю… Для нищего и доллар – богатство. Меня интересует, насколько продолжительным окажется наше сотрудничество. Я ведь все должен планировать.

– Все зависит от того, как часто я смогу вас навещать. Мне ведь тоже, как и вам, не хочется рисковать.

– В этой акции участвует много людей?

– Вы боитесь, что кто-то о вас узнает? Не беспокойтесь, кроме меня и Шарова, о вас не знает никто.

Ювелир в сомнении покачал головой. Конечно, он опасался. Сколько должно пройти времени, чтобы появилось взаимное доверие, да и появится ли оно?

– Я возьму ваши камни. Вопрос в цене. Сколько вы хотите за все?

– Вы хотите взять их оптом? Как картошку, на вес? – удивилась Лера. – Я думала, мы обговорим цену каждого камня в отдельности. Они же все такие разные… Но что есть, то есть – они все безупречны.

– Пани разбирается в камнях? – вопросительно вскинул он брови.

– Совсем чуть-чуть. Настолько, чтобы понять, сколько они стоят, – блефовала Лера.

– Хорошо, поговорим о каждом.

И они начали торговаться, забыв на время о страхе. У ювелира создалось впечатление, что Лера настоящий профессионал, что, впрочем, и требовалось. Ему стало казаться, что все изъяны камней блекнут перед их достоинствами. Она поднимала цену, он опускал. Игорь уже давно спал на канапе, а они все продолжали ювелирный базар. Наконец торговля завершилась. Однако выяснилось, что у покупателя при себе нет необходимой суммы. Расставаться с камнями было страшно. Оба боялись подмены. После долгих взаимных уверений в честности было решено, что пан Мстислав закроет Леру на ключ в гостиной, камни уберет в сейф, а сам поедет за долларами и вернется через час. Лера страшно устала. Она с ужасом думала, что скоро проснется Игорь, а ей нечем его даже покормить. В ожидании она заглянула в холодильник и обнаружила там пару яиц. После долгих поисков нашелся и хлеб. Когда пан Мстислав вернулся, они уже были сыты и весело играли. Теперь перед Лерой стояла задача проверить подлинность купюр. Еще два месяца назад она ничего, кроме рублей, в руках не держала. А тут… Часть суммы была в марках. На доллары Павел Александрович натаскивал ее как породистую собаку. Он показывал ей на образцах разноцветные волоски, втканные в бумагу. Обратил ее внимание на микроскопические буквы, видимые только через лупу. Заставлял на ощупь находить штатовский банкнот среди русских денег. Хотел, чтобы она почувствовала хрупкость бумаги. Ногтем она скребла по пиджакам американских президентов, ощущая рельефные бороздки. Подлинность долларов она бы смогла определить, но марки… Сумма после торга оказалось просто сумасшедшей – двадцать тысяч долларов. Они с Павлом Александровичем на такое и не рассчитывали. А, была не была! Откуда поляк может знать, что она не разбирается марках? В баксах не обманул, значит, и в марках не обманет. Стопка с валютой оказалась на удивление тонкой. Лера убрала деньги в косметичку, потом в сумку, которую прижала к груди. Попрощалась с хозяином и покинула салон. В косметичке же лежала и его визитка с номером телефона. Пан Мстислав просил из Москвы не звонить. Только из Варшавы. Предупреждать хотя бы за день о прибытии и количестве камней. Пусть приблизительно. Так что связь установилась: в двигатель залили бензин, и он заработал.

В радостном смятении она добралась до гостиницы. Сдерживая ликующую улыбку, прошла мимо стойки администрации. Чуть ли не подпрыгивая, доехала на лифте до своего этажа. Сдерживая приплясывающие ноги, вошла в номер. И тут уж, больше не сдерживая себя, под изумленным взглядом сына, выдала такой канкан, о каком в «Мулен-Руж» только могли мечтать.

– Без женщин жить нельзя на свете! Нет! – Ну и далее по тексту. Потом она повалилась на кровать, сгребла в охапку Игоря, стала безудержно смеяться и целовать недоумевающее личико ребенка.

В тот день она больше из гостиницы не выходила. Только вечером спустилась к обменному пункту валюты, находящемуся в фойе гостиницы, и несколько неуверенной рукой протянула для обмена сотню долларов. Доллары на злотые обменяли без проблем. Дотянув до девяти вечера, она уложила Игоря спать и легла сама. Сон не шел. Безумный день так вымотал ее, что, несмотря на то, что тело уже расслабилось, мозг продолжал работать. Она прокручивала раз за разом весь разговор с паном Мстиславом, пытаясь обнаружить свои ошибки. Находила. Отмечала, что в следующий раз она должна говорить и вести себя несколько иначе. Наконец усталость взяла свое, и она не успела додумать последней мысли.

Проснувшись утром, сразу вспомнила, что ей снилось. Видеомагнитофон! Она должна купить Павлу Александровичу телевизор и видеомагнитофон. Это будет для него лучшим подарком. Ладно! Подарки подарками, но как вывозить валюту? – забеспокоилась Лера. Она начала мерить номер шагами, понимая, что давно пора выйти в ресторан и позавтракать. Она вытряхнула из сумки все вещи, пересмотрела их.

Внутренний карман куртки? Не годится! Бюстгальтер? Будет торчать! В трусы? Может быть… А что, если разрезать прокладку и вложить деньги туда? Идея. Нужно сходить в аптеку и купить прокладки. Правда, будет неудобно. А что поделаешь? Надо полностью обезопаситься. В сумке деньги хранить нельзя. Могут вырезать. И тогда мои труды насмарку. Да и как рассчитываться с хозяином камней?..

В ресторане их ждали. Метрдотель воплощал саму галантность. Официант вежлив и предупредителен. Злотых было много. Гуляй – не хочу. Они с Игорем от души поели и вышли на улицу. Аптека оказалась недалеко, общественный туалет тоже. В тесной кабинке она надорвала прокладку и вложила туда валюту. Идти было действительно неудобно, зато как спокойно! Она взяла такси и поехала на центральный вокзал за билетом до Москвы. Лера прикинула, во сколько же ей обошлась поездка. Сумма выглядела внушительной. Дорога, гостиница, питание, такси, чаевые… Ой-ей-ей!.. Нужно было скорей отсюда уезжать. Взяв билет на вечер, стала искать магазин электротехники. Без телевизора, решила Лера, она отсюда не уедет. В московской «Березке» хороший телевизор стоил тысячу долларов. Лера надеялась, что здесь будет дешевле. Таксист подсказал ей, что телевизоры нужно искать в комиссионном, наверняка там есть и новые.

– А кто же возит?

– Челноки, мотающиеся в Корею. Богаче всех живут.

В комиссионке оказался и новый ТВ, и видеомагнитофон фирмы «Фунай». Стоило это все вместе восемьсот долларов. Лера поменяла деньги, оплатила. Купила еще пять кассет с какими-то ужасами и боевиками и на такси повезла все в гостиницу.

Игорь устал. Она с жалостью смотрела на сына и как могла успокаивала:

– Ничего, родной! Скоро все кончится. Скоро будем дома.

В поезде ее опять не проверяли. Прозрачный халат и красивое белье действовали на неискушенную таможенную молодежь опьяняюще. Снова бабахнули штемпель в паспорте, и Лера тихо закрыла дверь, чтобы не разбудить ребенка.

На вокзале их, естественно, никто не встречал. Лера на такси добралась до дома и расплатилась с водителем долларовой бумажкой. Оказалось, что и в Москве валюта творит чудеса. Таксист помог погрузить ее коробки и сумки в лифт, почему-то раскланялся и, очень довольный, уехал.

Лере повезло. Тети Веры дома не оказалось. Не пришлось объяснять, откуда такое богатство. Павел Александрович прислонился к дверному косяку и вытер слезу, пробежавшую по заросшей седой щетиной щеке.

– Голубка моя! До сих пор не верю, что ты это сделала.

– Не я… А мы! Мы вдвоем это сделали. Надеюсь, что не в последний раз. – И она начала рассказывать Павлу Александровичу все по порядку, не забывая о личных впечатлениях, переживаниях и страданиях.

Телевизор с видеомагнитофоном Павел Александрович лично себе забрать отказался, и они установили аппаратуру на кухне, для общего пользования.

Прошла неделя. Лера немного пришла в себя и, по совету соседа, решила отдать Игоря в детский сад. В квартире уже появился следующий мешочек, а она занималась необходимыми справками для устройства ребенка в детский сад.

Глава 6

Лера съездила в Варшаву уже пять раз. Сын ходил в детский сад. Когда она отсутствовала, Игоря забирала тетя Вера. Через турагентство Лера сделала себе мидовский загранпаспорт и ездила поочередно, то по одному паспорту, то по другому. Для безопасности. Чтобы визы не повторялись так часто. Она привозила из Польши компьютерную память – маленькие черненькие блочки для компьютеров «Спектрум»: делались они в Варшаве по английской лицензии. Сдавала их какой-то подпольной фирме в Москве. Эффективность прибыли иногда достигала тысячи процентов. В общем тысяча, не тысяча, но оче-е-ень много. На маленьком радиорынке, разместившемся в бывшей школе, чего только не было! Но эти штучки, в которых она ни черта не понимала, были выгоднее всего. Поэтому деньги к Лере лились рекой. И из Польши везла, и в Москве зарабатывала.

Павел Александрович не переставал ей повторять:

– Не утрачивай чувства опасности. Да, да… Я понимаю. Вроде все наладилось. И тем не менее ты должна все время быть начеку. Давай в следующий раз поезжай как челнок. С баулами и товаром. Что там наши в Польшу везут? Крем? Мыло? Водку? Вот и ты вези. Понимаешь, как челнок ты вызываешь меньше подозрений. Ну, найдут у тебя лишнюю бутылку водки. Изымут. И отвяжутся. Нужно все время искать новые пути. Скоро будет необходимо сменить паспорт. Больше семи ходок делать нельзя. Слишком часто. Возвращаешься пустая… Вези оттуда хоть тряпки. Познакомься там с кем-нибудь. Сходи на знаменитый стадион. Тетю Веру, Игоря приоденешь… Занавески нам на кухню купи, обои. Может, соберемся и ремонт сделаем…

И Лера повезла из Польши огромными сумками обои, сантехнику, одежду. Они сделали в квартире великолепный ремонт. И если бы к ним ходили гости, никто бы никогда не сказал, что квартира коммунальная.

Лера купила в дорогом магазине три шляпы, перчатки, роскошные костюмы и с нетерпением ждала весны. Влезла в ее голову глупая мысль, что как только она выйдет на улицу в шляпе и перчатках, так в нее кто-нибудь влюбится. А влюбляться-то было некому. Некому, потому что некогда. У нее не оставалось времени на прогулки и рестораны. Где и с кем ей было знакомиться? Ее стодолларовые бумажки уже превратились во внушительную пачку. Иногда, когда сын спал, она раскладывала их стопками по тысяче на ковре и думала, на что бы их потратить.

Павел Александрович тоже деньги на себя не транжирил. Вешал привезенные Лерой костюмы, пальто, плащ, куртку в шкаф и ходил в старой, повидавшей виды одежде. Когда Лера в очередной раз вернулась из Варшавы и они обмывали поездку шампанским, Павел Александрович размечтался.

– Хорошо бы иметь дом… А, Лер?.. Большой, кирпичный… С маркизами на окнах. С огромным балконом, на котором стоят кресла-качалки, а на столе кипящий самовар… Ты знаешь, что я умею играть на гитаре? Ты мне, Лер, гитару дорогую оттуда привези… И вот сидим мы на этом балконе, от ветра белая скатерть на столе трепещет, а я на гитаре играю и Галича пою… Играю себе, напеваю. А внизу под балконом у нас бассейн, как в том кино. В последней кассете, которую ты привезла. Там Игоряша с тетей Верой плавает. А кругом розы цветут, благоухание – аж голова кружится! Красота!

Лера улыбалась, представляя тетю Веру в бассейне. Но идея построить ДОМ с этого вечера прочно засела в ее голове. Она начала теребить Павла Александровича, и тот взял эту заботу на себя.

Они купили огромный участок, вернее, два участка, объединенных одним забором. Павел Александрович полистал записную книжку и нашел старого приятеля, который раньше работал прорабом. Сейчас тот сидел на мели и был готов взяться за любую работу. У него тоже оказались старые приятели. Поэтому проблем не возникло никаких. Стройка началась. Вовремя доставали стройматериалы, рабочие-белорусы держались в строгости, денег было немерено.

Дорожка в Варшаву была протоптана. Прошло уже более двух лет с ее первой поездки. Пан Мстислав наконец-то проникся к ней доверием и восхвалял до небес. С таможней тоже все обходилось. Но Лера понимала, что все это до поры до времени. Да и поток камней у московского ювелира был не вечен: мог иссякнуть. Павел Александрович подозревал, что тот уже начал скупать бриллианты у своих дружков-пенсионеров. И Лере необходимо было придумать легальную работу, которая приносила бы доход. Ну, чем же, чем заняться, размышляла она, прогуливаясь в Сокольниках с сыном. Может быть, открыть антикварный магазин? Вообще-то это идея. Все равно нужно что-то искать для их дома. Ей очень хотелось, чтобы дом был сделан под старину. С бронзовыми дверными ручками, инкрустированным паркетом, старинными хрустальными люстрами, камином, украшенным часами в малахитовой оправе, резной, старинной мебелью, кузнецовской посудой. Много еще чего хотелось!..

– Да, лучше всего открыть антикварный магазин. Потом – не дай бог, конечно – всегда можно будет сказать, что камни нашла в старинной статуэтке. Ну, нашла клад… Убивать, что ли, за это? Ну, придется штраф заплатить. Ой! Ну о чем только она думает. Не вспоминать о лихе, так оно и не явится… – Она гуляла и разговаривала сама с собой, оценивающе поглядывая на проходящих мужчин. К сожалению, молодых встречалось мало, и были они, как правило, не одни.

«Все подружки парами, только я одна», – пробегала рефреном в мыслях строка из песни.

И тут в конце аллеи показался до слез знакомый силуэт. Сколько времени прошло…

– Черт! Опять Паншин! Куда бы спрятаться?

Но спрятаться было некуда. И они шли друг другу навстречу. Совершенно неузнаваемая Лера, в черной шляпе и перчатках, на высоких каблуках, в строгом зеленом костюме и, как всегда роскошный, Паншин, предпочитавший в одежде светлые тона. Лев сначала не узнал ее, но поглядывал с интересом. Вероятно, увидел в ней очередную жертву. Но по мере приближения выражение его лица менялось, и интерес превращался в безумное удивление.

– Лера! – как зачарованный пробормотал он.

Но Лера, не убыстряя шага, прошла мимо, делая вид, что не узнает его.

– Лера! Это ты? И наш сын? – прохрипел Паншин ей в спину.

Он так и остался стоять на дорожке, глядя на удалявшихся Леру и Игоря. У Леры внутри все омертвело. Эмоции сменяли одна другую, как в контрастном душе. Презрение превращалось в жалость, ненависть – в желание. Да, как ни странно, в желание! Несмотря на боль, которую он ей причинил, она поняла, что, скорее всего, переспала бы с ним. Но без обязательств. Как с платным проститутом. Получила удовольствие, и до свидания. Только надо предохраняться. Второго ребенка от него ей не нужно.

«Лерка, да ты идиотка! Опять тебя посещают какие-то бредовые желания! – одернула она себя. – Паншина нет! Он умер. Когда Игорь вырастет, я скажу, что его папа утонул в реке. Нет… Паншин есть, причем живой, здоровый». – Тут все эротические сцены, которые она гнала от себя, стараясь об этом не думать, всплыли перед глазами, и в низу живота сладко заныло.

«Мне нужен мужик. Пусть без любви, хотя бы для здоровья, как говорится. Я с ума сойду! Как же хочется купаться в объятиях, тонуть в глазах, терять сознание! Но где же найти такого? Паншин, наверное, лучше всех. Только с ним у нее была физиологическая гармония. Ну, признайся самой себе, ты хочешь только его и никого больше? Нет! Просто не с чем сравнивать. Ведь, кроме него, у нее никого не было. И она его ненавидит. Он моральный урод! Он ее бросил! Сволочь! Тварь ползучая! Ненавижу!» – Она вдруг разревелась, подхватила Игоря на руки и помчалась, не разбирая дороги, домой.

В то время как Лера сломя голову мчалась домой, Лев с недоумением смотрел ей вслед, потом засунул руки в карманы, присвистнул и пошел дальше. Сегодня у него было великолепное настроение. Он впарил битую «Мазду» одному лоху из Калуги, получил свой навар, а сейчас направлялся к Ришелье. Ришелье был старинный дружок Паншина, они вместе учились в школе, лишились девственности у одной и той же проститутки, да и вообще у них были очень схожие вкусы.

– Надо бы обмыть сделочку, – промурлыкал Лев и по дороге к кирпичной шестиэтажке заглянул в только что открытый супермаркет. В пакет упали пакетики с нарезкой ветчины и осетрины, баночка маслин, пара лимонов и постоянный спутник их встреч – коньяк.

Ришелье был один и невесел.

– А… Барсик. Проходи. Чего стесняешься? А лыбишься чего? Денег намыл, что ли? – спросил он, запахивая халат.

– Откуда узнал? – застеснявшись своей радости, через плечо бросил Паншин.

– Да у тебя же все на морде лица написано. Ладно. Не тушуйся. Я не завистливый. Чего там у тебя в пакете-то? Ну, давай, накрывай. Самообслуживание не отменяли.

Лев прошел на кухню, порезал тонкими колечками лимон, выложил на блюдце маслины, в другие – нарезку, открыл коньяк и красиво расставил все на жостовском подносе.

– Рюмки за тобой. Чего делать будем? Может, в картишки перекинемся? – спросил Паншин, ставя поднос на журнальный столик и плюхаясь на диван.

– Можно, – нехотя ответил Ришелье, – дай только я сначала переоденусь. Ты же знаешь, что я не могу коньяк в неглиже пить.

Он быстро облачился в костюм, совсем не стесняясь Паншина, и тот в очередной раз подивился его ладно скроенному телу.

– Во что играть будем? В преф с болваном?

– Да ну! Долго. Давай в двадцать одно. На кон деньги поставим. Понемногу. Для интереса. По десять баксов, – ответил Лев, разрывая купленную по дороге в «Союзпечати» колоду.

– Да погоди ты. А выпить? А закусить? – напомнил Ришелье и разлил по пузатым рюмочкам желтоватую жидкость.

Они выпили. Съели по паре бутербродов и начали играть. Банковать выпало «французу». Он лениво перетасовал карты и дал снять партнеру. Игра началась. Фортуна улыбалась Льву. Понемногу из портмоне Ришелье уже шестьсот баксов перекочевали в стопку, придавленную большой белой раковиной. Лев расслабился, прятал улыбку и торжествовал. Они сделали перерыв, потом опять выпили, закусили и снова сели играть. Проигрывал Ришелье замечательно. В его голосе не было слышно ни одной минорной ноты. И тут… деньги у него закончились.

– Ну что, хватит? – закуривая, спросил он. – А то я ведь могу на кон и квартиру поставить.

– Да слабо тебе квартиру, – проговорил Лев, сыто отваливаясь на спинку дивана.

– Мне-то не слабо.

– А кому слабо?

– Про присутствующих или ничего, или хорошо, как сам знаешь про кого.

– Сволочь ты, кардинал! Как был в детстве сволочью, так и остался. Не хочешь играть, так и скажи.

– Да чегой-то я не хочу? Русским языком тебе говорю – ставлю на кон квартиру.

– Пиши расписку!

– Во дурак. Не верит! Да на тебе расписку, жлоб недоношенный. Только ты денежки все на кон поставь. И свои, и мои.

Лев вынул из внутреннего кармана пиджака, небрежно брошенного на стуле, перетянутую резинкой пачку долларов и пересчитал все, что было под раковиной.

Потом сложил все вместе, добавил туда расписку и, не дыша, поместил стопку в центр стола. Верхний лист перешел к «французу», следующая карта ему.

– Еще, – чуть напряглись голосовые связки у хозяина квартиры. Лев также взял себе одну.

– Открываемся? – спросил он. Ришелье кивнул. У Льва был туз и восьмерка, у Ришелье туз и десятка.

– Очко! – уголками губ улыбнулся он.

Лев встал с дивана и подошел к зашторенному окну. Уже стемнело. Почему-то, как в детстве, захотелось плакать или от злости разбить чашку.

– Ну, чего стоишь? Не памятник. Дальше играть будем? Впрыснем адреналинчика в вяло текущую кровь? – поднялось настроение у Ришелье. – Слабак ты, Барсик! – Лев вяло отмахнулся рукой. – Расписку, расписку. Вот на свою-то квартиру ты играть не будешь. Как был Барсиком – так и остался.

– А вот и буду! – стиснул зубы Лев. – Что куме, то и мне. Давай бумагу. – И быстро настрочил расписку на тетрадном листе.

Перед тем как открыться, Лев понял, что Талия – покровительница игры – его покинула окончательно. Даже не видя карт партнера, он понял, что он банкрот.

– Вот как славненько поиграли! – сказал Ришелье, поднимаясь и убирая в свое портмоне деньги и листок. – Давай выпьем на посошок, тут как раз по последней осталось.

Они выпили, закурили. Дым белыми облачками вился вокруг настольной лампы. Тягостная тишина повисла в комнате. Первым не выдержал Лев:

– Это же не всерьез? Ты же не можешь выгнать меня на улицу?

– Как скучно… – протянул Ришелье. – Ищи деньги. Сколько твоя квартира стоит? Тысяч тридцать? Вот и ищи. Это же дело чести – отдавать карточные долги. Думаю, у меня бы ты не спросил, откуда я взял деньги. Сказал бы спасибо и арриведерчи. Займи у кого-нибудь. Богатую невесту поищи. Ты же у нас известный ловелас. Выкрутишься.