Текст книги "Ночь лунного страха"

Автор книги: Ирина Арбенина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Совершенно верно. И в столицу я поехал тогда вовсе не потому, что, как вы говорите, искал встречи с Дэзи, а именно потому, что…

– Не хотели терять из виду мадам Гоцци?

– Да.

– Так все-таки, значит, Гоцци тогда мне не померещилась?

– Нет. Это была она.

– Но бес, видно, и вас попутал… Увидели Дэзи и кинулись ухаживать?

– Можно сказать и так… – признался Сыщик.

– А Гоцци? Как же вы могли ее тогда оставить без присмотра? Служебное преступление?

– Пока я не могу вам ответить на этот вопрос.

Аня вздохнула, пытаясь переварить обрушившуюся на нее страшную информацию.

– Вы теперь, наверное, сбежите отсюда? – спросил у нее Сыщик. – Соберете вещички и уедете?

Когда? Завтра?

Светлова молчала.

– Я вас понимаю, – заметил Никита. – Если бы у меня был маленький ребенок… Я бы, конечно, тоже.., просто незамедлительно…

Наконец Светлова пожала плечами:

– Честно говоря, я еще не знаю. Уезжать или нет?

Я подумаю… Вы меня здорово напугали, это правда.

Но ведь встреча с такой мадам Гоцци – это как кирпич на голову, не так ли? Роковая случайность, от которой не убережешься. Никогда нельзя знать, где тебя такое может поджидать. Где гарантия, что ваша мисс Смерть не окажется в другом отеле?

Сыщик молчал.

– Вдруг это вовсе и не мадам Гоцци? Сами говорите, что мисс Смерть сейчас где-то в Европе. Тут хоть по крайней мере сыщики Интерпола нас охраняют! Согласитесь, не каждому такое «счастье» выпадает.

– О да… – грустно согласился Сыщик. – Не каждому.

Глава 16

– Что это? Снова?

– Ага…

– Там же?

– Да. Снова под салфеткой.

– И на этот раз официант тоже не знает, откуда это появилось?

– Нет.

Светлова рассеянно вертела в руках листок, который протянула ей Дэзи.

Обрушившаяся на нее недавно информация о мадам Гоцци – точнее, о той страшной женщине, которая могла себя за нее выдавать, – настолько выбила Анну из колеи, что Дэзи и ее проблемы отступили даже не на второй, а скорей на третий или четвертый план. В общем, очень далеко… Все Дэзины заморочки казались сейчас Светловой абсолютной ерундой по сравнению с тем страхом, который она пережила из-за Кита. И попытки Дэзи что-то ей втолковать воспринимались Аней с большим трудом.

– Видите? – подсказала ей Дэзи. – На этот раз на листке появилось новое слово. Точнее, два слова: «вирталет» и «Пелым».

– Ну, значит, теперь вы представляете, где все это может находиться? – вздохнула устало Аня. – То есть, я хочу сказать, вы догадались, о какой стране идет речь?

– О России?

– Пожалуй… Мне тоже отчего-то так кажется.

– Но что он хочет сообщить?

– Понятия не имею. Однако такое ощущение, что автор этих каракуль выдает новую информацию – если, конечно, это информация, а не бред сумасшедшего! – по частям, – заметила Анна. – Непонятно только, почему он не может это сделать сразу? И почему он не может обойтись без этих рисованных посланий?

– Скажем, подойти и поговорить?

– Вот именно. Почему он не может этого сделать?

– Может быть, он чего-то боится? Или что-то хочет вначале проверить?

– Поэтому и не решается открыть карты разом?

– Да…

– И опять ужасные ошибки… «Вирталет», – усмехнулась Светлова. – Надо полагать, речь идет о вертолете!

– Знаете, Аня, а эти смешные ошибки мне кое-что напомнили… – нерешительно заметила Дэзи. – Особенно после того как вы упомянули в прошлый раз о том, как пишут доверенности «новые русские».

– Да?

– Отец как-то сказал мне такую вещь… «Есть у меня один человечек… Знаешь, в прежние времена был такой закон: господин умирал, и самых верных слуг отправляли в могилу вместе с ним, чтобы было кому и на том свете за господином ухаживать. Так вот он, по-моему, как раз из тех, кто отправился бы на костер вслед за своим господином. Причем по доброй воле, без принуждения. Я зову его Лепорелло».

– Лепорелло? – переспросила Светлова.

– Да.

– Ну, и что же дальше?

– «Знаешь, он, если честно, совсем темный парнишка… – сказал отец. – Такую, представляешь, доверенность на покупку машины однажды написал – я чуть со смеху не умер… Ошибки как у первоклассника… Однако преданней его у меня никого, наверное, нет. Очень верный человек». Я говорю: «Пап, верней меня?» А он: «Ты, Дэзи, девушка. Подрастешь, выскочишь замуж, и самым главным человеком для тебя станет твой муж. Недаром „верная жена“ – это привычное сочетание слов, а вот „верная дочь“ – такого никогда не услышишь… Понимаешь, этот мальчишка, когда мне на глаза впервые попался, совсем мелким шпаненком был… Я его человеком сделал! В общем, большей преданности я в своей жизни не видел. Видишь ли, я для него все – и отец, и хозяин. Все!»

– Любопытно…

– Правда?

– Мне кажется, то, что вы рассказали, проливает какой-то свет на это дело, – заметила Светлова.

Анна разгладила смятый листок, снова разглядывая как будто ребенком нарисованные дома и деревья.

Одно из этих деревьев было помечено крестиком.

– А вы знаете, Дэзи… Если бы отыскать в географическом атласе, где находится этот Пелым…

– То что тогда?

– То, ориентируясь по этой чудной схемке, ухе можно было бы отправиться в путь…

– Зачем?

– Чтобы найти то, что он пометил крестиком. То есть я хочу сказать: не такая она уж и бредовая, эта схемка!

– А что он пометил крестиком?

– Увольте, Дэзи… Гадать не буду. Хотя, возможно, под этим деревом и, правда, что-нибудь зарыто.

– Но что же? Что?

Светлова обратила внимание, что девушка, задавая этот вопрос, вдруг очень сильно побледнела.

– Не знаю, Дэзи. Не знаю! Могу только дать вам совет: не рассказывайте об этих находках никому.

– Почему?

– Не рассказывайте, и все тут. Что-то подсказывает мне, что делать этого не стоит.

В это время с улицы через окно кто-то помахал им рукой.

– Руслан! – обрадовалась Дэзи. – Извините, Аня, но меня ждут!

«Как же… Дождешься от влюбленной девчонки сохранения секретности, – уныло подумала Светлова. – Наверняка сейчас же ему все и выложит».

Лепорелло сидел в номере своего отеля и трудился над очередным «посланием». Наконец он закончил работу и задумался. Эта попытка связаться с девушкой могла оказаться последней. Надо бы придумать что-то еще…

Официант из ресторана, которому он платил за выполнение этих поручений, заартачился и потребовал за свои услуги на этот раз немыслимые деньги.

При этом он объявил, что «все, в последний раз!».

Больше он, мол, за такую работу не возьмется. Официант сказал, что девушка не на шутку взволнована подброшенными листочками; того и гляди, устроит скандал – и тогда хозяин ресторана непременно его выгонит.

Такой поворот дел совсем Лепорелло не устраивал. Ведь подойти к ней напрямую он никак не мог.

Она была на виду. Конечно, тех, главных, уже нет в живых, но кто-то, возможно, еще остался. Его сразу узнают. Стоит ему к ней приблизиться – и все, полетит его голова с плеч!

Не подойти, не позвонить. Поскольку скорее всего все не только проглядывается, но и прослушивается. Ведь он-то, Лепорелло, знает, как они умеют обложить человека со всех сторон, когда хотят держать его на контроле… Как волка на загоне. И щелочки не оставят, чтобы вырваться.

Почему-то Лепорелло рассчитывал, что она сразу все поймет…

Но она ничего не поняла. Сердце ничего ей не подсказало.

Написать впрямую он тоже не мог… Официант мог оказаться перекупленным, и тогда письмо попадет к ним. А так он надеялся, что если даже они увидят эти его картинки, то не сообразят, в чем дело.

Ведь они не знают, что он не выполнил их приказа…

Понять должна она. Ей сердце должно подсказать.

Ведь родное сердце не может не почувствовать, разве не так?

Парень еще раз взглянул на нарисованную схему…

Эх, кажется, он все так доходчиво изобразил! Именно ей все должно стать понятно. Ей нужно только добраться туда – и все откроется, все станет ясно, как день…

Эх, что делать-то… Как открыть ей глаза на правду?

В это время в коридоре послышались шаги. И он прислушался. Шаги были мужскими, тяжелыми… В дверь постучали. Хотя выходило, что врагов его больше нет в живых – сгорели заживо! – парень не собирался ослаблять бдительность. Поэтому, когда раздался этот неожиданный стук в дверь, он сразу взял лежащую рядом «беретту». И, осторожно пробираясь по стене – так, чтобы не попасть под пулю, если вдруг из-за двери начнут стрелять! – подкрался к порогу.

– Кто там? – негромко спросил он.

Вопрос был, в общем, лишним. Ведь он все равно не открывал никому: даже если это был кто-то из работников отеля и он узнавал голос.

– Сергей! Это я… Открой, – раздался за дверью мужской голос.

От неожиданности он опустил «беррету».

То, что он услышал, было подобно грому среди ясного неба! Этот голос… Это было невозможно – ведь Лепорелло сам его похоронил… Это был голос Хозяина!

– Да отвори же… Сейчас все объясню… – настаивал знакомый, до боли знакомый голос за дверью И он открыл дверь. Но ничего не увидел. Ибо в то же мгновение, как только Лепорелло приоткрыл дверь, яркий, ослепляющий свет и страшная, разрывающая внутренности боль заполнили – так показалось ему в это мгновение! – все пространство от земли до неба…

Он упал на пороге своего номера, заливая кровью ковер. Упал прямо под ноги своим убийцам. Их было двое…

– Контрольный будет? – спросил один из них своего подельника, того, что передергивал затвор пистолета с глушителем.

– Не надо… Сойдет и так.

– Ну, на всякий случай?

– Не стоит терять время. Я обычно не промахиваюсь.

– Уходим?

– Да.

– Аня, вы в снах разбираетесь? – спросила Дэзи.

– О да… – Светлова улыбнулась. – А как же!

Огурцы – это к ухажерам. Деньги снятся – к уменьшению доходов. Грибы…

– А грибы – это к глюкам! – засмеялся художник Руслан.

– Правда? – простодушно удивилась Дэзи. – А у меня, кажется, глюки безо всяких грибов. Только закрою глаза – и сразу один и тот же сон. Даже не знаю точно: сон ли это? Все как будто наяву вижу. Думаю, может, я вовсе и не дремала?

– О-о! – с энтузиазмом воскликнула мадам Вронская, главный в отеле специалист по связям с потусторонними силами. – Это самые что ни на есть вещие сны!

– Это какие же?

– Ну, те, что будто наяву. Как в полусне. Когда кажется, будто на секунду лишь задремал и глаза закрыл. Ну, такие, как фараону приснился.

– Какому фараону?

– Какому-какому… Египетскому, конечно.

– Час от часу не легче… Откуда вы знаете, что ему приснилось? – засмеялся Руслан.

– Это знают все! – торжественно отчитала скептично настроенного художника мадам Вронская. – Ну, кроме вас, конечно… Сон фараона – это классика вещих снов! Сначала египетскому фараону приснились двенадцать жирных коров, а потом двенадцать тощих.

– И что?

– Ну, сначала было в Египте двенадцать урожайных лет, а потом двенадцать лет – зубы на полку, голодали.

Откровенность Дэзи потонула в оживленной болтовне – тема оказалась на редкость популярной.

– Вот мне как-то раз такое приснилось! Просто ужас какой-то…

– А что вам снится, Дэзи? – наклонившись к девушке, вполголоса спросила Светлова. – Неужели огурцы?

– Вовсе нет… – Дэзи казалась совершенно серьезной. – Понимаете, один и тот же сон. Как будто я вижу какую-то совершенно неизвестную мне местность. Ну, точно никогда прежде я там не бывала и ничего подобного не видела!

– Что за местность?

– Бескрайняя зеленая долина… Без конца и края!

Обширные луга, покрытые высокой свежей травой.

Зеленой-зеленой, даже росинки на ней видны… Кругом чудесные рощи, в которых поют птицы. Вдали в тумане видны далекие озера и реки. И по широкой дороге через эту долину идут вереницами мужчины, женщины, дети… Много-много. И будто бы лежит эта дорога в город, который тоже виден вдали. И все они идут туда! И среди этих людей, идущих к далекому городу, – мой отец. Идет, как странник, в этой веренице вместе со всеми… Но кругом почти все довольные и радостные, а он один идет понурившись. Печальный-печальный…

– О чем речь? – заинтересовался художник, прислушиваясь к рассказу своей невесты.

– Об огурцах! – коротко объяснила ему Анна. И стала прощаться с честной компанией.

Поскольку именно в этот момент в дверях холла она заметила Никиту. Чрезвычайно энергично и зазывно он махал Светловой рукой.

– Кое-что случилось! – прошипел Сыщик Анне на ухо, едва она появилась в холле.

– Да? – вздрогнула Аня. – С вашей.., подопечной? – Она с трудом подобрала слово.

– Нет.

– А с кем же?

– Тут вот какое дело… Некоторое время назад я попросил местную полицию делиться со мной информацией обо всех необычных происшествиях в городе.

– Пользуясь своими служебными возможностями, попросили? – уточнила Светлова.

– Ну, конечно! Не за красивые же глаза…

– И что же?

– Вчера они обнаружили труп.

– Вот как?

– Причем это убийство.

– Точно установлено?

– Вне всякого сомнения. Пуля в сердце – что может быть точнее?

– Мотив?

– Неизвестно.

– А что известно?

– В комнате убитого нашли вот это… Взгляните.

Сыщик протянул Светловой листок бумаги.

– Кажется, мне это знакомо… – пробормотала Светлова. – Но как же это вы, господин хороший?!

Неужели утащили с места преступления вещественное доказательство?

– Да у него там этих листочков – пруд пруди… – начал оправдываться Никита. – Я позволил себе временно прикарманить один. Понимаете, на всех рисунках одна и та же схема…

– Понимаю, понимаю…

– Несколько разных вариантов… Но местность на этих самодельных картах изображается явно одна и та же. Словно идефикс, которая беднягу преследовала.

Может быть, он сумасшедший, рисующий одну и ту же картину?

– Вот уж не думаю.

– Я, впрочем, тоже уверен, что это не так. Очевидно все-таки, что он упражнялся, стараясь изобразить план какой-то местности. Причем старался сделать это почетче, пояснее. Словно хотел кому-то что-то подсказать… Так?

– Соглашусь.

– Посмотрите, есть еще кое-что… – Сыщик протянул Светловой другой лист – почтовой бумаги. – Это похоже на начатое и неоконченное письмо.

– Известно, кому оно адресовано?

– Увы, да. – Сыщик вдруг покраснел.

Светлова взяла в руки лист писчей бумаги и прочитала имя адресата.

– Ого! Вот это да… Ну что ж! Почему вы позволили себе «временно прикарманить» это письмо, я даже не спрашиваю.

– К сожалению, его почти невозможно прочитать, – признался Сыщик. – Автор письма – грамотей удивительный! Из тех, что в слове «корова» делают по три ошибки. И ни одной запятой, ни одной точки. Это надо переводить на нормальный язык.

– Пожалуй, с этой манерой излагать свои мысли я уже тоже немного знакома, – скромно призналась Светлова.

Сыщик начал с некоторым затруднением читать:

– «Прошу передать в случае моей смерти указанному в этом письме лицу».

– Ничего себе… – присвистнула Светлова. – Выходит, он такого случая не исключал?

– И даже к нему готовился, – согласился Никита и продолжил чтение:

– "Кубоцкий собрал всю команду и сказал, что Хозяин вышел из игры. Что, мол, так сложились дела. Дальше он сказал, что теперь все должны подчиняться ему – теперь он будет хозяином. Все знали, что Кубоцкий второй после Хозяина человек… А Хозяина не стало. Стало быть, получается, что и вправду он теперь Хозяин.

И все без разговоров подчинились. У меня тоже не было выбора. Иначе я бы не писал сейчас вам эти строчки. Ведь каждый, кто становится членом команды, с самого начала знает: ослушаться Хозяина означает смерть. И хорошо, если быструю и не мучительную…"

Сыщик замолчал.

– А дальше?

– Это все.

– Как? Неужели это все? – удивилась Светлова.

– В том-то и дело. Жаль, конечно, что он успел написать так мало… Видно, не рассчитывал, что его смерть наступит так быстро. Увы, это всего лишь какие-то наброски. Почти весь лист остался чистым.

– Почему он все это пишет для Дэзи, как вы думаете?

– Мне кажется, я догадываюсь.

– ?

– Судите сами, он появился в городе вслед за ней…

– Так…

– Я думаю, он и приехал сюда именно для того, чтобы рассказать ей что-то важное о ее отце.

– Что, например?

– Например, что его больше нет.

– Помилуйте, как же его нет, когда он все время звонит своей дочери?

– Но тут написано: «Хозяина не стало»… Вы не думаете, что речь идет именно о ее отце?

– Думаю, – согласилась Светлова. – Я тоже думаю, что речь идет о нем. Но, например, слова «вышел из игры» вовсе не обязательно означают, что человека больше нет в живых.

– Может, он, конечно, и жив. Но его, скажем, куда-нибудь запрятали. Держат в заточении? Взяли в заложники?

– Возможно…

– Автор письма хотел сообщить Дэзи, что ее отцу требуется помощь?

– Ох, не знаю… Очевидно лишь то, что кому-то, чтобы разгадать эту загадку, надо непременно добраться до этого Пелыма. Черт его знает, где он находится и на каком краю света он затерялся! – заметила Светлова.

– Однако для того, кто отправится в это путешествие, ориентируясь по карте, нарисованной убитым, необходимы хоть какие-то, пусть минимальные, но все же пояснения!

– Увы, дать их уже некому.

– Увы, увы… – Сыщик засвистел какой-то нехитрый мотивчик.

– К тому же, по-моему, вы хотите подчеркнуть, – заметила Анна, – что это явно будете не вы?

– Угадали. Мне и других забот хватает.

Сыщик задумчиво перебирал разложенные перед ним на столе вещи, принадлежащие убитому. Клочки бумаги, ключи, зажигалку – все, что удалось извлечь из карманов убитого, в том числе и той одежды, что висела в шкафу.

Кстати, из этих вещей в шкафу особенно привлекла внимание Никиты теплая куртка-аляска. Было очевидно, что поселилась эта вещь в шкафу уже давно… Обладатель не пользовался ею, наверное, с тех самых пор, как поднялся по трапу на борт самолета.

Для здешнего климата куртка явно не подходила. Не по сезону. Да в этих местах и сезонов таких не бывает.

Вещь, рассчитанная на крепкие морозы. Как говорится, стопроцентная защита от холода. Только вот где хозяин куртки от этого холода защищался?

Да, жаль, жаль, конечно, что парень успел написать в своем письме так мало…

Еще один вопрос не давал Сыщику покоя: почему он открыл дверь своим убийцам?

Ведь работники отеля сказали полиции, что парень вел жизнь настоящего затворника. Например, такая деталь: он никому никогда не открывал дверь.

А тут вдруг взял и открыл!

Кроме того, горничная пожаловалась, что он никому не разрешал убирать у себя. Убирал в номере сам. Убирал сам… Известно, как убирают мужчины!

Сыщик нашел эту горничную.

– Да мне лишь однажды удалось добиться, чтобы он впустил меня в номер, – призналась она. – Хоть удалось вынести корзину с мусором. А она, между нами говоря, стояла полна-полнехонька!

– Когда же это примечательное событие случилось?

– Когда я убиралась там, хотите вы знать? То есть какого числа?

– Да.

– Да вот как раз накануне того дня, когда это все с ним и случилось!

…Этот набитый под завязку пластиковый мешок могли выбросить в мусорный контейнер уже не один раз… Но он еще стоял во дворе.

Разумеется, копание в обертках от «Сникерсов» и жвачек трудно было назвать приятным. Но старания Сыщика были вознаграждены.

Почти на самом дне мешка с мусором, среди всевозможной дряни он и обнаружил этот использованный билет на самолет.

По крайней мере с географией теперь кое-что прояснилось…

Глава 17

– Это опознание?

– Будем считать, что да…

Дэзи зажмурилась, когда полицейский откинул пленку. И все терпеливо ждали, когда она соберется с духом и откроет глаза…

Наконец это случилось. Не скрывая ужаса, девушка вглядывалась в лицо убитого.

– Дэзи, вы когда-нибудь прежде видели этого человека?

– Совсем не старый, лет.., двадцать, не больше… – прошептала девушка срывающимся голосом, словно не слыша вопроса. – Почти как я…

– Вы его знаете?

Девушка молчала.

– Да или нет? Постарайтесь вспомнить…

– Нет. – Она наконец отрицательно покачала головой.

Вечером Светлова услышала уже знакомое ей слабое поскребывание в дверь своего номера.

Открыла.

На пороге, чуть покачиваясь, стояла Дэзи. Причем от девчонки здорово попахивало виски.

– Наклюкалась? – поинтересовалась Светлова.

Хотя сей факт в подтверждении, в общем, не нуждался.

– Ага…

– Что – так плохо?

– Очень…

– Вы его, значит, узнали?

Она кивнула:

– Да, это он, «верный пес», Лепорелло. Я видела его однажды… Точнее, раза два… Не больше. Но я его узнала. Это тот самый парень, о котором отец говорил, что «такой преданный слуга и на тот свет за своим господином отправится»…

– Почему ж вы не сказали полиции правду?

– Если бы я сказала полиции правду, – она горько вздохнула, – пришлось бы слишком долго объяснять остальное…

– Например?

– Например, чем занимается мой отец и зачем ему такие верные и преданные слуги.

– Дэзи, а вы кому-нибудь, кроме меня, говорили еще о тех листках, что вам подкидывали в «Черном слоне»? – довольно строго спросила Светлова.

Девушка опустила глаза.

– Почему вы молчите? Говорили или нет? Отвечайте же…

Дэзи наконец медленно подняла свои неестественно длинные, как у куклы Барби, ресницы:

– Да… – еле слышно произнесла она.

Светлова выглянула в окно холла и чертыхнулась: опять этот тип!

Однако… Оставлять это без последствий было уже никак нельзя. Нет ли вероятности, что именно этот человек и уложил недавно беднягу Лепорелло без промаха, причем с одного выстрела? Или отправил на тот свет пиромана Мартина? Или помог отдать концы «дяде Косте»? Какого лешего он тут делает?

Светлова с великим неодобрением разглядывала подозрительную личность за окном, стараясь запомнить его, прямо скажем, не слишком поддающийся запоминанию облик.

– На месте вашего начальства, Никита, я бы уволила вас без выходного пособия! – обрушилась Анна на подошедшего Сыщика.

– Ну спасибо!

– Конечно! Если бы вы пошевелились и выяснили, кто эта рожа, которая время от времени топчется под окнами нашего отеля, может быть, все уже давно прояснилось бы и стало на свои места! Тоже мне…

Интерпол!

– Тихо, тихо… – попытался успокоить ее Сыщик.

– Ну не стойте же, как памятник самому себе, – волновалась Аня. – Проявите наконец инициативу!

– Ага… Догнать, схватить? Ну, нет уж, голубушка… Не науськивайте. И потом.., почему рожа, ну почему именно рожа?! Откуда вообще эта грубость у молодых русских женщин?! Во-первых, у него не рожа, а нормальное человеческое лицо…

– Лицо?

– Да, лицо!

– Любопытно… Ну, а во-вторых?

– А во-вторых… Это лицо моего напарника Стива Боннера.

– Напарника?! Вашего напарника?

– Конечно! А вы думали, я – робот, киборг, робокоп? И внутри у меня электронные схемы? И есть мне не надо, и спать не надо, и отлучаться по надобности ни к чему? Если бы вы, госпожа Светлова, были внимательнее, то заметили бы, что эта рожа, как вы изволили выразиться, появлялась на вашем горизонте именно тогда, когда меня не было в «Королевском саду».

– Точно! – Светлова ошеломленно смотрела на своего собеседника.

– Или вы думаете, что я имею возможность попросить мисс Смерть: «Пожалуйста, не исчезайте в мое отсутствие: мне тут нужно отлучиться поухаживать за девушкой, я, знаете ли, здорово влюбился!»

– То есть об этом вы просили Стива?

– О чем?

– Ну, «мне тут нужно отлучиться поухаживать за девушкой, я, знаете ли…»?

– Тьфу! С вами разговаривать совершенно невозможно.

– Да не переживайте: я ведь не расскажу об этом вашему начальству. Тем более что я даже не знаю, где оно находится….

– Спасибо! Хоть с этим мне повезло… Кстати, если вас это еще интересует… Тогда в Праге я передал наблюдение за мадам Гоцци именно Стиву, которого она не знала в лицо. Согласитесь, было бы очень подозрительно, если бы я весь день бродил за ней по городу.

– И кстати, что ваш Стив здесь делает сейчас?

– А то и делает, что я собираюсь отлучиться ненадолго из «Королевского сада».

– По какой причине – это секрет, конечно?

– Да нет. Мне нужно пообщаться с моим начальством, – задумчиво пояснил Сыщик.

Если верить специалистам по раннему детству, книжки которых Светлова, как прилежная мама, старательно изучала, у маленького Кита был сейчас период «великого молчания», когда дети все уже понимают и все могут сказать, но еще не могут правильно артикулировать. Поэтому и молчат. В один прекрасный день их просто прорывает, и они тогда уж не замолкают вовсе. Очевидно, этот день еще не наступил.

Лепеча что-то на своем, одному ему понятном языке, состоящем в основном из каких-то энергичных междометий, Кит тянул Аню к окну. Она вняла настояниям ребенка и открыла окно.

Случайности работают на того, кто хочет открыть истину, а не на того, кто хочет утаить ее… Светлова не однажды слышала эту сентенцию от Сыщика. Но если бы кто-нибудь сказал ей, что перст судьбы, этот самый перст, указующий на истину, будет выглядеть именно так, она бы ни за что не поверила…

На подоконнике сидела мартышка Чучу с морковкой в цепкой лапке и – о боже, чудны дела твои! – с миниатюрным карманным компьютером, зажатым надо сказать, очень по-деловому, под волосатой седой подмышкой.

– Господи… Чучу! Кажется, ты опять что-то украла! – ахнула Светлова.

Очевидно, для человекоподобной это было своеобразным видом спорта: шмыгать по чужим номерам, пользуясь приоткрытыми окнами, и тырить все подряд.:.

Мартышка флегматично грызла морковку и, в общем, не отпиралась. Более того, она положила крошечный, размером с телефонную трубку чемоданчик на подоконник. Светлова взяла его в руки и открыла.

Да, это действительно был миниатюрный покетбук.

Очень маленький, в буквальном смысле слова умещающийся на ладони компьютер…

Очевидно, это означало, что Чучу принесла для Кита очередной подарок. Эта «щедрость души» и привычка мартышки делиться краденым с ее сыном уже давно и не на шутку волновали Светлову…

– Ну, какое же ты бесстыжее существо, Чучу! – возмутилась Аня. – Ну нельзя быть такой клептоманкой! Ни стыда ни совести… Одно воровство на уме!

Ты самая дикая обезьяна из джунглей, а вовсе не приличная дрессированная и домашняя мартышка!

Чучу слушала Аню и обгрызала морковку. Время от времени она отрывалась от этого увлекательного занятия, чтобы почесаться, причем в самых разнообразных и не всегда приличных местах. Однако Светлова была уверена, что, несмотря на демонстрацию такого равнодушия, Чучу понимает каждое ее слово.

Так, например, «наезд» Анны на диких обезьян Чучу явно не понравился. Обидевшись за родственников, она перестала грызть морковку и на редкость ловко запустила этим обслюнявленным мокрым огрызком в Светлову. Впрочем, Анна Владимировна тоже была не промах – все-таки уже не первый день общалась с Чучу! – и очень удачно увернулась.

– То-то… Правда глаза колет! – заметила Аня. – Ну, посмотри на себя… Не стыдно? Как всегда, что-то сперла! – Светлова оглянулась на Кита и поспешила поправиться:

– Стащила, я хочу сказать! Ну, и у кого ты это украла?

Чучу одарила Аню прозрачным, без каких-либо признаков раскаяния взглядом… Было очевидно, что вести ее к обладателю украденной вещи она не собирается.

– Ну, правда же, Чучу! Ни стыда ни совести. Ты столько времени уже вращаешься в приличном человеческом обществе, а ведешь себя, как сущая дикарка!

Надо сказать, что глаза Чучу очень контрастировали с ее забавной воровской и наглой внешностью.

Были они, в общем, какими-то по-человечески умными и старыми, эти глаза. И вот теперь Чучу смотрела на Аню этими умными и старыми глазами, и, казалось, хотела спросить: «Какое общество ты называешь приличным, моя дорогая? Человеческое? А так ли ты, голубушка, в этом уверена? Разве дикие обезьяны совершают безумные и дикие поступки, на которые способны люди? Максимум, на что мы способны: ущипнуть, стащить, дернуть больно за волосы… Ну, укусить, если сильно разозлимся! Что это за преступления в сравнении с тем, что делается в вашем приличном человеческом обществе?!»

Короче, не добившись от мартышки даже малейших признаков раскаяния, Светлова хотела уже было отнести украденный покетбук пани Черниковой… И даже села писать объявление о найденной вещи.

Анна и прежде уже так делала, подчеркнуто и демонстративно – в назидание Киту, чтобы, не дай бог, не научился у вороватой обезьяны дурным замашкам.

Но вдруг передумала…

Карманный компьютер принадлежал, возможно, кому-то из обитателей отеля. Однако ни у кого из соседей Ане видеть прежде такую вещь не приходилось… Может быть, все-таки пронырливая мартышка смогла удрать от Вронской и успела побывать где-нибудь еще, кроме этого отеля? Что толку тогда вывешивать объявление в «Королевском саду»?

И Светлова решила, прежде чем отнести украденный покетбук пани Черниковой, взглянуть на его содержимое. Конечно, это было все равно что заглядывать в чужую записную книжку или читать письмо…

Но как иначе найти владельца?

Анна включила компьютер – кода, к счастью, не было – и открыла наугад какой-то файл…

И тут же передумала отдавать покетбук пани Черниковой.

– А Чучу случайно никуда сегодня от вас не удирала? – встретившись в холле с мадам Вронской, все-таки поинтересовалась у нее Светлова.

– Сегодня нет… – вздохнула полька. – Я, милочка моя, нынче с моей мартышки глаз не спускаю!

«Это и заметно… – вздохнула Анна, – рассеянная вы наша…»

Про компьютер Аня польке говорить ничего не стала. «Пусть это пока будет нашим с тобой секретом, Чучу… – подумала Анна. – Так будет спокойнее».

Самое интересное, что никто из обитателей отеля о пропаже покетбука пока не заявил. Впрочем, судя по содержанию некоторых файлов, ничего удивительного в такой скрытности обладателя компьютера не было…

А Сыщик, как назло, все не появлялся.

В ожидании Никиты Светлова предприняла свое собственное срочное блиц-расследование. Главной подозреваемой была на сей раз домушница Чучу. Рецидивистка со стажем.

Рассеянная, подслеповатая мадам Вронская, погруженная в мистические предчувствия и гадания, была, судя по всему, для опытной рецидивистки Чучу отличной ширмой. Полька даже не удосужилась обыскать карманы попонки, в которую обряжали мартышку, когда на улице становилось прохладно.

В присутствии «понятых» – самой Вронской, а также хозяйки отеля пани Черниковой – и был наконец произведен обыск.

– Ого! Да тут целый склад краденого!

– Ну и Чучу! Ну и уголовница…

– Очки, шариковая ручка… И даже коробочка с каким-то лекарством…

Светлова осторожно взяла коробочку в руки, прочитала название. И ахнула… От астмы! То самое, что принимал покойный Кубоцкий! Так вот в чем дело…

Вот почему преступник, отравивший Кубоцкого, не вернул его лекарство на место… Чучу помешала. Утащила коробочку с лекарством! Вор у вора шапку украл. Один преступник, в данном случае вороватая Чучу, нарушил планы другого…. Мартышка коварно украла лекарство, которое тот собирался, по всей видимости, после смерти Кубоцкого вернуть на место. А купить в аптеке другую упаковку преступник, видимо, не мог, ведь здесь все лекарства продаются только по рецепту врача!

Как известно, именно отсутствие этого лекарства и насторожило полицию. Именно это и навело на мысль об убийстве. Возможно, не вмешайся Чучу в ход событий таким вот образом – никто бы ничего и не заподозрил! И не была бы проведена такая тщательная экспертиза…