Текст книги "Вампиры - дети падших ангелов. Реквием опадающих листьев"

Автор книги: Ирина Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

«Волшебная флейта». Сегодня – в последний день сентября – правитель устроил вечер, посвященный годовщине премьеры последней оперы Моцарта.

Девушка коснулась ноготком крупного прямоугольного рубина, окруженного мелкими сапфирами, на запонке Лайонела. Тот наградил ее строгим взглядом из-под золотистых ресниц.

Выставляя свою неискушенность на всеобщее обозрение, велика вероятность быть высмеянной.

Подумаешь, – хмыкнула Катя.

Тогда он наклонился к ней и едва слышно заметил:

Тебе пять лет? Моей женщине не пристало, как котенку, играться с какой-то запонкой.

Разве ты их надел не для того, чтобы на них все смотрели?

Изумление, мелькнувшее в ледяных глазах, заставило девушку умолкнуть и сделать вид, что ее заинтересовала скульптура молодой женщины. Однако, как и предполагал Лайонел, наивный восторг красивым камешком не остался незамеченным.

Анжелика Тьеполо в шикарном вечернем туалете, состоящем из черной тончайшей материи в сеточку, появилась перед ними с бокалом в руке и насмешливо усмехнулась. Под платьем, покрытым легкими пушинками, похожими на семянки одуванчика, она была обнажена.

Лайонел при виде нее потянул шейный платок, как будто тот его душил.

Первая красавица подала ему руку и, глядя на рубин у него на рукаве, снисходительно обронила Кате:

До тех пор, пока число каратов в твоих побрякушках будет равняться корню из двух относительно суммы каратов в его украшениях, ты обречена, куколка.

Лайонел крепче сжал ее пальцы.

Чем еще заниматься с Даймондом, как не высчитывать квадратный корень из двух. Сочувствую.

Девушка плотоядно облизнулась и, поднеся бокал к алым губам, промурлыкала:

Если гложет, насколько он лучше тебя в постели, так и спроси, не мучайся! – Она перевела взор агатовых глаз на Катю и сладко прибавила: – Представляешь, куколка, не все мужчины после любовных утех интересуются у тебя, какой остров в дельте Невы носит одноименное название с собором, построенным по проекту Воронихина. Есть и такие, кто спрашивает: «Было ли тебе хорошо, любимая?» – Она звонко засмеялась. – Но ты не огорчайся, глядишь, через пару месяцев устроишься на полставки работать гидом по городу.

Господин Деспот, – с подчеркнутой вежливостью произнесла Тьеполо, поклонившись Лайонелу, затем кивнула Кате: – Куколка. Прошу меня извинить, бегу поставить свечку за ваш союз.

Катя яростно прищурилась, стараясь унять разрастающийся огненный шар в животе, и, когда первая красавица города отошла, не скрывая сарказма, выдохнула:

Все еще считаешь, что добивать лежачих неинтересно? И чего ей теперь не хватает?

Лайонел вздернул бровь, наблюдая за Анжеликой, которая приблизилась к Даймонду и, счастливо ему улыбнулась, когда тот нежно коснулся ее локтя.

Почему ты решила, будто ей чего-то не хватает? По-моему, она в прекрасном расположении духа.

Тогда почему она себя так ведет?

Как именно?

Как стерва!

Молодой человек усмехнулся.

Ах, это... союз «как» здесь лишний. Одним женщинам для счастья достаточно любви, другим в придачу к ней нужен триумф.

У бассейна девушка заметила Фарнезе, тот не спускал с нее пытливого взгляда, невпопад отвечая на полные жеманства вопросы сестер Кондратьевых.

А чуть поодаль, в сторонке от всеобщего веселья, стояла Аделина Суворова. Ее атласный наряд до пола искрился и переливался всеми цветами радуги, а грудь в глубоком декольте была поднята так высоко, что казалось, если наклонит голову – упрется подбородком в свое колье, лежащее перед ней, точно на столике.

Ты говорил, она не посещает приемы! – пихнула Катя своего спутника.

Тот задержал взгляд прозрачно-голубых глаз на внушительном бюсте и пробормотал:

Большие... перемены. – После чего произнес: Я должен оставить тебя ненадолго, – и направился к главному врачу больницы Святого Авдотия – пожилому мужчине с бородкой.

Девушка послала улыбку Бриану, надеясь, что тот подойдет к ней. Но он был слишком увлечен симпатичным официантом, а возле Аделины откуда ни возьмись очутилась Кира и заключила ее в объятия. Девочка обхватила ту за талию и с улыбкой прижалась щекой к унизанной кольцами руке.

Катя потрясенно взирала на них, не понимая, что происходит. Ответ невольно дал Йоро, пробормотавший:

Так вот какая у нее создательница.

Девушка перевела взгляд на мальчика, одетого в отглаженную черную рубашку и брюки со стрелками.

Киру и ее деда обратила эта женщина?

Мальчик кивнул.

Она рассказывала мне о своей создательнице, но вижу я ее впервые.

И тогда девушка вспомнила первый визит Натальи Важко весной. Она рассказывала о пришлом вампире – сердобольной женщине из Ярославля, которая сжалилась в Блокаду над голодающей маленькой Кирой и ее дедом и обратила их.

Ну, здравствуй, моя малютка, – услышала Катя, как Суворова обратилась к девочке, ласково потрепав ту по щеке.

Кира смотрела на создательницу, буквально ловя каждое слово, слетающее с полных кроваво-алых губ.

И не отпускала ее руку, точно боялась, что женщина исчезнет.

Они давно не виделись? – спросила Катя.

Они виделись лишь однажды, в день обращения, – пояснил Йоро.

Девушка непонимающе фыркнула.

Тогда чего она льнет к ней, слово к любимой матери?

Мальчик вздохнул, во взгляде его теплых шоколадных глаз проскользнула укоризна.

Мать Киры умерла, когда ей исполнилось пять лет, отца у нее никогда не было, его ей заменил дедушка. Наверное, в этой женщине она увидела материнскую теплоту.

Ага, – скептически покивала Катя, – вот только сомнительно, что ее создательница что-нибудь испытала, иначе бы удосужилась хотя бы навестить!

Да, – грустно согласился мальчик и, сердито сведя черные брови, добавил: – Но не нужно говорить об этом Кире.

Девушка не успела ничего ответить – вернулся Лайонел. А Суворова обняла Киру за плечи и направилась к ним, одарив молодого человека соблазнительной улыбкой.

Катя взяла его под руку, чем вызвала на лице соперницы понимающую усмешку.

Лайонел вежливо поприветствовал Аделину и, поглядев на Киру, поинтересовался:

Разве я не оставил тебя дома, выявлять ошибки в учении Сократа?

Кира крепче вцепилась в свою создательницу, прошептав:

Я должна была прийти...

Да неужели? – Он приподнял бровь. – Каждый из нас что-то должен. Например, я – объяснить школьному составу директоров, почему моя протеже в отстающем классе!

О, Лайонел, полно, – вмешалась Аделина и, погладив девочку по голове, воскликнула: – Я могла бы с тобой позаниматься!

Правда? – с надеждой подняла на нее глаза Кира.

Ну конечно, – женщина бросила, лукавый взгляд на Лайонела, – я тебе расскажу о Сократе и его учении все, что известно мне из достоверного источника.

Катя ощутила внутри жар. Сомневаться и долго думать, где и при каких условиях она получила эти знания, не приходилось. Анжелика чуть ранее популярно просветила, кто и о чем говорит после любовных утех. Учение Сократа являлось подходящей темой для Лайонела. Характерно звучал «Испанский танец» из «Лебединого озера» Чайковского.

Не уверена, что это хорошая идея! – словно со стороны услышала девушка свой холодный и раздраженный голос.

Все взгляды устремились на нее, она придушенно пояснила:

Кира должна учиться сама.

Вы так думаете? – неприятно осведомилась Суворова. – Если не ошибаюсь, лично к вам, Екатерина, ходит преподаватель.

Катя покосилась на Лайонела, надеясь, что он ее поддержит, но тот задумчиво смотрел в декольте бывшей любовницы, и тогда девушка не выдержала:

Вам не кажется, что ваше желание стать кем-то для Киры опоздало на несколько десятков лет?! Мне абсолютно очевидно, с какими целями вы пытаетесь напроситься в гости! – Катя прижала руку к животу, откуда рвался огненный шар, и отчеканила: – Ноги вашей не будет в нашем доме!

Аделина дернулась, как от пощечины, и выпустила руку девочки.

Если я не стала за столько лет кем-то для Киры, то на это была причина. Венедикт выступал против моих визитов, и я уважала его волю.

Кира рванулась вперед фиалковые глаза горели, медленно наполняясь слезами.

Какая же ты эгоистка, Катя! – воскликнула она.

Кира... – с несчастным видом прошептал Йоро.

Девочка закусила дрожащую губу.

Да, Йоро, она эгоистка и всегда, всегда думает только о себе!

Мальчик упрямо помотал головой.

Ответь тогда: почему Аделина не пришла на помощь, когда умер твой дедушка?

Девочка растерянно посмотрела на создательницу.

Она конечно же не знала, иначе бы...

Знала, все знали! О Венедикте писали в газетах. А почему твоя создательница не пришла на помощь, когда Павел Холодный принудил тебя жить с ним? Она даже не попыталась! Почему?

Кира упрямо тряхнула белоснежными волосами.

Ты снова оправдываешь свою Катю! Ты всегда это делаешь! А Катя просто боится, что Лайонел не устоит перед чарами Аделины, ведь всем известно, она всегда ему нравилась и...

Девочка не договорила, Лайонел грубо схватил ее за плечо и поставил перед собой, предупредив:

Еще слово – ия пожизненно лишу тебя возможности открывать рот.

Та всхлипнула и все-таки прошептала:

Аделина хочет приходить ко мне, ко мне! Ты ей не нужен!

Молодой человек грубо поднял ее голову за подбородок.

За свою дерзость ты будешь наказана. В течение месяца вместо школы станешь посещать клиентов бывшего борделя. – Затем он характерно посмотрел на Аделину: – Хочешь возразить?

Суворова поджала губы и молча отвела глаза. А Катя потрясенно ударила его по руке, держащей девочку за подбородок.

Ты сбрендил? Этого никогда не будет!

Повисло молчание, Лайонел в упор смотрел на Киру,

словно ждал чего-то. Девочка обернулась и сквозь пелену слез взглянула на свою создательницу. Столько боли было в этом взгляде, что у Кати легонько сжалось сердце.

Прости, – тихо сказала Кира Лайонелу, – я все поняла.

Он приказал:

Убирайся. Минутная слабость лицедеев часто оборачивается многолетним заблуждением добродетели.

Девочка, вцепившись в подол своего платья и низко склонив голову, пошла прочь. Йоро гневно толкнул Лайонела, проходя мимо:

Какая же ты скотина! Можно было и по-другому ей объяснить, не делая больно!

Молодой человек холодно улыбнулся.

Несомненно, все, кому не лень объяснять дважды, непременно будут следовать той же методике – но в щадящем режиме.

Катя видела – мальчик хотел еще что-то сказать, но передумал и, махнув рукой, побежал за Кирой.

Девушка глядела ему вслед, не в силах смотреть в глаза ледяной преисподней. Понимала, что Лайонел вступился за нее, но то, с какой бескомпромиссной жестокостью он расправлялся с теми, кто ему не угодил, всякий раз потрясало.

Он взял ее руку и с ироний поинтересовался:

Даже не отчитаешь меня?

От его лучезарной улыбки у нее болезненно перехватило дыхание, и все, что Катя смогла, это умоляюще попросить:

Будь с ней помягче, она души в тебе не чает.

Тот ничего на это не ответил. Девушка подарила ему вымученную улыбку и сказала:

Пойду погуляю. – И предупреждая его вопрос, добавила: – Хочу побыть одна.

Хуже не было, чем когда она улыбалась ему через силу. Укоры задевали меньше, чем молчаливое осуждение, Лайонел заметил брата, присевшего на скамейку возле скульптуры ребенка, склонившегося над разбитым коленом, и хотел направиться к ним, но слова Аделины остановили:

А я до последнего не верила слухам, сплетням и газетам. – Она глядела в то направление, куда ушла Катя, и на лице с яркими крупными чертами возникло выражение разочарования.

Любая газетная ложь – это правда, к которой никто не готов, – изрек молодой человек.

Женщина беззлобно фыркнула.

Не она первая, не она последняя. Пока жива Тьеполо, этой девочке суждено быть на вторых ролях.

Лайонел покачал головой.

Ошибаешься. Она навсегда номер один, не потому, что первая или единственная, а потому, что неповторимая.

Удостоверившись, что собеседница достаточно оскорблена, молодой человек распрощался и подошел к брату.

Тот приветствовал его угрюмым кивком. С того дня, как они встретились в спальне его черноволосой девицы, они не разговаривали.

Метку нашел? – сразу перешел к делу Лайонел.

Не искал, – последовал спокойный ответ. – Если тебе нужно, займись этим сам.

Быстро сдаешься. Впрочем, тебе не впервой отходить в сторону!

Вильям поднял на него глаза. Лайонел пытался найти в них привычный упрек или обиду, но в их изумрудных недрах ничего подобного не было. Брат смотрел на него как-то иначе, и смотрел так уже не первый день, В нем произошла какая-то фатальная перемена. И она беспокоила Лайонела. Сперва он думал – то лишь временная грусть об утраченных отношениях. Полагал – Вильям тянется к нему по привычке, как обиженный ребенок хочет что-то доказать... Так и было, только теперь молодой человек засомневался, что это все. Крылось в зеленых глазах брата нечто особенное и предназначалось только ему, заставляя нервничать.

Ты не хочешь искать метку из какого-то своего принципа? – осведомился Лайонел.

Вильям ухмыльнулся.

А может, все объясняется куда проще? И я всего лишь хочу, чтобы ты поискал ее сам?

Лайонел смерил брата оценивающим взглядом.

Какую бы игру ты ни затеял со мной, – он указал на скульптуру плачущего мальчика, – после слов «Game over» экран гаснет и второй жизни не дается. Помни.

Брат неотрывно смотрел на него, пожирая глазами.

Я помню, как дорого стоит твое внимание.

Не так давно мое внимание не стоило тебе ничего. Но бесплатно оно тебя не интересовало. – Лайонел усмехнулся. – Высокие расценки всегда вызывают уважение и живой интерес.

Он развернулся и зашагал по аллее, оглядывая сад в поисках своей рыжеволосой пассии, но не нашел – девушки не было в саду. Взгляд наткнулся на Георгия – тот стоял возле бассейна с пустым бокалом, но уже через пару мгновений оказался родом и негромко произнес:

Я вот все думаю – когда твой здравый смысл сломает гордыню и ты все-таки спросишь у меня то, что тебе так хочется знать?..

А знаешь, о чем думаю я?

Георгий вздохнул.

Тебе прекрасно известно, что нет. Ты закрыл большую часть своего сознания от меня.

Молодой человек жестом подозвал официанта, взял с подноса бокал крови.

Ну, так я тебе скажу, о чем – как долго ты еще будешь наивно надеяться на мое прощение?

А на сколько хватит твоей обиды?

Я не обижен, – спокойно возразил Лайонел. – Я разочарован. Время стирает обиды, разочарование же, неотделимое от опыта, остается.

Георгий опустил голову, пробормотав:

Мне казалось, сражаясь за тебя против старейшин, я доказал свою преданность.

Нельзя совершить предательство, а потом доказать свою преданность. В задаче, ответ которой должен равняться «Дружбе», преданность не переменная величина – только постоянная.

Видя, что гости посматривают на них с любопытством, Лайонел двинулся по аллее в сторону дворца, жестом приглашая Георгия следовать за ним.

Когда они миновали белокаменные ворота со стражей, молодой человек резюмировал:

Я буду тебе весьма признателен, если перестанешь питать иллюзии касательно наших дальнейших взаимоотношений.

Они прошли мимо стойки с красивой темноволосой девушкой, и Георгий сказал:

Не верю, что тебе настолько безразлична наша дружба.

Лайонел засмеялся.

Наша дружба осталась на том шоссе, где ты предал меня ради того, чтобы покувыркаться в постели с моей женщиной.

Они молча прошли по белокаменному коридору, поднялись на второй^ этаж и вошли в круглый зал, где проходили собрания. Георгий хотел сказать что-то еще, но Лайонел ему не позволил, заявив:

Мне не нужны оправдания, они ничего уже между нами не изменят. В данный момент мой интерес к тебе обусловлен твоими способностями к чтению мыслей.

Георгий покачал головой.

Да, конечно. Тебя интересует Фарнезе, не так ли? – Он помолчал. – Должен разочаровать, информация, которая тебе нужна, закрыта. На этой части егосознания стоит сильнейший блок. Я поговорил с несколькими вампирами, занимающимися снятием блоков, но они отказались работать. Догадываешься, почему?

Лайонел кивнул.

– Боятся связываться с тем, кто его поставил. Тут все понятно. – Он прошелся по залу, подошел к трибуне и облокотился на нее, задумчиво глядя на бывшего друга.

Хочешь еще что-то знать? – нарушил гнетущую тишину Георгий.

Лайонел долго молчал, но в конце концов задал мучавший его вопрос:

Он думает о ней? – И с ходу получил ответ:

Да. Постоянно. – Георгий криво улыбнулся. – Позволю себе не вдаваться в подробности, что он делает с ней в своих фантазиях.

Лайонел не заметил, как сжал край трибуны, услышал лишь, когда дерево треснуло под его пальцами и посыпалось на пол. Молодой человек поморщился. Уходя из сада, он так нигде и не увидел Катю. Ее не было среди других гостей, как и Фарнезе.

Я найду того, кто снимет блок, – процедил сквозь зубы Лайонел.

Не сомневаюсь, – качнул головой Георгий.

Глава 12

Река жизни

о пустынным улицам и по набережной Мойки рас

стелился туман, воздух был теплым и влажным. Из белого марева тускло-желтыми глазами смотрели фонари. Вдоль нечетких очертаний решетки деревья с потускневшей листвой стояли в безветрии недвижимые, окутанные ожерельем капель.

В мертвой тиши ночного города звучал Десятый вальс Шопена – волшебно-призрачный, переливистый, похожий на печальную игру капели.

Катя медленно шла в сторону Поцелуева моста, ведя ладонью по литым перилам ограды.

Шлейф бордового платья тянулся за девушкой; кожи на груди, руки, точно мягким языком, касался плотный влажный туман. Глаза все еще немного жгло от непролитых слез.

Около часа она просидела на дереве, напротив темных окон родительской квартиры, откуда не доносилось ни звука. Мать с отцом давно спали, но Катя все равно бессмысленно ждала, надеясь, что в кухне или ее комнате включится свет. Казалось, она много лет не видела родителей. А на самом деле не прошло и месяца. Казалось, что она невыносимо устала, но в ногах не ощущалось тяжести, напротив, они несли ее легко-легко, как пушинку.

Бывали дни, когда хотелось кричать от одиночества. Рядом постоянно кто-то находился, но она чувствовала себя так, словно была совсем одна во всей Вселенной. А жаловаться не смела. Иногда в глазах старых вампиров она видела обреченную усталость. Но они, улыбаясь, подносили к губам бокалы с кровью – и продолжали жить. В такие моменты становилось по-настоящему страшно. Ее жизнь, как игрушечного волчка, завели, и та закрутилась-закру– тилась... И к осознанию, что волчок не остановится, девушка была не готова.

На мосту она взяла в ладони хромированный замок в виде сердца, висящий на перилах узорной решетки.

Хуже всего было иной раз видеть лицо Лайонела, отстраненное, лишенное всяких чувств и эмоций. Ледяная бездна одиночества в его глазах была страшна.

Катя крепче сжала замок, ощущая пальцами его гладкость и твердость. Она боялась показать, как несчастна, боялась, что если холодная бесконечность в голубых глазах станет еще чуть длиннее, это просто сведет ее с ума.

Лишь с Йоро – теплым, таким живым и неунывающим – ей удавалось облачить свои тревоги в слова. Он выслушивал, гладил по руке и обязательно смешил. Тогда страхи отступали и вновь становилось как будто хорошо. Пока не наступал новый день икс, вырывающий из груди вздох немой тоски.

Девушка выпустила из рук блестящее сердце и облокотилась на перила. Краем глаза она заметила слева от себя какое-то движение и повернулась.

Рядом стоял призрак мальчика лет тринадцати, одетого в башмаки с пряжками, бриджи и камзол, на боку у него висел меч. Золотистые волосы, вьющиеся на концах, спускались на воротник, обрамляя ангельски прекрасное лицо.

Катя отпрянула. На нее устремились прозрачно-голубые глаза.

Ты видишь меня? – выдохнула она.

Призрак улыбнулся, протянул руку и указал на замок.

«С тобою рядом и вечности мало», – глумливо прочитал он. – Вечность так безнадежно прекрасна, не правда ли?

Кто ты? – потрясенно спросила Катя.

Мальчик отвесил ей поклон и со смешком произнес:

Зови меня милым, зови красивым, нежным, называй меня любимым.

Катя зажмурилась, затем осторожно открыла глаза, но златокудрый никуда не исчез. А все так же стоял перед ней, насмешливый, совсем юный и прекрасный.

Разве такое может быть?

Призрак вынул из ножен меч, прочертил перед собой линию, та засияла золотом. Тогда мальчишка шагнул за нее и обрел плоть. Острие его мечта коснулось подбородка девушки, она почувствовала холод стали.

Кто ты и что тебе нужно? – с трудом вымолвила Катя, отталкивая от себя лезвие меча.

Кто я? – Он звонко засмеялся, и только тут девушка поняла, что музыка после пересечения призраком золотистой черты стихла. Он перешел из одного мира в другой и выключил ее связь с Лайонелом. Мальчишка отсмеялся, а посерьезнев, прошептал: – А я пришел у тебя спросить, кто же я такой? Расскажешь?

Девушка отступила.

Мне нужно идти! – Она быстро зашагала по мосту, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Златокудрый догнал ее, пошел рядом.

Кто же я, – неторопливо начал он, – я вампир, это мой город и ты... ты любишь меня. Верно?

Катя замедлила шаг, пока совсем не остановилась, мысленно твердя себе: «Это не Лайонел, этого просто не может быть! Не может!»

Ты – не он!

Они в упор уставились друг на друга. Она первой отвела взгляд. Он снова засмеялся.

А в сущности, как много ты знаешь о нем?

Достаточно, – отрезала девушка.

Достаточно для чего? Чтобы не испугаться и не убежать?

Катя упрямо отвернулась, не желая отвечать. Ей хотелось разозлиться, ощутить огненный шар, прокручивающийся в животе. Однако тот, как нарочно, не торопился.

Молчание затянулось, мальчишка смотрел на нее ледяными глазами Лайонела, и она не выдержала:

И что же я должна узнать, по-твоему?

Все. – Златокудрый вынул из ножен меч и метнул его в воду. Оружие вошло в реку по рукоять, и гладкая поверхность осветилась золотом. В ней закишели силуэты, поднимающиеся со дна. А потом, точно на сотне экранов зажглись картинки – на каждой из них был Лайонел.

Катя застыла, вцепившись в перила ограды.

Перед ней растелилась река жизни, состоящая из миллионов осколков, в которых отразился каждый миг существования того, кого она так беззаветно любила.