Текст книги "Судьбы прикосновенье"

Автор книги: Ирен Беллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Скажите: чем вы занимались в тот день, когда мы так странно познакомились? – неожиданно спросила Бетти, прервав опасный ход его мыслей. Она не скрывала своего любопытства.

Рассел молчал. С ней следует быть осторожным, мелькнуло в голове. Он многое передумал а на это у него времени теперь предостаточно – и пришел к выводу, что дом Бетти – идеальное укрытие на то время, пока Сэм в отъезде.

Разумеется, он согласился на ее предложение, все взвесив и убедившись, что его пребывание здесь ничем ей не грозит. Но из-за болезни он не успел вовремя связаться с Лионелло и теперь ломал голову, как позвонить ему, не подвергая Бетти опасности.

Хотя он был уверен, что Лионелло и в голову не придет искать его в фешенебельном пригороде, и тем более в доме Бетти, но полностью не исключал такой возможности. Однако более всего он опасался, что, узнав, она не простит ему того, что он предательским образом использовал ее дом как базу для подготовки к опасной операции. Такие люди, как Бетти, живут в относительно изолированном мирке, далеком от преступлений и насилия. Ее контакты с полицией и законом, наверное, ограничивались до сих пор лишь штрафами за случайное превышение скорости. Случайное? Если бы дорожная полиция добросовестно исполняла свои обязанности, штрафными квитанциями можно было бы обклеить всю кухню прекрасной Бетти. Нет, было бы неосторожностью рассказать ей все как есть. А вдруг она возмутится и вышвырнет его вон?!

Однако Рассел не хотел обманывать Бетти. Увы, сколько раз ему приходилось делать это. Таковы издержки его профессии, и он редко испытывал угрызения совести. Но с Бетти он не должен поступить так. Впрочем, посвящать ее во все совсем не обязательно. Можно рассказать часть правды, а то, что она многого не узнает, для нее же лучше. Разумеется, он не собирался посвящать ее в государственные тайны или сообщать, какого размера носки у президента. Через неделю его здесь не будет, и Бетти преспокойно вычеркнет его из своей жизни.

– Устраивайтесь поудобней, – предложил он с улыбкой. – Чтобы вы все поняли, придется начать с самого начала.

Приняв такое решение, не противоречившее ни его совести, ни профессиональному долгу, Рассел сам с комфортом улегся на подушки и позволил себе наконец расслабиться.

Бетти свободно откинулась на спинку кресла-качалки и, удобно закинув ногу на ногу, приготовилась слушать. От такой непринужденной позы ее короткие шорты показались Расселу еще короче, и это почему-то застигло его врасплох. Все разумные мысли куда-то разбежались, уверенность исчезла, а взгляд неприлично долго задержался на голом колене Бетти.

– Ну? – Она вопросительно посмотрела на него.

Рассел виновато отвел глаза.

– Что ну? – глупо спросил он.

– Начинайте или вы передумали?

– Что начинать? – совсем растерялся он.

Бетти нахмурилась и, наклонившись к нему, пощупала его лоб.

– Жара у вас нет, – недоуменно пробормотала она.

Как она ошибалась! Рассел весь горел, как в первые дни болезни. Зачем она наклонилась так близко в этой открытой блузке? Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не наделать глупостей, не схватить ее в объятия, такую близкую и желанную, впиться губами в ее губы. А черт, о чем он думает?!..

Словно почувствовав неладное, она быстро отстранилась.

– Рассел, что с вами?

Что со мной? – лихорадочно думал он. Да я и сам не знаю. Похоже, я теряю контроль над собой, а это недопустимо постыдно и не нужно в данный момент, мистер тайный агент. Это не входит в ваши планы.

– Вы намеревались что-то мне рассказать или уже передумали?! – требовательно воскликнула Бетти, нервничая и теряя терпение.

Рассказать? Разумеется, но сейчас он просто горит и сгорит дотла, превратится в пепел, кучку золы…

Бог мой, она ведь не об этом меня спрашивает. Усилием воли Рассел заставил себя опомниться, собраться с мыслями и вернуться к исходной позиции.

Наконец все стало на свои места, он снова разумный человек и готов рассказать ей изрядно отредактированную полуправдивую версию. Он облегченно вздохнул.

– Итак, слушайте, – начал он. – Два года назад был похищен младший отпрыск одной из старейших королевских фамилий Европы. Он учился у нас в одном из закрытых учебных заведений на Восточном побережье.

Увидев испуганные глаза Бетти, он добавил для пущей важности:

– Это строжайшая тайна. В газеты, разумеется, ничего не попало.

– А-а, – протянула Бетти и задумалась.

– В этом деле были задействованы местная полиция, ФБР и Интерпол. Похитители потребовали выкуп – три с половиной миллиона долларов в бриллиантах самого высокого качества. Хотя власти были решительно против, семья похищенного, однако, приняла эти условия. Преступники, получив бриллианты, бесследно исчезли.

Через полгода нам стало известно, что один из мелких ювелиров в Нью-Джерси, Гордон Лионелло, собирается продать их. О нем мы ничего не знали, но местной полиции он был известен как скупщик краденого, ну и за ним числились другие мелкие проступки. Однако под судом и следствием он никогда не был. Мне было дано указание собрать о нем сведения. Я поручил это одному из наших сыщиков. – Нет, с болью подумал Рассел, это был не просто сыщик, один из многих. Это был Григ Брендон, мой друг. Правда, он был излишне горяч, но отличный профессионал. – Тогда для меня это было обычным рутинным заданием, пока мой агент не позвонил мне поздно ночью из автомата близ ювелирной лавки Лионелло, за которым он вел наблюдение. Судя по голосу, Григ был взволнован. Он сообщил, что располагает фактами, изобличающими Лионелло как главного организатора похищения, и просил меня немедленно приехать.

Я тут же выехал, но, когда прибыл на место, Григ был уже мертв. Исчезли и доказательства, которые он раздобыл ценой своей жизни. А затем в меня стреляли, я был ранен. Пока я по телефону убеждал начальство прислать мне подмогу, преступники скрылись. – Рассел вспомнил долгие недели в больнице и свою беспомощность – беспомощность человека, прикованного к больничной койке. Для него это было самым ужасным воспоминанием в жизни. Его терзала боль утраты единственного настоящего друга и чувство вины за его ненужную смерть. Гнев и жажда отмщения надолго лишили его покоя. Тогда он дал клятву расквитаться с убийцей, даже если на это уйдет весь остаток его жизни. – Я не совсем еще оправился от ранения, когда несколько недель назад меня вызвал к себе Мэрдок, мой начальник. Поступили сведения, что Лионелло снова появился в Сиэтле и намерен продать бриллианты. Встреча с покупателем должна была произойти в небольшом городском торговом центре.

– Неужели в нашем? – воскликнула Бетти.

Рассел кивнул.

– Поскольку все участники сделки были мне знакомы, мой шеф вполне логично решил, что интересы правосудия должен представлять я. К сожалению, все получилось не так, как мы рассчитывали, и мне пришлось навязаться вам в попутчики. Так мы познакомились. Вот и конец истории.

– Подождите, – возразила Бетти, глядя ему прямо в глаза. – Вы рассказали, как оказались у торгового центра. Но, кажется, вы должны были арестовать этих людей, а вместо этого они гнались за вами? – В ее глазах был тревожный вопрос.

Рассел, чтобы не отвечать, потянулся за стаканом сока, в котором давно уже растаяли кубики льда. Выпив все до дна, он поморщился.

– А вот напитки готовить вы не научились, – проворчал он.

– Рассел! – Она была явно задета.

– Ладно, черт побери! Ничего сказать нельзя, сразу обида. Так вот, я не собирался их арестовывать, я был в этом деле как бы сторонним наблюдателем. Парни из ФБР и местная полиция должны были все сделать, но они так и не явились. Как выяснилось, они застряли в пробке у какого-то моста.

Во всяком случае я был в торговом центре и видел участников сделки. Когда появились эти двое из банды Лионелло, я сразу понял, что бриллианты у них. Сделка вот-вот должна была состояться, а полиции и агентов ФБР все не было. Тогда я сделал то единственное, что еще мог сделать в создавшейся ситуации, – украл у них бриллианты.

Он слышал, как Бетти испуганно охнула.

– Что вы сделали? Украли бриллианты?! Но проще было бы арестовать этих людей!

Рассел посмотрел на нее с еле скрываемым раздражением.

– Я не полицейский. Я агент государственной спецслужбы, и почти в отставке, у меня небольшая ферма в штате Коннектикут – три козы, одна корова и пять лошадей. Вы не представляете, как болезненно реагируют местные власти, когда какой-нибудь чужак, размахивая пистолетом, производит аресты в их штате.

– У вас есть козы? – Бетти не могла прийти в себя от удивления. Что общего между загадочным спецагентом и козами? Коровы и лошади – это куда ни шло. Но козы?

– Мой сосед подарил мне их, – небрежно ответил Рассел и провел рукой по волосам. – Дело в том, что я не имел права арестовывать их, да еще в таком людном месте, как торговый центр. Задачей было задержать их во время передачи бриллиантов и получения денег – так сказать, взять с поличным, тихо и без всякой стрельбы.

Бетти промолчала, как бы обдумывая то, что он сказал. А затем вдруг спросила:

– В таком случае почему вы здесь?

Он сердито посмотрел на нее.

– Вы забыли, что у меня ветрянка?

– Я имею в виду не здесь, у меня, а в этих краях, – терпеливо пояснила Бетти.

Рассел подумал, что не стоит ломать голову над тем, что именно она хотела сказать. У него есть дела поважнее.

– В тот день, когда мы встретились с вами, те двое, которых вы видели, охотились за мной. Это были люди Лионелло. Вечером, когда вы привезли меня в отель, они уже были там и стреляли в меня. Но на сей раз помощь подоспела вовремя. Бандитов арестовали за попытку убийства. Судебное заседание должно было состояться вчера, но, поскольку я не смог явиться, оно отложено на неделю.

– Понимаю, – тихо произнесла Бетти, стараясь не выдать себя.

Ее охватил страх, и она зябко повела плечами. Сам факт того, что его собираются убить, был достаточно ужасен, но то, что он знает об этом и говорит совершенно спокойно, было выше ее понимания.

– В чем дело? – спросил Рассел, когда увидел, как изменилось ее лицо.

– Ничего, – ответила Бетти, сама пораженная тем, как близко приняла все к сердцу.

Рассел недовольно хмыкнул.

– Перестаньте притворяться, Бетти. У вас все написано на лице. Я сказал что-то не то?

Она покачала головой, следя за его сильными тонкими пальцами, играющими с клубком голубой шерсти. Такие руки бывают у художников, у музыкантов, но не у профессиональных стрелков по живым мишеням.

– Просто я подумала, что никогда не пойму тех, кто так просто и спокойно говорит о насилии.

– Мир полон насилия, – ответил он сухо. – Вы можете сколько угодно прятаться от него в своих красивых и комфортабельных пригородах и делать вид, что его нет. Насилие существует в реальном мире, поверьте мне. Вы ошибаетесь, я говорю о нем не просто так и отнюдь не спокойно. Я очень серьезен, когда говорю о насилии.

Она посмотрела на него, лицо ее стало замкнутым.

– Так вот что вы думаете обо мне? Считаете, что я живу только интересами своего мирка и не знаю, что происходит в вашем большом, реальном, как вы выразились, мире?

Его руки, мнущие клубок, замерли. Он понял, что обидел ее.

– Я не осуждаю ваш образ жизни, Бетти, – попытался успокоить ее Рассел. – Просто я хотел сказать вам, что в мире гораздо больше плохого и недоброго, чем вы думаете.

– Вот как? – усмехнулась она. Бог знает, что творилось в ее душе под маской кажущегося спокойствия. – Как случилось, что вы стали секретным агентом? – вдруг спросила она, меняя тему.

Рассел подавил зевок. Когда он заговорил, голос его был тих и спокоен. Он был рад, что беседа входит в безопасное русло.

– В последний год учебы в колледже я по обмену прослушал курс лекций в Западном Берлине. Там я встретился и подружился с Григом Брендоном. Его отец был вторым секретарем американского посольства. По окончании учебы отец Брендона предложил нам поработать летом курьерами в посольстве. С этого все и началось. Мы с Григом считали себя без пяти минут Джеймсами Бондами.

– А ваш диплом, полученный в колледже? Разве он не давал вам иного выбора?

Пальцы Рассела, игравшие с клубком, замерли. Ее вопрос возродил в памяти многое. В сущности, за несколько месяцев бездействия в больнице, а потом в отпуске он кое-что уже предпринял, и небезуспешно. Но все это исчезло вместе с украденным багажом, подумал он с горечью и досадой. Ему стало обидно.

– В колледже моим основным предметом было искусство. Но по окончании я убедился, что спрос на таких, как я, невелик. Я мог бы не работать. Страховка отца позволяла мне это, да и мать после смерти кое-что мне оставила. Таким образом, – тут он пожал плечами, – я вполне мог заниматься всем, чем мне хотелось бы.

– И вам захотелось стать шпионом? – Ее голос выдал степень ее удивления.

Рассел зевнул, опустился пониже на подушки и натянул простыню.

– В тот момент – да.

Он повернулся и лег на бок, уставившись на нее.

– А теперь? Что вы намерены делать теперь, когда выйдете в отставку?

Бетти вдруг почувствовала, что это ей небел различно. Какое ей дело до его будущего? Что это с ней?

Но ответа не последовало. Она услышала лишь тихий вздох и, посмотрев на Рассела, увидела, что он спит. Рука его разжалась, и клубок спутанной голубой шерсти лежал на полу.

Она нагнулась и подняла его.

Мне нет дела до судьбы этого человека, решила Бетти. Я просто помогла ему. Я сделала бы это, будь на его месте любой другой.

Ну и что из того, что у меня замирает сердце, когда вижу его улыбку, что бесконечно подхожу к двери его спальни и смотрю, как он спит, что по ночам, когда не спится, представляю себя в его объятиях. Разве это означает, что я влюблена? Нет, подружки правы. Я так долго была лишена мужского внимания, что теперь любому ничего не стоит вскружить мне голову.

Взглянув на клубок шерсти, который держала в руках, Бетти вдруг вспомнила, как пару недель назад в магазине долго искала пряжу, перебирая все оттенки голубого, пока не нашла такой, как глаза Рассела.

6

Рассел медленно опустил трубку на рычаг, откинулся на подушку и облегченно вздохнул: кажется, все прошло гладко. Лионелло клюнул. Мошенник поверил и, повысив цену до полумиллиона долларов, был уверен, что ему удалось уговорить Рассела провести за нос федеральную службу и бриллианты еще у него.

Недобрая усмешка, появившаяся на губах Рассела, тут же исчезла. Разумеется, он готов был на прощание помочь родному отделу поймать наконец убийцу. Однако сознание, что этот негодяй считает его теперь продажным госчиновником, было Расселу отвратительно. Ему доводилось иногда играть и эту роль, когда того требовали обстоятельства, и обычно он не придавал этому значения. Но на сей раз это далось ему через силу. Почему?

Но он поспешил прогнать такие мысли. Не время заниматься самоанализом. Ему надо сосредоточиться на разработке второй части плана. Через два дня он снова позвонит Лионелло и уже не будет изображать нерешительность и даже трусость, а заставит подонка немного понервничать, что сделка вот-вот сорвется… Он начнет торговаться. А затем, прежде чем положить трубку, намекнет, что нашел более выгодного клиента. Возможно, он пообещает, что позвонит Лионелло еще раз, а может, и не пообещает. Говорят, что вывести Лионелло из себя ничего не стоит, а Расселу только это и надо.

Странный шорох у двери привлек его внимание. Что это? Прислушавшись и ничего более не услышав, он с наслаждением вытянул ноги под одеялом и выгнул спину, решив сделать несколько легких упражнений. Не рассчитав расстояния, он больно ударился головой о спинку кровати. От долгого лежания он весь словно заржавел.

Шорох у двери повторился. Рассел насторожился. Кто это мог быть?

Наконец в дверной щели на уровне ручки он увидел прядь черных волос, одну веснушчатую щеку и любопытный глаз. Рассел ухмыльнулся. Ну, конечно же Кендал. Каждый день всю эту неделю он приходил навестить его и сидел рядом, пока мать укладывала сестренку.

– Эй, друг, – приветствовал его Рассел, принимая сидячее положение и подкладывая лишнюю подушку под спину.

– Ты не спишь! – Кендал радостно вбежал в комнату и, вынув руки из-за спины, протянул Расселу свой новый рисунок. Не дожидаясь приглашения, он уже взобрался на постель. – Посмотри, тебе нравится?

– Отлично, – похвалил Рассел, глядя на разноцветные штрихи, пятна и кружки. Он перевернул рисунок большим голубым пятном вверх, надеясь, что это небо.

– Ты понял, что это? Это моя космическая бейсбольная команда. Вот это я. – Кендал указал на большую кляксу посередине. – Я не закончил рисунок. У нас сегодня новая учительница, и она сказала, что это мазня.

Рассел хорошо знал, что такое учитель рисования, лишенный воображения.

– Хочешь, я дорисую? – не задумываясь предложил он.

– Конечно, хочу.

– У тебя есть карандаш?

– Еще какой! – Мальчик порылся в карманах и извлек довольно большой огрызок карандаша с жирным толстым грифелем.

Рассел недоверчиво посмотрел на огрызок, а затем потянулся за блокнотом на ночном столике рядом с телефоном.

– Теперь скажи мне, какие они, эти космические бейсболисты, чтобы я мог хорошо их нарисовать.

– Ладно. – Скривив рожицу, Кендал задумался. – Ну, прежде всего, большие, с маленькими глазками и ушами, нос у них большой, на конце расширяется как труба и волосатый.

По мере того как у Кендала разыгрывалась фантазия, карандаш Рассела все быстрее прыгал по бумаге, пока наконец на ней не появилось нечто поистине невообразимое.

– А ну, посмотри, похож? – сказал Рассел и, подняв листок, сам с интересом стал изучать свою работу.

Заглядывая через его плечо, Кендал смотрел как зачарованный на непонятное существо, безобразное и милое, с маленькими глазками и кривоватой улыбкой, в которой несомненно было что-то доброе.

– О! – произнес он, потрясенный. – Как это у тебя получилось? – А затем, всматриваясь все больше и больше, вдруг заключил: – А знаешь, он чем-то похож на Страшилу Милтона. Ты должен подписать рисунок. Он у тебя здорово получился.

Подписать? Этого еще не хватало. Рассел смущенно откашлялся и почти автоматически расписался наискось в углу.

– Вот, бери, – сказал он мальчику, просиявшему от счастья. – Значит, ты играешь в бейсбол?

Рассел знал, что существуют детские команды, но Кендал был слишком мал, чтобы играть в них.

– Ну, это наш бейсбол. Судят Бетти и папа, хотя ему всегда некогда. Сейчас он уехал в Муниполис…

– Ты хочешь сказать – Миннеаполис, не так ли?

– Наверное, да. Так, кажется, сказал папа. На этой неделе он не будет судить, а тетя Бетти, хоть и учится этому, но у нее получается хуже, ведь она девочка. А ты играешь в бейсбол, Рассел?

– Да, – ответил он и подумал, что назвать Бетти девочкой – все равно что назвать нью-йоркский небоскреб шалашом.

– Это здорово. Значит, ты сможешь помочь тете Бетти?

– Боюсь, что не смогу, Кендал, ты уж извини.

– Ну, пожалуйста, Рассел, – захныкал Кендал, ластясь к нему.

Рассел посмотрел на него и вдруг сказал:

– Знаешь, давай лучше спросим тетю Бетти. – Это было уже совсем глупо.

– О'кей, – обрадовался малыш. – Но я знаю, что она согласится.

Если об этом попрошу не я, подумал Рассел.

– Ну что ж, посмотрим.

Когда Бетти вошла в комнату, она увидела премилую картину – Кендал, свесив одну ногу, сидел на кровати Рассела и с увлечением рассказывал тому, как весело он провел день, а Рассел делал вид, что ему это интересно. Однако было заметно, что он отлично чувствовал себя в обществе своего юного собеседника, что как-то не вязалось с образом матерого сыщика.

– Привет, – сказала Бетти. – Пришла посмотреть, как вы тут. Как самочувствие? – Последнее явно относилось к Расселу.

– Отлично, тетя Бетти, – ответил за него Кендал.

– Превосходно, – добавил Рассел и посмотрел на нее через голову Кендала. В голосе его была нескрываемая ирония.

– Посмотри, тетя Бетти, что мне нарисовал Рассел. – Мальчик гордо показал ей рисунок.

Бетти без особого интереса взглянула, но вдруг взгляд ее остановился. Ее поразило мастерство исполнения. Всего несколько четких линий, тонкая выразительная штриховка – и на нее смотрит странное фантастическое существо, бесспорно доброе и даже симпатичное, хотя и безобразное. Этот рисунок ей что-то напомнил. Нечто похожее она уже где-то видела.

– Рассел сказал, что, раз папы нет, он поможет судить наш матч, если ты не против, тетя Бетти, – торопясь, выпалил Кендал.

Рассел нахмурился.

– Постой, Кендал. Это совсем не так…

– Нет, ты обещал, – прервал его мальчик. – Ты сказал, что будешь, если тетя Бетти согласится. Ты разрешишь ему помогать тебе, тетя Бетти?

– Может, мы с Бетти сами обсудим это, а, Кендал? – попытался сгладить неловкость Рассел. – Я все-таки еще болен. – И он бросил умоляющий взгляд на Бетти.

Но она, все еще с интересом разглядывая рисунок, без всякого удивления ответила:

– Ваша болезнь не помеха. Я разговаривала с врачом, он считает, что вы практически не опасны для окружающих. Правда, немного ослабели от долгого лежания в постели, но, когда начнете ходить, силы восстановятся и вы быстро пойдете на поправку. Свежий воздух будет вам только полезен, – заключила она и лишь тогда оторвала глаза от рисунка. Взглянув на Рассела, Бетти поняла, что сказала что-то не то.

Кендал был сообразительный мальчишка и, поняв, что одержал победу, решил поскорее убраться, пока Рассел не передумал.

– Ура! Он будет судить. Я должен сказать об этом ребятам. – И он опрометью выбежал из комнаты.

Бетти, бросив взгляд на мрачное лицо Рассела, сочла благоразумным последовать примеру мальчика.

Почему он все-таки согласился? – ломала голову Бетти в день матча, поглядывая на отвернувшегося молчаливого Рассела, когда они мчались в «феррари» на стадион, где должна была состояться игра. Все эти дни она ждала его отказа, зная, что сама все подстроила. И он знал, но молчал. Несмотря на его вздохи и ворчание, Бетти была чертовски рада, что он сидит рядом. Так рада, что даже сама испугалась. Неужели она так привыкла к нему за эти дни? Его предстоящий отъезд не на шутку пугал ее. Но этого не избежать. Здесь никаких иллюзий у нее не было.

Почему Рассел до сих пор не уехал? Он почти здоров. Вид у него был просто отличный. Блестящие черные волосы снова аккуратно лежали на его голове, некогда такой встрепанной. Правда, они немного отросли, и слегка вьющиеся концы закрывали ворот сорочки и романтично кудрявились за ушами. Даже если он был еще слаб, то этого, судя по его виду и действиям, никогда не скажешь. Она не понимала, почему он все же не спешит уезжать?

– По всему видно, вы неплохо себя чувствуете, – заметила она, думая, что он вообще может уехать, даже не предупредив и не попрощавшись. Он не привык делиться своими планами.

Взгляд Рассела, брошенный на нее, ничего не выражал. А в голове гвоздем засела мысль: не собирается ли она сказать, что его пребывание здесь затянулось? Он приготовился услышать это с той самой минуты, как она сообщила ему мнение доктора о его благополучном выздоровлении, и уже приготовил несколько вариантов ответа. Решив, что самое время переменить тему разговора, он ответил:

– Да, я неплохо себя чувствую. – А затем без всякой паузы вдруг сказал: – Я узнал от Кендала, что вы были замужем. Школьная любовь, не так ли?

Бетти сразу не нашлась с ответом, столь неожиданным был вопрос. И все же язык сам собой ответил, не дожидаясь веления разума:

– Мы впервые встретились, когда я была на втором курсе. На лекции.

Рассел нахмурился.

– Он преподаватель? – То, что должно было отвлечь их от опасной темы его отъезда, вдруг само по себе стало представлять живой интерес.

Несмотря на неожиданное вторжение в ее личную жизнь, Бетти не ушла от разговора.

– Нет. Он был изобретателем и предпринимателем одновременно. Его имя, возможно, вам знакомо. Он пионер массового производства персональных компьютеров, как Билл Гейтс или Возняк. Его звали Стив Трейси.

Расселу показалось, что он уже слышал это имя, но где и когда, он не мог вспомнить.

– По-настоящему мы сблизились, когда я уже была на последнем курсе. Его пригласили в наш университет прочесть несколько лекций о будущем компьютеризации.

Хотя Бетти было лестно, что Стив обратил на нее внимание, ее всегда пугал его успех и непринужденный образ жизни. Она не торопилась ничего решать и меньше всего думала о замужестве, хотя он сделал ей предложение уже через три дня. Целый год она не решалась принять его предложение и согласилась лишь обручиться. Только спустя два года, перед самым окончанием университета, они поженились. Стив все это время настаивал на браке, но, понимая ее сомнения, терпеливо ждал. Бетти же любила повторять, что впереди у них целая жизнь и торопиться некуда.

– Вы были счастливы? – спросил Рассел.

Как только можно быть счастливой целых четыре дня и семь часов в придачу, подумала Бетти.

– Да, – ответила она. Чувствуя на себе тяжесть его пристального взгляда, она неотрывно смотрела на дорогу.

– Что же произошло?

Она быстро посмотрела на Рассела и снова на дорогу.

– Он умер.

Обычно этот короткий ответ прекращал дальнейшие расспросы даже самых любознательных собеседников. Но это не относилось к Расселу.

– Как? – Он знал, что вопрос груб и прямолинеен, но это мало заботило его.

Имя Трейси напоминало о чем-то тяжелом и неприятном; но память отказывалась помочь. Возможно, подумал он, глядя на Бетти, он видел сообщение об их браке, опубликованное в газете. Трейси был достаточно знаменит, а Бетти – красива. Это вполне могло привлечь внимание газетных репортеров.

– Он погиб в результате несчастного случая, – пояснила она, уже не скрывая, что разговор становится ей неприятен.

Вот оно что, подумал Рассел. Но прежде чем он успел продолжить расспрашивать ее дальше, она решила, что теперь ее очередь задавать вопросы.

– А как вы?

– Что – я? – переспросил он удивленно.

Его почти комический ужас перед тем, что придется рассказывать о себе, раззадорил Бетти. На щеке появилась ямочка от невольной улыбки.

– Да, вы. Вы были женаты?

– Никогда. Я для этого не гожусь. – Он уперся руками в щиток, когда Бетти круто повернула. – Все эти клятвы о вечной верности не более чем лицемерие.

– Я с вами не согласна, – решительно возразила Бетти. – Мужчина и женщина испокон веков шли вместе, связанные близким и честным партнерством. На их союзе покоится благополучие общества. А вера в вечную верность обеспечивает их будущее, вселяет надежду. Всякий раз, когда цивилизация посягала на это, наступали хаос, упадок и катастрофа. Вспомните Древний Рим.

– Нет желания, – тихо сказал Рассел, не скрывая иронии. – Вы не возражаете, профессор Гринуэй, если я завершу наш диспут следующим заявлением: это все не для таких, как я.

– Что вы хотите сказать? Кто они – эти такие, как вы?

– Будьте реалисткой, леди. Разве вы не видите, что я совершенно непригоден для семейной жизни?

– Откуда вам знать это? – тихо сказала Бетти и прибавила скорость, ибо они выехали на прямой и сравнительно пустой отрезок шоссе. – Ведь вы даже не пробовали.

Рассел бросил на нее взгляд, который она не поняла.

– Даже если я никогда не был женат, это не означает, что я жил монахом. Я как-то попытался иметь свой дом, что-то вроде семьи, хотя мое детство могло бы меня научить тому, что этого делать не следует. Все кончилось катастрофой. Кэт была милой женщиной, но ее жизнь со мной была адом.

Кэт? Сама мысль, что рядом с ним могла быть какая-то женщина, была Бетти неприятна. Если бы ей сказали, что это ревность, она бы искренне отвергла такое предположение.

– Но… – начала было она, однако Рассел остановил ее, покачав головой.

– Не надо, леди. Я действительно не подхожу для семейной жизни. – На повороте Рассел невольно качнулся в сторону Бетти. – Если вы еще не успели заметить этого, то скажу: я всегда люблю, чтобы все было по-моему.

Его близость мешала Бетти. Она сбавила скорость – в ее состоянии лучше быть острожной за рулем.

– Да, вы правы, я не заметила, – согласилась она, отвернувшись.

Ей стало не по себе от его оценивающего мужского взгляда. Она чувствовала, как он скользит по ней – от кончиков ее белокурых волос, по шее, груди, вниз, до туго обтянутых белыми джинсами бедер.

– Будет лучше, если вы узнаете, – тихо ответил Рассел.

Почему лучше? Она плохо соображала и как зачарованная следила за его рукой…

– Рассел! – Так и не поняв, произнесла ли она его имя вслух или только мысленно, она перевела «феррари» на первую скорость, и автомобиль, тихо шелестя шинами, поплыл по узкому проселочному шоссе.

Рука Рассела, сильная, выразительная, с длинными нервными пальцами, легла ей на колено…

Он что-то говорил тихим глухим голосом – кажется, что у нее красивые ноги… Бетти свернула с шоссе и остановила машину. Она чувствовала, как дрожат руки, лежащие на руле. Наконец она осмелилась и подняла не него глаза.

– Рассел… – Бетти хотела сказать ему что-то важное, но вдруг все вылетело из головы.

Его руки уже ласкали ее, умные ласковые руки, а губы были совсем близко. Она знала, что сейчас он поцелует ее, хотя в эту минуту он почему-то чертыхнулся. Но это уже не имело значения. Она закрыла глаза. Где-то далеко в ее сознании мелькнуло: не этого ли ты ждала все эти дни?

Он жадно целовал ее, и Бетти слышала его прерывистое дыхание и громкий стук сердца. Он не скрывал своей страсти, и, несмотря на исступленность ласк, в них не было мужской грубости, а только нежность и даже какая-то неуверенность, что тронуло ее.

От него дурманяще пахло мужчиной, здоровым, сильным, требовательным и нетерпеливым. Бетти сразу почувствовала, как далек этот поцелуй от того, первого, тоже в машине. Тот поцелуй был неожиданным, как бы случайным, легким и куда-то унесшим ее… А в этом было что-то другое.

Запустив пальцы в его густые жесткие волосы, она еще сильнее прижала его лицо к своему, губы к губам, словно хотела сломать какой-то невидимый барьер между ними.

Когда же все это с ней случилось? – пронеслось в голове. Когда ей захотелось ощутить их полное слияние? Когда она поняла, что полюбила его? Уже тогда или сейчас?

В это мгновение дверца машины отворилась, и испуганная Бетти увидела чьи-то веселые и любопытные глаза. Они смотрели на нее и Рассела с неподдельным изумлением.

– Вот это да! – раздался голос Шона.

Рассел поспешно отпрянул от Бетти и откинулся на сиденье. Бетти готова была поклясться, что сквозь стиснутые зубы с его уст слетело не только привычное чертыханье. Но ей было не до того. В эту минуту она вспомнила то важное, что хотела ему сказать.

– Рассел, – произнесла она тихо, заправляя за ухо выбившуюся белокурую прядь волос. – Мы приехали. Это стадион.