Текст книги "Том 17"

Автор книги: Иосиф Сталин (Джугашвили)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

Версальский мир. Как партия, мы ни в коем случае не можем сказать, что признаем Версальский мир. Это не нужно – Францию мы этим не купим, ряд нужных слоев в Германии отпугнем, крылья у германских рабочих масс подрежем. И, наконец, зачем нам связывать себя – кто знает силу резонанса, который вызовет германская революция в других странах, кто знает, что будет через год. Лозунг – “советы по борьбе с фашизмом” не годится. Не прав т. Зиновьев и в своих требованиях к французской компартии. Бросить французским солдатам лозунг: “оказывайте сопротивление при подавлении вами германской революции” – было бы огромной ошибкой. Это повело бы только к истреблению сотен коммунистов, и в случае оккупации французами Германии привело бы к обезглавлению французской компартии. Нельзя давать такой козырь французским империалистам. Учитывать оппозиционизм французской компартии можно, и пользоваться им должно, но такой рискованный шаг, какой про латает т. Зиновьев, сделать нельзя. Надо ограничиться сейчас минимальным количеством решений. Во-первых, надо признать, что революция в Германии – вопрос месяцев и недель. Во-вторых, подготовка должна быть построена по календарному плану, должны быть назначены сроки, и к этим срокам должна строиться подготовка.

т. Сталин. Мне кажется, ясно, что основной вопрос, который стоит здесь перед нами, – это вопрос о существовании нашей федерации. Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, все пойдет хорошо, и наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет. Важна линия поведения РКП. И основу вопроса составляет большое напряжение наших военных сил.

Лозунг “рабоче-крестьянского правительства”, “единого фронта”. Снять их нельзя – они имеют огромное значение. Но нашим коммунистам надо раскрыть карты, надо разъяснить, что на них ляжет главная тяжесть. Надо связать левых, надо разъяснить Брандлеру, что основную тяжесть вынесет верхушка.

Версальский договор – здесь прав т. Троцкий, а не Радек. Нельзя выдвигать лозунг о признании Версальского договора. Лучше играть этим – может быть, будем, может быть, нет (Радек: “И я за это”). Тем лучше. Поправку Троцкого внести надо. Есть еще мера, которая сможет сильно облегчить положение: надо усилить нашу силу в лимитрофных государствах. Надо собрать и бросить туда коммунистов этих национальностей. Для нас очень важен и нужен общий кусочек границы с Германией. Нужно постараться сорвать одно из буржуазных лимитрофных государств и создать коридор к Германии. К моменту революции это нужно подготовить. Пока не ясно, как это сделать, но этот вопрос надо разработать.

Что касается календарной программы – я сомневаюсь в ее пригодности. Рабочие еще верят или полуверят в социал-демократию. Может быть, что Гильфердинга и на 8 месяцев хватит (Бухарин: “Ему сделать-то нечего”. Радек: “Можно 8 месяцев ничего не делать”). Можно намечать сроки пробных выступлений, срок решительного выступления назначать нельзя.

Надо выбросить из тезисов Зиновьева вопрос о РКП. Вопрос надо разбить на два один о том, что касается ГКП; другой о том, что касается нас, РКП. Это второе из резолюции Коминтерна надо выделить. И, конечно, решений выносить на свет нельзя.

т. Чичерин. Наша политика ближайшего времени в западноевропейских странах тесно связана с вопросом о грядущей революции в Германии. Нельзя ли созвать совещание, которое бы подработало ряд вопросов, стоящих в этой связи. Например, надо подработать вопрос, ориентируемся ли мы на консолидацию Чехословакии или Югославии, или подготовляем там восстания, или делаем то и другое (голоса: “Конечно, и то и другое”). Венгрия с своеобразной стадией развития ее фашизма. Этот вопрос нужно специально проработать. Румыния. Здесь 2 линии. Или отдать румынам Бессарабию и приобрести их дружбу. Или устроить восстание в Бессарабии (что очень не трудно) и организовать поход на Бухарест. У нас есть возможность поднять движение в Алжире, Абиссинии, Триполи. Создавать ли оттяжной пластырь в Африке? Вопрос о работе в колониях тем более важен, тем более о нем надо подумать, что ведь оккупировать Германию пойдут черные войска. Мы держали порох сухим, но возможности у нас большие. Вопрос об Эльзас-Лотарингии. Польша. Если бы Польша обязалась обеспечить пропуск хлеба, что можно им дать? Латвия. Они нас боятся и еще больше будут бояться в связи с надвигающимися событиями в Германии. Здесь можно действовать страхом, военной угрозой. В таком же положении Эстония. Нужно учесть также разложение фашизма. Предлагаю назначить специальное совещание для проработки вопросов нашей внешней политики.

т. Бухарин. Я не согласен с некоторыми товарищами относительно оценки антифашистского дня. Мы разгромлены не были (Радек: “Потому что не выступили”). И положительную роль он сыграл. Перспективы. Характеризует положение то, что у них нет никаких. Какова же должна быть линия нашего поведения? Выставлять ли Коминтерн как открытую организующую силу? Мне кажется, да, выставлять, и т. Троцкий здесь не прав. Для рабочих это будет иметь огромное значение. Но это важно и по отношению к мелкой буржуазии – если будут знать, что за Германской революцией стоит Советская Россия – это выгодно. Коминтерн должен выступить открыто. Есть голоса за закрытое совещание. Но ведь нельзя обойтись без открытых призывов Коминтерна, от его реагирования на громкие факты и т. д.

Срок. Сроки частичных выступлений и мобилизации сил устанавливать выгодно, срок решительного выступления назначать не надо.

О левых. Их бить не нужно. Такой лозунг выкидывать нельзя. Надо вспомнить сколько заслуг за ними. Ведь левые, например, завоевали союз металлистов в Берлине. Это крупнейшее реальное достижение. Что касается переходных мер, лучше сосредоточить внимание на том, чего им не нужно делать. Важно поставить вопрос об агитации. Надо подготовить нашу партию. Надо разбить вопрос о ГКП и РКП.

т. Рыков. Совершенно ясно, что на карту ставится все. Мы же совершенно не готовы. Конечно, всякие дипломатические меры – вещь не главная. Ясно, что международный фашизм постарается раздавить Москву после Берлина. Нужно оттягивать. Нужно принять календарный план подготовки, а не восстания, но не только для Германии, а и для нас.

О левых. Конечно, их надо бить – если они мешают правильно организовывать рабочие сотни. Выставить лозунг крушения Версальского договора необходимо. Величайшая опасность – торопливость. Надо подготовлять, оттягивая. Необходимо дальнейшее развитие массового движения на более глубокой политической платформе.

Календарную программу надо принять, продолжая борьбу за завоевание смежных слоев.

т. Троцкий. К вопросу о календарной программе. Надо учесть, что ГКП – партия, не имевшая революции 1905 г., партия, не имевшая нашего подполья с его теоретической проработкой вопроса о технике восстания. Есть ряд обжегшихся, боящихся путчизма, того, что революция будет именно путчем. Партия в целом теряется. Важно и то, что у них нет ЦК, такого ЦК, который мог бы руководить. Там жива психология побитой собаки после неудачных опытов своего марта. Германской компартии нужно помочь организовать (если не бояться этого богдановского термина) свое собственное отношение к грядущей революции. Реальный смысл календарной программы. Фиксируются сроки, в которые нужно сделать то-то и то-то, но они, конечно, гибки и подвижны. Чтобы создать черновую гипотезу плана, надо поговорить с немецкими товарищами.

Но срок нужен. Надо установить, на какой срок брать прицел. Вы его преувеличиваете. Присмотритесь к реальной обстановке: падающая марка, положение населения. Больше опасность, что Германская революция явится слишком рано. Если нет работы по организации, наступит прострация у боевиков и мы ослабим имеющиеся у нас силы.

т. Сталин. К вопросу о календарной программе. За календарную программу у нас я целиком. Другое дело – в Германии. Есть моменты, которые предвидеть нельзя. А выступление должно совпасть именно с таким выгодным моментом. У нас они были – съезд Советов, увод Петроградского гарнизона (Троцкий: “Мы их создали”, т. Сталин “Мы раздули”). Я за условную календарную программу с передвижными сроками и с выполнением того условия, чтобы срок выступления совпал именно с выгодным моментом.

О левых. Они самые опасные для нас люди. Преждевременный захват заводов, пр. грозят нам огромными опасностями. Левых надо связать, но не бить. Тактика Коминтерна. Надо, чтобы Коминтерн отделывался общими фразами вслух о помощи, о передвижке центра тяжести, революции в Германии и т. д., но конкретные директивы давать он не должен. Коминтерн должен только санкционировать и не давать конкретных планов, инициативы на себя не брать, ошибки исправлять не через печать, а тайно.

Большое значение имеет сейчас дипломатическая игра. Здесь придется карты разменять, во многих вопросах нашу внешнюю политику пересмотреть. Маневрировать необходимо. С НКИД надо держать непрерывный контакт. О Версальском договоре лучше всего умолчать. Это создаст правильный национальный тон.

Надо повести большую агитацию у нас в стране. Надо говорить мужику о величайшей опасности для земли и воли, надо разъяснить ему, что если Германию сожрут сначала, то потом сожрут нас.

т. Ярославский. Поднимает вопрос о созыве комиссии при Коминтерне по нелегальной работе. В связи с теми чрезвычайно серьезными функциями, которые на нас падут сейчас, надо состав ее пересмотреть, пополнив лицами, действительно руководящими политикой Коминтерна.

т. Зиновьев. Идея календарного плана, изложенная т. Троцким в его второй речи, абсолютно правильна. О Версальском мире. Здесь главное – настроение рабочих масс Германии. Они больше всего боятся войны. Наша революция – иное дело. Там массы другие. Там поголовно читают газеты, там рассчитывают, умеют видеть, калькулируют. И войны боятся, повторяю, больше всего. Умолчать нельзя. Мы не одни там на политической арене. Не надо забывать, что главный козырь агитации социал-демократов – это “коммунисты готовят вам новую войну”. Мы должны говорить, что мы заставим раскошелиться буржуазию. Центральный вопрос – захватить власть. А уж там посмотрим, как поступить. А чтоб захватить власть, нельзя дать себя бить на этом месте умолчанием о войне. Штреземанна надо бить и как капитулянта, и как затягивающего кризис. Но мы и вечных векселей не даем. Мы скажем, что мы попробуем откупиться.

Левые. Бить их нельзя. Брандлер правильно учел, что нужен блок с левыми, и показал себя настоящим вождем партии. За левыми большие пролетарские центры (Берлин, Гамбург и др.). Их надо не душить, а только держать в руках. Растравить старые споры было бы ошибкой.

О роли Коминтерна. Конечно, было бы величайшим вредом, если бы любая бумажка о нашем руководстве выплыла на свет божий, но из этого не следует, что моих тезисов писать не следовало – надо же поделиться с членами ПБ своим взглядом, чтоб осознать положение. О внешней стороне работы Коминтерна – конечно, ставить точки над i не всегда нужно, но призывы, например, нужны – какая же иначе тактика единого фронта?

Выдвигали обвинения меня в том, что я недостаточно борюсь с революционным хаосом. Отвожу их ссылками на места в моих тезисах. Ясно, что мы держим курс на вооруженное восстание. Антифашистское выступление ошибкой не было. Организовать революцию – это правильно, но стоять в стороне от всех революционных выступлений – было бы огромной ошибкой.

Наконец, об агитации в нашей стране. Нужно повести ее таким образом и в таком темпе, чтобы через 2 месяца ни один крестьянин не сомневался в том, что сейчас ставится на карту судьба страны – белая Германия означает войну. Массы надо всколыхнуть в громадном масштабе.

Далее шло принятие резолюции. По предложению т. Троцкого принять первый пункт и затем без разногласий следующие (см. резолюцию).

Записал Бажанов.

Источник. 1995. № 5. C. 120–127.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 20. Д. 98. Л. 96-107.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) “О латинизации” 26 января 1930 года

Строго секретно

Выписка из протокола № 115 заседания Политбюро ЦК от 25.01.1930 г.

26. – О латинизации.

Предложить Главнауке прекратить разработку вопроса о латинизации русского алфавита.

Секретарь ЦК.

Источник. 1994. № 5. C. 100.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 33. Д. 15. Л. 52.

ПРИМЕЧАНИЕ

Поводом для рассмотрения вопроса на Политбюро стала следующая Записка наркома просвещения РСФСР А.С. Бубнова И.В. Сталину с приложением справки о работе Главнауки по завершению реформы орфографии и над проблемой латинизации русского алфавита:

“Секретно. 16 января 1930 г. Г. Москва. № НКП 69/М. В ЦК ВКП(б), тов. Сталину. Согласно телефонному разговору представляю Вам справку зав. Главнаукой тов. Луппола о латинизации. А. Бубнов.

СПРАВКА

О работе Главнауки по завершению реформы

орфографии и над проблемой латинизации русского алфавита

По инициативе общественности (пресса, собрания учащихся, учителей, работников печати и т. п.) Главнаука с начала ноября 1929 г. приступила к разработке дальнейшей реформы орфографии. В процессе внутренней работы Главнауки выяснилась необходимость не только завершения реформы (1917 г.) орфографии и пунктуации, но и изучения проблемы латинизации русского алфавита. В особенности заинтересованной в этом деле оказалась полиграфическая промышленность, представители которой дали предварительные расчеты возможной экономии. Один переход с “и” на “i” (“и” с точкой) должен дать экономию до 4-х мил. рублей в год, в том числе до 1 мил. рублей валютой (цветные металлы). Диспут, организованный “Домом печати”, свидетельствовал о том, что общественность, связанная с полиграфической промышленностью, высказывается за латинизацию. Письма, получаемые Главнаукой, говорят, что эта проблема интересует широкие круги. Мнения, заключающиеся в письмах, разнородны. При таком положении Главнаука считала и считает необходимым комиссионным путем проработать эту проблему. В настоящий момент предварительная проработка закончена и весь материал с отзывами как представителей общественности, так и ученых специалистов будет рассмотрен на закрытом заседании коллегии наркомпроса.

Само собою разумеется, что всякие слухи о предстоящем якобы уже введении латинского алфавита не основательны.

Вопрос, поднятый общественностью, лишь прорабатывается в органах наркомпроса, и было бы плохо, если бы этот вопрос, поднимаемый в ряде организаций, застал наркомпрос и прежде всего Главнауку врасплох.

И. Луппол”

Телефонный разговор с М.А. Булгаковым 18 апреля 1930 года

18 апреля часов в 6–7 вечера он (Булгаков. – Ред.) прибежал, взволнованный, в нашу квартиру (с Шиловским) на Бол. Ржевском и рассказал следующее. Он лег после обеда, как всегда, спать, но тут же раздался телефонный звонок, и Люба (Л.Е. Белозерская, жена писателя. – Ред.) его подозвала, сказав, что это из ЦК спрашивают.

М.А. не поверил, решив, что это розыгрыш (тогда это проделывалось), и взъерошенный, раздраженный взялся за трубку и услышал:

– Михаил Афанасьевич Булгаков?

– Да, да.

– Сейчас с Вами товарищ Сталин будет говорить.

– Что? Сталин? Сталин?

И тут же услышал голос с явно грузинским акцентом.

– Да, с Вами Сталин говорит. Здравствуйте, товарищ Булгаков (или – Михаил Афанасьевич – не помню точно).

– Здравствуйте, Иосиф Виссарионович.

– Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А, может быть, правда – Вы проситесь за границу? Что, мы Вам очень надоели?

(М.А. сказал, что он настолько не ожидал подобного вопроса – да он и звонка вообще не ожидал – что растерялся и не сразу ответил):

– Я очень много думал в последнее время – может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.

– Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?

– Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали.

– А Вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с Вами.

– Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с Вами поговорить.

– Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю Вам всего хорошего.

Из воспоминаний Е.С. Булгаковой.

Булгаков М. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10. М., 2000. С. 260–261.

ПРИМЕЧАНИЕ

Письмо, о котором упоминается в разговоре, было направлено Булгаковым правительству СССР 28 марта 1930 года (См.: Там же. С. 279–287). В нем писатель характеризует свое положение словами “ныне я уничтожен”, “вещи мои безнадежны”, “невозможность писать равносильна для меня погребению заживо”. Цитируя многочисленные разгромные отзывы на свои произведения, он, в частности, пишет:

“Я доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым получен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и С НЕОБЫКНОВЕННОЙ ЯРОСТЬЮ доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать.

И я заявляю, что пресса СССР СОВЕРШЕННО ПРАВА…

Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, мой писательский долг…

И, наконец, последние мои черты в погубленных пьесах “Дни Турбиных”, “Бег” и в романе “Белая гвардия”: упорное изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране… Такое изображение вполне естественно для писателя, кровно связанного с интеллигенцией.

Но такого рода изображения приводят к тому, что автор их в СССР, наравне со своими героями, получает – несмотря на свои великие усилия СТАТЬ БЕССТРАСТНО НАД КРАСНЫМИ И БЕЛЫМИ – аттестат белогвардейца, врага, а, получив его, как всякий понимает, может считать себя конченным человеком в СССР…

Я ПРОШУ ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР ПРИКАЗАТЬ МНЕ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ СССР В СОПРОВОЖДЕНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ ЛЮБОВИ ЕВГЕНЬЕВНЫ БУЛГАКОВОЙ.

Я обращаюсь к гуманности Советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу…”.

Факт разговора Сталина с писателем стал быстро известен в “интеллигентских кругах”. Любопытно его изложение “из третьих рук”, зафиксированное в Агентурно-осведомительной сводке 5-го Отд. СООГПУ от 24 мая 1930 года № 61:

“Письмо М.А. Булгакова.

В литературных и интеллигентских кругах очень много разговоров по поводу письма Булгакова.

Как говорят, дело обстояло так:

…в квартире БУЛГАКОВА раздается телефонный звонок.

– Вы тов. Булгаков?

– Да.

– С Вами будет разговаривать тов. СТАЛИН (!).

БУЛГАКОВ был в полной уверенности, что это мистификация, но стал ждать.

Через 2–3 минуты он услышал в телефоне голос:

– Я извиняюсь, тов. БУЛГАКОВ, что не мог быстро ответить на Ваше письмо, но я очень занят. Ваше письмо меня очень заинтересовало. Мне хотелось бы с Вами переговорить лично. Я не знаю, когда можно сделать, т. к. повторяю, я крайне загружен, но я вас извещу, когда смогу Вас принять. Но, во всяком случае, мы постараемся для Вас что-нибудь сделать”.

19 апреля 1930 года Булгаков был зачислен ассистентом-режиссером во МХАТ. Встреча его со Сталиным, о которой они договорились, не состоялась. Об отношении последнего к писателю свидетельствуют и такие эпизоды. По словам артиста-вахтанговца О.Леонидова, “Сталин раза два был на “Зойкиной квартире” (пьеса Булгакова. – Ред.). Говорил с акцентом: хорошая пьеса! Не понимаю, совсем не понимаю, за что ее то разрешают, то запрещают. Хорошая пьеса, ничего дурного не вижу”. В феврале 1932 года Сталин смотрел постановку пьесы А.Н. Афиногенова “Страх”, которая ему не понравилась.

“…В разговоре с представителями театра он заметил: “Вот у вас хорошая пьеса “Дни Турбиных” – почему она не идет?” Ему смущенно ответили, что она запрещена. “Вздор, – возразил он, – хорошая пьеса, ее нужно ставить, ставьте”. И в десятидневный срок было дано распоряжение восстановить постановку…” (Там же. С. 293, 329).

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) “О “реформе” русского алфавита” с приложением извещения об итогах всесоюзного совещания орфографистов в газете “Вечерняя Москва” 2 июля 1931 года

Выписка из протокола № 47

заседания Политбюро ЦК

от 5 июля 1931 г.

О “реформе” русского языка.

Ввиду продолжающихся попыток “реформы” русского алфавита (см. извещение об итогах Всесоюзного совещания орфографистов в “Вечерней Москве” от 29 июня), создающих угрозу бесплодной и пустой растраты сил и средств государства, ЦК ВКП(б) постановляет:

1) Воспретить всякую “реформу” и “дискуссию” о “реформе” русского алфавита.

2) Возложить на НКПрос РСФСР т. Бубнова ответственность за исполнение этого постановления.

Секретарь ЦК

“Вечерняя Москва” от 29.VI.31 г.

ПРОЕКТ РЕФОРМЫ РУССКОЙ ОРФОГРАФИИ

Итоги Всесоюзного орфографического совещания

26 июня закончило работу Всесоюзное совещание по реформе русской орфографии, пунктуации и транскрипции иностранных слов.

В результате горячего обсуждения и проработки проекта в секциях, совещание приняло с некоторыми поправками проект НИЯЗ’а. В основу этого проекта положен принцип приближения письменной речи к устной, или, точнее говоря, приближения орфографии к живому литературному языку.

Практическая часть этого проекта сводится в основном к следующему:

Упраздняются буквы э, и, й, ъ и (апостроф).

Вместо э всюду пишется е (етаж, електричество (произношение, конечно, остается прежнее)). Вместо и вводится i.

Проект вводит новую букву j (йот), которая употребляется, во-первых, везде вместо й, во-вторых, в сочетании с а, о, у, вместо я, е, ю (jаблоко, jуг), в-третьих, в середине слов вместо ъ или ь знака, стоящих перед гласными (обjект, калjян), а также в слове миллион (милjон), и в-четвертых, в сочетании ьи (чjи, семjи). Буквы я, ю, е сохраняются для обозначения мягкого произношения предшествующей согласной (няня, мел).

После ж, ш, ч, ц никогда не пишутся я, ю, ы (огурцi, революцijа, цiган).

Мягкий знак упраздняется: 1) после шипящих (рож), 2) в середине счетных слов (пятдесят, семсот), 3) в неопределенной форме глаголов, оканчивающихся на ться (он будет учится).

По вопросу о двойных согласных в корнях слов проект первоначально предлагал упразднить их, то есть писать Ана вместо Анна, каса вместо касса и т. д., но совещание признало это мероприятие нецелесообразным. Таким образом, двойные согласные в корнях слов остаются.

Приставки из, воз, низ, раз, без, чрез – всегда пишутся с буквой з. Окончания прилагательных ого, его заменяются на ово, ево. Окончания прилагательных мужского рода следует писать оj, еj (красноj, доброj). Окончания прилагательных ые, ие, заменяются – ыi, ii (добрыi, синii).

В сложных названиях (Всесоюзный центральный исполнительный комитет) с большой буквы пишется только первое слово.

Устанавливается свободный перенос слов (с-овет).

По вопросу пунктуации совещание приняло подробный свод правил, во многом совпадающий с существующими правилами. Наиболее существенное изменение – это сокращение случаев употребления запятой (например, между предложениями, соединенными сочинительными союзами).

В вопросе о транскрипции иностранных слов проект кладет в основу принцип передачи произношения слова (в особенности фамилий), а не написания.

Французские носовые звуки передаются буквой н и (перед губными согласными) буквой м. Немецкое h – буквой х, дифтонг ei – ай. Исключение делается для тех фамилий, которые давно и прочно вошли в русский язык в другой транскрипции, например, Гейне, Гауптман должны писаться по-прежнему, а не Хаiне, Хауптман, как это следовало бы по новым правилам.

Принятый Всесоюзным совещанием проект реформы орфографии, пунктуации и транскрипции передается на утверждение коллегии наркомпроса, а затем Совнаркома.

В.Г.

Источник. 1994. № 5. C. 101–102.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 33. Д. 15. Л. 59–60.