Текст книги "Люди с чистой совестью"

Автор книги: Иосиф Вихнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ДОСТОЯНИЕ НАЦИИ

Я ХОДИЛ по цехам лесхоза и меньше всего собирался строить проекцию на общий план: одно дело не самый крупный лесхоз, и совсем другое – громадная лесная держава под названием Россия. А потом обратил внимание на новые кран-балки в лесопильных корпусах. Изготовили их и монтировали специалисты из соседней области. Которые были очень рады получить этот заказ. Как и машиностроители, собиравшие для лесхоза новый автопоезд. Выходит, и в условиях отдельно взятого небольшого предприятия лесопромышленный комплекс вполне можно сравнивать с локомотивом экономики.

Почему бы тогда не взглянуть повнимательнее на «отрасли», созданные в лесхозе за такое короткое время? Ведь здесь сумели в миниатюре построить модель, актуальную для всей России. Умиравшее производство превращено, по сути, в многоотраслевое и многопрофильное предприятие. Оказалось, даже простенькая сушильная камера вызвала в городе немалый по нынешним временам интерес. Так что кроме всего прочего лесхоз начал оказывать услуги другим производителям столярной продукции. И это добавило предприятию некий запас устойчивости.

Представляю, какие суперсовременные отрасли создал бы Овчинников, будь у него финансовая «кубышка». Это вам не российский Минфин, который несколько лет сиднем сидел на многомиллиардном стабилизационном фонде, не давая работать этим деньгам. Так и хочется спросить, почему хотя бы часть этих миллиардов не позволили инвестировать в развитие российского лесопромышленного комплекса? Но сейчас речь совсем о другом. Директор Чайковского государственного лесхоза Геннадий Овчинников вовсе не просит у государства финансовой поддержки. Более того, лесхоз сам кредитует государство. И готов делать это дальше. Миллионы рублей, сэкономленных для бюджета в прошлом году, – это всего лишь мизер. Как специалист по финансам и кредитам, Овчинников убеждён, что можно сделать для российской казны во много раз больше. А как инженер лесного хозяйства, знает, что в Прикамье можно и нужно повторить опыт Финляндии, который стал уже хрестоматийным.

Было время, один из идеологов пермских статегем Михаил Антонов тоже вдруг вспомнил про опыт Финляндии, в которой именно лесной комплекс помог вытянуть другие отрасли и всю экономику на уровень передовых европейских стран. Неожиданно для многих пермский вице-премьер Антонов пообещал, что лесопромышленный комплекс Прикамья догонит по эффективности нефтяную отрасль. Но потом губернатор Олег Чиркунов поменял правительство, и теперь разработка стратегем доверена совсем другим людям. Которым тоже не занимать уверенности.

Позавидовать можно этим людям, уверенным, что любая роль им по плечу. Вчерашний аудитор берется руководить экономикой громадной области. Директору магазина запросто вверяют министерство, но не торговли, а сельского хозяйства. А директору дворца спорта поручают управлять сотней государственных лесхозов. И неважно, что у него, как выяснилось, нет высшего образования, а университетский диплом оказался поддельным. Важно, что человек готов взяться самым решительным образом за любое дело.

Это у людей вроде того же Овчинникова нет, в сущности, выбора – они считают, что заниматься следует только тем делом, которое умеешь делать хорошо. Крупным изобретателям стратегем подобная неуверенность кажется, наверное, смешной. С чего вдруг Овчинников так мрачно воспринял новое повышение цен на лесные ресурсы? Аукционы на краткосрочное лесопользование – это уже вчерашние галоши. Такие аукционы отменяются, как и было в своё время предусмотрено Лесным кодексом России.

И что из этого следует? А из этого следует, что пришло время других аукционов: теперь все оставшиеся леса Прикамья надо немедленно отдать в долгосрочную аренду.

Тогда все работы нынешнего государственного заказа станут выполнять за свой счёт сами арендаторы. Никаких затрат для бюджета. Наоборот: ещё с арендатора государство будет брать плату за лес на корню. Никаких для государства забот, и деньги сами потекут в казну. Это, дескать, и будет торжеством новой модели хозяйствования, где ключевая фигура – это арендатор лесных угодий. То есть финский опыт на прикамский лад.

– Абсурд, – лаконично отозвался мастер Сосновского лесоучастка Петр Чикуров на очередную новацию из агентства по природопользованию Пермского края.

Можете с ним поспорить. Но он подобно Геннадию Овчинникову убеждён, что основой российского образа жизни должно стать разумное лесопользование. Потому что сами деньги в казну никогда не потекут, экономика кроме всего прочего требует высокого профессионализма, а значит и умения думать.

И не надо им рассказывать сказки про Финляндию, где вся северная сторона скандинавской тайги по-прежнему остается в управлении государства. И разве так важно для нас, что чуть не каждая вторая финская семья имеет свои небольшие лесные наделы? Многие владельцы этих крохотных лесных участков видели свои наделы разве что на карте. Им и этого достаточно, поскольку они отдают делянки в доверительное пользование лесозаготовительным предприятиям. А если говорить о национальной лесной политике Финляндии, то она определяется не столько формой собственности, сколько интересами общества и страны в целом. Объемы рубок в лесах строго регулируются. На электронных картах службы лесного хозяйства обозначено чуть ли не каждое дерево с его «паспортными» данными, включая возраст и объём древесины. Владельцам участков каждый год вручают оптимальную программу заготовок, которая определяется годовым приростом. И без очевидной пользы для государства там не дают срубить ни одного дерева. Потому что даже частный лес считается частицей национального достояния Финляндии.

Вот и выходит, что финский опыт поучителен вовсе не значительностью фигуры арендатора. Он поучителен особой ролью государства, которое управляет лесным комплексом. Управляет весьма строго. И весьма эффективно. Управляет через хорошие законы. Через разумные налоги. Через хорошо выверенную и надолго рассчитанную ценовую политику.

А это вам не стратегемы придумывать.

^{ГЛАВА ТРЕТЬЯ}
КАК ПЕРМСКИЕ РЕФОРМАТОРЫ ПОПРАВИЛИ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

…вопрос этот не только занимает, но мучает меня, мучает то глупое, дерзкое решение этого вопроса, которое принято нашим несчастным правительством.

Лев Толстой.

Из письма П. Полилову

• Отговорила роща золотая…

• Деньги и люди

• Абсурд как фактор экономики

ОТГОВОРИЛА РОЩА ЗОЛОТАЯ…

ЛУЧШЕ всех воспринимают новое дураки. Так учил один великий мудрец. И объяснял, почему это происходит: дурак ничем не обременён – ни интеллектом, ни моральными соображениями. Он поэтому не просто свеж в восприятии нового – он полон энергии, он источает оптимизм, словно сочный огурец, в котором ничего нет кроме воды.

Не знаю, как нынче будет с огурцами в верещагинской деревне Толковята – не за этим я поехал к Станиславу Мелехину. А чтобы узнать, как растёт кедровая роща. В народе кедры испокон называют царским деревом – нет более ценной породы на Урале. В кедраче хорошо выживают и ценный пушной зверь, и самые разные птицы, и полезные для человека растения, многие из которых в нашем крае почти что исчезли и занесены в Красную книгу. А ещё кедры – это природная фабрика по производству орехов, которым поистине цены нет.

Надо ли говорить, сколько возникло людской радости и надежд, когда лесники Верещагинского сельского лесхоза посадили на пяти гектарах старых вырубок сотни саженцев кедра – настоящую рощу царских деревьев. Хотя тогда это трудно было назвать деревьями. Три года лесники лелеяли крохотные саженцы в специальных теплицах. И лишь затем высадили их в открытый грунт. Потом ещё пять лет присматривали за росточками. Пропалывали посадки, чтобы не заглушили их сорняки. Помогали слабым побегам выжить в летний зной. И выстоять в сильный ветер. Следили, чтобы лоси не обглодали молодую поросль…

А сейчас кедровым деревцам уже два десятка лет, и они, кажется, крепко вросли в верещагинскую землю. Значит, теперь вырастет кедровая роща? Мелехин выразительно глянул на меня и сказал откровенно:

– Теперь не знаю.

Вот так новость. Столько лет он верил и упорно работал, а теперь сомневается? Но почему? Чего не хватает сегодня леснику Мелехину? Нормального бюджетного финансирования? Нового колесного трактора для лесохозяйственных работ? Ещё одного автомобиля, приспособленного для тушения лесных пожаров? Нет, представьте себе, он вовсе не это считает главным. Но что же тогда главное?

– Чтобы власть была толковой…

Толковой? Я в который раз уже слышу от лесников это слово. А тут ещё машина, на которой мы возвращались из леса, притормозила у дорожного знака с названием деревни Станислава Мелехина. Символично называется его родная деревня: Толковята. Наверное, есть в этом какой-то смысл?

– Смысл прямой, – тотчас отозвался на вопрос заместитель директора лесхоза Алексей Плешивых. – Народ в этой деревне всегда ценил толковую работу.

Оказалось, Алексей Иванович много лет колесит по этой самой дороге: свою рабочую биографию начинал шофёром – каждое утро возил сюда хлеб из городской пекарни. Естественно, сразу начал вспоминать: вот в этом самом месте был когда-то большой гараж. Мелехин кивнул: правильно, здесь совхозная техника стояла. А там располагался зерносушильный комплекс… Тут – ремонтные мастерские. А за тем поворотом дороги – построили кирпичный завод. Его только построить успели, а наладить выпуск кирпича – нет. Потому что в стране как раз затеяли реформы. В результате этих реформ и местный совхоз, и завод, и все остальные сельскохозяйственные предприятия вчистую сгинули.

– Верно, – усмехнулся Мелехин. – А поскольку сельское хозяйство умерло и реформировать здесь уже нечего, то взялись за лесхозы.

Так сказал лесник Мелехин. Впрочем, если говорить официально, то он уже не лесник. Ведь лесник – это смотритель леса, работник государственной лесной охраны. А этой службы больше нет: правительство Пермского края приняло недавно решение о преобразовании государственных лесхозов в сугубо коммерческие организации. Так что лесная охрана, которая существовала в России несколько столетий, – она приказала нынче долго жить. И теперь у Мелехина новый статус. Он теперь работник коммерческой структуры. Теперь ему властью предписано деньги зарабатывать.

Новая, стало быть, политика…

Я, ПРИЗНАТЬСЯ, не поверил. Рассудил, что Мелехин не совсем ещё понял глубинную суть новейших реформ. А потому отправился из Верещагинского района в соседний райцентр Сиву. Именно там находится недавно созданное межрайонное лесничество. Но директор лесничества Николай Мешков говорить о государственной лесной охране был явно не расположен:

– Полегче вопрос задайте.

Оказалось, Мешков накануне объяснялся с прокурором района: вместе сидели на очередном совещании и, естественно, зашла речь о незаконных рубках леса – больно много их стало. И прокурор в который уже раз высказался, что лесничество ослабило охранную работу. А директор Мешков тут же возразил: какой смысл говорить, что они эту работу ослабили, если у лесничеств вообще изъяли такие полномочия? Это раньше лесничие в обязательном порядке имели статус государственного инспектора лесной охраны. Но такой порядок правительство отменило. Поэтому нет теперь у лесничих ни форменной одежды, ни инспекторских удостоверений. И штатным расписанием охрана сейчас не предусмотрена. Может быть, прокурор даст свои конкретные предложения, как при этом раскладе организовать охрану лесов? Нет, таких предложений прокурор не высказал. Сказал только, что в любом случае никто директора Мешкова не освобождал от забот о государственном лесном хозяйстве…

Вот тут он, пожалуй, прав: никто Мешкова от этого не освобождал. Да и кто в состоянии такое сделать, если переживать о судьбах русского леса – это, можно сказать, фамильное дело Мешковых? Довелось мне слышать историю, как один профессор Уральского государственного лесотехнического университета рассматривал список абитуриентов. И увидел там знакомую фамилию. Сразу встрепенулся:

– Мешков? Не пермский ли? Известная фамилия.

Ещё бы не знать екатеринбургским учёным эту фамилию, если Николай Мешков был когда-то в числе самых успешных выпускников Уральского лесотехнического института. Со временем институт стал лесотехнической академией. И диплом этой академии успешно защитила дочь Николая Мешкова, а его сын получал здесь диплом о высшем профессиональном образовании, когда этот уральский вуз стал уже лесотехническим университетом.

Меняются времена. Меняются правительства. И чем дальше, тем больше болит у Николая Мешкова душа за великую лесную державу Россию.

Не так давно эксперты российского парламента специально высчитали, сколько леса ежегодно воруют в стране. Получается, что для перевозки незаконно вырубаемой древесины требуется, по меньшей мере, четыреста тысяч железнодорожных вагонов. Если локомотив этого гигантского криминального поезда поставить, допустим, в Калининграде, то последний вагон окажется во Владивостоке.

В Сивинском лесничестве браконьеры тоже смелеют год от года, варварски вырубают наиболее ценную древесину. Зачастую – вблизи полей, рек и водоёмов, где лесные насаждения выполняют особую защитную и санитарную функцию. В прошлом году официально зафиксировано сто семьдесят два случая незаконной рубки. А объемы ворованной древесины составили примерно восемь с половиной тысяч кубометров. Но это статистика далеко не полная. Ведь если браконьер вырубил не более пяти кубометров древесины, то это расценивается в районе как заведомо мелкое нарушение, которое нет смысла расследовать при нынешнем размахе криминального промысла.

И такую критическую обстановку сочли в правительстве Пермского края как раз подходящей, чтобы упразднить в регионе службу государственной лесной охраны. Браконьеры отреагировали моментально: в нынешнем году объемы незаконной рубки леса выросли в Прикамье примерно на треть.

Вот и удивляйся после этого, если лесник Мелехин сильно засомневался, что сохранит для будущих поколений кедровую рощу, которую столько лет лелеяли в лесхозе.

Да и разве об одной роще речь? Спросите у директора Верещагинского сельского лесхоза Виктора Мальцева. Спросите у его заместителя по лесному хозяйству Алексея Плешивых. Спросите у директора межрайонного лесничества Николая Мешкова. Для них, как и для Станислава Мелехина, эти понятия неразрывны: лес и Родина. Пропадёт лес – окончательно перестанут плодоносить поля, а последние надежды на былое величие России растают, как дым от прогоревшего костра.

Между прочим, ещё три века назад первый российский император Петр Романов в отличие от своих владетельных предшественников осознал, насколько необходима лесная охрана. И потому учредил вальдмейстерскую службу и распорядился взять под государственный контроль ценные лесные массивы, за порубку которых грозила смертная казнь или каторжные работы. А более двухсот изданных Петром указов, распоряжений и наставлений природоохранного и лесозащитного назначения можно считать попыткой внедрить в стране систему рационального лесопользования. А когда после смерти Петра вальдмейстерскую службу упразднили, вырубка лесов стала принимать масштабы национального бедствия. За считанные годы почти безлесными стали вся Украина и Молдавия, берега Свири и Волхова. Гибельным смерчем прошла вырубка лесов на Кубани, Урале и в Сибири, по берегам Волги и Байкала… Неудивительно, что уже вскоре после смерти Петра пришлось не только спешно восстанавливать службу государственных вальдмейстеров, но и значительно расширять их полномочия.

ДЕНЬГИ И ЛЮДИ

ЗА ПРОШЕДШИЕ с тех пор столетия лесную охрану лишь разными способами видоизменяли, приспосабливали к новым порядкам. Но никто в России не отважился эту службу упразднить. Никто, кроме нынешних реформаторов?

– Чепуха! – сказали мне на это в правительстве Пермского края. – Вопрос поставлен неправильно. Никто государственную лесную охрану упразднять сегодня не собирается. Речь идёт всего лишь о перераспределении полномочий и функций. В Перми создана государственная инспекция по экологии и природопользованию. Ей и переданы функции контроля и надзора в лесном хозяйстве…

Стало быть, это называется сейчас контролем и надзором в сфере экологии и природопользования? Стало быть, эта самая структура, штат которой составляет всего десять инспекторов на весь Пермский край, – именно эта структура и призвана заменить Станислава Мелехина и других лесников? Но ведь десять инспекторов не успевают разобраться с чисто экологическими проблемами громадного и сложного региона. Где им бороться с осмелевшими браконьерами?

Чиновник смотрит на меня с досадой: причём здесь браконьеры? С браконьерами пусть ведут борьбу арендаторы лесных участков. Недаром же правительство считает эту задачу приоритетной – как можно быстрее завершить передачу всех оставшихся лесов в долгосрочную аренду.

Или для кого-то это новость?

Да нет, далеко не новость. Руководитель агентства по природопользованию Пермского края Алексей Каменев давно и настойчиво говорит об этом. Давно и настойчиво напоминает руководителям предприятий, что Прикамье уже полтора десятилетия живёт в условиях рынка, а лесная отрасль только начинает в него входить по-настоящему. И надо, наконец, ускорить этот процесс. Завершить в числе прочего преобразование государственных лесхозов в коммерческие структуры. Пусть лесники учатся зарабатывать деньги. Как делают это работники других отраслей – благо за примерами далеко ходить не надо.

Тоже верно, примеров – хоть отбавляй. Скажем, пока Алексей Каменев настойчиво учил уму разуму лесников, Анатолий Зубарев воспитывал докторов. Воспитывал сначала в качестве министра здравоохранения, а затем – заместителя председателя правительства Пермского края.

У него тоже интересный рецепт повышения эффективности медицины. Цитирую министра Зубарева: люди, которые обращаются за врачебной помощью, должны стать «доходной частью и объектом конкуренции между медицинскими учреждениями». Слушал я министра и вспомнил, как пришлось мне однажды лежать на операционном столе. Целый час я тогда чувствовал на себе руки хирурга и думал о том, как много на свете разных инстанций и учреждений, которые чуть ли не спорят между собой за право воспитывать душу человека, следить за здоровьем духовным. Тут тебе и родители, и школа, и вуз, и церковь, и высокая поэзия с искусством. А вот за бренное тело человека, за его жизнь на этой земле очень часто отвечает единственная инстанция. Одна-единственная между небом и землёй. Эта инстанция – врач. И когда он держит в своих руках твою жизнь, со всей остротой начинаешь постигать, что врач – это не только, а может быть, и не столько профессия. Но ещё и особое предназначение, высокая нравственная миссия на этой грешной земле.

А когда подрастали мои дети и я приводил их первый раз в школу, я по простоте душевной думал, что быть педагогом – это тоже высокая миссия. Тем более, если речь о директоре школы, а не рядовом учителе. Спасибо нынешнему начальнику Пермского городского департамента образования Людмиле Гаджиевой. Она недавно открыла мне глаза, когда озвучила для широкой общественности, какие новшества припасены для городских школ. Тоже в духе времени: вместо сегодняшних директоров школ должны прийти новые люди. И вовсе не обязательно, чтобы они были профессиональными педагогами. Главное – они должны уметь зарабатывать деньги…

Кого же Людмила Гаджиева хотела бы видеть сегодня в качестве новых школьных директоров? Работников торговли, предпринимателей, банкиров.

Что тут скажешь? Остается радоваться, что так много их нынче развелось в коридорах власти – смелых реформаторов и великих экономистов, знающих, как лечить занедужившую Россию. Выходит, и впрямь нет другого выхода, как и в Верещагинский сельский лесхоз тоже направить банкиров и работников торговли? Чтобы они научили лесников, как деревья выращивать?

– А вот этого не надо, – решительно протестует директор межрайонного государственного лесничества Николай Мешков. – Чему могут наши великие реформаторы научить лесника Мелехина? Или директора сельского лесхоза Виктора Мальцева?

А действительно – чему они могут их научить? Я пошёл к главному экономисту лесхоза Ирине Ичетовкиной. Она заглянула в свои бумаги. В прошлом году весна выдалась очень тяжелой: было много возгораний сухой травы, не раз возникала опасность лесных пожаров. Приходилось поднимать людей, постоянно гонять на делянки трактор с цистерной, пожарный автомобиль и другую технику. Да и в летние месяцы трудностей досталось немало. Но все работы государственного заказа по ведению лесного хозяйства сумели выполнить вовремя и в полном объеме, включая подготовку почвы, посадку новых культур, уход за молодняками, санитарные и другие рубки. Всего выполнили работ примерно на пять миллионов рублей. Но государство в счёт оплаты выделило только один миллион и то с большим запозданием. Но так и раньше бывало: бюджет никогда с лесхозом полностью не рассчитывается, в правительстве каждый раз объясняют, что денег не хватает.

Но если государство постоянно лесникам недоплачивает, то почему тот же Мелехин не бросил свою работу и не пошёл искать другую? Директор лесхоза Виктор Мальцев пожал плечами: разве нынешнее государство только лесникам мало платит? Тому хирургу, который чуть не каждый день держит в своих руках чью-то жизнь, – ему тоже зарплату наверняка недоплачивают. И когда он спасает за операционным столом человеческую жизнь – он разве думает о том, как больше денег заработать?

Жизнь людей для него дороже денег.